CC BY
429
за обучение детей из малоимущих семей [3, л. 83 об., 84].
Общая сумма дохода гимназии достигала 6840 рублей в год. Но, несмотря на это на протяжении всех лет работы гимназия испытывала финансовые трудности. Доказательством этого служит тот факт, что за второй год работы гимназия имела дефицит в 124 руб. 25 коп., в 4-ый год дефицит составил 715 руб. 25 коп. Смета на 1910/1911 г. была составлена с дефицитом в 2245 руб. Можно предположить, что этот дефицит складывался по ряду причин: несвоевременное поступление платы за обучение, платы за аренду помещений и др. В военные годы ситуация ещё более обострилась. ИОРС заложил собственный дом в Мед-ведниковский банк.
Из истории деятельности мужской гимназии Иркутского отдела Русского Собрания видно, что её открытие приходится на период спада революционного движения. Что касается времени закрытия гимназии, то оно произошло в 1921 г., то есть в период установления советской власти в Иркутске. Таким образом, гимназия просуществовала около 14 лет. Гимназия Русского Собрания имела своей целью образование подрастающего поколения на чисто русских национальных основах в почитании православной веры, преданности Царю и Отечеству, как государственников, будущую опору и оплот Русского государства. Данная цель достигалась специфической обстановкой в гимназии, особыми дисциплинами и учебными мате-
риалами. Гимназия ИОРС обнаруживала динамику постоянного развития. За время своего существования она открыла восемь классов, в числе которых два класса были приготовительными, а также добилась получения прав правительственных гимназий. Финансирование гимназии ИОРС осуществлялось за счёт платы за обучение, пожертвований и дохода от сдачи в наём некоторых помещений гимназии. Однако на протяжении всего периода своей деятельности гимназия постоянно испытывала финансовые трудности. Согласно приведённым данным, постановка учебного дела в гимназии Русского Собрания признавалась как удовлетворительная. Недостатки гимназии заключались в том, что большая часть её преподавателей не имела требуемого образовательного ценза и достаточной платы на содержание, а также в отсутствии в гимназии хорошей библиотеки, достаточного количества наглядных пособий и физического кабинета. Данные изъяны были вызваны неудовлетворительным состоянием хозяйственной части гимназии.
Таким образом, на основании представленных архивных документов можно заключить, что Иркутскому отделу Русского Собрания удалось создать полноценное образовательное учреждение, которое решало долгосрочную задачу - воспитание подрастающего поколения с развитым русским национальным сознанием. Кроме того, определённо указывается на стремление ИОРС в достижении своих целей идти эволюционным путём.
Библиографический список
1. Весь Иркутск с отделом Забайкальской области на 1908 год. Адресно-справочная и торгово-промышленная книга на 1908 г. Иркутск: Электро-типография С.А. Серебренникова, Изд-е Е.Р. Бендер, Первый отдел.
2. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 63. Главный инспектор училищ Восточной Сибири. Д. 170.
3. ГАИО. Ф. 63. Главный инспектор училищ Восточной Сибири. Д 883.
4. ГАИО. Ф. 378. Мужская гимназия Иркутского отдела Русского Собрания. Д. 378. Оп. 1. Д. 49.
5. Иркутск на почтовых открытках, 1899-1917: историко-библиографический альбом-каталог / авт.-сост. С.И. Медведев; Центр по сохранению ист.-культ. наследия ком. по куль-
туре администрации Иркутской области. М.: Галарт, 1996. 641 с.
6. Кирьянов Ю.И. Русское собрание 1900-1917. М.: Российская политическая энциклопедия, 2003. 352 с.
7. Романов Н.С. Летопись города Иркутска за 1902-1924 гг. / сост., предисл. и примеч. Н.В. Куликаускене. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1994. 560 с.
8. Русский Восток (Иркутск). 1909. 2 мая. № 11, суббота.
9. Рылов В. Ю. Деятельность правоконсервативной организации «Русское Собрание» (1901-1917 гг.) // Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее: сб. науч. тр. Воронеж, 2001. Вып. 1. С. 159-174.
