CC BY
34
Вестник ПСТГУ
III: Филология
2006. Вып. 111:2. С. 80-109
Функционирование терминов ФЕОДАЛЬНОЙ иерархии DAME И DAMOISELE во французском героическом эпосе
М.И. Олевская
(МГУ)
В статье исследуются особенности функционирования старофранцузских лексем dame и damoisele на материале шести героических эпопей (или жест) и одной прозаической версии жесты, принадлежащих к разным тематическим ветвям и относящихся к разным периодам развития эпического жанра. Уточняется состав значения исследуемых единиц, выделяются их специфические окказиональные реализации, прослеживаются изменения в частотности и употреблении от ранних до поздних памятников.
В фундаментальном исследовании К.Ж. Холлимана1, открывшем традицию историко-семантического изучения феодального лексикона, слову dame посвящено меньше одной страницы в главе, отведенной терминам высшей феодальной иерархии. Автор ограничивается самыми общими сведениями, сообщая, что, поскольку существительное senior, постепенно вытеснившее к IX в. слово do-minus, отдельной формы женского рода не имело, для обозначения знатных особ женского пола (жен графов, герцогов и других феодальных сеньоров), для обозначения женщины-феодала (в случае отсутствия наследников мужского пола феод мог наследоваться женщиной), а также для обращения знатного мужчины к своей матери или жене использовалась форма женского рода от dominus — domina (ст. фр. dame). Исследователь указывает также на то, что слово Domina употреблялось в религиозном языке применительно к Деве Марии. Употребление для обозначения монахинь в старофранцузский язык из латыни не перешло. Большинство приводимых автором в этой маленькой подглаве примеров — латинские, в то время как старофранцузский материал исследователем практически не охвачен2.
1 Hollyman K.-J. Le developpement du vocabulaire feodal en France pendant le Haut Moyen Age. Etude semantique. Geneve, 1957.
2 Ibid. P. 108.
Приводимые К.Ж. Холлиманом сведения свидетельствуют, казалось бы, о том, что лексема dame употреблялась исключительно по отношению к знатным замужним женщинам (естественно, употребление ее в религиозном смысле в расчет не идет). Об уменьшительных дериватах лексемы dame исследователь упоминает лишь вскользь в подглаве, посвященной слову dominus, оговаривая, что они употребляются для обозначения «la jeune dame»3. Таким образом, отношения между лексемами dame и damoisele (demoisele, domnizella, damizele и т. п.) в ракурсе их семантического наполнения и функционирования им не рассматриваются.
В силу низкой частотности уменьшительных дериватов в привлеченных нами к анализу памятниках, мы не можем дать исчерпывающую картину их функционирования в старофранцузском языке в целом. Однако уже тот факт, что формы damoisele не имеют широкого распространения в проанализированных произведениях, может внести некоторые коррективы в традиционное представление об отношениях между лексемой dame и однокоренными уменьшительными образованиями.
Традиционные представления о соотношении лексем dame и damoisele сводятся к следующему: 1) лексема dame употребляется для обозначения знатной женщины, замужней или вдовы, и в качестве титула (указывается, что в феодальной иерархии титул dam, dan занимал промежуточное положение между титулами comte и baron, соответственно этому определяется и место в феодальной иерархии титула dame); 2) damoisele же употреблялось для обозначения знатной девицы, незамужней женщины, а также для обозначения замужней женщины, принадлежащей к мелкому дворянству (более позднее употребление demoisele в значении «служанка» (XVI в.) в свете феодальной лексики мы в расчет не берем)4. Однако, несмотря на указания словарей относительно употребления лексемы damoisele для обозначения замужней женщины, принадлежащей к мелкому дворянству, многими, в том числе и медиевистами (см. К.Ж. Холлиман), видимо, под влиянием современного состояния языка, оппозиция dame — dаmoisele воспринимается как оппозиция, основанная на отношении «замужем — незамужем». Неверным, на наш взгляд, представляется также и утверждение о том, что эта современная оппозиция возникает в XIX в., а до этого времени служит лишь указанием на степень
3 Hollyman K.-J. Op. cit. P. 98.
4 Greimas A.J. Dictionnaire de l’ancien franjais jusqu’au milieu du XIVe siecle. Paris, 1968. P. 156- 157; Dictionnaire etymologique et historique de la langue franjaise par A. Dauzat, J. Dubois et H. Mitterand. Paris, 1971. P. 220, 227 и др.
знатности: «...В XIX столетии dame и demoiselle перестали указывать на степень знатности и дифференцировались по другому признаку: dame стало обозначать замужнюю женщину, а demoiselle — незамужнюю молодую девушку,.»5. Дальнейший анализ покажет, что приводимые выше традиционные утверждения о семантическом наполнении и функционировании лексем dame и damoisele, во всяком случае, применительно к эпическому жанру, не всегда оказываются верными.
Основной интерес представляет для нас лексема dame (эта единица первична по отношению к уменьшительному производному и гораздо более частотна в анализируемых текстах), поэтому именно на анализе ее функционирования мы и сосредоточимся. Кроме того, необходимо отметить, что в связи с определенной спецификой статуса лексем dame и damoisele во французском героическом эпосе в настоящей статье мы проводим последовательное описание функционирования обеих лексем от самого раннего памятника к самому позднему, а не от одного значения к другому.
Функционирование лексемы dame во французском героическом эпосе определяется спецификой самого жанра. Эпос — жанр «мужской» по определению. Жесты — песни о деяниях, и о деяниях мужчин. Поэтому естественно, что центральными персонажами жест являются мужчины, в то время как женским образам отводится периферийная, незначительная роль. Вышесказанное относится, в первую очередь, к классическим — ранним — образцам жанра, где роль женских персонажей, да и сами женские персонажи сведены к минимуму. Однако «.структура персонажей и приемы их обрисовки в эпических поэмах зависят во многом (если не прежде всего) от характера сюжета и принадлежности произведения к той или иной жанровой разновидности.»6. По мере развития жанра в эпические памятники проникает не типичный для ранних жест мотив любовных отношений. Ооответственно, увеличивается и объем текста, посвященного описанию женских персонажей. Дело даже не в том, что женских образов становится больше: как само присутствие женских образов, так и их роль в сюжетном построении возрастают. Овязано это, в первую очередь, с влиянием на жесту жанра куртуазного романа.
Вот почему в привлекаемых нами памятниках объем «женского присутствия» неодинаков. Ооответственно, от памятника к памятнику варьируется как в количественном, так и в качественном отношении и употребление лексемы dame.
5 Из истории русских слов: Оловарь-пособие. М., 1993. О. 58.
6 Михайлов А.Д. Французский героический эпос. Вопросы поэтики и стилистики. М., 1995. О. 175.
«Песнь о Роланде»
В самом раннем из анализируемых нами памятников — в «Песни о Роланде»7 — всего два женских персонажа, роль которых в повествовании крайне мала. Это невеста Роланда, прекрасная Aльдa, и жена сарацинского короля Марсилия, Брамимонда. По ходу действия Aльдa упоминается всего один раз и появляется также лить единожды. Oбъем присутствия Брамимонды в тексте больше, однако это не отражается на употреблении интересующей нас лексемы. Oбa персонажа, как правило, называются по имени8. Карл обращается к Aльде «Soer, cher’amie...» (контекст 3713), а Брамимонду называет une caitive franche (3978). В другом месте повествования Брамимонду называют ее титулом la reine, не сопровождаемым ее именем (3672). Употребление лексемы dame применительно к Брамимонде зафиксировано в тексте всего один раз9, также один раз в тексте фигурирует однокоренная единица damisele (применительно к Aльде)1Q.
В контексте 2724:
2724 Dist Clarien: «Dame, neparlez mie itant!»
имеет место обращение Клариена к королеве Брамимонде. Клариен — посланник эмира Балиганта. Oh не является вассалом короля Марсилия, соответственно, Брамимонда не может быть его госпожой. Более того, реплика Клариена, содержащая отрицательный императив, изобличает Брамимонду в произнесении неподобающих речей (в непосредственно предшествующем контексте Брамимонда поносит своих богов за то, что они допустили поражение сарацин в Ронсевальском ущельи). Таким образом, речь идет об обращении к знатной даме, не более того.
В контексте 37Q8, описывающем появление Aльды, акцент делается на ее статусе:
37Q8 As li Alde venue, une bele damisele.
Aльдa — знатная незамужняя девица (известно, что она сестра графа Ofl^K, а Карла она спрашивает «О est Rollant le catanie, Ki me jurat cume sa per a prendre?» (37Q9-371Q), таким образом, анализируемая
7 La chanson de Rolland | Ed. Par Jonin P. Paris, 1979. Тематически принадлежит к Королевской жесте, датируется Ю8С- Ийй гг., объем текста по Oкcфopдcкoмy манускрипту, 4йС2 строки.
