CC BY
43
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ СЛОЖНЫХ СИНТАКСИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ В КОНТАМИНИРОВАННОЙ РЕЧИ АВТОРА И ПЕРСОНАЖЕЙ (НА МАТЕРИАЛЕ ОРИГИНАЛА РОМАНА J. GALSWORTHY «THE MAN OF PROPERTY»)
H.A. Лаптева, И.А. Широких
Ключевые слова: сложные синтаксические конструкции, ком-позиционно-речевые формы, речь автора, речь персонажа, не-собственно-прямая речь.
Keywords: complex syntactic constructions, text design patterns, author's speech, characters' speech, free indirect speech.
Как известно, оригинальный текст, созданный писателем, остается единственным и неповторимым материальным результатом индивидуального творчества художника слова и частью национального словесного искусства. Читая Дж. Голсуорси в оригинале, мы часто сталкиваемся с трудностями при переводе бесконечных сложносочиненных, сложноподчиненных, осложненных предложений. Цель данной статьи можно обозначить следующим образом: исследование зависимости сложных синтаксических конструкций от контаминации речи автора и речи персонажей. Материалом исследования является роман Дж. Голсуорси «Собственник». Выбор источника определен тем фактом, что роман представляет собой произведение, причисленное к классическим романам начала XX века, это образец классической литературы, пример для подражания. Основной темой является история жизни клана Форсайтов - общества в миниатюре [Galsworthy, 1974, s. 31].
Наше исследование основывается на следующих теоретических положениях. По своей структуре, предложения делятся на простые (монопредикативные конструкции) и сложные (полипредикативные конструкции), которые далее подразделяются на сложноподчиненные (основанные на подчинении) и сложносочиненные (основанные на сочинении). Простые предложения в структуре сложного могут быть связаны при помощи формальных маркеров (союзов и соединительных слов: относительных местоимений и наречий) или без каких-либо маркеров - бессоюзные предложения. Кроме этих типов существуют так-
же периферийные типы, содержащие структуры вторичной предикации: инфинитивные, причастные и герундиальные конструкции, абсолютные причастные обороты, а также структуры с так называемой двойной предикацией. Такие предложения с вторичной предикацией устанавливают отношения функциональной синонимии с соответствующими придаточными предложениями. Эти конструкции не являются абсолютно синонимичными и их выбор продиктован различными синтаксическими, семантическими и прагматическими факторами [Козлова, 2005, с. 147-148]. Осложненные предложения встречаются как в повседневной жизни, так и в литературном языке. Они раскрывают принцип экономии языковых средств и лучше всего соответствуют тенденции современного языка передавать как можно больше информации за единицу времени и расстояния.
Люди, говорящие на английском языке, имеют в своем распоряжении несколько синтаксических средств представления событий, и, в зависимости от своей коммуникативной цели, функционального стиля и других факторов, говорящий/пишущий выбирает тот или иной функциональный синоним. В романе «Собственник» синтаксис изобилует сложными конструкциями, доказательством чему служит следующий фактический материал:
It was a fixed principle with him never to allude to June. She might take alarm, he didn't know what she might think; he hastened, therefore, to banish from his manner all traces of absorption, but in this he was about as successful as his father would have been, for he had inherited all old Jolyon's transparency in matters of domestic finesse; and young Mrs. Jolyon, busying herself over the affairs of the house, went about with tightened lips, stealing at him unfathomable looks [Galsworthy, 1974, s. 208].
Следующей теоретической составляющей исследования является положение о композиционно-речевых формах. Существенная черта художественного текста - «отражение в нем множественности точек зрения, что, собственно, соответствует множественности позиций, голосов, точек зрения в самой жизни» [Бабенко, 2003, с. 167]. Уместным представляется высказывание Ю.М. Лотмана: «Проблема точек зрения вносит в текст динамический элемент. Каждая из точек зрения в тексте претендует на истинность и стремится утвердить себя в борьбе с противостоящими. Так возникла та сложная «многоголосая» структура точек зрения, которая создает основу современного художественного повествования» [Лотман, 1970, с. 335].
Если обобщить множественные точки зрения, то среди них выделяются две важнейшие, генерализующие все остальные в тексте. Это точка зрения автора и точка зрения персонажа, которые соответ-
ствеиио формируют две базовые композиционно-речевые формы изложения - авторскую речь и речь персонажа («чужую» речь) [Бабен-ко, 2003, с. 48]. Речевой поток персонажа неоднороден: о чем-то герой говорит, выражая свои суждения во внешней, звучащей диалогической речи, о чем-то думает, не проговаривая свои мысли вслух. Они в произведении выражены в форме внутренней речи. И наконец, наряду с названными, есть еще контаминированное, смешанное изложение, в котором присутствуют оба - и герой, и автор. Это - не-собственно-прямая речь.
