CC BY
79
Романова Е. А. Функции культурно-маркированной лексики в немецких печатных СМИ / Е. А. Романова // Научный диалог. — 2016. — № 12 (60). — С. 160—169.
Romanova, E. A. (2016). Functions of Culturally-Marked Lexis in German Printed Mass Media. Nauchnyy dialog, 12(60): 160-169. (In Russ.).
ERIHJHJ--
U L R I С H ' S
PtRKHHfAIS DIREC ICiRV
Журнал включен в Перечень ВАК
УДК 811.112.2:070
Функции культурно-маркированной лексики в немецких печатных СМИ
© Романова Елизавета Александровна (2016), аспирант кафедры немецкой филологии, Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия), [email protected].
Рассматриваются возможности функционирования культурно-маркированной лексики в немецких печатных изданиях. Уделяется внимание особенностям публицистического текста, послужившего материалом исследования. Проводится анализ употребления такой лексики с выделением некоторых аспектов ее использования в данном виде текстов. Дается определение культурно-маркированной лексики. Поднимается вопрос о наличии у такой лексики определенных функций, влияющих на восприятие текста реципиентом. Выявляются и комментируются некоторые функции культурно-маркированной лексики в публицистических текстах: локализующая, эмо-тивная и интертекстуальная. Показано, что возможна реализация всех трех функций в одном примере. По мнению автора статьи, этот факт позволяет говорить об особой значимости такой лексики для составления и понимания текста. Новизна исследования видится в том, что проведенный анализ позволяет дополнить актуальный инвентарь культурно-специфических слов немецкого языка. Приводятся примеры употребления лексики, относящейся к уже описанным в лингвострановедческих и лингвокультурологических словарях концептам, а также представлены новые культурно-маркированные слова. Актуальность исследования обусловлена все возрастающей ролью массово-информационного дискурса, частью которого является публицистический текст, а также высокой частотностью употребления в нем лексики, репрезентирующей сферу культуры.
Ключевые слова: культурно-маркированная лексика; функционирование лексики; локализующая функция; эмотивная функция; интертекстуальная функция.
1. Культурно-маркированная лексика в публицистическом тексте
Культурно-маркированная лексика — совокупность языковых единиц, обозначающих понятия, своеобычные для определенного народа, характеризующие его историю и культуру, отличные от прочих, передающие
образ мышления представителей определенной культуры. Она фиксирует национальные и культурные особенности и потому связана с культурным самосознанием как отдельного субъекта, так и сообщества в целом [Те-лия, 1999, с. 14]. Язык социален, «без языка нет сознания, а значит, нет и человека, но и языка нет без социума и формирующих его социальных (и коммуникативных) практик» [Хайруллин, 2007, с. 471]. Культурно-маркированная лексика, с одной стороны, фиксирует специфические события и признаки общественной жизни этноса, с другой стороны, позволяет точно описывать жизнь общества и идентифицировать события с тем или иным этносом.
Целью нашего исследования является поиск закономерностей в функционировании культурно-маркированной лексики в массово-информационном дискурсе. К задачам исследования относятся выявление особенностей употребления такой лексики в немецком языке, а также определение некоторых ее функций. Данными задачами обусловлен выбор источников материала: публицистические тексты немецкоязычной прессы и лингво-страноведческие и лингвокультурологические словари, необходимые для верификации процедуры отнесения слова к числу культурно-специфических единиц.
Назначение публицистических текстов, послуживших материалом для анализа, состоит в массовом распространении культурных и социальных норм, так как публицистика «соотносит реальность с социальными интересами и целями, ее основной вопрос — жизнь индивида в обществе» [Солганик, 2000]. Публицистика описывает действительность и одновременно указывает (и ограничивает) возможные варианты отношения к ней, то есть выполняет информативно-воздействующую функцию.
Публицистический текст (как и любой другой вид текста) всегда культурно-специфичен, так как культурная обусловленность неотделима от текстуальности и является одним из ее критериев [Tschermavskaia, 2010, с. 144]. Семантически культурная специфичность часто достигается за счет использования слов культурно-маркированного характера. Такая лексика служит средством «соединения» разных участников коммуникации, так как апеллирует к общим фоновым знаниям членов общества о своей культуре и истории, отображая конкретный фрагмент действительности, и зачастую относится к генерализованным высказываниям об устройстве мира [Караулов, 2006, с. 161]. Культурно-маркированная лексика «привязывает» информационную составляющую текста к определенному обществу, делая описание событий более наглядным. Такой «привязке» способствуют некоторые ее функции.
