Фуксы, коммильтоны, филистры. . . : некоторые предварительные заметки и материалы о студенческих корпорациях Латвии Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Светлана Рыжакова

Фуксы, коммильтоны, филистры...: некоторые предварительные заметки и материалы о студенческих корпорациях Латвии

Светлана Игоревна Рыжакова

Институт этнологии и антропологии РАН, Москва lana@mega.ru

Что такое студенческие корпорации и как их можно исследовать

Мысль написать о студенческих корпорациях Латвии возникла у меня в середине 2000-х гг. Постепенно собирался материал, и вот, как кажется, сложился образ темы. Вместе с тем было и остается немало вопросов и сомнений. Во-первых, как описывать сообщество, не очень стремящееся к популяризации? В рассказе замечательного английского писателя П.Д. Вудхауза полицейского, осмелившегося зайти в клуб «Дроунс», мирно трапезничающие джентльмены закидывают булочками. Неважно, что он гнался за нарушителем общественного спокойствия: в английский клуб можно войти, только если ты — знакомый и гость одного из его членов. Тут действуют законы privacy, частного, практически семейного пространства, и возникает известная дилемма: если ты принадлежишь к сообществу, описывать многие вещи не можешь, не имеешь права, если же можешь писать, значит, не принадлежишь, не допущен к знанию внутренней жизни. Всякая корпорация, как и семья, как и клуб, — своеобразная «крепость».

Корпорации — во многом закрытые, не пропагандирующие себя организации, не стремящиеся значительно расширить свои ряды (хотя существуют и большие корпорации, члены которых исчисляются сотнями человек). Здесь формируются своеобразный стиль жизни и форма взаимоотношений, которые должен принять вступающий в корпорацию студент. Здесь существуют писанные и неписанные законы, царит твердая иерархия, имеются и хранятся «семейные тайны», о которых вне своего круга корпоранты говорить не любят. В норме то, что происходит в корпорации, не выносится за ее пределы, хотя в эпоху Интернета все становится более открытым (Такой термин, как PR, нам тоже хорошо знаком, — признался мне один корпорант). Тем не менее, как и в любой семье, кое-что остается недосказанным. Все мероприятия корпорации делятся на «внешние» (externan) и «внутренние» (internan), и существует общий для всех корпораций запрет на разглашение внутренней жизни.

Закрытость внутренней жизни корпораций, тайный характер некоторых церемониалов дают основание искать взаимосвязь культуры корпораций и масонства. Действительно, вполне «корпорантской» является формулировка задачи масонства Дж. Оливера: «Сферой нашей деятельности является духовное совершенствование и улучшение своих моральных качеств» [Пятигорский 2009: 8]. Весьма похожи отдельные ритуалы посвящения членов некоторых лож и корпораций, застольные ритуалы. Можно предположить, что определенная идейная, а возможно, даже организационная преемственность между студенческими корпорациями Дерпта и Санкт-Петербурга XIX в. и «тайными обществами», в частности масонскими организациями, существовавшими в Митаве, Риге, Дерпте и Санкт-Петербурге, имелась (см.: [Эберштейн 1980: 2]). Соблюдение конфиденциальности, «конвентских тайн» входило в число клятв, приносимых во время посвящения новичка. Тем не менее если масонство носит прежде всего духовный, отчасти даже религиозный характер, то корпорации — чисто светские организации, использующие для объединения своих членов эмблематику, а не символику. Кроме того, в настоящее время члены студенческих корпораций, например Латвии, подчеркивают: их организации не являются тайными, более того, корпорантам не разрешается вступать в масонские и другие тайные сообщества1.

1 Решение принято Объединением обществ филистров в 1932 г. (Pienemts Filistru Biedribu Savienibas (F!B!S!) arkarteja delegatu sapulce 1932. gada 27. maija. P!K! to pienema 1932. gada 4. oktobn). В Коммане (внутреннем уставе, Sabiedriskais Komans) читаем: а) запрещено участвовать в международных организациях и лигах, чей руководящий центр не известен открыто, без разрешения Объединения обществ филистров; б) участвовать в организациях, чья деятельность направлена

В изучении корпораций возникают трудности, похожие на те, с которыми сталкиваются этнографы при работе в относительно изолированных сообществах или этнических сообществах, чья культура, общественное устройство и жизнь значительно отличаются от их собственных. Я глубоко признательна моим собеседникам Эйжену Упманису, Дмитрию Трофимову, Владимиру Войцеховскому, Николаю Путилину, Светлане Францман, Леониду Осипову, Маргарите Салтупе, Татьяне Павеле, Татьяне Фейгман, Мирдзе Рошонок, Анне Волковой (Волощук), Надежде Семеновой, Юрису Уртансу, Валтерсу Щербинскису, Гунти-су Земитису, Юрию Абызову, Борису Инфантьеву, Борису Рав-дину за интересные рассказы, беседы, совместные размышления, сделанные уточнения к тексту настоящей статьи.

Один из непростых вопросов, связанных с темой студенческих корпораций, был поставлен замечательным знатоком русской культуры Латвии, литератором и публицистом Юрием Ивановичем Абызовым в виде дарственной надписи на книге об одной из русских корпораций «ЯиШета»: «Согласуется ли это с фольклористикой и этнографией?» Зная о моей профессии и специальности и исходя из «традиционного» представления о том, чем занимается этнография, Юрий Иванович предполагал, что эта тема не должна входить в круг моих интересов. В ходе наших бесед в 1990-х и первой половине 2000-х гг. я узнала много любопытных подробностей о русской культурной жизни Латвии и других балтийских республик. Интересные материалы можно почерпнуть из трудов Юрия Ивановича [Абызов 1990—1991; 2002]. Некоторые темы, в частности деятельность И. Фридриха и А. Заволоко, были непосредственно связаны с фольклористикой и этнографией, однако тема студенческих корпораций, казалось бы, не относилась к ним. Тем не менее студенческие корпорации могут представлять немалый интерес для этнографа, этнолога, культурного или социального антрополога, если речь идет об определенном стиле жизни, выработанном корпорантами и наследуемом «поколениями» (цойтусами) их членов, о функционировании в их среде альбомов, песен [Борткевич 1891], обычаев, о своеобразном участии корпорантов в национальных праздниках Латвии.

В исследовании я обратилась главным образом к русским студенческим корпорациям Латвии, настоящая работа написана в основном на этом материале. Однако особенность корпо-рантской идентичности такова, что между латышскими, эстонскими, немецкими, русскими и прочими организациями наблюдается гораздо больше сходств, чем различий. Наиболее

против Латвийского государства и интересов латышского народа, против выраженных в настоящем Коммане целей; в) участвовать в масонских организациях.

правильной «рамкой» описания, по-видимому, в данном случае является культурно-региональная: речь идет о балтийских (остзейских) корпорациях. В определенной мере они сходны с германскими Burschenshaften и Landsmanschaften, но имеют ряд отличий. Еще больше они отличаются от академических корпораций других европейских стран и США (как и балтийские корпорации, часто называемых Fraternitas), хотя некоторые признаки все же остаются общими.

Русский читатель знаком с образом корпоранта, скорее всего, по художественной литературе и публицистике. Можно вспомнить труды Стефана Цвейга («Вчерашний мир»), Генриха Манна, Томаса Манна («Будденброки»). Образ корпоранта представлен и в латышской художественной литературе — фрагментарно и довольно саркастически в произведениях Андрея Упита (Andrejs Uplts, 1877—1970): в трилогии «Робеж-ниеки» (1908—1921), повествующей о латышском крестьянстве, кардинальных социальных преобразованиях, расслоении патриархальной семьи и формировании буржуазной городской интеллигенции и ее культуры; в серии сатирических рассказов, где описываются разные социальные классы 1920—1930-х гг. в Латвии. Позднее образ корпоранта появляется в романе Анны Саксе (1905—1981) «Искры в ночи» («Dzirksteles naktl», 1951—1957, русский перевод 1958 г.) о жизни интеллигенции в межвоенной Латвии и судьбе молодой девушки, которая была брошена юношей-корпорантом и постепенно приходит к пониманию революционных идей. Иначе, стильно и элегантно, представлена жизнь рижских буршей и фуксов как части богемы в романе Аншлава Эглитиса (который, кстати говоря, сам был филистром1 корпорации «Concordia Valdemaria») «Охотники за невестами» («LIgavu mednieki»), написанном в конце 1930-х гг. и опубликованном с иллюстрациями В. Зоста в журнале «Atpüta» в 1939 г. Одним изданием роман вышел в Риге в 1940 г. [EglItis 1940], еще до установления советской власти.

Исследования данной темы крайне немногочисленны. Значительно лучше изучены и представлены в литературе и научной историографии германские корпорации. В Германии существует объединение по вопросам исследования истории студенческих корпусов (Corps), председателем которого сейчас является профессор медицины Рюдигер Дёлер (Rüdiger Döhler), член основанной в Кёнигсберге и находящейся с 2000 г. в Потсдаме студенческой корпорации «Corps Masovia Königsberg zu Potsdam» (в 1970-е гг., будучи студентом в Киле, Дёлер был де-

1 Филистры — полноправные старшие члены корпорации, закончившие обучение, получившие высшее образование и академическую степень и вышедшие из активного состава. См. подробнее в конце статьи в Словаре терминов, используемых в корпорациях.

легатом Кёзенского конвентного объединения сениоров). Он занимается исследованиями истории Кёнигсберга, Восточной Пруссии и истории студенческих корпораций, с 2010 г. является постоянным гостем Исторической комиссии по Восточной и Западной Пруссии. В России темой студенческих корпораций занимаются историки А.И. Иванов и В.И. Гальцов, декан исторического факультета Российского государственного университета им. И. Канта в Калининграде. О студенческих корпорациях Латвии писали историки Татьяна Фейгмане [Фейг-мане 2000], Валтерс Щербинскис, к этой теме обращался академик Латвийской академии наук Янис Страдыньш. Отдельные публикации, журнальные и газетные заметки и статьи можно найти в эмигрантской печати, прежде всего в латышском издании «Universitas» (которое начало издаваться еще в Риге в 1930 г. и позднее продолжило выходить в США), в некоторых других периодических изданиях [Инсаров 1943] (см. также краткую заметку Н. Макаровой [Макарова 1999]).

Источниками настоящего исследования послужили материалы, полученные в результате непосредственного общения с членами нескольких латвийских корпораций, русских и латышских, в 2006—2012 гг. Это интервью, записи многочасовых бесед, альбомы и песенники корпораций. Я особенно признательна членам корпораций «Fraternitas Arctica», «Sororitas Tatiana», «Spldola». Другим источником стали газетные и журнальные публикации (межвоенные и современные) о жизни корпораций, публицистические заметки, опубликованные автобиографические материалы. Это обширный корпус текстов, нередко дублирующих друг друга, который требует тщательного анализа. Наконец, немаловажные данные о корпорациях и корпорантах содержатся в русской, латышской и немецкой художественной литературе и публицистике XIX — первой половины XX в. (воспоминания В.В. Вересаева, П. Боборыкина и других бывших студентов Дерптского университета, хорошо знакомых с местной корпорантской жизнью).

Студенческие корпорации в балтийском культурном пространстве

Одна из своеобразных особенностей балтийского культурного пространства — наличие сильных консервативных тенденций, притом что исторически здесь всегда присутствовали, соперничали и сосуществовали разные политические силы. Балтийский мир в ходе своей истории постоянно испытывал одновременно несколько внешних влияний, здесь довольно рано начались и активно шли процессы модернизации. Однако, как представляется, именно подспудное присутствие консерватизма (как твердой «культурной грамматики») при восприятии

отдельных инновационных элементов (как «культурной лексики», см.: [Рыжакова 2006]) образует важнейшую балтийскую социальную и культурную черту.

Балтийский культурный консерватизм имеет много обликов. Его можно обнаружить в сохранении ряда традиционных ремесел — ткачества, горшечного дела, ковки металла (с воспроизводством определенных форм и черт, восходящих подчас к XIX и даже XVIII в.), в градостроительной практике, воспроизводстве модели общественных отношений и социальной структуры, в устойчивости этикетных норм и эстетики, даже в особенностях местной моды. При этом параллельно в новое и новейшее время в балтийском мире шли технологическая модернизация домашнего труда и ремесла, освободительная борьба, направленная против общественной сегрегации, а с начала ХХ в. — демократизация политического, культурного, повседневного пространства. Однако консервативные тенденции, преобразуясь, продолжали и продолжают существовать.

Таким консервативным признаком культурной жизни Латвии и Эстонии, стран, сформировавшихся из бывшего остзейского пространства, является сохранение ряда сообществ и, соответственно, способов организации и способов культурной идентичности. Одно из самых массовых явлений — движение хоровых коллективов, начатое в Лифляндии, Эстляндии и Курляндии в 1830-е гг., которое охватило значительную часть местного населения, особенно эстонцев и латышей, а позднее стало одним из важнейших национальных культурных институтов (выразившихся в традиции Праздников песни [Рыжакова 2009]).

Студенческие корпорации Латвии (и особенно русские), напротив, одна из самых малоизвестных форм объединения, они не афишируют себя в публичном пространстве. О них можно узнать из немногочисленных газетных интервью, приуроченных, например, к Татьяниному балу. Правда, большинство латышей (прежде всего получивших академическое образование) по крайней мере слышало о корпорациях. Этого нельзя сказать о большинстве русских Латвии, как и вообще о тех, кто приехал сюда жить после 1940-х гг. и не имеет в стране родственных связей и круга местных знакомств. В последние два-три года появилось несколько очень хороших, информативных интернет-сайтов, знакомящих широкого читателя с историей, принципами и современной жизнью большинства корпораций, — то, что еще совсем недавно находилось только в спецфондах библиотек, теперь во многом доступно1.

1 «Latvijas studentu korporaciju portals» <www.pk.lv> и «Studensu prezidiju konvents» <www.spk.lv> имеют ссылки на все созданные сайты конкретных корпораций.

Наиболее массовый выход корпорантов на улицы Риги происходит в рамках празднования Дня независимости Латвии 18 ноября. Это торжественное шествие от главного здания Латвийского университета к Памятнику свободы и далее до Братского кладбища, где происходит возложение венков. Иной раз группы корпорантов в декелях1 и с лентами появляются на других городских праздничных мероприятиях и, конечно, на академических торжествах. Студенты Латвийского университета регулярно видят корпорантов, например, когда те празднуют юбилеи основания корпораций. Проводы в последний путь членов корпораций обязательно сопровождаются траурными шествиями, на которые тоже собираются корпоранты. Однако общее число членов студенческих корпораций в современной Латвии в целом невелико, активных членов около 5000 человек. Есть еще те, кто состоял в корпорациях, но по каким-либо причинам был исключен или вышел, — их численность определить трудно.

Чем больше я вглядываюсь в современную латвийскую культурную ткань, тем больше замечаю невидимо «растворенных» в ней «корпорационных» черт. Это касается академических традиций старых учебных заведений2, повседневности, быта, обычаев общественной студенческой жизни, прежде всего рижской.

Примечательно, что, подобно массовому движению хоровых коллективов, традиция создания студенческих корпораций характерна прежде всего для территории бывшего Остзейского края, т.е. современных провинций Латвии (Видземе, Курземе, Земгале) и Эстонии. Точнее, корпорации возникали среди студентов местных высших учебных заведений. Подобные организации в Литве («Neo-Lithuania», «Respublika») не воспринимаются балтийскими корпорациями как вполне идентичные, зато две польские студенческие корпорации «Arconia» (основана в 1879 г., теперь «Arkonia» <http://www.arkonia.pl>) и «Venetia» (основана в 1883 г., теперь «Welecja»)3, сложившиеся еще во второй половине XIX в. при Рижском политехникуме, принадлежат к балтийской традиции студенческих корпораций и имеют с некоторыми из них картели — договоры о тесном сотрудничестве, дружбе. Студенческие корпорации

Декель (нем. Deckel) — головной убор, фуражка, шапочка или берет, как правило, из черного бархата или сукна, с нашитой трехцветной лентой. Форму декеля устанавливает Конвент данной корпорации. См. подробнее в Словаре терминов.

Так, гимназисты носили фуражки, которые в годы первой Латвийской республики были весьма похожи на декели, только большой знаток мог различить их издалека.

Старше их польская корпорация «Konwent Polonia», сформировавшаяся в Тарту <http://www. konwentpolonia.pl>. В Польше существует еще недавно восстановленная «Lauda», основанная до Второй мировой войны арконами в Вильнюсе, а сейчас действующая в Гданьске.

балтийских земель в основе своей несут значительный немецкий элемент, однако они всегда отличались от германских организаций патриотизмом (в определенной мере свойственным также немецким буршеншафтам, но не Corps), стилем фехтования (старым мензурным фехтованием, которое в Германии больше не практикуют) и некоторыми повседневными обычаями.

Поле применения термина «корпорация» в остзейском (балтийском) культурном пространстве является довольно четким и определенным. Корпорации — это организации, оформленные и действующие по единообразным правилам, связанные с высшими учебными заведениями, а также объединенные в единую сеть под одной «зонтичной» организацией: все студенческие корпорации Латвии имеют представительство в Конвенте президиумов, решения которого обязательны для всех.

Корпорации никогда не были единственным видом объединения студентов. Различные формы студенческих сообществ, самоорганизации молодых людей существуют всюду, где имеются учебные заведения и студенчество [Daija 1994]. Кроме того, студенческие организации соседствуют, отчасти пересекаются со многими другими молодежными организациями, основанными на разных принципах — религиозном, этнокультурном, территориальном, партийном, спортивном, досуговом и т.п. Разнообразны и сильно варьируются степень формализован-ности, численность подобных сообществ, постоянство складывающихся внутри них связей. Что же такое среди них студенческие корпорации?

