CC BY
186
ков // Омский научный вестник. Серия «Общество. История. Современность». - 2009. - № 4 (79). - С. 42-45.
2. Покровский, М. Н. Очерк истории русской культуры / М. Н. Покровский - 4-е изд., стер. - Ч. 1. - М. : Госиздат, 1921. -283 с.
3. Покровский, М. Н. Русская история с древнейших времён / М. Н. Покровский // Покровский М. Н. Избранные произведения. - Кн. 1. - М. : Мысль, 1966. — 725 с.
4. Покровский, М. Н. Русская история в самом сжатом очерке / М. Н. Покровский // Покровский М. Н. Избранные произведения. - Кн. 3. - М. : Мысль, 1967. - 671 с.
5. Покровский, М. Н. Болотников, Иван, предводитель крестьянского движения в Смутное время [ум. в 1607 г.] / М. Н. Покровский // Энциклопедический словарь т-ва бр. А. и И. Гранат. -7-е совершенно перераб. изд. - М., [1911]. - Т. 6. - Стб. 242-243.
6. Покровский, М. Н. Смутное время / М. Н. Покровский // Энциклопедический словарь Русского библиографического института бр. А. и И. Гранат. - Т. 39. - 7-е совершенно перераб. изд. - М., [1922]. - Стб. 626-641.
ВОЛОДЬКОВ Олег Павлович, кандидат исторических наук, доцент кафедры дореволюционной отечественной истории и документоведения. Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 01.02.2010 г. © О. П. Володьков
УДК 947.046
Е. В. СКРИПКИНА
Российский заочный институт текстильной и лёгкой промышленности, филиал в г. Омске
ФЁДОР ИВАНОВИЧ И БОРИС ГОДУНОВ В РУССКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVII ВВ._
К XVII в. окончательно сложилась концепция власти московских государей. В 1598 г., после смерти Фёдора Ивановича, на царский престол избрали Бориса Годунова. Патриарх Иов, будучи его последовательным приверженцем, поддерживал Годунова и указывал на благочестивость и добродетельность Бориса и преемственность монаршей власти Годунова от царя Фёдора Ивановича. В произведениях, написанных после воцарения Михаила Романова, прослеживается тенденция противопоставления ФОдора Ивановича и Бориса Годунова.
Ключевые слова: Фёдор Иванович, Борис Годунов, наследование, избрание.
Вопросы, касающиеся происхождения и сущности царской власти, активно рассматривались на протяжении второй половины ХУ—ХУ1 вв. Принято считать, что к XVII в. московские книжники окончательно сформировали концепцию власти русских государей, включавшей в себя два основных постулата: 1) царская власть происходит от Бога; 2) власть монарха имеет преемственную традицию.
Исходя из положений данной теории, рассмотрим представления о царе наследственном («природном») — Фёдоре Ивановиче из рода Калиты и царе избранном — Борисе Годунове, бытовавшие в период Смутного времени и нашедшие свое отражение в публицистических произведениях первой четверти XVII в.
Считалось, что со смертью Фёдора Ивановича в 1598 г. прекратилась линия наследственных царей. Наследственность власти московских государей в общественном сознании срослась с незыблемостью их авторитета, как один из признаков ее законности и «богоустановленности». Избрание Бориса Годунова на царство, несмотря на обряд помазания, все же не придавало роду Годуновых значения богоизбранности. Немаловажно, что род Годуновых поддерживал ставленник Бориса — глава Русской православной церкви патриарх Иов. Получив титул патриарха из рук Годунова, Иов был его последовательным приверженцем [1, с. 49].
Особое место в ряду повествований о последнем династическом царе Фёдоре Ивановиче [2, с. 109—128]
принадлежит именно перу первого русского патриарха Иова. Неслучайно и то, что «Повесть» была сложена в начале XVII в. в правление Бориса Годунова. Известно, что Борис Годунов входил в регентский совет при царе Фёдоре, получил чин конюшего. Именно Борис Фёдорович инициировал вопрос об учреждении патриаршества в России. Кроме того, Годунов отстоял кандидатуру Иова на патриарший престол [3, с. 315, 321].
Фёдор Иванович в представлении Иова настолько безупречен, добродетелен и благочестив, что вопреки сложившейся традиции в роду Калиты отказался от предсмертного пострига, который, как считали, облегчает «вход в царство небесное».
