CC BY
65УДК 94+303.442.3
Где останавливались крымские послы в Москве и московские послы при дворе крымского хана в XVI в.?*
Илья Зайцев
(Бахчисарайский историко-культурный и археологический музей-заповедник; Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы)
Аннотация. В статье анализируются данные посольских книг по связям Московского великого княжества с Крымским ханством в конце ХУ-ХУ1 веков. Автор приходит к выводу, что с начала установления дипломатических контактов двух государств крымских дипломатов в Москве селили в Кремле, а с 1530-х годов построили для них особый Крымский двор, который просуществовал до начала XVIII в. Московские дипломаты в Крыму жили при ханской ставке. Начиная с 1530-х годов, когда Сахиб Гирей строит новую столицу ханства в Бахчисарае, московских дипломатов размещают в христианских селах в его окрестностях, таких как Шурю и Качи-Кальон. И в московском, и в крымском случае определяющим для выбора места жительства членов посольств, скорее всего, было наличие поблизости мечети и храма.
Ключевые слова: Крымское ханство, крымские христиане, Московское великое княжество, международные отношения, посольский церемониал.
Основным источником для реконструкции московско-крымских отношений служат посольские книги. Первая Крымская посольская книга открывается посольством Никиты Беклемишева от марта 1474 г. к хану Менгли Гирею. Посольство было ответным. Это был ответ на миссию «Ази Бабы» (Хаджи Бабы) с предложением братства, дружбы и любви. Сам текст книги говорит о том, что контакты двух государств к тому времени стали традиционными. Н. Беклемишеву следовало говорить крымским князьям: «издавна наши передние с вашими передними же меж себя правду и дружбу держивали» [25, с. 6].
Установление с этого времени постоянных дипломатических контактов Московского великого княжества с Крымским ханством вызвало необходимость обустройства места жительства крымских послов и гонцов в Москве. Первое упоминание о подворьях, где жили крымчане, относится к 1508 г.:
* Статья написана в рамках работы над проектом РГНФ № 15-31-10169 «История Крыма».
«.. .а октября 27 послал князь великий против крымских послов яселничего Феодора Семенова сына Хлопова, а велел их спросити о здоровии. И стрел их Феодор за рекою Москвою на поклонной горе, и ехал с ними в город до их подворей, а как приехал, стали на подворье» [26, с. 19; 17, с. 37]. Как замечает автор обстоятельного исследования о Крымском дворе в Москве Ал. Маслов, под «городом» в приведенном тексте Посольской книги, скорее всего, имелся в виду Кремль. «Вполне возможно, что Иван III, а затем его сын таким образом хотели подчеркнуть значение крымского хана Менгли Гирея как своего союзника в борьбе против Большой Орды и Литвы» [17, с. 37].
В 1515 г. послов Мехмед Гирея вновь встречали на поклонной горе1 на Серпуховской дороге и везли в «город», т.е., скорее всего, в Кремль [17, с. 38].
«Встреча послов осуществлялась дворовыми среднего (по чиновному статусу) и высокого (по генеалогическим признакам) уровня. Этикет включал в себя специальную посылку иного дворового того же статуса (скорее всего, ранга стольников) на посольское подворье с вопросом о здоровье хана и с «явкой» жалуемого корма послу и членам посольства. Встречи крымских послов при их приеме (одна или две), как правило, были «думского» ранга, равно как и представление посла московскому государю. Несомненно присутствие членов Думы (оно фиксируется книгами в записях о вынесении тех или иных решений государем и боярами) и дворовых на этих приемах, а тем более на следовавших обычно за ними пирах. Но «крымские посольские книги», к сожалению, не сохранили подобных перечней, по крайней мере для времени до 1521 г.» [31, с. 93].
В 1532 г. в русских документах впервые упоминается особый Крымский двор, располагавшийся где-то за рекой Москвой [17, с. 38; 29, с. 65], судя по всему, на месте, ограниченном современными Мароновским переулком, Крымским тупиком и Крымским валом. С этого времени на Крымском дворе селят приезжающих от ханов послов и гонцов.
Иногда, вследствие из ряда вон выходящих причин, крымских дипломатов селили в домах горожан. В 1534-1535 гг. в ханстве разыгралось противостояние между Ислам Гиреем и Сахиб Гиреем, которые одновременно объявили себя ханами. В Москве поначалу признали Ислама, но принимали дипломатов двух ханов. 26 ноября 1535 г. в столицу приехал гонец Сахиб Гирея Дербыш-Алей. Его поставили на дворе князей Мосальских, потому что на Крымском дворе жили послы Ислам Гирея [20, л. 416]. 7 декабря из Крыма от Сахиб Гирея приехал казак великого князя Келдияр Девлечаров сын Баймакова. Он сообщил, что хан Сахиб Гирей послал к великому князю гонца Будалый-мирзу Кудодарова. 9 декабря приехал сам Будалый-мир-
1 Не путать с современным топонимом. «Поклонные горы» существовали на многих дорогах, ведших к Москве.
за. Селить на Крымском дворе посланников двух враждующих ханов (один из которых - Ислам Гирей - к тому же, уже явно проиграл противостояние) было совершенно невозможно. Тогда в Москве принимают вынужденное, но единственно разумное решение: Будалыя ставят на Крымском дворе вместе с Дербыш-Алеем, а послов Ислам Гирея сводят на другой двор [20, л. 424 об.-425].
Когда 24 декабря 1535 г. Будалый был отпущен из Москвы, послов Ислам Гирея на Крымский двор, скорее всего, вернули. 28 января 1536 г. из Крыма вернулся Никита Васильевич Мясной, сообщивший, что в Москву едет гонец от Сахиб Гирея по имени Баим, который приехал в Москву 8 февраля 1536 г. Исламовых послов снова свели на другие дворы для того, чтобы на Крымском дворе поставить Баима [20, л. 472 об.].
В 1568 г. гонца Девлет-Кильдея со свитой в 43 человека поместили «на большом посаде, на христианских дворех» [30]. Причиной, видимо, была многочисленность миссии. В 1577 г. упоминается уже некий «новый» Крымский двор, располагавшийся, судя по всему, там же. Впрочем, в 1588, 1593 и 1595 гг. крымских послов ставили на старом дворе.
В 1634 г. Крымский двор подвергся перестройке («строен тот двор вновь»), однако уже в 1642 г. строения в нем находились в плачевном состоянии. Пользовались им, видимо, нерегулярно. Последний раз крымскую резиденцию в Москве приводили в порядок в 1702 г. [17, с. 40].
