CC BY
104
20. Иванова С.В. О целях образования и механизмах их достижения (российский опыт)//Вестник Российского философского общества. 2014. - №4. - С.73-79.; Дождикова Р.Н. Эволюция обыденного познания и некоторые проблемы постнеклассического образования//Вопросы философии. 2015. - №3. - С.55-63.
УДК 140.8 : 2+13.09
Иеромонах Роман Модин (Модин Р.В.)
«ГЕГЕЛЬЯНСКИЕ И ГУССЕРЛИАНСКИЕ КОРНИ РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ А.Ф.ЛОСЕВА (В МОНАШЕСТВЕ АНДРОНИКА)».
Статья посвящена реконструкции влияния немецкой философской мысли на религиозно-философскую методологию АФ.Лосева. Философская теология Лосева, пронизанная святоотеческим богословием, имяслави-ем и исихазмом, вместе с тем явилась плодом его внутреннего философского становления, значительную роль в котором сыграли идеи немецкой классической философии В.Ф.Гегеля и В.Ф.Шеллинга, а также идеи философии Э.Гуссерля. Философский инструментарий и идеи немецкой философии во многом предопределили стройность и методологию лосевской мысли. Кроме того феноменологические интуиции Э.Гуссерля, в полемике с которыми А.Ф.Лосев приходит к пониманию диалектики, как единственного универсального метода системы его мысли, послужили отправкой точкой лосевской идеи диалектического синтеза.
Ключевые слова: Алексей Лосев, феноменологический метод, диалектика, Э.Гуссерль, интуиция, рационализм, Всеединство, онтологический кризис, западная философия, О.Шпенглер.
Hieromonk Roman Modin "HEGEL AND HUSSERL'S ROOTS OF THE RELIGIOUS AND PHILOSOPHICAL THOUGT OF ALEKSEI LOSEV (IN SCHEME - ANDRONIK)"
The article is dedicated to reconstruction of the influence of the German philosophical thought on religious and philosophical methodology of A. F. Losev. The philosophical theology of Losev penetrated by patristical divinity, imyasla-vie and hesychasm at the same time was a fruit of its internal philosophical formation in which significant role was played by the ideas of the German classical philosophy of W.F.Hegel and W.F.Schelling, and also the ideas of philosophy of E.Husserl. Philosophical tools and the ideas of the German philosophy in many respects predetermined symmetry and methodology of the A.F.Losev' thougt. Besides phenomenological intuitions of E.Husserl in polemic with which A.F.Losev comes to understanding of dialectics as only universal method of system of his thought, served as sending by a point of the AF.Losev'idea of dialectic synthesis.
Key words: Aleksei Losev, phenomenological method, dialectics, E.Husserl, intution, rationalism, Vseedinstvo, on-tologic crisis, western philosophy, O.Schpengler.
В отличие от большинства русских религиозных мыслителей, Алексей Федорович Лосев (в монашестве - Андроник) (1893-1988) в своем развитии миновал стадии атеизма, социализма, или материализма, то есть всех отходов, заблуждений от Истины. Еще в гимназии в г. Новочеркасске ему достаточно ясно стало дальнейшее направление жизни и мысли - быть служителем абсолютного Смысла. «Итак, жизнь не есть мудрость, - пишет он, вспоминая свои детство и молодость, - но она есть назревание мудрости, она есть восхождение к знанию, она вот-вот родит из себя великий смысл, но она не рождает и не рождает <...>. Жизнь заряжена смыслом (выделение - о.Р.М.), она - вечная возможность мудрости, она - заряд, задаток, корень и семя мудрости, но не есть еще сама мудрость.
Надо выйти из жизни, чтобы разрешить ее противоречие; надо, чтобы для тебя, в известном смысле, остановилась жизнь, чтобы она перестала ослеплять тебя своей жгучей непосредственностью; и только тогда она становится смыслом, знанием и мудростью" [1, с.15].
