CC BY
68
УДК 343.98 ББК 67.4
© 2018 г. М. Е. Игнатьев,
доцент кафедры криминалистики Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова кандидат юридических наук, доцент. E-mail: 89166810785@mail.ru
ФУНКЦИИ И СОДЕРЖАНИЕ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ПРИЧИННОСТИ
В статье исследуются актуальные вопросы криминалистической теории причинности. Автор рассматривает содержание данной концепции, анализирует функции, связанные с развитием теоретических криминалистических положений, и прикладные функции, отвечающие за выработку практических криминалистических рекомендаций для правоприменительной практики.
Ключевые слова: причинность, криминалистика, криминалистическая теория причинности, криминалистическая методология, функции.
M. E. Ignatyev - Associate Professor, Department of Criminalistics, Moscow State University
named after M. V. Lomonosov, PhD in Law, Associate Professor.
FUNCTIONS AND CONTENT OFTHE CRIMINALISTIC THEORY OF CAUSATION
In this article we analyze the topical issues of forensic theory of causation. The author examines the features and content of the theory, in this context, he cites the analysis of the functions associated with the forensic development of theoretical provisions and practical functions responsible for the development of practical recommendations for forensic practice.
Keywords: causality, forensics, the forensic theory of causation, forensic methodology, functions.
Понятие «функция» (от лат.functio - исполнение, совершение; служебная обязанность) в общеупотребимом теоретическом значении понимается как отношение между элементами, в котором изменение одного влечет изменение другого элемента.
Однако в зависимости от отрасли знания, где понятие «функция» используется в методологическом качестве, оно соотносится с соответствующим объектом и предметом этой отрасли, приобретая в этой связи существенные признаки своего определения и атрибутивно делясь на виды в зависимости от их теоретической и прикладной востребованности.
Теория науки знает другие отличные от приведенного выше толкования понятия «функция». Ее определяют и как «деятельность, роль объекта в рамках некоторой системы, которой он принадлежит» [1, с. 783], и как «вид связи между объектами, когда изменение одного из них влечет изменение другого, при этом второй объект также называется функцией первого» [1, с. 783].
В криминалистике в равной мере могут быть использованы оба приведенных понятия функции. Однако с учетом специфики криминалистической теории причинности, где объектом исследования является «меха-
низм преступления и содержательная сторона процесса его установления» [2, с. 511], наиболее предпочтительным выступает первый вариант толкования функции. Обоснованием этому может служить особая роль функции в рамках системного подхода, где это понятие тесно связано с концептом «структура» и реализуется посредством структурно-функционального анализа как метода исследования системных объектов.
Использование структурно-функционального анализа позволяет выделить структуры (причинно-следственные связи между явлениями) и функции механизма преступления и содержательной стороны процесса его установления (криминалистическая правоприменительная деятельность по установлению механизма преступления) как системных объектов.
Традиционно в методологии науки выделяют синтетическую, систематизирующую, объяснительную, методологическую, предсказательную и практическую функции. Название функций отражает их содержательное назначение, однако в зависимости от объекта теории, ее предмета и содержательных особенностей количество функций может возрастать или, наоборот, сокращаться. Если рассматривать в этой связи основы криминали-
стической теории причинности, то следует к перечисленным выше добавить еще эвристическую функцию, реализация которой в системах «механизм преступления» и «криминалистическая правоприменительная деятельность по установлению механизма преступления» соответствует творческим процессам поиска и решения системных задач для установления следователем причинности деяния.
Все перечисленные функции относятся к криминалистической теории причинности. Однако некоторые из них носят характер исключительно теоретических функций по причине того, что их функционал целиком и полностью направлен на обогащение содержания теории новыми знаниями, интегрированными из других теоретических источников, структурирование этого знания и развитие его методологии, а другая часть выполняет роль связующего звена между теоретическим знанием и его практической реализацией в правоприменительной практике.
Так, синтетическая, систематизирующая и отчасти объяснительная и методологическая функции в криминалистической теории причинности имеют теоретическое назначение и несут соответствующую нагрузку, то есть они обеспечивают ее обогащение знаниями и их постоянное совершенствование на основе интеграции и дифференциации.
Синтетическая функция предназначена для объединения уголовно-правовых, уголовно-процессуальных, криминалистических и прочих разнопредметных знаний в целостную систему, которая позволяет комплексно использовать это обобщенное знание для установления причинности (в качестве важной задачи) в системе расследования преступлений, их судебного разбирательства и предотвращения.