2. Локализующая функция
Посредством включения в текст культурно-маркированной лексики передается местный колорит, дается речевая характеристика персонажей, осуществляется стилизация. Публицистический текст, являясь «портретом речевой эпохи», представляет собой часть культуры и дает достаточно полное представление о протекающих в обществе процессах [Богуславская, 2013, с. 33]. Рассмотрим следующие предложения: (1) Die organisatorischen Strukturen einer solchen Zukunftsschule sehen wie folgt aus: einflächen-deckendes Kita-Angebot für alle Kinder in Deutschland vom zweiten Lebensjahr an [III] (Организационные структуры такой школы будущего выглядят следующим образом: повсеместное наличие в Германии дневных яслей для всех детей со второго года жизни) (Здесь и далее перевод наш. — Е. Р.); (2) Eine Trennung nach dem zehnten Schuljahr in die gymnasiale Oberstufe oder in eine Lehre mit weiterer schulischer Begleitung [III] (Разделение после десятого учебного года на старшие классы гимназии или обучение с дальнейшим школьным сопровождением). Данные примеры иллюстрируют явления, характерные для системы дошкольного (различия в устройстве яслей в зависимости от региона) и школьного образования Германии (трех-ступенчатость структуры общеобразовательной школы) и отличающие ее от систем других стран [Мальцева, 1998, с. 231]. Таким образом, они относятся к элементам современной немецкой культуры как «совокупности достижений людей во всех сферах жизни <.. .> — в производственной, социальной и духовной»» [Степанов, 2004, с. 12]. Культурно-маркированная лексика демонстрирует принадлежность денотата к конкретной этнокуль-туре в определенном пространстве и времени, что позволяет говорить о ее локализующей функции.
Приведем другие примеры: (3) Der Job, den man mit Harvard-Diplom bekommt, so die Rechnung, macht es einem leicht, die im Studium angehäuften Schulden später abzutragen [II] (Работа, которую получают выпускники Гарварда, как считается, помогает легко рассчитаться с накопившимися долгами за учебу); (4) Früher war die Collegeausbildung ein Weg, um in die Mittelklasse aufzusteigen, heute braucht man sie, um nicht aus der Mittelklasse herauszufallen [II] (Раньше нужно было закончить колледж, чтобы стать средним классом, теперь — чтобы не перестать им быть). Для понимания полного значения этих культурно-маркированных лексических единиц необходимы не только знания о существовании элитного американского университета и классового расслоения общества, но и знания о ценности и престижности высшего образования, полученного именно в Гарварде, для выстраивания обеспеченной и социально защищенной жизни, для полу-
чения высокооплачиваемой должности, недоступной большинству членов общества и выпускников других вузов, а также знания о «содержательной» стороне жизни и быта американского среднего класса. Другими примерами реализации локализующей функции могут служить имена собственные
(Charlie Hebdo, Harry Potter), топонимы (Cambridge, Silicon Valley, Mekka, Medina) и другие лексемы, характеризующие привычки и традиции питания (McDonald 's, Coca-Cola), игры (Angry Birds), предметы быта и обихода (Ikea), одежду (Burka, Turban) и т. п. [I, II].
3. Эмотивная функция
«Привязанность» культурно-маркированной лексики к значительным событиям и явлениям общественной жизни влияет на эмоциональность подачи и восприятия информации в публицистике. Различные варианты и оттенки оценочности, наполняющие текст при использовании культурно-маркированной лексики, позволяют выделить ее эмотивную функцию.
