CC BY
26JUS CRIMINALE
Тендерные аспекты
международного уголовного правосудия
Елена Трикоз*
Автор анализирует международно-правовое определение понятия «гендер» и квалификацию сексуального насилия органами международного уголовного правосудия. Рассматриваются составы тендерных преступлений, материалы судебной практики и стандарты международного судопроизводства по этим делам, учитывающие, в частности, права и гарантии женщин как жертв и свидетелей преступлений.
^ Гендерные преступления; гендерное международное правосудие; гендерно чувствительное расследование; международное уголовное право; международные суды и трибуналы; Римский Статут МУС.
Введение
Изначально понятие «гендер» (социокультурный пол, в отличие от биологического)1 получило развитие в рамках теоретического феминизма и в практике организаций по защите прав женщин. Именно женщины по-прежнему остаются наименее защищенными в период вооруженных конфликтов и постконфликтного урегулирования, появляются все новые формы сексуальных посягательств, эксплуатации и незаконной торговли женщинами2. Организация Объединенных Наций регулярно выражает озабоченность по поводу актов насилия и дискриминации по признакам сексуальной ориентации и гендерной идентичности во всех регионах мира3. Сегодня гендерная проблематика как никогда актуальна для институтов международного правосудия и накладывает свой отпечаток на процесс кодификации международного уголовного права.
Международно-правовое определение понятия «гендер»
Длительное время среди правил обращения с лицами, находящимися под защитой международного права, было очень мало тендерных предписаний. Так, в Гаагских конвенциях 1907 го-
* Трикоз Елена Николаевна — кандидат юридических наук; доцент кафедры теории и истории государства и права Юридического факультета Российского университета дружбы народов (e-mail: [email protected]). © Е.Н. Трикоз, 2011.
1 Различие между двумя терминами «gender» и «sex» ввели психолог Роберт Столлер и эндокринолог Джон Мони. См.: A Glossary of Feminist Theory / Ed. by S. Andermah, T. Lovell, C. Wolkowitz. London; New York, 2000. P 102.
2 Так, во время геноцида в Руанде в 1994 году было изнасиловано 250—500 тыс. женщин и девочек; от 20 до 50 тыс. подверглись изнасилованию во время войны в Боснии и Герцеговине в начале 1990-х годов; примерно 60 тыс. женщин подвергались сексуальному насилию воюющих сторон в Сьерра-Леоне на протяжении 10-летнего конфликта; сегодня только в одной из провинций Конго — Южном Киву ежедневно регистрируются в среднем 40 случаев сексуального насилия. См.: ChaikelD. Does Gender Matter at the International Criminal Court? Reflections on the 100th Anniversary of International Women's Day, 08 Mar 2011. URL: http://www. haguejusticeportal.net/eCache/DEF/12/398.TD 1 GUg.html (дата обращения: 01.10.2011).
3 U.N. Resolution on Sexual Orientation and Gender Identity / U.N. A/HRC/17/L.9/Rev. 1. 2011. 15 June. См. также: Violence against women perpetrated and/or condoned by the State during times of armed conflict (1997—2000) / Report of the Special Rapporteur on Violence against Women, Its Causes and Consequences, submitted in accordance with Commission on Human Rights resolution 2000/45 (E/CN.4/2001/73). 2001. 23 January.
да лишь одна статья содержала предписание о необходимости уважения «чести семейства» (англ. «family honour and rights... must be respected»), что косвенно предполагало осуждение сексуального насилия (ст. 46 Конвенции IV о законах и обычаях сухопутной войны)4.
Несмотря на многочисленные факты насильственных преступлений сексуального характера во время Второй мировой войны, в тексте приговора Нюрнбергского международного военного трибунала ни разу не встречается ни термин «женщины», ни понятие «сексуальное насилие»5. Обвинение в изнасиловании было выдвинуто лишь в ходе процесса на Токийском международном военном трибунале — против адмирала Тойоды, министра Хироты и генерала Ямашиты6.
Из 429 статей четырех Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 года только в одной статье есть положение о защите женщин «от изнасилования, принуждения к проституции или любой другой формы покушений на их нравственность» (ст. 27 IV Конвенции), и лишь несколько других положений могут интерпретироваться как запрет сексуального насилия, в том числе в ходе обращения с женщинами-военнопленными.
В Декларации об искоренении насилия против женщин, утвержденной Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН № 48/104 от 20 декабря 1993 года, оно определяется как «любой акт насилия на гендерной почве (на основании полового признака), который наносит или может нанести физический, сексуальный или психологический ущерб или страдание женщинам, включая угрозы совершения таких актов, принуждение или неправомерное лишение свободы, будь то в общественной или частной жизни».
Но впервые юридическое определение «тендера» было закреплено в Римском статуте Международного уголовного суда от 17 июля 1998 года (далее — Римский статут; Статут)7. Оно появилось в ходе жарких дискуссий на Римской дипломатической конференции, став своеобразным громоотводом для тех, кто беспокоился о равенстве сексуальных полов8. Причем такого накала страстей на протяжении почти 11-часового заседания не было при обсуждении других международных преступлений, совершаемых по дискриминационным основаниям — политическим, расовым, национальным, религиозным, возрастным и др. (ст. 6, п. 1 (h) ст. 7 и п. 3 ст. 21 Римского статута).
В результате в пункте 3 статьи 7 Римского статута появилось цикличное и малоинформативное определение: «термин "гендерный" в контексте общества относится к обоим полам, мужскому и женскому. Термин "гендерный" не имеет какого-либо иного значения, отличного от вышеупомянутого». Это понятие используется в Римском статуте девять раз: в системе ключевых норм об ответственности за преступления против человечности, о применимом праве, о порядке проведения расследований, об участии в судебном процессе и защите свидетелей и жертв преступлений (п. 1 (g), (h), п.2 (c), (f), (g) и п.3 ст.7; п. 2 (b)(xxii) и (e)(vi) ст. 8; п.3 ст.21, п.(8) (a) (iii) и (b) ст. 36, п.9 ст.42, п. 6 ст.43, п. 1 (b) и п.2 ст. 54, п.3 (с) ст. 57, ст. 68 и п.4 ст.69).
Это была неудачная формулировка, хотя ряд комментаторов положительно отзывались о ней9. Но сегодня многие ученые открыто критикуют «гендерную» дефиницию Римского ста-
4 Lippman M. Humanitarian Law: War on Women // Michigan State University College of Law Journal of International Law. 2000. Vol. 9. P 38.
5 В то же время на процессе по делу врачей, рассматривавшемуся на основании Закона Контрольного Совета № 10 от 20 декабря 1945 года, одной из подсудимых была женщина — доктор Герта Оберхойзер (Oberheuser), обвинявшаяся в проведении незаконных медицинских экспериментах в концлагере Равенсбрюк и умерщвлении больных под предлогом эвтаназии. United States of America v. Karl Brandt et al. («Medical Case»). Indictment, 1946. October 25. См. также: Amann D.M. Portraits of Women at Nuremberg. Proceedings of the Third International Humanitarian Law Dialogs // American Society of International Law. 2009. No. 42. URL: http:// papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id= 1654732 (дата обращения: 01.10.2011).
6 Askin K.D. War Crimes against Women: Prosecution in International War Crimes Tribunals. Martinus Nijhoff Publishers, 1997. Р 200—201.
7 Rome Statute of the International Criminal Court, U.N. Doc A/Conf.183/9. URL: http://www.un.org/law/icc (дата обращения: 01.09.2011).