8 634 la reine Bramimunde; 2576 Dedevant lui sa muiller, Bramimunde; 2595 E Bramimunde le pluret, la reine; 2714, 2734 Dist Bramimunde; 2822 E Bramidonie vient curant cuntre lui и т. д. И т.п.; 172й ma gente sorur Alde; 3717 Alde respunt; 3723 Alde la bel’ est a sa fin alee.
9 La chanson de Rolland. Контекст 2724.
1Q Там же. Контекст 37Q8.
единица не может указывать на то, что Альда — замужняя женщина, принадлежащая к мелкому дворянству).
При упоминании же о других особах женского пола в тексте лексема dame или однокоренные образования не используются11. Исключение составляет единственный контекст 1960-1961:
1960-1961 Ne a muiler ne a dame qu’aies veud N’en vanteras el regne dunt tu fus, где лексема dame противопоставлена лексеме muiler (mulier). Оовершенно очевидно, что оппозиция построена на признаке «знатность»: ни перед знатной, ни перед незнатной женщиной не сможет похвастать сарацин Марганис тем, что причинил вред Оливье.
«НИМСКАЯ ТЕЛЕГА»
В «Нимской телеге»12, следующем по хронологии памятнике, зафиксировано всего два употребления dame13. Текст этот интересен тем, что в нем вообще отсутствуют участвующие в действии женские персонажи. Контекст 565-566:
565-566 Demandai li: «Dame, fame, que quiers?
Merci, Guillelmes, nobile chevalier!» — относится к фрагменту повествования, в котором Гильом просит у короля Людовика в качестве феода Ним и его окрестности (он берется отбить их у неверных). Гильом рассказывает историю о том, как он гостил в тех местах у некоего знатного человека, жена которого бросилась ему в ноги с просьбой освободить их край. В приводимом выше контексте содержится обращение к этой знатной даме. Контекст, однако, интересен по другой причине. Нетипично то, что обращение осуществляется через две лексемы одновременно (Dame, fame). Гильом, описывая сцену, упоминает о том, что сначала превратно истолковывает поведение дамы. Дама ведет Гильома на чердак (для того, чтобы показать из чердачного окошка разоренные окрестности), Гильом же предполагает, что она желает близости с ним (561-562 Cuidai, beau sire, qu’el queist amistiez / Ou itel chose que fame a home quiert...). Таким образом, социальный статус дамы
11 42 noz muillers; 361 ma muiller и т. д.; 636 vostre femme; воины Карла, возвращаясь во Францию, вспоминают о 821 des pulceles et des gentils oixurs; знатные дамы, которые должны позаботиться о погребении Альды, называются по титулу 3729 quatre cuntesses.
12 Le charroi de Nimes. Chanson de geste du XIIe s. / Ed. Par McMillan D. Paris, 1978. Тематически вписана в жесту Гильома Оранжского, датируется первой половиной XII в., насчитывает 1486 строк.
13 «Нимская телега» - контексты 565- 566, 794- 795.
выносится на задний план, акцентируется ее женское, независящее от социального статуса поведение (по мнению Гильома, она ищет от него того же, чего ищет от мужчины любая женщина), отсюда, на наш взгляд, и специфичность формы обращения.
Контекст 794-795:
794-795 «Oncle,» dist il, «qu’avez a dementer?
Estes vos dame quipleurt ses vevetez?» содержит обращение к Гильому его племянника Бертрана. Гильом сокрушается, что дворяне Людовика могут истолковать его поведение по отношению к королю как непочтительное. Бертран сравнивает причитающего дядю с женщиной, оплакивающей свое вдовство. На наш взгляд, в этом контексте «социальный» компонент значения анализируемой единицы также несколько стерт: вдовство оплакивают не только женщины знатного происхождения, такое поведение свойственно женщине вне зависимости от ее социального статуса. Бертран, сравнивая дядю с вдовицей, подчеркивает именно то, что Гильом уподобляется женщине. Такое употребление свойственно и современному языку (ср. В русском языке: «баба», употребляемое по отношению к мужчине).
«Паломничество Карла Великого в Иерусалим и Константинополь»
В «Паломничестве Карла»14 в сюжетном отношении картина несколько меняется. В «Паломничестве» женских персонажей два: жена Карла Великого и дочь короля Гугона. Жене Карла в сюжете отводится довольно важная роль: именно ее слова побуждают Карла отправиться на Восток (она утверждает, что король Гугон, властитель Константинополя, ничем не уступает ее мужу). Дочь короля Гугона фигурирует в тексте в связи с похвальбой Оливье. Интересно, однако, то, что на протяжении всего текста жесты имена женских персонажей не называются. Мы связываем это с тем обстоятельством, что «Паломничество» относится к довольно ранним образцам эпического жанра, а ранний эпос женщиной как персонажем не интересуется, она всего лишь инструмент действия, декоративная деталь, элемент фона единственно серьезных (какими бы они ни были по содержанию) — мужских — действий.
Всего в тексте зафиксировано шесть употреблений лексемы dame15.
14 Il viaggio di Carlomagno in Oriente / Ed. Par Bonafin M. Parma, 1987. Относится к Королевской жесте, датируется второй половиной XII в., 870 строк.
15 «Паломничество Карла» — контексты 9- 11, 19- 23, 53- 56, 714- 719, 812- 815, 818- 820.
Контекст 53-56:
53-56 «Par ma fei — dist li reis — mult m'avez irascud, m'amisted e mun gred en avez tutperdut; uncor quid qu'en perd(e)rez la teste sur le buc.
Ne[l] duses ja penser, dame, de ma vertut!» и аналогичные ему контексты 9-11 и 19-23 представляют собой реплики короля Карла, адресованные его жене. Во всех трех контекстах анализируемая единица фигурирует в функции обращения. Вежливая форма обращения к жене dame не предполагает вежливости Карла во всем остальном, поскольку само поведение dame способно ввести Карла в состояние гнева, dame рискует потерять его благорасположение и даже свою голову. Таким образом, речь идет о чисто этикетном обращении. В контексте 812-815:
812-815 Franceis les esgarde[re]nt, n'i out un n'en parolt:
«Ma dame la reine folie dist et tord: mult par est Karles ber pur demener esforz.
Ja ne vendrum en terre, n[o]stre ne seit li los». и в аналогичном ему контексте 818-820 (оба контекста принадлежат к параллельным лессам и фактически дублируют друг друга) анализируемая единица выступает уже в функции подлежащего и в комбинации с проклитическим притяжательным детерминативом и титулом. При этом можно говорить, что притяжательный детерминатив в данном случае семантически пустой: во-первых, формально королева не является феодальным сюзереном вассалов своего мужа, во-вторых, даже если королева воспринимается вассалами Карла как госпожа, ничто в обоих контекстах не указывает на актуализацию именно этого значения. Более того, вассалы Карла отзываются в адрес королевы не самым лестным образом, характеризуя ее слова как неразумные и неосмотрительные. Оама формула Ma dame la reine органично вписывается в систему обращений французского языка, в том числе, и современного (ср. совр. фр. madame le professeur).
Особый интерес вызывает контекст 714-719:
714-719 Olivers gist el lit lez la fille le rei;
devers se[i] la turnet, si la beisat treis feiz.
[Ic]ele fud ben cointe, et il dist que curteis:
«Dame, mult estes bele, (car) estes fille de rei: pureoc, si dis mun gab, ja mar vus en crendre[i]z.
De vus mes volentez aamplir (co) ne quier, (a) veir!». Данный контекст представляет собой сцену выполнения Оливье своей похвальбы. Оливье обращается к незамужней девушке, дочери короля Гугона. С одной стороны, девушка является королевской доче-
рью (la fille le rei), то есть дамой благородного происхождения, однако она находится в ситуации полной зависимости от Оливье. С другой стороны, он обращается к ней как благовоспитанный человек, знакомый с придворным поведением (dist que curteis). Это может быть связано не с тем, что дама — знатная особа, а с тем, что она вызывает у Оливье особую симпатию, будучи ben cointe (довольно милой, приятной) и учитывая специфику ситуации. В поведении Оливье проявляются первые зачатки куртуазности (в понимании куртуазной этики): то ли красота дамы, то ли ее знатность (а возможно, и то и другое) заставляют героя отказаться от своего замысла, если он противоречит ее желанию. В любом случае, данная сцена носит пародийный характер, как и само «Паломничество». Примечательно, что в остальных случаях Оливье для обращения к дочери Короля Гугона использует лексему bele (а не damoisele, которую можно было бы ожидать).