Эмотивная лексика репрезентирует «одну из важнейших сторон внутреннего мира личности», обозначает эмоциональные переживания и их проявления [Дмитриева, 2011, 45]. Культурно-маркированная лексика хранит сведения о том, как носитель языка интерпретирует мир, дает универсальным явлениям оценку, прежде всего эмоциональную, которая будет отличаться от оценок этого же явления представителями другой культуры. Приведем пример: (5) „Eines Tages sagte er: ,Wir dürfen nicht mehr telefonieren.' Ich habe gefragt: ,Wieso dürfen wir das nicht mehr?' Darauf er: ,Weil mein Lehrer das sagt.' ,Wie alt ist denn dein Lehrer?', wollte ich wissen. ,Er ist so alt wie ich.' ,Und du hörst auf einen Typen in deinem Alter? Der hat doch noch von nichts eine Ahnung und du denkst, er weiß das besser als du?' Da antwortete er: ,Beruhig' dich. Das ist ein Weiser. Er kennt den Koran auswendig, aus dem Effeff Alles, was er mir sagt, kommt aus dem Koran. Ich vertraue ihm. Das verstehst du nicht". [V] («Однажды он сказал: «Мы не должны больше разговаривать по телефону». Я спросила: «Почему не должны?» Он сказал: «Так сказал мой Учитель». «Сколько лет твоему учителю?», спросила я. «Столько же, сколько и мне». «И ты слушаешь какого-то типа твоего возраста? Он ничего не знает о жизни, и ты думаешь, он разбирается в этом лучше, чем ты?» Тогда он сказал: «Успокойся. Он мудрец. Он знает Коран наизусть, назубок. Все, что он мне говорит, написано в Коране. Я доверяю ему. Ты это не поймешь»). Эту историю рассказывает девушка, друг которой попал под влияние исламистов. Его наставник (Lehrer, Weiser) говорит ему, как нужно жить в соответствии с мусульманскими нормами поведения, при этом под запрет попадает даже общение
по телефону с подругой. Девушка обращает внимание друга на то, что его наставник слишком молод для того, чтобы воспринимать его советы как единственно верный способ действия. Для нее странно, что ее друг, воспитанный в таких же традициях, как она, и придерживающийся такого же образа жизни, вдруг начинает вести себя по-другому. Молодой человек же ссылается на мудрость наставника (Er kennt den Koran auswendig, aus dem Effeff), для него слова «Учителя» являются непреложной истиной, которой необходимо неукоснительно следовать. Непонимание девушкой этого факта он объясняет тем, что она незнакома с традициями и законами ислама. Для нее учитель — человек, уважаемый за знания и опыт, накопленные с возрастом, для него — человек, знающий Коран. Несмотря на то, что собеседники говорят на одном языке и воспитывались в одной культуре, для молодого человека слово Lehrer приобретает специфический оттенок уважения, поклонения и послушания (учитель знает Коран, и поэтому он всегда прав, независимо от возраста), связанный с мусульманской культурой, к которой он теперь себя относит. Эта культурная маркированность непонятна девушке, незнакомой с традициями ислама. В данном контексте Lehrer становится культурно-маркированным словом с выделяемой эмо-тивной функцией.
Приведем еще один пример: (6) Am Freitag italienische Medien berichteten über ein neues Droh-Video der ISlS-Terroristen. Darin werden Sehenswürdigkeiten in Rom, wie etwa das Kolosseum, gezeigt und Ausschnitte des bekannten Historien-Films „300" eingespielt, in dem ein riesiges persisches Heer gegen das griechische Sparta kämpft. In arabischer Sprache droht ein ISISTerrorist den Europäern: „Ihr wart es, die die Übergriffe gegen uns begonnen haben, deshalb tragt ihr die Schuld und ihr werdet einen hohen Preis zahlen". [I] (В пятницу итальянские СМИ сообщили о новом видео с угрозами террористов ИГИЛ. В нем показали достопримечательности Рима, такие как Колизей, и отрывки из известного исторического фильма «300 спартанцев», в котором огромное персидское войско борется против греческой Спарты. Террорист ИГИЛ угрожает европейцам на арабском языке: «Это ждет вас — вы виновны в том, что начали нападать на нас, и дорого заплатите за это»). Отсылка к известному фильму по мотивам греко -персидских войн позволяет нагляднее передать эмоциональную составляющую описываемого видео: журналисту не приходится прибегать к подробному описанию ассоциаций, которые возникают при просмотре видео террористов. Эмоциональный опыт «оценочно категоризирует мир», что дает возможность использовать уже готовые концепты для описания новых событий [Красавский, 2008, с. 81]. Данный пример не демонстриру-
ет прямого использования культурно-маркированной лексики в СМИ, так как печатный текст является лишь отсылкой к видеоролику, но показывает возможность передачи эмоционального состояния с помощью вербально оформленных культурных концептов.