8 См. подробнее: Bedont B., Martinez K.H. Ending Impunity for Gender Crimes under the International Criminal Court // Brown Journal of World Affairs. 1999. Vol. 6. P 65—85; Steains C. Gender Issues // The International Criminal Court: The Making of the Rome Statute: Issues, Negotiations, Results / Ed. by R. S. Lee. The Hague, 1999. P 357.
9 Bedont B. Gender-Specific Provisions in the Statute of the International Criminal Court // Essays on the Rome Statute of the International Criminal Court / Ed. by F. Lattanzi, W A. Schabas. London, 1999. Vol. 1. P 183—187; Boot M. Paragraph 3: Definition of Gender // Commentary on the Rome Statute of the International Criminal Court: Observers' Notes, Article by Article / Ed. by O. Triffterer. 1999. P 171-172.
тута как весьма узкую и ограниченную10, а также отмечают, что она некорректно отразила накопленный международной практикой опыт по разграничению понятий «gender» и «sex»11.
Действительно, в целом ряде документов Организации Объединенных Наций термин «пол» не используется в качестве сугубо биологического критерия. Так, по определению Специального докладчика ООН по тендерным проблемам и поддержке женщин, термин «гендер» относится «к социальным взаимоотношениям и возможностям мужчин и женщин и связан с отношениями между девочками и мальчиками, между женщинами и между ними и мужчинами. Их отличительные признаки, возможности и отношения социально обусловлены и проистекают из процессов социализации»12. Другой докладчик оценил определение «гендер» в Римском статуте как «предотвращающее подход, основанный на социальной конструкции рода»13.
Скрытая в дефиниции «гендер» конструктивная двусмысленность по-прежнему вызывает споры. Американский ученый В. Оустервельд насчитала четыре основные позиции исследователей, обеспокоенных нечетким определением этого понятия в Римском статуте14. Первая из них связана с объединением в определении двух разных понятий — «гендер» и «пол», что нивелирует их разграничение как социальной и биологической конструкций. Второе опасение вызвано тем, что фраза «в контексте общества» отклоняется от поддерживаемой Организацией Объединенных Наций концепции распределения социальных ролей, характеризующих взаимоотношения, обязанности, возможности и ценности мужчин и женщин, политико-экономический и культурный контекст, расово-этническую принадлежность, прожиточный минимум, возраст и сексуальную ориентацию.
Кроме того, при рассмотрении дел о так называемых гендерных преступлениях, судьи Международного уголовного суда (далее — МУС; Суд) должны с учетом требований «Элементов преступлений» МУС оценивать эту дефиницию в контексте поведения и восприятия самого обвиняемого15. Этот последний может сослаться в свое оправдание на определенную государственную идеологию и общественное мнение гомофобского или сексистского направления16. Именно поэтому преступное поведение не должно исследоваться только «в контексте общества», как вытекает из статутной дефиниции, или исключительно с позиций совершившего его лица, но также интерпретировать и применять понятие «гендер» с учетом релевантных норм международного права17, тем более что такой источник применимого права допускается пунктом 3 статьи 21 Римского статута.
Третье опасение обусловлено следующей оговоркой: «термин "гендерный" не имеет какого-либо иного значения, отличного от вышеупомянутого». Ряд исследователей полагают, что она исключает из определения «гендер» критерий сексуальной ориентации. Отсюда можно сделать вывод, что к преступлениям против человечности не относится преследование на ос-
10 Cossman B. Gender Performance, Sexual Subjects and International Law // Canadian Journal of Law & Jurisprudence. 2002. Vol. 15. P 281, 283; Farrior St. The Rights of Women in International Human Rights Law Textbooks: Segregation, Integration, or Omission? // Columbia Journal of Gender and Law. 2003. Vol. 12. P 587, 589.
11 Moshan B. S. Women, War and Words: The Gender Component in the Permanent International Criminal Court's Definition of Crimes against Humanity // Fordham International Law Journal. 1998. Vol.22. P 154, 178; Koenig D.M., Askin K.D. International Criminal Law and the International Criminal Court Statute: Crimes against Women // Women and International Human Rights Law. 2000, Vol. 2. P3—20; Lehr-LehnardtR. One Small Step for Women: Female-Friendly Provisions in the Rome Statute of the International Criminal Court // Brigham Young University Journal of Public Law. 2002. Vol. 16. P 340.
12 Important Concepts Underlying Gender Mainstreaming / U.N. Office of the Special Adviser on Gender Issues and Advancement of Women. August 2001. URL: www.un.org/womenwatch/osagi/conceptsandefinitions.htm (дата обращения: 01.10.2011).
13 Report of the Special Rapporteur on Violence against Women, its Causes, and Consequences, submitted in accordance with Commission on Human Rights Resolution 2000/45 «Violence against Women Perpetrated and/or Condoned by the State during Times of Armed Conflict (1997-2000)».
14 Oosterveld V. The Definition of "Gender" in the Rome Statute of the International Criminal Court: A Step Forward or Back for International Criminal Justice? // Harvard Human Rights Journal. 2005. Vol. 18. Р 58-59.
15 Elements of Crimes. ICC-ASP/1/3(part II-B). 2002. 9 September.
16 Так, в практике Международного уголовного трибунала по Руанде имеется случай подобной защиты от обвинений в геноциде, когда женщины из племени тутси подвергались сексуальному преследованию под прикрытием некоей пропагандистской кампании, объявленной государственными властями. См.: International Criminal Tribunal for Rwanda (ICTR). Prosecutor v. Jean Paul Akayesu. Case No. ICTR-96-4-T. Judgment. 1998. 2 September. §732.
17 Хороший пример в этом отношении дает международное право беженцев. См.: AnkerD.E. Refugee Law, Gender and the Human Rights Paradigm // Harvard Human Rights Journal. 2002. Vol.15. P 133-145.
нове сексуальной ориентации и что фактически допускается дискриминация по этому признаку жертв преступлений и свидетелей как участников процесса в МУС.
Последнее обстоятельство, вызывающее беспокойство толкователей Римского статута, заключается в том, что «гендер» — это единственное понятие, дефиниция которого отдельно закреплена в статье о преступлениях против человечности. Поэтому некоторые комментаторы указывают на то, что такое обособление и недостаточная ясность самой дефиниции может в итоге ослабить позицию и эффективность МУС. Имеется в виду его начальная практика по делам именно о гендерных преступлениях, по сравнению с расследованием иных преступных форм дискриминационного преследования.
Гендерные преступления и международное уголовное право
Благодаря правоприменительной практике международных и интернационализированных трибуналов постепенно произошла переоценка преступлений против женщин и гендерного равенства. Были приняты стратегические решения по международно-правовой криминализации сексуального и гендерного насилия18. Прежде всего, речь идет о прецедентной практике международных уголовных трибуналов — по бывшей Югославии (далее — МУТБЮ) и по Руанде (далее — МУТР), которые неоднократно признавали сексуальное насилие и, в частности, изнасилование, военным преступлением, преступлением против человечности и элементом объективной стороны геноцида19.
В зависимости от конкретных обстоятельств того или иного дела, эти трибуналы квалифицировали изнасилование как пытку и форму сексуального рабства (см. дела МТБЮ — Челе-бичи; Фурунджия; Кунарач; Делалич; дела МУТР — Акайесу; Муимана)20; признавали его формой и средством уголовно наказуемого преследования (см. дела МТБЮ — Крстич; Квочка)21; установили, что сексуальному насилию могут быть подвергнуты мужчины и мальчики (см. дела МТБЮ — Тадич; Челебичи; Чесич) и что гендерные преступления могут стать частью объединенного преступного предприятия (см. дела МТБЮ — Крстич; Квочка). Трибуналы в своих решениях также отметили, что другие связанные с полом уголовные деяния (например, принудительный брак, принудительная беременность и принудительный аборт) могут составить международные преступления (см. дело МТБЮ — Квочка).