В последнее время за понятием «корпорация» утвердился иной смысл. Корпорации современного мира — это крупные фирмы, предприятия, производящие и продающие компании, некоторые из них по сути дела стали своеобразными транснациональными «империями». Однако мы обратимся к тому кругу смыслов, который сложился в первой половине XIX в. и связан с определенным типом студенческих академических союзов, прежде всего в тех землях, которые в историческом прошлом и в культурном отношении были немецкими.

Российский историк Анатолий Иванов использует понятие «студенческая корпорация» в неспециальном, широком смысле слова, даже как аналог понятию «студенчества» вообще, выделяя внутри него множество конкретных форм самоорганизации: землячества, кружки, кассы взаимопомощи, научные, богословские и прочие объединения, в том числе «кастовые прибалтийско-немецкие корпорации Дерптского университета» как «произведение германской академической культуры»

[Иванов 2004: 158]. Однако в Латвии (а также Эстонии) под студенческой корпорацией понимается конкретный тип организации, четко отличающий себя от других студенческих сообществ.

Признаки и социальные контексты существования студенческих корпораций

Студенческие корпорации Латвии — это исключительно академические организации: они охватывают студентов высших учебных заведений и тех, кто кончил обучение. Корпорации как в своей структуре, так и в идеологии ориентированы на студенчество, на академическую жизнь высшего учебного заведения, хотя не ограничиваются только этим [Jarausch 1982]. Помимо корпораций существует немало других близких им, но все же отличных форм студенческих объединений, союзов, землячеств и т.п., которые организованы иначе. Например, в Латвии одно из таких старейших обществ — академическое объединение «Austrums», постоянно подчеркивающее свою особость, «некорпорантскость» (образовалось в 1883 г. в Москве, существует до настоящего времени, из него в Москве выделились «Fraternitas Moscoviensis» и «Fraternitas Lettica», в Латвии — «Fraternitas Livonica»).

Студенческие корпорации предполагают пожизненное членство. За исключением тех случаев, когда человека исключают из рядов, корпоранты, как правило, в течение всей жизни остаются более или менее связаны со своей корпорацией. Одной из важнейших обязанностей являются похороны корпоранта (как правило, филистра), проводимые с соблюдением определенных традиций. Пожизненное членство в корпорации предопределяет довольно широкий состав участников. Со временем для каждого участника меняется его статус, круг прав и обязанностей, степень вовлеченности в корпорантскую жизнь, однако общие идеи создают определенную, сохраняемую в разные времена атмосферу.

Студенческие корпорации — закрытые организации. Историк и архивист Валтерс Щербинскис объясняет это тем, что человек может входить только в одну организацию такого типа (обычно эта позиция не прописывалась в документах корпораций, за исключением общества «Сатурн» Института коммерции, марксистских обществ «Zemgalia» и «Klints», а также за исключением такого института, как почетные филистры) [Scerbinskis 2010: 7]. Однако, мне кажется, дело в другом. Принцип вхождения только в одну корпорацию связан с тем, что все корпорации образуют своего рода коллективную идентичность с общим единым «корпорантским» членством и общими

мероприятиями, хотя в деталях внутренней организации корпорации могут отличаться. Закрытость же студенческих корпораций, по-видимому, определяется следующими двумя обстоятельствами: нежеланием афишировать себя в публичном пространстве (что характерно и для ряда других сообществ, клубов, куда можно войти только посредством личной рекомендации, знакомства, и это отличает их от политических партий, профсоюзов и т.п.), а также наличием определенных тем, которые не должны разглашаться вовне (что зафиксировано в уставах корпораций).

История студенческих корпораций балтийских республик чрезвычайно интересна и показательна с точки зрения изучения как самих этих форм культурной академической жизни и общественной организации, так и формировавшейся местной этнической и национальной культуры, взаимоотношений разных этнических сообществ, взаимовлияния разных стилей жизни. Хотя первоначально (отчасти и поныне) корпорации воспринимались многими латышами и эстонцами как исключительно «немецкая» форма организации, именно в Остзейском крае в последней трети XIX в. сформировались отчетливые разные этнонациональные студенческие корпорации: латышские, эстонские, польские, русские. Существовали и подобные им еврейские корпорации: в Тарту — «Limuwia» (1883— 1940) и «Hasmonea» (1923—1940), в Латвии (в Риге) — «Vetulia» (1902-1940), «Hasmonea» (1922-1940), «Hehaver» (1922-1940), «Betaria» (1926-1937), «Jardenia» (1927-1940, корпорация студенток), «Cionia» (1929-1930, в Лиепае), «Galilia» (1929-1935), «Kadima» (1931-1940). В латышских корпорациях шла летони-зация терминов. Так, фуксы были заменены в мужских и женских корпорациях терминами zens 'парень' и meitene 'девушка'. Слово для обозначения средневековых студенческих союзов nationes переводилось на латышский как taufíbas, соответственно корпорант иногда переводилось как tautietis — 'представитель своего народа'. В русских корпорациях таких изменений не происходило, только название известной в традициях всех корпораций песни, которую поют во время обряда «Landesvater» перевели как «Отечественная» (и тем придали ей иной культурно-политический контекст).

Особая, непростая тема — студенческие корпорации и национализм. Вспомним, что сам термин «нация» в средние века применялся именно к первым студенческим корпорациям, встреча представителей разных этнических сообществ на основе обучения в средневековых университетах и образовывала конфигурацию тех «наций», выявляла их сходство и различие. Университет был пограничьем «наций», где одновременно и разгорались, и растворялись этнические противоречия.

Другое дело — нации XIX в., само формирование которых было связано с процессом «всеобщего воодушевления»1, со становлением буржуазного уклада жизни, с образованием широких дискуссионных площадок, объединявших самые разные общественные группы. Элитарность всегда была и остается существенным признаком всех студенческих корпораций балтийского края. Однако рост национального самосознания во второй половине XIX в. повлиял и на формирующиеся в это же время латышские корпорации: они образовывались во многом под эгидой «своего», «латышского», вопреки «немецкому». Тема «народ», «на благо народа» постоянно звучит во всех официальных текстах латышских корпораций. Янис Страдыньш подчеркивал роль корпораций именно в развитии национальной идеи в Балтии: корпоранты были носителями «национального духа», и, несмотря на исторически существовавшее противопоставление «территориального» и «этнического национализма» (zemes un tautas nacionalisms, 'кровь и почва'), по его мнению, корпорации были одним из препятствий (aizsprosts) обрусения Балтии и распространения радикальных коммунистических идей в местной академической среде ^гаётв 1995]. Однако нельзя забывать, что начиная с середины XIX в. все студенческие корпорации декларируют свою отстраненность от политики и религии.

Особый вопрос — взаимоотношения студенческих корпораций с властью. В XIX в. существование студенческих корпораций было практически обязательной практикой для важнейших остзейских высших учебных заведений, хотя такие корпорации не всегда имели официальный статус или получали его не сразу. Во второй половине XIX в. корпорации были полностью «узаконены», однако порой имели трения с университетским начальством. В это время корпорации уже не были единственными студенческими организациями, а в годы становления Латвийской республики они делили культурное и общественное пространство с множеством других организаций. Предубеждение против «цветов»2 формировалось и в студенческой среде, и во власти, и в обществе в целом. Известно, что Карлис Ульманис (почетный филистр академического сообщества

Венгерский поэт и кинодраматург Шондор Чоори в эссе «Контекст знакомых понятий» (1986 г.) обращается к почти случайному определению нации, данному в межвоенный период поэтом Атти-лой Йожефом (1905-1937), — «нация есть общее воодушевление»: «Это его определение, поэтическое по сути, могло бы быть оговоркой, но не является ею. Скорее всего, это озарение, подобное первой строчке стиха, которую нашептывает поэту муза. Более того, я назвал бы это тайной или утопией, какие мы носим в себе» [Чоори 2002 (1986): 350]. Наивысшего (хотя и краткого) пика это воодушевление достигает в тот момент, когда идеи национального движения переходят в политическую сферу.

Цвета (нем. Farben) — соединение трех (как правило) цветов, «триколоры», используемые в лентах и другой атрибутике, важнейший символ любой корпорации.

«Fraternitas Rusticana»), несмотря на националистический настрой корпораций, относился к ним достаточно настороженно, даже негативно [Püpols 1964: 91-95]: он считал, что существование высокого уровня автономии элитных групп плохо согласуется с созданием национальной культуры, призванной объединять широкие массы.

В советский период истории тема балтийских студенческих корпораций стала закрытой: сами корпорации (как и множество других организаций и институтов) были запрещены советской властью в 1940 г., многие их члены эмигрировали или подверглись репрессиям. Восстановление студенческих корпораций Латвии в 1990-е гг. стало, с одной стороны, одним из механизмов возвращения в культурное прошлое, с другой — стояло в одном ряду с формированием определенных субкультур, клубов по интересам, поддержанием особых форм культурной идентичности, тесно связанных с местной историей и культурой.

Итак, студенческие корпорации — консервативные патриотические академические организации, объединяющие учащихся студентов и выпускников, молодых и пожилых людей, связанных духом коллективизма и традициями, как общеуниверситетскими, так и особыми, «корпорантскими».

Об истоках балтийских студенческих корпораций

Объединения преподавателей и студентов (в рамках как общих, так и раздельных организаций) были известны уже в раннем средневековье в монастырских и епископальных школах. Здесь существовали Universitates Civitum — сообщества, которые могли выбирать администрацию школ, своих должностных лиц (казначеев, секретарей), коллегиально вырабатывать учебные планы, даже определять жалованье преподавателям. Universitates Civitum имели функции социализации: они защищали права и интересы своих членов, в них осуществлялся контроль старших над младшими, сочетавшийся с помощью в учебе, существовали ритуалы, связанные с принятием новичков, переходом из младших категорий в старшие. Universitates Civitum были организациями, сочетавшими иерархический и демократический принципы в своей деятельности. В некоторой мере они заложили основу университетов, обретя судебные, финансовые и прочие привилегии, что позволило со временем появиться университетской автономии.

История всех балтийских корпораций начинается в Дерптском университете, образованном в 1802 г. (фактически это было восстановление академии, созданной еще в 1632 г. шведским

королем Густавом II Адольфом, — Academia Gustaviana). 12 декабря 1802 г. император Александр I подписал «Акт постановления для Императорского университета в Дерпте». 8 сентября 1803 г. был утвержден устав университета, предполагавший полную автономию. Студенческая жизнь до мелочей регламентировалась уставом: например, определялась сумма, которую студент мог тратить на те или другие нужды. Однако студенческая жизнь с самого начала вышла из назначенных ей рамок.

Примечательно, что устав 1803 г. объявлял студенческие корпорации незаконными, но потребность в них имелась, и в том же году были предприняты попытки создания общей корпорации студентов «Allgemeine Burschenschaft». За образец общества взяли уставы немецких студенческих корпораций. Первый Comment1 был составлен в 1806 г., но вследствие доноса университетскому начальству изъят и сожжен. Неофициально общество просуществовало приблизительно до 1810 г., после чего распалось. Вслед за этим начали возникать новые студенческие корпорации: «Curonia» (объединяла студентов — представителей дворянства, курляндских немцев, появилась в Дерпте в 1808 г.), «Livonia» (объединяла лифляндских немцев) и др. В Дерпте корпорации объединялись в Конвент шаржированных. Когда Конвент шаржированных был официально распущен и запрещен властями, начал действовать временный орган — Reprasentanten Convent (во второй половине 1840-х гг.). Потом Конвент шаржированных был восстановлен.

Из Дерпта студенческие корпорации распространились в Московский, Санкт-Петербургский, а затем и Казанский университеты, однако большого развития там не получили. Одной из причин явилось то, что университеты, имевшие первоначально широкую автономию, вскоре потеряли ее и попали под жесткий контроль Министерства народного просвещения в лице попечителей учебных округов. Вместе с тем студенческие корпорации в университетах сохранялись всю первую половину XIX в., а в Дерптском университете — и в эпоху царствования Александра II, когда они наконец получили официальное право на существование.

По сути дела, первыми корпорациями, сформировавшимися в Дерптском университете, стали организации «Curonia» (с 1808 г.), «Estonia» (с 1821 г.), «Livonia» (с 1822 г.), «Fraternitas Rigensis» (с 1823 г., объединяла немецких дворян — жителей Риги). Все они были скорее землячествами, объединившими выходцев (почти исключительно немецко-остзейских студен-

1 Комман (нем. Comment, от фр. mmment 'как', 'каким образом') — свод законов, внутренний устав, письменный текст, содержащий основные положения корпорации.

тов, в некоторых случаях из смешанных семей, но значительно германизированных) из остзейских губерний, т.е. Курляндии, Эстляндии, Лифляндии, и из города Риги. Обычно в конце семестра происходило общее собрание представителей корпорации с участием профессорского сословия. Эти собрания — конвенты — обсуждали состояние студенческих дел.

В 40-е гг. XIX в. дерптские студенческие корпорации добиваются учреждения «суда чести», который заменяет практику дуэлей между студентами. Решение этого суда было обязательным для всех корпорантов. Правда, на протяжении второй половины XIX в. происходили и существенные перемены в ограничении университетской автономии, а затем — процесс усиленной русификации. Тем не менее еще с 1838 г. благодаря министру народного просвещения графу С.С. Уварову Дерпт-скому университету было разрешено устройство при университете «студенческих обществ, имеющих ученую цель», а также занятия литературой, искусством, театром и прочее (С.С. Уваров побывал в Дерпте в 1833 г., и ему был устроен так называемый «виват» от имени студенческих корпораций). Вот что пишет о дерптских корпорациях один из студентов университета 1850-х гг.:

В Дерпте между студентами существуют так называемые корпорации, то есть товарищества, в которые принимаются членами хорошо рекомендованные и испытанные люди <...> Все эти корпорации имеют свои особенные названия, свои цвета, особые фехтовальные залы, свои коммерши, то есть пиры или попойки, и свои уставы <...> Дух этих товариществ самый благородный, откровенный и братский. Все студенты вообще говорят друг другу «ты», немцы — армянам, поляки — русским, французы — евреям, сыновья корчмарей и сапожников — потомкам гордых графов, князей и баронов; спесь они осмеивают, а гордость презирают, мужество уважают, удаль и молодечество любят [Из воспоминаний 1859: 61].

Короткое время, в 1857—1861 гг., существовала корпорация <^га!егш1аз Асаёетгса Dorpatensis», куда входил Кришьянис Валдемарс и некоторые другие латышские студенты. Из 31 основателя латышей было семеро, позднее к ним присоединились еще одиннадцать. Под эгидой этой первой латышской корпорации латышские вечера могли проходить легально. Однако особенного развития эта инициатива не получила: самые активные и деятельные латышские студенты уже заканчивали обучение, да и корпорация вскоре после 1861 г. прекратила существование: студентов объединяли другие круги.

Позднее, начиная с 1880-х гг., при Дерптском университете постепенно возникли новые корпорации: латышские Лейоша»

(официально с 1870 г.1), «Lettgallia» (с 1899 г.), «Ventonia», «Latvia» и «Imanta» (1917), эстонские «Fraternitas Estica» (1907), «Sakala» (1909), «Ugala» (1913), армянская «Armenia» (1913— 1916), русская «Slavia» (1913—1915), польские «Polonia» (1907), «Lechicija» (1907-2004), «Venedya» (1907-1939), этнически смешанные «Fraternitas universiteta» (1908), а также «Fraternitas Vigoria» (с 1908 г., формально можно считать ее немецкой, хотя неизвестно, какой язык был официальным, а среди ее членов были немцы, евреи, русские, армяне и эстонцы). Их цели были иными: в большей мере осуществлялось то, что называлось «разумным развлечением», — интеллектуальный досуг, литературные и музыкальные вечера, чтение рефератов, спектакли, а также фехтование, гимнастика. Как и в землячествах, большую роль играла взаимопомощь. Однако статус новых корпораций не был равен статусу немецких, и до 1890-х гг. они не признавались последними как корпорации. «Цвета» были только у корпорации «Fraternitas universiteta», филистров имела только корпорация «Polonia» (см. подробнее: [Петухов 1902: 577]).

Первые латышские и русские студенческие корпорации основывались на опыте и модели немецких корпораций, которые во многом выполняли функцию землячеств, на что указывает, в частности, сам термин Landsleute — «корпоранты», «собратья», «товарищи», «земляки», члены корпорации. Такое название носили, как правило, и альбомы с фотографиями и краткими биографиями членов корпораций, например юбилейные альбомы, где преобладают фотографии разных собраний (ком-мершей, литературных вечеров). Их цель — запечатлеть страницы истории корпорации — сближает их с семейными альбомами и делает столь же малопонятными и неактуальными для внешнего наблюдателя, не знакомого с внутренним контекстом [Album Estonorum 1896; Album Dorpati Livonorum 1897; Album der Landsleute der Fraternitas Rigensis 1898; Album der Landsleute der Fraternitas Baltica 1900; Album Curonorum 1903; Album der Landsluete der Neobaltia 1904].