УДК 81.271.1
ГЕНДЕР В ИНТЕРНЕТ-КОММУНИКАЦИИ: ДИНАМИКА РАЗВИТИЯ
© И.А. Якоба1
Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Статья посвящена теоретическому обзору и анализу особенностей речевого поведения коммуникантов разного пола в интернет-коммуникации. С распространением нового типа общения - интернет-коммуникации - возникла потребность исследований проявления гендера в этом виде дискурса. Cвобода выбора человеком собственной модели гендерного поведения способствует возникновению «множественной идентичности» и виртуальной мультигендерной языковой личности. Автор описывает явления «играизации» и «карнавализации» интернет-
1Якоба Ирина Александровна, кандидат социологических наук, доцент кафедры иностранных языков, тел.: 89025699620, e-mail: [email protected]
Yakoba Irina, Candidate of Sociology, Associate Professor of the Department of Foreign Languages, tel.: 89025699620, e-mail: [email protected]
коммуникации, которые можно наблюдать на всех языковых уровнях и делает вывод о важной роли гендера во время языковой игры в интернет-коммуникации, предполагает, что андрогинный тендерный тип является наиболее адекватным в современных условиях. Библиогр. 24 назв.
Ключевые слова: интернет-коммуникация; гендерные исследования; виртуальная мультигендерная языковая личность; маскулинный; фемининный; андрогинный и неопределенный стили общения; множественная идентичность; гендерные стереотипы.
GENDER IN INTERNET-COMMUNICATION: DEVELOPMENT DYNAMICS I.A. Yakoba
Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, Russia, 664074.
The article provides a theoretical review and the analysis of features of speech behavior of different age communicators in internet-communication. Internet-communication as a new means of intercourse, necessitated the studies of gender manifestations in this type of discourse. Freedom to choose one's own model of gender behavior promoted the appea r-ance of "multiple identity" and virtual multigender language personality. The author describes the phenomena of "gamiz a-tion" or "carnivalization" in internet-communication that can be observed at all language levels and concludes on the important role of gender while playing a language game in internet-communication. An androgenous gender type is assumed to be the most relevant in current conditions. 24 sources.
Key words: internet-communication; gender studies; virtual multigender language personality; masculine; feminine; androgenous and indefinite styles of communication; multiple identity; gender stereotypes.
"Если пол осмысляется в категориях "мужчина" и "женщина", то гендер - в терминах "мужественность» (мужское начало) и "женственность" (женское начало)".
О.В. Рябов
Интернет постепенно становится неотъемлемой частью современной жизни, новым своеобразным виртуальным типом социализации всё большего числа людей независимо от возраста, социального и профессионального статуса, гендерной позиции и т.д. Коммуникация в Интернете в основном происходит опосредованно, без визуального контакта. Таким образом, впечатление о новом собеседнике можно составить только на основе той информации, которую представляет сознательно или бессознательно сам коммуникант. Бывает, что коммуникант по разным причинам изменяет или утаивает какую-то часть личных данных, в том числе свою реальную гендерную принадлежность. Как показывает опыт, отсутствие чёткой гендерной позиции часто является причиной провала или неуспеха коммуникации, потому что существуют определённые нормы общения с мужчинами и женщинами - то, что допустимо по отношению к собеседнику своего пола, может оказаться неприемлемым по отношению к противоположному полу и наоборот. По причине непрояснённости личных данных собеседника коммуникант часто не может определить позицию, которую ему следует занять при общении с данным человеком, что вызывает трудности или задержку во время коммуникации в сети или даже нежелание продолжать общение. Исследования в области гендерной лингвистики могут помочь определить реальную гендерную принадлежность собеседника во время опосредованной коммуникации, в частности во время интернет-коммуникации, даже если он пытается скрыть или изменить свои личные данные. Изучение особенностей проявления гендера в сети,
систематизация доступных исследований, история вопроса и современное состояние, а также перспективы этого направления являются задачами данной работы.
Первые исследования, посвящённые гендерным различиям на материале русского, английского и других языков появились в зарубежной и отечественной лингвистике в начале ХХ века. Пик популярности данной темы пришёлся на середину 1960-х годов, когда бурное развитие получила коммуникативная семантика, социолингвистика и прагматика, возникли новые научные направления в самой лингвистике - психолингвистика, квантитативная социолингвистика, праг-малингвистика, семантический синтаксис и т.д., а также активизировалось феминистское движение. Всему этому способствовал целый ряд причин как лингвистического, так и экстралингвистического характера: возникновение и рост женского движения, помещение человека и человеческого фактора в фокус внимания всех наук. Проблемы сущности человека и его предназначения получили благодаря гендерным исследованиям гендерное измерение, представ как связанные с социально-половыми ролями каждого индивида и существующей в любом обществе иерархии и дискриминации по признаку пола.
Изучая языковые явления в их коммуникативном, динамическом аспекте учёные стали обращать внимание на психофизиологические и социально-стратификационные особенности личности (пол, возраст, уровень образования и т.п.) [2, с. 189]. Перед социологами встала задача представить цивилизованную и органическую модель гендерных отношений как одну из актуальных социальных проблем современных обществ. Согласимся с Е.И. Горошко, что современное общество испытывает необходимость перехода от патриархатной культуры к культуре биархатной, в которой мужские и женские измерения общественной жизни должны быть органично сбалансированы.