Реализация этой функции в рассматриваемой криминалистической теории способствует синтезу научного знания в границах теории, она же определяет эти границы - пределы применения накопленных теорией знаний, их внутренние и внешние связи.
Систематизирующая функция представляет собой вид связи между элементами содержания системы криминалистической теории причинности и другими составными частями системы криминалистики, то есть она выполняет двойное назначение - связывает элементы системы криминалистической тео-
рии причинности в ее границах между собой и одновременно эти элементы и криминалистическую теорию причинности коррелирует с другими криминалистическими теориями и элементами их содержания, создавая таким образом взаимосвязанные части целого. Данная функция способствует возможности рассматривать научные знания в единой системе, чем отражает действие такого всеобщего закона развития науки, как непрерывность накопления научного знания. Реализация этой функции обеспечивает поступательное развитие криминалистической теории причинности, что позволяет связывать известные знания с новыми прогнозируемыми знаниями. Данная функция обусловлена использованием системного подхода в познавательной деятельности, однако она не подменяет, а дополняет его.
Объяснительная функция призвана выявлять и устанавливать причинные и иные зависимости в явлениях, предметах и процессах, включенных в теорию, в том числе это относится к новым знаниям, которые пополняют ее содержание. Ее действием также охватываются процессы совершенствования и развития содержания криминалистической теории причинности.
«Объяснение - это сложный длительный исследовательский процесс, - отмечает И. Д. Андреев, - знаменующий собой важную задачу научного познания и осуществляющийся с целью всестороннего раскрытия сущности объясняемого явления или определенной совокупности явлений. Объяснение осуществляется с помощью целого ряда приемов, помогающих раскрыть важнейшие свойства, связи и отношения объясняемого объекта, в форме вывода или системы логических выводов» [3, с. 30]. Это обстоятельство весьма важно в процессе установления причинно-следственных связей при расследовании преступлений.
Рассматривая действие объяснительной функции относительно судебно-экспертной деятельности в расследовании, Т. В. Аверьянова выделяет три вида ее действия в аспекте общей теории судебных экспертиз: 1) гипотетическое - для объяснения построения гипотезы теоретического исследования, когда это необходимо на этапе формирования теории и служит целям объяснения, осмысления накопленного эмпирического материала, при этом ее конструирование всегда сопровождается интеграцией знания; 2) но-
мологическое - объяснение, когда для этих целей используется закон (закономерность), например, закон отражения как основа получения уголовно-релевантной информации; 3) теоретическое объяснение, способствующее объяснению как отдельных фактов, их сущности, так и закономерностей.
На наш взгляд, подходы Т. В. Аверьяновой возможно экстраполировать для обоснования рассматриваемой функции в границах криминалистической теории причинности.
Объяснительная функция имеет ценность для каждой научной теории, на любом этапе ее формирования и развития. Она определяется возможностями раскрывать сущность явления, характер включенных в него объектов, их связи, отношения, диалектику развития. В своем исследовании И. Д. Андреев обращает внимание на то, что «...чем выше научный уровень теории, тем глубже и полнее раскрывает она сущность и содержание отраженной в ней области действительности, тем совершеннее и разностороннее ее объяснительная функция, тем выше эффективность этой функции» [3, с. 30].
Методологическая функция, так же как и объяснительная, частично связывает теоретическое содержание элементов рассматриваемой теории.
В своей реализации методологическая функция может действовать в нескольких аспектах:
а) обеспечение объяснения эмпирических обобщений и законов, то есть получения нового знания о криминалистической причинности;
б) расширение (увеличение и приращивание) знаний посредством введения новых понятий;
в) использование понятий для систематизации новых знаний в криминалистической теории причинности;
г) развитие понятийного аппарата указанной теории.
Значение методологической функции для развития теории в криминалистике хорошо отражено в следующем высказывании: «Если роль понятий достаточно важна в области индуктивной и дедуктивной систематизации эмпирического знания, то еще более она возрастает при систематизации знания теоретического, рационального. Однако для этого
понятия теории должны выступать не в виде обособленных утверждений и гипотез, а в качестве организационной, надлежащим образом упорядоченной системы знаний. Для частной теории это системное изложение всей ее структуры с использованием взаимосвязанных понятий» [4, с. 51].