Как следует из практики МТБЮ, изнасилование может приравниваться к военному преступлению в форме пытки. Так, в деле Фурунджия командир спецподразделения военной полиции был осужден за применение пыток как соучастник изнасилования боснийской мусульманки в ходе ее допроса. Трибунал заявил, что по меньшей мере одно из применяющих пытку лиц может являться должностным лицом или представителем облеченного властью образования, включая военизированные формирования, которые совершали изнасилования и сексуальные нападения во время войны при его молчаливом одобрении и поддержке22.
В некоторых решениях МТБЮ нашел отражение гендерно-нейтральный или гендерно-равный подход (англ. «gender-equal approach»). Судьи попытались преодолеть феминистский уклон, сложившийся в гендерном научном дискурсе и ставший стереотипом в некоторых актах международного права прав человека23. Особый интерес в связи с этим представляет
18 См. подробнее: Review of sexual violence elements of the judgments of the International Criminal Tribunal for the former Yugoslavia, International Criminal Tribunal for Rwanda and the Special Court for Sierra Leon in the light of the Security Council resolution 1820 / U.N. Department of Peacekeeping Operations. 2009. 9 March. URL: http://www.unrol.org/article.aspx?article_id=123 (дата обращения: 01.10.2011).
19 Askin K. D. Sexual Violence in Decisions and Indictments of the Yugoslav and Rwandan Tribunals: Current Status // American Journal of International Law. 1999. Р93—97.
20 International Criminal Tribunal for the former Yugoslavia (ICTY). Prosecutor v. Delalic et al. («Celibici»), Case No. IT-96-21-T. Trial Judgment. 1998. 16 November. § 478 — 479; ICTY. Prosecutor v. Dragoljub Kunarac, Gagoviv and others («Foca» case), Case No.IT-96-23 and 23/1-T. Trial Judgment. 2001. 22 February. §460; ICTR. Prosecutor v. Akayesu, Case No.ICTR-96-4-T. Trial Judgment. 1998. 2 September. § 599; ICTR. Prosecutor v. Mikaeli Muhimana Case No. ICTR- 95-1B-T. Trial Judgment. 2005. 28 April.
21 ICTY. Prosecutor v. Krstic, Case No. IT-98-33-T. Trial Judgment. 2001. 2 August. §513.
22 ICTY. Prosecutor v. Furundzija, Case No.IT-95-17/1-T. Trial Judgment. 1998. 10 December. §172.
23 Inter-American Convention on the Prevention, Punishment and Eradication of Violence Against Women, 33 I.L.M. 1534 (1994); Article 6(b), Article 7(a) and 7(b) of the International Convention on the Protection and Promotion of the Rights and Dignity of Persons with
дело Ранко Чесича24, боснийского серба, признанного виновным в сексуальных домогательствах и убийстве нескольких мусульман в лагере для пленных во время войны в Боснии 1992— 1995 годов. Он признался в том, что вынуждал к половому сношению двух мужчин-мусульман под угрозой применения оружия, что в итоге привело к принудительной фелляции. Этот случай был признан преступлением против человечности в форме изнасилования в его широкой трактовке25, хотя в более ранней практике МТБЮ подобные случаи рассматривались как жестокое обращение или негуманные действия26. Дело Чесича свидетельствует, на наш взгляд, о постепенном восприятии международной уголовной юриспруденцией представления о возможности сексуального посягательства на мужчин и мальчиков. Оно также привело к пересмотру концепции тендерного преступления как преступления, жертвами которого могут быть исключительно женщины (англ. «women's crime»)21.
Согласно судебной практике МТБЮ, нередко сексуальное насилие становится элементом широкомасштабной кампании, включающей другие уголовные деяния, хотя изнасилование и иные сексуальные посягательства необязательно должны являться широкомасштабными или систематическими (см., в частности, дела Тадича иБлашкича)28. В одном из пунктов обвинительного заключения по делу Кунарача ему вменялось такое гендерное преступление, как массовое порабощение женщин: содержание их в штабных помещениях и принуждение к оказанию сексуальных и домашних услуг. В этом же деле получила развитие концепция геноци-дального изнасилования29.
Но впервые сексуальное насилие было признано одной из форм геноцида в практике другого международного трибунала — МУТР. В прецедентном решении по делу Акайесу акты сексуального насилия в отношении женщин племени тутси были квалифицированы как часть кампании геноцида30. Жан-Поль Акайесу, мэр коммуны Таба, был обвинен в геноциде, преступлениях против человечности и военных преступлениях, а также в том, что знал о совершении актов сексуального насилия и способствовал им, разрешая совершать их в помещениях префектуры и поощряя своим присутствием. Судьи посчитали, что в условиях патриархального общества, где принадлежность к этнической группе определяется по отцу, изнасилование жертвы с целью зачатия ребенка может привести к тому, что женщина родит ребенка, не принадлежащего к своей племенной группе. К тому же меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в пределах группы, могут причинить умственное и физическое страдание, например, когда насилие направлено на то, чтобы женщина, забеременев в результате изнасилования, отказалась впоследствии от рождения этого ребенка31. «Изнасилование и сексуальное насилие... представляют собой геноцид, равно как и любой другой акт, если они совершаются с непосредственным намерением полностью или частично уничтожить какую-либо отдельную группу, против которой они непосредственно направлены... Сексуальное насилие являлось составной частью такого процесса уничтожения, непосредственно направленного против жен-
Disabilities, G.A. Res.61/106, Annex I, U.N. GAOR, 61st Sess. Supp. No.49. Р65. U.N. Doc.A/61/49 (2006). См. также: Charlesworth H, Chinkin C, Wright S. Feminist Approaches to International Law // American Journal of International Law. 1991. Vol.85. H.613—630; Flavin J. Feminism for the Mainstream Criminologist: An Invitation // Journal of Criminal Justice. 2001. Vol. 29. Р271—285.
24 ICTY. Prosecutor v. Cesic, Case No.IT-95-10/1. Sentencing Judgment. 2004. 11 March. §33, 52-53, 103.
25 Подробнее об этом см.: ICTY. Prosecutor v. Kunarac et al., Case No. IT-96-23-T and IT-96-23/1. Judgment. 2001. 22 February. § 437: «The sexual penetration, however slight ... (b) of the mouth of the victim... by the penis of the perpetrator ... by coercion or force or threat of force against the victim or a third person».
26 ICTY. Prosecutor v. Tadic, Case No. IT-94-1. Amended Indictment, Counts 8-11; Prosecutor v. Delalic et al., Case No. IT-96-21. Indictment, Counts 44-45.
27 См., в частности: CarpenterR. C. Recognizing Gender-Based Violence against Civilian Men and Boys in Conflict Situations // Security Dialogue. 2006. Vol.37, No. 1. Р83-103; Lewis D.A. Unrecognized Victims: Sexual violence against men in conflict settings under international law // Wisconsin International Law Journal. 2009. Vol. 27. Р 1-10; DelZotto A, Jones А. Male-on-male sexual violence in wartime: human rights' last taboo? / Paper presented to the Annual convention of the International Studies Association, New Orleans, 23-27 March 2002.