«Разорение Рима»
В тексте жесты «Разорение Рима»16 достаточно важная роль отводится женскому персонажу Флорипас, дочери эмира Лабана. Ее появление в тексте сопровождается довольно подробными, хотя и клишированными описаниями ее внешности и поведения. Поведение же самих персонажей по отношению к ней характеризуется большой кур-туазностью, причем куртуазное поведение демонстрируют не только вассалы ее отца, но и сам отец17. Она пользуется большой свободой: отец, предполагая выдать ее замуж за Люкафера, предоставляет ей право выбора. Достаточно сравнить «Разорение Рима» с «Паломничеством Карла» (поведение короля Гугона со своей дочерью), для того чтобы понять изменение роли женских образов, эволюционирование в их восприятии героями и слушателями жесты: к женщине действительно начинают относиться как к даме в куртуазном смысле слова. Однако относительная важность образа Флорипас и куртуазное поведение персонажей по отношению к этой даме не сказались на употреблении самой лексемы dame в настоящем памятнике. То, что саму Флорипас лексемой dame не называют, достаточно естественно: она незамужняя девица. Однако она дочь верховного сюзерена, а при обращении к женщине благородного происхождения акцентирует-
16 La destruction de Rome / Ed. Par Speich J.H. Berne, 1988. Тематически относится к Королевской жесте, датируется рубежом XII и XIII вв., авторство приписывается некоему Готье де Дуэ и Луи-ле-Руа, 1507 строк.
17 См. эпизод, когда Лабан предоставляет дочери лучшие покои на своем корабле (347- 348): «... Labam d'Espaigne fist multgrantcurteisie, / Tot la melior chambres a sa feile bailie.».
ся именно ее знатность, а не факт замужества (доказательства этого мы находим в поэме «Бевон де Коммарши»). Тем не менее, обращение к Флорипас осуществляется исключительно через лексему beal. В тексте памятника зафиксирован лишь один случай употребления данной лексемы в контексте 368-369:
368—37Q «Dame», ceo dist Floripas, «ceo esteit musardye!
S'esteies si dolent, s'esteye baptizie?»
«Oil», dist Maragonde, «meulzfustes detrenchie».
Флорипас обращается к Марагонде, которая является ее наставницей (mesrtesce). Марагонда появляется в тексте всего один раз, поэтому мы не можем знать, какого она происхождения, хотя, вероятнее всего, Марагонда — знатная дама.
«Вивьен де Монбранік»
В жесте «Вивьен де Монбранк»18 увеличение роли женских персонажей в повествовании продолжается. В отличие от «Разорения Рима», употребления интересующей нас единицы в данном памятнике достаточно многочисленны19. Такая частотность связана с особой ролью, которая отводится в «Вивьене де Монбранк» женщине. Oднo из центральных мест в сюжете занимает персонаж Эсклармонды. Именно на ее долю приходится максимум (15) употреблений данной лексемы. Эсклармонда и bele duce amie, и мудрый советчик: она берет на себя в «Вивьене» функцию помощи советом, одну из основных феодальных вассальных функций. OHa даже помогает мужу облачаться в доспехи. Но одной Эсклармондой экспансия женских персонажей в «Вивьене» не ограничивается. Жонглер, обращаясь к публике, берет в расчет и belez damez (в ранее проанализированных памятниках мы такого употребления не встретили). Oбpaз женщины начинает упоминаться и вне связи с анализируемой единицей, а с лексемой amie: в самом конце песни, при описании того, как персонажи разъезжаются после снятия осады с Монбран-ка, мы вдруг обнаруживаем, что Maugis en Rocheflour s'en ala o s'amie (1Q68). Первый человек, по которому сокрушается попавший в плен Вивьен, — это его bele duce amie. Женщина и ее эмоциональная поддержка становятся важны для мужчин-героев жесты.
18 Vivien de Monbranc. Chanson de geste du XIIIe s. I Ed. Par Emden W van. Geneve, 1987. Принадлежит к жесте Доона де Майанс, первая половина - середина XIII в., 1Ю3 строк.
19 «Вивьен де Монбранк» — контексты 12Q-124, 127- 13Q, 135-14Q, 193- 195, 200- 206, 2Q7-21Q, 211, 55Q- 559, 593- 595, Ю94-Ю95 (из 17 употреблений лексемы dame 5 приходится на функцию обращения).
Контекст 120-124:
120-124 Ou que il voit sa fame, douchement l'apela:
«Dame, conseilliez moi: molt malement nous va!
Paien viennentsus nous doutre la mer de la.»
Puis la prist par la main, en la tour la mena;
Tout entour le pais la dame reguarda — интересен тем, что обращению Dame предшествует уточнение, кем дама доводится говорящему: il voit sa fame. Таким образом, мы видим, что обращение адресовано именно жене, но нет уверенности, что это не просто этикетная формула. Описывается также и манера обращения мужа к жене: douchement l'apela. Муж просит у жены военного совета, то есть считает ее компетентной в этом вопросе20. В функции обращения анализируемая единица реализуется и в контекстах 193-195, 207-210. Интересно, что сама Эсклармонда обращается к мужу словом sire, то есть эти обращения можно рассматривать как парные. Второе употребление анализируемой единицы в представленном контексте происходит уже не в функции обращения, а в функции подлежащего21. Такое употребление сопровождается определенным артиклем. Понятно, что обозначается знатная дама, но создается впечатление, что полновесная семантика la dame во всех случаях редуцируется, и la dame употребляется как дейктическое слово, как местоимение «она». Контекст 550-559:
550-559 Et quant la dame entent la grandeplourerie,
Par les degrez avale de la sale perrine Et treuve deschendue la riche baronnie.
Quant la dame lez voit, molt fu espeurie;
Quant coisi Passavant, le destrier de Sulie,
Qui revint sans segnor, adonc fu esmarie.
Lors se pasme la dame, molt estoit esmarie.
Foustifie la lieve et puis si la castie.
Chi leiron de la dame et de sa compengnie;
Diron de Vivien, qui Deus soit en aie! в отличие от предыдущих контекстов, не предварен сообщением о том, кем является дама (нет указания на ее имя, ситуация не указывает, что это жена Вивьена). Таким образом, мы видим, что la dame в данном контексте воспринимается как жена верховного се-
20 Аналогичны контексты 127- 130, 193- 195, 200- 206, 207- 210, 211, где также описывается военный совет, в котором Эсклармонде принадлежит решающее слово: именно совету жены следует Вивьен (bien conseillie m'aves (210). Фактически, Эсклармонда выполняет вассальную функцию.
21 То же и в контекстах 127- 130, 200- 206, 207- 210, 211.
ньора, «госпожа» (несмотря на то, что Эсклармонда не единственная особа женского пола, присутствующая в осажденном замке). Однако акцент делается не на том, что она жена, а на ее верховном феодальном статусе по отношению к остальным присутствующим. Неслучайно, по-видимому, жонглер говорит leiron de la dame et de sa compengnie: окружающие воспринимаются не обособленно, а как ее окружение, подчиненное ей. Однако мы отмечаем, что и в этом контексте анализируемая единица приближается к значению дейктика. Контекст 135-140: 135-140 «Beneeite soit la dame qui tel conseil donna!
Mes, s'ilvousplest, mon cors, dame, sis'armera,
Tant que j'aie essaie la forche a cheus de la,
Et sarai de ma gent comment el m aidera.»
Ses armez a demandees et on li aporta; iii. escuiers l'armerent, la dame lor aida, содержит три употребления анализируемой единицы, одно из которых — в функции обращения. Первое употребление сопровождается не только определенным артиклем, но и относительным придаточным. Семантика размыта: непонятно, акцентируется ли пол Эсклармонды, ее статус жены или ее социальное положение. Это употребление («да будет благословенна та, что дала такой совет»), как и последнее, заставляет думать о дейктическом функционировании. Последнее употребление интересно тем, что особа, описываемая как la dame, помогает воину облачаться в доспехи, то есть отчасти ведет себя как его вассал (ср. с поведением Эсклармонды в ситуации военного совета).
Отдельно выделяется контекст 593-595:
593-595 Haymes, biau trez douspere, jamez ne [me] verrez!
E, las! Que direz vous quant vous chestplet sares?
Et ma dame vo fame, de qui je sui ames?
Попавший в плен Вивьен жалуется на свою злую судьбу. Интересно, что в предыдущих строках он сокрушается о том, что его больше не увидят его bele duce amie и Аймон, его родной дядя22. Непосредственно интересующая нас единица представлена в данном контексте в комбинации ma dame vo fame. Употребление притяжательного детерминатива ma является в данном контексте семантически пустым, так как далее следует уточнение vo fame. Следовательно, выражение ma dame, как и в современном языке, уважительно предваряет лексему, называющую референта. Этот пример контрастирует
22 В этом нет ничего удивительного: важность отношений «дядя — племянник» в эпическом отношении является общим культурным местом. В «Вивьене» фигурирует еще одна пара «дядя — племянник»: Можис и Ренодин.