Послов на дворе тщательно охраняли (в XVII в. охрана насчитывала 50 стрельцов). Во время обострения отношений между государствами эта охрана осуществлялась особенно строго и больше походила на изоляцию. Так, в 1535 г., когда крымцы подошли к Рязани, великий князь приказал крымских послов «на их дворе за сторожи держать и пущать их никуда не велел» [17, с. 43].
К началу XVIII в. Крымский двор в Москве пришел в полное запустение. В 1705 г. по царскому указу было велено его «досмотреть и описать». Оказалось, что строения были сильно разрушены и разграблены. Их остатки были сломаны и вывезены на дрова на стекольные заводы у Андреевского монастыря под расположенным поблизости селом Воробьевым.
* * *
Как обстояло дело с устройством московских послов в Крыму? До постройки ханом Сахиб-Гиреем дворца в Бахчисарае московский посол жил обыкновенно при ханской ставке. Это мог быть Перекоп, Солхат (Крым) или Кырк-Йер. В Перекопе обычно ставили московских послов по дороге к хану в Крым (Солхат) или Кырк-Йер. Например, в апреле 1516 г. Иван Мамонов сообщал в своей грамоте, привезенной в Москву великокняжеским
казаком Небольсой Кобяковым: «Да на Перекопи, государь, Бетюка2 учал меня во дворех уставливати, и яз, государь, не хотел в Перекопи стоати, просился есми, чтоб мне царя доехати: ещо у меня кони служат. И тут меня, государь, уняли: велел деи царь себя тут тебе дожидатися» [26, с. 271]. Тут же в Перекопе, когда приехал хан, и проходили переговоры с ним посла. Жилье свое в Перекопе И. Мамонов называет просто «изба» [26, с. 284].
31 августа 1523 г. из Крыма возвращается великокняжеский казак Кур-ман Кобяков с грамотой от московского посла в ханстве Ивана Колычева, из которой следует, что посол жил на подворьях, находившихся на царевом (ханском) дворе в Перекопе [19, л. 3]. Свое жилье в Перекопе Колычев называет «сарай» [19, л. 4 об.].
С основанием в 1532 г. новой ханской столицы - дворца, который вскоре превратился в город Бахчисарай и вплоть до 1774 г. оставался резиденцией хана, возникает необходимость устройства постоянного места пребывания и для послов иностранных государств, с которыми Крымское ханство поддерживало постоянные сношения.
В «памяти» «ближнему человеку» сыну боярскому Ивану Ильичу Чели-щеву, который уехал в Крым в январе 1534 г., наказывалось просить, чтобы его поставили близко находившегося в Крыму сына боярского Василия Сергеевича Левашова. И.И. Челищеву предписывалось отказываться от подворий князей, мирз «или у иного у какова великого человека или у ближнего у какова царева человека». Следовало говорить: «наперед того в Крыме у Менли-Гирея царя, и у Магмед-Гирея царя, и у Саидет-Гирея царя от государя нашего бывали его послы великие люди и середние люди и гонцы и в нашу версту наша братья и у князя и у мырзы ни у иного ни у кого на подворье государя нашего посланников не ставили, а жаловал их царь, велел им подворья давати и они стояли на подворьях. И мне потому ж велел подворье дати. Да о том Ивану говорити накрепко» [20, л. 11-11 об.].
Московские посланники в Крыму должны были всячески отказываться от постановки на княжеских или иных частных дворах. В «памяти» Федору Логинову, который уехал из Москвы в Крым в августе 1534 г. говорилось: «наперед того в Крыму у Менли-Гирея царя и у Магмед-Гирея царя и у Саидет-Гирея царя от государя нашего бывали его послы, великие люди, середние люди и гонцы и в нашу версту наша братья и у князя и у мырзы ни у иного никого на подворье государя нашего посланников не ставили, а жаловал их царь, велел им подворья давати и они стояли на подворьях» [20, л. 69]. Этот же наказ слово в слово повторялся в «памяти» Юрию Юматову, который был отправлен в Крым к Ислам-Гирею в сентябре 1534 г. [20, л. 87-88].
В «памяти» Данилу Дмитриевичу Загрязскому (уехал к Ислам-Гирею в
2 Бетюка-хафиз - пристав, присланный ханом из Кырк-Йера для встречи и охраны И. Мамонова.
марте 1535 г.) говорилось: «А наперед того в Крыму у Минли-Гирея царя и у Магмет-Гирея царя и у Садет-Гирея царя от государя нашего бывали его послы великие люди и середние люди и гонцы и в нашу версту наша братья и у князя и у мырзы, ни у иного ни у кого на дворое (sic! - И.З.) государя нашего посланников не ставили» [20, л. 186 об.].
В Москве, таким образом, тщательно следили, чтобы подворья для житья в Крыму московским дипломатам «жаловал» только непосредственно хан, а не беки. Постановка на ханском подворье имела прямое отношение к статусу дипломата.
Именно начало 1530-х годов и в Москве, и в Крыму знаменуется учреждением новых мест дипломатических представительств двух стран: в 1532 г. впервые упоминается Крымский двор в Москве, в этом же году Сахиб-Гирей строит дворец в Бахчисарае. С этого времени у московских послов появляется постоянное место проживания вблизи ханского дворца.
Таким постоянным местом стало село Качи-Кальон рядом с небезызвестным археологическим памятником Качи-Кальон («Корабль Креста», как его иногда называют) к югу от Бахчисарая между современными селами Баштановка (кр.-тат. Пычкъы) и Предущельное (кр.-тат. Къош-Дегирмен).
16 августа 1545 г. из Москвы с грамотами в Крым к Сахиб-Гирею, крымским мирзам, а также московскому послу Василию Петровичу Борисову были посланы казаки Беляк Кииков с товарищи. Путь их лежал через Пу-тивль (они везли также и грамоту путивльскому наместнику М.М. Троекурову). Вернулись они 3 января 1546 г., привезя с собой грамоту от Василия Петровича Борисова. Именно в ней упоминается Кельян - как название местности, где жил московский посол [21, л. 15, 16 об., 23 об., 24 об.]
Следующее, известное мне упоминание Кельяна содержится в 13-ой Крымской посольской книге. Это грамоты московского посла в Крыму А.Ф. Нагова и его «товарищей» Ф.А. Писемского и Н.В. Свечникова, привезенные в Москву Лукой Новосильцевым в ноябре 1567 г. и списки самого Л. Новосильцева. События относятся к декабрю 1566 г.
«А се список из Крыму с Лукою Новосилцовым.