Сигналами «концепта» автора (термин В.А. Кухаренко) являются классические композиционно-речевые формы: описание, повествование и рассуждение, которые часто определяются как логические и речевые текстовые универсалии [Бабенко, 2003, с. 178].
Повествование берет на себя основную сюжетную нагрузку: сообщает о развивающихся действиях и состояниях, что делает его ак-циональным, динамичным. Описание фиксирует признаки объектов и субъектов действий и состояний и потому является преимущественно статичным. Рассуждение содержит информацию о причинно-следственных связях между объектами и действиями, имеющих место в пред- и постконтексте. Оно тоже статично.
1) It was that famous summer when extravagance was fashionable, when the very earth was extravagant, chestnut-trees spread with blossom, and flowers drenched in perfume, as they had never been before; when roses blew in every garden; and for the swarming stars the nights had hardly space; when every day had all day long the sun, in full armour, swung his brazen shield above the Park, and people did strange things, lunching and dining in the open air [Galsworthy, 1974, s. 198].
2) Soames retraced his steps, and going into a celebrated eating house, asked for a plate of smoked salmon and a glass of Chablis; he seldom ate much in the middle of the day, and generally ate standing, finding the position beneficial to his liver, which was very sound, but to which he desired to put down all his troubles [Galsworthy, 1974, s. 169].
3) All Forsytes, as generally admitted, have shells, like that extremely useful little animal which is made into Turkish delight; in other words, they are never seen, or if seen would not be recognized, without habitats, composed of circumstance, property, acquaintances, and wives which seem to move along with them in their passage through a world composed of thousands of other Forsytes with their habitats [Galsworthy, 1974, s. 106].
Вышеприведенные примеры представляют собой чистые компо-зиционно-речевые формы описания, повествования, рассуждения.
Чужая речь в художественном тексте - основной конструктивный компонент структуры образа персонажа. Формы речевого воплощения образа персонажей многообразны, а выбор их обусловлен как субъективно - творческим замыслом автора, так и объективно -характером самого персонажа. К настоящему времени при исследовании голоса персонажей принято, прежде всего, разграничивать внешнюю и внутреннюю речь, а также собственно речевые формы их воплощения. В зависимости от способов включения в текст различаются следующие конструктивные разновидности внешней речи: полилог, диалог, монолог, конструкции с прямой речью, конструкции с косвенной речью, несобственно-прямая речь.
Наряду с внешней, речевую партию персонажа составляет и его внутренняя речь. Этот тип речи используется в литературном произведении прежде всего для психологического анализа внутреннего мира персонажа, для описания его интеллектуального и эмоционального мира, мира ума, души и сердца. В.А. Кухаренко предложила следующую типологию внутренней речи: поток сознания, внутренний монолог, аутодиалог, малые вкрапления внутренней речи [Кухаренко, 1974, с. 73].
Внутренний монолог содержит размышления о каких-либо проблемах, чаще всего трудных, неразрешимых. Его содержание может быть обращено как к прошлому, которое оценивают, анализируют, так и к будущему, к тому, о чем мечтают, что предполагают и планируют. Прежде всего следует отметить, что в форсайтовском цикле совершенно отсутствует внутренний монолог в его классическом виде - развернутый на несколько абзацев, а то и страниц, передающий подобный анализ душевных переживаний персонажей или какого-либо явления окружающей действительности. Дж. Голсуорси не так часто использует внутренний монолог при раскрытии характера своих героев. И в этих случаях внутренний монолог всегда очень четок, лаконичен, логически последователен, предельно краток и отражает конкретное мышление персонажа: She had come back then of her own accord, to the cage she had pined to be free of— and taking in all the tremendous significance of this, he longed to cry: «Take your hated body, that I love, out of my house! Take away that pitiful white face, so cruel and soft — before I crush it. Get out of my sight; never let me see you again!» [Galsworthy, 1974, s. 314].
Аутодиалог сигнализирует о разладе во внутреннем мире персонажа, о сомнении, поселившемся там, о борьбе добра и зла, эмоционального и рационального, ума и сердца. Сигнал дисгармонии внутреннего мира - «диалогизация сознания» [Бахтин, 1975, с. 76]. Это
отражается на лексико-грамматическом уровне аутодиалога, в котором активно употребляется оценочная лексика, вопросительные, регулятивные синтаксические конструкции, редуцированные высказывания. Нижеприведенный пример демонстрирует данное положение: And suddenly it shot through his mind, like a sick man's fancy: What's he doing? — that fellow who haunts me, who was here this evening, who's in love with my wife —prowling out there, perhaps, looking for her as I know he was looking for her this afternoon; watching my house now, for all I can tell/ [Galsworthy, 1974, s. 219].