Несмотря на официоз, присущий этому произведению, заслуживает внимания небольшой эпизод. Известно, что Годунов был соправителем Фёдора и уже в его царствование достиг полноты власти. Иов указывает на преемственность монаршей власти Годунова от царя Фёдора: «благочестивый самодержец (Фёдор Иванович. — Е. С.) снимает со своей выи (шеи. — Е. С.) златокованную цепь, которую носил в знак самодержавного своего монаршего величия, и возлагает ее на выю достохвального своего воеводы Бориса Фёдоровича, тем самым предвещая, что он после смерти царя будет преемником всего царского достояния, держателем скипетра и правителем превеликого Российского царства» [2, с. 111]. Так и случилось после смерти бездетного Фёдора Ивановича, большую роль
в этом сыграл сам патриарх Иов. По мнению ряда историков, избрание Годунова на царство при непосредственном участии патриарха Иова, есть благодарная расплата иерарха за патриарший титул [1, с. 50].
Хотя «Повесть» по своей стилистике более примыкает к церковно-житийной и исторической литературе, пожалуй, это единственное произведение, написанное панегирическим стилем, в котором Фёдор Иванович, и тем более Борис Годунов, представлены в идеализированных образах [4, с. 28 — 31].
Борис Годунов в общественном сознании был виновен в гибели в 1591 г. младшего брата царя Фёдора — царевича Дмитрия. Позднее, при царях Василии Шуйском и Михаиле Романове, Борис Фёдорович был официально признан убийцей царевича [3, с. 328]. Но это обстоятельство Иов опускает, напротив, рассказывая о добродетелях Бориса. Возможно, своим авторитетом и посредством «Повести» Иов пытался обосновать права Годунова на царский престол.
В произведениях, написанных после воцарения Михаила Романова (1613 г.), отчетливо прослеживается другая тенденция. В ходе повествования авторы, как правило, противопоставляют своих героев, в том числе Фёдора Ивановича и Бориса Годунова.
Дворянский писатель Семён Иванович Шаховской в одном из своих произведений, посвященных теме Смуты, подчеркивает, что «благочестивый» Фёдор Иванович, наследственный государь, управлял государством «без волнений и смут, в кротости пребывая» [5, с. 361]. Заботился Фёдор Иванович преимущественно о «душевном спасении», а не о земных благах. За это его царство «бог миром оградил».
Годунов же — государь избранный, но избранный не только землею, но и Богом, возвысившим «власть его, как и прежних великих государей, и даже больше» [5, с. 365].
При всех добродетелях Годунова, отмечены его недостатки, главные из которых — неукротимое стремление к власти и «сердечное расположение» к различного рода ведунам и колдунам [5, с. 424]. Известно, что Годунов имел пристрастие обращаться к астрологам и гадателям, дабы узнать свое будущее. На это указывают как русские, так и иностранные источники. Мода на астрологию в это время была весьма распространена по всей Европе. Россия не стала исключением (астрологов-иностранцев имел при своем дворе Иван Грозный). Во многом благодаря гаданиям Борис Фёдорович уверовал в свою царскую миссию [6, с. 12—13]. Отсюда и цель Годунова, «прельщенного дьяволом» — «бесчестно» захватить царский престол [5, с. 363].
Главное обвинение, предъявленное Годунову, — убийство царевича Дмитрия, чтобы взойти на монарший престол: «пагубный грех перед богом совершил и царский род своим преступным желанием искоренил. А за это возмездие получил!» [5, с. 379].
Появление Лжедмитрия I поставило Бориса Годунова в непростую ситуацию. Сомневаясь и пытаясь прояснить правду для себя, он в то же время должен был решительно настаивать на том, что Лжедмитрий I — самозванец.
С. И. Шаховской писал, что с появлением Самозванца, Годунов «немало страдал», убеждая себя и мир, что защита царской власти (в лице её носителя), есть защита не только царя как главы и символа государства, но и Божьего Закона, Богородицы, Церкви и православия: власть небесная, сакральная становилась гарантией земного «царства» Годунова, а его, как носителя благословенной свыше власти поддерживала Церковь и священство [6, с. 34 — 35].
Подобно Шаховскому, князь Иван Андреевич Хворостинин в произведении «Словеса дней, и царей, и святителей московских» повествуя о Годунове, также отмечает пристрастие Бориса обращаться к волхвам, астрологам, чтобы узнать свое будущее. Хворостинин делает акцент, что Годунов получил наказание, за то, что заставлял почитать себя как Бога. «Недостойный величия царской власти», Годунов умер без традиционного обряда пострижения [7, с. 437].