Проблематика онтологического кризиса западной философии глубоко занимала А.Ф.Лосева, который был энциклопедически знаком с ее историей и многое позаимствовал из нее для своего творчества. Так В.П.Троицкий, отмечая особенность голоса Лосева в русской шпенглериане, пишет: «Поэтому возникала насущная задача - представить «ряд человеческих культур как нечто целое, как жизнь единого всечеловеческого организма» и, далее, использовать при этом диалектический метод, который призван не только выявить «единство тех категорий, которые входят в структуру каждой культуры» [2, с.694], но и показать, «что каждая культура отличается от всякой иной только своеобразием в комбинации и акцентуации тех или других категорий, общих для культуры вообще», - эта задача преодоления и, вместе, развития идей Шпенглера не только формулировалась, но и ставилась А.Ф. Лосевым перед собой» [3, с.78].
Сам Алексей Федорович объясняет свою связь с историософией О.Шпенглера таким образом: «Конечно, Шпенглер наряду с Винкельманом, Шиллером и Ницше весьма помог мне углубить мой ге-геле-шеллинговский взгляд и сделать его более выразительным и просто даже более детальным <...>. Но при всем том только люди, злостно настроенные ко мне, могут обвинять меня в шпенглерианстве.
Шпенглер учит, что в основе античности лежит интуиция бездушного тела, я же - что интуи-
ция живого тела. Шпенглер доказывает, что античность не знала «бесконечности», я же думаю, что античность основана на «актуальной бесконечности». Шпенглер проморгал христианство, растворивши его в арабской и новоевропейской культуре; я же думаю, что христианство совершенно самостоятельный культурный тип <...>. Шпенглер совсем презрительно относится к Шеллингу и Гегелю, я же считаю их вершиной всемирно-человеческой философии. Шпенглер релятивист, я же абсолютист» [4, с.704].
Мысль Алексея Федоровича была глубоко встроена в контекст русской религиозно-философской традиции, поэтому осмысление им отличий сути западного и русского типов философствования непосредственным образом повлияло на онтологическую, логосную (в отличие от рационализирующей) установку его мысли. Это историософский склад философии А.Ф.Лосева довольно хорошо осмыслен в научных исследованиях последних двух десятилетий.
На Западе, в связи с засильем рационализма, господствуют аналитические, а не синтетические исследования, имеющие дуалистическую онтологию. Так, В.Шеллинг и В.Гегель пытаются преодолеть этот дуализм в рамках дуалистической же парадигмы, почему их системы и потерпели поражение, и теряются в разверзающейся под ними пустоте, исчерпав способности рациональной мерки для бытия. Так, у Гегеля Абсолют, в конце концов, превращается в сознание, идею, т.е. в один из полюсов дуализма, и он не может выбраться из этого дуализма. Эпоха Шеллинга и Гегеля в оценке Лосева, это мыслительная галактика немецкого объективного идеализма с его торжеством понятийного разума, но утратой диалектического духа, «где <...> бытие оказалось построенным абсолютно соизмеримо с субъектом, абсолютно имманентно ему, оно оказалось переведенным то ли на язык чистого понятия, то ли на язык субъективных волевых действий» [5, с.607].
АФ.Лосев приводит интуицию А.С.Хомякова, который «обнаружил не только основную ошибку гегелевской философии - отождествление живого бытия с понятием, но и предвидел роковые последствия, которые эта ошибка должна повлечь за собой» [6, с. 86].
И не только теоретически, но и на примере собственной трагической судьбы, страданий, большевистского ГУЛАГа и гонений на Церковь, А.Ф.Лосев увидел отмеченный им переход от искушения «гегелевским абстрактным идеализмом к диалектическому материализму» [7, с.86] и его инфернальному общественному воплощению. Но за обобщающую интуицию Всеединства, которая была главным пафосом гегелевской философии, А.Ф.Лосев был готов многое Гегелю простить: «Ребенок рождается случайно, один родитель хотел его, другой нет, и, тем не менее, рождение ребенка есть нечто абсолютное. Гегель отчасти это понимал, но не всегда» [8], и в другом месте, «гегелевский синтез: бого-человеческое. Хотя у Гегеля сатанизм мысли (логическим путем выводит Христа), но очень четкие категории, безупречное рассуждение. Впервые это ему удалось. Будучи протестантом, он настолько логически обострен, что все догматы христианства выводит логически» [9].
