CC BY
13
языкознание
8. Kubryakova E.S. O tekste i kriteriyah ego opre-deleniya // Tekst. Struktura i semantika. M., 2001. T. 1. S. 72-81.
9. Lotman Yu.M. Semiotika kul'tury i ponyatie teksta // Trudy po znakovym sistemam. Tartu, 1981. Vyp. 12. S. 129-132.
10. Lutovinova O.V. Gipertekst: ponyatie, osnov-nye harakteristiki, vozmozhnye podhody k lingvis-ticheskomu analizu // Izv. Volgogr. gos. ped. un-ta. 2009. № 5. S. 4-7.
11. Orekhov S.I. Gipertekstovyj sposob organiza-cii virtual'noj real'nosti [Elektronnyj resurs] // Vestn. Omsk. gos. ped. un-ta. 2006. Vyp. 191. URL: http:// www.omsk.edu/article/vestnik-omgpu-21.pdf (data ob-rashcheniya: 15.03.2019).
12. Potapova R.K. Novye informacionnye tekh-nologii i lingvistika. M.: MGLU, 2002.
13. Ryazanceva T.I. Gipertekst i elektronnaya kommunikaciya. M.: LKI, 2010.
14. Sokolov A.V. Obshchaya teoriya social'noj kommunikacii: uch. posobie. SPb.: Mihajlov, 2002.
15. Subbotin M.M. Gipertekst. Novaya forma pis'mennoj kommunikacii // Itogi nauki i tekhniki. M., 1994. T. 18.
16. Chernejko L.O. Gipertekst kak lingvistiche-skaya model' hudozhestvennogo teksta // Struktura i se-mantika hudozhestvennogo teksta: doklady VII Mezh-dunar. konf. M.: Nauka, 1999. S. 439-460.
17. Shekhtman N.A. Ponimanie rechevogo pro-izvedeniya i gipertekst. Orenburg: OGPU, 2005.
18. Shul'ginov V.A. Kognitivnaya model' elek-tronnogo giperteksta // Vestn. Kemer. gos. un-ta. 2016. № 4(68). S. 233-238.
Towards the question of the textual nature of the electronic hypertext
The article presents a linguistic interpretation of the concept "electronic hypertext". The authors give philosophical and cultural prerequisites for the emergence and existence of dynamically interacting textual structures. An approach is proposed, according to which the Internet environment acts as a hypermedia determining the transformation of a linear text. The principle of fragmentation of electronic hypertext for corpus research is presented.
Key words: electronic hypertext, hypermedia, text, intertextuality, dialogue, corpus linguistics.
(Статья поступила в редакцию 18.03.2019)
О Шацкая М.Ф., 2019
М.Ф. шацкая
(волгоград)
функции криптотипа 'личность / неличность' существительного в языковой игре (на материале русской и украинской художественной прозы)
Проводятся наблюдения над трансформациями, происходящими в результате актуализации криптотипа 'личность / неличность' существительного в условиях языковой игры. Выявляются его основные функции, а также редукция некоторых из них. Определяется основная тематическая отнесенность контекстов, в которых названная скрытая категория трансформируется чаще всего, меняя глубинную структуру предложения.
Ключевые слова: актант, глубинная структура предложения, криптотип, трансформация, языковая игра.
Скрытая категория (или криптотип), противопоставленная явной, или открытой, категории (фенотипу), представляет собой «семантические и синтаксические признаки слов или словосочетаний, не находящие явного (эксплицитного) морфологического выражения, но существенные для построения и понимания высказывания, в частности, потому, что они оказывают влияние на сочетаемость данного слова с другими словами в предложении» [6, с. 457-458]. С.Д. Кацнельсон выделяет следующие функции скрытых категорий: 1) содержательную функцию грамматической классификации, 2) функцию синтаксической валентности, 3) функцию скрытой деривации лексического значения [4]. Ю.С. Мас-лов дополняет этот ряд различительной функцией [6].
В русской грамматике известно деление существительных на личные и неличные. К первым относятся слова, называющие лиц мужского и женского пола, которые обозначают активного субъекта, способного на сознательные действия, ко вторым - существительные, именующие всех других живых существ и неживых предметов. Среди лексико-семантических групп личных имен существительных можно назвать наименования по
родству; социальному положению; профессии; роду занятий; национальной принадлежности; месту жительства; действию, состоянию; свойству, признаку; психологическому складу; взглядам. Неличные существительные обозначают животных, рыб, птиц, насекомых, пресмыкающихся, а также предметы, качества, явления и пр. окружающего мира (см. об этом подробнее: [11, с. 43-47]).