4. Интертекстуальная функция
Соотнесенность культурно-маркированной лексики с этнокультурным срезом текста позволяет выделить интертекстуальную функцию. Интертекстуальность понимается как соотнесенность конкретного экземпляра текста с другими текстами на основе общеизвестного контекста [Филиппов, 2007, с. 136] и возможность использования чужого (исходного) текстового материала при создании нового текста [Ternes, 2016, c. 11]. Так, пример (7) Ich bin Moslem. Ich bin Charlie [I] (Я мусульманин. Я — Шарли»), соотносимый с франц. Je suis Charlie (лозунг для выражения сострадания и сочувствия жертвам террористической атаки на редакцию журнала «Charlie Hebdo» и их близким), демонстрирует осведомлённость говорящего о теракте, его сопереживание жертвам, однозначно понимаемое всеми благодаря фразе, ставшей символом солидарности с пострадавшими. «Ich bin Charlie» можно отнести к индикаторам интертекстуальности, так как эта фраза отсылает к контексту событий в Париже и «связывает» многочисленные тексты общим выражением сочувствия. Ср. с комментарием Жана-Мари Ле Пена по поводу теракта и его критикой республиканских маршей: (8) „Und heute heißt es „Wir sind alle Charlie, ich bin Charlie." Aber ich, tut mir leid, ich bin nicht Charlie". [V] («И сегодня это называется «Мы все — Шарли, я — Шарли». Но я, к сожалению, я — не Шарли»). Политик соболезнует жертвам и родственникам погибших, однако не хочет отождествлять себя со всеобщим выражением сочувствия и принимать участие в демонстрациях.
Интертекстуальную функцию иллюстрируют и следующие примеры: (9) Aufgrund des von der Bundesregierung beschlossenen Mindestlohngesetzes sehen wir uns leider gezwungen, unseren Wirtschaftsbetrieb bis auf Weiteres einzustellen. Der Mindestlohn macht den Hüttenbetrieb zu teuer [I] (В связи с принятием Федеральным правительством закона о МРОТ мы вынуждены, к сожалению, на какое-то время прекратить свою деятельность. МРОТ делает металлургическое производство слишком дорогим); (10) Ich bin entsetzt, dass so etwas 25 Jahre nach der Wende möglich ist [I] (Я в ужасе, что что-то подобное возможно через 25 лет после Поворота). Упоминаемые явления общеизвестны, но их культурно-специфичное «содержание» делает их маркером интертекстуальности в аналогичных текстах.
Так, пример 9 отсылает реципиента к закону о минимальной почасовой оплате труда, принятому в Германии в августе 2014 года (Gesetz zur Regelung eines allgemeinen Mindestlohns [IV]). Говорящий не описывает подробно причины сложностей своей фирмы (увеличение финансовой нагрузки в виде заработной платы негативно отразилось преимущественно на предприятиях малого и среднего бизнеса), но наличие большого коли -чества анализирующих экономическую ситуацию текстов позволяет реципиенту верно понять контекст высказывания.
Пример 10 не только указывает на время происходящих событий (25 лет после «поворота» — «политического процесса в ГДР, «мирной революции», которая привела к падению режима СЕПГ, Берлинской стены и в итоге к воссоединению Германии» [Германия ..., 2011, с. 849]), но и демонстрирует высокую оценку говорящим данного явления и его влияния на жизнь общества (говорящему сложно поверить, что негативное явление, присущее Германии до воссоединения, оцениваемого положительно, может происходить и спустя 25 лет после «поворота»). Пример 10 иллюстрирует все рассмотренные нами функции: локализующую (высказывание относится к 2015 году, то есть произносится спустя 25 лет после событий 1989—1990 гг.), эмотивную (испуг говорящего вызван недопустимостью возврата к явлениям, происходящим до «поворота») и интертекстуальную (говорящий не даёт характеристики «поворота», но отсылка к нему помогает ярче обозначить свою позицию по поводу происходящих сейчас явлений за счет общих фоновых знаний говорящего и реципиента).
