CC BY
106УДК 821.161.1
ФУНКЦИИ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОЙ АЛЛЮЗИИ НА «ЗАПИСКИ ИЗ МЁРТВОГО ДОМА» Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО В ПРОИЗВЕДЕНИИ С. Д. ДОВЛАТОВА «ЗОНА. ЗАПИСКИ НАДЗИРАТЕЛЯ»
Власова Елизавета Алексеевна,
соискатель кафедры русской литературы, филологический факультет, Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена, e-mail: kealis@gmail.com
В настоящей работе представлено функциональное сопоставление схожих эпизодов в «Записках из Мёртвого дома» Ф. М. Достоевского и «Записок надзирателя» С. Д. Довлатова. Более детальное и углублённое сравнение текстов лагерной тематики Достоевского и Довлатова в будущем поможет осветить механизмы интертекстуальных аллюзий на тексты Достоевского в довлатовской прозе.
Ключевые слова: Ф. М. Достоевский, «Записки из Мёртвого дома», С. Д. Довлатов, «Зона. Записки надзирателя», интертекстуальность.
«Зона» С.Д. Довлатова или «Записки надзирателя» является литературным примером интертекста с максимально, почти нарочито эксплицированными отсылками к другим произведениям. Аллюзии на произведения лагерной тематики возникают уже в соб-
© Е. А. Власова, 2019
вопросы русской литературы, 2019, № 2_
ственной аннотации автора, приведённой им в первом письме издателю: «Лагерная тема исчерпана. Бесконечные тюремные мемуары надоели читателю. После Солженицына тема должна быть закрыта...» [2, с. 6]1 и далее развивает и уточняет интертекстуальное поле «Зоны», отмечая её доминанты: «Традиция русской «каторжной» (или лагерной) прозы характеризуется выдающимися именами - Достоевского, Солженицына, Шаламова. Анализ довлатовс-кой «Зоны» в сопоставлении с рассказом Солженицына «Один день Ивана Денисовича» можно найти в пособии Богдановой [1]. В настоящей работе представлено функциональное сопоставление схожих эпизодов в «Записках из Мёртвого дома» Достоевского и «Записок надзирателя» Довлатова.
На наш взгляд, таких точек сопоставления в произведениях может быть найдено несколько. Например, важным в структуре обоих произведений является постановка спектакля заключёнными.
Для анализа в статье наиболее подходящим оказывается небольшой эпизод, внешне незначительный, но, как нам кажется, позволяющий глубже прояснить сущность интретекстуального включения в текстах Довлатова. Ограничение материала сравнения одним эпизодом вызвано сложностью и многослойностью сопоставляемых произведений и разным уровнем перспективы, с которой авторы описывали лагерный быт. Более детальное и углублённое сравнение текстов лагерной тематики Достоевского и Довлатова в будущем поможет осветить механизмы интертекстуальных аллюзий на тексты Достоевского в довлатовской прозе.
В «Записках из Мёртвого дома» Достоевского большинство героев, это заключённые, и, как верно отмечает, сам Довлатова, всё повествование традиционно подаётся с позиции жертвы, поэтому надзирающие за острожниками герои, даны с точки зрения подчиняющегося человека, содержащегося в неволи. Одним из таких героев, с первых же страниц заслуживших отрицательную оценку повествователя, оказывается плац-майор, намеренно неназванный. Вот как описывает его герой-рассказчик: «Был он до безумия строг,
1 Здесь и далее цитаты приводятся по данному изданию с указанием страниц в круглых скобках
"бросался на людей, как говорили каторжные. ... Он только озлоблял уже озлобленных людей своими бешеными, злыми поступками ...» [3, с. 217]2. И в конце, как итог, дополнение к размышлению о неотвратимости и справедливости наказания: «Не понимаю, как он мог кончить благополучно; он вышел в отставку жив и здоров, хотя, впрочем, и был отдан под суд» (с. 217).
Важным с точки зрения характеристики отношения заключённых к майору оказывается эпизод с собакой. Приведём его полностью: «Любил же он больше всего своего пуделя Трезорку и чуть с ума не сошел с горя, когда Трезорка заболел. Говорят, что он рыдал над ним, как над родным сыном; прогнал одного ветеринара и, по своему обыкновению, чуть не подрался с ним и, услышав от Федьки, что в остроге есть арестант, ветеринар-самоучка, который лечил чрезвычайно удачно, немедленно призвал его.
- Выручи! Озолочу тебя, вылечи Трезорку! - закричал он арестанту.
Это был мужик-сибиряк, хитрый, умный, действительно очень ловкий ветеринар, но вполне мужичок.
- Смотрю я на Трезорку, - рассказывал он потом арестантам, впрочем, долго спустя после своего визита к майору, когда уже все было забыто, - смотрю: лежит пес на диване, на белой подушке; и ведь вижу, что воспаление, что надоть бы кровь пустить, и вылечился бы пес, ей-ей говорю! да думаю про себя: "А что, как не вылечу, как околеет?" "Нет, говорю, ваше высокоблагородие, поздно позвали; кабы вчера или третьего дня, в это же время, так вылечил бы пса; а теперь не могу, не вылечу... "
Так и умер Трезорка» (с. 311).