Отношения между разными сообществами университета складывались непросто, определенную роль играли национальные разногласия между немецкими и прочими студентами. Это красочно описывают бывшие студенты Дерптского университета — Вересаев, Боборыкин, Деген. Речь идет об осознании своей исключительности. А. И. Иванов пишет о своего рода «кастовости» немецко-студенческих корпораций Дерпта: В менталитете корпорантов-остзейцев чувство национальной

1 См. об исторических этапах ее формирования: [Album Lettonorum 1930].

общности сопрягалось с уверенностью в своей избранности, причастности к касте, уподобляемой своеобразному рыцарскому ордену в виде Дерптского университета [Иванов 2004: 181].

Корпоранты ощущали себя элитой, не состоявших в корпорации студентов называли «дикими». Особенно ярко об этом свидетельствуют воспоминания бывших русских студентов Дерптского университета. Петр Боборыкин, который учился в Казанском университете, затем, в 1850-е гг., — в Дерптском (там он стал членом корпорации «Ruthenia»), пишет:

С немцами мы все только сталкивались, а не жили с ними. Сначала, в первые два-три года моего студенчества, русские имели свою корпорацию; после того как ее «прикончили», превратились в бесправных. Немецкие бурши посадили нас на verrut [нем. Verruf 'бойкот'] <...> и в таком положении мы все дожили до выхода из университета. С нами немцы не сносились, не разговаривали с нами и в аудиториях, и при занятиях в кабинетах и клинике, через что прошел и я с другими медиками. Это было крайне тягостно. Дело кончилось генеральной схваткой, зачинщиком которой был наш казанец Зарин [Боборыкин 1965: 139].

Деген замечает: Они могли явиться на студенческую вечеринку «диких» и, усевшись перед самым кругом танцующих, делиться друг с другом своими наблюдениями над присутствующими дамами в такой форме и так громко, что терпеть их присутствие оказалось невозможно [Деген 1902: 93].

По признанию В.В. Вересаева, весь дух немецкого буршеншафта был для нас чудовищно чужд <...>Нас, русских, немецкие студенты глубоко презирали за то, что мы «антидуэлянты», и задирали всячески <. > Оскорбляли и задирали евреев, где только и как было можно [Вересаев 1926: 343—344].

Немецкие корпоранты препятствовали созданию новых, более демократических институтов, не отвечавших, по выражению Боборыкина, «буршекозным» традициям, т.е. «немецкой чистоте», материальной состоятельности, подчинению диктату, театрализованным церемониям. Неудачной оказалась попытка создать корпорацию «Arminia» на основе богословского студенческого общества «Theologischen Abends» (выступавшего против дуэлей, см.: [Album des Theologischen Abends und der Arminia 1902]). О долгом периоде непризнания, о противостоянии латышских корпораций немецким пишет и Валтерс Щер-бинскис [Scerbinskis 2010: 8]. Причиной тому были, как представляется, не собственно этнические, а скорее классовые противоречия. По словам Дегена, немецкая молодежь в Дерпте, как и повсюду в Германии, сохраняла крепкую связь, материальную, культурную и идейную, со своей природной средой, т.е. с зе-

мельной аристократией и городской буржуазией, <...> надо думать, что национальная вражда в значительной степени питалась классовыми различиями [Деген 1902: 91].

В Дерпте в рамках союза четырех студенческих корпораций были выработаны общие правила, обозначенные «Allgemeiner Comment» (что позднее стало произноситься как «Комман»). Текст Коммана в свою очередь лег в основу «Правил для корпораций студентов Дерптского университета», введенных в 1855 г. [Петухов 1902: 587—588]. Их составили члены корпораций по указанию попечителя Рижского учебного округа Е.Ф. фон Брадке. В параграфе 1 корпорация истолковывалась как дружеское сообщество, основанное на давнишнем знакомстве, родственных происхождении из той же губернии, одинаковом образе мыслей [Там же: 588]. В параграфе 2 говорилось, что корпорации имеют целью приготовление входящих в состав их лиц к будущей деятельности в Отечестве, сохранение между студентами хорошего тона, споспешествование нравственному и сообразному с честью поведению и учреждение правил хорошего общежития во время пребывания в университете [Там же].

Правила не устанавливали законность существования корпораций как таковых в учебных заведениях Российской империи, но были приняты как знак того, что «дело [т.е. факт существования корпораций в данном университете. — С.Р.] известно государю». Эти правила не распространялись за стены Дерпт-ского университета. Проект направили Александру II, который написал резолюцию: «Корпорации допускаются по-прежнему, но начальству строго следить за их действием» [Петухов 1902: 598]. Дело было в том, что корпорации образовывали самостоятельную форму организации, автономную от университета и университетской дисциплины. То, насколько активной была корпорантская жизнь Дерпта, описывал известный русский писатель, бывший студент Дерптского университета В.В. Вересаев [Вересаев 1926: 341]. Он также упоминает, что многие студенты принадлежали состоятельным семьям, были обеспечены, свободного времени у них было достаточно: по признанию Вересаева, знания университет давал хорошие, но узкие, в основном читали спецкурсы, широкая система знаний считалась излишней [Там же: 335].

Балтийские студенческие корпорации других учебных заведений

Отчасти по примеру Дерптского университета, отчасти по общей европейской традиции того времени (т.к. узусы, незафиксированные правила дерптских и рижских корпораций, были разными) корпорации начали складываться и в других высших

учебных заведениях, и прежде всего там, где существовало сильное немецкое сообщество и распространилась немецкая культура.

Первое высшее учебное заведение Риги открылось в 1862 г., это был Рижский политехникум, который создавался как частная высшая техническая школа на деньги Биржевого комитета и дворянства Прибалтийских губерний (в 1896 г. он был преобразован в государственный Рижский политехнический институт). В 1865 г. была образована корпорация «Fratemitas Baltica», и в первые десятилетия существования политехникума членами корпораций были все его студенты. Полная легализация корпораций Рижского политехникума произошла в 1877 г., их целью была провозглашена «подготовка к деятельности на благо Отечества» без каких бы то ни было политических коннотаций. Еще в 1871 г. появился общий орган, объединявший разные корпорации. В политехникуме возникли корпорации: немецкие «Fraternitas Baltica» (1865-1938), «Rubonia» (1875-1939), «Concordia Rigensis», позднее русская «Borysthenia» (1876-1880), преобразованная в «Fraternitas Arctica» (1880), латышская «Selonia» (сейчас «Selonija», с 1880 г., в состав Конвента шаржи-рованых принята в 1897 г.), «Talavia» (сейчас «Talavija», с 1900 г.), польские «Arconia» (1879) и «Veletia» (1883), эстонская «Vironia» (1900). Складывается практика принимать в члены корпораций только некоторых студентов. Однако окончательное принятие латышских корпораций в общий рижский университетский корпорантский орган Конвент шаржированных (Chargierten Convent) произошло только в 1890-е гг. Первой стала «Selonija», которая обрела легализацию благодаря поддержке польских и русской корпораций. В целом в Риге к концу XIX в. возникает до 400 студенческих сообществ, среди которых корпорации оказываются наиболее консервативными.

Студенческая корпорация Рижского политехникума «Borysthenia» возникла еще в 1876 г., но просуществовала всего четыре года. Ее организовала группа студентов, среди которых было много русских, поэтому именно ее нередко считают первой русской балтийской корпорацией. Однако это не совсем точно: ее «русскость» нигде не зафиксирована. Первой русской корпорацией Прибалтики была дерптская «Ruthenia», тогда как в «Borysthenia» внутренним языком был немецкий, русский использовался только для неформального общения. Цветами корпорации стали белый, черный и оранжевый, девизом — «Mehr Licht, mehr Licht!» (нем. Больше света, больше света!). Поскольку те же цвета до того принадлежали дерптской корпорации «Ruthenia», цвета и девиз в 1877 г. поменяли на золотой, белый, синий и «Stark in der Tat, sanft in der Art» (нем. Крепки в действии, мягки в искусстве).

7 апреля 1880 г. «Вог^Ьета» была закрыта, но 21 октября того же года 26 ее бывших членов и других студентов создали новую корпорацию, которую назвали «^га1егш1а8 ЛгсИса» («Арктическое братство»). Она существует и в настоящее время, это старейшая студенческая русская корпорация не только в Балтии, но и во всем мире, сохранившаяся поныне. Корпорация получила «цвета» (точнее разрешение членам носить свои «цвета» открыто, что по сути и было ее официальным признанием), т.е. приобрела официальный статус, 6 ноября того же года, когда корпорация была принята в Конвент шаржированных. Известие об этом было получено 7 ноября 1880 г., с тех пор этот день отмечается как день основания корпорации. Девизом стало «Рцы слово твердо». Цвета корпорации — золотой, черный и красный, значение которых выражено в тексте песни:

Как золото, чиста будь наша совесть,

Эмблема твердости — наш черный цвет,

И красный цвет — любви и дружбы повесть,

О Арктика, цвети на много лет.

Золото здесь интерпретируется как символ благородства, чести и чистой совести, черный цвет — твердости воли, мощи духа и постоянства, красный — дружбы и братской любви. В корпорацию, согласно Комману, могли входить студенты, которым близка русская культура. И ныне членом «^га1егш1а8 ЛгсИса» может стать студент Латвии и Эстонии (в порядке исключения и других стран) любого этнического происхождения, получающий высшее академическое образование, знающий русский язык и связанный с русской культурой.

Герб и знамена корпорации «Рга1егш1а8 ЛгсИса». Рисунок из рукописного альбома корпорации. Публикуется с любезного разрешения Д. Трофимова

Лсыи №?г.

Первый Президиум корпорации «Fraternitas Arctica», фотография 1880—1881 гг. Викентий Брокмиллер, Иван Евецкий, Павел Керберг. Из рукописного альбома корпорации. Публикуется с любезного разрешения Д. Трофимова

Очевидно, что «Fraternitas Arctica» стала одновременно землячеством для русских студентов, приезжавших сюда, в сугубо немецкую среду, на обучение, и корпорацией, объединявшей местных студентов. У «Fraternitas Arctica» сформировались дружеские взаимоотношения с латышскими корпорациями, в то время боровшимися за признание своих прав наравне с аналогичными немецкими. Ее сформировали студенты, которые приехали учиться в Ригу из самых разных уголков России и которым оказался чужд немецкий дух, царивший в Риге в целом и, в частности, в Политехникуме [Upmanis 1991: 17]. По-видимому, созданная корпорация была своего рода «местом

отдохновения» для русских юношей, оказавшихся вдали от семей: они приезжали, учились и жили в студенческой среде, затем уезжали. О большинстве из них сохранилось мало сведений. Например, среди корпорантов был некий Иван Евецкий родом из Екатеринославской губернии, о котором известно только, что он дослужился до звания полковника Гродненского гусарского гвардейского полка.

Корпорация «^га1егш1а8 ЛгсИса» находилась в системе других подобных корпораций, она способствовала признанию латышских корпораций «8е1оша» и «Та^1а», выступая поручителем. Вследствие особенностей самой корпорантской системы «^га1егш1а8 ЛгсИса» была близка подобным немецким и латышским организациям. Латинская номенклатура, немецкий язык, общие традиции и нормы определяли облик организации. Известно, что к празднованию двухлетия создания корпорации предлагалось, чтобы хотя бы две песни были по-русски, а то в основном исполнялись песни по-немецки, об этом есть запись в протоколе. Русские тексты песен сочинил некий Капланов-ский, русский член корпорации из Кулдиги, о нем больше вообще ничего неизвестно [иршашз_01 PF_05.10.2008_Riga]. В качестве русской в «^га1егш1а8 Агсйса» функционировала песня на стихи Языкова (см. подробнее: [Песенник корпорации Fгatemitas Агсйса 2005]).

К корпорации «Fгateгnitas Агсйса» принадлежали известные люди: граф Мстислав Николаевич Толстой (вице-губернатор Санкт-Петербурга, 1913—1915), Сергей Иванович Гриневич (член IV Государственной Думы), Николай Максимович Озми-дов (инженер, профессор электротехники Рижского политехнического института), Михаил Михайлович Пришвин (писатель), Николай Петрович Богданов-Бельский (художник, действительный член Российской академии художеств). Всего в корпорации до Первой мировой войны насчитывалось 455 членов.

В 1912 г. корпорация заключила картель (особый договор о тесных взаимоотношениях) с русской петроградской корпорацией «Мео^иШеша». В 1915 г. Рижский политехнический институт был эвакуирован в Москву, туда же переместилась и корпорация. Ее деятельность продолжалась до конца первого семестра 1916 г., но не была активной, т.к. многие корпоранты были призваны на войну. В начале революции корпорация прекратила существование.

С конца XIX в. шли процессы либерализации, и под влиянием социал-демократии оказалась значительная часть общества будущей Латвии. Первая мировая война и революции по сути дела приостановили деятельность всех корпораций: многие учебные заведения были эвакуированы, а немецкие организа-

ции перестали действовать. Тем не менее память о корпорациях, как и дружеские связи их членов, не исчезли. В отдельном латышском батальоне О. Калпакса действовала Особая студенческая рота (позднее батальон), которая была первым регулярным боевым соединением зарождавшейся латвийской армии. Ее сформировали из студентов пяти корпораций: «Lettonia», «Selonija», «Lettgallia», «Talavija» и «Fraternitas Moscoviensis». Свое знамя они получили из рук филистра корпорации «Talavia» Зигфрида Анны Мейеровица — будущего известного латвийского политика, первого главы внешнеполитического ведомства Латвийской республики, в период революционных событий 1917—1919 гг. он боролся за государственный суверенитет Латвии.

Студенческие корпорации в межвоенной Латвии

В Латвийской республике уже в 1919 г. появилась Высшая школа Латвии (Latvijas augstskola), в 1922 г. преобразованная в Латвийский университет. Одной из самых серьезных социальных проблем стала реализация этнонациональной политики, по словам шведского историка Пера Болина, непростое, подчас даже конфликтное соединение двух «повесток дня» — национальной и академической. Этот университет возник как отчетливо латышский этнонациональный проект (с исключительным статусом латышского языка и предпочтением латышей в качестве сотрудников) в мультиэтническом государстве, осуществленный в короткий промежуток времени [Bolin 2012]. Уже с 1919 г. здесь начали возрождаться некоторые старые корпорации, появлялись и новые, прежде всего латышские [Dzirkalis 1963]. Корпоранты приняли решение возобновить ношение «цветов», прекращенное в годы Первой мировой войны.

В 1919—1920 гг. латышские корпорации сформировали объединяющий совет — Конвент президиумов (Prezidiju konvents, правоприемник старого Chargierten Convent). Этот орган был создан 27 сентября 1919 г. в результате объединения пяти латышских корпораций («Lettonia», «Selonia», «Lettgallia», «Talavia», «Fraternitas Lettica»). В 1920 г. он был юридически зарегистрирован, определил область деятельности, принял Общий комман корпораций высших школ Латвии [Latvijas korporaciju apvieniba 1965: 12—13]. Первым и вторым пунктами в нем значилось:

1. Воспитанники высших школ Латвии объединяются в отдельные корпорации, чтобы объединять государственно, национально настроенную учащуюся молодежь, укреплять между ними дружбу.

2. Цель корпораций — растить своих членов в государственно-национальном духе, подготавливать для государства и общества

сильных работников, развивать среди учащихся этические и эстетические качества и личное самоуважение, поддерживать во время обучения общественную жизнь [Latvijas korporaciju apvieniba 1965: 12—13].

Первоначально было решено принимать в Конвент президиумов только латышские корпорации, однако после дебатов это решение отменили: вскоре в Конвент вошли русская «Fraternitas Arctica», немецкие «Rubonia», «Curonia» и «Concordia Rigensis» и др. Официальным языком стал латышский, хотя в дебатах некоторое время допускались и другие языки (прежде всего немецкий и русский). Однако в 1932 г. немецкие корпорации вышли из Конвента президиумов, протестуя против решения латышских корпораций использовать на заседаниях только латышский язык.

В 1922 г. был принят Объединенный комман корпораций (Apvienotais korporaciju komans, A!K!K!). В 1925 г. создан мужской хор Конвента президиумов (воссоздан в 1999 г.), с 1935 до 1940 г. работал симфонический оркестр. С 1932 до 1940 г. Конвент президиумов издавал журнал «Universitas» (который публиковали в эмиграции с 1954 г. как орган Latvijas korporaciju apvieniba).

Желающих вступить в латышские корпорации было много, старые объединения не могли принять такое количество новых членов, это и стало причиной образования новых [Scerbinskis 2010: 12]. В. Щербинскис отмечает, что принципы землячества были положены в основу корпораций студентов из Елгавы — «Fraternitas Vesthardiana», Лиепаи — «Philyronia» и Латгале — «Lacuania» (академическое сообщество «Unitas Letgalica» было основано в 1925 г., а в 1927 г. оно преобразовалось в корпорацию и приняло название «Lacuania»). Со скаутским кружком была связана корпорация «Fraternitas Academica». Некоторые корпорации образовывались в результате преобразования бывших организаций другого типа [Scerbinskis 2007]. В межвоенной Латвии до 60 % студентов входили в корпорации, что составляло почти 4 тысячи человек [Dzirkalis 1963: 19].

В корпорации превращались иные сообщества. Объединение латышских студентов Риги еще в 1911 г. начало разделяться, в 1926 г. сформировались корпорация «Patria» и некорпо-ранское общество «Kavi». Была предпринята неудачная попытка преобразовать в корпорацию студенческое общество «Austrums», вышедшие из него члены образовали корпорацию «Fraternitas Livonica». В 1932 г. немецкие корпорации не подчинились требованию использовать на собраниях только латышский язык и добровольно вышли из Конвента президиумов, т.е. потеряли статус корпораций, хотя продолжали свою

деятельность в корпорантском духе до массового отъезда немцев из Латвии в 1939 г.