28 ICTY. Prosecutor v. Blaskic, Case No. IT-95-14. Judgment. 2000. 3 March.
29 Kalosieh A. Consent to Genocide? The ICTY's improper use of the consent paradigm to prosecute genocidal rape in Foca // Women's Rights Law Reporter. 2003. Vol. 24. Р» 120-125.
30 Askin K. D. Gender crimes jurisprudence in the ICTR: Positive developments // Journal of International Criminal Justice. 2005. Vol. 3. No. 4. Р 1007-1018.
31 ICTR. The Prosecutor v. Akayesu. Judgment. 1998. 2 September. §507, 508.
щин тутси, и в особенности способствовало их уничтожению и уничтожению группы тутси в целом»32.
Этот прецедент вызвал особую надежду на судебное преследование всех сексуальных преступлений, совершенных в период геноцида в Руанде. Однако последующая практика МУТР показала неутешительные результаты: из 32 подсудимых только четверо были признаны виновными в изнасилованиях (см. дела Семанзы, Гакумбици, Муиманы и Муземы).
Так, по делу Муземы МУТР установил, что директор чайной фабрики Альфред Музема в ходе активных столкновений в апреле — мае 1994 года в Гизову изнасиловал молодую женщину из племени тутси, пока четверо других мужчин держали ее, а затем ушел, после чего эти четверо также изнасиловали ее и оставили умирать. Суд счел, что представленные доказательства, касающиеся актов нанесения тяжких физических и психических травм, включая изнасилование и другие формы сексуального надругательства над представительницей тутси, дают право квалифицировать содеянное как форму геноцида33.
Резонансный характер получил недавний приговор МУТР по делу Полин Ньирамасухуко, бывшего руандийского министра по семейным делам и женскому развитию34. Судебный процесс растянулся на долгие 10 лет, подняв целый ряд тендерных проблем и став самым длинным в истории работы МУТР35. Для вынесения окончательного приговора по этому громкому делу против женщины, причастной к геноциду и изнасилованию, судьям потребовалось более двух лет. Ньирамасухуко была признана виновной в создании боевых формирований народности хуту, подстрекательстве их на массовое уничтожение тутси и призывах к сексуальному насилию над женщинами и девочками из этой группы. В результате в 1994 году на протяжении трех месяцев были убиты свыше 800 тысяч человек — тутси и умеренных хуту. Ньирама-сухуко была приговорена к пожизненному заключению, став первой женщиной, осужденной международным судебным органом за геноцид36.
Оценивая «гендерную» юриспруденцию МУТР, следует отметить, что за весь период его работы не было вынесено ни одного решения по делу об изнасиловании в качестве военного преступления, и прокуратура чаще всего поддерживала обвинение в сексуальном насилии как разновидности преступления против человечности или инструмента геноцида. Общее количество оправдательных решений по делам об изнасиловании почти в два раза превосходит количество обвинительных приговоров. Кроме того, МУТР потерпел неудачу при квалификации и поиске дефиниции для сексуального рабства, принудительного брака, иных форм сексуального насилия. В то же время именно судебная практика МУТР инспирировала терминологическую дискуссию вокруг понятия «гендероцид»37.
Специальный Суд по Сьерра-Леоне в этой части имеет более успешную практику. В частности, именно этот суд в деле АФРК впервые квалифицировал «принудительный брак» в качестве нового вида преступления против человечности38. Смешанные палаты в Восточном
32 Ibid. Para. 31 (under sect. 7.8, Count 1 — Genocide, Count 2 — Complicity in Genocide). См.: Short J.M.H. Sexual Violence as Genocide: The Developing Law of the International Criminal Tribunals and the International Criminal Court // Michigan Journal of Race and Law. 2003. Vol.8. P503—512.
33 ICTR. The Prosecutor v. Musema, Case No.ICTR-96-13-I. Judgment. 2000. 27 January. §907, 933.
34 ICTR. The Prosecutor v. Nyiramasuhuko, Case No. ICTR 97-21-I. Amended Indictment. 2001. 3 January. См.: Sperling C. Mother of atrocities: Pauline Nyiramasuhuko's role in the Rwandan genocide // Fordham Urban Law Journal. 2006. Vol. 33. No. 1. Р 635—642.
35 Durham H, O'Byrne K. The dialogue of difference: gender perspectives on international humanitarian law // International Review of the Red Cross. 2010. Vol.92. №.877. Р 41—42.
36 В МТБЮ экс-президент Республики Сербской Бильяна Плавшич также обвинялась в геноциде во время войны 1992—1995 годов, но в итоге этот пункт обвинения был исключен вследствие сделки о признании вины. Плавшич была осуждена в 2003 году за преступления против человечности (преследование по политическим, расовым и религиозным мотивам). ICTY. Prosecutor v. Biljana Plavsic. Case No. IT-00-39&40/1-S. Judgment. 2003. 27 February. См. также: Schaack B. Not Our Sisters // INTLAWGRRLS. 2007. July 31. URL: http://intlawgrrls.blogspot.com/ 2007/07/not-our-sisters.html (дата обращения: 01.10.2011).
37 Термин «gendercide»» был впервые введен М.А.Уоррен в 1985 году в качестве сексуально-нейтрального термина, предполагающего, что жертвами гендерно-дискриминационного поведения могут быть как женщины, так и мужчины. По аналогии с геноцидом, гендероцид означает преднамеренное истребление людей определенного пола (или гендера). При этом различаются термины «femicide» (или «gynocide») — неправомерное убийство девочек и женщин, и «androcide» — истребления мужчин по поло-ролевому признаку. См.: Warren M.A. Gendercide: The Implications of Sex Selection. Totowa, NJ: Rowman & Allanheld, 1985; Jones A. Gendercide and Genocide // Journal of Genocide Research. 2000. Vol. 2. P 185—211.
38 The Special Court for Sierra Leone. Prosecutor v. Brima, Kamara and Kanu (AFRC Case). Case No. SCSL-2004-16-A. Appeal Judgment. 2008. 22 February. См. также: Frulli M. The Special Court for Sierra Leone Recognizes Forced Marriage as a "New" Crime against Hu-
Тиморе и Боснии неоднократно признавали изнасилование разновидностью военного преступления. Экстраординарные палаты в судах Камбоджи установили по делу Духа, что он, будучи директором печально известной тюрьмы S-21 во время правления красных кхмеров в Пномпене в 1975—1979 годах, ответственен за совершение изнасилования как применение разновидности пытки39.
Анализируя сложившуюся международную практику, можно сделать вывод, что сексуальное насилие квалифицируется в зависимости от обстоятельств дела как форма пытки, порабощения, жестокого обращения40, преднамеренного убийства41, преднамеренного причинения вреда здоровью, вызывающего большие страдания или серьезную травму42. Судебная практика специальных трибуналов показала необходимость международно-правовой кодификации тендерных преступлений. И это, в свою очередь, обусловило их включение в юрисдикцию МУС43. В Римском статуте произошла определенная кодификация так называемой гендерной юриспруденции (англ. codifying gender jurisprudence), получившей дальнейшее развитие в начальной практике МУС.
Действительно, при описании составов преступлений, подсудных МУС, гендерному аспекту уделено особое внимание. Многие из них имеют выраженную гендерную направленность и получили соответствующее наименование «гендерных» или гендерно обусловленных преступлений (англ. gender-based crimes)44. За одним исключением, которое относится к статье 6, описывающей преступление геноцида в точном соответствии с конвенционными нормами 1948 года. Если бы прецедент по делу Акайесу появился хотя бы на два месяца ранее, то, возможно, делегации учли бы его гендерные аспекты при разработке объективной стороны состава преступления геноцида45.