Рассматривая практический аспект функций частной криминалистической теории причинности, можно сказать, что они отчасти выступают элементами структуры связи ее теоретических положений и практических рекомендаций по установлению причинности в процессе предварительного расследования преступлений, их судебного рассмотрения и предотвращения.
Методологическая функция, частично связывая теоретическое содержание элементов рассматриваемой теории, в то же время обеспечивает на базе этой теории объяснение и формирование криминалистических способов и средств исследования причинности на этапах расследования, судебного рассмотрения и предотвращения преступлений.
Предсказательная (прогностическая) функция выступает системным основанием эвристической деятельности, способствует как полезной интеграции знания в системе криминалистики, так и трансформации в нее знаний из других наук. Нельзя не отметить, что действие прогностической функции самым тесным образом переплетается с действием объяснительной функции. Достаточно часто реализация прогностической функции логически основывается на действиях других функций, является их продолжением. Это обстоятельство с очевидностью указывает на реализацию в развитии криминалистической теории причинности структурно-функционального метода.
В связи с важностью данной функции для правоприменительной практики в расследовании преступлений в целом и установлении причинно-следственных связей в отдельно взятом расследовании в частности считаем необходимым остановиться на ее характеристике более подробно. Глубоко исследовали этот вопрос Л. Г. Горшенин и Г. А. Зорин [5], хотя многие авторы активно используют и развивают в своих работах положения теории криминалистического прогнозирования*.
* Опрошенные сотрудники правоохранительных органов отметили отсутствие знаний о назначении и содержании криминалистического прогноза (98,2 %).
Задачей функции криминалистического прогнозирования является определение возможных путей развития и практического использования средств, способов и методов борьбы с постоянно изменяющимися формами преступной деятельности. В этом случае необходимо уточнить, что возможно спрогнозировать появление новых форм преступной деятельности через новые способы совершения преступлений определенного вида, однако нельзя дать научный прогноз о появлении нового способа конкретного преступления. Это возможно только предполагать, эмпирически предвидеть*. Несмотря на то, что криминалистическое прогнозирование, в том числе как функция, представляет собой процесс разработки научных прогнозов при расследовании преступлений, оно органично сочетается с задачами расследования преступлений. Однако к конкретному акту расследования понятие научного прогноза не применимо, в нем реализуется практический прогноз, удачно названный Р. С. Белкиным «эмпирическое предвидение»** [2]. Эмпирическое предвидение реализуется в практике правоприменительной деятельности ее субъектами в соответствии с их личным опытом, характером ситуации расследования, данными лиц, связанных с расследованием, и пр., преследуя конкретную задачу, требующую немедленного решения. В отдельных случаях эмпирическое предвидение может носить интуитивный субъективный характер, однако в его основе всегда лежат объективные обстоятельства, их типичные изменения, связанные с определенными факторами.
Для практической реализации эмпирического предвидения как прикладного аспекта прогностической функции криминалистической теории причинности требуется информационное обеспечение. Оно отличается от информационного обеспечения научного прогноза тем, что эмпирическое предвидение реализуется в кратковременные периоды следственной деятельности. Это обусловливается расчетом на немедленную реализацию данного предвидения в процессе расследова-
ния. В этой связи важным условием оптимальной реализации следует считать актуальность информации (соответствие данным ситуации расследования, адекватность и пр.). Ее слагаемыми могут быть данные оценки ситуации расследования, тактические и психологические компоненты, которые непосредственно относятся к установлению причинно-следственных связей механизма преступления. Важное значение здесь имеют данные о личности преступника, а также особенности субъекта правоприменительной деятельности, его знания, профессиональная подготовка, криминалистические умения и навыки, психологические качества, оперативность реагирования на изменение ситуации расследования и т. п.
В связи с этим следует рассмотреть вопрос методологии практической реализации этой важной функции. Уже было отмечено, что следователь как правоприменитель экстраполирует данные из своего профессионального опыта, отбирая их на основе аналогии в расследовании конкретного преступления. Кроме аналогии, заключения которой носят реалистичный характер, эффективными средствами формирования эмпирического предвидения следует считать рефлексию и интуицию.
Рефлексия, особенно актуальная для реализации эмпирического предвидения в целях установления криминалистических причинно-следственных связей в расследовании преступления, позволяет осуществить проникновение в криминальную деятельность, приведшую к конкретному результату, то есть «видеть» не ее следствия, а причины. Но не следует абсолютизировать этот метод, приписывая ему сомнительные свойства, как это делает Г. А. Зорин: «Диапазон рефлексии бесконечен во времени и пространстве, более того, он может переходить из сознательного в бессознательное, доминировать по определенной тематике» [6, с. 111].