Трансформация русской корпорации «Fraternitas Arctica» после 1917 г. заключалась в четком разотождествлении себя с большевицкой страной: отовсюду было убрано слово «Россия». С образованием государства Латвии корпорация начала идентифицировать себя с ним, хотя, конечно, подчеркивалась и связь с русской культурой. Дискредитированным оказалось, например, слово «товарищ», его заменяли на «друг, приятель» (Дед, Шервинский, на работе, конечно, был «товарищ», но если вдруг кто-то из его близких знакомых так называл его в частной жизни, он возмущался: «Что это ты так меня называешь!» [Upmanis_01 PF_05.10.2008_Riga]).

К 1920—1921 гг., когда в независимой Латвии корпорация «Fraternitas Arctica» начала восстанавливаться, количество ее членов уменьшилось с 455 до 55 человек. Это произошло в результате того, что часть арктов погибла на полях сражений, а с многими другими была утеряна связь. 31 октября 1922 г. корпорация возобновила свою деятельность в Риге, где была принята в Конвент президиумов. Позднее она заключила картели с эстонской корпорацией «Vironia» и русскими корпорациями «Boeteia», «Fraternitas Aeterna» и «Fraternitas Slavia» (последняя — в Чехии).

ггъго ■. г аг гаде

TafnUPlI - pamJifltt^nn año. и СПРЬР

«Современный турнир», шутливая фотография 1927 г. Из рукописного альбома корпорации «Fraternitas Arctica». Публикуется с любезного разрешения Д. Трофимова

Заседание корпорантов. Фотография из рукописного альбома корпорации «Fraternitas Arctica», 1927 г.

Публикуется с любезного разрешения Д. Трофимова

Какую роль стали играть латышские и русские корпорации, возникавшие в Латвии после образования Латвийского государства? Сохранили ли они родство с землячествами? Возможно, ситуация в латышских и русских корпорациях межвоенной Латвии была различной, как различными были и культурные тенденции. Вопиющий разрыв русской интеллигенции, эмиграции и простого народа межвоенной Латвии отражен, в частности, в биографическом романе Ирины Сабуровой «Корабли Старого города» (1950 г.). Необходимо учитывать особенное геополитическое и культурно-историческое положение Балтии, немецкое и российское присутствие на самом разном уровне — чиновничества, дворянства, торговых слоев, ремесленников и крестьян [Рыжакова 2001: 82—107].

О богатстве и разнообразии русской культурной жизни Латвии 1920-1930-х гг. в своих мемуарах пишет современник Дмитрий Анохин. Он отмечает, что в значительной мере этому способствовали лояльное отношение правительства к меньшинствам и государственная финансовая поддержка культурной жизни национальных диаспор [Анохин 1998: 51].

Иван Александрович Ильин (1882—1954), философ, часто приезжавший в Латвию в 1930-е гг. и читавший здесь лекции, в письме Н.Н. Крамарж от 10 мая 1931 г. отмечает:

В первой половине марта я читал четыре лекции в Риге и два закрытых доклада. Атмосфера создалась очень горячая; там

русские люди чувствуют себя на своей исконной земле, не эмигрантами, а оседлыми. В Париже я имел в конце апреля три публичных выступления и одно закрытое; русские люди в Париже серые, резиновые, не интересующиеся, со скептической усмешечкой, не загораются, или только с большим трудом. Атмосфера разогрелась только к третьей лекции. А меня ничто так не утомляет, как холодный, резиновый упор безразличной аудитории. Эти мертвые токи чувствуешь уже через 10—15минут — бессилие своего огня, бесплодность своего порыва... Чувствуешь себя не факелом, а головешкой, чадящей в болоте и в мокрых водорослях. Это трудно, больно — и потом тревожно [Ильин 1999: 291—292].

Однако жизнь в Остзейском крае, а потом и балтийских республиках способствовала формированию особой культуры. По-видимому, наличие русских студенческих корпораций относится как раз к числу таких общих форм.

В межвоенной Риге большой популярностью пользовался Та-тьянинский бал (25 января, знаменовал конец первого семестра), в котором участвовали и все русские студенческие сообщества, в том числе и корпорации. Гостями Татьянинского бала были также многие латышские корпорации. Вот как его описывает Дмитрий Анохин:

Он обычно проводился в Офицерском клубе, который находился на углу ул. Валдемара и бульвара Калпака в Стрелковом саду (теперь это здание ликвидировано). Участвовало в празднике более 100 человек. Среди них были известные общественные деятели, академики, профессора, студенты, артисты, литераторы, молодежь. Кроме русских гостей присутствовали также представители других национальностей: латыши, немцы, поляки. Обычно выбирался почетный председатель бала. Часто им был академик Н. Богданов-Бельский. Праздник начинался торжественным исполнением студенческого гимна «Гаудеамус игитур». Затем произносились речи, спичи. Далее шла артистическая программа, в которой выступали известные певцы, актеры, хоры и оркестры. За столом пелись студенческие и народные песни, романсы. На балу царила непринужденная, дружественная атмосфера. Танцевали, веселились от души, как молодые, так и пожилые гости. На вечере выбиралась также и «царица» бала — самая красивая и обаятельная девушка. На одном из балов этой чести удостоилась моя двоюродная сестра Надя Наумова. «Татьянинский бал» устраивался каждый год в январе месяце в честь Святой Татьяны, покровительницы студентов, до самой советской оккупации Латвии [Анохин 1998: 46-47].

Традицию эту возобновили в 2007 г. (только в 2002 и 2012 гг. были проведены Татьянинские вечера), хотя первый Татья-нинский бал в независимой Латвии «Fraternitas Arctica»

и «Sororitas Tatiana» провели еще в 1998 г. Кроме того, общим межкорпорантским мероприятием в межвоенной Латвии был Валентинов бал, торжественное шествие 18 ноября, театральный фестиваль — конкурс фуксов, весенний карнавал, спортивные праздники. Многие из них возобновлены сегодня, как и восстановлены существовавшие при Конвентах президиумов (мужских и женских корпораций) хоры, которые участвуют во всей песенной и песенно-фестивальной деятельности Латвии.

В памяти членов корпорации «Fraternitas Arctica» сохранилось пышное празднование ее 50-летия 7 ноября 1930 г. в Доме Черноголовых (где участвовали представители всех корпораций). Вот что пишет об этом современный рижский краевед Илья Эберштейн:

В тот день, 7 ноября 1930 года, в историческом здании Черноголовых состоялся торжественный акт. В назначенный час в Дом Черноголовых, принадлежавший одному из богатейших и влиятельнейших тайных обществ Риги, потянулась красочная процессия. В открытых ландо, поблескивая обнаженными рапирами, с широкими трехцветными шарфами через плечо, сидели президиумы всех дружественных «Арктике» корпораций — рижских и приехавших из-за границы. Актовый зал Черноголовых был залит светом тяжелых хрустальных люстр. Среди гостей можно было видеть главу латвийской православной церкви, позже трагически погибшего архиепископа Иоанна, духовного покровителя «Арктики», ректора университета с проректорами и профессурой, полковника Лукина, представлявшего президента Латвии Ульманиса, а также членов правительства, представителей дипломатического корпуса, русской и латышской общественности. Исторический зал Черноголовых стал в этот день местом лебединой песни корпоративного студенчества и отходящей западноевропейской культуры, которая здесь была представлена во всем своем блеске. Со стен актового зала на это пышное собрание смотрели портреты всех русских царей, свидетельствовавшие о политическом такте латышей, сохранивших в своей независимой республике эти реликвии монархической России в знак уважения к ее великой культуре [Эберштейн 1980: 6].

В 1930 г. арктам (в лице трех членов корпорации — И. Лассма-на, Э. Эйсте (Эйхе) и М. Яковлева) представилась возможность купить за 35 тысяч латов собственное здание в Старой Риге, на улице Маза Смилшу, 8. Это был невысокий узкий двухэтажный дом XVIII в. В начале XIX в. он принадлежал барону Феликсу фон Ливену, а позже обветшал из-за урона, нанесенного ему строительством на соседнем участке [Соклаков 2010]. После Первой мировой войны владельцем здания стал Александр Бонг, который привел его в порядок и расширил, разместил

в пристройке продуктовую лавку. Дом был небольшим, и корпорантам предстояло приспособить его в соответствии с собственными планами. Проект перестройки в 1930—1931 гг. разработал член корпорации <^га1егш1а8 АгсИса» архитектор Владимир Шервинский. Предусматривалась капитальная перестройка фасадов здания в стиле барокко, в котором оно было построено в XVIII в. Два декоративных чепца дома обрамляли завитушки аканта, так же были оформлены окна. В большом подвале оборудовали просторное складское помещение, отвели место для котла центрального отопления и хранения угля, туалета и ванной. На первом этаже открыли лавку и приемную для филистров. На втором этаже находились просторный зал и столовая, на третьем — библиотека корпорации. Внутри земельного участка был небольшой дворик [Рижская корпорация 1930]. После Второй мировой войны в здании разместилась Рижская средняя хореографическая школа — преемница открытой в 1932 г. балетной школы Национальной оперы. Ныне здание принадлежит оффшорной компании.

Современный облик бывшего дома корпорации «Рга1егш1аз АгсИса» в Риге (ул. Маза Смилшу, 8). Фотография Светланы Рыжаковой, 2012 г.

О русских корпорациях «Русский ежегодник на 1940 г.» писал, что в немецкие формы они сумели слить свое русское содержание, используя столь недостающую русскому характеру внутреннюю дисциплину; сумели создать свои традиции и выработать формы участия в жизни рижской общественности [Русский ежегодник 1939: 58—59]. Попутно отметим, что русские студенты составляли очень незначительное число от общего количества студентов высших учебных заведений Латвии. Так, в Латвийском университете в 1920 г. их было всего 20 человек (т.е. 1,48 %), в 1930 г. — 171 человек (2,06 %), в 1935 г. — 241 (2,79 %), в 1937 г. — 188 (2,77 %) [Там же: 33-34]. В 1930-е гг. арктов насчитывалось около 120 человек.

В результате разногласий, по-видимому в основном личных, в конце 1920-х гг. произошел раскол, и в 1929 г. часть бывших арктов, русских рижских студентов, сформировали другое объединение — мужскую студенческую корпорацию «Ruthenia». Принятое название имело долгую историю. В Гёттингене в 1808-1809 гг. существовало землячество «Landsmanchaft Ruthenia Göttingen» (с цветами синий и черный). Затем в Берлине сложилась русская студенческая корпорация «Corps Ruthenia Berlin», существовавшая в 1814-1817 гг. (черный, оранжевый и белый). Потом в Гёттингене 1815-1816 гг. — «Corps Ruthenia Göttingen» (черный, оранжевый и белый). В 1829 г. при Императорском дерптском университете появилась корпорация «Ruthenia», просуществовавшая до 1868 г. (см. выше). В 1855-1858 гг. в Лейпциге существовала корпорация «Corps Ruthenia Leipzig» (синий, белый и красный). В 1837 г. при Санкт-Петербургском университете возникла недолго просуществовавшая корпорация «Ruthenia» (золотой, белый и черный). Еще до 1837 г. (т.е. до основания петербургской «Ruthenia») русские и немецкие студенты Санкт-Петербургского университета и Медицинской академии основали базировавшееся на корпорационных принципах академическое сообщество. Под влиянием и при непосредственном участии регулярно бывавшего в столице Николая Михайловича Языкова (по некоторым источникам он также был первым се-ниором петербургской «Ruthenia») студенты переняли бурсацкие традиции и песни. После вступления в организацию в 1837 г. бывшего дерптского студента П. Прейса, немца по национальности, организация разделилась на две студенческие корпорации: немецкую «Baltica» и русскую «Ruthenia». В 1848 г. они закрылись по внутренним причинам. В 1907— 1917 гг. в Санкт-Петербурге (Петрограде) сложилась «Neo-Ruthenia» (черный, белый и золотой). Наконец, в апреле 1929 г. 14 студентов, вышедших из корпорации «Fraternitas Arctica», основали в Риге третью «Ruthenia» с цветами черный, оранже-

вый, белый и девизами «Vera amicitia in calamitatibus digno-sticur» (Истинная дружба проверяется в беде) и «Рцы слово твердо».

Первым сениором рутенов стал Николай Антипов, затем сенио-рами были И. Мамантов, Д. Левицкий, В. Трофимов. В октябре 1930 г. архиепископом Иоанном, «высоким другом и покровителем молодой корпорации», было совершено освящение новой квартиры [Корпорация студентов 1938: 14]. По свидетельству Э. Упманиса, кроме личных причин разделения русских корпорантов в 1920-х гг. (и некоторого возрастного размежевания — рутены были в целом моложе арктов) была еще и идейная. В то время как «Fraternitas Arctica» подчеркивала свою локальность, региональность, латвийскость, «Ruthenia», как кажется, больший акцент делала на русской национальной идее, ее члены исповедовали монархические идеалы. В частности, это отразилось в корпорантских цветах, повторявших цвета одной из версий государственного флага Российской империи (теперь он также называется «Флагом русского народа»). Это совпадало с настроением отдельных эмигрантских политических кругов, которые тоже стремились подчеркнуть свою «российскость», национальную и монархическую идею [Keller 1971].

Между «Fraternitas Arctica» и «Ruthenia» возникли весьма напряженные отношения, долгие годы действовал режим бойкота. Отказ от общения — вообще весьма жестокое наказание в академическом сообществе и одно из наказаний в корпорации. Члены корпораций, находившихся в состоянии бойкота, могли общаться только на официальные (рабочие, учебные) темы, а также, например, на балу. Однако, по словам Э. Упманиса, были такие аркты и рутены, которые общались вопреки бойкоту, что было формой эпатажа по отношению к своим корпорациям. Только в 1971 г. в эмиграции между двумя корпорациями были восстановлены дружеские отношения.

Еще одним чрезвычайно интересным фактом именно балтийского корпорантского движения стало появление в межвоенный период (1920-1930-е гг.) женских сообществ — корпораций студенток. Первая подобная организация была создана в 1899 г. в Бонне и носила название «Club der Namenlosen». Следующей стала «Verein Studierender Frauen Deutschlands Hilaritas». Именно в их среде можно найти женщин, вошедших в историю движения феминисток. Старейшей из ныне существующих корпораций нужно признать «Verein Grazer Hoschshülerinnen», действующую в городе Граце в Австрии и основанную в 1912 г. Подобные организации существуют в Германии, Австрии, Швейцарии, Бельгии, Эстонии и даже

в Чили. Корпорациями себя называют только латвийские и эстонские общества, в Германии в большинстве случаев используется обозначение Damenverbindung (нем. женское объединение).

В сформированном в 1919 г. Латвийском университете было 30 % студенток. Первая корпорация студенток, «Daugaviete», появилась 6 ноября 1921 г. по инициативе 19 латышских девушек и была аналогом мужских организаций: исповедовала те же идеалы, основывалась на тех же принципах. Одни корпоранты их поддержали, были и те, кто критиковал и не верил в успешность затеи. В 1923 г. возникла вторая корпорация студенток, «Gundega», в 1924 г. — еще две: «Dzintra» и «Imeria». Появилась необходимость в Конвенте президиумов корпораций студенток, который был создан 2 декабря 1924 г.

Многие корпорации студенток в Латвии формировались посредством преобразования разных студенческих сообществ, наложения корпорационных принципов, унификации основ их работы. При Русском институте университетских знаний в Риге 19 марта 1931 г. была основана русская корпорация студенток «Sororitas Rossica», которая, впрочем, не была полностью признана Конвентом президиумов студенток как корпорация, что было связано со статусом самого института. В 1931—1932 гг. там состояло всего 23 доцента и 220 студенток. Основательницами «Sororitas Rossica» стали Хелене Берк-хольц, Александра Морозова, Сара Бжезинска, Ольга Красты-ня, Хелене Рар, Ренате Рудзите. Валерий Бжезинский, муж Сары, юрист, входил в корпорацию «Nevania» (которая существовала в Санкт-Петербурге в 1847—1917 гг.) и был ее фили-стром. Он стал советником корпорации «Sororitas Rossica», помогал составлять устав. Организация приняла цвета светло-голубой, белый и темно-голубой — по его совету, но в обратной последовательности. Действительные члены на официальных собраниях носили ленту шириной 1,5 см через правое плечо. Отличительным головным убором стал черный бархатный берет с лентой на левой стороне, шириной 3 см и длиной 7. Фуксы на берете носили циркель1, прикрепленный с левой стороны, в котором были объединены буквы V-C-F-S-R! — «Vivat, crescat, floreat Sororitas Rossica!». Девиз корпорации «Одна за всех, все за одну!» (вслед швейцарскому девизу «Unus pro multis!») характеризовал общий настрой участниц, желание объединиться в одну крепкую семью. Сохранилось немного сведений об этой корпорации, вот что пишет в небольшой заметке Ренате Рудзине:

1 Циркель (нем. Zirkel) — знак отличия корпорации, вензель, состоящий из сплетения первых букв слов vivat, crescat,floreat и названия корпорации.