со всеми предыдущими именно потому, что Вивьен, обращаясь к своей жене, никогда не предваряет это обращение притяжательным детерминативом (правда, в данном контексте анализируемая единица представлена не в функции обращения, а в функции подлежащего).
Последний пример 1094-1095 входит в отдельную для жесты «Вивьен де Монбранк» группу контекстов, объединяющую обращения жонглера к публике:
1094-1097 Segnors et belez damez, Deus vous fache pardon,
Vous qui de vostre argent m'avez donne foison:
Jhesucrist le vous rende, qui soufripassion!
Aprez vous chanteron dez.iiii. fieus Aymon — жонглер благословляет публику за ее щедрость. Интересен этот контекст тем, что в качестве слушающих впервые (в рамках всего проанализированного материала) упоминаются дамы, при этом характеризуемые прилагательным belez.
«Бевон де Коммарши»
Наибольший объем «женского присутствия» мы отмечаем в эпопее «Бевон де Коммарши»23. Это неудивительно: памятник датируется последней третью XIII в. и является переработкой более ранней анонимной жесты «Осада Барбастра» известным трувером Адене-ле-Руа. Адене-ле-Руа, автор жест «Бевон де Коммарши», «Отрочество Ожье», «Большеногая Берта» и романа «Клеомадес», в своем творчестве, в принципе, тяготел к жанру куртуазного романа. Крупный исследователь его творчества А. Анри24 отмечал эту характерную для Адене черту во всех трех его эпопеях. Тяготение к романной поэтике отмечается уже в самой ранней его жесте «Бевон де Коммарши».
В этой жесте есть два центральных женских образа: Эрменгар, жена Эмери, и Малатрия, дочь сарацинского эмира, влюбленная в Жерара де Коммарши. Однако эти персонажи окружены многочисленной женской свитой (в соответствии с придворными обычаями и вкусами времени, когда Адене создавал свои произведения)25.
Все действие «Бевона» и, в частности, подвиги мужчин-героев эпопеи так или иначе разворачиваются вокруг женских персонажей. В начале поэмы, в ходе битвы при Нарбонне, Гильом Оранжский спасает свою мать Эрменгар и придворных дам, захваченных сара-
23 Les oeuvres d’Adenet le Roi. Buevon de Commarchis. T 2 / Ed. Par Henri A. Brugge, 1953. Принадлежит к жесте Гильома Оранжского, объем памятника — 3947 строк.
24 Henry A. Les oeuvres d’Adenet le Roi. Paris, 1951. Т. 1, 2.
25 Так, Эрменгар, умоляя мужа оставить Нарбонну и спешить на помощь их взятому в плен сыну Бевону и внукам Жерару и Ги, обещает в его отсутствие защищать город вместе с 430 другими знатными дамами (580 Ceens avons de dames bien quatre cens et trente).
цинами. Практически вся вторая половина эпопеи сюжетно связана с персонажем Малатрии26.
На фоне развернутого сюжетного участия женских персонажей в эпопее «Бевон де Коммарши» наблюдается широкое употребление интересующей нас лексемы dame21, уменьшительный же дериват damoisele фигурирует в тексте лишь дважды28. Не вызывает сомнения, что все особы, называемые этими словами, — знатного происхождения. Ряд контекстов отчетливо демонстрирует это. Так в контексте 135-136:
135-136 En la cite n’ot dame nefille a chastelaine
Qui ne s’en isse fors cler chantant com seraine; анализируемая единица фигурирует в одном перечислительном ряду со словосочетанием fille a chastelaine (дочь владелицы замка), которое по смыслу совпадает с damoisele, поскольку речь идет о незамужних девицах знатного происхождения. Непосредственное соседство лексемы dame и однокоренной единицы damoisele обнаруживается в контексте 484-486:
484-486 Quant Francois retornerent contre les Arrabis,
Forments’en espoentent as murs de marbre bis Dames et damoiseles en getent mains souzpirs.
Однако следует отметить, что в случае двух приведенных выше примеров метод субституции единиц damoiseles и fille a chastelaine для установления значения damoiseles и dames не может рассматриваться как безусловно надежный: возможно, что во втором случае устанавливается фиксируемая словарями оппозиция по степени знатности, а не по признаку «замужем — незамужем». В любом случае, ни непосредственный, ни более широкий контекст не конкретизируют значения этой оппозиции.
26 Жерар, пленившись красотой девушки, решает вступить в поединок с ее женихом Лимбанором и отбить ее; он одерживает победу, однако внезапно появившиеся сарацины увозят принцессу в свой лагерь; влюбленная Малатрия назначает Жерару любовное свидание, куда тот является с небольшой свитой; на обратном пути Жерара и его свиту обнаруживает сарацинский патруль, и военные действия возобновляются (этим, собственно, и завершается не дошедшая до нас целиком поэма). Таким образом, желание встречи с Малатрией мотивирует, практически целиком, все подвиги Жерара де Коммарши.
27 «Бевон де Коммарши» — контексты 42- 43, 57- 58, 80- 81, 86- 87, 135- 136, 161, 295- 296, 298- 300, 321- 322, 327, 372- 373, 403- 408, 420- 421, 484- 486, 497- 499, 556- 557, 570- 572, 576- 577, 580, 588, 1463- 1464, 1636- 1637, 2244- 2245, 2549- 2550, 3122- 3123, 3180, 3189, 3206, 3323- 3324, 3335, 3343, 3379, 3439- 3440, 3448- 3453, 3454, 3524- 3525, 3577- 3578, 3647- 3648, 3651, 3662- 3664, 3771.
28 «Бевон де Коммарши» — контексты 484- 486, 2661.
Особенно показателен в отношении благородного происхождения особ, называемых dame, контекст 3647-3648:
3648-3648 Au paveillon s’en vient ou les dames trouva,
Filles de rois i ot, chascune se leva.
Здесь сообщается, что dames являются filles de rois. При описании шатра, в котором отдыхает свита Эрменгар, в контексте 161:
161 Leens ot mainte dame de gente afaitison,
указывается, что дамы, находящиеся там, de gente afaitison, то есть благородного происхождения. В контексте 57-58:
57-58 A une Pentecouste i ot fait assambler
Dames et chevaliers kanc’on en pot trouver, интересующая нас единица употребляется в перечислительном ряду с лексемой chevaliers: речь идет о том, что Эмери Нарбоннский собрал множество знатных дам и рыцарей в связи с турниром, приуроченным к рыцарской инициации его внуков, Жерара и Ги. Естественно, что присутствие на рыцарском турнире — привилегия знатных женщин, соседство же с лексемой chevaliers говорит о том, что dames и chevaliers принадлежат к одному социальному слою.
Таким образом, можно утверждать, что во всех контекстах, где речь идет о свите Эрменгар и Малатрии, особы, называемые dame, — женщины или девицы (что мы покажем в дальнейшем) благородного происхождения29.
Лексема dame применяется по отношению к Эрменгар. В частности, в контексте 42-43:
42-43 Dame fu bele et sage, plaisans et simple et gaie,
A son tans ne fu mieudre, blonde, brune ne baie; приводится краткое описание ее внешности и нрава. Описание это выдержано во вкусе куртуазной традиции: красота дамы сочетается с мудростью, приятностью, простотой и веселым нравом, при этом указывается, что в ее время не было женщины лучше ее (буквально, ни блондинки, ни брюнетки, ни рыжеволосой). Отметим, однако, определенную условность и трафаретность этого описания: любая дама, в положительном смысле описываемая в старофранцузской литературе, как правило, красивее всех остальных ее современниц. Помимо этого, о Эрменгар известно, что она, по крайней мере, не очень молода: она бабушка Жерара и Ги. В контексте 1636-1637: 1636-1637 Grant joie ot Ermengars, la dame de franchise,
Quant nostre gens se fu en Nerbonne remise,
29 См. также контексты 86- 87, 295- 296, 298- 300, 321- 322, 327, 372- 373, 403- 408, 420- 421, 576- 577, 580, 588, 2244- 2245, 3122- 3123, 3379, 3454, 3524- 3525, 3577- 3578, 3662- 3664, 3771.
Эрменгар характеризуется как la dame de franchise (под franchise имеется в виду благородство ее характера и поведения). В данном случае мы имеем дело с типичной эпической характеристикой персонажа: ничто в непосредственном контекстуальном окружении не свидетельствует о благородном нраве Эрменгар, эти сведения поступают из общего сюжетного контекста; характеристика формально выражена словосочетанием в функции приложения и помещена в конец стихотворной строки, где появление элемента de franchise может быть вызвано требованиями рифмы.
В «Бевоне де Коммарши» (в отличие от других проанализированных нами памятников) зафиксировано употребление лексемы dame в сопровождении имени собственного, а именно, Эрменгар30. Интересно, что к другим женским персонажам в рамках этой эпопеи такая модель не применяется. Контексты 86-87 и 497-499:
86-87 Dame Ermengars i fait un paveillon porter Ou les dames iront seoir et deporter.
