CC BY
20Magyar Tudomanyos Journal # 39, 2020
41
ФУНКЦИИ И ОСОБЕННОСТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ДИАЛОГА В РОМАНТИЧЕСКИХ
ПОВЕСТЯХ Н.В. ГОГОЛЯ
Ломова Е.,
ассоциированный профессор Казахский Национальный Университет имени Абая, Алматы, Казахстан
Байшукурова Г., ассоциированный профессор Казахский Национальный Университет имени Абая, Алматы, Казахстан
Иргебаева А., ассоциированный профессор Египетский университет исламской культуры «Нур-Мубарак», Алматы, Казахстан
FUNCTION AND FEATURES DIALOGUE NARRATIVE WAY IN ROMANTIC NOVEL'S N.V.
GOGOL
Lomova E.,
associated professor
Kazakh National University named after Abai, Almaty, Kazakhstan
Baishukurova G.,
associated professor
Kazakh National University named after Abai, Almaty, Kazakhstan
Irgebayeva A.
associated professor
Egyptian University of Islamic Culture «Nur-Mubarak», Almaty, Kazakhstan
Аннотация
В данной статье исследуются функции и особенности использования диалога в романтических повестях Н.В. Гоголя. Диалог у Н.В. Гоголя не иллюстрирует и не исполняет функцию простого комментирования авторской мысли. Он структурно и стилистически выделяется из авторского нарратива, и рассматривается Н.В. Гоголем как средство динамической характеристики персонажей, как эффективный ресурс развития сюжета и мотивирует развитие основной интриги.
В прозе Н.В. Гоголя утверждается диалогический тип художественного конфликта. Диалог имеет тенденцию к расширению собственных возможностей, когда происходит переход от объективной к субъективно-лирической подаче изображаемых художественных событий. При смене ракурсов повествования осуществляется активное взаимодействие субъектных и объектных форм авторского рассказа.
Диалогическая форма становится средством разностороннего освещения поступков героев и дает читателям ключ к пониманию их истинных мотивов. Нравственный идеал самого автора закладывается в самом художественном нарративе, строя его так, чтобы дистанция между автором и героями была бы читателю очевидной. Художественный контекст подвергается процессу авторской иронизации, что говорит о взаимном влиянии диалога и повествования.
Abstract
The theme of this article is investigation of specific peculiarities of dialogue narrative in literary heritage of N.V. Gogol.
Dialogue in the literary works of the writer didn't only illustrate and did not include the part of simply comments on the authors idea. It appeared as structural and stylistic way of artistic narrative.
The dialogue was considered by N.V. Gogol as a means of dynamic characterization of fiction characters and as an effective resource for the development of the plot. The dialogue with the writer motivated the tension in the plot and created the main intrigue in the literary context.
The prose of the N.V. Gogol affirmed the dialogical type of artistic conflict. Dialogue tended to expand its own capabilities, and motivated transition from an objective to a subjective-lyrical presentation of the depicted artistic events.
As result, literary context was characterized by an active function of the subject and object narrative ways. It became a means of comprehensive interpretation of the actions of heroes and got readers a key to understanding their true motives.
The moral ideal of writer was taken place by writer in the concept of fiction narrative, but the distance between the author and the characters would be obvious to the reader. The artistic context was accompanied by irony implication and therefore it represented the mutual influence of dialogue and narrative.
Ключевые слова: диалогическая форма нарратива, литературное наследие, писатель, структурные и стилистические особенности художественного повествования, сюжет, основная интрига, литературный контекст, концепт, иронический подтекст.
Keywords: function, dialogue narrative way, dialogue narrative, literary heritage, writer, structural and stylistic way, plot, main intrigue, literary context, concept, irony implication.
42
Magyar Tudomanyos Journal # 39, 2020
В творчестве Н.В. Гоголя русская проза получила несказанно широкое и свободное дыхание. Гениальное мастерство писателя сумело удивительным образом соединить каждодневное и будничное с праздничным и исключительным. Сатирическое перо писателя обнаруживало в нем тонкого лирика, умевшего точно и проникновенно рассказать о величии человеческого духа и о страданиях и переживаниях человеческой души.
«Вечера на хуторе близ Диканьки» обессмертили своего автора и дали ему заслуженное право войти в великую семью романтиков своего века.
Диалог в повести Н.В. Гоголя не иллюстрирует и не включает функцию простого пояснения авторской мысли. Он структурно и формально--стилисти-чески выделяется из авторского нарратива.