Этот переход является имманентным условием общечеловеческого движения к демократизации человечества и его устойчивого развития, является одним из факторов гуманизации общественной жизни [5, с. 17].
Именно в тот период появились публикации, по-свящённые анализу языка в социальном контексте. Тем самым, можно сказать, была основана парадигма, превратившая языковое употребление в центральный объект исследования. Было доказано, что именно в языковом употреблении, квалифицируемом как явление индивидуальное и нерегулярное, можно обнаружить системные и регулярные признаки. В контексте рассматриваемой парадигмы сформировалась и социолингвистическая концепция дифференциальной теории Уильяма Лабова, являющейся теоретической базой квантитативных исследований в современной социолингвистике и отчасти в лингвистической генде-рологии. У. Лабов доказал системный характер вариативности в языковых коллективах, признал равноценность различных языковых регистров. В своих исследованиях он учитывал и учитывает прежде всего статистические социологические переменные и прослеживает корреляцию между социальной принадлежностью, возрастом, полом и этнической группой, с одной стороны, и особенностями языковой реализации - с другой [22, 23]. Например, было установлено, что частота различий в произношении у мужчин и женщин в английском языке значительно снижалась с повышением их социального статуса и уровня образования. Анализировались все уровни языка, начиная с фонетики и оканчивая особенностями дискурса и стиля речи в целом. Проводились эксперименты с учётом влияния ряда социально-психологических факторов на речь испытуемых. Изучалась как устная, так и письменная речь, но преимущество в изучении отдавалось устной речи (она более спонтанна и менее подвержена контролю сознания, и в силу этого различия в мужской и женской устной речи могут проявляться более контрастно). При исследовании количественных особенностей вербального поведения полов одной из самых изученных и популярных тем стало изучение мужских и женских дискурсивных практик.
В последнее десятилетие стали чаще появляться исследования, посвящённые социальной природе гендера [8-10] и его связи с языковыми структурами, а также исследования в области когнитологии, направленные на осмысление особенностей мужского и женского вербального поведения и его связи с речемыс-лительными процессами человека [6, 11]. Более того, некоторые исследователи уже говорят о новом периоде развития лингвистической гендерологии и переходе от «алармисткого» (начального) периода к более глубокому теоретическому и методологическому осмыслению проблем, выдвигаемых лингвистической гендерологией перед отечественными языковедами [9]. Среди социолингвистических исследований наибольший интерес для гендерной лингвистики представляют работы таких зарубежных учёных, как Дж. Фишера (1958), У. Лабова (1966), П. Траджилла (1974), П. Николса (1979), С. Гала (1979), Л. Милроя (1980), С. Херринга (2004). В этих трудах наглядно
демонстрируется взаимосвязь речи и гендера говорящего, его социальной группы, характера, настроения, степени официальности разговора, что имеет существенное значение для переосмысления характера речи мужчин и женщин (ранее различия женской и мужской речи считались биологически обусловленными и носящими имманентный характер [1]). Среди отечественных учёных в сфере гендерной лингвистики наиболее известны труды Е.И. Горошко, Т.Н. Захаровой, А.В. Кирилиной, О.Л. Каменской, Л.Ф. Компанце-вой. Подчеркнём, что исследования социологического анализа Интернета зарубежных учёных появились в начале 90-х годов прошлого века. В странах СНГ, которые подключились к сети Интернет в середине 90-х (Россия в 1993 году, то есть значительно позже, чем Европа или Северная Америка), исследования на эту тему стали появляться лишь в начале XXI века.
Исследования в области гендерной лингвистики, связанные с изучением речевого поведения коммуникантов, условно можно подразделить на две группы в соответствии с направлением аналитического поиска решений: язык и отражение в нём пола, а также анализ речевого поведения коммуникантов. Оба направления имеют много точек соприкосновения [1, с. 16]. Данная статья основана преимущественно на анализе исследований второго направления, то есть рассматривается специфика маскулинного (мужественного), фемининного (женственного) и андрогин-ного (унифицированного, впитавшего в себя все лучшие качества от предыдущих двух) стилей общения в интернет-коммуникации (термины ввела Сандра Бем [20]), а также рассматриваются особенности речевого поведения коммуникантов в ракурсе теории языковой личности.