В «Зоне» Довлатова помимо главного, центрального персонажа, своеобразного alter ego писателя - конвойного Бориса Алиханова, присутствует целый ряд промежуточных героев. Большинство из них, такие же конвойные, как и сам повествователь, например: эстонец Густав Пахапиль, но есть и те, кто выше званием - такие, как капитан Токарь. В истории капитана Токаря, кратко изложенной
2 Здесь и далее цитаты приводятся по данному изданию с указанием страниц в круглых скобках
вопросы русской литературы, 2019, № 2_
рассказчиком, есть эпизод, перекликающийся с текстом Достоевского: Брошка, чёрный спаниель - единственный друг капитана. Заключённые сделали из «капитановой жучки» (с. 138) котлеты и накормили ими Бориса Алиханова. Характерно, что собаку в «Записках надзирателя» зовут Брошка. Кличка - явная перевёрнутая аллюзия на собаку плац-майора из «Записок из Мёртвого дома» -Трезорка - «сокровище». Так, Довлатов задаёт общий тон для понимания интертекстуальной вставки из Достоевского, где фабульный рисунок полностью, кажется, повторяет оригинальный эпизод с плац-майором, но содержательно целиком от него отличается.
В тексте Достоевского эпизод со смертью собаки должен был показать, в очередной раз, антагонизм между заключёнными и плац-майором. В произведении Довлатова этот антагонизм получает характер анекдота - убили животное и сделали котлеты.
Персонажи плац-майора и капитана Токаря при внешней похожести глубоко различны. Оба любят порядок. Как говорит про Токаря Довлатов: «опрятность стала для него воплощением мужества» (с. 139). В случае с героем Достоевского страсть к порядку приобретает характер болезненный. Он мог ворваться ночью и подвергнуть заключённых наказанию за то, что те спали на левом боку или навзничь: «Спи, дескать, на правом боку, как я приказал» (с. 275). Реакция на смерть любимого животного у героев идентична. После смерти собаки плац-майора Достоевского «чуть с ума не сошёл от горя» (с. 265). Отчаянье капитана Токаря настолько велико, что герои думают, что он может покончить с собой: «Он пистолет в кармане носит. Как бы он не это самое. Узнав про такое дело.» (с. 137). Далее отчаянье капитана конкретизируется и читатель не может ему не посочувствовать: «Он выслушал меня.. .и неожиданно заговорил быстрым, старческим шёпотом» (с. 137).
В целом, Довлатов, следуя общему замыслу: создать человечный портрет надзирателя, максимально подробно описывает не только сцену отчаянья, но также добавляет другие детали в портрет капитана Токаря. Читатель знает, что капитан зовут Леонид: «Ну как, дядя Лёня?..» (с. 134). Плац-майор Достоевского до последних страниц остаётся безымянным, иногда в тексте появляются клички, которые дают ему заключённые, например «восьмиглазый».
_№ 2, 2019, вопросы русской литературы
Будущее обоих героев относительно описываемых событий передано похожим образом. У Достоевского: «он вышел в отставку жив (выд. мною. - Е.В.) и здоров, хотя, впрочем, и был отдан под суд» (с. 310). У Довлатова: «Прошло двадцать лет. Капитан Токарь жив (выд. мною. - Е.В.). Я тоже. А где этот мир, полный ненависти и страха?» (с. 137).
Как показал анализ двух схожих эпизодов из произведений о лагерной жизни у Достоевского и Довлатова, целью интрертексту-альной вставки у автора «Записок надзирателя» оказывается необходимость продемонстрировать неоднозначность мира и показать «мир, полный ненависти и страха» не с позиции жертвы.
Список использованных источников
1. Богданова, О. В. Лагерная проза 1950-1990-х годов: учебное пособие / О. В. Богданова. - СПб.: Филол. ф-т СПбГУ, 2004. - 32 с.
2. Довлатов, С. Д. Зона. Записки надзирателя / С. Д. Довдатов // Довлатов, С. Д. Собр. соч.: в четырёх томах. СПб: Азбука, 2016, Т.2 С. 5-197.
3. Достоевский, Ф. М. Записки из Мёртвого дома / Ф. М. Достоевский // Достоевский, Ф. М. Собр. соч.: в трёх томах. Ленинград: Наука, 1988, Т. 3. С. 205-482.
FUNCTIONS OF INTERTEXTUAL ALLUSION TO "NOTES FROM THE DEAD HOUSE" F.M. DOSTOEVSKY IN THE WORK OF S. D. DOVLATOV "ZONE. NOTES OF THE OVERSEER»
Vlasova Elizaveta Alekseevna,
Applicant, Department of Russian Literature, Faculty of Philology, Russian State Pedagogical University named after A. I. Herzen, e-mail: kealis@gmail.com
This work presents a functional comparison of similar episodes in Notes from the Dead House by F. M. Dostoevsky and Notes by the Overseer by S. D. Dovlatov. A more detailed and in-depth comparison
вопросы русской литературы, 2019, № 2_
of the texts of the camp subjects of Dostoevsky and Dovlatov in the future will help to illuminate the mechanisms of intertextual allusions to the texts of Dostoevsky in pre-Vladimir prose.
Keywords: F. M. Dostoevsky, Notes from the Dead House, S. D. Dovlatov, Zone. Notes of the Overseer, intertextuality.
References
1. Bogdanova, O. V Lagernaya proza 1950-1990-kh godov: uchebnoye posobiye / O. V. Bogdanova. - SPb.: Filol. f-t SPbGU, 2004. - 32 s.
2. Dovlatov, S. D. Zona. Zapiski nadziratelya / S. D. Dovdatov // Dovlatov, S. D. Sobr. soch.: v chetyrokh tomakh. SPb: Azbuka, 2016, T.2 S. 5-197.
3. Dostoyevskiy, F. M. Zapiski iz Mortvogo doma / F. M. Dostoyevskiy // Dostoyevskiy, F. M. Sobr. soch.: v trokh tomakh. Leningrad: Nauka, 1988, T. 3. S. 205-482.