Правильно отмечает Р. С. Белкин, что «рефлексию можно рассматривать как метод управления поведением и действиями противостоящей следователю стороны» [7, с. 157].
* Данное положение сходно с положениями теории вероятностей, когда результаты ее приложения к массовым явлениям всегда практически достоверны, а к единичному явлению - всегда вероятны.
** Эмпирическое предвидение - это тот же прогноз, но осуществляемый в условиях реальной, конкретной практики, в чисто практических целях и реализуемый в условиях реального времени применительно к конкретным людям, их поведению и поступкам, конкретным материальным объектам, явлениям, процессам.
Обратимся к интуиции. Предположение о ней как методе правоприменительной деятельности вообще и эмпирического предвидения в частности всегда вызывало множество дискуссий. Интуиция как «угадывание истины», то есть прямое постижение умом «не выведенной сознательным логическим доказыванием из других истин и не вытекающее непосредственно из наших чувственных восприятий, есть безусловная реальность, существующая в сфере познания» [7, с. 157]. Это тоже мыслительный процесс, только протекающий без развернутых умозаключений, фактически это догадка, которую подготовил предыдущий мыслительный процесс, что позволяет характеризовать следственную интуицию как основанную на знаниях и опыте способность непосредственно решать задачи расследования при ограниченных исходных данных.
Мы намеренно уделили предсказательной (прогностической) функции столько внимания в данной статье, так как она наиболее востребована в ходе расследования преступлений и ее использование позволяет эффективно решать задачу установления причинно-следственных связей в механизме преступления посредством криминалистической правоприменительной деятельности. Сотрудники правоохранительных органов, опрошенные в связи с настоящим исследованием, отметили, что в процессе реализации прогностической функции для установления криминалистической причинности используют рефлексию (12,1 %) и интуицию (14,5 %).
Практическая функция, с одной стороны, способствует реализации предсказательной функции, а с другой - осуществляет прямую следственную деятельность по расследованию преступлений. О ней в настоящей статье хотелось бы отметить следующее. Данная функция представляется нам проводником использования правоприменителем в практике расследования, судебного рассмотрения и предотвращения преступлений положений криминалистической теории причинности в части криминалистических рекомендаций, направленных на установление причинно-следственных связей в деяниях.
Эвристическая функция, являясь важной для правоприменительной практики, тем не менее не в состоянии отдельно от других функций решить все задачи установления
причинности между элементами преступной деятельности. Однако в границах реализации эвристической функции, то есть творческой деятельности правоприменителя в практическом развитии и совершенствовании знаний об установлении причинно-следственных связей в системах «механизм преступления» и «криминалистическая правоприменительная деятельность по установлению механизма преступления», находятся важные аспекты, которые требуют детального исследования.
Использование данных криминалистической теории причинности, связанных с вопросами оценки проблемной ситуации расследования, применения терминологического аппарата, методологии и пр., требует не стереотипного, клишированного подхода, а творческого подхода с интеграцией знаний. Подчеркивая значение эвристической функции, В. Г. Афанасьев отмечал: «Теория эвристична по происхождению, формам и методам ее разработки, результатам, формам ее выражения и использования. Она создается творческим мышлением человека, по человеческим законам духовного творчества, выражается в формах человеческого мышления, является средством воплощения и обогащения его творческого потенциала» [8, с. 26].
Применительно к следственной деятельности вообще и установлению причинно-следственных связей механизма преступного деяния в частности эвристическая функция в процессе реализации должна вызывать новые ассоциации, блоки информации о различных связях, в первую очередь причинно-следственных, из исходных данных ситуации расследования (преимущественно проблемного характера), которые в рамках процессуальной проверки способствуют полному установлению обстоятельств преступления. Эвристическую функцию можно характеризовать как функцию «наведения», она подводит субъекта правоприменительной деятельности к правильному решению. Кроме того, она способствует сокращению перебора различных вариантов процессуальных и тактических решений или используемых для их реализации средств, что направлено на оптимизацию следственной деятельности. В этой связи можно утверждать, что эвристическая функция является регулятором интеллектуальной деятельности следователя.