Лета 7075-го декабря в 19 день Лука Новосилцов к Офонасью и к Федору в село в Кел(ь)ян прислал с Олмы3 служилого татарина Бидея Бахте-ярова, а велел Лука Офонасью и Федору сказати, что его царь и государь прислал ко царю, и царев деи пристав Каплан-черкашенин Луки с Офо-насьем и с Федором вместе поставити не хочет, а хочет деи Луку до царя поставити в селе в Шуре, и он, Офонасей, и Федор того же дни послали в Бакчисарай толмача Петра Ибакова к Баиряму-князю, и конюшему говори-ти, чтобы Баирям, князь цареве матери и бол(ь)шой царице и всем царицам говорил, чтоб царева мать и царицы велел(и) Луку поставити с Офонасьем и
3 Река Альма, на которой находился один из ханских дворцов.
с Федором вместе по тому ж, как государь наш царь и великий князь царевых гонцов велит ставити со царевыми послы вместе, и Петр Ибаков, приехав, Офонасью и Федору сказал, что он Баиряму-князю о том говорил, и Баирям деи князь цареве матери и царицам говорил, чтоб Луку велели поставити с вами вместе, и царева деи мать и царицы отказали, что им с Офонасьем и с Федором Луки поставити не мочно для крестьянские тесноты, что село царицыно и хрестьяне били челом царице, а Лука Новосилцов к Баиряму-князю от себя толмача Девлет-Козю Резанова посылал же. И декабря в 20 день Лука Нововосилцов в село в Кел(ь)ян к Офонасью приехал и грамоты государьские и списки с царевых и со царевичевых, и князей, и мурз грамот Офонасью и Федору дал и наказ, и поминочной список казал. И того же дни Каплан-черкашенин Луку Новосилцева от Офонасья повел и поставил в селе в Шуре, и приезжати Луке к Офонасью до царя велел, и Лука к Офонасью до
царя приезжал. (......) И генваря (1567 г. - И.З.) в 17 день Офонасей и Федор
посылал в Бакчисарай к Муртозе-мурзе Собаню Резанова да Нагая Сююндю-кова, а на Курзи4 к Мурату-мурзе, к Сулешеву сыну послали Петра Ибакова, чтоб Мурат-мурза и Муртоза-мурзу царя доложили, чтоб царь велел Луку Новосилцова поставити с Офонасьем и с Федором вместе, и толмачи, приехав, сказали, что Муртоза-мурза отказал: царь деи от цариц не выходит, и ему деи царя доложити о том не мочно, а Мурат-мурза приказал, чтобы де Офонасей и Федор подождали Сулеша-князя, и как деи Сулеш-князь дни в три или в четыре не будет, и яз деи ко царю еду, и царя о том доложю, и вам вестно учиню. И генваря в 21 день Сулеш-князь приехал на Курзи, и Офона-сей и Федор посылали к Сулешю Собаню Резанова да Нагая Сеундюкова, а велели Сулешю-князю говорити, чтоб Сулеш царя о том доложил, чтоб царь Луку Новосилцова поставил с Офонасьем и с Федором вместе в селе в Кел(ь) яне потому же, как государь наш царевых гонцов велит ставить со царевыми послы вместе, и толмачи, приехав, Офонасью и Федору сказали, что они Сулешю о том говорили, и Сулеш послал о том докладывати ко царю сына своего Сеферя-мурзу, и Сеферь деи мурза царя о том докладывал, и вышед деи от царя Сеферь-мурза да Муртоза-мурза, Мустофин брат, к Офонасью и к Федору приказали: царь деи велел Луку Новосилцова поставити с Офона-сьем и с Федором вместе, и кого деи царь Луку пошлет переводити, и мы деи того к Офонасью и к Федору пришлем. И генваря в 27 день Ащибаш, что был на Москве в гонцех, Луку Новосилцова из села из Шуры перевел и поставил с Офонасьем и с Федором вместе в селе в Кел(ь)яне...» [22, л. 21 об.-24].
Итак, Кельян - это село, в котором живут московские дипломаты. Очевидно, что это топоним, а не термин для обозначения посольского помещения, подворья. Контекст позволяет предположить, что имеется в виду именно так называемый «пещерный монастырь» Качи-Кальон к югу от Бахчисарая.
4 Я затрудняюсь в отождествлении этого топонима.
Злоключения московских дипломатов на этом не кончились. В июле 1569 г. из Кельяна их перевели в Мангуп.
«Июля в 10 день к Офонасью и к Федору приехал в Кельян Каплан Чер-кашенин и сказал Офонасью и Федору:
- Царь деи велел вас с людми вашими розвести. А велел деи вас отвести в Мангуп.
И отвел Офонасья и Федора и Ивана и Микифора и толмачей Петра Иба-кова и Собаню Резанова и Нагая Сеундюкова и Бигилдея Разгозина в Мангуп» [22, л. 257 об.].
Еще одно упоминание села Кельян содержится в 14-ой Крымской посольской книге и относится к октябрю 1571 г. и 1572 г., - это статейный список уже помянутого московского посла в Крыму А.Ф. Нагова, в котором рассказывается, как Афанасий Федорович Нагой и Федор Андреевич Писемский пытались, чтобы Девлет-Гирей разрешил прибывшему из Москвы гонцу Богдану Шапкину жить с ними и дьяком Никифором Васильевичем Свечниковым в одном месте:
«И тово ж дни Офонасей и Федор послали ко царю Петра Ибакова, а велели говорити, чтобы царь велел Богдана Шапкина поставити с Офонасьем и с Федором вместе да к Сулеш князю5 да к Мустофе-аге6, и царевым ближним людем7 велели говорити, чтоб царю говорили, чтоб царь велел Богдана поставити в Кельяне с Офонасьем и с Федором вместе.
И Петр Ибаков сказал Офонасью и Федору, что он Сулешу и Мустофе-
5 В данном случае имеются в виду: Сулеш (Сулейманшах), бек (князь), крымский государственный деятель и дипломат из влиятельного рода беков Яшлавских; племянник Аппака-мурзы приближенного хана Менгли-Гирея I, сын Магмедши-мурзы, крымский посол в Москве в 1539-1540 гг.; один из приближенных Девлет-Гирея I, московский «амиат» (посредник в осуществлении дипломатических связей); имел тесные дипломатические контакты с Москвой, состоял в постоянной переписке с Иваном Грозным; его сыновья (Мурад-мурза, Сеферь-мурза, Ахмед-мурза-паша, Араслан-мурза, Ибрагим-паша и Янши-мурза) именовались в русской посольской документации «Сулешевы».