Личность / не-личность существительных учитывается и при распределении этих слов на одушевленные и неодушевленные, а также указанный выше семантический признак в совокупности с гендерным лег в основу выделения грамматической категории рода. Кроме того, необходимо сказать о возможности субституции личными местоимениями 1-го и 2-го лица (неличным соотвествует 3-е лицо) [6, с. 458].
Дихотомия «личность / не-личность» обнаруживается и в деривационных особенностях, среди которых можно отметить аффиксы (их насчитывается более 30), соответствующие номинациям лиц женского и мужского пола [Там же].
По мнению М.В. Всеволодовой [2, с. 48], существительные делятся на пять групп, в первую из которых входят имена личные - нарицательные и собственные названия лиц (антропонимы). Антропонимы и зоонимы (наименования животных) С.Д. Кацнельсон [5] и Н.Д. Арутюнова [1] относят к предметным именам, «но антропоцентричный характер языка заставляет выделить их в отдельные разряды. личное имя (или личное местоимение) в роли S предложения влияет зачастую на характер предложения. Так, только предложения с личными S имеют определенно- и обобщенно-личный вариант: В роще поют; Яму завалили. Зоонимы должны быть представлены своим именем: В роще поют соловьи; Реку бобры запрудили. Антропонимы и зоонимы дают разные реализации в некоторых моделях предикатного состояния, ср.: Отца парализовало / Отец парализован / Отец в параличе при неотмеченности последней модели для зоонимов: *Собака в параличе... Имена собственно предметные допускают такой вариант, как Яму завалило (снегом, камнями); Его придавило деревом, при невозможности *Его придавило упавшим с дерева медведем» [2, с. 48].
Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов видят противопоставление антропонимов и зоо-нимов и в плане следующих оппозиций: «говорящий / неговорящий», «разумный / нераз-
умный», «двуногий / четвероногий» [3, т. 2, с. 465-481].
М.А. Шелякин полагает, что некоторые синтаксические и морфологические явления также связаны с лексемами, обозначающими лиц. «Так, конструкции с предикативными наречиями типа "... холодно" выражают с дат. пад. синтаксического субъекта состояния лица, а с обстоятельственными наречиями -состояние окружающей среды: Мне холодно / На улице холодно» [14, с. 187].
Как мы могли убедиться, в грамматике принято считать, что категорией 'личность / неличность' обладают только имена собственные и конкретные, именующие лиц. С нашей точки зрения, рассматриваемый семантический признак стоит учитывать и у ряда собирательных существительных (молодежь, профессура, студенчество), которым свойственны указанные выше семантические и грамматические признаки.
В предлагаемой статье мы рассмотрим, как проявляется именной криптотип 'личность / неличность' существительных в языковой игре, созданной в своих произведениях русскими и украинскими прозаиками. под термином языковая игра мы понимаем «нестандартное (неканоническое, отклоняющееся от языковой / речевой, в том числе стилистической, ре-чеповеденческой, логической нормы) использование любых языковых единиц и / или категорий для создания остроумных высказываний, в том числе комического характера» [12, с. 86].
Чаще всего в художественных текстах представлена игра на контрасте семантической и грамматической одушевленности / неодушевленности существительных. Так, смерть человека делает его уже существом неодушевленным (в семантическом плане), однако грамматика свидетельствует об обратном: Он увидел, как люди превращаются в тела (А. Снегирев. Вера). С семантико-синтаксической точки зрения агентивность проявляется синтези-рованно: один и тот же субъект в пропозиции выступает в двух ролях - Экзисциенса (субъекта существования - люди) и неодушевленного субъекта (тела).
И все в Сулеймане прекратилось (А. Снегирев. Вера); Наш студент подрабатывал в анатомическом театре. Анатомический театр отличается от просто театра тем, что умершие от скуки во втором развлекают посетителей в первом (М. Веллер. Легенды Невского проспекта). Синтаксема умершие, всту-
язы1кознание
пая в конфликт с лексическим наполнением данного субстантивата, совмещает две ак-тантные характеристики - Экзисциенс (субъект существования, но при отрицании данного состояния) и Эмотив (источник формирования положительных эмоций у потенциальных зрителей).