Правильность данного утверждения подтверждает следующее высказывание: «Стремясь извлечь из своих усилий максимальную пользу, старайтесь подмечать в задаче, которую вы решаете, то, что сможет пригодиться в будущем при решении других задач. Решение, найденное в результате собственных усилий, или то, с которым вы познакомились по книге, или то, которое вы выслушали, но обязательно с живым интересом и стремлением проникнуть в суть дела, может превратиться в метод, в образец, которому с успехом можно следовать при решении других задач... Метод будет приобретать новые краски, становиться интереснее и ценнее с каждым новым примером, к которому вы его успешно примените» [9, с. 13, 27].
Эвристическая функция в практической реализации подчинена определенным этапам своего развития. Источником, а точнее - инициатором, ее реализации является оценка субъектом правоприменительной деятельности ситуации расследования в качестве проблемной относительно цели установления причинно-следственных связей в механизме преступного события. Это не одноактное действие, а решение системы задач, что возможно только посредством комплексного воздействия на проблему совокупностью методов, объединенных эвристической функцией. Данные методы должны быть адаптированы к решению задач на следующих этапах: 1) ориентирующий этап (систематизация и ситуационный анализ знаний, необходимых для решения возникшей проблемы); 2) формулирование проблемы (определение проблемы и цели для ее решения); 3) поисковый этап (выбор методов и их оптимальное сочетание, в том числе с нетрадиционными методами); 4) адаптация выбранной методологии для решения поставленной задачи.
Фактически эвристическая функция выполняет роль оптимизатора методологии для решения практических криминалистических задач. Это означает, что путем постепенного преобразования всех элементов тактического приема (метода, следственного действия) обеспечивается вероятность достижения максимума возможностей их практической реализации для получения наиболее качественного объема данных о причинно-следственных связях механизма преступления в процессе расследования.
Реализация эвристической, как, впрочем, и других прикладных функций, нацеленных на установление причинно-следственных связей между элементами системы механизма преступления, зависит в первую очередь от субъекта правоприменительной деятельности, которым наиболее часто выступает следователь, от его интеллектуальной культуры в потенциале следственных действий. Этот потенциал связан с его способностями к творческому мышлению (интеллекту) и преобразованию первичной информации о причинности явлений, к генерации идей при построении версий как одному из криминалистических методов установления причинно-следственных связей по правилу «от следствия к причине», затем планированию, построению и оптимальным формам реализации тактических планов и программ.
Можно предположить, что потенциал следственного действия для проверки версии с целью установления причинно-следственных связей механизма преступления составляют следующие аспекты: 1) профессиональные знания, навыки и умения следователя; 2) правильная интерпретация получаемой им информации, своевременная оценка и прогноз результатов использования; 3) теоретически грамотное построение системы следственного действия.
Творческий интеллект следователя соответствует традиционному подходу к этому понятию как «способности успешно реагировать на любую, особенно новую, ситуацию путем надлежащих корректировок поведения; понимать взаимосвязи между фактами действительности для выборки действий, ведущих к достижению поставленной цели» [10, с. 11].
Для реализации прикладных функций установления криминалистической причинности в механизме преступления при его расследовании с использованием потенциала следственного действия он объединяет логический, психологический и интеллектуальный компоненты. В соответствии с особенностями следственной деятельности творческий интеллект может предметно детализировать способности следователя: а) делать умозаключения при незначительной доказательственной информации; б) выстраивать на этой основе версии (системы версий), объясняющие вероятностные причины события; в) подвижно и комбинационно мыслить от-
носительно поступающей информации с целью ее «встраивания» в систему данных о событии преступления; г) критически оценивать негативную информацию, которая не имеет следственной перспективы; д) «со стороны» оценивать (рефлексировать) криминальную ситуацию с целью ее объективной оценки, в том числе и другими участниками расследования; д) избегать традиционных подходов в решении задач по установлению причинно-следственных связей на основе сложившейся практики и динамических стереотипов; е) стремиться к оригинальности в принятии решений и средствах достижения поставленных целей; ж) совершенствовать и генерировать профессиональный опыт.
В аспекте цели и задач настоящей статьи важным представляется обоснование содержания криминалистической теории причинности, где главным элементом выступает ее предмет. На основании того, что рассматриваемая теория является частью криминалистики как правовой науки, определение ее предмета следует связывать с определением предмета криминалистики, то есть «предметом частной криминалистической теории являются определенные закономерности объективной действительности из числа тех, которые изучает криминалистика в целом» [11, с. 17].