497-499 Dame Ermengars estoit en haut as murs antis,
A nostre gent escrie: «Ne soiiez alentis,
Mieus vaut mors a honneur que ne fait honteus vis.» — интересны тем, что, в первом случае, контекст содержит фактитивный залог (fait un paveillon porter — Эрменгар приказывает раскинуть шатер, где будут сидеть и развлекаться дамы из ее свиты), а во втором — отрицательный императив (Ne soiiez alentis — Не медлите), что указывает на наличие определенных властных полномочий, полагающихся Dame Ermengars по статусу. При этом, во втором контексте речь Эрменгар, подбадривающей войско перед битвой, носит характер нравоучительной сентенции: показательно, что выразителем рыцарской этики («Лучше смерть в чести, чем жизнь в бесчестии») становится женщина.
В контексте 1463-1464 модель «Dame + имя собственное (Ermengars)» дополняется приложением ma mere, а в контексте 576-577:
576-577 Moult fu dame Ermengars la contesse dolente,
Mainte dame ot o li quiformentse gaimente; — приложением la contesse, то есть dame, в данном случае, передает идею недетерминированной степени знатности, которая конкретизируется за счет употребления точного титула Эрменгар.
Обращение к Эрменгар (так же как и обращение к знатным дамам в других памятниках) осуществляется через лексему dame. Так
30 «Бевон де Коммарши» — контексты 86- 87, 497- 499, 576- 577, 1463- 1464, 2549- 2550.
к ней обращаются муж Эмери (556-557), сын Гильом (570-572) и внук Жерар (80-81). Было бы логично предположить, что данная лексема используется, как и в других проанализированных нами памятниках, для обращения исключительно к замужним знатным дамам31. Однако в «Бевоне де Коммарши», в ряде контекстов32, dame используется при обращении к Малатрии, которая, как известно из повествования, — молодая незамужняя сарацинская царевна33. Этому может быть несколько объяснений, в зависимости от самих контекстов. Так в контекстах 3180,3189 и 3206:
3180 «Dame, ne vous ales ja de riens esmaiant»,
3189 «Dame, ce dist Flandrine, envers moi entendes».
3206 «Dame, ce dist Flandrine, savez que vous feres?» —
к Малатрии обращается ее придворная дама и наперсница Фландрина. Интересно, что содержание реплик Фландрины идентично обычному в ситуации совета содержанию реплик вассала, обращающегося к своему феодальному сюзерену (помощь советом). Малатрия — девица, однако, вместе с тем, она является феодальной госпожой Фландрины. Видимо, высокое по рождению социальное положение Малатрии при обращении к ней ее придворных оказывается более существенным, чем то обстоятельство, что она незамужем. Помимо этого, в тексте «Бевона де Коммарши» зафиксировано два случая фигурирования dame в значении «[феодальная] госпожа, хозяйка» вне функции обращения. В первом случае (контекст 3335) речь идет как раз о Малатрии:
3335 Ma dame estfleur de lis et rose de saison,
Малакен, придворный Малатрии, описывает свою госпожу. Анализируемая единица сопровождается семантически полноценным проклитическим притяжательным детерминативом, указывающим на подчиненность Малакена Малатрии (в контекте 3323 Малакен говорит: Hom sui a Malatrie, la niece Rubion). Во втором случае речь идет об Эрменгар:
2549-2550 «Nies sui dame Ermengart ou tant a de bontes,
La dame de Nerbonne.»
31 Обращение к девицам в «Паломничестве Карла» и в «Разорении Рима» осуществлялось через лексему beal (bele). Однако в «Паломничестве» зафиксирован также и не совсем однозначно трактуемый контекст 714-719, где обращение к незамужней дочери короля Гугона осуществляется при помощи лексемы dame.
32 «Бевон де Коммарши» — контексты 3180, 3189, 3206, 3651.
33 При этом, в других контекстах при обращении к Малатрии употребляются лексемы bele (так к ней обращаются Лимбанор (2291) и Жерар (2691, 2699 и др.)) и damoisele (Жерар при знакомстве с Малатрией (2661)).
Анализируемая единица употребляется в сопровождении косвенного дополнения с предлогом de, вводящим географическое название (Nerbonne), а фактически, — название феода, принадлежащего Эмери Нарбоннскому и его жене.
Наличие в тексте «Бевона де Коммарши» этих двух примеров, где интересующая нас единица употребляется вне функции обращения в феодально осмысленном, а на самом деле — в этимологически первичном значении, показывает, что употребление ее в функции обращения в том же значении (даже по отношению к незамужней Малатрии) возможно. Можно сделать вывод о том, что употребление dame по отношению к незамужней Малатрии оказывается возможным именно за счет первичности этимологического значения «хозяйка, госпожа» у этой лексемы.
С другой стороны, в контексте 3651:
3651 «Oil, dame, fait il, vous les averes ja.» — к Малатрии обращается Жерар, не связанный с ней вассальным долгом и знающий, что Малатрия — незамужняя девица. Действительно, Малатрия не является госпожой Жерара в феодальном смысле слова. Объяснение здесь, по нашему мнению, следует искать в проникновении в эпическую форму куртуазной этики с ее отношением к даме. Категория феодального служения и подчинения сюзерену транспонируется на область любовных отношений. Дама становится сюзереном рыцаря, хозяйкой и госпожой его сердца. Показательно, что при первом знакомстве с Малатрией Жерар обращается к ней при помощи лексем damoisele и bele, данный же контекст, где имеет место обращение dame, сюжетно принадлежит к той части эпопеи, где Жерар уже определился в своих чувствах к Малатрии: он уже влюблен, уже избрал ее своей госпожой. Наличие куртуазного влияния отчетливо демонстрирует контекст 3448-3453:
3453-3453 Hom quipar amours aime ne doit riens ressoignier,
Ains doit aventurer le cors et le destrier,
Ne doit douterperill de mort ne encombrier,
Ades et nuit et jour se doit estudiier
Que Amours et sa dame puist servir sans trichier:
Ainsi conquiert on joie d’amorous desirrier — содержащий своеобразный кодекс куртуазного поведения: тот, кто любит (истинной) любовью, не должен ничего бояться; он должен прежде испытать себя и своего коня в приключениях, не бояться ни опасности, ни смерти, денно и нощно изучать себя (имеется в виду, вероятно, духовное самосовершенствование), для того чтобы он мог
честно служить Амуру и своей даме: так завоевывают радость любовного желания. Ср. с контекстом 1117—1119 в «Песни о Роланде»:
1117-1119 Pur sun seignur deit hom susfir granz mals E endurer e forz freiz e granz chalz,
Sin deit hom perdre del sanc e de la char.
В контексте 3448-3353 «Бевона де Коммарши» лексема dame (также как и лексема seignur в «Роланде») предварена притяжательным детерминативом: в «Роланде» речь идет о феодальной подчиненности, в «Бевоне де Коммарши» — о любовной, но лексическое выражение этой подчиненности и в том, и в другом случае одинаковое.
Безусловное влияние куртуазных представлений находит отражение в контексте 3439-3440:
3439-3440 Cil vaut moult mieus de moipour dames acointier,
Car tant est fins courtois k’en lui n’a k’ensaignier...
Для знакомства с дамами (речь идет о свите Малатрии, состоящей, предположительно, из девиц, Малатрия приглашает Жерара в сопровождении пяти его приближенных на любовное свидание, причем для каждого из рыцарей выбирает даму из своего окружения) необходима определенная тонкость и куртуазность поведения. Следует отметить, что во всех случаях, когда речь идет о свите Малатрии, невозможно установить, являются ли особы, называемые dames, замужними дамами или девицами34.
Незамужняя девица, как мы видели, вполне может стать дамой сердца, объектом любви. Само собой, что в куртуазной этике объектом любви может стать только особа знатного происхождения. Но в контексте 3323-3324 и аналогичном ему контексте 3343:
3323 Hom sui a Malatrie, la niece Rubion,
Il n’a si bele dame dusqu’en Carphanaon...
3343 Ne fu si bele dame puis le tans Salemon... где речь идет о красоте Малатрии и где она называется лексемой dame, сопровождаемой прилагательным bele, оказываются размытыми все семантические компоненты dame, кроме признака принадлежности к женскому полу: Малакен знает, что Малатрия — девица, тем не менее называет ее dame, а dame, в данном случае, не может выступать в значении «хозяйка, госпожа», поскольку речь идет об исключительной красоте Малатрии, противопоставляющей ее всем остальным женщинам, как знатным, так и незнатным (хотя, разумеется, незнатная женщина в рамках куртуазных представлений объ-
34 «Бевон де Коммарши» — контексты 3454, 3524- 3525, 3577-3578, 3647- 3648, 3662- 3664, 3771 и др.