Функция «малых вкраплений внутренней речи» - фиксировать мгновенные эмотивные реакции персонажа на события внешнего мира. Внутренняя реакция пунктуационно выделяется скобками, тире, точкой из диалога или авторского повествования, что даже зрительно вычленяет ее из коммуникативно направленного текста. Отражая эмоциональное восприятие события героем, малые вкрапления внутренней речи имеют в своем составе эмоционально и / или стилистически окрашенные единицы (June stood in front, fending off this idle curiosity — a little bit of a thing, as somebody once said, «all hair and spirit», with fearless blue eyes, a firm jaw, and a bright colour, whose face and body seemed too slender for her crown of red-gold hair [Galsworthy, 1974, s. 34-35]).
Особое место занимает несобственно-прямая речь. По утверждению A.M. Гаврилюк при создании и раскрытии образов в романе «Собственник» Дж. Голсуорси использует преимущественно несоб-ственно-прямую речь, и текстовые фрагменты со сложными синтаксическими конструкциями содержат именно эту разновидность речи. Сам термин предложен в 1920-е годы В.В. Волошиновым в книге «Марксизм и философия языка». Особенность этого типа речи - контаминация голосов автора и персонажа или, по В.В. Виноградову, «скольжение речи по разным субъектным сферам» [Виноградов, 1971, с. 132]. Точка зрения героя доминирует, хотя сигналы его речевого присутствия всегда по количеству уступают авторскому тексту и могут быть сведены к одному-двум цитатным словам персонажа или разговорной конструкции.
При наличии значительных расхождений в классификации видов несобственно-прямой речи и определении ее места в прозе XIX-XX веков все исследователи соглашаются с тем, что основная ее функция - изображение ситуации изнутри, с позиций лица, ее непосредственно переживающего, а ее языковое выражение представляет собой сплав речи персонажа и речи автора. Контаминация обнаруживается в наложении признаков прямой персонажной и авторской ре-
чи, то есть мы заходим за пределы «канонических» признаков текста [Чувакин, 2003, с. 31]. В плане выражения все оформляется однотипно, как одно целостное авторское описание. Авторский текст обычно количественно доминирует. Сигналами речи персонажа является смена интонации, появление экспрессивных синтаксических конструкций, в том числе свойственных устной речи: парцеллированных и фразеологизированных. Эти конструкции обнажают внутренние переживания персонажа, являются способом изображения его изнутри, с оценочной позиции самого персонажа.
Дж. Голсуорси известен как мастер внутренней речи [Широких, 2014, с. 80] и наш языковой материал подтверждает данное положение. При создании и раскрытии образов Голсуорси преимущественно использует несобственно-прямую речь. Сохраняя эмоциональную окраску и стиль речи персонажа, она в то же время дает возможность сократить, свернуть внутреннюю и внешнюю речь, тем самым помогая выделить только то главное, что раскрывает характер персонажа. Имеет место контаминация голоса автора и персонажей в различных текстовых фрагментах, составляющих нашу выборку: The perfect luxury of his latter days had embedded him like a fly in sugar; and his mind, where very little took place from morning till night, was the junction of two curiously opposite emotions, a lingering and sturdy satisfaction that he had made his own way and his own fortune, and a sense that a man of his distinction should never have been allowed to soil his mind with work [Galsworthy, 1974, s. 61].
Представлено описание-характеристика Суизина Форсайта, данная автором, и собственное мироощущение самого героя. Авторская ирония звучит уже в начале предложения при использовании сравнения - «like a fly in sugar», наблюдается раскрытие индивидуальности персонажа, представляющее собой сплав его речи и речи автора, что ведет к усложнению структуры данного предложения и увеличению его длины. Автор использует сочинение и подчинение, а также осложняет конструкцию однородными членами.
Несомненный интерес представляют короткие реплики «про себя», то есть «малые вкрапления внутренней речи». При этом несоб-ственно-прямая речь и реплики часто сменяют друг друга, выполняя функцию мгновенных эмотивных реакций персонажа на события внешнего мира. Иногда только вкрапленная в речь повествователя и едва заметная она непроизвольно усиливает лирическую интонацию, настраивает читателя на более причастное сопереживание: It would not do, as he kept repeating to himself whenever he felt the impulse to join the gossips in the bay window getting too strong for him — it absolutely
would not do, with finances as low as his, and «the old man» (James) rusty ever since that business over the oil shares, which was no fault of his, to risk a row with Winifred [Galsworthy, 1974, s. 183].