6 Это, видимо, один из главных приближенных хана, видное лицо среди «ближних царевых людей» еще с начала 60-х гг. - Мустафа-бек, бек Ислам-Кермана, хаджи, «служащий примером и опорою знаменитейшим вельможам», которому Девлет-Гирей своим ярлыком пожаловал в шаввале 981 г.х. (февраль 1574 г.) по 30 акче в день, а потом в зу-ль-ка'де 984 г.х. (февраль 1577 г.) увеличил ставку на 10 акче. Начиная с шавваля 984 г.х. (т.е. задним числом), он стал получать 40 из доходов Гезлеве (нынешней Евпатории) (См.: [13, с. 677-678; 28, с. 44, № 30]). Он был тесно связан с Ислам-Керманом. Сохранил свое влияние при Мухаммед-Гирее II.
7 Под «царевыми ближними людьми» в русской посольской документации подразумевались лица, входившие в состав ханского дивана «ближней думы». А.Ф. Нагой в своем первом статейном списке (1563 г.) дает следующий состав «ближних царевых людей»: Сулейманша князь, Мустафа-ага, Ахмед-Аспат (Спат) князь, Резып Челеби, Али-Ази Кулюков, Казы-ага («дьяк большой») (благодарю за это указание А.В.Виноградова).
аге и царевым ближним людем говорил, чтоб царь велел Богдана поставити с Офонасьем и с Федором вместе. И Сулеш де и Мустофа-ага царю о том говорили, и царь де велел Богдана поставити на Иски Юрте8. А как де Офо-насей, и Федор, и Богдан у царя у корнюша9 будут, и царь де тогды велит Богдана поставити в Кельяне ж с Офонасьем и с Федором вместе.
И Офонасей и Федор к Сулешу, князю, да к Мустофе-аге посылали Петра Ибакова в другие и в третие, а Богдан от себя к Сулешу и к Мустофе посылал же и не одинова. И Сулеш, и Мустофа приказали к Офонасью и к Федору:
- Мы де царю ваши речи доносили и не одинова, и царь де велел Богдана поставити на Иски Юрте и нам де болши царя быть ли?
Марта в 25 день от10 царя приехал к Офонасью Ян-Магмет, что был у государя в гонцех, а говорил Офонасью и Федору:
- Богдан де Шапкин приехал, и царь де велел ево поставити на Иски Юрте. И вы б де о том не кручинилися, - Богдан де будет с вами вместе. И царь де велел вам ехати на Иски Юрть к Сулешу князю да к Мустофе-аге. А Сулешу де князю и Мустофе-аге велел с вами царь говорить о государьском деле, а царь де поехал тешитца в горы. А как де Сулеш и Мустофа с вами видетца и чего ся договорят, и царь де Сулешу и Мустофе велел к себе при-слати в горы.
И Офонасей, и Федор, и Микифор на Иски Юрт приехали, и к Сулешу князю да к Мустофе-аге Офонасей, и Федор, и Богдан, и Микифор пришли. И Сулеш князь Офонасью, и Федору, и Богдану, и Микифору говорили:
- Государь де ваш царева гонца Бора-черкашенина ко царю отпустил, а своего гонца прислал ко царю Богдана Шапкина, и царь де велел вас вспро-сити:
- Государь ваш ко царю з Богданом што писал?
И Офонасей, и Федор, и Богдан Сулешу князю и Мустофе-аге говорили:
- Государь наш к брату своему ко царю дело свое писал в своих грамотах, и как царь даст нам и Богдану корнюш, и Богдан грамоты, и поминки, и запрос до царя донесет, что с ним от царя государя ко царю послано.
Да Офонасей ж и Федор Сулешу-князю11, и Мустофе-аге говорили:
- Царь гнев учинил - образец новой, чтоб Богдана с нами поставити не велел, а велел поставити на Иски Юрте, а государь наших царевых гонцов опричь Ел-Болдуя ставити не велит12, и вы б, господне, до царя нашего слово донесли, чтоб царь велел Богдана поставити с нами вместе.
И Сулеш, и Мустофа-ага говорили:
8 Имеется в виду Эски-Юрт - предместье Бахчисарая (в районе современного железнодорожного вокзала), возникшее, вероятно, уже в XIII в. [3; 11].
9 Высочайший прием, аудиенция [12; 10, с. 61-65; 32, с. 295-298].
10 Написано по вычищенному месту, вместо: приход-.
11 Слово вписано над строкой.
12 Испр. из: не велел.
- Царь де велел Богдана поставити на Иски Юрте, тово для: сказали де царю, что у вас мор, и коли де мор поминовался, и Богдан де поедет с вами вместе, а мы де дадим пристава, а велим Богдану в Кельяне дворы подавати.
И поехал Богдан в Кельян и стал с Офонасьем и с Федором вместе» [23, л. 9-12].
Как видно из этого текста, Богдана Шапкина под предлогом карантина поставили сначала в Эски-Юрте, а потом все же разрешили поселиться вместе с Нагим и Писемским в Кельяне, который к тому времени был, видимо, обжитым москвичами местом.
Теперь поближе посмотрим на Кельян. Между прочим, русская передача топонима позволяет, кажется, предложить его этимологию. Думается, что это слово может быть передачей ср.-греч. КеМлот в значении «келья». Ранее считалось, что название Кальон/Калйан происходит от слова «гали-он» - «корабль» [6].
Согласно налоговой переписи немусульман ливы Кефе за 1044/1634-35 гг., в которой дана детальная картина перемещений крымских немусульман -османских подданных в пределах османских владений на полуострове и их выходе в границы Крымского ханства, Качи-Калйан имел 10 иноверческих дворов, из которых 9 принадлежали переселившимся из Мангупского ка-дылыка ливы Кефе. Эти переселенцы ранее жили в селе Йени-Сала, ханском селе Керменчик, селах Черкез-Кермен, Папа Никола и Отар [9, с. 141].
Когда в 1778 г. русское правительство выселило христиан Крыма в Приазовье, деревню Качи-Кальон покинуло около 20 дворов [4, с. 58] или 77 человек обоего пола [8, с. 712].
Теперь посмотрим внимательно еще на один топоним, который упоминает Посольская книга в связи с московским посольством, - Шюри/Шуры. Это нынешнее село Кудрино, расположенное в 5,4 км (11 км по шоссе Бах-чисарай-Синапное) на юго-восток от г. Бахчисарая, на правом берегу речки Кача. Историческое название села - Шуры (варианты - Шурю, Шувры). Один из вариантов перевода - «сердце ойкнуло». Село также упоминается в налоговой переписи немусульман ливы Кефе за 1044/1634-1635 гг. В ней было 20 дворов иноверцев, причем все 20 были переселенцами из деревень Папа Никола, Дерекой, Мисхор, Кучук-Мускомйа, Гурзуф, Фоти и ханского земли Керменчик. Согласно этому дефтеру, в окрестностях Бахчисарая было учтено 215 немусульманских дворов, из которых 186 вышли из деревень османской ливы Кефе [9, с. 142].