Еще один пример, который свидетельствует о противоречии семантической и грамматической категории одушевленности / неодушевленности, но при этом такие существительные, как люди, родители, не лишаются грамматического показателя 'личность':
- Родители ваши кто?
- Так ведь люди, - ответил он, не понимая сути вопроса.
- Я понимаю, что не коровы. Чем занимаются?
-В гробе лежат.
- То есть умерли?
Чонкин посмотрел на лейтенанта удивленно: что он, лук ел или так одурел?
- Неужто живые? - сказал он и сделал гримасу, выражающую крайнюю степень недоумения (В. Войнович. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Кн. I: Лицо неприкосновенное).
Таким образом, признак 'личность' у рассмотренных выше лексем остается стабильным вне зависимости от перемены в семантической квалификации их с точки зрения одушевленности / неодушевленности.
«"Неличные" существительные не употребляются в дательном падеже со значением предназначенности (нельзя сказать "купить чехлы машине", "достать линолеум кухне") и в оборотах типа "у Х высокая температура" (нельзя сказать "у воздуха высокая температура")» [6, с. 458]. Этот же семантический признак - «предназначенность» - в языковой игре может приписываться и личным существительным, связанным с мортальной тематикой, семантико-синтаксический ранг которых в данном случае становится за кадром: Но желал я жить, чтобы открыть свое собственное похоронное бюро, например, «Все для Того Света»... (Ю. Алешковский. Моргунов - гример из морга); Замгсть номера помешкання на дверях суадки висша табличка «Ритуальт послуги специфгчнг». Що, дгдько його возьми, це означав? Невже вона?.. Як б1дний Йорик?.. (Ю. 1здрик. АМ-тм).
Категория 'личность / неличность' послужила развитию в семантической системе языка антропоморфизма (горлышко бутылки,
игольное ушко), основанного на метафоричности человеческого мышления (см. об этом подробнее: [9]), и антропосубъектного уподобления реалий внутреннего мира реалиям внешнего мира (трястись - трус, бык - бычиться ('упрямиться')) (см. об этом подробнее: [8]). Антропоморфизм обыгрывается и в комическом тексте, создавая:
- юмористические высказывания (Мабуть, я б вгдчув зближення i вересня 1914 року, i ве-ресня 1939 року. Бо чомусь настирливо перед-чуваю цей вересень. Але тепер я маю роман з вулицею. Або: вулиця флiртуe 3i мною (Т. Прохасько. Спалене лгго));
- иронические (Базар не здохне тколи, бо вт не е ан1 спорудою, ан1 мгсцем, в1н не е навть орган1зац1ею суспшьства. Базар - це горизон-тальний спосгб висловлювання (В. £шкшев. Пафос); Але я впшмаю цю осiнь. Вона не вивер-неться вiд мене. Явiдчув ii ще на початку лта. Тоdi було лто сухостi. Аджеулiтi багато лт. Тепер тяжко сказати - що я вiдчув. Але я ка-зав - ость вже незабаром, вона вже десь тут, хоч ii трошки (Т. Прохасько. Спалене лгго));
- саркастические (Следуя подробным указаниям старика и карте, Миша уже катил деревенской улицей, которая ворочалась под автомобилем, выставляя все свои горбы, и на которую желто-ржавой октябрьской мочалкой с обеих сторон наползали кусты, свешивались ветлы, валились дома, будто пьяные, желающие поговорить откровенно (А. Снегирев. Внутренний враг); Не я читал вопросы, а вопросы гаркали на меня. Держали за подбородок, завтавляли не отворачиваться, прямо в глаза смотреть и даже будто лампу в лицо направили (А. Снегирев. Моя борьба); Сталося. Пекло мого життя на-здогнало мене тут (В. Шкляр. Кров кажана); Мене тколи не цгкавила полтика, за винят-ком тих випадтв, коли вона пролазила потд дверi мого помешкання i починала смердти просто в мене на кухт, тод1 я нею цгкавився, власне я цгкавився тим, як ii позабутись (С. Жадан. Anarchy in the UKR)).