В статьях 7 и 8 Римского статута закрепляется схожий перечень сексуальных и гендерно обусловленных насильственных преступлений: порабощение (п. 1 (с) ст. 7); изнасилование, обращение в сексуальное рабство, принудительная беременность, принудительная проституция, принудительная стерилизация или любые другие виды сексуального насилия «сопоставимой тяжести» (п. 1 (g) ст. 7) либо «также являющиеся грубым нарушением Женевских конвенций» (п. 2 (b)(xxii) ст. 8) или «также представляющие собой грубое нарушение статьи 3, общей для четырех Женевских конвенций» (п. 2 (с)(у1) ст. 8); преследование группы или общности по гендерным мотивам (п. 1 (h) ст. 7). Выражение: «сопоставимой тяжести» логически призывает к сравнению со всеми иными преступлениями против человечности46; а слова: «также представляющие собой» направлены на кодификацию принципа гендерной интеграции и ясно дают понять, что сексуальное насилие — это серьезное уголовное правонарушение, эквивалентное по силе тяжести другим военным преступлениям47.
manity // Journal of International Criminal Justice. 2009. Vol.6. No. 5. P 1033—1042; ScharfM.P., MattlerS. Forced Marriage: Exploring the Viability of the Special Court for Sierra Leone's New Crime against Humanity // Case Research Paper Series in Legal Studies. 2005. Vol. 2.
39 The Extraordinary Chambers in the Courts of Cambodia. Co-Prosecutors v. Kaing (Kaing Guek Eav alias Duch). Case No. 001/18-07-2007/ECCC/TC. Trial Judgment. 2010. 26 July.
40 European Commission of Human Rights. Cyprus v. Turkey, Commission Report, 10 July 1976 // European Human Rights Reports. 1976. 4. Р 537. См. также: Final Report of the United Nations Commission of Experts established pursuant to Security Council Resolution 780, «Annex II: Rape and Sexual Assault: A Legal Study» // UN Doc. s/1994/ 674/Add.2. 1994. 28 December. Vol.1. Р29.
41 Recommendations and Commentary for December 1997 PrepCom on the Establishment of an International Criminal Court / Women's Caucus for Gender Justice for an ICC Paper. WC.5.6-1.
42 Women's Caucus Paper, WC.5.6-14; Report of UN Commission of Experts on Rape and Sexual Assault. Р 15.
43 Обстоятельное исследование на эту тему см.: Brouwer de A.-M. Supranational Criminal Prosecution of Sexual Violence: The ICC and the Practice of the ICTY and the ICTR. Intersentia, 2005.
44 Campanaro J. Women, War, and International Law: The Historical Treatment of Gender-Based War Crimes // Geo. Law Journal. 2001. Vol.89. P2557—2589; ErbN.E. Gender-based crimes under the draft statute for the permanent International Criminal Court // Columbia Human Rights Law Review. 1998. Vol. 29. Р 400-410.
45 Short J.M.H. Sexual Violence as Genocide: The Developing Law of the International Criminal Tribunals and the International Criminal Court // Michigan Journal of Gender and Law. Vol.8. Р 500-512; Alvarez J.E. Lessons from the Akayesu Judgment // ILSA Journal of International and Comparative Law. 1999. Vol. 5. P 359-363.
46 См., в частности: Moshan B. S. Women War, and Words: The Gender Component in the Permanent International Criminal Court's Definition of Crimes against Humanity // Fordham International Law Journal. 1998. Vol. 22. P 154-183.
47 Copelon R. Gender Crimes as War Crimes: Integrating Crimes against Women into International Criminal Law // McGill Law Journal. 2000. Vol. 46. Р 235.
В Римском статуте впервые были кодифицированы три состава гендерных преступлений: принудительная беременность48, обращение в сексуальное рабство49 и гендерно мотивированное преследование50, а также уточнена дефиниция «порабощения» с особым акцентом на торговле женщинами и детьми (п.2 (с) ст. 7).
Некоторые гендерные последствия может иметь и недавняя кодификация преступления агрессии в ходе Кампальской конференции по обзору Римского статута в 2010 году51. Применение «феминистской перспективы» к этому беспрецедентному успеху вызывает ряд опасений у гецдерных практиков и защитников прав женщин52. Некоторые из них указывают на следующие косвенные последствия воздействия преступления агрессии на женщин как на жертв.
В частности, речь идет о возможном столкновения юрисдикции МУС, основанной на запрете jus ad bellum в отношении развязывания и ведения агрессивных войн, с нормами jus in bello (законов и обычаев войны). Угроза международного уголовного преследования за проявление агрессии может подорвать стимул соблюдать нормы международного гуманитарного права по защите гражданского населения и других уязвимых групп. Слишком широкая дефиниция преступления агрессии53 может на практике вызвать отказ государств от оборонительного и более контролируемого применения силы, в частности — во исполнение обязанности защищать (англ. doctrine of responsibility to protect) и гуманитарного вмешательства в миротворческих целях. В итоге МУС, задуманный изначально как ex ante tribunal, в отличие от ad hoc МВТ, МТБЮ и МУТР, будет рассматривать ситуации в порядке ex post prosecutions вместо того, чтобы выполнять свою превентивную функцию по предотвращению и подавлению преступного, в том числе гендерного, насилия54.
Наконец, операционализация преступления агрессии без выделения на эту деятельность дополнительных ресурсов (кадровых, финансовых и др.), что маловероятно, отвлечет МУС от эффективного уголовного преследования других тяжких преступлений, непосредственно вовлекающих гендерные аспекты. Суд сосредоточится на политических лидерах в столицах, несущих ответственность за акты агрессии, а это не только может привести к политизации и делегитимации МУС, но и не позволит ему проводить гендерно-чувствительные расследования в отношении военачальников, с деятельностью которых жертвы непосредственно связывают сексуальные посягательства55.
Сегодня из тринадцати уголовных дел МУС в девяти есть обвинительные пункты в гендерных преступлениях. Нет таковых только в делах Лубанги и Нтаганды (ситуация в Демократической Республике Конго) и делах Абу Гарбы и Банды/Джербо (ситуация в Дарфуре).
Одним из первых дел, в котором было выдвинуто обвинение в изнасиловании и обращении в сексуальное рабство, стало дело Катанги и Шуи56. В феврале 2003 года во время нападе-
48 Определение принудительной беременности было последним из согласованных в Подготовительном комитете. Дело в том, что делегация Ватикана, поддержанная исламскими странами, стремилась устранить любую возможность для женщин избежать уголовной ответственности за добровольный аборт. Подробнее об этом см.: BoonK. Rape and Forced Pregnancy under the ICC Statute // Columbia Human Rights Law Review. 2001. Vol.32. P625—656; MarkovicM. Forced Pregnancy and the ICC // Berkeley Electronic Press Legal Series. 2006. Paper 1200. URL: http://law.bepress.com/expresso/eps/1200 (дата обращения: 01.10.2011).
49 В отличие от принуждения к проституции и от порабощения, этот состав включал в себя дополнительные элементы насильственно-сексуального характера, когда женщины принуждались к оказанию сексуальных услуг. См.: Bedont B., Martinez K.H. Ending Impunity for Gender Crimes under the International Criminal Court // The Brown Journal of World Affairs. 1999. Vol.VI. Issue 1. Р 65—85.