Относительно предмета криминалистики отсутствуют принципиальные споры. Признано, что эта наука изучает «закономерности целостного движения уголовно значимой информации в ситуациях совершения и расследования преступлений в целях создания научных основ и практических рекомендаций для решения задач уголовного судопроизводства специальными средствами, приемами и методиками» [12, с. 21].
В данной цитате приведены общие закономерности, содержание которых определяет закономерности предмета любой частной криминалистической теории. Однако эти закономерности еще следует вывести и обосновать, чтобы содержательно они могли быть отнесены к криминалистической причинности.
В системе теоретической методологии наиболее эффективным для этой цели представляется системно-генетический подход, в соответствии с которым, конкретизируя определение предмета криминалистики, можно
сделать вывод, что основным в содержании предмета является познание закономерностей возникновения и развития в ее системе информационных процессов, анализ исходной и последующей ситуации и механизма преступления. Таким образом, базовые компоненты системы криминалистики - «преступление, раскрытие, расследование, предупреждение преступления».
В связи с этим условно можно разделить указанные закономерности на группы: 1) преступная деятельность; 2) законная деятельность субъектов правоприменительной деятельности по раскрытию, расследованию, предотвращению преступлений. Указанные понятия отражены в криминалистике содержанием категорий «механизм преступления» и «криминалистическая правоприменительная деятельность по его установлению», которые являются объектами исследования теории криминалистической причинности, именно в них, исходя из закономерностей функционирования, следует искать взаимосвязи, которые определяют предмет указанной частной теории.
В процессе расследования преступления следователь получает неоднородную по своей криминалистической природе информацию, которая условно может быть разделена на два вида. Первый вид представляет собой уголовно значимую информацию как результат проявления в окружающей среде уголовно-релевантных признаков расследуемого преступления; второй вид является ориентирующей информацией о возможно совершаемом или совершенном преступлении. Эта информация еще не имеет уголовно значимых признаков преступления, но уже находится в причинно-следственной связи с ним. На эти обстоятельства обращал внимание В. К. Гавло, исследуя проблемы криминалистической методики расследования преступлений [13, с. 9].
Оба вида информации равнозначны по причине того, что расследование преступления достаточно часто начинается с второстепенной (ориентирующей) информации, находящейся с этим преступлением в причинно-следственных связях, что ведет к установлению уголовно значимых доказательств.
Криминалистическая деятельность по собиранию, исследованию и оценке любой информации, способствующей установлению
признаков преступления и причинно-следственной связи между элементами его механизма, познание закономерностей ее движения в ситуациях досудебного производства, основана на информационно-познавательной и конструктивной функциях, которые можно считать некой прикладной детализацией функций теории криминалистической причинности.
Информационно-познавательная и конструктивная функции, как и другие функции указанной теории, отражают закономерности предмета криминалистики, куда входят закономерности криминальной (преступной) деятельности и законной деятельности по расследованию преступления. Как отмечалось выше, эти закономерности в науке представлены категориями «механизм преступления» и «криминалистическая правоприменительная деятельность по его установлению».
Механизм преступления как единая динамическая функциональная система процессов взаимодействия элементов, состоящая из «деятельности субъекта преступного события; комплекса действий, поступков и иных движений жертвы преступления; комплекса действий, поступков и иных движений лиц, косвенно связанных с преступным событием; отдельных элементов обстановки, используемой участниками преступного события; предмета преступного посягательства» [14, с. 39-40], посредством информационно-познавательной и конструктивной функций и других обеспечивает следователю возможность на основе потенциала следственного действия и творческого мышления устанавливать причинно-следственные связи преступного события. Этот процесс является закономерным по причине того, что он носит необходимый, повторяющийся, устойчивый и общий характер.
Если экстраполировать на механизм преступления высказывание В. И. Шиканова относительно криминалистической характеристики преступления [15, с. 22], категории, близкой по значению механизму преступления, то можно сказать, что выявление практически значимых структурных элементов механизма преступлений отдельных видов, уяснение их сущности, в частности сущности типичных ситуаций расследования, закономерно повторяющихся при расследовании преступных посягательств одного и того же
вида, а также познание корреляционных зависимостей и иных связей между отдельными структурными элементами этой системы позволяет не только четко определить основные тактические задачи должностных лиц, призванных раскрывать и расследовать преступление, но и в определенной степени алгоритмизировать их действия, оптимизировать процесс расследования в целом с целью установления причинно-следственных связей в преступном событии.