ектом любви стать не может). То же самое можно констатировать по отношению к группе контекстов, где речь идет о дамах из свиты Малатрии, к которым отправляется Жерар со своими приближенными: ясно, что речь идет о знатных дамах, других в свите царевны быть не может, но речь идет о любовном свидании, а не о светском приеме, наиболее важно то обстоятельство, что рыцари отправляются на встречу с прекрасными женщинами.
Отдельно рассмотрим контекст 403-408:
403-408 Les dames ontguerpi cele genspautonniere,
Par force les ont fais nos gens retraire arriere Et les dames s’en vontparmi la sablonniere,
Vers Nerbonne se traient a petit de proiere,
La mere Dieu gracient, la dame droituriere,
Que eschapees sont cele gent aversiere.
Эрменгар и ее придворные дамы, вызволенные из сарацинского плена, благодарят Богородицу за свое спасение. Богородица названа в контексте La mere Dieu, а интересующая нас единица употребляется в функции приложения в сопровождении прилагательного droituriere (справедливая). Это единственный зафиксированный во всех проанализированных памятниках случай употребления лексемы dame по отношению к Богородице.
«Саладин»
В последнем из проанализированных памятников (первая прозаическая редакция не сохранившейся поэмы XIV в. «Саладин»35) в отношении функционирования единицы dame и однокоренного уменьшительного деривата demoiselle (damoiselle) картина, в целом, складывается аналогичная наблюдаемой в «Бевоне»: поздняя датировка памятника обеспечивает присутствие в нем развернутого куртуазного начала и темы любовных отношений. Вместе с тем наблюдается и определенная специфика, связанная, очевидно, с прозаической формой произведения.
В проанализированных ранее жестах мы не встретили ни одного контекста, где оппозицию dame — demoiselle можно было бы с уверенностью идентифицировать как основанную на признаке «степень знатности». В проанализированных фрагментах «Саладина» такая оппозиция обнаружена (XV/120): Et volentiers les esgardoient lez damez,
35 Saladin. Suite et fin du deuxieme Cycle de la Croisade / Ed. Par Crist L.S. Geneve, 1972. Для анализа привлечены главы I, XIV и XV. Утраченная поэма была последней во Втором цикле крестовых походов.
damoiselles et bourgoisez. Характеристика оппозиции damez — damo-iselles как построенной на признаке «степень знатности» становится возможной за счет присутствия в непосредственном контекстуальном окружении лексемы bourgoisez. Выстранивание сословной иерархии происходит по нисходящей: высокая степень знатности противопоставлена более низкой в оппозиции damez — damoiselles, одновременно с этим обе единицы, входящие в нее, образуют с лексемой bourgoisez контекстуальную оппозицию, основанную на признаке «наличие / отсутствие знатности». Таким образом, трактовка единиц dame и demoiselle как «женщина, принадлежащая к высокому дворянству» и «женщина, принадлежащая к мелкому дворянству», соответственно, сомнений не вызывает. Однако наличие оппозиции по степени знатности не является достаточным для того, чтобы говорить о фигурировании dame и demoiselle в значении конкретных титулов.
Лексема dame широко представлена в проанализированных фрагментах «Саладина» в значении «знатная женщина». При этом отмечается, что вводимое нами дополнительно уточнение «замужняя или незамужняя» в рамках данного памятника не работает: в исследованном материале не обнаружено употреблений dame в функции обращения по отношению к незамужним женщинам. Там, где анализируемая единица представлена в данном значении, контекстуальное окружение содержит в качестве его идентификаторов другие термины феодальной иерархии (XV/36, 46, 48):
36. La semonce fu faite auxprincez et damez ausquelz et quelles il ap-partinst, et la publicacion et criee commune pour tous venans fu faite par lez heraux qui riens ne desiroient que largesse.
46. Apres disner se leverent lez barons et lez dames, mercyans Salhadin...
48. Et se les seigneurs parloient de luy d’une part, les dames n’avoient mie la parolle perdue.
Все эти контексты относятся к фрагменту повествования, когда Саладин, скрывающий свое истинное имя и происхождение во время путешествия во Францию, приглашает на ужин всю высшую французскую знать, чтобы составить себе о ней представление и чтобы увидеться с влюбленной в него королевой. В приведенных контекстах лексемы dames, с одной стороны, и princez, barons и seigneurs, с другой, следует рассматривать как парные, входящие в оппозицию, различительным признаком которой является признак «пол — мужской /женский», поскольку противопоставление по степени знатности отсутствует (речь идет о недетерминированной высокой степени знатности лиц мужского и женского пола, соответственно). Как мы полагаем, данное наблюдение оказывается верным и в случае
контекста 36, где представлена лексема princez, «титулярное» значение которой, очевидно, стерто: если бы данная единица была представлена в значении конкретного титула, то на месте dame в контексте фигурировала бы парная титулярная лексемаprincessez, поскольку титул dame в сословной иерархии занимает промежуточное положение между титулами «герцогиня» и «баронесса», следовательно, не может быть признан парным по отношению к prince.
Особняком по отношению к вышеприведенным примерам стоит контекст XIV/3:
3. De jour ou de nuit arrivoient princez, princessez, barons et damez de toutez pars.
В данном случае имеет место соседство конкретных парных титулов princez и princessez с парой barons et damez, передающей идею высокой недетерминированной степени знатности. Такое соседство обусловлено, по-видимому, чисто сюжетными соображениями: речь идет о высшей знати, приближенной королю (barons et damez), при этом отдельно акцентируется присутствие ближайших к королю по степени знатности и родства лиц, чьи титулы называются особо (princez и princessez).
В контекстах XV/52 и I/4 анализируемая единица представлена в том же значении, но в паре с лексемой chevalier, при этом в контексте I/4 обе единицы дополняются определением povres:
4. Le jeune filz du compte de Pontieu s’exercitoit en armez, tant qu’il fu fait chevalier, courtois, vaillant et hardy, largement donnant de sez biens aux povres chevaliers et aux povrez damez.
Таким образом, идея знатности к моменту создания данного памятника уже не так неразрывно связана с идеей богатства, в отличие от той картины, какую мы наблюдаем в классических — ранних — образцах эпического жанра. По нашему мнению, в тех случаях, когда парой к лексеме dame выступает единица chevalier, речь идет о недетерминированной (а не о высокой недетерминированной) степени знатности.
Отдельно выделяются контексты XV/16-17, 22, в которых представлена формула вежливого обращения madame, развивающаяся на базе значения «знатная женщина»:
16-17. Si luy respondi asses courtoisement: «Je suis ung simple chevalier, madame», fet il, «et vous estez royne haultement coloquee et prisee, si que petitement vouldroye a avoir l’amour d’une telle dame et mie ne l’ay desservy aussy. Et d’aultre part je mesprendroye envers Dieu et envers le roy, car vous estez mariee»...
22. Si luy respondy: «Non feres, madame», fet il, «car en peril serions vous et moy..».
Обращает на себя внимание слитное, в отличие от ранее проана-лизированныхпамятников, написание, свидетельствующееобосущест-вившемся, к моменту создания прозаической версии «Саладина», полном фонетическом слиянии проклитического притяжательного детерминатива с лексемой dame. Оба элемента уже слились в одну акцентную и смысловую группу, воспринимаясь не как сочетание семантически полноценных единиц, а как семантическое единство, соответствующее одному определенному понятию. Чистую этикетность употребления данной формы можно объяснить, обратившись и к ситуативному контексту: Саладин не является вассалом ни королевы, ни ее мужа, короля. Мотивируя невозможность ответить на чувство королевы, Саладин говорит, что согрешил бы против Бога и против короля. То же, что Саладин согрешил бы против своего феодального сюзерена, вербально в контексте не выражено (если бы Саладин использовал бы это как основной аргумент можно было бы ожидать в контексте уточнения единицы le roy через sire в сочетании с семантически полноценным притяжательным детерминативом). Помимо этого, в контексте XV/16-17 также фигурирует dame в значении «знатная женщина», причем идентификаторами этого значения служат прилагательное telle и общий ситуативный фон: в качестве одного из аргументов своего отказа ответить на чувство королевы Саладин приводит их социальное неравенство (я простой рыцарь (Je suis ung simple chevalier) и не могу претендовать на любовь такой знатной дамы). Telle, в данном случае, усиливает идею знатности dame.
В исследованных фрагментах зафиксировано также фигурирование dame в значении «[феодальная] госпожа, хозяйка» (I/17):
17. Et elle comme bonne et lealle dame se gouverna si bien qu’elle ac-quist la loange du pueple de son pays.
В настоящем контексте присутствуют многочисленные идентификаторы данного значения: глагол gouverner, несущий идею осуществления властных полномочий лицом, обозначенным как dame, словосочетание pueple de son pays (объект осуществления этих полномочий), а также прилагательные bonne et lealle, которые выражают положительную оценку действий лица, обозначенного как dame (в данном случае, особенно важно присутствие в контексте определения lealle, указывающего на феодально значимые качества дамы-сюзерена).