50 См.: Oosterveld V. Gender Persecution, and the International Criminal Court: Refugee Law's Relevance to the Crime against Humanity of Gender-Based Persecution // Duke Journal of Comparative and International Law. 2006. Vol. 17. Р 49—89.
51 Resolution RC/Res.6. The Crime of Aggression. 2010. June 11. См. также: Богуш Г. И., Трикоз Е.Н. Первая Обзорная конференция по Римскому статуту Международного уголовного суда // Международное право — International Law. 2010. № 4. С. 18—27.
52 Amann D.М. Against Aggression // INTLAWGRRLS. 2010. May 30. URL: http://intlawgrrls.blogspot.com/2010/05/against-aggres-sion.html (дата обращения: 01.10.2011).
53 Glennon M.J. The Blank-Prose Crime of Aggression // Yale Journal of International Law. 2010. Vol.35. Р71; PaulusA. Second Thoughts on the Crime of Aggression // European Journal of International Law. 2010. Vol. 30. Р 1117.
54 См.: SchaackB. The Crime of Aggression and Humanitarian Intervention on Behalf of Women // International Criminal Law Review. 2011. Vol.3.
55 Schaack B. 'The Grass That Gets Trampled When Elephants Fight': Will the Codification of the Crime of Aggression Protect Women? // UCLA Journal of International Law and Foreign Affairs. 2011. Vol. 15. Р 5.
56 ICC. Prosecutor v. G. Katanga and M.N.Chui, Case No. ICC-01/04-01/07-717. Decision on the Confirmation of Charges. 2008. 26 September.
ния на деревню Богоро (район Итури, Конго) вооруженные формирования, возглавляемые этими двумя обвиняемыми, изнасиловали гражданских лиц и обратили их в сексуальных рабов силой, угрозами насилия, причинения смерти и задержания. Многие деревенские женщины были похищены, заключены в тюрьму и принудительно становились «женами» нападавших солдат, которые также требовали от них приготовления пищи и повиновения любым приказаниям.
Второе судебное дело, включающее тендерные преступления, стало дело Жан-Пьера Бем-бы Гомбо. Обвинительный акт против бывшего вице-президента Демократической Республики Конго среди прочего включал три вида гендерных преступлений: изнасилование (п. (1) (g) ст.7 и п.(2) (е)(у1) ст.8 Римского статута); пытка (п.(1) (f) ст.7 и п. (2) (с)(0 ст.8 Римского статута); посягательство на человеческое достоинство (п. (2) (c)(ii) ст.8 Римского статута)57. Эти и другие преступления были совершены в Центральноафриканской Республике во время нападений возглавляемых им отрядов «Движения за освобождение Конго». Палата предварительного производства 15 июня 2009 года отклонила обвинение в пытках как преступлении против человечности и в посягательстве на человеческое достоинство как военном преступлении. Это было частично вызвано недостаточностью улик58, но в большей мере отходом судей от сложившейся юриспруденции международных трибуналов и судебной практики государств по кумулятивным обвинениям в сексуальных преступлениях59. Речь идет о выдвижении многократных обвинений, основанных на тех же самых доказательствах, при условии, что каждое обвинение содержит существенно отличительный элемент. Анализируя этот случай в МУС, неправительственная организация «Amnesty International» полагает необходимым изменить решение от 15 июня 2009 года, тем более что судьи в этом решении указали на право Судебной палаты повторно давать юридическую квалификацию содеянного. Изнасилование как определенная форма пытки признано в международных стандартах прав человека, и поэтому Судебная палата должна будет дополнительно инкриминировать Бембе Гомбо этот состав по совокупности доказательств60.
Обвинения в изнасилованиях, сексуальном порабощении и др. были выдвинуты также в делах по ситуациям в Уганде (дело Кони), в Демократической Республике Конго (дело Мба-рушиманы), Судане (дела Харуна и Али Кушаяба; Аль-Башира)61, а также в Кот-д'Ивуаре, Ливии и Кении62.
В 2011 году должен быть оглашен первый в истории МУС приговор — по делу Лубанги63. И хотя в деле нет прямых обвинений в гендерных преступлениях, но использование Томасом Лубангой в качестве солдат несовершеннолетних девушек может создать прецедент в гендерной области. К сожалению, проблема защиты девушек-комбатантов в ходе и после вооруженного конфликта практически не замечается международным сообществом64. Случаи сексуальной эксплуатации в форме принудительных браков, принудительного деторождения и домашнего рабства явно не охвачены запретительными нормами ни Дополнительного протокола I 1977 года (п. 2 ст. 77), ни Протокола 2002 года к Конвенции о правах ребенка (ст. 1)65.
57 ICC. Prosecutor v. Jean-Pierre Bemba Gombo, Case No.ICC-01/05-01/08. Warrant of Arrest. 2008. 23 May. §21.
58 ICC. Prosecutor v. Jean-Pierre Bemba Gombo, Case No.ICC-01/05-01/08-424. Decision on the Confirmation of Charges. 2009. 15 June. §202, 204, 206.
59 Подробнее см.: The Practice of Cumulative Charging at the International Criminal Court. Report №11. May 2010 / AU Washington College of Law: War Crimes Research Office. URL: http://www.wcl.american.edu/warcrimes/icc/icc_reports.cfm (дата обращения: 01.10.2011).
60 Rape and sexual violence: Human rights law and standards in the International Criminal Court / AI Index: IOR 53/001/2011, March 2011. Р 40.
61 Askin K. D. Holding leaders accountable in the International Criminal Court for gender crimes committed in Darfur // Genocide Studies and Prevention. 2006. Vol. I. No.1. Р 14.
62 ICC. Situation in the Republic of Kenya, ICC-01/09-19-Corr 01-04-2010. 2010. 31 March.
63 ICC. Prosecutor v. Thomas Lubanga Dyilo, Case No. ICC-01/04-01/06. Decision on the Confirmation of Charges. 2007. 29 January.
64 Denov M. Girls in Fighting Forces: Moving Beyond Victimhood / Child Rights Information Network, 2007; McKay S., Mazurana D. Where are the girls? Girls in fighting forces in Northern Uganda, Sierra Leone and Mozambique: Their lives during and after war / Rights and Democracy. Montreal, 2004.
65 См.: Morales W. Q. Girl Child Soldiers: The Other Face of Sexual Exploitation and Gender Violence. URL: http://www.airpower.au.af. mil/ apjinternational/ apj-s/2008/1 tri08/moraleseng.htm (дата обращения: 01.10.2011).
Гендерные аспекты международного уголовного судопроизводства
Сегодня практически все международные органы по осуществлению правосудия учитывают в своей деятельности гендерный фактор и уделяют особое внимание вопросам, связанным с сексуальным и гендерным насилием66.
В утвержденной на Пекинской конференции Платформе действий от 15 сентября 1995 года правительства и межправительственные организации были призваны «стремиться к ген-дерному балансу при назначении или выдвижении кандидатов на должности судей и на другие должности во всех соответствующих международных органах, таких как Международный трибунал по бывшей Югославии, Международный трибунал по Руанде и Международный Суд, а также в других органах, занимающихся мирным разрешением споров», и «обеспечивать, чтобы эти органы были в состоянии рассматривать гендерные вопросы надлежащим образом посредством организации соответствующей подготовки судей, обвинителей и других должностных лиц по вопросам расследования случаев изнасилования, принудительной беременности в период вооруженных конфликтов, непристойных посягательств и других форм насилия в отношении женщин в условиях вооруженных конфликтов, включая терроризм» (п. 142 (b) и (с))67.