Для нужд корпорации Валерий и Сара Бжезинские предоставили свою квартиру в Риге. Там каждую неделю проходили конвенты. Во время выходных корпорация обычно снимала дом в Майори, в Юрмале, где проходила активная общественная жизнь с участием русских корпораций. Первым сениором стала Хелене Берк-холц, хорошая руководительница, обладавшая дипломатическими и организаторскими качествами, с чувством юмора, хороший оратор и женщина с жизненным опытом. На следующий год выбрали Хелену Рар, которая была на посту один год. Потом сениором стала опять Хелене Беркхолц, которая и оставалась до конца существования корпорации. Жуткой ночью 13—14 июня 1941 г. большевики выслали ее в Сибирь. Для помощи своим членам корпорация организовала кассу взаимопомощи. Организовывались и литературные, и научные семинары. В 1937г. корпорацию почтили своим присутствием писатели И. Бунин, И. Шмелев, И. Ильин. В годы после основания «Sororitas Rossica» были приняты следующие: Ирене Бота, Ольга Харлова, Ольга Сабоцинская, Нина Попова, Евгения Рейс, Анна Гудан, Наталия Ардинович, София Кузьминская, Ольга Семенова и Людмила Колье. Когда в 1940 г. Советский Союз оккупировал Латвию, Русский институт был закрыт, и «Sororitas Rossica» свою деятельность автоматически прекратила [Rudzlte 1988: 19].

Корпорация «Sororitas Tatiana» была организована 17 января 1932 г. русскими студентками при Латвийском университете в Риге. Сначала в объединение вошли 19 студенток-основательниц, представительниц двух женских корпораций — «Tatiana» и «Sororitas Slavia», в результате объединения этих названий и возникло имя корпорации. Название корпорации связано с именем мученицы Татьяны. Кроме того, имя Татьяна носила мать графа Ивана Шувалова, первого куратора Московского университета. В день ее именин, 25 января 1755 г., императрица Елизавета Петровна подписала высочайший указ «Об учреждении Московского университета». С тех пор российские студенты почитают святую Татьяну как свою покровительницу.

Гимном корпорации «Sororitas Tatiana» было сочинение Хильды Цимбуль 1932 г.:

В сей новый путь Мой робкий шаг Благословил трехцветный флаг. Зеленый цвет — зеленый шум России дальней... грустных дум... Над ночью черной злой судьбы, Как серебристый луч звезды, Горит надежды светлый лик!

Стократ блажен священный миг, Когда в сей путь Мой робкий шаг Благословил трехцветный флаг.

Основательницей и первым сениором корпорации «Sororitas Tatiana» стала Вера Кухаренко. Она обладала большим авторитетом среди студенток и выпускниц, по признанию Светланы Францман, «ее слово было законом». Цветами были избраны светло-зеленый, синий и алый (значение, соответственно: истина, добро, красота), девиз — «Pro veritate, cultura et unitate!» («За истину, культуру и единение!»); см.: [Подберезина 2002]. «Сестричество Татьян» благословил сам архиепископ Св. Иоанн Поммер (почетный филистр этой корпорации), подарив им икону Богородицы (которая в 1940 г. была отдана в Покровский монастырь г. Риги).

Корпорантки «Sororitas Tatiana», начало 1930-х гг. Фотография из личного архива С. Францман

О происхождении гимна «Sororitas Tatiana» существует две точки зрения: согласно одной, он — результат коллективного творчества и сложился уже в 1933 г., согласно другой, его автором была Ксения Карпова, и написан он был в 1935 г. Гимн начинается словами «сильные духом»:

Сильные духом, чистые сердцем, Верны заветам родной стороны, Мыслью и словом, словом и делом, Узами дружбы спаяны мы.

Ярким трехцветным символом светлым, Знаменем нашим свой путь озарим!

Наше стремленье — за единенье,

Правду, культуру на нем начертим.

Прочь все невзгоды, тяжкие годы,

Серые будни лишь слабых удел!

Жизнью пусть правит, к счастью направит

Тот, кто уверен, молод и смел!

Корпорация объединяла студенток высших учебных заведений Латвии, которые воспитывались в традициях русской культуры. Целью корпорации было провозглашено объединение студенток высших учебных заведений Латвии для воспитания в них чувства долга и чести, установления между ними дружбы и взаимного уважения, оказания друг другу помощи, как в учении, так и в жизни, совершенствования их духовного роста, личного совершенствования, развития общественной активности ^гапс-тапе_02 PF_20.06.2006_Riga].

В 1932 г. «8огоп1а Тайапа» должна была выбрать другую корпорацию — куратора и гаранта своего коммана: ею стала «1тепа». 23 февраля 1932 г. «8огогйа8 Тайапа» официально гарантировали свой комман у «1тепа» (которая стала им своего рода «крестной»). Их «сестрой» стала корпорация «8е^а» (куратором которой также была «1трепа»). Но в Конвент президиумов женских корпораций «8огогйа8 Тайапа» была принята только в мае 1938 г., став, таким образом, полноценным членом всего женского латвийского корпорационного сообщества. До того корпорация находилась в промежуточном положении, когда ее члены могли носить свои цвета и циркели только на внутренних мероприятиях, а декели — и на внешних, но цвета лент на две трети должна была скрывать черная бархатная лента.

Почетными филистрами корпорации стали архиепископ Латвийской православной церкви Иоанн Поммер, профессор минералогии Латвийского университета Борис Попов, профессор юриспруденции Латвийского университета Александр Круг-левский, врач Софья Межина и профессор астрономии Юрис Францман. Была сформулирована необходимость преемственности: новую корпорацию должна «вводить» какая-то из старых, уже существующих — становиться ее «крестной», гарантировать ее комман, помогать составлять статуты, вырабатывать традиции. В Конвент президиумов корпораций студенток из нелатышских организаций вошла только «8огогйа8 Тайапа». В 1927 г. Конвент создал свой хор (дирижер Теодорс Кал-ныньш), корпорантки участвовали в издании газеты «иш-veгsitas», занимались благотворительностью — сбором средств для больных и малоимущих. С 1919 по 1940 г. из числа всех студенток — выпускниц Латвийского университета (2183 девушки) — 1370 (т.е. 62,8 %) были членами корпораций.

В межвоенной Латвии встал вопрос о переменах в жизни корпораций. Уже в конце 1920-х гг. обсуждались перемены, которые следовало бы осуществить в корпорациях. В Объединении обществ филистров (F!B!S! — Filistru biedribu savieniba) в 1928 г. доцент Я. Виторс поставил вопрос: что нужно менять в жизни корпораций? В 1929—1930 гг. Конвентом президиумов были утверждены некоторые тезисы: нужно отказаться от всего мешающего университетским занятиям, ограничить дуэли, отслеживать и наказывать за обиды, которые корпоранты могут причинять друг другу и другим студентам, ограничить клубное время и употребление алкоголя. В некоторых корпорациях действительно произошли подобные изменения [Filistru Biedribu Savieniba 1938: 18-19]. В конце 1920-х — начале 1930-х гг., во время кризиса, особенно остро встал вопрос необходимости экономии, снижения расходов. В целом звучал призыв к простоте, снятию внешнего блеска, ограничению ночной жизни, отмене ночных дежурств в конвентских квартирах [Ibid: 20-23].

Как было сказано, отношение Карлиса Ульманиса к студенческим корпорациям было довольно прохладным. Он полагал, что это чуждая латышам форма самоорганизации и элитарность, закрытость корпораций как таковых создают «непрозрачные» зоны в обществе, препятствуют формированию латышской нации. Тем не менее корпорации не были запрещены после парламентского переворота в Латвии 15 мая 1934 г., и когда в январе 1935 г. военное положение было снято, возобновили работу. Это произошло во многом при поддержке военного министра Яниса Балодиса, почетного фили-стра корпорации «Ventonia». 18 мая 1934 г. собрание Общества филистров обратилось к К. Ульманису с приветственным письмом, в котором выражало понимание необходимости прекратить работу парламента, т.к. эгоистические устремления партий и неприспособленная для жизни конституция привели государство в трудное положение. Законодательный орган потерял свою способность выполнять непосредственную задачу и только мешает управлению государством, дезорганизует его аппарат, вмешивается в работу судебной власти. Широко распространилась коррупция, государственные учреждения наполнены несоответствующими работниками. Филистры поздравили президента с верными шагами [Filistru Biedribu Savieniba 1938: 25]. В ответ они получили благодарственное письмо генерала Я. Балодиса, военного министра, руководившего Обществом военного ордена Лачплесиса. Корпорации продолжали существовать, хотя их внешняя деятельность стала не столь активной, яркой и демонстративной, как раньше [Scerbinskis 2010].

Взаимоотношения между корпорациями и другими студенческими организациями продолжали складываться непросто, хотя до открытой вражды дело, как правило, не доходило. Как показывает межвоенная история Латвийского университета и других высших учебных заведений Латвии, отношения между студентами, принадлежавшими к разным объединениям, бывали весьма неоднозначными [Latvijas korporaciju apvieniba 1965: 6]. При этом сходные цели и задачи, а отчасти и внешнюю символику могли иметь разные группы, не образующие единства и даже враждующие. В 1919 г. недолгое время в Латвии существовало Студенческое бюро с левой политической направленностью, оппозиционной принципам корпораций.

Общественная критика корпораций была направлена против их избирательного принципа (представлений их членов о своей избранности, элитарности), «внешнего блеска», «выпендрежа», что выражалось в неприятии «цветов». Еще одной претензией, звучавшей в основном со стороны латышских кругов, была «чуждость» латышской культуре. Сторонники корпораций отвечали, что в первом случае речь идет не об абстрактной «избранности», а о строгом отборе, воспитании, дисциплине и в целом большой работе, которую человек проделывает в корпорации, прежде чем получит «цвета». В отношение «чуждости» корпораций они напоминали, что когда-то латышам были «чужды» и христианство, и многие черты современной цивилизации, которые со временем были усвоены, приобрели ряд местных черт [Latvijas korporaciju apvieniba 1965: 8—10]. Время показало, что именно корпорации оказались одной из самых устойчивых форм студенческого объединения в Латвии. Те кружки, группы, общества, которые выступали против корпораций или стремились создать свою, альтернативную традицию, существовали очень недолго или во многом заимствовали основные принципы и черты корпораций: отличительные знаки в виде особого головного убора (фуражки, берета, декеля), «цвета» (два, три или даже четыре), использовавшиеся для лент и иных знаков, три статуса членов (кандидаты, полноправные и пассивные), формы самоуправления и сферы деятельности.

На собраниях корпорантов в конце 1920-х — начале 1930-х гг. поднимался вопрос о масонстве и благотворительных клубах «Rotary», об их возможных точках соприкосновения и расхождения с корпорациями. Это обсуждалось в докладах Я. Пракиса и Я. Страутса в 1932 г., в дискуссиях, выступлениях сторонников и противников этих организаций. О запрете корпорантам участвовать в деятельности любой масонской организации уже говорилось выше. Шла речь и о национал-социалистическом движении, значении национальной идеи в Германии и других странах Европы, вопросах экономики, хозяйства, проблемах семьи.

В 1920-1930-е гг. при латвийских учебных заведениях появилось много других студенческих сообществ (konkordijas, vienotnes — лтш. 'согласия', 'объединения'), цели и функции которых отчасти совпадали с корпорантскими, но которые расходились с ними на идейной почве [Scerbinskis 2010: 15]. Существовали также сообщества этнических меньшинств, католические, политизированные (в частности, марксистские). Некоторые еврейские организации были по сути корпорациями («Vetulia», «Hasmonea», «Jardenia»), хотя и не признавались таковыми Конвентом президиумов корпораций Латвийского университета — собранием представителей корпораций (Конвент президиумов является зонтичной организацией, объединяющей студенческие корпорации Латвии). В 1930 г. в Конвенте президиумов Латвийского университета состояли шестнадцать латышских, шесть немецких и одна русская корпорация.

В 1935 г. противостояние корпорациям стало особенно ощутимо: многие академические организации, не принадлежавшие к числу корпораций, объединились во главе с обществом «Austrums» и создали единый орган — Сообщество объединений (Vienibu savieniba). Они были негативно настроены по отношению к корпорациям, которые казались им слишком «не-мецкообразными», и противопоставляли последним себя как латышские этнонациональные группы. В. Щербинскис отмечает, что некорпорантские объединения, в частности, ограничивали употребление алкоголя и сторонились всевозможных немецких обычаев [Scerbinskis 2010: 16]. Нейтральную позицию заняла корпорация «Fraternitas Rusticana» (у нее сложились более тесные связи с некорпорантскими сообществами, ее почетным филистром был сам президент Карлис Ульманис). В целом активность латвийского студенчества была довольно велика: В. Щербинскис указывает, что в 1938 г. в разного рода корпорациях и сообществах состояло около 54 % студентов Латвийского университета [Scerbinskis 2010: 16]. Опыт формирования корпораций и подобных им сообществ был и в других учебных заведениях Латвии того времени — Рижском коммерческом институте, Латвийской художественной академии, Латвийской консерватории, Латвийском народном университете.

Студенческие корпорации Латвии после Второй мировой войны

Отношение к корпорациям со стороны немецких оккупационных властей и советской власти было отрицательным. В 1940 г. они (как, кстати, и левые организации «Zemgalia», «Klints») были закрыты и запрещены, их имущество национализировано, многие члены репрессированы или эмигрировали на Запад.

Либеральный союз «Allgemeiner Deutscher Burschenbund» («Всеобщий союз немецких буршей») был запрещен Гитлером и возобновил свою деятельность только после войны (существует он и сейчас, объединяя свыше 130 корпораций). Корпорации в гитлеровской Германии также были запрещены (хотя и не преследовались, латвийские корпоранты имели возможность собираться один раз в год и отмечать день образования своей корпорации), крайне отрицательно к ним отнеслась и советская власть. Русские (как в большинстве своем и латышские) корпоранты Латвии стояли на отчетливо антибольшевистских позициях.

Многие корпоранты — немцы, латыши, русские — покинули Латвию вместе с переселенческими эшелонами в Германию в 1939 г., были репрессированы или депортированы советской властью в 1940-е гг. В советское время тема студенческих корпораций находилась под полным запретом для исследования, за исключением нескольких кратких упоминаний о них ничего не написано.

Зато на Западе среди латвийской эмиграции (как латышской, так и русской) корпорации продолжили свою деятельность. За пределами Латвии оказалось около пяти тысяч корпорантов. Они сохраняли корпорантские традиции, принимали в свои ряды новых членов, печатали небольшим тиражом газеты и журналы. Возник феномен дисперсной корпорации: появились латышские организации, сформировавшиеся среди латышской эмиграции. Орган, занимавшийся эмигрантами, — United Nations Relief and Rehabilitation Organization (UNRRA) — организовывал лагеря беженцев в Германии. Члены корпораций начали объединяться в небольшие группы, из них несколько были официально зарегистрированы при университетах в Пиннеберге и Эслингене (Германия).

При Балтийском университете в Германии в Пиннеберге (основан в 1946 г. около Гамбурга) в 1947 г. возникли три новые мужские корпорации («Fraternitas Imantica», «Gersicania», «Fraternitas Cursica») и две женские — «Spldola»1 (гарантировала свой комман при «Dzintra») и «Zinta» (при «Daugaviete»). Новые корпорации были созданы, поскольку старые не хотели принимать новых членов, а стремление студентов к организации было велико. Формировались латышские корпорации и в Мюнхене («Fraternitas Vanenica», «Staburadze»), Тюбингене, Гейдельберге. Интересно, что, как упоминает В. Щербинскис,

Первая латышская корпорация студенток в изгнании, потом ее «ветви» появились в Канаде, Австралии и т.д. В символике корпорации «Бр1ёо1а» обыгрывалась мистическая тема: Спидола — ведьма, владеющая особенной энергией, увековеченная в произведении Райниса «Огонь и ночь», фиолетовый цвет символизирует «знание», «огненную энергию», «красоту», «самопознание».

между некоторыми из них возникала конкуренция в стремлении привлечь в свои ряды латышских студентов, притом что параллельно шел процесс размывания диаспоры и к 1980-м гг. многие из возродившихся или созданных на Западе латвийских сообществ фактически перестали существовать [Scerbinskis 2010: 20].

В 1948—1949 гг. в Эслингене формируется Объединение латвийских корпораций (Latvijas Korporaciju Apvieniba), в которое вошли 25 корпораций (в их числе не было немецких, которые вышли из Конвента президиумов до 1940 г.). Объединение вырабатывало статуты, комманы и решения, соответствующие, по мнению участников, ситуации пребывания вне родины. Целью Объединения стало руководство всеми корпорациями в условиях эмиграции при максимальном сохранении традиций довоенного Конвента президиумов. В первом же послании буршам говорилось:

Наследие наших предков, полученное с глубокой древности, — земля наших отцов — отнято чужой властью. У нас, академического сообщества, — филистров и учащейся молодежи — есть долг бороться за возвращение свободы нашего государства. Отнятая свобода и голос соотечественников взывают и к народу на отчизне — без устали трудиться и выполнять обещанное: бороться за освобождение родной земли [Latvijas korporaciju apvieniba 1965: 18].

В последующие годы была проведена большая организаторская работа по созданию детально проработанной структуры, регулирующей внутреннюю и внешнюю деятельность отдельных корпораций, их взаимоотношения [Latvijas korporaciju apvieniba 1965: 17—24]. Начали издаваться журналы «Universitas» (информационный, исторический бюллетень с широким кругом обсуждаемых тем), «Baltijas tautas grib dzlvot» (пропагандистское издание, направленное в основном на западных политиков и дипломатов), «Dziesmas bursu saimei» (переизданные и впервые изданные песенники, основанные на традиционном репертуаре корпораций).