Исходя из данных дефтера 1044/1634-1635 гг., можно сделать вывод, что к этому времени в Шури не осталось живших там издавна христиан (о которых мы знаем из сообщения Посольской книги), и только казачьи набеги на Южный берег привели к тому, что к 1630-м годам они появились там снова.
Название поселения зафиксировано и в кадиаскерском деле 1655 г. про земельную тяжбу сельской общины (джемаата) с неким Ахмед-агой. Согласно «Ведомостям о числе церквей христианских от 17 декабря 1783 года» в селе Шурю значилась действующая церковь и христианское кладбище.
Очень ценно указание Посольской книги о том, что село принадлежало царице-матери хана и царицам («царева мать и царицы»). Речь идет о матери Девлет-Гирея и женах хана, и, возможно, его сыновьях, поскольку «царицами» московские документы часто называли не только жен хана, но и жен «царевичей» [18, с. 244]. В эпоху Девлет-Гирея в русских посольских книгах встречаются имена пяти крымских цариц: Айше-Фатьма-сул-тан, Хан-Сугра, Ферхан, Ханыке и Ширван (с 1570 г.) [18, с. 245]. Большим влиянием на хана обладали «большая царица» уроженка Северного Кавказа (вероятнее, всего кабардинка) Айше-Фатьма-султан, мать калги Му-хаммед-Гирея. Скорее всего, именно ей и принадлежало Шури. Впрочем, возможно, что доходы с селения были разделены между женщинами дома Гиреев. Свою долю там могла иметь и мать Девлет-Гирея, которая совершила в 1565 г. хадж и вплоть до 1570 г. участвовала в московско-крымской переписке [18, с. 246]. Обе эти женщины носили титул «ана-биим» (собст. «мать-госпожа»). Этот титул первоначально означал мать правящего хана, а к концу XVI в. стал относиться к наиболее влиятельной при дворе его родственнице. Любопытно, что поначалу только мангытским княжнам, выданным за чингизидов, давали этот титул. Хорошо осведомленный в этих делах хивинский историк Абу-л-Гази специально замечал: «Государи всех своих жен, взятых из Манкытских княжен, зовут Биим» [1, с. 188]. Как видим, по отношению к супруге Девлет-Гирея Айше-Фатьме это правило не действовало: она была «черкешенкой».
В Шури находился очень известный Архангельский храм, один из старейших в Крыму - прямоугольное в плане здание с одной апсидой, ориентированное по оси юго-запад/северо-восток. Его руины находятся на северо-западной окраине с. Кудрино в западной части памятника местного значения «Средневековое кладбище» (охранный № 722), в 20 м на север от ворот кладбища,которое расположено на ровной площадке и занимает 0,4730 га. Окружено современной каменной оградой и в плане представляет собой неправильную многоугольную фигуру. Известно, что в XIX в. этот памятник был расположен на землях Киркопуло и Зотовой.
Вокруг церкви и в юго-западной части кладбища сохранилось несколько десятков надгробий XIV-XVШ вв. Это простые массивные прямоугольные плиты, или так называемые однорогие, «домоподобные» надгробия, которые выполнены из местного известняка. На некоторых из них сохранились рельефные изображения секир, пастушьих палок, ружей, схематических
ткацких станков и других рельефных элементов, которые, возможно, указывают на тот вид ремесла, которым занимался умерший. Эти изображения, как правило, расположены по бокам «домоподобных» надгробий. Рядом с позднесредневековыми памятниками расположены надгробия в виде креста и плит. Они принадлежали грекам из Балаклавского батальона, которые поселились здесь в начале XIX в.
Точное время возникновения кладбища не известно, но А.И. Маркевич предполагал, что оно, как и церковь, уже существовало в 1328 г., потому что в ее стену была вмонтирована надгробная плита, датированная этим годом. Н.И. Репников считал, что такая аргументация маловероятна, потому что этот фрагмент был использован вторично в качестве строительного материала. Он также отмечает, что надгробия более поздних, чем XIV в. форм, могут дать XVII в. По фрагментам надгробий, которые заложены в ограду кладбища, а также по характеру отдельных надгробных плит, Е.В. Веймарн предполагал, что кладбище является многослойным памятником и возникло не позднее церкви, т.е. не позднее XIII в. В.В. Латышев видел 8 надписей этого кладбища: с именем Афети (1622 г.) и 7 надгробий с датами 1630, 1668 и 1735 гг. [14, с. 57-61, 64-67, 128; 15, с. 1-5]. Надгробные плиты, датированные XVIII в., принадлежат христианам, которые были переселены в 1778 г. в Приазовье.
Архангельская церковь широко известна и неоднократно упоминалась в литературе. Обследовали и описали церковь П.И. Кеппен (1837 г.), Д.П. Струков (1876 г.), М.И. Скубетов и В.В. Латышев (1896-1910 гг.), А.И. Маркевич (1899 г.), А.Л. Бертье-Делагард (1910 г.), Е.В. Веймарн и Н.Н. Репников (1930-40-е гг.), О.И. Домбровский (1966 г.). В 1954 г. комплекс был осмотрен Горным отрядом Крымской экспедиции ИА АН УССР [2; 5; 24; 7].
А.И. Маркевич и Е.В. Веймарн были уверены, что именно церковь в с. Кудрино упоминается в грамоте царя Бориса Годунова, как храм «св. Георгия и Михаила Архангела». Согласно этому документу, она была под опекой Московского посольского приказа и получала постоянное жалование и «ругу» от Московских государей.
На отдельных камнях внешних и внутренних стен церкви есть многочисленные граффити и надписи. Их изучением занимались Ю.А. Кулаковский, А.Л. Бертье-Делагард, В.В. Латышев, А.И. Маркевич, М.И. Скубетов и другие исследователи. Наиболее известными являются плиты с надписями на новогреческом языке, которые были вставлены в кладку южного фасада либо находились рядом. Одна из них представляет собой фрагмент двухскатного надгробия. На его передней части сохранилась надпись, взятая за основу датировки церкви «Почила раба Божия Калана месяца 25 августа, лета 6836» (1328 г.) (хранится в фондах БИКАМЗ, КП 6318/11602/А-В-13008). Другая надпись свидетельствует о переделке памятника в 1594 г.: «Возобновлен
храм божий архангелов Михаила и Гавриила лета 7102 месяца Апреля» [16, с. 104-105] (в конце XIX в. ее передали в нынешний Центральный Музей Тавриды).