В плане выражения данная сложная синтаксическая конструкция оформлена как авторское повествование, но речь персонажа количественно доминирует, о чем свидетельствует авторская ремарка «as he kept repeating to himself», повтор «It would not do», вкрапление «the old man», и характерные для Дарти экспрессивные единицы «rusty», «to risk a row». Использование сочинительной и подчинительной связей, инфинитивной и причастной конструкций позволяет автору соединить разнородные явления и за счет этих средств увеличить длину предложения.
В исследуемом нами романе могут быть обнаружены такие «чистые» формы несобственно-прямой речи, в которых автор неотделим от персонажа. Их надо искать в картинах внутренней жизни Джолио-на старшего и его сына, чьи взгляды близки воззрениям Голсуорси: The man was unusual, not eccentric, but unusual; he looked worn, too, haggard, hollow in the cheeks beneath those broad, high cheekbones, though without any appearance of ill-health, for he was strongly built, with curly hair that seemed to show all the vitality of a fine constitution [Galsworthy, 1974, s. 209].
Портрет Боснии воссоздан красками, которые часто использует сам автор, и может быть приписан ему. Но он предстает перед нами в форме несобственно-прямой речи как впечатление Джолиона младшего. Используя сочинение и подчинение, а также осложнение однородными членами и таким образом удлиняя предложение, автору в то же время удается дать портрет Боснии через восприятие молодого Джолиона. Чаще всего описания героев романа, в частности «Нефор-сайты», даны нам со стороны, через восприятие Форсайтов.
The notion that James and his womankind had seen him in the company of his son had awakened in him not only the impatience he always felt when crossed, but that secret hostility natural between brothers, the roots of which — little nursery rivalries — sometimes toughen and deepen as life goes on, and all hidden, support a plant capable of producing in season the bitterest fruits [Galsworthy, 1974, s. 176-177].
Настоящий пример является описанием внутреннего состояния Старого Джолиона после того, как Джемс увидел его в парке в обществе сына (как явствует из текста, молодой Джолион потерял право быть Форсайтом, женившись на иностранке; теперь же Старый Джолион пытался наладить отношения с сыном, что явно не вызывало одобрения среди членов его семейства). Перед нами раскрывается
истинное отношение братьев друг к другу, вся та скрытая вражда, соперничество, корнями уходящее в детство. При этом автор использует сочинительную и подчинительную связь, нанизывая составляющие одну за другой, однородные члены, усложняя предложение обособленной конструкцией и увеличивая его длину. Подобное выделение, а также эмоционально окрашенные лексические единицы как «womankind», «impatience», «hostility», «rivalries», глагольные лексемы «to awaken», «to feel» сигнализируют о присутствии речи персонажа в данном предложении.
Одной из особенностей изображения героев романа «Собственник» является то, что человек у Голсуорси практически всегда наедине со своими мыслями и душевными переживаниями, особенно это относится к тонко организованным натурам. «Каждый сам по себе, нет полного взаимопонимания даже между близкими людьми. А, кроме того, все эти люди приучены сдерживать свои чувства, дабы соблюсти этикет и не нарушить правила приличия, ведь они так хорошо воспитаны» [Гаврилюк, 1977, с. 101].
Анализ фактического материала по реализации композиционно-речевых форм показал, что в тексте имеют место примеры «чистых» композиционно-речевых форм, а также контаминация речи автора и речи персонажа. Языковой материал доказал, что для раскрытия внутреннего мира как главных, так и второстепенных героев романа «Собственник» ведущее значение приобретает несобственно-прямая речь. Это подтверждает наше предположение о том, что сложность синтаксических конструкций зависит от контаминации речи автора и речи персонажа.
Литература
Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика. М., 2003.
Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.
Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.
Власова Ю.Н. Синонимия синтаксических конструкций в современном английском языке. Ростов-на-Дону, 1981.
Дубашинский И.А. «Сага о Форсайтах» Джона Голсуорси. М., 1979.
Козлова Л.А. Теоретическая грамматика английского языка (на английском языке). Барнаул, 2005.
Кухаренко В. А. Стилистическая организация текста художественной прозы // Лингвистика текста. М., 1974.
Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.
Основы теории текста. Барнаул, 2003.
Широких И.А. Функциональный блок экзистенциальных предложений. Барнаул,
2014.
Gaslworthy J. The Man of Property. Moscow, 1974. Nowottny W. The Language Poets Use. London, 1962.