В 1949 г. Балтийский университет перестал существовать, поскольку в послевоенные годы начался массовый отъезд латышей в другие страны. Однако деятельность корпораций продолжалась (особенно активно в Нью-Йорке), они ставили своей целью способствовать обретению Латвией независимости, поддерживать национальный дух, язык, культуру, традиции. Начали вырабатываться эмигрантские статуты, появилось совершенно новое явление — общины корпораций (korporaciju kopas): объединения людей, живущих в одном городе или на одной территории и принадлежащих к разным корпорациям (см. о прошлом балтийских корпораций: [Baltisches Burschentum 1968]).

Появлялись и другие — некорпорантские, но весьма близкие к ним по структуре и облику студенческие организации балтийских народов. В 1945—1946 гг. в США сформировалось Латышское католическое студенческое общество «Дзинтарс», которое провозгласило девиз «Сердечность, любовь и содружество» и духовную цель — «возрождение Латвии во Христе», осуществляемую посредством службы Богу и отчизне и при соблюдении духа единства. Структура организации во многом похожа на корпорантскую, здесь тоже есть филистры, используются аббревиатуры с восклицательными знаками. В бюллетене, изданном в 1987 г., к сорокалетнему юбилею, отмечается, что многие члены общества стремятся найти связи с родственниками и друзьями на родине, при этом признается, что фактические результаты деятельности невелики ^аМеш Ка11о1и 81иёеп11и apvieшba '^г^аге" 1987].

В 1975 г. Объединением латвийских корпораций была принята декларация, в которой провозглашалось, что цель организаций — воспитание своих членов в государственно-национальном духе, подготовка для государства и общества активных трудящихся, содействие развитию чувства этического и эстетического, личной чести посредством включенности в общественную жизнь во время студенчества [Вигш шегк! ип ёагЬТЬа 1975: 15]. Утверждалось, что латвийские корпорации вместе с другими национально настроенными кругами общества активно борются за свободу латышского народа и независимость государства Латвия. Отдельные группы (кора5) предлагали изменить некоторые методы и подходы в деятельности объединения, но в целом основные идеи и принципы были определены.

Общим местом стало такое утверждение, имевшее отчетливо антисоветскую направленность: латыши столетиями существовали в подчиненном состоянии, латышский народ сохранился вопреки этому, но сейчас «даже существование латышского народа находится под угрозой». Оно сопровождалось предсказанием, что в 1980-е гг. латыши станут меньшинством на своей родине.

Корпорации занимались национальной работой: они руководствовались императивом единства как критерием всех ценностей во внешнем и внутреннем выражении, считали, что надо укреплять латышскую семью, поднимать латышский дух, способствовать тому, чтобы молодежь говорила только по-латышски, гордилась своей принадлежностью к латышскому народу. Конечной целью и главной мечтой была свобода Латвии. Корпоранты отмечали трудности на этом пути: проблему видели в том, что молодое поколение перестает быть «латышским», «культурно размывается», говорит на других языках,

не интересуется латышскими темами. Филистр Вилис Витолс отмечает, что в корпорациях недостаточно новых членов, неясны их цели, такие формулировки, как «сохранение традиций буршей», «академическое и общественное воспитание молодого поколения», «у тебя будут друзья во всех уголках мира», не привлекают достаточного количества участников. Он признает, что у корпораций «нет больших проектов. Что мы обещаем тем, кого призываем вступать?», что мечта об «освобождении Латвии из СССР» остается только мечтой, «все это понимают, но нигде это не записано» [Вигш тегИ ип ёагЪТЬа 1975: 54].

Вилис Витолс разрабатывает любопытную историографию корпорантского движения в Латвии и выделяет четыре сменявшие друг друга этапа. Первый из них он относит к первой половине — середине XIX в., когда принадлежность к корпорации как к элитарному клубу была прежде всего формой социализации и способом повышения социального статуса, связывалась с этикетом общения, умением вести себя в обществе. Второй этап наступил тогда, когда латыши начали борьбу за независимость: принадлежность к корпорации теперь стала формой самопожертвования, корпоранты уподобились средневековым рыцарям. Этот этап закончился с установлением Латвийской республики, когда корпорации опять стали своего рода элитарными клубами, а членство в них несло реальные преимущества, помощь в ходе учения, знакомства, поддержку по окончанию учебы. Наконец, в настоящее время, пишет Витолс, корпорации опять стали подобны духовным и рыцарским орденам: они не обещают, но требуют, хотя и не для себя, правда, многие этого не понимают; нам нужно сказать молодежи: корпорация тебе ничего не даст, потому что у нее ничего нет. Она от вас будет только требовать — труд, самопожертвование и отказ от многого, но это во имя того народа, из которого мы все произошли и которому теперь русские грозят уничтожением [Вигш тегй ип ёагЪТЬа 1975: 68].

В эмиграции произошло примирение некогда противостоявших друг другу корпораций — русских, немецких, латышских рижских. Символом объединения балтийских корпораций стали так называемые Коммерши народов Балтии: Некогда в истории существовали определенные противостояния между немецкими и латышскими (или эстонскими) корпорациями. Чтобы преодолеть это разделение, с 1963 г. по предложению немецких филистров организуются так называемые Коммерши народов (ТаШая Котегы) в Гейдельберге, в которых участвовали и немецкие корпорации, и латышские, и эстонские эмигрантские [ВаЩ]а8 tautu котег& 1997: 10].

Тем не менее, несмотря на сглаживание многих старых противоречий и примирение нескольких старых противников, различное отношение к корпорациям существовало и среди балтийской эмиграции на Западе. В издании Объединения корпораций Латвии в США об этом сказано следующее:

Одни, у кого всегда готово обвинение тому, что они не знают и не понимают, говорят просто: «Ну что такое студенческие корпорации! Они пережили свое время, это такая форма студенческих организаций, которая наполнена средневековыми обычаями и была создана, развивалась в чуждых обстоятельствах. Они только культивируют безосновательную закрытость и высокомерие. Позитивной задачи у них нет никакой». Другие, тоже, может быть, не слишком много знающие о сущности корпораций, но все же судящие объективнее, без предрассудков, чисто интуитивно признают ценность корпораций, любят их романтизм, доверяют ее членам и гордятся, когда видят своих сыновей или близких в числе корпорантов. Но только те, кто рос в какой-либо корпорации, знают их истинную сущность, их силу и задачу. Они остаются неразрывно связанными с корпорациями в течение всей своей жизни. Корпорации дали им настоящую дружбу, общество, внутри которого в полной мере можно довериться друг другу, где царят одинаковые обычаи и священные добродетели, где более всего порицаются хитрость и ложь, где идеализм юношества, склонность к добру и красоте всегда были тесно связаны с личной честью и истинной любовью к своему народу <...>хотя некоторые организации и общества занимаются обвинением корпораций, последние спокойно существуют, а многие первые распались [Latvijas korporaciju apvieniba 1965: 5].

Тема студенческих корпораций в СССР относилась к числу запрещенных. Однако некоторые оставшиеся в Латвии члены «Fraternitas Arctica» нелегально продолжали встречаться и даже издали песенник корпорации. Единственный новый член корпорации за все время подпольного существования, Эйженс Упманис, был принят в ряды арктов 7 ноября 1980 г. на неофициальном коммерше, посвященном 100-летию «Fraternitas Arctica». Эта корпорация оказалась самой старой непрерывно существующей русской организацией такого рода. Несмотря на запрет в 1940 г., память о ней сохранялась и в советский период. За все время существования корпорации «Fraternitas Arctica» ее членами стали около 800 человек. Членов «Ruthenia» было не более 200 человек. Последняя свою деятельность в Латвии не возобновила, однако в 2005 г. была издана книга об этой корпорации [«Ruthenia» в Риге и на чужбине 2005].

Эйженс Упманис, филистр корпорации «Fraternitas Arctica». Фотография Светланы Рыжаковой, 2011 г.

Студенческие корпорации в независимой Латвии: восстановление деятельности

Серьезные политические, социальные, экономические перемены в СССР и в образовавшихся после его распада независимых государствах во второй половине 1980-х — начале 1990-х гг. повлекли за собой бум интереса к истории. В те годы это ознаменовалось появлением множества тем, в недавнем прошлом неизвестных советскому читателю и даже запрещенных. На волне интереса к истории, с одной стороны, и обретения Латвией независимости, формирования ее государственности — с другой, происходит возвращение многих старых культурных и общественных институтов. Возрождение корпораций в Лат-

вии официально началось с 1990 г., хотя неформальное общение бывших корпорантов сохранялось и ранее, как об этом свидетельствует история <^га1егш1а8 Агсйса» (куда был принят Э. Упманис). Свою деятельность возобновили практически все довоенные корпорации Латвии (за исключением только двух — «8а^аИа» и «КиШеша», тогда как существовавшие в прошлом некорпорантские студенческие академические организации возродились далеко не все). Начиная с 1988—1989 гг. постепенно началось восстановление деятельности большинства довоенных латвийских корпораций. Знаменательным событием стало открытие памятника полковнику О. Калпаксу в Курземе, на которое собрались русские и латышские корпоранты [иршаш8_01 PF_05.10.2008_Riga].

В 1994 г. в Тарту был в первый раз организован Коммерш народов, в 1995 г. он прошел в Риге (при участии около 500 членов из разных стран), в 1996 г. — в Германии. В Литве сложились студенческие организации, довольно похожие на корпорации, однако они имеют иную историю и структуру, в частности «Кео^йЬиаша» — смешанная, как и ряд других латвийских организаций, в ней состоят юноши и девушки. Латвийское студенческое общество «§а1копе» объединяет людей, имеющих специальность в области лесного хозяйства, оно образовано еще в 1923 г. и по ряду признаков сходно с корпорациями: в обществе состоят студенты и те, кто закончил обучение, есть отличительные цвета (зеленый и серебряный), нагрудный знак, девиз «Взявшись за руки — к труду!».

Ныне корпорации принимают участие в государственных праздниках Латвии, особенно 11 и 18 ноября (День Лачплесиса и День независимости). Все студенческие корпорации определяют себя как неполитические организации, однако политический контекст сопровождает деятельность любой общественной организации, тем более такой, где идеология является одной из основ. Если ее члены — люди социально активные, с гражданской позицией, неизбежны случаи, когда они не могут не высказаться. Все латвийские корпорации — немецкие, русские, латышские — были и являются националистическими организациями, этнонациональными или культурно-национальными, русские и латышские также в большей или меньшей степени были антисоветскими, а ныне выступают против глобализма и американизации. Одним из случаев участия корпораций в политической жизни Латвии стал референдум о придании русскому языку в Латвии официального статуса второго государственного языка (январь-февраль 2012 г.). Вот что об этом рассказал Дмитрий Трофимов:

История эта разворачивалась в то время, когда мы, аркты, пре-зидировали [председательствовали. — С.Р.] в Конвенте президиумов (P!K!) — объединении всех студенческих корпораций Латвии. Корпорация «Ventonia» внесла предложение выступить с призывом к народу голосовать против введения второго государственного языка, и это предложение было поддержано всеми корпорациями, в том числе и нашей. Хотя были дискуссии: все же это политическая акция, а мы все декларируем свою отстраненность от политики. Тем не менее этот вопрос был сочтен столь важным, что P!K! принял это предложение. Был написан призыв к гражданам голосовать 18 февраля 2012 г. против введения второго государственного языка, который подписали Конвент президиумов, Конвент президиумов корпораций студенток, Латвийское объединение студентов, объединяющее студенческие самоуправления всех вузов Латвии, Совет ректоров латвийских вузов, опосредованно — и Академия наук. Была организована пресс-конференция, и наш призыв получил широкое освещение в масс-медиа. Хочу подчеркнуть, что это не был призыв к ненависти или унижению русских, напротив, это был призыв к единству народа Латвии независимо от национальности. Мое личное мнение относительно введения русского языка как второго государственного таково: считаю, что это не будет способствовать интеграции, объединению всего нашего общества. Нельзя объединяться вокруг двух вещей, это как раз и будет источник разрыва. Объединяться нужно вокруг чего-то одного — и единый язык является подходящей основой для объединения общества! Русский язык и так достаточно хорошо себя чувствует в повседневной реальности, в Латвии на нем можно свободно общаться повсюду, в том числе и в госорганах. Тем не менее большинство русских, не без влияния пропаганды, а также неправильного, на мой взгляд, понимания сути референдума и целей его организаторов, проголосовали за придание русскому статуса государственного. Интервью со мной печатались во многих газетах, позиция студенческих корпораций звучала в масс-медиа, и я стал — в глазах некоторых русских — «предателем» их интересов и «русофобом». Особенно острой и показательной стала дискуссия с Владимиром Ильичом Линдерманом (доступная в Интернете). После референдума, на котором 75 % проголосовало против введения второго государственного языка, в прямом эфире меня спросили: «Чувствуете ли Вы себя победителем?» Мой ответ был таковым: «Нет, не чувствую, потому что по результатам этого референдума проиграли все!» Я считаю, что вся затея с референдумом была своего рода провокацией, организаторы которой знали о том, что все это проигрышно, но последовательно разжигали ненависть, преследуя цели политической рекламы и создания определенного имиджа среди части русских Латвии. Я уверен, что после референдума ситуация ухудшилась, как среди русских, так и среди латышей

укрепился начавший таять образ врага [ТгоИто^02 PF_ 23.10.2012_Riga].

В то время как сложные экономические обстоятельства сильно меняют реальную жизнь жителей Латвии, заставляя многих искать работу (а часто и более или менее постоянное место жительства) за пределами своей страны, тема своей истории, своей идентичности остается, пожалуй, самой важной в культуре образованных, читающих латвийцев. В беседе с Владимиром Войцеховским (1961 г.р., учился в институте в 1979—1984 гг.) звучит тема семейной преемственности, сохраненных — иногда вопреки внешним неблагоприятным обстоятельствам — традиций.

Идея корпорационного движения никогда не умирала в Латвии. Некоторые вузы, правда, возникли относительно недавно, и они не имели традиций. Но другие вузы несли в себе неуловимые признаки старых традиций. Я учился в Рижском медицинском институте, образованном на основе Медицинского факультета Латвийского университета. Там сохранялась очень характерная для медиков вообще коллективность, уважение старшего поколения, уважение к ученым степеням. Не знаю, как в других вузах было, но я думаю, эти признаки — существенная черта корпоративности, корпоративных традиций. И даже внешняя атрибутика корпораций отчасти сохранялась в советское время; у нас были декеля своих, определенных цветов, правда, у меня он до сих пор лежит. Мы их носили достаточно открыто, надевали даже на демонстрации 7 ноября и 1 мая, никаких репрессий не следовало, более того, это было под крылом комитета комсомола института.

Мой приятель Петр Рошонок (он был из семьи потомственных врачей) рассказывал о своих родителях: его отец был в корпорации1, в семье сохранялся старый, довоенный декель. В 1990-е годы я уже встречал собственно корпорантов, видел их на улице, но сначала никак не мог набрести на русскую корпорацию, стал интересоваться — и вот, нашел. Три года назад вступил сам в корпорацию.

Я врач в третьем поколении. Мой дед Николай Владиславович Войцеховский (из польской семьи, но потом поменял отчество на «Владимирович», на поляков были гонения) жил в Даугавпилсе, в Первую мировую войну был начальником госпиталя и стал даже генералом армии. По специальности он был гинеколог. После Гражданской войны он оказался на Кубани, жил там и работал, основал кафедру в Кубанском университете. Умер он в 1934 году,

1 См. об Иване Рошонке: [Пашинин 2011].

в то время в его окружении людей уже вовсю репрессировали. Мой отец родился в 1917году. Он пошел по стопам своего отца, окончил кафедру Кубанского университета, избрал своей специальностью физиологию, а конкретно стал специалистом по глубоководным спускам. Он прошел всю войну, но при этом не был ни членом партии, ни комсомольцем и даже — редкий случай! — почти всю жизнь не был даже членом профсоюза (обычно туда записывали практически автоматически), только в глубокой старости его принудили оформить это членство, что было нужно для оформления больничного листа. С1947года отец служил в Лиепае и там познакомился с моей мамой — она ветеринарный врач, ее после института туда распределили. У меня есть еще двоюродная сестра — стоматолог, и сын — ему сейчас 21 год — учится в Медицинском институте Страдыня '. Отец с 1961 года, демобилизовавшись, начал работать по специальности и был одним из организаторов в Латвии службы спасения на водах.

Семья наша была воцерковленная, праздновали христианские праздники, Рождество и Пасху. Когда бабушка умирала, она попросила, чтобы когда ее будут отпевать, то отец (ее сын) пришел в военной форме (а у него на ней еще и много наград было). И вот в 1976 году в церкви, на отпевании, офицер — в военной форме и с наградами! Все были в шоке [Voicehovskij_01 PF_ 29.09.2008_Шва].

В 1940 г. сениором «8огогйа8 Тайапа» была Ксения Ивановна Карпова, специалист по немецкой филологии. Она и еще 12 «татьян» довоенного времени дожили до восстановления корпорации в 1990 г. Среди них были Елена Карловна Франц-ман (доктор педагогических наук, преподавала в 1-й рижской средней школе, заведовала кабинетом русского языка и литературы при Институте усовершенствования учителей, читала курсы лекций в Латвийском университете, автор нескольких десятков учебников по русскому языку и литературе), Ольга Адамовна Соловей (урожд. Универ, 1914 г.р.), Галина Михайловна Петрова-Матисс, Татьяна Ильинична Павеле (1918 г.р., историк-археолог, сотрудник Музея истории Риги, вступила в корпорацию еще в 1938 г.), Елизавета Ивановна Соколова, Маргарита Салтупе, Ираида Горшкова. Ксения Карпова стала первым сениором возрожденной «8огогйа8 Тайапа». Вот что о ней рассказала Елена Матьякубова:

Ксения Ивановна Карпова — уникальная женщина. Младшую школу она закончила на русском языке, а в гимназию была отдана латышскую. Девочкой она была очень способной. Всю жизнь была одним из ведущих наших германистов, преподавала немецкий

1 Сын Владимира, Николай Войцеховский, ныне вице-сениор арктов.