Ряд контекстов содержит анализируемую единицу в значении «женщина». Особый интерес в этой связи представляет контекст XV/2:
2. «.Hellas!» fet elle, «quel tresor ce seroit a une dame de parage d’un tel amy avoir.»
Присутствие в контексте определительного сочетания de parage (т. е. «благородного происхождения») указывает на смещение акцента в сторону значения «женщина»: в данном случае лексемы dame оказывается недостаточно для выражения идеи знатности. Помимо этого, данный контекст вписан в рассуждения королевы на любовную тему и носит характер обобщения: для любой женщины благородного происхождения было бы счастьем иметь такого друга. Если изъять из контекста элемент de parage, то обобщение носило бы универсальный характер: любая женщина была бы счастлива иметь такого друга36. Особенно же иллюстративен в этом отношении контекст XV/10:
10. Et quant la dame se trouva seul a seul, comme advisee de ce qu’elle avoit affaire, le re?ut a l’entrer en sa chambre en riant si gracieusement que dame du monde pouroit faire a homme en tel cas.
Как и в предыдущем примере, анализируемая единица сопровождается эксплицирующим знатное происхождение элементом du monde, но помимо этого, образует оппозитивную пару с существительным homme. Идентификация значения «мужчина» для лексемы homme в данном контексте несомненна, следовательно, и dame трактуется однозначно как «женщина».
В контексте XV/19:
19. «Lasse!» fet elle, «qu’ay je fet d’avoir ma pencee descouverte a ce-lluy qui de moy ne tient compte, ains me refuse, dont je me tiens deceue et d’Amours si mal apointie que dame ne pouroit estre plus», — при отсутствии каких-либо дополнительных идентификаторов несомненно фигурирование интересующей нас лексемы в том же значении «женщина»: любая женщина была бы разочарована, открывшись возлюбленному в своих чувствах и встретив с его стороны отказ.
В контексте I/12:
12. Et qui ja me demanderoit ou ala, que fist, ne que devint la fylle de ceste dame, nommee la Belle Chetive, respond l’istoire. — анализируемая единица сопровождается указательным детерминативом: ceste dame. Речь, безусловно, идет о знатной женщине, однако элемент знатности, в данном случае, менее существенен, чем указание на лицо женского пола, речь о котором шла ранее: подчеркивается не знатность, а «женская функция» dame — а именно, наличие дочери.
В особую группу выделяются контексты, где анализируемая единица сопровождается определенным артиклем и выступает в значении дейктика37, как, например, в контексте XV/15:
36 Аналогичная ситуация и в контексте XV/3.
37 «Саладин» — контексты XV/5, 10, 15, 23.
15. Salhadin pensa asses a soy mesmez a ce que la dame luy disoit..^ др.
Совокупный анализ всех исследованных фрагментов «Саладина» обнаружил полное отсутствие личных местоимений в контекстах данного типа: лицо женского пола обозначается либо через сочетание с определенным артиклем la dame, либо через титул (la royne). Данное наблюдение позволяет сделать вывод о том, что использование la dame в роли дейктика следует квалифицировать как элемент стиля (который в рамках анализируемого памятника не терпит употребления личных приглагольных местоимений для указания на лицо).
В контексте I/3:
3. Ad ceste cause l’en surnomma la Belle Chetive, pour ce ansi que son pere ne la pooit voir n’encontrer pour le deolaisir qu’il prendoit quand il la veoit, pour la souvenance de sa dame. — анализируемая единица представлена в сопровождении притяжательного детерминатива и по смыслу соответствует sa femme (жена).
Речь идет о знатной даме, дочери графа de Pontihieu, ставшей женой султана38. Однако в данном случае, трактовка сочетания sa dame как «его жена» не является неоспоримой. Во-первых, за неимением возможности провести детальное историческое и генеалогическое (в эпическом понимании) исследование, мы не можем утверждать, что указанная dame, действительно, была женой султана и, главное, что она воспринималась как жена султана автором и читателями прозаической версии «Саладина». Во-вторых, в контексте I/2:
2. De laquelle nouvelle oye, cestuy souldant fu tant amerement oprime de couroux qu’il ne le savoit dire ne descrire et qu’il ne cessoit nuyt et jour maldire sa vie, en regrettant la belle dame qu’il avoit ainsy perdue. — то же лицо обозначено как la belle dame, где анализируемая единица (за счет непосредственного соседства с прилагательным belle и общей ситуативной картины) представлена несомненно в значении «дама (в куртуазном понимании)». Таким образом, даже если и имеет смысл говорить о реализации анализируемой единицы в значении «жена», то речь идет, скорее, об окказионализме, поскольку в ранее проанализированных памятниках таких употреблений зафиксировано не было.
В этой связи также не совсем ясна трактовка контекста I/1:
1. Dist l’istoire que lez mariners revenus devant le soudan, ilz luy de-noncerent le fait de la dame qui ainsi s’estoit malgre leur consentement departie d’yceulz.
Несмотря на наличие определенного артикля, речь не идет о дейктическом употреблении. Возможно, подразумевается «жена»
38 Подробнее см.: Saladin. Suite. P. 176.
или «госпожа», однако с уверенностью говорить в пользу какого-либо одного из этих значений нельзя.
В контексте I/1Q:
1Q. Apres le deces d’icelluy Raoul, Guillaume obtinst la seigneurie de Prayaulx et tres vertueusement se gouverna comme homme vie devote men-ant, souvent visitant sa bonne dame la femme de Thibauld de Donmarc, — сочетанием sa bonne dame обозначена мать Гильома39. Это употребление тем более интересно, что в ранее проанализированных эпических памятниках dame не служит обозначением матери, а лишь обращением к ней, здесь же dame фигурирует вне функции обращения и вне состава формулы вежливого обращения, а комбинация bonne dame может рассматриваться как имеющая самостоятельное значение «матушка», более опосредованно связанное со значением «знатная женщина», нежели формула вежливого обращения.
В рамках проанализированных фрагментов «Саладина» употреблений dame по отношению к Богородице не зафиксировано.
Уменьшительный дериват используется (помимо примера, приведенного выше, со значением «женщина, принадлежащая к мелкому дворянству») еще один раз в значении «девица, незамужняя женщина» (XIV/9):
9. Lambert doncquez et la demoiselle de Ponthieu furent premerement espouses solempnelment.
Речь, несомненно идет о девице знатного происхождения (de Ponthieu).
Выводы
Во всех исследованных памятниках лексема dame применяется по отношению к знатным женщинам. Проанализированные контексты позволяют выделить для лексемы dame в рамках исследуемых эпических памятников следующие значения: 1) (феодальная) госпожа, хозяйка; 2) знатная женщина (замужняя или незамужняя); 3) дама (в куртуазном понимании); 4) женщина; 5) Богородица; 6) жена; 7) мать. В исследованном материале не обнаружено ни одного контекста, где значение dame можно было бы идентифицировать как титул. Выявленные значения можно условно разделить на две группы: значения «(феодальная) госпожа, хозяйка» и «знатная женщина (замужняя или незамужняя)» формируются на основе первичного значения латинского этимона domina «хозяйка», а значения «женщина», «дама (в куртуазном понимании), «жена» и «мать» возникают за счет усиления действия компонента «только женский пол» на фоне час-
39 См. Историко-эпический комментарий: Saladin. Suite. P. 199.
тичного стирания важности «социальных» компонентов. Значение «Богородица» стоит особняком.
Фигурирование dame в значении «женщина» можно счесть в проанализированных памятниках за контекстуальный окказионализм в силу его низкой частотности. Однако выделение его в отдельное значение целесообразно, поскольку находит подтверждение в современном языке40.
Выделение для лексемы dame значения «Богородица» можно также считать факультативным, поскольку в проанализированных памятниках применительно к Богородице она употребляется не обособленно, а в сопровождении прилагательного droituriere. Тем не менее, мы предпочитаем выделять это значение как самостоятельное. Во-первых, в исследованном материале мы встретили всего одно употребление dame для обозначения Богородицы, что не позволяет делать категоричных выводов: возможно, что в текстах, не охваченных настоящим исследованием, картина несколько другая. Во-вторых, нельзя не учитывать того факта, что сочетание Notre Dame (в нашем материале, правда не зафиксированное) вошло в старофранцузский, а затем перешло и в современный язык именно в значении «Богородица, Богоматерь». Таким образом, вопрос следует формулировать иначе: следует ли приписывать значение «Богородица» самому слову dame или же это значение закрепляется только за группами слов notre dame, dame droituriere и т.п. В любом случае, для отождествления dame со значением «Богородица» необходимо присутствие в непосредственном контексте этих или аналогичных идентификаторов (ср. с совр. фр. dame du ciel).