Хворостинин указывал, что перед смертью Годунова царский дом лишился Божьей милости. Свидетельством этому были различные небесные и церковные предзнаменования: «однажды появилась комета в виде копья, в другой раз видели две луны и одна другую побеждала, а в другой раз на царском дворе ночью каждый час из храма боголепного Преображения спаса и из двора царского исходил свет и поднимался в высоту» [7, с. 437].
Годунова похоронили со всеми почестями в Архангельском соборе Кремля, традиционной усыпальнице русских царей, «достаточную честь величию его воздав, и погребение торжественное ему устроили...». Поскольку Борис Фёдорович — помазанник Божий, то, стало быть, власть его носит сакральный характер. Далее Хворостинин описывает события, обратные почитанию — процесс надругательства над телом Бориса. По указанию Лжедмитрия I тело Годунова вынесли из Архангельского собора Кремля — «было поучительное зрелище: в гробе с бесчестием лежало тело мертвеца того — кто убил сына господина своего, кто недоброе наговаривал на того, кого сделал блаженным Христос бог, и кто также напраслину на друзей своих возвел, и льстивыми словами прельстил его, и кто убил невинных много. И вот показал создатель тело его, после смерти выброшенное для надругательства в назидание всем неправедно мыслящим и говорящим лживые слова» [7, с. 439]. Таким образом, происходит процесс десакрализации Годунова.
В 1617 г. была создана новая редакция Русского хронографа. Тенденция противопоставления Фёдора и Бориса сохранилась и здесь.
Фёдор Иванович — «сад бесчисленных добродетелей, водами божественными напояемый, и рай одушевленный, хранящий сады благодатные». Автор Хронографа, подобно своим современникам, подчеркивал незаконность («лукавыми кознями») завладения царским престолом, за что впоследствии «жестоко пострадал». Орудие наказания Годунова за его злодеяния, особенно за смерть Дмитрия, явилось в человеческом облике в виде Лжедмитрия I. Годунов, услышав о Самозванце, «пришел в немалый ужас и опечалился, ибо уразумел, что фиал гнева и ярости господней излился на него. И поэтому весьма закручинился, а потом разболелся и умер» [8, с. 323 — 329].
Дьяк Иван Тимофеев в своем сочинении «Временник» исходил из постулата Иосифа Волоцкого о том, что цари подобны людям только естеством, а властью своей уподобляются Богу, «иже надо всеми, не имать бо на земли высочайши себе» [9, с. 107], и говорит о царях «истинных» и «неистинных». Царь истинный получает «жезл пастырства» от Бога и наследует престол от своих предков и венчается на царство, согласно древнему обычаю. Также истинным царем, по Тимофееву, мог быть и государь, получивший скипетр путем избрания, но только в том случае, если при избрании на царство выражается воля всего народа («всея земли») [10, с. 270]. Исходя из этого, Фёдор Иванович — царь истинный, поскольку наследовал власть и был венчан на царство. Борис Годунов, по
Тимофееву, просто самозванец, так как получил престол не по праву наследования и не избранию, а по своей воле.
Фёдор Иванович и Борис Годунов у Тимофеева получают полярно противоположные характеристики. Первый награждается такими эпитетами как «благочестивый», «святопомазанный», а имя Фёдор толкуется как «божий дар», что вполне соответствует и образу жизни государя. В Фёдоре Ивановиче, по словам Тимофеева, соединялись две сущности — царская (снаружи), и монашеская (изнутри): «видом он был венценосцем, а своими стремлениями — монах, при чем второе не смешивалось (с первым) и не показывалось явно, и от этого доброго стремления и любви к богу не могли остудить ни жизнь с супругою, ни высота самого царского престола, ни великое изобилие благ, связанных с самодержавием» [9, с. 188— 189].
Годунов же, напротив, «властолюбец» и «завистник», «рабоцарь». В противоположность имени Фёдор, имя Борис, как указывает Тимофеев, не имеет толкования, поскольку «из-за богоненавистных его дел оно не было от бога вписано в книгах жизни» [9, с. 192]. Годунов долгое время имел злой умысел — занять царский престол. В конце концов Борису Фёдоровичу это удалось. Причем Тимофеев в своем повествовании расширяет сферу злодеяний Годунова. Чтобы стать русским государем, он устраняет не только царевича Дмитрия, но и самого Фёдора Ивановича, который умер от «смертного яда». Таким образом, Годунов «заставил» Фёдора «почить вечным сном» [9, с. 218]. Вследствие этого обстоятельства, Борис Годунов не есть законный царь, так как занял престол, не имея на это никаких прав.