Диалог у Н.В. Гоголя не лежит прямо и пассивно в плоскости авторского повествования. Он не имеет иллюстративно-повествовательный однопла-новости, которая поглощала б формы диалога в собственно художественном нарративе. Прозе Н.В. Гоголя не характерно использование диалогической формы, когда отдельные реплики связывается между собой, а в целом завязаны на собственно авторский контекст.
У писателя отсутствует и другая крайность, когда одноплановость повествовательной структуры диктует замену авторского повествования диалогом. Н.В. Гоголь избегает той специфики использования диалогической формы, когда диалог сохранял свою матрицу, включающую простое чередование реплик, представляющих собой по сути сильно деформированные монологические отрывки, передающие речь персонажей.
Диалог рассматривается Н.В. Гоголем как средство динамической характеристики персонажей и как эффективный ресурс развития сюжета. Авторская характеристика персонажей в гоголевских повестях реализуется в диалогической форме, которая теряет статичность и однозначность прозы романтизма и предромантизма [1].
Напротив, диалогическая форма, в большинстве случаев, не обладает прямой подчинительной ролью по отношению к собственно авторскому описанию. Здесь нет прямой иллюстративной функции диалога, когда авторская точка зрения просто подтверждается конкретными примерами.
В прозе Н.В. Гоголя также не наблюдается функциональная подчиненность диалога повествованию, когда реплики персонажей просто соотносится друг с другом, как вопрос и ответ» [2, с.19]. Писатель избегает построения смыслового художественного контекста, когда реплики героев последовательно присоединяются одна к другой.
Основная тенденция развития повествовательной структуры в целом и диалогической формы, в частности, состояла в том, что Н.В. Гоголю был чужд рационалистический подход, который в корне повлиял на основные особенности романтической поэтики. Диалог у Н.В. Гоголя органически включается в действие и может быть в роли естествен-
ной завязки будущих сюжетных коллизий и взаимоотношений между героями, как это происходит в повести «Сорочинская ярмарка» в разговоре персонажей про таинственную «красную свитку»
«- Да думать нечего тут; я готов вскинуть на себя петлю и болтаться на этом дереве, как колбаса перед рождеством на хате,если мы продадим хоть одну мерку.
- Кого ты, земляк, морочишь? Привозу ведь, кроме нашего, нет вовсе, - возразил человек в пестрядевых шароварах.
«Да, говорите себе, что хотите, - думал про себя отец нашей красавицы, не пропускавший ни одного слова из разговора двух негоциантов, - а у меня десять мешков есть в запасе».
- То-то и есть, что если где замешалась чертовщина, то ожидай столько проку, сколько от голодного москаля, - значительно сказал человек с шишкою на лбу.
- Какая чертовщина? - подхватил человек в пестрядевых шароварах.
- Слышал ли ты, что поговаривают в народе? -продолжал с шишкою на лбу, наводя на него искоса свои угрюмые очи.
- Ну!
- Ну, то-то ну! Заседатель, чтоб ему не довелось обтирать губ после панской сливянки, отвел для ярмарки проклятое место, на котором, хоть тресни, ни зерна не спустишь. Видишь ли ты тот старый, развалившийся сарай, что вон-вон стоит под горою? (Тут любопытный отец нашей красавицы подвинулся еще ближе и весь превратился, казалось, во внимание.) В том сарае то и дело, что водятся чертовские шашни; и ни одна ярмарка на этом месте не проходила без беды. Вчера волостной писарь проходил поздно вечером, только глядь - в слуховое окно выставилось свиное рыло и хрюкнуло так, что у него мороз подрал по коже; того и жди, что опять покажется красная свитка !
- Что ж это за красная свитка?». («Сорочинская ярмарка») [3, I, с.22].
В диалогах появляется тематическая разветв-ленность, и в его структуре выделяются авторские вставки: «Тут любопытный отец нашей красавицы подвинулся еще ближе и весь превратился, казалось, во внимание» [3, I, с.22].
Диалог мотивирует начало напряжения в сюжете и создает основную интригу. Диалогическая форма играет важную роль в занимательности сюжета или подчеркивает атмосферу некой таинственности . Представление о характерах героев читатель гоголевских повестей получал из их диалогов.
Связь диалога с художественном характером проявлялась с помощью введения мотива, важного для развития и разрешения художественного конфликта, в роли которого выступала «красная свитка».
Общий процесс драматизации диктовал необходимость преодоления нормативного способа изображения персонажей. В прозе Н.В. Гоголя утверждается диалогический тип художественного
Magyar Tudomanyos Journal # 39, 2020 конфликта. Драматизированная форма подачи сюжета мотивировала напряженную динамику сюжетного действия, усложняла его и комментировала для читателя поступки и реакции действующих лиц.