В языковой игре мы отметили также обратный процесс - редукцию антропоморфности, что выражается в ироническом овеществлении личности. Так, диминутив новенький (от новый - 'вновь сделанный или вновь приобретенный; не бывший или мало бывший в употреблении' и не отмеченное в словарях соотнесение, на наш взгляд, прилагательного новенький с другим значением новый - 'появившийся вместо прежнего, ранее бывшего,
заменивший собой прежний или такой, который появился' [13, т. 2, с. 505]) и прилагательное сносный ('такой, который можно вынести, с которым можно примириться; терпимый, приемлемый' [Там же, т. 4, с. 167]) характеризуют как одушевленные, так и неодушевленные предметы. Таким образом, син-таксема жена может быть квалифицирована и как Коагенс, и как Обладаемое: У меня была новенькая и весьма сносная жена (Вик. Ерофеев. Жизнь с идиотом).
Похожая ситуация наблюдается в результате построения аномальной косвенной диатезы при редукции у существительного Вера / она криптотипов 'наличие / отсутствие волевого начала' и 'контролируемость / неконтролируемость' у предиката: И повлекла Веру комнатами (А. Снегирев. Вера); Откупившись мелочью от сомнений, не испытав ни благости, ни облегчения, Вера отдалась переулкам (А. Снегирев. Вера). Однако в последнем контексте сохраняется еще один признак 'личности', о котором пишет М.А. Шелякин: «.. .конструкции со страдательным залогом предполагают всегда только агентивное дополнение, таковы же неопределенно-личные и обобщенно-личные предложения, в которых синтаксический субъект выражен глагольной формой (Порадио передают... Что посеешь, то и пожнешь)» [14, с. 187].
Как мы могли заметить, в результате актуализации криптотипа 'личность / неличность' существительного содержательная функция грамматической классификации, функция синтаксической валентности и различительная функция редуцируются. На первый план выходит функция скрытой деривации лексического значения, поскольку языковая игра часто способствует развитию семантемы слов, но только в аномальном ключе. Кроме того, на наш взгляд, в комическом тексте крипто-тип участвует в реализации экспрессивно-стилистической функции.
Криптотип 'личность / неличность' чаще всего представлен в мортальной теме, где обыгрывается противоречие семантической и грамматической одушевленности / неодушевленности. при этом названная выше скрытая категория не меняет свою квалификацию у существительных, но в глубинной структуре предложения наблюдается синтез актантных ролей одного вида - Агенсов. Возможен также ранг субъекта - За кадром.
Антропоморфность проявляется в разных типах комических высказываний, при-
чем в украинской литературе встречаются чаще юмористические и иронические контексты. Редукция антропоморфности наблюдается только в русских контекстах в ходе обыгрывания многозначности и в результате построения аномальных косвенных диатез.
Список литературы
1. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: логико-семантические проблемы. М.: Едиториал УРСС, 2005.
2. Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса: Фрагмент прикладной (педагогической) модели языка: учебник. М.: МГУ, 2000.
3. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и про-токультуры: в 2 т. Тбилиси: Изд-во Тбилис. ун-та, 1984.
4. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. М.: Едиториал УРСС, 2004.
5. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. М.: Едиториал УРСС, 2002.
6. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энцикл., 1990.
7. Маслов Ю.С. Вопросы глагольного вида в современном зарубежном языкознании // Вопр. глагольного вида. М.: Иностр. лит., 1962. С. 7-35.
8. Покровский М.М. Избранные работы по языкознанию. М., 1959.
9. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. М., 1968. Т. III.
10. Русская грамматика: в 2 т. М.: Наука, 1980.
11. Русский язык: морфология: учебник для вузов / под ред. Г.Г. Инфантовой. М.: Академ. Проект, 2010.
12. Сковородников А.П. О понятии и термине «языковая игра» // Филологические науки. 2004. № 2. С. 79-87.
13. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М.: Рус. яз., 1981-1984.
14. Шелякин М.А. Язык и человек: К проблеме мотивированности языковой системы: учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2005.
* * *
1. Arutyunova N.D. Predlozhenie i ego smysl: logiko-semanticheskie problemy. M.: Editorial URSS, 2005.
2. Vsevolodova M.V. Teoriya funkcional'no-kom-munikativnogo sintaksisa: Fragment prikladnoj (peda-gogicheskoj) modeli yazyka: uchebnik. M.: MGU, 2000.