Чтобы укрепить свое положение на престоле Годунов совершает ряд действий, которые Тимофеев представляет как антибожественные и направленные, в первую очередь, «на самовозвышение Бориса и его чрезмерную гордость, потому что высокоумие одолело в нем веру». Борис Фёдорович предпринял неудавшуюся попытку построить по образцу храма Гроба Господня в Иерусалиме подобный «святейший храм ... в своем царстве», что унижало Успенский собор в московском Кремле, основанном св. митрополитом Петром. Желая, таким образом, угодить Богу, Годунов его прогневал, ибо «невозможно угодить богу от неправды».
Другой важный момент. Стремясь укрепить свое положение на царском престоле и положение своей семьи, Борис Фёдорович вводит новую форму присяги, заставляя «клясться себе и своему имени из рода в род». Причем присяга должна приноситься исключительно в храмах в присутствии патриарха и архиереев [9, с. 232-239].
Вместе с тем как «дерзость» Годунова отмечается требование Бориса, вопреки установленным правилам «первых самодержцев», писать в бумагах его имя с полным царским титулом: «Великий государь, царь и великий князь Борис Фёдорович всея России самодержец» [9, с. 240, 485]. Во время пения многолетий Годунов приказал поминать не только его, но и членов своей семьи.
При избрании Бориса Фёдоровича на царство была составлена избирательная грамота, которую вопреки правилам Годунов положил в раку св. Петра, совершая, таким образом, поругание: «в течение многих лет ни святители, ни цари, занимавшие самое высокое положение, не осмеливались никогда ее открывать, как и прочие» [9, с. 242-243].
Более всего Тимофеев осуждал золотую надпись имени Годунова на главе колокольни Ивана Великого в Кремле [9, с. 240, 485].
Старания же Бориса Годунова, делает вывод Тимофеев, направленные на утверждение его на царском престоле, не имели успеха, ибо «как паутина, все быстро без следа уничтожилось, ... когда было низложено тело, погибло и вся его слава». А в качестве наказания Бог послал Годунову Лжедмитрия I, который «при всем народе позорно его низложил, как дикий козел барана рогами забодал». Так Бог «гордым, надеющимся на себя, противится и духовно ломает их рога» [9, с. 240-241].
Келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын считал, что законная царская власть выдвигается и утверждается божественным промыслом. Рассуждая в своем «Сказании» о правлении Фёдора Ивановича, Палицын подчеркивал, что Фёдор был, во-первых, восприемником скипетра Ивана Грозного, а потому наследованный государь, а во-вторых, царская власть была освящена божественным предопределением. В силу этого «немятежно земли Рустей пребывание и всех благих преизобилование. Кипяше же и возрасташе велиею славою и распространяшеся во вся страны царство его» [11, с. 101].
Борис Годунов, по характеристике Палицына, не был «избранным и дарованным богом» царём. Виновный в смерти царевича Дмитрия и гонений на родственников царя Фёдора Ивановича, Борис, в представлении Палицына, не являлся законным держателем царской власти, несмотря на то, что был избран Земским собором [12, с. 7].
Оценки, данные русскими публицистами Фёдору Ивановичу и его соправителю, и в дальнейшем русскому государю Борису Годунову, начиная со времени Василия Шуйского нельзя объяснить исключительно их личной антигодуновской позицией. Они отражали те мысли и настроения, которые бытовали в определенном кругу участников описываемых событий. Годунов выступает как антипод Фёдора Ивановича. Главная идея, высказанная публицистами в отношении Годунова, носила провиденциальный характер. За все грехи, приписываемые Борису, а особенно неправедный путь к царскому престолу, Бог покарал Годунова и его семью. Усилия, прилагаемые патриархом Иовом, чтобы спасти Годунова, не имели успеха.
Библиографический список
1. Карташев, А. В. Собрание сочинений : в 2 т. Т. 2 : Очерки по истории русской церкви / А. В. Карташев. — М. : ТЕРРА, 1992. — 569 с.
2. Иов. Повесть о житии царя Фёдора Ивановича // Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI — начало XVII веков (далее — ПЛДР). - М. : Худож. лит., 1987. - 616 с.
3. Скрынников, Р. Г. Крест и корона: Церковь и государство на Руси IX — XVII вв / Р. Г. Скрынников. - СПб. : Искусство -СПб., 2000. - 462 с.
4. История русской литературы. — М. — Л. : Изд-во Акад. наук СССР, 1948. - Т 2. - Ч. 2. - 440 с.
5. Шаховской, С. И. Летописная книга / С. И. Шаховской // ПЛДР. Конец XVI - начало XVII веков. - М. : Худож. лит., 1987. — 616 с.
