CC BY
42
А. В. Павлова, Н. Д. Светозарова
Майнцский университет, Германия, СПбГУ, Санкт-Петербург
ФРАЗОВОЕ УДАРЕНИЕ И СЕМАНТИКА ИМЕННЫХ И ГЛАГОЛЬНЫХ ГРУПП
1. Введение
Распределение фразовых ударений в тексте, создающее его акцентную структуру, подчиняется сложным и еще не до конца описанным и разгаданным закономерностям. При этом, хотя фразовое ударение реализуется на слове, интонация «работает» фактически не с отдельными словами, а со словосочетаниями: она их объединяет, создавая широкий фокус, или разделяет, создавая узкий фокус, выхватывая при этом один из элементов словосочетания и ставя его в отношения с другими элементами той же фразы или целого текста.
В каждом языке существуют базовые правила расстановки ударений в разных типах словосочетаний, в том числе — в именных и глагольных группах. Отклонения от этих правил имеют свои причины и ведут к серьезным последствиям для семантики отдельных слов и целых словосочетаний. Ниже мы рассмотрим некоторые типы именных и глагольных групп, в которых главное фразовое ударение (ФУ) оказывается на необычном месте (на глаголе при наличии при нем дополнения или обстоятельства, на прилагательном — при наличии определяемого им существительного) при отсутствии таких мощных и универсальных факторов, как контраст, частицы-рематизаторы, конечная позиция, а также данность (преду-помянутость), обусловленная контекстом. С этим связаны некоторые ограничения:
1) мы исходим из ситуации чтения, т. е. озвучивания уже созданного текста;
2) предлагаемые ниже примеры намеренно даются вне контекста (они могут быть осмыслены, например, как традиционные филологические примеры, как первые фразы текста или как заглавия);
3) интересующие нас слова занимают неконечную позицию, т. к., если слово с особой семантикой стоит в конце фразы, имеет место слияние семантического и позиционного факторов.
Фразовая интонация хуже, чем другие аспекты языковой системы, поддается интроспекции: люди обычно реагируют на интонацию очень чутко, а объяснить, почему некоторая цепочка звуков была проинтонирована так-то и так-то, они нередко не могут. Это касается и места фразового ударения, для которого нет даже того графического минимума, каким для других проявлений интонации (членение и оформление) являются внутренние и краевые знаки препинания. Носитель языка часто затрудняется ответить на вопрос, почему он сделал сильное ударение на том или ином слове: он бывает не в состоянии даже вспомнить, на каком именно элементе предложения он только что сделал ударение, и нередко при ретроспективном анализе произнесенного высказывания указывает на другое слово как на акцентоноситель. При этом было бы неверно утверждать, что носители языка не замечают ошибок в акцентном контуре фразы и связанных с ними коммуникативных неудач при восприятии. Об этом говорят случаи хорошо воспринимаемого «ложного» (незапланированного) контраста (главноударное слово здесь и далее подчеркивается):
(1) Он работает на кафедре общего языкознания? — Ну, конечно, какого же еще!,
а также некоторые шутки и бытовые анекдоты:
(2) — Почему Джон полетел в Нью-Йорк?
— Потому что пешком — слишком долго.
(3) — Опять хочу в Париж!
— О! Опять в Париж!
— Нет, опять хочу.
(4) Человек читает газету: «В Нью-Йорке каждый час под машину попадает один человек».
— Господи! — вздыхает он. — Вот не везет бедняге.
Эти примеры иллюстрируют некоторые общие механизмы ФУ и одновременно различия в смыслах высказываний. В первом анекдоте (2) «нормальное» ФУ на обстоятельстве создает в вопросе
широкий фокус, а ответ-объяснение дается на узкий, разновидность акцентного выделения (АВ), по Т. М. Николаевой ('именно полетел') [Николаева 1982]. Возникает акцент на выборе средства передвижения, включая абсурдное пешком (на поезде в ответе было бы не так смешно). Во втором анекдоте модальный глагол при его акцентном выделении, задуманном, но не реализованном первым говорящим, приобретает дополнительное значение нереализованного или даже нереализуемого желания (хочу в Париж, где уже бывал уб. хочу в Париж, где едва ли смогу побывать, только хочу). В третьем анекдоте обыгрывается возможность «знаменитого» слова один в зависимости от степени ударности получать либо числовое (1, а не 2 или 3), либо отождествляющее значение ('один и тот же'), см.: [Николаева 1979]. Примечательно при этом, что ни в том, ни в другом значении это слово не несет на себе ФУ, которое падает на конечное слово (человек) в обоих случаях. Однако слово один в роли числительного получает ударение, в то время как в роли «отождествителя» оно безударно. Следовательно, для различения семантики бывает важен не только факт наличия или отсутствия ФУ на слове, но и мера ударности слова в интонационном контуре даже в условиях отсутствия на нем ФУ.