В настоящее время существует параллельное использование термина гендер в социальной науке и лингвистике. Поскольку данный термин является междисциплинарным, каждая из наук привносит в его значение дополнительные оттенки. Важной теоретической основой для гендерных исследований в лингвистике являются психолингвистические исследования в ракурсе понятия языковой личности (Г.И. Богин, Й. Вайсгербер, В.В. Виноградов, Ю.Н. Караулов, А.А. Леонтьев). К трехуровневой модели языковой личности, разработанной Ю.Н. Карауловым, в которой выделяются вербально-семантический, когнитивный и прагматический уровни, А.Г. Фомин добавил ещё один - лингвогендерный уровень. По нашему мнению, этот уровень связан с лингвистическими, а также с социальными и психофизическими характеристиками личности, и учитывает влияние гендера коммуниканта на его поведение (в том числе и речевое). А.Г. Фомин предположил, что гендерные стереотипы проявляются в лексемах, речевых клише, синтаксических моделях, образах и смыслах, соотносимых с концептами маскулинности и фемининности. В эти концепты входят определённые признаки, которые можно разделить на психолого-поведенческие, связанные с профессиональной деятельностью, связанные с бытом и семейными обязанностями; сюда же можно включить стереотипные (идеальные) внешние признаки. Например,
к психолого-поведенческим признакам концепта маскулинности относятся: твёрдость (бескомпромиссность), уверенность в себе, склонность к отстаиванию своего мнения, независимость, компетентность, сила (грубость), эгоизм, логика (аналитический ум), склонность к лидерству (доминантность), склонность к риску и др. В психолого-поведенческие признаки концепта фемининности входят: мягкость, стеснительность, компромиссность, зависимость, доверчивость (наивность), нежность (слабость), сочувствие (альтруизм), эмоциональность, пассивность, робость и др. [16, с. 22]. Своя специфика идиолектов и концептуальных образований наблюдается в возрастном, социальном и национальном (этнолингвистическом) субкомпонентах языковой личности. Так, например, Московской психолингвистической школой активно разрабатывается этнопсихолингвистическое направление, на основе масштабных ассоциативных экспериментов выявляются особенности языкового сознания различных национальностей и этносов, составляются ассоциативные словари.
Гендер носителей языка определённым образом связан с использованием языка. Однако в настоящее время лингвисты всё больше склоняются к мнению, что различия в мужской и женской речи не являются только биологически детерминированными. Согласно конструктивистской точке зрения, люди формируют своё лингвистическое поведение так, а не иначе, поскольку они желают, чтобы их отнесли к лицам того или иного пола. Таким образом, нам более логичным представляется говорить не о мужском и женском языке, а о маскулинном и фемининном стилях общения. Гендерные знания (представления о том, что значит быть мужчиной и женщиной в данной культуре) являются частью когнитивной среды, из которой берутся предпосылки при выборе контекста интерпретации. Следовательно, в разных культурных средах язык и поведение мужчин и женщин могут существенно отличаться, так как представления о том, как позволительно себя вести и что разрешается говорить мужчинам и женщинам, например, на востоке и западе, различны. Изучение речевого поведения мужчин и женщин также должно включать анализ того, какие роли принимают коммуниканты и как эти роли могут быть связаны с гендером [1, с. 15].
Исследования показывают, что в России и в некоторых развивающихся странах не только наблюдается углубление гендерного неравенства в социальном пространстве Интернета, но и существуют значительные различия между слоями населения по доступу к информационным ресурсам и технологиям. Это явление получило в западной социальной науке специальный термин Gender Digital Gap (с англ. «гендерный разрыв в цифровых технологиях»), который проявляется в резком доминировании мужчин в дискуссионных группах, формируемых при компьютерной связи, определённой напористостью в стиле общения, ориентированностью программного оборудования на мужские образы и пр. [4].
Степень проявления гендерных различий в речи зависит и от самого языка («степень андроцентризма»
в формулировке А. В. Кирилиной). Существуют языки (русский, немецкий, испанский и т.д.), где различия между мужской и женской речью носят вероятностный характер и проявляются в статистических закономерностях употребления тех или иных языковых средств. И даже в этих языках андроцентризм проявляется в различной степени, например, в немецком степень проявления андроцентризма выше, чем в русском [8]. При этом есть языки, где существуют инвентарные различия в употреблении языковых средств (японский), и можно даже говорить о существовании мужского и женского подъязыков. При этом вплоть до настоящего момента всё ещё нерешённым остаётся вопрос, «в какой степени можно считать гендер социолингвистической категорией и какое изменение в исследовательских процедурах влечёт за собой переход от приписывания гендеру статуса социолингвистической категории к рассмотрению его как параметра переменной интенсивности» [10].