На одной из сторон в южной внутренней стене церкви находится многострочная надпись, выполненная в разное время. Как считал В.В. Латышев, это своеобразные «автографы» посетителей или прихожан XVII - начала XVIII вв. Остальные граффити на стенах представляют собой монограммы и кресты, изображения животных, кораблей, солярных символов.
Из грамоты Бориса Годунова (1598 г.)13 известно, что ряд храмов Юго-Западного Крыма получал от московского правительства материальную помощь. Среди церквей, получавших вспоможение из Москвы, в Качинской долине упомянуты: церковь Михаила в Шурю (совр. Кудрино), Иоанна Предтечи в Бия-Сала (совр. Верхоречье) и нижняя церковь св. Анастасии Узоре-шительницы в Качи-Кальоне. Последней, видимо, совсем не богатой, кроме денежной «милостыни», жаловались образа и свечи [4, с. 56-59]. В грамоте в качестве получателя денежной милостыни упомянуты также храм Богородицы в Салачике, церковь Федора Стратилата в дер. Мангуш и Георгиевская церковь (современный Георгиевский монастырь рядом с Балаклавой).
Именно поэтому, как писал Бертье-Делагард, «милостыня давалась этим храмам предпочтительно перед какими-либо иными, потому что ходатаи за них легко могли добираться до русских посольств, да и те, конечно, охотно посещали близкие к ним церкви и таким путем знакомились с ними. Находившимся в таких условиях причтам всего ближе и легче было выпрашивать жалованье, особенно на новое строение, почему и можно с большою вероятностью, что не только церкви Ионна Предтечи и Михаила Архангела, о которых мы это знаем по надписям, но и обе другие церкви, т. е. Фео-дора Стратилата и Анастасии построены около того же времени и жалованье получали именно, как вновь строящиеся. Если бы таких примеров мы знали больше, а я думаю, что их бывало немало, особенно, если бы знать помощь, оказываемую самим составом посольств, из его личных средств, можно было бы усмотреть в этом до некоторой степени даже и известную политическую систему поддержания христианства в Крыму или хотя бы привлечение симпатий христианского населения» [4, с. 59].
Итак, в конце XV и начале XVI в. в Москве крымских послов поначалу ставили в Кремле, а начиная с 1530-х годов - поблизости от исконного места пребывания московских мусульман - Замоскворечья. В Крыму москвичей определяют на жительство в христианские села14. И в том, и в другом случае определяющим, скорее всего, было наличие поблизости мечети и
13 Она сохранилась в списке 1623 г., приложенному к документам посольства С. Тарбеева и И. Басова в Крым. См. [27].
14 Лишь иногда под разными предлогами (например, «мор» - эпидемия) московских дипломатов могли поставить в Эски-Юрте или на Мангупе.
храма15. В Москве это была, вероятно, мечеть на самом Крымском дворе [29, с. 83-93], а также существовавшая, скорее всего, к тому времени мечеть в Замоскворечье; в Крыму - это были храмы в селах Шури и Качи-Кальоне. В XVII в. стан русских посольств был перенесен в дер. Бююк-Яшлав, но и тогда связь русских посольств с христианским населением близлежащих деревень в окрестностях Бахчисарая сохранилась.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абу-л-Гази. Родословное древо тюрков. Пер. и предисл. Г.С. Саблукова // Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Т. 21. Вып. 5-6. Казань, 1906. 224 с.
2. Араджиони М.А. Отчет об объездах позднесредневековых мусульманских и христианских могильников. 1995 г. // Научный архив БИКАМЗ. Без шифра.
3. Башкиров А., Боданинский У. Памятники крымскотатарской старины. Эски-юрт // Новый Восток. 1925. № 8-9. С. 294-311.
4. Бертье-Делагард А.Л. К истории христианства в Крыму // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. XXVIII. Одесса, 1910. С.1-108.
5. Веймарн Е.В. Материалы к археологической карте. Бахчисарайский район. 1979 г. // Научный Архив БИКАМЗ. Д. № 42/I (15/42).
6. Веймарн Е.В., Чореф М.Я. «Корабль» на Каче. Симферополь: «Таврия», 1976. 88 с.
7. Волошинова Т.В. Историческая справка на памятник архитектуры национального значения - Архангельская церковь (руины), 1328 г. // Научный Архив БИКАМЗ. Без шифра.
8. Дубровин Н. Присоединение Крыма к России. Т. II, СПб., 1885. 924 с.
9. Ефимов А.В. Христианское население Крыма в 1630-е годы по османским источникам // Вестник РГГУ, Серия «Исторические науки. Региональная история. Краеведение». 2013, № 9 (110). М., 2013. С. 134-143.
10. Зайцев И.В. К происхождению русского жаргонного кореш (из истории золотоордынского дипломатического церемониала) // Altaica. X. М.: ИВ РАН, 2005. С. 61-65.
11. Иванов А.А. Надписи из Эски-Юрта // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII-XVI веках. Ростов-на-Дону, 1989. С. 24-31.
12. Кононов А.Н. О глаголе карашеваться // Русская речь. 1973. № 1. С. 116-119.
13. Крымские ханские ярлыки // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. 2. Одесса, 1848. С. 675-679.
14. Латышев В.В. Сборник греческих христианских надписей из Южной России. СПб., 1896. 143 с.
15 Возможно, что в выборе места для временного проживания христиан-русских в Крыму руководствовались также и шариатскими нормами самоуправляемости общин «людей писания» - христиан в греческих деревнях и караимов на Мангупе.
15. Латышев В.В. Новые надписи из деревни Шурю // ИТУАК. № 44. Симферополь,1910. С. 1-5.
16. Маркевич А.И. Памятники христианства в окрестностях Бахчисарая и Карасу-базара // ИТУАК. № 29. Симферополь, 1899. С. 101-109.
17. Маслов Ал. Древние урочища Замоскворечья. Крымский двор // Московский журнал. № 11/12. 1992. С.36-44.
18. Некрасов А.М. Женщины ханского дома Гиреев в XV-XVI веках. Некрасов А.М. // Избранные труды. Нальчик: Издательский отдел КБИГИ, 2015. C. 243-250.
19. РГАДА. Ф. 123 (Сношения с Крымом). Оп. 1. Кн. 6.
20. РГАДА. Ф. 123 (Сношения с Крымом). Оп. 1. Кн. 8.
21. РГАДА. Ф. 123 (Сношения с Крымом). Оп. 1. Кн. 9.