В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» характерологическая и сюжетообразующая функции диалога приводят к тому, что читатель получает достаточно объемный и колоритный портрет персонажа, в облике которого воспроизводятся нравы и стиль жизни определенных социальных групп. Речь персонажей в диалогах изобилует просторечной лексикой, «с ее синтаксическими особенностями и отличительной разговорной интонацией» [4, с.111], то есть можно говорить о том, что диалог придавал характерную индивидуальную окраску речи действующих лиц.
«- Слaвная дивчина! - прoдолжал парубок в белой свиткe, не сводя с нее глаз. - Я бы отдaл все свое хозяйство, чтобы шцеловать ее. А вот впереди и дьявoл сидит!
Хохот поднялся го всех сторон; но разряженной сожительнице медленш выступавшего супруга не слишком показалось тaкое приветствие: ^a^bE щеки ее преврaтились в огненные, и треск отборных слов посыпался дождем на голову разгультаго парубо.
- Чтоб ты подавился, негодный бурлак! Чтоб твоего отвд горшком в голову стукнулo! Чтоб он подскользнулся на льду, антихрист прoклятый! Чтоб ему на том светe черт бороду обжeг!
- Вишь, как ругается! - сказал парубок, вытаращив га нее глаза, как будто озадaченный таким сильным залпом неожиданных привeтствий, - и язык у нее, y столетней ведьмы, не забoлит выговорить эти слова.
- Столетней! - подхватила шжилая красавица. - Нечестивец! поди умойся нашред! Сорванец негодный! Я те видала твоей матери, но знаю, что дрянь! и отец дгянь! и тетка дрянь! Столетней! что у него молоко еще на губах...» («Сорочинская ярмарка») [3, с.19].
Диалогическая форма у Н.В. Гоголя свободна от сюжетных шаблонов и тесно сближается с просторечием, включает в себя фольклорное богатство народной речи. Соответствие языка персонажей своей исторической эпохе становится одним из важных требований автора.
В повести «Майская ночь, или Утопленница» в главе «Ганна» происходит усложнение структурной формы диалога и его функций. Он выполняет роль завязки действия и подготавливает почву для развития сюжетных коллизий.
«- Какой же ты нетерпеливый, - говорила она ему вполголоса. - Уже и рассердился! Зaчем выбрал ты такое время: толпа народу шатается то и дело по улицам. Я вся дрожу...
- О, не дрожи, моя красная калиночка! Прижмись ко мне покрепче! - говорил парубок, обнимая ее, отбросив бaндуру, висевшую на длинном ремне у него га шее, и садясь вместe с нею у дверей хаты. - Ты знаешь, что мне и часу не видать тебя горьт
- Знаешь ли, что я думаю? - прервала девушка, задумчиво уставив в него свои очи. - Мне все что-то будто на ухо шепчет, что вперед нам не видаться так часто. Недобрые у вас люди: девушки все глядят так завистливо, а парубки... Я примечаю даже, что мать моя с недавней поры стала суровее приглядывать за мною. Признаюсь, мне веселее у чужих было.
Какое-то движение тоски выразилось на лице ее при последних словах.
- Два месяца только в стороне родной, и уже соскучилась! Может, и я надоел тебе?
- О, ты мне не надоел, - молвила она, усмехнувшись. - Я тебя люблю, чернобровый козак! За то люблю, что у тебя карие очи, и как поглядишь ты ими - у меня как будто на душе усмехается: и весело и хорошо ей; что приветливо моргаешь ты черным усом своим; что ты идешь по улице, поешь и играешь на бандуре, и любо слушать тебя.
- О моя, Галя! - вскрикнул парубок, целуя и прижимая ее сильнее к груди своей.
- Постой! полно, Левко. Скажи наперед, говорил ли ты с отцом своим?
- Что? - сказал он, будто пгоснувшись. - Что я хочу жениться, а ты выйти за меня замуж - говорил.
Но как-то унывно зазвучало в устах его это слово «говорил».
- Что же?
- Я помню будто сквозь сон, - сказала Ганна, не спуская глаз с него, - давно, давно, когда я еще была маленькою и жила у матери, что-то страшное рассказывали про дом этот. Левко, ты, верно, знаешь, расскажи!..» («Майская ночь, или Утопленница») [3, I, с.56-57].
Функции диалога становятся более разнообразными, и диалогическая форма нарратива возникает там, где сцены связаны с движением фабульного действия. Диалог используется для включения в действие новых персоналий. Таким образом, диалог получает способность мотивировать развитие сюжета и развитие взаимоотношений всех героев, причем реплики героев взаимодействуют по принципу дополнения и экспрессивного усиления.
