28DOI 10.24411/9999-054A-2020-10022 УДК 398+159.922.7
E. H. ПОНОМАРЕВА
Тендерные модели поведения в контексте рукописного девичьего альбома
В статье рассматривается рукописная альбомная традиция современных школьниц. Особое внимание уделяется анкете — одной из рукописных практик, отражающей круг возрастных и социокультурных интересов школьниц младшего и среднего школьного возраста. Анкета в современной детской субкультуре определяется как первая альбомная форма, где формируются модели гендерного и социального поведения девочек. Рассматривается функционирование эпистолярного жанра в анкетной коммуникации. Представлены как традиционные рифмованные альбомные тексты, так и эпистолярные тексты в прозе в рукописных анкетах девочек-подростков. Обращается внимание на специфику отбора эпистолярных текстов, которые в силу возрастных особенностей школьниц, с одной стороны, помогают им создавать и реализовывать своеобразную игровую ситуацию, с другой — позволяют им виртуально материализовать себя в мире предполагаемого будущего. Тексты современной анкетной практики общения анализируются как с точки зрения их жанровой специфики, так и с точки зрения социокультурных интересов школьниц подросткового возраста. Ключевые слова: подростковая субкультура; анкета; альбомный фольклор; эпистолярный текст; гендерная модель поведения.
Е. N. PONOMAREVA
Gender behavioral models in the context of a handwritten girl albums
The article deals with the handwritten album tradition of the beginning of the XIX century, which continues to exist in the communicative culture of modern schoolgirls. Special attention is paid to the "questionnaire" — one of the handwritten practices that reflects the range of age and socio-cultural interests of Schoolgirls of younger adolescence. "Questionnaire" in the modern adolescent subculture is defined as the first album form, where models of gender and social behavior of girls are formed.
The issue of surviving and functioning of the epistolary tradition in "questionnaire" communication is considered. Both traditional rhymed album texts and epistolary prose texts distributed in handwritten "questionnaires" of adolescent girls are presented. Attention is drawn to the specifics of the selection of epistolary texts, which, due to the age characteristics of schoolgirls, on the one hand, help them create and implement a kind of game situation, on the other hand, allow them to virtually materialize themselves in the world of the supposed future. This materialization, according to the author, is often a projection of adult life.
The novelty of the research consists in the analysis of epistolary practices in their historical development and the presentation of the material under study in the context of folklore tradition and age psychology.
The relevance of the research is due to the interest of folklorists in genre formations that differ from traditional folklore, but are actively present in the subculture of adolescent girls according to folklore laws. Album practice, widespread in the mid-twentieth century, marked the beginning of the formation of folklore epistolary genres in the handwritten communication of schoolgirls. The texts of modern "questionnaire" communication practice are analyzed both from the point
of view of their genre specificity, and from the point of view of socio-cultural interests of adolescent schoolgirls.
Keywords: adolescent subculture; "questionnaire"; "album folklore"; epistolary text; gender behavior model.
Традиция девичьих рукописных альбомов была заимствована высшим обществом в России из Европы еще в XVIII в., а в начале XIX в. она приобрела в дворянской среде особую популярность. Со второй половины XIX в. начинается активный переход альбомной традиции в «среду ученическую» [Головин 1998, 269].
Рукописная альбомная традиция в подростковой и молодежной субкультуре не только сохраняется до нашего времени, но развивается, обогащаясь новыми формами, определяющими круг возрастных и социокультурных интересов их владельцев.
Исследователи обращают внимание на самые разные рукописные альбомные формы, активно бытующие в XX-XXI вв. в городской девичьей субкультуре. Это альбомы-песенники (В. П. Аникин, В. С. Бахтин, С. Б. Борисов, В. В. Головин, М. В. Калашникова, В. Ф. Лурье, Е. М. Неелов, А. Ю. Ханютин, Н. Б. Храмова), анкеты (В. А. Базанов, С. Б. Борисов, М. В. Калашникова, В. Ф. Лурье, Н. Б. Храмова), гадательные справочники (В. В. Головин, С. Б. Борисов, В. Ф. Лурье, Н. Б. Храмова, Т. Б. Щепанская), рукописные журналы, дневники, новогодние «пожеланники» (С. Б. Борисов).