Гендерные стереотипы, коренящиеся в российской ментальности, связаны с личными и социальными нормами и выражают гендерное неравноправие мужчин и женщин. Общество фиксирует и демонстрирует это неравноправие различными средствами: через язык (многие названия не имеют женского рода, «удобные» для языка обращения - все в мужском роде, например: водитель, доктор, педагог); через об-щеупотребимые сентенции и поговорки, принижающие достоинство женского пола (например - волос долог, а ум короток); через государственные бюрократические проявления в виде устойчивых фразеологизмов и через социальные чувства. Считается, что у женщин как у членов «низкостатусной» группы менее развито чувство идентификации со своей группой, что выражается в особенностях поведения. У них наблюдается: меньшая согласованность; заниженная самооценка; более высокий уровень индивидуальной тревожности, индивидуализма, подозрительности (источник «сплетен», слухов и др.); выше уровень межличностной конфликтности; женские группы более податливы к требованиям, запрещающим нарушения правил, но одновременно и более конфортны к групповому давлению в подобной ситуации.
Структура нормативных ролевых норм мужчины складывается из трёх факторов. Первый фактор -норма статуса или норма успешности - гендерный стереотип, утверждающий, что социальная ценность мужчины определяется величиной его заработка и успешностью на работе. Второй фактор - норма твёрдости, существует у мужчин в нескольких формах: физической, умственной и эмоциональной. Норма физической твердости - это ожидание от мужчины физической силы и мужественности. Норма умственной твёрдости содержит ожидание того, что мужчина будет выглядеть компетентным и знающим. Норма эмоциональной твёрдости подразумевает, что мужчина должен испытывать мало чувств и быть в состоянии разрешить свои эмоциональные трудности без помощи со стороны. Третий фактор - это ожидание того, что мужчина должен избегать стереотипно женских занятий и видов деятельности (норма антиженственности).
Эта норма побуждает мужчин избегать стереотипно считающихся женскими занятий, действий, работы и моделей поведения [14, с. 116].
Кимберли Блюм (США) в результате социологического эксперимента пришла к выводу, что в целом электронный дискурс более враждебен женщине, чем мужчине, а гендерные различия при интернет-коммуникации проявляются интенсивнее, чем при обычном общении [19]. Этот феномен враждебности дискурса интернет-коммуникации по отношению к женщинам подтверждается многочисленными исследованиями как зарубежных, так и российских лингвистов. По всей видимости, это можно объяснить длительным преобладанием патриархальной культуры, где на протяжении долгого времени поощрялись и служили нормой только мужские модели поведения, в том числе и речевого. В настоящее время мужчины также не собираются сдавать свои позиции или передать инициативу женщинам и агрессивно отстаивают свои права и свой статус на гегемонию в интернет-коммуникации, которая стимулирует развитие мужских коммуникативных тактик. В ситуации, когда практически любой человек в любое время может выйти на связь, большим преимуществом, естественно, будут пользоваться самые убедительные и настойчивые дискурсивные тактики речевого поведения. Хотя некоторые учёные, например, Л. Ф. Компанцева, придерживаются мнения, что в Интернете отсутствует ген-дерная дискриминация и ослабевает традиция выработки привычных гендерных сценариев поведения [12, с. 124].
В плане языковых экспериментов с гендерной идентичностью интересна работа ещё одной американской исследовательницы - Мэри Хиллс, которая хотела установить, в состоянии ли мужчина или женщина скрыть или изменить свою гендерную идентичность при интернет-общении в чатах, и если в состоянии, то до какой степени [21, с. 2]. Фактически М. Хиллс поставила задачу изучить, что происходит с речью, когда гендерная роль усиленно проигрывается, инсценируется. Пытаясь воспроизвести идентичность противоположного гендера, люди преувеличивают и сознательно «выпячивают» те черты, которые, по их мнению, свидетельствуют о «демонстрации» половой принадлежности человека. В основном это касается выбора тем для разговора и частотности употребления единиц «вежливой» и маркированной лексики (бранных и нецензурных выражений, вульгаризмов, а также лингвистических маркеров мужского и женского рода при их наличии в языковой системе).
Психологи считают, что игры с идентичностью могут быть обусловлены проявлениями либо негативной идентичности, либо ролевыми экспериментами с отходом от реального Я к более динамичному и идеальному. В интернет-пространстве происходит как бы постоянное проигрывание социальных ролей, которые в реальной жизни по каким-либо причинам не получают желаемого развития [13]. Также было замечено, что мужчины более склонны к виртуальной перемене пола, а женщины - к его сокрытию и маскировке [24, с. 121]. Некоторые исследователи объясняют этот факт
стремлением к овладению новым коммуникативным опытом, созданию нового типа общения, апробированием коммуникативных стратегий и тактик противоположного пола для достижения более быстрого коммуникативного эффекта [12, с. 33]. При этом виртуальная смена пола может быть тесно связана с языком обслуживания того или иного национального сегмента сети Интернет. Например, в русском языке сложнее, чем в английском избежать употребления маркеров пола: окончаний в прилагательных мужского или женского рода, личных и притяжательных местоимений, глаголов в прошедшем времени и пр.