язык, составляла словари. Песня нашей корпорации ею была, как я помню, написана. Она всегда была на какой-то должности, активная. Внешне она была худощавая, нордическая, высокая — как многие женщины в Прибалтике. Ведь в чем-то выбор языка говорит о внутренней близости, внутреннем строении, тональности человека. Она была такая — с немецким языком, стихи ее практически всегда были функциональны [Matyakubova_01 PF_ 21.10.2012_Riga].

По словам Светланы Францман, в конце 1980-х — начале 1990-х годов наступило время, когда мы начали пересматривать, размышлять, что у нас было, что у нас осталось. Ощущалась нехватка русской среды. Вот это стало причиной желаний возродить корпорацию. И также хотелось бы иметь место, куда можно надеть вечернее платье и где станцевать полонез. Собралось 50«сестер» и начали возрождать [Francmane_01 PF_21.09.2003_ Riga].

Деятельность корпорации была возобновлена 10 декабря 1990 г. Ректор Латвийского университета утвердил устав корпорации (первое собрание Конвента состоялось 29 октября), а 21 августа 1991 г. корпорация была официально зарегистрирована (с 1993 г. она также зарегистрирована как общественная организация при Министерстве юстиции Латвии). С 1995 г. корпорация аккредитована при Рижском техническом университете. Эмигрантская часть нашей корпорации подарила нам хрустальную вазу для сбора пожертвований — этим мы гордились. Нас признали! [Matyakubova_01 PF_21.10.2012_Riga].

Направлением деятельности корпорации провозглашено развитие интереса к науке, литературе, искусству, ее намерения — прививать навыки общественной активности, стремиться к правильности речи, сохраняя чистоту родного языка, создавать и расширять круг интеллектуального общения членов корпорации и их содержательного досуга [Francmane_02 PF_20.06.2006_ Riga]. В определенной мере корпорация направлена на сохранение традиций: одной из задач поставлено обеспечивать преемственность корпорантских традиций, особенно учитывая, что «Sororitas Tatiana» — единственная русская женская академическая организация.

Стать «татьяной» может каждая студентка аккредитованного латвийского вуза, которая принадлежит русской культуре, связана с ней. Нужно пройти испытательный срок — один год. «Татьяны» не должны курить и выпивать. Под «сестричеством» понимаются узы дружбы, подобные семье, имя Татьяна для корпоранток — символ русской культуры, память и традиции предков [Francmane_02 PF_20.06.2006_Riga]. Существенным элементом жизни корпорации являются литературные вечера,

изредка проводимый Татьянин бал, разнообразная общественная деятельность [Халтурина 2001; Чуянова 2003].

В последовавшие за восстановлением корпорации годы ее внутренняя жизнь была непростой, как свидетельствует интервью.

В определенное время, в конце 1990-х годов, возникли трения между теми женщинами, которые имели право быть преемницами той, старой традиции. Кто-то покинул корпорацию. Видение одних не совпадало с видением других на то, как должна развиваться корпорация. Каждая из точек зрения вообще-то имела свое основание. Тогда меня выбрали сениором, это был своего рода компромисс, чтобы не дать корпорации разойтись. В 1990-е годы я была очень активной, выступала за Латвийское государство, но включая все разные народы, живущие тут. Хотя какое-то крыло корпоранток ушло, Лиза Карпова, Таня Котович ушла — очень жаль, она из династии архитекторской, где были Криво-шапкины. Эта семья сохраняла вещи корпорантские, реликвии из прошлой жизни. Пока были те бабушки (Павеле, Соловей, Карпова, Петрова-Матисс, Нина Кузьминская), наши главные фили-стры, все держалось, потом иногда проявлялись элементы конкуренции [MatyakuЪova_01 PF_21.10.2012_Riga].

Сейчас вместе с молодыми корпорантками активно трудятся филистры Светлана Францман, Татьяна Фейгмане, Елена Ма-тьякубова. Они примкнули к корпорации в начале 1990-х гг., будучи уже взрослыми, сложившимися людьми. Историка

Корпорация «8огогйа8 Таиапа»: празднование дня основания корпорации, 2004 г. Фотография из личного архива С. Францман

Татьяну Фейгмане в корпорацию привела идея написать книгу «Русские в довоенной Латвии» [Фейгмане 2000], как она признается, именно моральная помощь корпоранток помогла ей довести дело до конца.

Мои беседы со Светланой Францман, преподавателем математики Морской академии Риги, начались в сентябре 2003 г. и с тех пор периодически продолжаются. Она не уроженка Латвии, переехала в Ригу с семьей после войны, в 1945 г. Однако родители ее мужа были корпорантами: свекр Лев Эдгарович Францман, строитель, состоял в «Ruthenia» (в 1944 г. был сослан в Норильск), свекровь Елена Карловна Францман (1912— 1996) — в «Sororitas Tatiana», она была специалистом по методике преподавания русского языка в национальных школах, подготовленные ею учебники русского языка использовались во всех республиках СССР. Оба были наполовину латышами, но в домашнем общении преобладал русский язык, в университете же говорили, конечно, на латышском. Светлана Франц-ман, которая стала членом корпорации и несколько раз избиралась сениором, рассказывает:

Когда в 1990-е годы корпорации начали возрождаться и стали туда принимать фуксов, в основном из числа студентов и студенток Латвийского университета, то дух корпораций нам с мужем импонировал, мы носили студенческие шапочки. К. Карпова предложила вступить. Размышляла — возраст не тот. Но нужен был мостик между старшим поколением и молодыми, да и работаю я всю жизнь со студентами [Francmane_01 PF_21.09.2003_ Riga].

«Sororitas Tatiana» изначально задалась целью объединить две культуры и прививать любовь к двум народам: С одной стороны, патриотизм и искренняя любовь к родине Латвии, присущая любой студенческой корпорации Латвии. С другой стороны, истинная потребность сохранить русские традиции и глубокая любовь к русской культуре, уважать культуру латышского народа и совершенствовать знания латышского языка, вносить свой вклад в развитие и сохранение русского культурного наследия в Латвии [Francmane_03 PF_23.10.2012_Riga].

Корпоранты всегда заботились о работе на благо государства и развития своей личности. И это люди с активной жизненной позицией. В какой-то мере [они] являются активными носителями идеологии. В современной Латвии я, к сожалению, вижу параллельность некоторых миров, отчасти — русского и латышского. Иногда нужно идеальные покрывала — латышские национальные — сдергивать и рассказывать о реальной истории Латвии. В школе должна изучаться история национальных меньшинств [Matyakubova_01 PF_21.10.2012_Riga].

Все корпорантки, с которыми мне удалось поговорить, оценивают будущее корпорации позитивно. По словам Елены Ма-тьякубовой, корпорация имеет глубокие корни. Такие организации должны быть. Ведь в советское время — там, где в комитетах комсомола идеология была убрана, — все было похоже на корпорации. Как структура, организация — это необходимо и это будет. И тут важно найти гармонию, равновесие между традицией и современным моментом, сегодняшним днем. И тут нет общей рекомендации, это всегда метод проб и ошибок. У нас был период года три-четыре назад (примерно 2008-й), когда мало девчонок было, казалось, что корпорация никому не нужна. Но потом стали приходить. Наша задача сегодня — рассказать как можно шире о сути, и тогда придут те, кому это интересно. А дальше от них самих зависит, насколько длительно корпорация будет существовать, насколько будет это для них актуально. Эта форма нужна — для небольшой группы. Иначе выхолостится суть [MatyakuЪova_01 PF_21.10.2012_Riga].

Немало интересной информации о студенческих корпорациях Латвии теперь можно получить и на их официальных сайтах <http://www.soгoгitastatiana.lv>, <http://www.aгctica.lv> и др.

Итак, студенческие корпорации Латвии оказываются интересной страницей местной истории и одной из самых стабильных форм общественной организации. Их историческим контекстом была, по-видимому, своеобразная «секуляризация» аристократической культуры в XIX в. Рыцарская тема осталась важнейшей в идеологии и эмблематике местных студенческих корпораций. Укрепление корпорантских традиций происходило на фоне рождения третьего сословия, начавшего вытеснять титулованную знать из экономической и политической жизни. Любопытно наблюдать, как латышские и русские студенты, большинство которых принадлежало к крестьянству и разночинцам, воспринимали эту модель объединения, в которой сочетались эгалитарность (внутренняя, в корпорациях) и элитарность (внешняя, в университете и в обществе в целом).

Интересно проследить последовательность внутренних принципов, выделяемых самими корпорантами: члены корпорации хранят единство, связь на протяжении всей жизни, патриотизм, далее стоит стремление к образованию и духовности, этика и представление о чести. Если же описывать феномен студенческих корпораций извне, то здесь, в Балтийском регионе, это такой способ организации, для которого характерны следующие черты. Во-первых, иерархичность, которая проявляется и в структуре, и в динамике организаций. Во-вторых,

* * *

упорядоченность всей деятельности, как серьезной, так и развлекательной сторон жизни корпорантов. Всякая корпорация — четкая и единообразная организация, здесь унифицированы статусы, знаки отличия, формы общения корпорантов. В-третьих, преемственность. Балтийские корпорации остаются существенным социально-культурным механизмом сохранения консервативных традиций. Это отмечает автор статьи в Википедии (Д. Трофимов):

В отличие от Германии, где многие корпорационные обычаи изменились или ушли в прошлое, латвийские корпорации бережно хранят бурсацкие традиции, восходящие еще к первым европейским университетам. Сегодня в балтийских корпорациях есть множество сохранившихся немецких элементов, которые в современных студенческих корпорациях в самой Германии уже неизвестны или мало известны, такие, например, как старый стиль мензурного фехтования, церемония Landesvater, другие обычаи и термины1.

Одним из признаков традиции оказывается, в частности, использование латинского языка для обозначения важнейших понятий корпорантского тезауруса (в среде латышских корпораций, правда, шла определенная летонизация терминов). Кроме того, корпорации сегодня в некоторой степени родственны клубам исторической реконструкции (внимание к истории и особенно к «представляемой», «разыгрываемой» истории в Латвии довольно велико). Корпорации связаны с интересом к прошлому, к собственной идентичности и ее «легитимности». В-четвертых, среди общих особенностей корпораций можно выделить важную дихотомию личное/приватное — публичное: с одной стороны, по словам Вальтера Щер-бинскиса, корпорации — такое личное дело, нечего о них и писать! [§сегЪтзк13_01 PF_22.10.2008_Riga]. С другой — едва ли можно найти дело более общественное, чем корпорации. В 1990-х гг. моя знакомая, будучи студенткой одного из вузов Латвии, однажды пригласила пойти в сауну двух своих однокурсников — пришли, однако, двадцать два! Это были их собратья по корпорации.

Наконец, существенно, что корпорации в Латвии остаются отчетливо этнонациональными институтами. Однако, несмотря на это, само корпорантское движение объединяет своих членов вне зависимости от этнического происхождения, образуя определенный (хотя и не очень многочисленный) слой близких по духу, политическому настрою, культурному уровню, этикетным навыкам и стилю взаимоотношений людей.

1 Википедия <http://ru.wikipedia.org>, страничка «Студенческая корпорация».

Своего рода ответом на вызовы времени и одновременно механизмом сохранения исторической преемственности продолжают быть малые сообщества по интересам, группы исторической реконструкции и среди прочего такая форма объединения, как студенческие корпорации, охватывающая не очень большое число латвийцев, однако не исчезающая и занимающая определенное место в местной культурной палитре.

Библиография

Абызов Ю.И. Русское печатное слово в Латвии. 1917—1944: Биобиблиографический справочник: В 5 т. Stanford: Dep. of Slavic lang. a. lit. Stanford univ., 1990-1991. Абызов Ю.И. Феномен культуры русских Латвии // Русские в Латвии.

Из истории и культуры староверия. Рига: Веди, 2002. С. 304-313. Анохин Д. Как мы жили в довоенной Риге. Рига: Студия дизайна

Е. Шашевой, 1998. Боборыкин П.Д. За полвека: Воспоминания: В 2 т. М.: Художественная литература, 1965 <http://www.belousenko.com/books/memoirs/ boborykin_za_polveka.htm>. Борткевич В.А. Арфа подле кружки: Сборник любимейших студенческих песен. Рига: Эрнест Платес, 1891. ВересаевВ.В. Воспоминания. М: Недра, 1926. [3-е изд., доп. М.; Л., 1946]. Деген Е. Воспоминания дерптского студента (Из недавнего прошлого) // Мир божий. 1902. № 3. С. 43-108. Иванов А.Е. Студенческая корпорация России конца XIX — начала XX века: опыт культурной и политической самоорганизации. М.: Новый хронограф, 2004. Из воспоминаний дерптского студента // Библиотека для чтения.

1859, сент. Т. 157. С. 52-89. Ильин И.А. Собр. соч.: Дневник. Письма. Документы (1903-1938). М.:

Русская книга, 1999. Инсаров И. Русское студенчество в Риге. Студенческие землячества

и корпорации // Рижский вестник. 1943, 20 нояб. № 7 (73). Корпорация студентов Латвийского университета «Ruthenia» // Русский ежегодник на 1938 г. Рига: Б.и., 1937 (1-й год издания). C. 14-16.

Макарова Н. Студенческие корпорации первых российских университетов // Высшее образование в России. 1999. № 4 <http://www. uapa.ru/adv/5028/>. Пашинин М. Врач и христианин. Судьба доктора И.М. Рошонка как пример жизненного пути латвийского старовера в ХХ веке. Рига: Изд. Рижской Гребенщиковской старообрядческой общины, 2011.

Песенник корпорации Fraternitas Arctica / Ред. Э. Упманис, А. Дедков, Д. Трофимов. Рига, Б.и.: 2005. CXXV. [Переизд. песенника П. Слетова. Рига, 1927].

Петухов Е.В. Императорский Юрьевский, бывший Дерптский университет за сто лет его существования (1802—1902). Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1902. Т. 1: Первый и второй периоды (1802—1865): Исторический очерк.

Подберезина Е. Три цвета: истина, добро, красота // Вечерняя Рига. 2002, 25 янв. № 18 (78). С. 10.

Пятигорский А.М. Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства. М.: НЛО, 2009.

Рижская корпорация Fraternitas Arctica приобрела дом // Сегодня вечером. 1930, 19 марта.

Русский ежегодник на 1940 г. Рига: Б.и., 1939 (3-й год издания).

Рыжакова С.И. Русская интеллигенция в Латвийской республике, 1920—1930-е гг. (по материалам последних исследований) // Русская интеллигенция на родине и в зарубежье: новые документы и материалы: Сб. ст. / Сост. Т.А. Пархоменко; ред. К.З. Акопян. М.: Российский институт культурологи, 2001. С. 82-107.

Рыжакова С.И. «Хлебные мантры» и «японские чаши» у латышей. К вопросу о проблемах аутентичности и «регистрах истинности» в современной этнографии // Этнографическое обозрение. 2006. № 1. С. 109-128.

Рыжакова С.И. Латышский праздник песни и танца: о национальных особенностях одной культурной традиции // Европейская интеграция и культурное многообразие. М.: Ин-т этнологии и антропологии, 2009. С. 55-105.

Соклаков К. Дом русской студенческой корпорации Fraternitas Arctica (Северное братство) в Риге // Сайт «Русские Латвии». [2010] <http://www.russkije.lv/ru/lib/read/fraternitas-arctica-house. html>.

Фейгмане Т.Д. Русские в довоенной Латвии. На пути к интеграции. Рига: Балтийский русский институт, 2000.

Халтурина М. Татьяны танцуют полонез // Час. 2001, 25 янв.

Чоори Ш. Контекст знакомых понятий // Венгры и Европа: Сб. эссе / Пер. с венг.; сост. В. Середа, Й. Горетич. М.: НЛО, 2002 (1986). С. 348-353.

Чуянова Э. Сильные духом, чистые сердцем // Час. 2003, 25 янв.

Эберштейн И. Столетие «Фратернитас Арктика» // Новое русское слово [Нью-Йорк]. 1980. № 11. C. 14-15.

Album Curonorum / Edd. W. Räder, E. Bettac. Jurjew (Dorpat): S.n., 1903.

Album der Landsleute der Fraternitas Baltica 1865-1900 / Hrsg. M. Rosenkranz. Riga: S.n., 1900.

Album der Landsleute der Fraternitas Rigensis (1823-1898) / Hrsg. Arend vоn Berkholz. Riga: S.n., 1898.

Album der Landsleute der Neobaltia. 1879-1904. Jurjew (Dorpat): Druck von C. Mattiesen, 1904.

Album des Theologischen Abends und der Arminia 1850-1900 / Ed. Th. Pfeil. Jurjew (Dorpat): S.n., 1902.