Наиболее успешно и последовательно эти рекомендации были воплощены в практике МУС. Можно даже говорить о появлении особого правового режима (англ. «ICC Legal Regime»)68 — совокупности норм Римского статута, подзаконных актов и этических правил, регламентирующих справедливое представительство и надлежащее обращение с женщинами как жертвами и свидетелями (англ. gender-integrated process)69.
Гендерные предписания Римского статута сгруппированы в статьях 21, 36, 42, 43, 54, 68 и др. Их можно условно разделить в зависимости от адресности и субъектов исполнения. Все они, как правило, носят процедурный характер и посвящены поведению судей и прокуроров, их обязанностям по предотвращению гендерной дискриминации при осуществлении правосудия, минимизации рисков ретравматизации при даче показаний. Именно их мы далее и проанализируем.
Наиболее общее предписание содержится в пункте 3 статьи 21 Римского статута — о том, что применение и толкование права должно соответствовать международным стандартам прав человека и не допускать неблагоприятного проведения различий по гендерному и иным признакам.
Стандарты гендерно-чувствительного правосудия развиваются в процедурных нормах Римского статута и, прежде всего, в его судоустройственных статьях. Так, в статье 36 определяется сбалансированный порядок выбора судей МУС с учетом основных правовых и географических зон мира, справедливого представительства женщин и мужчин, а также профессиональной специализации в вопросах насилия против женщин и детей70.
Из 11 международных судебных органов только в МУС сегодня женщины превосходят по численности мужчин71. Здесь есть даже полностью женские скамьи судей. Первый пример дает нам Судебная палата IV в составе Сильвии Стайнер, Джойс Алуох и Кунико Озаки, которые в ноябре 2010 года начали рассмотрение по существу дела Бембы Гомбо. Этот состав весьма символичен с учетом профессиональной специализации судей и существа обвинения, которое в значительной степени сосредоточено на сексуальном насилии над женщинами во
66 См.: Drumbl M. Punishment Goes Global: International Criminal Law, Conflict Zones and Gender (In)Equality // Canadian Woman Studies. 2000. Vol.19. No. 4.
67 См. полный текст: URL: http://www.un.org/womenwatch/daw/beijing/platform/index.html (дата обращения: 01.09.2011).
68 The Legal Regime of the International Criminal Court: Essays in Honour of Professor Igor Blishchenko / Ed. by J. Doria, H.-P Gasser and M. Ch. Bassiouni. Leiden; Boston, 2009.
69 Leher-Lenhardt R. One Small Step for Woman: Female Friendly Provisions in the Rome Statute of the International Criminal Court // Brigham Young University Journal of Public Law. 2002. Vol. 16. P317—349.
70 Подробнее об этом см.: Ingadottir T. The International Criminal Court Nomination and Election of Judges, A Discussion Paper / Project for International Courts and Tribunals. ICC Discussion. Paper № 4. June 2002.
71 Grossman N. Sex on the Bench: Do Women Judges Matter to the Legitimacy of International Courts? URL: http://ssrn.com/ab-stract= 1773015 (дата обращения: 01.10.2011).
время вооруженного конфликта. В свое время Палата предварительного производства I в составе Акуи Куэньехии, Сильвии Стайнер и Аниты Ушацка выдала ордер на арест суданского президента Омара аль-Башира, главы государства, не являющего участником Римского ста-тута72. Среди утвержденных этими судьями обвинительных пунктов есть и изнасилование как преступление против человечности (п.(1)<^» ст. 7 и п.(3)«я» ст.25 Римского статута).
В свое время именно женщина-судья Наванетхем Пиллэй, ныне — Верховный комиссар ООН по правам человека, сыграла критически важную роль в деятельности МУТР и принятии ключевых решений73. И хотя Пиллэй отрицает особый метод принятия решений именно женщинами-судьями, она согласна с тем, что у них есть специфическая чувствительность и понимание дел о сексуальном насилии74.
Две судьи МТБЮ — Габриэль Макдональд и Элизабет Одайо-Бенито — внесли целый ряд гендерозначимых предложений в «Правила процедуры и доказывания» (в частности, правила 75 и 96)75. Еще одна судья МТБЮ в отставке, Патрисия Валд, указывает на пять главных прецедентов по гендерным преступлениям, решения по делам о которых были приняты с участием, по крайней мере, одной женщины-судьи в составе скамьи76. Кстати, после принятия Римского статута, Совет Безопасности ООН внес дополнения в Уставы МТБЮ и МУТР, касающиеся назначения государствами кандидатов в судьи ad litem на основе справедливого представительства мужчин и женщин77.
Беспрецедентный случай произошел в сентябре 2010 года в Международном Суде ООН, когда одновременно две женщины-судьи вошли в скамью пятнадцати судей. Это случилось впервые за его 65-летнюю историю, и лишь одна женщина была их предшественницей — Розалин Хиггинс.
В МУС в настоящее время 11 из 19 судей — женщины (58 %), и они в большинстве уже третий год подряд. Статья 36 Римского статута предусматривает скамью из 18 судей, но судья Рене Блаттманн (Боливия), чей срок службы закончился еще в марте 2009 года, продолжает свою работу вплоть до вынесения окончательного приговора по делу Лубанги.
В прошлом году МУС достиг хорошего показателя с точки зрения гендерно-сбаланси-рованной кадровой политики. Женщины составляют 47 % его штата, но они, к сожалению, по-прежнему недостаточно представлены на 27 руководящих позициях в МУС. В связи с этим Ассамблея государств-участников Римского статута рекомендовала, чтобы Суд «продолжил развивать свой прогресс, которого он добился при укомплектовании рабочего штата женским персоналом, особенно на руководящих уровнях»78.
Интересно заметить, что критерий специализации кандидатов в судьи по гендерно-чув-ствительным вопросам был изначально предложен Подготовительному комитету в марте 1998 года по инициативе неправительственной организации «Women's Caucus for Gender Justice in the ICC». Но впоследствии оригинальный текст: «обладающие опытом по решению проблем, связанных с сексуальным и гендерным насилием, насилием над детьми и по другим вопросам» был заменен на: «обладающие опытом юридической деятельности по специальным вопросам, в том числе, но не ограничиваясь этим, по вопросам, касающимся насилия в
72 ICC issues warrant of arrest for Omar Al Bashir, President of Sudan / Press Release ICC-CPI-20090304-PR394. 2009. 3 April.
73 Как известно, в обвинительном заключении по делу Акайесу пункт об изнасиловании как форме геноцида отсутствовал. Но благодаря настойчивости единственной женщины-судьи Пиллэй свидетели стали давать обличающие показания против Акайесу и его подчиненных об изнасилованиях женщин из племени тутси. См.: Pillay N. Equal Justice for Women: A Personal Journey // Arizona Law Review. 2008. Vol. 50. Р 657 —666.
74 Interview of Navenathem Pillay // Terris D, Romano C.P.R., Swigart L. The International Judge: An Introduction to the Men and Women Who Decide the World's Cases. Oxford University Press, 2007. Р 48.
75 См.: Rules of Procedure and Evidence of the ICTY. Rev. 45. 2010. 8 December. URL: http://www.icty.org/sections/LegalLibrary/Rule-sofProcedureandEvidence (дата обращения: 01.10.2011).
76 Wald P. M. What Do Women Want from International Criminal Justice? To Help Shape the Law. 2009. 5 October. URL: intlawgrrls. blogspot.com/2009/10/what-do-women-want-from-international.html (дата обращения: 01.09.2011).