Анализ гендерных исследований позволяет утверждать, что гендер может приобретать определённую специфичность именно в интернет-коммуникации: некоторые гендерные особенности коммуникации могут проявляться иначе, либо нейтра-лизовываться, или возникают новые формы, которые не фиксируются при обычном общении. Наиболее контрастно гендерные различия проявляются, когда отправитель и адресат имеют противоположные гендерные позиции. Однако все эти особенности носят вероятностный, а не инвентарный характер, и при определённых условиях они могут видоизменяться или исчезать вовсе, что позволяет говорить о гендере как о «плавающем» и нестабильном параметре [17]. А социальное пространство Интернета (очевидно, в силу своей собственной социальной конструируемости) всю вариативность, «плавучесть» и нестабильность гендера ещё более усиливает. Исследования в этой области показывают, что гендер становится не столь конструируемым, сколь разыгрываемым и воссоздаваемым, и именно это способствует распространению явления мультигендерной позиции, когда человек может репрезентировать себя в интернет-коммуникации попеременно как носитель любого гендерного типа -маскулинного, фемининного либо андрогинного.
Одним из наиболее встречаемых предметов исследования в плане гендерных репрезентаций в интернет-коммуникации становится чат и конструирование в нём гендерной идентичности. Для уточнения гендерной идентичности в языке появились даже специальные сокращения: «Morf» - Male or Female (в пер. с англ.: «мужчина или женщина») или «Sorg» - Straight or Gay (в пер. с англ.: «натурал или гомосексуал»), призванные «прояснить» гендерную или сексуальную идентичность виртуальной личности. В ряде работ было показано, что «неопределённая» половая идентичность часто является достаточно сильным коммуникативным барьером в интернет-коммуникации и приводит к её сбоям [3]. Наблюдение позволяет утверждать, что когда пол или гендер того, с кем происходит взаимодействие, известен, коммуникация работает. Если возникает проблема идентификации, коммуникация даёт сбой. Таким образом, исследователи приходят к выводу, что приписывание пола (ген-дера) является базовой практикой повседневного взаимодействия, которая становится необходимым не-рефлексируемым фоном для социальной коммуникации. Когда категоризация по полу или гендеру затруднена, возникает коммуникативный срыв. Это доказы-
вает, что демонстрация, определение, признание и использование гендерной идентичности являются неотъемлемой частью успешной коммуникации и неготовность продолжать коммуникацию при невозможности определить поло-гендерную принадлежность партнера коммуникации, как реальной, так и опосредованной.
В некоторых работах используется понятие множественная идентичность или мультигендер, которое реализует себя при помощи дискурсивных практик для того, чтобы подчеркнуть момент определённой свободы выбора человеком собственной модели ген-дерного поведения. Предположительно, гендерная характеристика в структуре индивидуальной идентичности не остаётся неизменной, так как зависит от концептуальных и структурных характеристик системы гендерных отношений. Именно Интернет даёт огромную свободу выбора и (или) изменения идентичности, в том числе и гендерной, при желании коммуниканта, поскольку интернет-коммуникация носит преимущественно опосредованно-вербальный характер: пользователи сети дистанцированы временем и пространством и ограничены сенсорно (зачастую только фотография, аватар и ник дают представление о гендере или поле коммуниканта). Пользователь может скрывать или менять свою идентичность тогда, когда захочет. По разным исследованиям мужчины чаще склонны к смене виртуальной идентичности с маскулинной на фемининную, а женщины предпочитают просто скрывать её. Смена гендерной идентичности может быть объяснена желанием попробовать что-нибудь новенькое, представив себя на «чужом месте», банальной скукой и желанием развлечься, одев на себя «маску», а также желанием сохранить анонимность.