Ведь сама идея Абсолютного Духа, рационализировано выраженная, была необходима Гегелю для построения собственной системы Всеединства. Поэтому именно осознанное понимание гегелевского искушения рационализмом, позволило Лосеву сохранить гегелевскую интуицию о Всеединстве, но одновременно усвоить его интуицию логосного устроения сущего: «Логику Гегеля, его «Историю Философии» я всегда знал, - говорил Лосев, - перечитывал и любил, а схемами, взятыми отсюда, часто пользовался в самых разнообразных своих курсах и трудах. Но трехтомные гегелевские «Лекции по эстетике» и шеллинговскую «Философию искусства» я впервые тщательно проштудировал не раньше 1924 года. И должен прямо сказать, эти сочинения произвели на меня огромное впечатление» [10].
Методологическая близость лосевской диалектики с философскими интуициями Гегеля и по-немецки последовательный тотальный логизм мысли Лосева многих заставляли задумываться о его немецком происхождении. Все-осмысленность как философский стиль, позаимствованный Алексеем Федоровичем у скрупулезно занимавшихся языком и логикой неоплатоников, уже современников заставляла подозревать в нем что-то очень не русское. Один из них, пристально вглядываясь, замечает, что у Лосева «рядом с <...> казацкой дерзостью чисто немецкая основательность, методичность, продуманность: Лосев не мог работать без исчерпывающей библиографии по данной теме на всех основных европейских языках.
Однажды я не выдержал и спросил: Алексей Фёдорович, признайтесь, в вас ведь есть, наверное, немецкая кровь, откуда эта нечеловеческая трудоспособность?
Алексей Фёдорович засмеялся добродушно и согласился: Действительно, есть - шведская.
Я тогда не уточнил, по отцу или по матери, но подумал, что вот и Лосев - часть немецкого дара русской философии: В.Эрн, Ф.Степун, И.Ильин (немец по матери), Г.Шпет, А.Лосев ... Казачье и немецкое, впрочем, нисколько не враждовали в Лосеве, скорее дополняли друг друга» [11, с.38].
Совершенно логичными в этом аспекте представляются у разных исследователей русской религиозно-философской мысли реплики о методологической связи Лосева с гуссерлианой. Например, прот. Василий Зеньковский пишет, что «Лосев является последователем Гуссерля, но восполняет его Гегелем; все своеобразие Лосева определяется применением диалектики к данным феноменологического анализа» [12, с.783], и далее - «с формальной стороны Лосев принадлежит к последователям феноменологического метода, но этот метод не остается у него бессодержательным и бесплодным, как у Шпета, но изнутри восполняется живой интуицией «всеединства». Отсюда неизбежность для Лосева его диалектических изысканий» [13, с.783].
И Н.О.Лосский также склоняется к подобной оценке мысли А.Ф.Лосева: «Лосев - горячий приверженец диалектического метода, который в его работах выступает как комбинация диалектики Гегеля (конкретное умозрение) с эйдетическим созерцанием Гуссерля (Wesensschau)» [14, с.681]. Конечно же, Лосев воспользовался некоторыми достижениями феноменологии, что отнюдь не дает возможности говорить в целом о столь глубоком влиянии гуссерлианы на его диалектический метод.
В предисловии к книге «Философия имени» Лосев указывает также на своё понимание феноменологической концепции Гуссерля, решительно подчеркивая ее независимость от влияния других течений XIX века. Лосева в философии Гуссерля, прежде всего, привлекло сближение ее с метафизикой платоновского типа, а именно учение об эйдосе, метод феноменологической редукции, предполагающий очищение сознания, и, переход к чистому описанию, к усмотрению сущностей. Можно сказать, что с формальной стороны Лосев принадлежит к последователям феноменологического метода, но этот метод не остается у него бессодержательным и бесплодным, а восполняется изнутри последовательной интуицией бытия-как-такового, то есть Первой Ипостаси. В открытой форме он признает диалектический метод методом своего исследования, а феноменологию рассматривает как чистый платонизм, в то же время обвиняя русскую мысль того времени в незнании современных логики, психологии и феноменологии.