6. Ульяновский, В. Смутное время / В. Ульяновский. — М. : Издательство « Европа », 2006. — 456 с.
7. Хворостинин, И. А. Словеса и дней, и царей, и святителей московских / И. А. Хворостинин // ПЛДР. Конец XVI — начало XVII веков. - М. : Худож. лит., 1987. - 616 с.
8. Из Хронографа 1617 г. // ПЛДР. Конец XVI - начало XVII веков. — М. : Худож. лит., 1987. — 616 с.
9. Временник Ивана Тимофеева. — СПб. : Наука, 2004. — 509 с.
10. Державина, О. А. Дьяк Иван Тимофеев и его «Временник» / О. А. Державина // Временник Ивана Тимофеева. — СПб. : Наука, 2004. - 509 с.
11. Сказание Авраамия Палицына. — М. - Л. : Изд-во Акад. наук СССР, 1955. — 346 с.
12. Черепнин, Л. В. Общественно-политические взгляды А. Палицына / Л. В. Черепнин // Сказание Авраамия Палицына. — М. — Л. : Изд-во Акад. наук СССР, 1955. — 346 с.
СКРИПКИНА Елена Владимировна, кандидат исторических наук, доцент кафедры общественных наук
филиала в г. Омске Российского заочного института текстильной и легкой промышленности», докторант кафедры дореволюционной отечественной истории и документоведения Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского.
Адрес для переписки: е-шаИ: [email protected]
Статья поступила в редакцию 15.01.2010 г. © Е. В. Скрипкина
УДК 322
Д. В. олихов
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ВРЕМЕННОГО ВЫСШЕГО ЦЕРКОВНОГО УПРАВЛЕНИЯ СИБИРИ И ПРАВИТЕЛЬСТВА
АДМИРАЛА А. В. КОЛЧАКА_
Изучение опыта взаимодействия колчаковского правительства и православного Временного высшего церковного управления весьма актуально в сегодняшний период жизни церкви в условиях демократического государства. Церковное управление установило форму поминовения власти, привело к присяге членов правительства и генеральный штаб армии, а правительство, в свою очередь, признало Временное высшее церковное управление высшим представительным органом православной церкви. Кроме того, духовные структуры получали и материальное содержание. Церковное участие в войне с большевизмом выражалось в деятельности военного духовенства, проповеди в тылу и организации Крестоносных дружин. Принципы взаимодействия церкви и государства, выработанные в 1919 г., можно считать примерными для настоящего времени.
Ключевые слова: высшее, церковное, управление, Сибирь, Колчак, Сильвестр.
В настоящее время духовного возрождения Отечества с особой остротой стоит вопрос взаимодействия Православной церкви и Российского государства. Светский характер нынешней власти не предполагает определения какого-либо предпочтения той или иной конфессии. В то же время историческая роль православия в становлении и развитии нашей страны невозможно переоценить. Кроме того, по различным опросам общественного мнения, до 73 % российских граждан заявляют о своем православном вероисповедании [1].
В связи с этим большую актуальность приобретает изучение опыта взаимодействия светского правительства адмирала А. В. Колчака и Временного высшего церковного управления (ВВЦУ) Сибири — церковной структуры, принявшей на себя всю полноту духовной власти на территориях, занятых белой армией.
Научная новизна исследования состоит в том, что на основе вновь вовлеченных в научный оборот документов и материалов рассмотрены различные аспекты взаимоотношения ВВЦУ Сибири и колчаков-ского правительства, выявлены основные тенденции и результаты этого процесса, а также сформулиро-
ваны теоретические выводы, которые могут быть использованы в ходе государственного и церковного строительства.
В первую очередь для сношения с государственной властью и для решения неотложных вопросов церковной жизни и образовывалось в ноябре 1918 г. в Томске Сибирское ВВЦУ. Местопребыванием управления определялся тот город, в котором находилась резиденция временного всероссийского правительства, соответственно, председателем ВВЦУ по должности объявлялся епархиальный епископ того города, где пребывало возглавляемое им церковное управление [2]. Данное решение вполне соответствовало исторически сложившейся церковной практике возвышения столичной кафедры.
Сибирское временное церковное управление с выраженным сочувствием отнеслось к назначению А. В. Колчака Верховным Правителем России. 25 декабря 1918 г. ВВЦУ рассмотрело доклад Омского епархиального совета от 17 декабря с просьбой дать указания о том, как поминать на богослужениях «державу Российскую» и её правительство и постановило на ектениях и Великом Входе поминать «Богохранимую Державу Российскую, Благоверное Правительство