Анкета — хронологически первая альбомная форма, с которой школьницы знакомятся уже в 8-10 лет. В процессе изменения возрастных потребностей она наполняется новым содержанием и остается востребованной на протяжении всей школьной жизни.
Исследователи обращают внимание на давнее распространение анкет «в русской девичьей среде» [Борисов 2002а, 19]. По мнению С. Б. Борисова, «феномен "анкеты" возник в Англии в XIX веке» как вид салонной игры. Чрезвычайную популярность анкет среди современных школьниц он объясняет «любовно-коммуникативной» функцией этой рукописной практики. «По сути, "анкета", — пишет С. Б. Борисов, — это современное "письмо Татьяны Онегину"» [Борисов 20026, 255-256].
В. А. Базанов называет эту альбомную форму «"инструментом" малой социализации, средством вхождения в социальную структуру детского, вернее подросткового, коллектива» [Базанов 1998, 65-66]. Анкета помогает подросткам устанавливать взаимоотношения со сверстниками: «то, о чем не решаются говорить вслух, ребята
доверяют бумаге» [Лурье 1992, 59]. Анкетами чаще всего обмениваются дети, интерес которых друг к другу взаимен.
О прагматике этого вида альбомной коммуникации, активно функционировавшей в школьной девичьей среде до первого десятилетия XXI в., свидетельствуют материалы проведенного нами опроса. «Анкета помогает лучше узнать сверстников, выяснить привычки. При общении тесном она тем более необходима. Еще она показывает степень дружбы и доверительности между сверстниками. С ее помощью я познакомилась поближе с мальчиком, который мне очень нравился» (респондент 1981 г. р.); «Анкету заводила, чтобы побольше узнать об одноклассниках. Не каждый же станет о своих увлечениях просто так рассказывать. А в анкету впишешь вопрос и узнаешь всё, что захочешь» (респондент 1986 г. р.); «У меня две анкеты было. Первую где-то в начальной школе завела. Там вопросы были детские. Спрашивала, когда день рождения, какой номер телефона или адрес. Мне ее заполняли, кто хотел. Другую в классе шестом завела, кажется. Интересно было узнать, кто кому в классе нравится. Еще просила, чтобы мне пожелание написали. Эту я не всем давала, только тем, с кем общалась» (респондент 1984 г. р.); «Анкету вела в классе третьем и давала только близким подругам заполнять. Слишком личные вопросы там задавались» (респондент 2004 г. р.).
Как в средних, так и в старших классах школьницы, сохранившие практику альбомного общения, интересовались симпатиями своих респондентов. При выяснении, какие вопросы анкеты пользовались в этом возрасте особой популярностью и почему, все респонденты (опрашивались девушки двух студенческих групп в возрасте 19 лет — 21 года) ответили практически одинаково: «Конечно вопросы о личных взаимоотношениях. Каждому хочется залезть в душу к другу!»; «Анкету заводила с одной целью: там всегда был вопрос "Кого ты любишь? (из класса)". Этот вопрос был самым главным».
Анкеты заводят по преимуществу девочки, в среде мальчиков эта рукописная практика встречается довольно редко. Из 202 просмотренных анкет конца XX — начала XXI в. всего три принадлежали мальчикам 11, 13 и 16 лет. Студенты-первокурсники набора 2019 г. (15-16 лет) признаются, что рукописные анкеты заводились девочками и велись только в 3-4-м классе, юноши к рукописной практике интереса не проявляли вовсе.