5. Заключение
Публицистический текст репрезентирует множество концептов, связанных с культурой, традициями и особенностями общества. Стремление к полному, подробному отображению событий влечет за собой частотное использование культурно-маркированных слов. Проведенный анализ материала позволил выявить особую значимость культурно-маркированной лексики для конструирования публицистического текста и, как следствие, его глубокого понимания читателем. В качестве основных и наиболее часто проявляющихся её функций были выделены локализующая, эмо-тивная и интертекстуальная. Они указывают на соотнесенность денотата с определенной частью общества на основе пространственно-временных отношений, наличия однозначной эмоциональной интерпретации и связи с другими текстами. Культурно-маркированная лексическая единица может реализовать как одну, так и все функции одновременно. Дальнейший
анализ, возможно, позволит выявить другие функции и новые аспекты употребления культурно-маркированной лексики.
Источники и принятые сокращения
1. [I] — Bild am Sonntag № 2 (от 11. 01. 2015).
2. [II] — DIE ZEIT № 12 (от 14. 03. 2013).
3. [III] — DIE ZEIT № 16 (от 11. 04. 2013).
4. [IV] — Gesetz zur Regelung eines allgemeinen Mindestlohns (Mindestlohnge-setz - MiLoG) [Электронный ресурс]. URL: http://www.gesetze-im-internet.de/bun-desrecht/milog/gesamt.pdf (дата обращения: 02. 11. 16).
5. [V] — WELT am SONNTAG № 2 (от 11. 01. 2015).
Литература
1. Богуславская В. В. Моделирование текста : лингвосоциокультурная концепция. Анализ журналистских текстов / В. В. Богуславская. — Москва : Издательство ЛКИ, 2013. — 280 с. — ISBN 978-5-382-01443-2.
2. Германия = Deutschland : лингвострановедческий словарь : свыше 5000 единиц / Н. В. Муравлева, Е. Н. Муравлёва, Т. Ю. Назарова и др.; под ред. Н. В. Муравлевой. — Москва : АСТ : Астрель, 2011. — 992 с.
3. Дмитриева Е. Г. Функции эмотивной лексики в повести о Петре и Февронии / Е. Г. Дмитриева, Э. Н. Акимова // Вести Волгоградского государственного университета. Сер. 2, Языкознание. — 2011. — № 2 (14). — С. 45—49.
4. КарауловЮ. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. — Москва : КомКнига, 2006. — 264 с.
5. Красавский Н. А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингво-культурах / Н. А. Красавский. — Москва : Гнозис, 2008. — С. 63—87.
6. Мальцева Д. Г. Германия : страна и язык : Landeskunde durch die Sprache : лингвострановедческий словарь / Д. Г. Мальцева. — Москва : Русские словари, 1998. — 382 с.
7. Солганик Г. Я. Современная публицистическая картина мира [Электронный ресурс] / Г. Я. Солганик // Грамота.ру: журнал. — 2000. — Режим доступа : http:// www.gramota.ru/biblio/magazines/gramota/28_6.
8. СтепановЮ. С. Константы : словарь русской культуры / Ю. С. Степанов. — Москва : Академический проект, 2004. — 991 с. — ISBN 5-8291-0388-5.
9. Телия В. Н. Основные постулаты лингвокультурологии / В. Н. Телия // Филология и культура : материалы II Международной конференции, 12—14 мая 1999 г. : в 3 частях / отв. ред. Н. Н. Болдырев. — Тамбов : Изд-во ТГУ, 1999. — Часть 3. — С. 14—15.
10. Филиппов К. А. Лингвистика текста : курс лекций / К. А. Филиппов. — Санкт-Петербург : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. — С. 136—139.
11. Хайруллин И. И. Язык как социальный феномен в концепциях В. фон Гумбольдта и А. А. Потебни / И. И. Хайруллин // Вестник Мурманского государственного технического университета. — 2007. — Том 10, № 3. — С. 468—472.
12. TernesA. Intertextualität : Der Text als Collage / A. Ternes ; Springer Fachmedien Wiesbaden. — Wiesbaden : VS Verlag für Sozialwissenschaften, 2016. — X, 139 S. — DOI: 10.1007/978-3-658-12792-3.
13. Tscherniavskaia V. E. Hat der wissenschaftliche Text eine kulturspezifische Dimension? Wissensrepräsentation aus interkultureller Sicht / V. E. Tscherniavskaia // Лингвистика текста и дискурса: традиции и перспективы : сборник научных статей / ред.: В. Е. Чернявская, Э. Бернер. — Санкт-Петербург : Изд-во СПбГУЭФ, 2010. — С. 144—159.