Криминалистическая правоприменительная деятельность по установлению механизма преступления представляет собой фактическое расследование преступления и установление причинно-следственных связей между элементами этого события. Данный процесс имеет границы, определенные порядком рассмотрения сообщения о преступлении, его предварительным расследованием и установлением истины относительно происшедшего события. Они представляют собой пределы, в которых следователь, реализуя потенциал следственного действия, устанавливает причинно-следственные связи на основе исследования закономерного функционирования системы элементов механизма преступления.
Таким образом, реализация функций теории криминалистической причинности, рассмотренных в аспекте отношений к механизму преступления и криминалистической правоприменительной деятельности по его установлению как объектам теории, позволяет заключить, что эта теория отражает следующие закономерности предмета криминалистики:
1) формирование механизма преступления и причинно-следственных связей между его элементами;
2) совершенствование научно-практических основ и рекомендаций по оптимальному установлению причинно-следственных связей элементов механизма преступления на основе использования потенциала следственного действия.
Указанные закономерности образуют предмет теории криминалистической причинности, в рамках которого и следует проводить изучение проблем, связанных с криминалистическими рекомендациями по установлению причинности преступного события посредством использования криминалистических способов и средств.
Литература
1. Новейший философский словарь / сост. А. А. Грицанов. Мн., 1998.
2. Белкин Р. С. Курс криминалистики: учебное пособие для вузов. 3-е изд., доп. М., 2001.
3. Андреев И. Д. Теория как форма организации научного знания. М., 1979.
4. Основы судебной экспертизы. Ч. 1: Общая теория/ отв. ред. Ю. Г. Корухов. М., 1997.
5. Горшенин Л. Г. Основы теории криминалистического прогнозирования. М., 1993.
6. Зорин Г. А. Криминалистическая методология. Мн., 1997.
7. Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. Злободневные вопросы российской криминалистики. М., 2001.
8. Афанасьев В. Г. Общество: системность, познание и управление. М., 1981.
9. Пойя Д. Математическое открытие. М., 1976.
10. Слэйгл Дж. Искусственный интеллект. М., 1973.
11. Курс криминалистики: в 3 т. Т. 2: Частные криминалистические теории. М., 1997.
12. Гавло В. К. Проблемы теории и практики криминалистической методики расследования преступлений: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1988.
13. Гавло В. К. Криминалистическая методика расследования преступлений. Барнаул, 1991.
1 4. Кустов А. М. Криминалистика и механизм преступления: цикл лекций. М.; Воронеж, 2002.
15. Шиканов В. И. Теоретические основы тактических операций при расследовании преступлений. Иркутск, 1983.
Bibliography
1. The newest philosophical dictionary / sost. A. A. Gritsanov. Minsk, 1998.
2. Belkin R. S. Course criminology: textbook. the manual for high schools. 3rd ed., suppl. Moscow, 2001.
3. Andreev I. D. Theory as a form of organization of scientific knowledge. Moscow, 1979.
4. The basics of forensic examination. Part 1: General theory / ed. by G. Korukhov. Moscow, 1997.
5. Gorshenin L. G. Foundations of the theory of criminalistic forecasting. Moscow, 1993.
6. Zorin G. A. Forensic methodology. Minsk, 1997.
7. Belkin R. S. Criminalistics: problems of today. Topical issues of Russian criminology. Moscow, 2001.
8. Afanasiev V. G. Society: systemacity, knowledge and management. Moscow, 1981.
9. Poya D. Mathematical discovery. Moscow, 1976.
10. Slagl G. Artificial intelligence. Moscow, 1973.
11. Course of criminalistics: in 3 vols. Vol. 2: Private criminalistic theories. Moscow, 1997.
12. Gavlo V. K. Problems of the theory and practice of criminalistic technique of investigation of crimes: abstract of dis. ... doctor of law. Moscow, 1988.
13. Gavlo V. K. Criminalistic methods of investigation of crimes. Barnaul, 1991.
14. Kustov A. M. Criminology and the mechanism of the crime: series of lectures. Moscow; Voronezh, 2002.
15. Shikanov V. I. Theoretical basics of tactical operations for the investigation of crimes. Irkutsk, 1983.