22. РГАДА. Ф. 123 (Сношения с Крымом). Оп. 1. Кн. 13.
23. РГАДА. Ф. 123 (Сношения с Крымом). Оп. 1. Кн. 14.
24. Репников Н.И. Материалы к археологической карте юго-западного нагорья Крыма // Архив ИИМК РАН. Ф.10. Д. № 1. 1939-1940.
25. Сборник Русского исторического общества. Т. 41. Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Нагайскою Ордами и с Турцией. Т. I. СПб., 1884. 558 с.
26. Сборник Русского исторического общества. Т. 95. Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Нагайскою Ордами и с Турцией. Т. II. СПб., 1895. 706 с.
27. Струков Д.Н. Древние памятники христианства в Тавриде // Русский вестник, 1876, кн. IX. 51 с.
28. Усманов М.А. Жалованные акты Джучиева Улуса XIV-XVI вв. Казань: Издательство Казанского университета, 1979. 318 с.
29. Хайретдинов Д.З. Старинные мечети и мусульманские объекты юга Москвы. М.: «Медина», 2015. 334 с.
30. Юзефович Л.А. «Как в посольских обычаях ведется...». М.: «Международные отношения», 1988. 216 с.
31. Назаров В.Д. Государев Двор в посольском церемониале Российского государства (конец XV - середина XVI века) // Репрезентация власти в посольском церемониале и дипломатический диалог в X - первой трети XVIII века. Третья международная научная конференция цикла «Иноземцы в Московском государстве», посвященная 200-летию Музеев Московского Кремля. Москва, 19-21 октября 2006 г. Тезисы докладов. М., 2006. С. 213-221.
32. Zajcev I. Notes on the Golden Horde Diplomatic Ceremonial: The Origin of the Word Kores in Russian Slang // Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. Vol. 58 (2005). № 3. Р. 295-298.
Сведения об авторе: Илья Владимирович Зайцев - д.и.н., главный научный сотрудник Бахчисарайского историко-культурного и археологического музея-заповедника (298405, ул. Речная, 133, Бахчисарай, Крым, Российская Федерация); iliaz@libfl.ru
Where did Crimean envoys to Moscow and Muscovite envoys to the Crimean Khanate stay in the 16 century?
Ilya Zaytsev
(Bakhchisaray Historical, Cultural and Archaeological Preserve, Bakhchisaray; State Library for Foreign Literature, Moscow)
Abstract. The article analyzes diplomatic relations of the Grand Duchy of Moscow and the Crimean Khanate in the late 15th-16th century. The author comes to the conclusion that since the beginning of the establishment of diplomatic contacts between two countries, the Crimean envoys in Moscow were accommodated in the Kremlin. Since the 1530s, a special Crimean Precinct ("Krymsky Dvor") was built for them in Moscow. It survived until the early 18th century. Muscovite envoy to the Crimea lived at the Khan's headquarters. Since the 1530s, when Sahib-Giray had built the new capital of the Khanate in Bakhchisaray, Moscow diplomats were placed in the Christian villages in its vicinity - Shuru and Kachi-Kalyon. The main reason of choosing a place for residence in both Moscow and the Crimean cases was the presence of a nearby mosque (in Moscow) and Orthodox temple (in the Crimea).
Keywords: Crimean Khanate, Moscow Grand Duchy, international relations, ambassadorial etiquette.
REFERENCES
1. Abu-l-Gazi. Rodoslovnoe drevo tyurkov. Perevod i predislovie G.S. Sablukova [Genealogy of the Turks. Translation and Preface by Gordiy Sablukov]. Izvestiya obshchestva arkheologii, istorii i etnografii pri Kazanskom universitete [Bulletin of the Society of Archaelogy, History and Ethnography of the Kazan University], vol. 21, iss. 5-6. Kazan, 1906, 224 p.
2. Aradzhioni M.A. Otchet ob ob"ezdakh pozdnesrednevekovykh musul'manskikh i khristianskikh mogil'nikov. 1995 g. [Report about Investigations of early medieval Muslim and Christian Cemeteries. 1995]. Nauchnyy arkhiv BIKAMZ [Scientific Archive of the Bakhchisaray Historical, Cultural and Archaeological Preserve].
3. Bashkirov A., Bodaninskiy U. Pamyatniki krymskotatarskoy stariny. Eski-yurt [Monuments of the Crimean Tatars' Past. Eski-Yurt]. Novyy Vostok [The New Orient], 1925, no. 8-9, p. 294-311.
4. Bert'e-Delagard A.L. K istorii khristianstva v Krymu [On the History of the Christianity in the Crimea]. Zapiski Odesskogo obshchestva istorii i drevnostey [Notes of the Odessa society on history and antiquities], vol. XXVIII. Odessa, 1910, p.1-108.
5. Veymarn E.V. Materialy k arkheologicheskoy karte. Bakhchisarayskiy rayon. 1979 g. [Materials on Archaeological Map of Bakhchisaray District. 1979]. Nauchnyy Arkhiv BIKAMZ [Scientific Archive of the Bakhchisaray Historical, Cultural and Archaeological Preserve]. D. no. 42/I (15/42).
6. Veymarn E.V., ChorefM.Ya. "Korabl'"naKache ["Ship" on Kacha]. Simferopol, «Tavriya» Publ., 1976. 88 p.
7. Voloshinova T.V. Istoricheskaya spravka na pamyatnik arkhitektury natsional'nogo znacheniya - Arkhangel'skaya tserkov' (ruiny), 1328 g. [Historical Inquiry about Architecture Monument - Archangel Church, 1328]. Nauchnyy Arkhiv BIKAMZ [Scientific Archive of the Bakhchisaray Historical, Cultural and Archaeological Preserve]
8. Dubrovin N. PrisoedinenieKryma kRossii [Inclusion of the Crimea into Russia]. Vol. II. Saint Petersburg, 1885. 924 p.
9. Efimov A.V. Khristianskoe naselenie Kryma v 1630-e gody po osmanskim istochnikam [The Crimean Christian Population of 1630s according to the Ottoman Sources]. Vestnik RGGU. Seriya «Istoricheskie. nauki. Regional'naya istoriya. Kraevedenie» [RSUH/RGGU Bulletin. Historical Studies. Regional and Local History], 2013, no. 9 (110). Moscow, 2013, p. 134-143.
10. Zaytsev I.V. K proiskhozhdeniyu russkogo zhargonnogo koresh (iz istorii zolotoordynskogo diplomaticheskogo tseremoniala) [The Origin of the Word Kores in Russian Slang (Notes on the Golden Horde Diplomatic Ceremonial)]. Altaica. X. Moscow, IV RAN, 2005, p.61-65.