Таким образом, можно сделать предположение о том, что гендерно-маркированное речевое поведение является необходимым условием успешной интернет-коммуникации, но коммуниканты сами решают, какой гендер в каждом конкретном случае предпочесть. Интернет-коммуникация предоставляет возможность выбора гендерной идентичности в силу своих особенностей, что позволяет нам говорить о «плавающем» гендере или мультигендере как специфическом явлении интернет-коммуникации. Игровой компонент становится неотъемлемой частью интернет-коммуникации. Иг-раизация (термин С.А. Кравченко) и карнавализация (термин М.В. Бахтина) интернет-коммуникации способствуют распространению и положительному восприятию этих явлений в Сети. Игры с идентичностью (надевание разных психологических масок) выполняют не только развлекательную функцию, но позволяют решить некоторые психологические проблемы, являясь ролевыми экспериментами, помогают овладеть новым коммуникативным опытом. Языковые средства карнавализации интернет-коммуникации обнаруживаются на всех языковых уровнях: в семантике, прагматике, синтаксисе, морфологии, пунктуации, фонетике, графике и орфографии, в текстовых характеристиках и т.д., что было рассмотрено автором ранее [17, 18].
Не только гендер, но и возраст, уровень образования, национальность, социальный статус и другие
психофизиологические и социально-стратификационные особенности индивида влияют на использование тех или иных языковых средств в процессе коммуникации. В разных языках степень «андроцентризма» различна и зависит от набора языковых средств, привычных и принятых в конкретной культуре. Существуют языки, где инвентарные различия в употреблении языковых средств носят традиционный характер. Каждый индивид осознанно или бессознательно выбирает такое лингвистическое поведение и стиль общения (маскулинный, фемининный, андрогинный или недифференцированный), которые отражают его характер и внутренний мир и, по его мнению, приближают к цели коммуникации. Исследования лингвогендерного уровня языковой личности учитывают влияние генде-ра коммуниканта на его речь, поведение, позволяют выделить определённые признаки, дифференцирующие гендерные стереотипы, соотносимые с концептами маскулинности или фемининности. Гендерное неравноправие мужчин и женщин демонстрируется различными средствами через: язык (общеупотреби-мые сентенции и поговорки); государственные бюрократические проявления; социальные чувства, нормативные ролевые стереотипы.
Распространению нового типа культуры гендерных отношений способствуют процессы глобализации в мире, получившие начало в индустриальной эпохе и достигающие системного состояния в следующую за ней постиндустриальную эру. Сегодня в изменяющемся обществе третьего тысячелетия, по мнению М. Киммела, дегендеризация качеств и поведения -именно качеств и поведения, а не людей - усилится. Мы останемся женщинами и мужчинами, равными, но способными понимать наши различия, и не будем стремиться использовать различия как основание для дискриминации [7, с. 410].
Можно предположить, что в ближайшем будущем тенденция демонстрации гендерной принадлежности в интернет-коммуникации будет ослабевать и андро-гинность (как приобретение лучших маскулинных и фемининных качеств) начнет доминировать, поскольку происходит интерференция и слияние мужских и женских коммуникативных тактик с целью достижения большей результативности коммуникации. Выделяемые маскулинный, фемининный, недифференцированный и андрогинный стили общения, по нашему наблюдению, зависят от уровня социально-статусной позиции, цели и степени формальности общения, отражают психологическую особенность индивида. Демонстрация врождённого или приобретённого гендер-ного статуса является не только снятием некоего барьера на пути к успешной коммуникации, но и показателем собственного чувства уверенности в себе.
На данный момент исследования гендерных аспектов интернет-коммуникации, которые прогнозируют дальнейшее распространение и употребление ген-дерно-маркированного речевого поведения и объясняют гендерные особенности, причины их возникновения и использования в интернет-коммуникации и т.п., всё ещё остаются недостаточно разработанными, чтобы делать достаточно достоверные долгосрочные
прогнозы, что является предпосылкой дальнейших исследований в гендерной лингвистике. Представляется важным отметить перспективность исследований в данной области, возможность расширения числа со-
поставляемых языков и культур, проведение комплексного анализа гендерных характеристик, представленных на всех уровнях языка.
Библиографический список
1. Вакурова Е. П. Особенности речевого поведения коммуникантов, обусловленные влиянием гендерной идеологии (на материале англоязычных электронных дневников): авто-реф. дис. ... канд. филолог. наук: 10.02.04. Санкт-Петербург, 2011. 16 с.
2. Горошко Е.И. Говорящий пол (Квантитативные исследования в лингвистической гендерологии) 2003. [Электронный ресурс.] Режим доступа: http://www.genderstudies.info/lingvo/lingvo2.php
3. Горошко Е.И. Гендерные особенности русскоязычного Интернета // Нау^ записки Луганського нацюнального уыверситету. 2004. Вип. 5. Т. 3 Серiя "Фтолопчы науки". С. 8-30.
4. Горошко Е.И. Гендерные особенности электронной коммуникации в Интернете // Право и безопасность. 2005. № 4/6. С. 189-192.