Анкета ориентирована на письменную коммуникацию. Значимым для такого общения было особое послание, адресованное хозяйке. Просьба адресовать хозяйке письменное сообщение
в виде пожелания или письма вводилось в анкетный вопросник. В качестве пожеланий чаще всего респонденты использовали традиционные альбомные тексты. Всем участникам анкетной коммуникации, как правило, знаком альбомный фольклор, однако его использование осуществляется очень избирательно. Выбор адресантом жанра текста и его содержания во многом был определен личностными качествами, интересами, эмоциональным состоянием адресата, а также характером отношений между ними. Если сообщение адресовалось близкой подруге, часто использовалось признание в любви:
Поверь, что дважды два четыре Поверь, что кружится земля Поверь, что есть любовь на свете Поверь, что я люблю тебя» (1998).
Если подруга нуждалась в утешении, мог использоваться вариант дружеского наставления:
Знай что дважды два — четыре Знай что крутится земля Знай что есть на свете мальчик Знай что любит он тебя (2000).
Если возникала необходимость самоутвердиться, помогал вариант доверительного признания:
Поверь, что 2 х 2 = 4 Поверь, что кружится земля Поверь, что есть на свете мальчик Который влюбится в меня (2002).
Как видим, избирательность в отборе текста не приводит к разрушению его структуры. Первые две строчки представляют собой заклинательно-побудительную формулу, заставляющую поверить в очевидное. Две следующие — побуждают поверить в удачу. При очевидной вариативности последних строк мотив веры в любовь остается неизменным. Заметим, что этот мотив наряду с мотивом измены/предательства в любви является определяющим в практике анкетной переписки.
Сведущие адресанты часто стремятся буквально выполнить просьбу и пишут тексты, содержание которых не выходит за рамки «жанра» [Лурье 1992, 60]. Маркерами таких текстов являются перформативы («желаю») или побудительные формулы с использованием императива «пусть», «будь».
1. Что пожелать тебе не знаю Ты только начинаешь жить От всей души тебе желаю
С хорошим мальчиком дружить (1999);
Желаю море счастья и океан любви, но в этом океане смотри не утони (1998).
2. Пусть снежинка летит по бульвару, осыпая ресницы твои,
Ну а я как подруга желаю
Много счастья и чистой любви (2003);
Если хочешь быть счастливой, не влюбляйся ни в кого. Пусть сначала он полюбит, а потом и ты его (2003);
Будь красива, как цветок. Будь легка, как мотылек (2004).
Формульные строчки писем-пожеланий ориентируют адресата на некий идеальный образ, соответствие которому должно обеспечить исполнение пожелания. Идеальным пожеланием для этикетного письма становится обретение «вечной» и «верной» любви.
Значимую часть анкетной переписки составляли однострочные прозаические пожелания, по содержанию дублирующие альбомные тексты: «Желаю хорошо закончить четверть», «Будь красивой и счастливой» или «Найди себе хорошего друга».
Анализ показывает, что эпистолярная проза встречается или в анкетах девочек младших классов, еще плохо знакомых с альбомным фольклором, или в анкетах старшеклассниц, которые сознательно уходят от клишированных текстов альбомных пожеланий.
Если в качестве эпистолярного послания адресанты всё же используют традиционные альбомные тексты, то младшие подростки предпочтение отдают клишированным пожеланиям здоровья и успехов в учебе, а старшие желают счастья в любви. Тексты такого характера в эпистолярном общении подростков функционируют как этикетные письма.
По мнению исследователей, стереотипы девичьего поведения с самого юного возраста обусловливаются прежде всего прагматикой брачных отношений (см., напр.: [Руппиева 2002, 290-291; Щепанская 1991, 17-28; 2001, 179-181]). Основу таких отношений в девичьем представлении составляет любовь к единственному избраннику. Гендер-ной программой определяется поиск модели поведения в отношениях с потенциальным женихом. Такая модель в альбомном общении реализуется в вариантах текстов, адресуемых хозяйкам анкет. В качестве эпистолярного текста адресанты часто использовали традиционные альбомные наставления:
Летит перо а не пух Люби одного а не двух (1952);
Запомни эту фразу не люби двух сразу (2002);
Живи на «5», Учись на «5», Люби мальчишек, Но не 5 (1981);
Знай выдержку одну Из правила такого: если любишь одного, не дурачь другого (1999);
Влюбиться можно сотню раз, Любить же можно только раз (2000);
Желаю жить и веселиться И в десять мальчиков влюбиться, Девять мальчиков забыть, А одного из них любить (2005).