77 U.N. Sec. Council Resolution 1329 (30 November 2000), 4240th meeting, Annex I, art. 13ter; U.N. Sec. Council Resolution 1431. 2002. 14 August. 4601st meeting. Annex I. АЛ^п
78 См.: Report of the Bureau on equitable geographical representation and gender balance in the recruitment of staff of the ICC / Assembly of States Parties, ICC-ASP/9/30. URL: http://www.icc-cpi.int/iccdocs/asp_docs/ASP9/ICC-ASP-9-30-ENG.pdf (дата обращения: 01.10.2011).
отношении женщин или детей» (п. (8) (b) ст. 36 Римского статута). По иронии судьбы, исключение из оригинала отсылки к сексуальному и гендерному насилию, по сути дела, привело к исключению мужчин, которые также могут стать жертвами сексуального насилия во время вооруженных конфликтов.
Отрадно заметить, что этот ограничительный поход не был распространен на прокурорский аппарат. Прокурор и Секретарь МУС при найме персонала принимают во внимание гендерные критерии (п. 2 ст. 44 Римского статута). Кроме того, Прокурор вправе назначать консультантов с «опытом юридической деятельности по специальным вопросам, касающимся сексуального насилия, гендерного насилия и насилия в отношении детей» (п.9 ст.42 Римского статута). С 2008 года специальным советником по гендерным преступлениям в МУС является профессор Катрин А.МакКиннон19. Она консультировала судей по вопросам стратегической программы по гендерным преступлениям и по специфическим вопросам, возникавшим в ходе расследования дел Лубанги и Бембы Гомбо и в связи с ситуацией в Дарфуру80. Она также ведет курсы повышения квалификации сотрудников прокуратуры по гендерной проблематике.
Прокурор МУС обязан принимать надлежащие меры для эффективного расследования, что предполагает также соблюдение интересов и личных обстоятельств потерпевших и свидетелей, в том числе учет гендерного фактора (п. 1 (b) ст. 54 Римского статута). Так, в ходе расследования ситуации в Демократической Республике Конго Прокурор выдвинул на первый план именно те преступления, которые были связаны с гендерным насилием. В составе Отделения по расследованию Прокуратуры недавно создано подразделение по гендерным и детским вопросам (англ. Gender and Child Unit), сотрудники которого, в частности, консультируют следователей по вопросу о том, как минимизировать воздействие на свидетелей и жертв сексуальных преступлений.
Статьи 43 и 68 Римского статута посвящены защите прав женщин, выступающих потерпевшими и свидетелями в МУС81. В составе Секретариата, единственного подразделения МУС, возглавляемого женщиной (Сильваной Арбия), действует особая «Группа по оказанию помощи потерпевшим и свидетелям». В нее обязательно входят сотрудники, имеющие опыт работы по вопросам, относящимся к травмам, связанным с преступлениями сексуального насилия (п. 6 ст. 43 Римского статута). Эта группа может рекомендовать Прокурору и судьям соответствующие меры защиты, процедуры обеспечения безопасности, предоставлять консультационную и иную помощь (п. 4 ст. 68 Римского статута).
При принятии мер безопасности и мер по защите чести, достоинства и неприкосновенности потерпевших и свидетелей МУС обязан учитывать среди прочего и гендерный фактор, а также то, что преступление может включать сексуальное, гендерное насилие или насилие в отношении детей (п. 1 ст. 68 Римского статута). Для защиты потерпевших и свидетелей МУС может провести любую часть разбирательства in camera или разрешить представлять доказательства заочно (п. 2 ст. 68 Римского статута). Судебная палата внимательно следит за тем, каким образом допрашивается потерпевший, во избежание притеснений или запугиваний, уделяя особое внимание предотвращению нападок на потерпевших от преступлений сексуального насилия (правило 88 «Правил процедуры и доказывания» МУС 2002 года).
Подводя итоги деятельности МУС за истекший период, можно констатировать ряд новелл и прогрессивное развитие гендерно обусловленной процессуальной практики (т.н. гендерной юриспруденции). Фактически, он стал первым среди всех учреждений международного правосудия, где начала свою работу полностью женская скамья судей. Впервые в практике МУС в арестный ордер по обвинению в геноциде были включены такие пункты, как изнасилование и сексуальное насилие. В первый раз в МУС дали свои показания три потерпевшие от сексуальных преступлений, а судьи заслушали первые свидетельские показания по делу о сексуальном
79 См. ее работы, в частности: MacKinnon C.А. Are Women Human? And Other International Dialogues. Harvard University Press, Cambridge, MA, 2006; Rape, Genocide, and Women's Human Rights // Harvard Women's Law Journal. 1994. Vol. 17; Defining Rape Internationally: A Comment on Akayesu // Columbia Journal of Transnational Law. 2006. Vol.44. P 940-944.
80 См. URL: http://www.icc-cpi.int/NR/exeres/785A45B4-54D2-4E93-A9F5-24E85148801A.htm (дата обращения: 01.10.2011).
81 Karkera T. The International Criminal Court's Protection of Women: The Hands of Justice at Work // American University Journal of Gender, Social Policy and the Law. 2004. Vol. 12. Р 197.
насилии. Впервые в истории МУС дала свое заключение свидетель-эксперт по гендерным преступлениям — Радхика Кумарасвами, Специальный представитель ООН по вопросам о положении детей и вооруженных конфликтах, которая разъяснила судьям гендерные аспекты вербовки и воинской службы детей-солдат в деле Лубанги82.
В практике органов международного правосудия постепенно уходит в прошлое профессиональная сегрегация по признаку пола (англ. gender segregation). Лидирует в этом продвижении МУС, которому остается лишь улучшить ситуацию с гендерным балансом на руководящих позициях и с представительством женщин-адвокатов83. В большинстве же судебных учреждений сохраняется неравномерное распределение мужчин и женщин на позициях должностной иерархии. Есть хорошая гендерная перспектива на выборах в Ассамблее государств-участников нового Прокурора МУС, где одним из кандидатов выступает нынешний заместитель и высококвалифицированный юрист Фату Бенсуда. Важным для равенства полов стал бы день, когда женщина возглавила бы руководящий орган постоянного международного суда84.
За прошедшие 20 лет международные суды и трибуналы сделали беспрецедентные успехи в деле обеспечения гендерного правосудия. Сексуальное насилие и охватывающая его гендерная преступность уже больше не являются второстепенными в международном гуманитарном и уголовном праве, а напротив, признаны угрожающими миру и безопасности человечества. Сегодня гендерная справедливость и гендерное равенство становятся неотъемлемой частью легитимности международного правосудия и международно-правовой законности в ее широком понимании.
82 ICC Gender Report Card 2010 / Women's Initiatives for Gender Justice. URL: http://www.iccwomen.org/news/docs/GRC10-WEB-11-10-v4_Final-version-Dec.pdf (дата обращения: 01.10.2011).
83 См.: Sadat L.N. The Gender Ghetto in International Criminal Law / Research in Progress. URL: http://law.wustl.edu/faculty_profiles/ documents/sadat/cvcurrent.pdf (дата обращения: 01.10.2011).
84 Кстати, на пост президента Ассамблеи государств-участников МУС избрана первая женщина - Тийна Интельманн (Эстония), которая вступит в должность в декабре 2011 года. См.: Briefing by the Coordinator of the Search Committee for the position of the Prosecutor of the I Criminal Court, 22 July 2011. URL: http://www.icc-cpi.int/Menus/ASP/Elections/Prosecutor (дата обращения: 01.10.2011).