Functions of Culturally-Marked Lexis in German Printed Mass Media
© Romanova Elizaveta Aleksandrovna (2016), post-graduate student, Department of German Philology, A. I. Herzen State Pedagogical University of Russia (Saint Petersburg, Russia), [email protected].
The functioning of culturally-marked vocabulary in German printed mass media is considered. The article focuses on the features of the publicistic text, which served as the research material. The analysis of the use of such vocabulary is made, highlighting some aspects of its use in this type of texts. The definition of culturally-marked vocabulary is given. The question is raised about the presence of certain functions of such a vocabulary affecting the perception of the text by the recipient. Some features of culturally-marked vocabulary in nonfiction texts, localizing, emotive and intertextual, are identified and described. It is shown that is possible to implement all three functions in one example. According to the author, this fact allows to speak about the importance of such a vocabulary for creating and understanding the text. The novelty of the study is that the analysis allows to complement the current inventory of culture-specific words of the German language. Examples of use of vocabulary related to the concepts already described in linguistic and linguo-cultural dictionaries are given, and new culturally-marked words are presented. The research urgency is caused by the increasing role of massinformation discourse, part of which is a nonfiction text, and by the high frequency of use in it the lexis, representing the sphere of culture.
Key words: culturally-marked lexis; functioning of lexis; localizing function; emotive function; intertextual function.
References
Boguslavskaya, V. V. 2013. Modelirovaniye teksta: lingvosotsiokulturnaya kontseptsiya.
Analiz zhurnalistskikh tekstov. Moskva: Izdatelstvo LKI. (In Russ.). Dmitriyeva, E. G., Akimova, E. N. 2011. Funktsii emotivnoy leksiki v povesti o Petre i Fevronii. Vesti Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. 2, Ya-zykoznaniye, 2 (14): 45—49. (In Russ.). Filippov, K. A. 2007. Lingvistika teksta: kurs lektsiy. Sankt-Peterburg: Izd-vo S.-Peterb. un-ta. 136—139.
Karaulov, Yu. N. 2006. Russkiy yazyk i yazykovaya lichnost'. Moskva: KomKniga. (In Russ.).
Khayrullin, I. I. 2007. Yazyk kak sotsialnyy fenomen v kontseptsiyakh V. fon Gumboldta i A. A. Potebni. Vestnik Murmanskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo universiteta. 10(3): 468—472.
Krasavskiy, N. A. 2008. Emotsionalnyye kontsepty v nemetskoy i russkoy lingvokultu-rakh. Moskva: Gnozis. 63—87. (In Russ.).
Maltseva, D. G. 1998. Germaniya: strana iyazyk: Landeskunde durch die Sprache: ling-vostranovedcheskiy slovar'. Moskva: Russkiye slovari. (In Russ.).
Muravleva, N. V. (ed.). 2011. Germaniya = Deutschland: lingvostranovedcheskiy slovar': svyshe 5000 edinits. Moskva: AST; Astrel. (In Russ.).
Solganik, G. Ya. 2000. Sovremennaya publitsisticheskaya kartina mira. Available at: http://www.gramota.ru/biblio/magazines/gramota/28_6. (In Russ.).
Stepanov, Yu. S. 2004. Konstanty: slovar' russkoy kultury. Moskva: Akademicheskiy proekt. (In Russ.).
Teliya, V. N. 1999. Osnovnyye postulaty lingvokulturologii. In: Boldyrev, N. N. (ed.).
Filologiya i kultura: materialy II Mezhdunarodnoy konferentsii, 12—14 maya 1999: v 3 chastyakh. Tambov: Izd-vo TGU. 3: 14—15. (In Russ.).
Ternes, A. 2016. Intertextualität: Der Text als Collage. Wiesbaden: VS Verlag für Sozialwissenschaften.
Tscherniavskaia, V. E. 2010. Hat der wissenschaftliche Text eine kulturspezifische Dimension? Wissensrepräsentation aus interkultureller Sicht. In: Tscherniavs-kaia, V. E., Berner, E. (eds.). Lingvistika teksta i diskursa: traditsii iperspek-tivy. Sankt-Peterburg: Izd-vo SPbGUEF. 144—159.