Отсюда неизбежность для Лосева его диалектических исследований. Однако, направленность Лосева на раскрытие внутренней диалектической связности смыслов, находимых в бытии, хотя и сближает его с Гегелем, но все же не делает его гегельянцем. Отличие Лосева в том, что в диалектике, согласно его представлениям, должно быть алогическое как один из движущих принципов.
В непонимании этого и заключается единственный недостаток гегельянства. «Вывод категорий в диалектике Гегеля сделан настолько мастерски и безукоризненно, - пишет Лосев в «Диалектике мифа», - что большей частью не вызывает никаких сомнений в человеке, умеющем оперировать при помощи диалектического метода. Однако всякому ясно, что под этой гегелевской диалектикой лежит очень определенное намерение понимать диалектику и всю философию лишь как учение о понятиях, т.е. лишь как логическое учение .. Она же сама [диалектика] ведь постулирует равнозначность алогического с логическим. Следовательно, она обязана в качестве одного из своих движущих принципов положить и алогическое» [15, с.112].
Тем самым диалектический метод Лосева более, сближает его с Платоном, чем с Гегелем с тем своеобразным отличием, что платонизм Лосева осложнен всей той проблематикой, которая выросла из христианского восприятия платонизма. Тем не менее Лосев в своих работах подчеркивает, что не приемлет в феноменологии Гуссерля. Прежде всего он не приемлет того, что всякое объяснение, по Гуссерлю, натуралистично: «Я не могу быть гуссерлианцем в такой мере, чтобы относиться ко всякому «объяснению» как к чисто натуралистическому» «надо: объяснить «смысл» всего же смысловых связях, во всей его смысловой структурной взаимосвязанности и самопорождаемости» [16, с. 624].
Так как и сам он замечает, «насколько Гуссерль беспомощен, ввиду исключения диалектики из сферы эйдологии, <...> и его феноменология <...> обязательно предполагает «мир фактов», о котором правда, она ничего не хочет сказать, но требует его <..>. В этом ее натуралистическая несвобода по сравнению с чистой смысловой стихией диалектики», пишет Лосев в работе "Античный космос и современная наука" [17,с.332].
Последние слова очень хорошо выражают исходную основу всех построений, исходную интуицию Лосева, восходящую к учению Соловьева о всеединстве. Для него те смыслы, которые вскрываются при феноменологическом анализе, связаны в некоторое смысловое единство. Согласно Лосеву, объяснение чисто смысловое, и это смысловое «объяснение» он видит только в диалектике.
Он пишет: «Я не чувствую себя ни идеалистом, ни материалистом, ни платоником, ни кантини-анцем, ни гуссерлианцем, ни рационалистом, ни мистиком, ни голым диалектиком, ни метафизиком <...>. Если уж обязательно нужен какой-то ярлык и вывеска, то я, к сожалению, могу сказать только одно: я - Лосев! Всё прочее будет неизбежной натяжкой, упрощенством и искажением» [18, с.251].
Лосев считает, что для мышления необходимо провести систему «самообосновывающихся эйдосов диалектики, необходимую для мышления вообще, а потом уже, в связи с теми или иными фактами <...> нанизывать на полученный скелет диалектики живое тело фактов и цельной действительности» [19, с.74].
Это вполне согласуется с уже продекларированным в «Философии имени» двойным структурным принципом - смысловым и меональным и связанным с ним пониманием диалектики как логоса выражения. "Диалектика, - как отмечает В.П.Троицкий,- однако, превращается в таком случае из логики «смысла» («логоса эйдоса») в логику «бытия» [20, с.96].