Диалог имеет тенденцию к расширению собственных возможностей, и в этом случае ощущается естественность перехода от объективной к субъективно-лирической подаче изображаемых художественных событий. Вторжение повествователя в диалог обеспечивает смену ракурсов, когда автор выступает в роли как бы стороннего наблюдателя и когда он обнаруживает «полное знание» о своих персонажах.
При смене ракурсов повествования происходит активное взаимодействие субъектных и объектных форм авторского рассказа. Диалог придает возникающей в сюжете интриге напряженный характер и способствует ее развитию, а также мотивирует взаимодействие и чередование эмоционально-смысловых контрастов в движении сюжета.
Во второй части повести «Майская ночь, или Утопленница» под названием «Голова» субъективность отдельных точек зрения участников диалога в общий сумме скрепляет основную смысловую
структуру повести. Объективная картина дополняется авторскими ремарками, которые образуют идейный каркас диалога и его смысловое ядро.
Диалог присутствует в сценах, которые маркируют развитие действия и конкретизируют мотивировку основных фабульных поворотов. Диалогическая форма определяет взаимоотношения персонажей и их действия в соответствии с основной коллизий художественного текста. Ремарки автора соответствуют дополнению информации и осуществляют общее движение интриги. Сама интрига получает более высокий уровень занимательности и способствует «сохранению быстрого темпа и неопределенности действия» [5, с.293].
Диалогическая форма получает характерологический вектор развития в художественном нарра-тиве и содержит задачи, важные для реализации авторской концепции. В силу этого диалог наделяется ролью композиционно- стилистической основы повести и активно включается в художественное действие и в движение сюжета.
В прозе Н.В. Гоголя имеет место диалогическое столкновение мировоззренческих позиций персонажей, которое играет роль более усложненного способа оценивания героя со стороны заинтересованного читателя, что исключает одностороннюю интерпретацию его образа в целом. Диалогическая форма становится средством разностороннего освещения поступков героев и дает читателю понять их истинные мотивы.
Н.В. Гоголь избегает тип моделирования текста, который бы предусматривал одновременность художественного хронотопа. Он строил хронотоп, действие которого было бы подчинено ассоциативному и психологическому восприятию читателя. Источник авторской иронии содержался в противоречии между реальной нравственностью человека или, вернее, наличием ее определенной степени и тем эстетическим идеалом, который существовал в авторском сознании.
Нравственный идеал самого автора закладывался в самом художественном нарративе, строя его так, чтобы дистанция между автором и героями была бы читателю очевидной. Художественный контекст подвергался процессу авторской ирониза-ции, что говорило о взаимном влиянии диалога и повествования, в результате чего статус повествователя превращался в переменную составляющую,
Magyar Tudomanyos Journal # 39, 2020 способную переключать ракурсы изображения и производить смену композиционно-речевых форм.
Эксплицитная форма выражения межсубъектной диалогизации имеет место в авторском повествовании. Она принимает формы обращения автора к воображаемому читателю с помощью прямых обращений и авторских рассуждений, имеющих отвлеченный характер от конкретной сюжетной канвы литературного текста.
Диалогизация характеризуется полисубъект-ностью, которая свидетельствует о наличии нескольких субъектов речи и нескольких точек зрения на определенный предмет или явление. Авторская позиция находит выражение в этом случае не только в комментариях реплик персонажей или в прямых обращениях к читателю, но и в верном понимании смысла возникающего литературного подтекста.
Таким образом, в прозе Н.В. Гоголя возникает межсубъектный тип диалогизации, который указывает на наличие диалога между автором и читателем. В этом случае автор выступает в коммуникативной цепи адресантом, а читатель берет на себя роль адресата. Межсубъектная диалогизация находит выражение в тексте в эксплицитной и имплицитной формах.
Имплицитная форма диалогизации текста реализует свое выражение непосредственно в диалогах героев художественного нарратива или во внутренней речи персонажей.
Список литературы
1. Иссерк О.С. Коммуникативное строение и тактика русской речи. - М., 2002. - 248 с.
2. Хисамова Г.Г. Исследование диалога с позиции теории речевых жанров. // Вестник Челябинского гос. ун-та. Филология Искусствоведение. Вып. 23. - Челябинск. - 2008. - №21. - С. 164-168.
3. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в семи томах. - М., 1984. - Т. 1 - 320 с.
4. Хисамова Г.Г. Проблемы изучения диалога в аспекте речевой коммуникации // Искусство и образование. - М., 2008. - № 8. - С. 115-119.
5. Хисамова Г.Г. О некоторых особенностях функционирования художественного текста // Язык. Культура. Деятельность. Восток-Запад: Материалы II Межд.науч.конф. - 24-26 августа. Набережные Челны, 1999. - С. 292-295.