Как видим, вариативные альбомные тексты ориентированы на одну и ту же нормированную, с точки зрения морали, поведенческую модель. В процессе взросления, знакомства с негативным опытом отношений между потенциальными супругами модель поведения может быть изменена и представлена другими вариантами:
Запомни эту фразу Не люби двух сразу Плюнь на эту фразу Люби трех сразу (1999);
Люби себя чихай на всех И ждет тебя большой успех (2009).
В девичьем социуме конца XX в. всё чаще статус будущего мужа определяется социально-имущественным положением. Такая ориентация выходит за рамки традиционного представления об избраннике, которое раскрывается в распространенном альбомном наставлении:
Если любишь, люби не шутя, не любовью 20-го века. Ты люби не глаза и черты, А люби самого человека (1977).
Тексты подобного содержания на протяжении ряда лет переходят из альбома в анкету, на поздравительную открытку и в контекст устного поздравления. Новые жизненные ценности порождают шуточные пожелания типа: «Пусть пошлет тебе аллах парня в джинсовых штанах» (из альбома 1993 г.); «Пусть пошлет тебе Аллах парня в фирменных штанах, а еще в придачу "Мерседес" и дачу» (из анкеты 2003 г.).
Односложность ответов на анкетные вопросы, однотипность альбомных пожеланий не всегда удовлетворяют хозяйку и побуждают ввести в анкету специальную рубрику, ориентированную на эпистолярный текст, который получает жанровую самостоятельность вне анкеты, а на ее страницах функционирует как эпистолярная игра. Условно такую игру можно назвать игрой в почту. Интересным, на наш взгляд, является тот факт, что письма в контексте аль-
бома появляются уже в начале XIX в. Н. И. Михайлова, характеризуя рукописные сборники того времени, указывает, что в рукописные альбомы «вклеивались письма» [Михайлова 1996, 18].
Для письма, адресованного хозяйке, отводится специальная страница, чаще всего последняя. О наличии такой страницы свидетельствует просьба, введенная в вопросник: «Напиши мне на память письмо и всунь в почту в конце тетради» (1998). Эпистолярное общение инициируется хозяйками. Например, последний лист анкеты тринадцатилетней школьницы (1997) представляет собой кармашек, по-видимому изначально заполненный листочками для писем. На кармашке рукой хозяйки указано его назначение: «На память о друге» — и дана инструкция респондентам: «Высунь небольшой листочек и напиши мне что-нибудь на память. В конце поставь свою фамилию и имя и подпишись, поставь дату записи». Так в собственность хозяйки попадают новые тексты пожеланий, которыми при необходимости она сама может воспользоваться.
Иногда в середине тетради оформляется лист в форме почтового конверта или армейского треугольника, на котором написано: «Положи письмо, которое бы пришло от тебя мне через 10 лет» (1995) или «Напиши письмо, которое придет мне через 20 лет» (1995). Выпускница колледжа 1983 г. р. вспоминает, что в процессе заполнения анкеты в начале первой четверти «где-то в 5 или 6 классе» ей «давали написать письмо», которое нужно будет открыть под Новый год. Студентка первого курса 2004 г. р. свидетельствует, что в третьем классе близкие подруги в анкетах писали пожелания, а «на загнутых листах было написано, когда нужно открыть».