Album Dorpati Livonorum / Ed. A. Ammon. gedruckt in Dorpat 1890 nebst

Nachtrag. Jurjew (Dorpat): S.n., 1897. Album Estonorum / Hrsg. Arend von Berkholz. SPb.: S.n., 1896. Album Lettonorum. 1870-1882-1930. Riga: S.n., 1930. Baltijas tautu komerss — pirmoreiz Latvija // Fraternitas Petropolitana — 100. 1993-1997. Nr. 37. Riga: Izdevejs Fraternitas Metropolitana konvents, 1997. 10. lpp. Baltisches Burschentum. Die studentischen Korporationen der Deutschbalten, Esten und Letten einst und jetzt / Ed. Hrsg. H. von Rimscha. Heidelberg: Gutenberg Druckerei, Herausgabe von der Baltischen Gesellschaft in Deutschland, 1968. Bolin P. Between National and Academic Agendas. Ethnic Politics and "National Disciplines" at the University of Latvia, 1919-1940. Stockholm: Södertörns högskola, 2012. Bursu merki un darbiba. Iesniegums Latvijas Korporaciju Apvienibas Konventam. 1975.g. 13.sept. L!K!A! Bursu merku un darbibas Komisijas. Lincoln, NE: Augstums Printing Service, Inc., 1975. Daija G. Latvijas Universitates studentu biedribas. Riga: S.n., 1994. Dzirkalis K. Studentu korporaciju izveidosanas // Universitas. 1963. Nr. 12. 16-25 lpp.

Eglitis A. Ligavu mednieki. Riga: Atpüta, 1940.

Filistru Biedribu Savieniba. 1928-1938. Riga: Filistru Biedribu Savienibas izdevums, 1938.

Jarausch K..H. Students, Society, and Politics in Imperial Germany, the Rise of

Academic Illiberalism. Princeton: Princeton University Press, 1982. Keller O.W. Russisches Burschentum: 1808-1968 // Denkschrift zum 40-jährigen Stiftungsfest der Ruthenia Riga 1929 — New York 1969. Haberbeck: Lage-Lippe, 1971. Latviesu Katolu Studentu apvieniba "Dzintars" 40 gadu jubileja. 1987.

No. 17, marts. Latvijas korporaciju apvieniba. Nujorkä: S.n., 1965. Püpols P. Draugu sejas. Takoma: S.n., 1964.

Rudzite R. Sororitas Rossica. 1986, 13 sept. // Universitas. 1988. Nr. 61. 19 lpp.

«Ruthenia» в Риге и на чужбине / Сост. Е.А. Осипов, Г. Г. Гроссен, Д.А. Левицкий. Вашингтон; Рига: Латвийское о-во русской культуры, 2005.

Scerbinskis V. Studensu korporacijas Latvijas Universitate 20 gs. 2030 gados // Sieviete Latvijas vesture. Rakstu krajums / Sast. K. Zellis. Riga: LU Akademiskais apgads, 2007. 66-80 lpp. Scerbinskis V. Latvijas akademiskas slegtas müza organizacijas // Uzticigi draugam. Latvijas studejoso slegtas müza organizacijas / Sast. V. Scerbinskis; red. V. Veilands. Riga: Prezidiju konvents, 2010. 3-20 lpp.

Stradins J. Studentu akademiskas organizacijas // Universitas. 1995. Nr. 74. ' 11-14 lpp.; Nr. 75. 12-15 lpp.

Upmanis E. Fraternitas Arctica / Упманис Э. На пути к восстановлению // Universitas. 1991. Nr. 67. 17-18 lpp.

Полевые материалы (тексты интервью, приведенные в статье)

Francmane_01 PF_21.09.2003_Riga; Francmane_02 PF_20.06.2006_ Riga; Francmane_03 PF_23.10.2012_Riga — Светлана Франц-ман, филистр корпорации «Sororitas Tatiana».

Matyakubova_01 PF_21.10.2012_Riga — Елена Матьякубова, филистр корпорации «Sororitas Tatiana».

Scerbinskis_01 PF_22.10.2008_Riga — Валтерс Щербинскис, историк, архивист, сотрудник Исторического архива Латвии, филистр латышской студенческой корпорации «Fraternitas Cursica».

Trofimov_03 PF_23.10.2012_Riga — Дмитрий Трофимов, филистр, ольдерман корпорации «Fraternitas Arctica», председатель правления компании «Ritters», вице-президент Латвийской торгово-промышленной палаты.

Upmanis_01 PF_05.10.2008_Riga — Эйженс Упманис, архитектор, фи-листр, олдерман корпорации «Fraternitas Arctica».

Voicehovskij_01 PF_29.09.2008— Владимир Войцеховский, генеральный менеджер компании «Dina-Medika», филистр, ныне вице-сениор корпорации «Fraternitas Arctica».

Приложение

Словарь терминов

Активные (нем. Aktiv) — коммильтоны и филистры, активно участвующие в жизни корпорации. В корпорациях Германии под «активными» понимаются только члены Конвента (аналог ком-мильтонов). Им противопоставлены неактивные (инактивные) члены (Inaktiv) — те, которые не подали заявление на фили-стрирование (такое заявление, как правило, подается, если человек закончил учебу и / или достиг стабильного финансового положения). Различаются инактивные члены, проживающие в городе нахождения корпорации (они обязаны принимать участие в еженедельных конвентах) и живущие за пределами города, у которых нет таких обязательств.

Банд (нем. Band) — трехцветная лента через правое плечо, символизирующая перевязь для ношения рапиры; в студенческих корпорациях Германии лента бывает также двухцветная, как правило, у фуксов, иногда и у корбуршей.

Бойкот (нем. Verruf 'презрение, дурная слава') — одно из наказаний в корпорации.

Брошь — украшение в виде геометрической фигуры (например, в «Sororitas Tatiana» — параллелограмм) с использованием цветов корпорации. Повседневный знак отличия, носится полноправными членами корпорации, заменяя ленту. Прикалывается к одежде как нагрудный знак, посредине груди, в направлении ленты.

Бурш (нем. Bursch, Bursche) — полноправный член корпорации.

Вице-сениор (лат. vice-senior, нем. Consenior) — заместитель сениора, член президиума.

Декель (нем. Deckel) — головной убор, фуражка, шапочка или берет, как правило, из черного бархата или сукна, с нашитой трехцветной лентой. Фуксы носят черные декели с циркелем. Форму декеля устанавливает Конвент. Коммильтоны и фуксы могут носить декель ежедневно; в годовщину своей корпорации и во время шествий его надевают все члены корпорации. Дамский берет называют декелем в корпорации «Sororitas Tatiana», у студенток латышских корпораций это segne. Корпорации студенток нашивают трехцветную ленту своей корпорации на головной убор.

Дуэльный комман (нем. Paukcomment, в корпусах — Fechtcomment) — свод правил проведения дуэлей.

Канты — песни (нем. Lieder), исполняемые на собраниях корпорантов.

Картель — особый договор между корпорациями о тесных взаимоотношениях.

Кнейпе (нем. Kneipe) — пирушка.

Комман (лтш. Komans, нем. Comment, от фр. comment 'как', 'каким образом') — свод законов, внутренний устав, письменный текст, содержащий основные положения корпорации. Устав должен соответствовать положениям Коммана Объединенных корпораций (A!K!K!), его форма едина, предписывается Президиумом конвентов. Тексты уставов хранятся на конвент-квартире председательствующей в Р!К! корпорации.

Коммерш (нем. Kommers) — праздник корпорации, как правило, проводится один раз в семестр.

Коммерш народов Балтии (лтш. Baltijas Tautas Komerss) — торжественное собрание корпораций балтийских стран, проходящее поочередно в Германии, Эстонии и Латвии, с 2011 г. также и в Польше.

Коммильтоны (нем. Kommilitone, лтш. komiltonis, tautietis; от лат. commilitones 'соратники') — то же, что корбурши, Com!Com!) — действительные, полноправные, активные члены корпорации, студенты и выпускники высших учебных заведений, получившие право ношения «цветов». Они руководят корпорацией и занимаются всеми ее делами, выбирают из своей среды се-ниора и других должностных лиц.

Конвент (лтш. kopa, C!, нем. Convent, Burschenconvent) — общность полноправных членов корпорации, а также заседание, совет, собрание членов корпорации.

Конвент шаржированных (С!С!) — объединение нескольких корпораций, в частности рижских (лтш. Rïgas sarzëto konvents).

Конвент президиумов (лтш. P!K!Prezidiju Konvents <www.pk.lv>) — высший орган, объединяющий все корпорации студентов, существующие в Латвии. Основатели P!K! — корпорации «Lettonia», «Selonija», «Lettgallia», «Talavija un Fraternitas Lettica». Ныне

членами являются «Lettonia», «Fraternitas Arctica», «Selonija», «Lettgallia», «Talavija», «Fraternitas Lettica», «Latvia», «Ventonia», «Tervetia», «Beveronija», «Philyronia», «Fraternitas Metropolitana», «Fraternitas Vesthardiana», «Fraternitas Academica», «Fraternitas Lataviensis», «Patria», «Fraternitas Livonica», «Vendia, Lacuania», «Fraternitas Imantica», «Gersicania», «Fraternitas Cursica», «Fraternitas Vanenica».

Конвент президиумов корпораций студенток Латвии (лтш. S!P!K Studensu Prezidiju Konvents <www.spk.lv>) — высший орган, объединяющий все корпорации студенток, существующие в Латвии.

Конвент-квартира (лтш. C!Q! Convent quartern 'штаб-квартира') — квартира, место, где проводятся заседания конвента и другие встречи корпорантов, где организуются занятия для фуксов. Сбор членов корпорации может происходить один, два, иногда даже четыре раза в месяц.

Кон-фукс (нем. Confuchs) — члены корпорации, принятые в одном цейте (цойте, т.е. в одном семестре).

Корбурши — то же, что коммильтоны, действительные члены корпорации, имеющие право ношения цветов корпорации.

Корпорации (лат. Corp!, нем. Verbindung f., Korporation f.) — студенческие организации, сложившиеся в университетах немецкоговорящего культурного пространства, один из видов пожизненных академических организаций закрытого типа.

Корштейер — членский взнос.

Ландесфатер (лтш. Zemes tëvs, нем. Landesvater) — «Отечественная», одновременно ритуал и церемониальная песня «Alles schweige», также — ритуальный образ хозяина на церемониале.

Лента — сотканная из трех цветов узкая лента, надеваемая через плечо на однотонную (не затеняющую цвет ленты) одежду. Вместе с лентой может быть надет декель, а также другие цветные регалии, например значок. Ленты бывают разного вида. У большинства корпораций три ленты (хотя бывает и больше), их ширина может отличаться. Выделяются следующие ленты: а) коммерш-ная лента 30 мм шириной, надевается исключительно на празднование коммершей; б) узкая (или повседневная) лента шириной 15 или 17 мм, носится полноправными корпорантами на конвент-квартире, на всех конвентах, литературных и гостевых вечерах, на приемах в других корпорациях, во время торжественных актов и юбилеев других корпораций и учебных заведений, в других торжественных случаях, у мужчин — под пиджак; в) смокинговая лента шириной 8 мм, носится на балах, приемах, свадьбах, других торжественных мероприятиях только под смокинг; г) фрачная лента шириной 5 мм, носится аналогично смо-кинговой, но только под фрак; д) бальная лента — только в женских корпорациях, шириной 10 мм, надевается на балы и по желанию на свадьбу, при бальном платье лента не должна пересекать вырез платья. Лента прикалывается к одежде циркелем на правом плече, при надевании нужно учитывать порядок расположения цветов. Ленту нельзя носить в общественных местах: кафе, ресторанах, барах, клубах, за исключением тех случаев,

когда там проходят закрытые торжества корпораций. Студенты (юноши), заходя в подобные места, должны снять декель и положить его во внутренний карман пиджака.

Магистр кантанди (лат. magister cantandi) — учитель пения и должностное лицо, отвечающее за проведение пирушек и коммер-шей; у него нужно записываться на проведение кантов и произнесение речей.

Магистр литерарум (лат. magister literarum) — должностное лицо, ответственное за организацию и проведение литературных вечеров, помогающее фуксам в подготовке обязательных рефератов.

Магистр пауканди (лат. magister paukandi) — учитель фехтования (в мужских корпорациях).

Мензура (нем. Mensur) — студенческая дуэль, проведение которой регламентировано узусом и комманами; ее цель не убить или ранить своего противника, а дать или получить сатисфакцию. Это своеобразное состязание по фехтованию. Есть также verschärfte Mensur, у нее другие правила и большая вероятность получить ранения. Мензура — одна из старейших и важнейших традиций корпораций; см. подробнее International Academic Dictionary, в котором множество терминов связано с дуэлью: <http://www.academic-corporations.org/dictionary/index.html>.

Ольдерман (нем. Oldermann, также нем. Fuchsmajor, в корпорации «Sororitas Tatiana» — фукс-магистр или фукс-магистра, лето-низированный термин (для академических сообществ) audzinatajs, audzinätäja) — формально четвертое по значимости выборное лицо корпорации, но фактически очень значимое. Это корпорант, обучающий фуксов традициям, обычаям и истории корпорации, ведущий занятия; член корпорации, проводящий воспитательную работу с фуксами, хранитель традиции и знаменосец.

Пивная дуэль (лтш. Aluszens, нем. Bierjunge) — шуточное подобие мензуры, в которой участники соревнуются, кто быстрее выпьет пиво.

Пивной Комман (лтш. Alus Komans, нем. Biercomment) — свод законов по правилам пивных пирушек.

Почетный филистр (лат. Phil!hon!) — персона, принятая в корпорацию особым порядком за заслуги в области науки, искусства, культуры, общественной жизни или же перед данной корпорацией. В корпорациях студенток допускаются почетные филистры-мужчины.

Саламандер (нем. Salamander) — застольный ритуал у студенческих корпораций в Германии.

Секретарь (лтш. Scriba, sekretars, нем. Sekretär m., в немецких корпусах — дриттшаржиртер) — третье по значимости лицо среди должностей корпорации, ведет записи собраний и делопроизводство.

Сениор (Senior) — выборная должность, глава корпорации. Все должности в корпорациях должны занимать активные студенты (хотя бывали случаи, когда на них избирали филистров).

Суд буршей (нем. Burschengericht) — судебный орган корпорации, разбирающий проступки буршей и принимающий решение об их наказании.

Суд чести (нем. Ehrengericht) — суд, собирающийся для решения конкретного вопроса чести и принимающий решение о сатисфакции.

Узус — неписанный свод правил, устно передаваемых норм, традиций данной корпорации.

Филистры (лат. Philister, лтш. vecbiedris, нем. также Alter Herr, Phil!, в латышских корпорациях используется сокращение fil!, у «Fraternitas Arctica» — ph!, у «Sororitas Tatiana» — phil!) — полноправные старшие члены корпорации, закончившие обучение, получившие высшее образование и академическую степень и вышедшие из активного состава. Они участвуют в некоторых важнейших мероприятиях корпораций, приглашаются на коммерши и другие собрания, помогают корпорации финансово. У них меньше обязанностей в отношении повседневных дел корпорации. Оговаривается время членства в корпорации, например филистрами «Sororitas Tatiana» могут быть те, кто состоял в корпорации не менее 10 семестров.

Фукс (лат. fux, летонизированный термин — zëns 'парень', meitene 'девушка', F!) — новичок, кандидат, готовящийся стать полноправным членом корпорации. Как правило, период «фуксова-ния» длится от 2 до S семестров.

Цвета (лтш. krasas, нем. Farben) — соединение трех (как правило) цветов, «триколоры», используемые в лентах и другой атрибутике, важнейший символ любой корпорации.

Цветные, «фарбентрегеры» — действительные члены корпорации, коммильтоны и филистры.

Цейтус, цойтус (лат. coetus) — группа корпорантов, принятых одновременно, т.е. в течение одного семестра.

Циркель (нем. Zirkel) — знак отличия корпорации, вензель, состоящий из сплетения первых букв слов vivat, crescat, floreat и названия корпорации. Фуксы носят циркель на декеле (в женских корпорациях — на берете). Иногда его носит на ленте ольдерман. Действительные члены корпораций студенток носят циркель на ленте или прикалывают к груди.

Черный конвент — одна из неофициальных традиций корпораций, не зафиксированная в коммане, известная только в узусе. Это своего рода «школа воспитания» фуксов. Заседания черного конвента проходили обычно по понедельникам вечером, когда «цветные» корпоранты были заняты. Фуксы собирались втайне, выбирали из своего числа «сениора», «вице-сениора» и других должностных лиц, иногда издавали сатирические журналы. В этой деятельности они сторонились «цветных», хотя в черном конвенте иногда тайно участвовали один-два действительных члена или филистр. Встречи эти были ритуализированы и часто завершались коллективным бегством фуксов с последующим церемониальным возвращением.

Шаржирты (нем. Chargierter 'выборные') — полноправные члены корпорации, выбранные в президиум, а также все корбурши, выбранные для проведения церемонии Landesvater.

Шарпен (лат. cedra), шарф — трехцветная широкая лента, как правило, сшитая из трех лент одинаковой ширины (например, 30 см шириной и 2,5 м длиной), с бахромой на концах. Шарпен имеют право надевать члены президиума корпорации (и в ряде случаев наставник фуксов — во время юбилейных актов, в торжественных случаях иного характера). Шарпен надевается только на одежду белого или черного цвета. У арктов называется шарф.

Щиток (нем. Wappen) — подвеска или значок с цветами корпорации. Студентки носят щиток на цепочке на шее или на руке, а также в кольце, как украшение, студенты — как значок; может быть подарком.