11. Ivanov A.A. Nadpisi iz Eski-Yurta [Inscriptions from Eski-Yurt]. Severnoe Prichernomor'e i Povolzh'e vo vzaimootnosheniyakh Vostoka i Zapada v XII-XVI vekakh [Northern Black Sea and the Volga Region in the Relations between East and West in 12-16 centuries]. Rostov-na-Donu, 1989, p. 24-31.
12.Kononov A.N. O glagole karashevat'sya [On the Russian verb "karashevat'sya"]. Russkaya rech' [Russian Language], 1973, no. 1, p. 116-119.
13. Krymskie khanskie yarlyki [ Yarlyks (Edicts) of the Crimean Khans]. Zapiski Odesskogo obshchestva istorii i drevnostey [Notes of the Odessa society on history and antiquities], vol. 2. Odessa, 1848, p. 675-679.
14. Latyshev V.V. Sbornik grecheskikh khristianskikh nadpisey iz Yuzhnoy Rossii [Collection of Greek Christian inscriptions in the South of Russia]. Saint Petersburg, 1896. 143 p.
15.Latyshev V.V. Novye nadpisi iz derevni Shuryu [New Inscriptions from Shuryu village]. ITUAK, no. 44. Simferopol, 1910, p. 1-5.
16.Markevich A.I. Pamyatniki khristianstva v okrestnostyakh Bakhchisaraya i Karasu-bazara [Christian Monuments in the vicinity of Bakhchisaray and Karasu-Bazar]. ITUAK, no. 29. Simferopol, 1899, p. 101-109.
17. Maslov Al. Drevnie urochishcha Zamoskvorech'ya. Krymskiy dvor [Ancient Districts in Zamoskvorech'e. Crimean Precinct]. Moskovskiy zhurnal [Moscow Journal], no. 11/12, 1992, p. 36-44.
18. Nekrasov A.M. Zhenshchiny khanskogo doma Gireev v XV-XVI vekakh [Women of the Giray Khan Family in the 15th-16th centuries]. Nekrasov A.M. Izbrannye trudy [Selected Works]. Nal'chik, Izdatel'skiy otdel KBIGI, 2015, p. 213-221.
19. RGADA. F. 123 (Snosheniya s Krymom). Op. 1. Kn. 6.
20. RGADA. F. 123 (Snosheniya s Krymom). Op. 1. Kn. 8.
21.RGADA. F. 123 (Snosheniya s Krymom). Op. 1. Kn. 9.
22. RGADA. F. 123 (Snosheniya s Krymom). Op. 1. Kn. 13.
23. RGADA. F. 123 (Snosheniya s Krymom). Op. 1. Kn. 14.
24. Repnikov N.I. Materialy k arkheologicheskoy karte yugo-zapadnogo nagor'ya Kryma [Materials on the Archaeological Map of the South-Western Upland of the Crimea]. Arkhiv IIMKRAN. F.10. D. № 1. 1939-1940.
25. Sbornik Russkogo istoricheskogo obshchestva. T. 41. Pamyatniki diplo-maticheskikh snosheniy Drevney Rossii s derzhavami inostrannymi. Pamyatniki diplo-maticheskikh snosheniy Moskovskogo gosudarstva s Krymskoyu i Nagayskoyu Ordami i s Turtsiey [Collection of the Russian Historical Society. Volume 41. Monuments of the Diplomatic Relations of Ancient Russia with Foreign States. Monuments of the Diplomatic Relations of Moscow State with the Crimean and Nogay Hordes and Turkey], vol.
I. Saint Petersburg, 1884. 558 p.
26. Sbornik Russkogo istoricheskogo obshchestva. T. 95. Pamyatniki diplo-maticheskikh snosheniy Drevney Rossii s derzhavami inostrannymi. Pamyatniki diplo-maticheskikh snosheniy Moskovskogo gosudarstva s Krymskoyu i Nagayskoyu Ordami i s Turtsiey [Collection of the Russian Historical Society. Volume 95. Monuments of the Diplomatic Relations of Ancient Russia with Foreign States. Monuments of the Diplomatic Relations of Moscow State with the Crimean and Nogay Hordes and Turkey], vol.
II. Saint Petersburg, 1895. 706 p.
27. Strukov D.N. Drevnie pamyatniki khristianstva v Tavride [Ancient Christian Monuments in Tavrida]. Russkiy vestnik [Russian Herald], 1876, b. IX, 51 p.
28. Usmanov M.A. Zhalovannye akty Dzhuchieva Ulusa XIV-XVI vv. [Granted acts of Jochi Ulus XIV-XVI centuries]. Kazan, Kazan University Publ., 1979. 318 p.
29. Khayretdinov D.Z. Starinnye mecheti i musul'manskie ob"ekty yuga Moskvvy [Ancient Mosques and Muslim Objects in the South of Moscow]. Moscow, Medina Publ., 2015. 334 p.
30. Yuzefovich L.A. "Kak v posol'skikh obychayakh vedetsya..." ["As accepted in diplomatic ceremonials ..."]. Moscow, Mezhdunarodnye otnosheniya, 1988. 216 p.
31. Nazarov V.D. Gosudarev Dvor v posol'skom tseremoniale Rossiyskogo gosudarstva (konets XV - seredina XVI veka) ['Monarch's Court' in Diplomatic Ceremonial of the Russian State (end of the 15th century - middle of the 16th century)]. Reprezentatsiya vlasti v posol'skom tseremoniale i diplomaticheskiy dialog v X - pervoy treti XVIII veka. Tret'ya mezhdunarodnaya nauchnaya konferentsiya tsikla «Inozemtsy v Moskovskom gosudarstve», posvyashchennaya 200-letiyu Muzeev Moskovskogo Kremlya. Moskva, 19-21 oktyabrya 2006 g. Tezisy dokladov [Power Representation in Diplomatic Ceremonial and Diplomatic Dialog (10th cent.- 18th cent.). Papers of the Third International Conference "Foreigners in Moscow State"]. Moscow, 2006, p. 213-221.
32. Zajcev I. Notes on the Golden Horde Diplomatic Ceremonial: The Origin of the Word Kores in Russian Slang. Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. Vol. 58 (2005), no. 3, p.295-298.
About author: Ilya Vladimirovich Zaytsev - Dr. Sci. (History), Research Fellow, Bakhchisaray Historical, Cultural and Archaeological Preserve (298405, Rechnaya st., 133, Bakhchisaray, Crimea, Russian Federation); iliaz@libfl.ru