языкознание
3. Gamkrelidze T.V., Ivanov Vyach.Vs. Indoev-ropejskij yazyk i indoevropejcy. Rekonstrukciya i istoriko-tipologicheskij analiz prayazyka i protokul'-tury: v 2 t. Tbilisi: Izd-vo Tbilis. un-ta, 1984.
4. Kacnel'son S.D. Soderzhanie slova, znachenie i oboznachenie. M.: Editorial URSS, 2004.
5. Kacnel'son S.D. Tipologiya yazyka i rechevoe myshlenie. M.: Editorial URSS, 2002.
6. Lingvisticheskij enciklopedicheskij slovar' / gl. red. V.N. Yarceva. M.: Sov. encikl., 1990.
7. Maslov Yu.S. Voprosy glagol'nogo vida v so-vremennom zarubezhnom yazykoznanii // Vopr. gla-gol'nogo vida. M.: Inostr. lit., 1962. S. 7-35.
8. Pokrovskij M.M. Izbrannye raboty po yazyko-znaniyu. M., 1959.
9. Potebnya A.A. Iz zapisok po russkoj grammati-ke. M., 1968. T. III.
10. Russkaya grammatika: v 2 t. M.: Nauka, 1980.
11. Russkij yazyk: morfologiya: uchebnik dlya vuzov / pod red. G.G. Infantovoj. M.: Akadem. Proekt, 2010.
12. Skovorodnikov A.P. O ponyatii i termine «yazykovaya igra» // Filologicheskie nauki. 2004. № 2. S. 79-87.
13. Slovar' russkogo yazyka: v 4 t. / pod red. A.P. Evgen'evoj. 2-e izd., ispr. i dop. M.: Rus. yaz., 1981-1984.
14. Shelyakin M.A. Yazyk i chelovek: K probleme motivirovannosti yazykovoj sistemy: ucheb. po-sobie. M.: Flinta: Nauka, 2005.
The functions of the cryptotype 'person / non-person' of the noun in a language game (based on Russian and Ukrainian fiction)
The article reports the experience of observations made on transformations occurring as a result of the actualization of the cryptotype 'person / non-person' of the noun in a language game. The author reveals its main functions, as well as the reduction of some of them. The main thematic relatedness of contexts in which the named hidden category is transformed most often by changing the depth structure of the sentence is determined.
Key words: actant, deep structure of sentence, cryptotype, transformation, language game.
(Статья поступила в редакцию 15.03.2019)
О Пешкова Д.Ю., 2019
Д.Ю. ПЕШКОВА (Елец)
английская нЕОЛОГИя: способы пополнения вокабуляра на современном этапе
Рассматриваются неологизмы английского языка, определяется путь пополнения словарного состава современного английского языка неологизмами, выявляются изменения, происходящие в вокабуляре. Даются дефиниции на английском языке двадцати трем анализируемым неологизмам, проиллюстрировано употребление неологизмов в контексте, а также даны комментарии по словообразовательной модели, типу неологизма.
Ключевые слова: неология, неологизм, словосложение, трансноминация, семантический неологизм, аффиксация.
Изучение неологии, раздела языкознания, занимающегося выявлением и описанием новых слов, тенденций языкового развития, сравнением неологизмов в разных языках, представляет особый интерес для современной лексикологии. Появление неологизмов является доказательством, с одной стороны, жизнеспособности языка, а с другой - эволюции нормативного языка.
По мнению Г. Брекле, создание новых лексических единиц неотделимо от процесса речевой деятельности человека, что в конечном итоге приводит к достижению коммуникативной цели [7, с. 70]. Проблема перевода новых слов актуальна как среди людей, изучающих английский язык, так и среди носителей самого языка, для которых он представляет ценность, будучи культурной сокровищницей сотен поколений.
Выявление критериев «неологичности» слова и создание типологии новых слов является центральным вопросом неологии. Проблемами неологии занимались такие видные ученые, как О.Д. Мешков, В.Г. Гак, А.И. Смирниц-кий, О.С. Ахманова, К.А. Левковская, И.В. Арнольд, Г. Марчанд, О. Есперсен, В.И. Заботки-на, Э.М. Дубенец, А.Н. Иванов, И.М. Бирман, Е.И. Чаадаевская, М.А. Брейтер, Р.З. Гинзбург и др., акцентируя внимание на слово-образовательном (Е.А. Земская, Р.Ю. Нами-токова, И.С. Улуханов), лексикологическом