Содержание таких писем было самым разнообразным. Это и написанные на открытках альбомные пожелания «на память», и шуточные тексты типа: «Живи, балдей, рожай детей во благо Родине своей». Есть непритязательные записки: «Юль, привет. Это Маня, хочу тебе пожелать всего всего всего (подпись)» (1995). Есть короткие бессодержательные фразы, представляющие собой формальный отклик на предложение хозяйки написать ей письмо: «Не знаю, что и написать. Екатерина» (1995). Такая запись, на наш взгляд, восходит к клишированной формуле конца, которая традиционно использовалась в эпистолярном тексте, например: «Больше нечего писать, Зинуша, до свидания» (1956).
Интересны, на наш взгляд, длинные прагматично-фантазийные письма, встречающиеся в анкетной почтовой игре. Возникновение
в подростковой среде игр такого характера психологически обосновано. Л. С. Выготский обращает внимание на то, что в пору полового созревания у подростков «соединяются мощный подъем воображения и первые зачатки созревания фантазии» [Выготский 1997, 27]. Именно в этом возрасте дети способны виртуально материализовать себя в мире предполагаемого будущего. Часто эта материализация представляет собой проекцию взрослой жизни. Некоторые девочки (городские по преимуществу) уже в детском возрасте представляют себя взрослыми в кругу мужа и детей [Бутовская 1998, 114]. Моделирование семейных отношений свойственно женской природе [Щепанская 1991, 23]. Если в традиционных альбомных пожеланиях и наставлениях гендерным ориентиром часто становится негативный опыт сверстниц и старших подруг, то в анкетных фантазийных письмах, как правило, проигрывается идеальная модель будущего супружества. Необходимым составляющим такой модели становятся взаимная любовь, дети, социальная успешность, материальное благополучие:
«Привет, Маша! Ну вот, тебе уже 32 года (как и мне). Хочу поздравить твоего мужа с днем Рождения! Передай привет дочке! Ну пока! Надя» (1998);
«Марина! Привет. Не виделись с тобой уже 5 лет! Как дела? Как Вадик? Как твоя дочурка? Чем занимаешься? У меня отлично! Сергей отлично! Мы очень любим друг друга. Я учительница, он — юрист. У нас есть дочка. Ее зовут Ирина, ей 7 лет. В этом году она пошла в 1 класс. Учится хорошо! Напиши мне обо всем! Надеюсь, встретимся этим летом! Пока! Юля» (1996).
Хочется заметить, что в «почтовых ящиках» обычных школьниц наличествуют в основном короткие тексты привычного эпистолярного характера:
«Привет, Танюшка! Пишет тебе Маша. Таня, как у тебя дела? Как живешь? Как в школе? У меня все в порядке... Лена тебе передает привет... Мы все по тебе соскучились» (1999).
В «почте» учениц элитных школ, детей состоятельных родителей содержание писем отвечает распространенному в данной среде представлению о будущем:
1. «Пишет Таня В. Привет! Или уже не помнишь?
10.10.2018 г. Ну, как тут у тебя дела? Я слышала, что у тебя родился сын. А у меня дочь... такого же возраста, как и твой сын... Ты живешь в Германии, русский язык не забыла еще?
Ну ладно, пиши мне почаще. Может быть и встретимся когда-нибудь.
Звони мне. Пока!
Р. Б. Мой телефон: 44-56-57» (1997).
2. «Привет, Машута!
Недавно мы с мужем переехали на новое место. Хочу сообщить мои координаты: г. Санкт-Петербург, центральный район, у Летнего сада, улица Оружейника Федорова, д.25, кв. 19, тел. 245-39-55 (от метро «Чер-нышевское»). Мне очень понравился ресторан, который ты и твой муж открыли. Недавно мы с Федей вернулись из Европы (турне). Ужасные условия, сиденья в автобусе не откидываются! Все шатается из стороны в сторону. Мы ездили с концертами, как я уже говорила, через Европу! (Англия, Франция, Германия, Финляндия). Ночи в этом (автобусе) драндулете ужасные. Спать практически не приходилось. Если только останавливались в гостинице. Как хорошо дома! После приезда мы спали 36 часов. Ужасно устали.