Значения «мать» и «жена» мы склонны также рассматривать как окказиональные, развивающиеся на основе значения «женщина». Поздняя датировка памятника, в котором обнаружена данная контекстная реализация, а также ее низкая частотность не позволяют, на наш взгляд, выделить данное значение как отдельное и самостоятельное. Однако данное значение — окказиональное для старофранцузского языка — рассматривается как самостоятельное для современного французского просторечья и несет дополнительный пейоративный оттенок (жена, супруга, супружница)41. Значение «мать», выделенное нами не столько применительно к самой лексеме dame, сколько к
40 См. словарную дефиницию: Nom sous lequel on designe toutes les personnes du sexe feminin, par opposition aux hommes: Faire la cour aux dames. Coiffeur pour dames (Larousse de la langue franjaise. Paris, 1979. P. 487).
41 Гринева Е.Ф., Громова Т.Н. Словарь разговорной лексики французского языка. М., 1988. С. 203.
сочетанию bonne dame, во всем проанализированном материале было зафиксировано всего единожды и не находит параллели в современном французском языке.
Развитие значений лексемы dame можно представить в следующей последовательности:
1) значение «(феодальная) госпожа» наиболее близко к значению латинского этимона, поскольку предполгает наличие у референта собственности, в данном случае, феодально значимой (люди, земельная собственность), следовательно, первичное значение не меняется радикально, а лишь переосмысляется в соответствии с ценностными социальными категориями эпохи феодализма;
2) исходной точкой при формировании значения «знатная женщина (замужняя или незамужняя)» является значение «(феодальная) госпожа», при этом акцент с факта обладания феодально значимой собственностью переносится на общее благородство происхождения;
3) формирование же значения «дама (в куртуазном понимании)» происходит на базе значения «знатная женщина (замужняя или незамужняя)»: связано это с тем, что данное значение совпадает с куртуазным культурным концептом «дама» (видимо, поэтому оно не выделяется словарями как отдельное значение), а в куртуазной традиции одним из непременных условий того, чтобы женщина стала любовным объектом, то есть «дамой сердца», является ее благородное происхождение; выше мы также указывали на то, что в куртуазной традиции происходит «переадресация служения» рыцаря: в эпоху раннего и зрелого феодализма единственно значимое служение — служение феодальному сеньору, позднее же, в период формирования рыцарского романа, эта феодальная категория транспонируется в чувственную сферу, и дама становится «сеньором» рыцаря;
4) значение «Богородица» связано как с прямым этимологическим значением латинского domina, так и с феодально переосмысленным значением «(феодальная) госпожа», поскольку категория феодального служения транспонируется также и в духовную сферу и поскольку благородство рождения, в представлениях средневековья, влечет за собой и благородство поведения и ассоциируется с неким комплексом положительных моральных качеств; помимо этого, не следует забывать о параллельном существовании лексем Dominus и Domina в религиозном значении в средневековых латинских текстах;
5) реализацию в значении «женщина», как мы указывали выше, мы рассматриваем как контекстуальный окказионализм, однако, в рамках эпического памятника можно говорить о возникновении такой контекстуальной реализации на базе значения «знатная
женщина» через стирание важности элемента знатности: эпос, по существу, не знает женщин незнатных, так как и героини, и слушательницы жесты — благородного происхождения, так что предполагается, что всякая «эпическая» женщина — знатная, таким образом, элемент знатности присутствует как фоновый, само собой разумеющийся. Те же замечания относятся и к окказиональным реализациям «жена» и «мать», где в первом случае акцентируется факт замужества, а во втором — материнства.
Реализация единиц dame и demoisele в значении терминов феодальной иерархии в проанализированных памятниках было зафиксировано лишь один раз («Саладин»). Это связано, возможно, со спецификой жанра (в современных жестам хрониках или юридических актах, где важна точность в обозначении социального статуса, картина, вероятно, другая) или со спецификой самих выбранных для анализа произведений. Таким образом, оппозиция по степени знатности в проанализированном поэтическом материале не работает: там имеет место лишь оппозиция, основанная на признаке «замужем — незамужем», причем благородное происхождение референтов соответствующих единиц является необходимым фоновым признаком реализации этой оппозиции.
Одной из важнейших особенностей функционирования лексемы dame в проанализированных памятниках является ее реализация в функции обращения. При этом данная лексема может применяться как к знатной замужней женщине (в том числе, к жене, матери или даже бабушке говорящего), так и к девице (на фоне возможного и зафиксированного в текстах («Бевон де Коммарши», «Паломничество Карла Великого») обращения к незамужней через лексемы demoisele и bele (beal).
Возможность обращения к знатной незамужней женщине через лексему dame объясняется, на наш взгляд, стиранием значимости признака «замужем — незамужем» в синтаксической функции обращения, которое может быть вызвано целым рядом факторов: во-первых, ко времени возникновения исследуемых произведений четкая оппозиция dame — demoisele, по признаку «замужем — незамужем», видимо, еще не до конца сформирована; во-вторых, обращение к незамужней посредством dame может реализоваться благодаря тому, что dame в значении «(феодальная) госпожа» применимо к незамужней женщине, социальный статус которой, вне зависимости от факта замужества, позволяется ей выступать в этой роли; в-третьих, знатная девица вполне может стать любовным объектом, то есть Дамой в куртуазном осмыслении.
При обращении знатных супругов друг к другу используется пара dame — sire, при этом в проанализированном материале не обнаружено ни одного контекста, когда та или другая единица, употребленная в функции обращения к мужу или жене, сопровождалась бы проклитическим притяжательным детерминативом, что логически допустимо и ожидаемо (и зафиксировано применительно к окказиональному значению «жена» вне функции обращения).
Употребление притяжательного детерминатива обязательно вне функции обращения при реализации значения «(феодальная) госпожа», однако притяжательный детерминатив может заменяться дополнением с предлогом de, вводящим название местности или другого рода собственности. Возможно также, однако крайне редко, и фигурирование в сопровождении определенного артикля. Это употребление допустимо тогда, когда dame в данном значении предельно четко детерминируется самим контекстом. То есть применительно к данному значению, притяжательный детерминатив — семантически наполненный, полноценный, так как идентифицирует ролевые функции говорящего и референта лексемы dame по отношению друг к другу.
Менее жестко (и даже не всегда обязательно) вне функции обращения употребление притяжательного детерминатива в сочетании с dame в значении «дама (в куртуазном понимании)». Логически это можно объяснить тем, что, помимо той единственной Дамы сердца, которой служит тот или иной рыцарь, существуют и другие дамы, которым могут служить другие рыцари.
Применения притяжательного детерминатива в сочетании с dame в значении «знатная женщина или девица» ни в функции обращения, ни вне ее в проанализированном материале не зафиксировано. Также такое употребление не найдено для реализации dame в значении «женщина». В исследованных памятниках dame применительно к Богородице также не обнаружено в комбинации с притяжательным детерминативом notre, хотя исторически такое употребление имело место и сохранилось в современном языке.
Оформление вошедшей в современный язык в качестве формулы вежливого обращения комбинации ma + dame вытекает из феодально (по аналогии с sire), а затем и куртуазно осмысленного употребления dame: постепенно употребление притяжательного детерминатива формализуется и перестает указывать на ролевые фукнции говорящего и референта dame по отношению друг к другу (то есть происходит следующее движение: ma dame (sui hom Malatrie) — ma dame la rei-ne — ma dame vo fame — современное madame).
В отношении сочетаемости dame с прилагательными складывается следующая картина: 1) анализируемая единица в значении «дама (в куртуазном понимании)» встречается в комбинации с прилагательным belle; 2) та же комбинация возможна и при клишированном вежливом обращении к знатной женщине (обращение жонглера к аудитории в «Вивьене де Монбранк»); 3) при реализации в значении «(феодальная) госпожа» возможны комбинации с прилагательными bonne, leale, используемыми для выражения оценки действий лица, обозначенного как dame; 4) применение прилагательного droituriere в условиях отсутствия притяжательного детерминатива notre рассматривается как обязательное для идентификации значения «Богородица».
Functioning of hierarchy terms
DAME AND DAMOISELE IN CHANSONS DE GESTE
(Songs of Deeds),
EPIC POEMS OF MEDIEVAL FRANCE
M. Olevskaya
The author regards the functioning of Ancient French lexemes dame and damoise-le, being based upon the contexts of six poetic Chansons de Geste (Songs of Deeds) and one prosaic version. The literary monuments belong to different thematic branches and different periods in the development of epic genre. The specified lexemes get more precision in meaning, the features of occasional realizations are exposed, and the changing in frequency and usage is defined from earlier to later literary monuments.