5. Горошко Е.И. Гендерные аспекты интернет-коммуникаций: автореф. дис. д-ра социол. наук: 22.00.04; Харьковский национальный университет им. В.Н. Каразина. Харьков, 2009. 21 с.
6. Каменская О.Л. Гендергетика - наука будущего // Гендер как интрига познания. М.: Рудомино, 2002. С.13-19.
7. Киммел М. Гендерное общество. М., 2006. 464 с.
8. Кирилина А.В. Гендер: лингвистические аспекты: монография. М.: Ин-т социологии РАН, 1999. 189 с.
9. Кирилина А.В. Проблемы гендерного подхода в изучении межкультурной коммуникации // Гендер как интрига познания. М.: Рудомино, 2002. С. 20-27.
10. Кирилина А.В. Новый этап развития отечественной лингвистической гендерологии // Гендерные исследования и гендерное образование в высшей школе: материалы международной научной конференции (Иваново, 25-26 июня 2002 г.). В 2 ч. Ч. II. История, социология, язык, культура. Иваново: Изд-во Иван. гос. ун-та, 2002.
11. Колосова О.Н. Биосоциальные различия в английском языке (Когнитивный аспект). Тверь: Изд-во Тверского гос. унта, 1994. 105 с.
12. Компанцева Л.Ф. Гендерные основы интернет-коммуникации в постсоветском пространстве. - Луганск:
Знание 2004. 402 с.
13. Митина О.В., Войскунский А.Е. Интернет в гендерном измерении // Введение в гендерные исследования / под общей ред. И.В. Костиковой. М.: Аспект-Пресс, 2005. 212 с.
14. Остапенко И.А. Гендерная идентичность и самопрезентация в интернет-коммуникации (Социально-философский анализ): дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11. Ростов н/Д, 2004. 196 с.
15. Рябов О.В. Женщина и женственность в философии серебряного века // Иваново: Изд-во Ивановского гос. ун-та, 1997. 159 с.
16. Фомин А.Г. Психолингвистическая концепция гендерной языковой личности: автореф. дис. ... докт. филолог. наук: 10.02.19. Барнаул, 2004. 45 с.
17. Якоба И.А. Особенности интернет-коммуникации (лингвистический, социальный, гендерный аспекты) // Вестник ИрГТУ. 2012. № 3. С. 365-372.
18. Якоба И.А. Языковая игра в интернет-коммуникации // Проблемы современной филологии, педагогики и психологии: материалы XXV Междунар. науч.-практ. конф. (16-21 мая 2012 г.) Великобритания: Лондон, МАНВО, 2012. С.154-156.
19. Blum K.D. Gender Differences in Asynchronous Learning in Higher Education: Learning Styles, Participation Barriers and Communication Patterns // JALN. 1999. Vol. 3. № 1.
20. Bem S., Martyna W., Watson C. Sex typing and androgyny // Journal of Personality and Social Psychology. 1975. № 31. P. 634-643.
21. Hills M. You Are What You Type: Language and Gender Deception on the Internet. Bachelor of Arts with Honors Thesis, 2000. 53 p.
22. Labov W. The Social Stratification of English in New York City, Washington DC, Center for Applied Linguistics. 1966. 485 c.
23. Labov W. Sociolinguistic Patterns, Philadelphia, University of Pennsylvania Press. 1972. 344 p.
24. Turkle Sh. Life on the Screen: Identity in the Age of the Internet, London: Simon & Schuster. 1995. 347 p.
УДК 006.9 + 75
ВКЛАД МУЗЕЕВ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ В ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ЖИЗНЬ РЕГИОНА В 1945 - НАЧАЛЕ 1990-х гг.
© Л.В. Яшина1
Восточно-Сибирская государственная академия образования, 664011, Россия, г. Иркутск, ул. Нижняя Набережная, 6.
Определены факторы развития музейно-художественной сферы Восточной Сибири, дана общая оценка вклада музеев в художественную жизнь региона. Применение межсистемного подхода позволило установить дополнительные параметры оценки вклада музеев в художественную жизнь, выявить масштаб проникновения музейно-художественной культуры в различные секторы общественной и культурной жизни, в области общественно регламентируемой и не регламентируемой деятельности. Библиогр. 10 назв.
1Яшина Любовь Витальевна, кандидат исторических наук, докторант кафедры отечественной истории, тел.: 89501475880, e-mail: [email protected]
Yashina Lyubov, Candidate of History, Competitor for a Doctor's degree of the Department of National History, tel.: 895014758 80, e-mail: [email protected]