Ну как у тебя дела? Пиши мне! Привет твоим! И процветания твоему ресторану. Еще зайду! Пока! 17.10.2018 г.» (1997).
Возможно, прозаические эпистолярные тексты, всё чаще появляющиеся на страницах анкет, с одной стороны, восполняют недостаток коммуникации школьниц, живущих подчас в разных районах города. С другой стороны, девичьи фантазии на страницах письма дают возможность посредством своеобразной игровой ситуации реализовать здесь и сейчас модель будущего женского счастья. Об этом свидетельствует содержание фантазийных писем, которое легко коррелирует с традиционными альбомными пожеланиями счастья в любви.
Как видим, значимым фактором обращения девочек-подростков к созданию анкет является потребность определения своего места в возрастном социуме, расширение коммуникативных связей. Анкета же, в свою очередь, в подростковой субкультуре становится первой альбомной формой, в которой формируются модели гендер-ного и социального поведения.
ЛИТЕРАТУРА
Базанов 1998 — Базанов В. А. Функциональный аспект бытования детских анкет // Традиционная культура и мир детства: Материалы международной научной конференции «XI Виноградовские чтения»; редкол.: М. П. Чередникова, М. Г. Матлин, В. Ф. Шевченко. Часть I: Тезисы. Ульяновск, 1998. С. 65-67.
Борисов 2002а — Борисов С. Б. Любовный рассказ в ансамбле девичьего альбома // Рукописный девичий рассказ / сост. С. Б. Борисов. М.: ОГИ, 2002. С. 19-48.
Борисов 2002б — Борисов С. Б. Мир русского девичества: 70-90-е годы XX века. М.: Ладомир, 2002. 343 с.
Бутовская 1998 — Бутовская М. Л. Полоролевые стереотипы у детей центральной России в современных условиях / М. Л. Бутовская, О. Ю. Арте-мова, О. И. Арсенина // Этнографическое обозрение. 1998. №1. С. 104-120.
Выготский 1997 — Выготский Л. С. Воображение и творчество в детском возрасте. СПб.: Союз, 1997. 96 с.
Головин 1998 — Головин В. В. Девичий альбом XX века / В. В. Головин,
B. Ф. Лурье // Русский школьный фольклор: От «вызываний Пиковой дамы до семейных рассказов / сост. А. Ф. Белоусов. М.: Ладомир, 1998.
C. 269-301.
Лурье 1992 — Лурье В. Ф. Современный девичий песенник-альбом // Школьный быт и фольклор: в 2 ч. Ч. 2: Девичья культура / сост. А. Ф. Белоусов. Таллинн: Поллукс, 1992. С. 42-66.
Михайлова 1996 — Михайлова Н. И. «Евгений Онегин» и альбомная культура первой трети XIX века // РАН: Серия «Литература и язык». Т. 55. 1996. №6. С. 15-22.
Руппиева 2002 — Руппиева И. В. «Главное — чтобы тебя любили» (К изучению современных моделей брачного поведения) // Мифология и повседневность. Гендерный подход в антропологических дисциплинах: материалы научной конференции 19-21 февраля 2001 г.; сост.: А. А. Панченко, К. А. Богданов. СПб.: Алетея, 2002. С. 290-297.
Щепанская 1991 — Щепанская Т. Б. Женщина, группа, символ (на материале молодежной субкультуры) // Этнические стереотипы мужского и женского поведения / под ред. А. К. Байбурина. СПб.: Наука, 1991. С. 17-29.
Щепанская 2001 — Щепанская Т. Б. Гадания: Гендерный проект // Мифология и повседневность. Гендерный подход в антропологических дисциплинах: материалы научной конференции 19-21 февраля 2001 г.; сост.: А. А. Панченко, К. А. Богданов. СПб., 2001. С. 179-187.