В подобной онтологической конструкции построение всеединства у Алексея Федоровича предполагает диалектическую схему, в которой мыслятся эйдосы, которые есть смысловые лики вещей. Лосев предлагает просто внимательнее вглядеться в контуры эйдоса, как бытия основанного на самом себе: «Надо его (эйдос) увидеть, - пишет он, - и это будет единственным доказательством его истинности» [21, с.71]. Это начало обоснования личностного бытия как такого уровня Единого, без которого мгновенно лосевско-парменидовская круглость, сферичность Единого начнет редуцировать до иерархии.
Так, в лосевском прочтении текстов немецкой классической философии и в полемике с диалектикой В. Гегеля и феноменологией Э.Гуссерля рождается диалектика Единого, бытия как такового, основанная на неоплатонической онтологии, которая приведет А.Ф.Лосева в его поздних работах к интуиции неоплатоническо-христианского синтеза.
Литература
1. Лосев А.Ф. Высший синтез. Неизвестный Лосев. - М.: Черо, 2005. - С.15.
2. Лосев А.Ф. Личность и Абсолют. - М.: Мысль, 1999. - С. 694.
3. Тахо-Годи А.А., Тахо-Годи Е.А., Троицкий В.П. А.Ф.Лосев - философ и писатель. К 110-летию со дня рождения. - М., 2003. - С. 78.
4. Лосев А.Ф. Личность и Абсолют. - М.: Мысль, 1999. - С. 704.
5. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. - М.: Мысль, 1984. - С. 607.
6. Лосев А.Ф. Русская философия/ Страсть к диалектике: Литературные размышления философа. - М.: Советский писатель, 1990. - С.8б.
7. Там же. - С. 86
8. Бибихин В.В. Часть I. Беседа от 19.4.1971 г./ Абсолютный миф АФ.Лосева. Из рассказов А.Ф.Лосева. // Начала, 1993. - № 2-4 (12-14).
9. Бибихин В.В. Часть I. Беседа от 30.4.1974 г./ Абсолютный миф АФ.Лосева. Из рассказов АФ.Лосева. // Начала, 1993. - № 2-4 (12-14).
10. Бибихин В.В. Часть II. Беседа от 2.05.1973 г./ Абсолютный миф АФ.Лосева. Из рассказов АФ.Лосева. // Начала, 1993. - № 2-4 (12-14).
11. Гусейнов Г.Г. Личность мистическая и академическая: АФ.Лосев о «личности» / / Новое Литературное Обозрение. 2005. - №76. - С.38.
12. Зеньковский В.В., прот. АФ.Лосев / / История русской философии: В 2 т. - Париж, 1950. Т. 2. - С.783.
13. Там же. С. 783.
14. Лосский Н.О. Сочинения. - М.: - С. 681.
15. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М.: Мысль, 1993.- С. 112.
16. Лосев А.Ф. Самое само. - М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. - С. 624.
17. Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. - М.: Мысль, 1993. - С. 332.
18. Лосев А.Ф., Лосева В.М. «Радость на веки»: Переписка лагерных времён. - М.: Русский путь, 2005. - С. 251.
19. Лосев А.Ф. Высший синтез. Неизвестный Лосев. - М.: Черо, 2005. - С. 74.
20. Там же. - С. 96.
21. Там же. - С. 71.
УДК 130.1
ДМ.Коломыц, О.Г.Коломыц
СОЗДАНИЕ АНТИУТОПИЙ КАК РАЗНОВИДНОСТЬ МИФОТВОРЧЕСТВА (НА ПРИМЕРЕ МИФОЛОГИЗАЦИИ СОЦИАЛИЗМА)
В статье рассматриваются постмодернистская философия как вид мифотворчества. Теоретики российского западничества начиная с конца 80-х годов XX века вышли на создание антиутопии социализма на основании антисоветских мифологем. Однако данная философия так и не стала господствующей в мировоззрении российского народа. Поэтому и антиутопия социализма оказывается, в конечном итоге, нежизнеспособной в историческом видении.
Ключевые слова: Россия, СССР, антиутопия, мифология, мифотворчество, миф, культура, искусство, кино, литература