Во всех трех шутках проявляется некий общий механизм интенсификации значения у слова под главным фразовым ударением, но в сочетании с разными частями речи и конкретными лексемами результат получается разный, доходящий нередко до принципиального изменения значения слова, релевантного не только для данного конкретного контекста, но и для языковой системы в целом.
2. Существительные
Существительные в словосочетаниях нормально главноудар-ны — в составе как глагольных (читать книгу), так и атрибутивных (отцовский дом) групп. Поэтому особенно интересны те ситуации, когда они «отдают» главное ударение глаголу или прилагательному. Это бывает, в частности, в следующих случаях.
1. В случае явной «данности» и / или явной «тематичности» существительного: Надо зайти к Славе: давно не видела ребенка (ребенок = Слава). При этом тематичность существительного может обеспечиваться не только данностью в контексте, но и пониманием того, что шагом ранее произошла оценочная (мысленная, не выраженная
явно) предикация, а в данном предложении мы имеем дело с ее результатом: Сыщем пасквилянта, никуда не денется; Люблю оптимистов. Здесь существительные пасквилянт, оптимисты — плоды свернутой (уже имевшей место к моменту речи) оценочной предикации (он — пасквилянт, они — оптимисты), и только потому они тематичны; поэтому данная акцентная структура с высокой степенью вероятности реализуется и при внеконтекстном предъявлении подобных высказываний: «данность» конечного существительного очевидна благодаря семантике свернутого предиката (результата произведенной ранее оценки).
2. Главное ударение переходит с существительного и на явно оценочное прилагательное, что нередко сопровождается семантической опустошенностью самого существительного: Печальная картина; Патовая ситуация. Такие слова, как картина, ситуация, а также вид, человек, условия, вещь, обстоятельство, дела фактически входят почти в любую речевую ситуацию и уже поэтому семантически столь слабо нагружены, что фразовое ударение от них как будто «отскакивает»: они несут слишком мало информации, даже находясь в абсолютном конце предложения — месте, наиболее пригодном для акцентуации.
3. Сходная картина наблюдается в случае постпозиции прилагательного в роли предикатива: У нас секретность строжайшая! = У нас тут строго! Этой тенденции противостоят речевые акты пояснения каких-либо действий, поступков, мнений: Не стискивайте так, Зоенька, больно! У вас пальцы костлявые! (Б. Акунин). Здесь вторая фраза поясняет первую, и фразовое ударение приходится на существительное, так что в итоге возникает инверсия, ср.: У вас костлявые пальцы! Если в высказывании У нас секретность строжайшая! прилагательное выступает в роли сказуемого, то в случае У вас пальцы костлявые! прилагательное является определением в постпозиции. Как видим, расположение фразового ударения имеет непосредственную связь с ощущением инверсии или ее отсутствия (подробнее об этом см.: [Павлова 2007]).
4. То же происходит в случае, если предложение содержит квалифицирующий предикат (по типу X есть У), где У не является оценкой, а обозначает чисто денотативную отнесенность к множеству, и при этом в группу предиката входит определение: Дик — большой осел (X есть У большого размера [включение во множество],
где X — животное), ср.: Дик — большой осел (X есть У [оценка], где X — человек).
5. Наконец, рассматриваемое явление наблюдается в ситуациях, когда существительное в роли подлежащего или прямого дополнения сочетается с существительным в роли обстоятельства: Снова субботник на стадионе. Объясняется это тем, что обстоятельства обычно менее важны для коммуникации и более предсказуемы: в данном случае сообщается о факте проведения субботника, а не о месте его проведения.
Необходимо сделать важную оговорку. Предлагаемая нами акцентная структура (главноударное слово в примерах подчеркнуто) не всегда является единственно возможной.
Во-первых, есть целый ряд факторов, которые способны переместить главное ударение или создать двухцентровый контур. Они достойны специального рассмотрения, однако здесь нет возможности останавливаться на них подробно (более детальное описание см.: [Павлова 2007]). Стоит упомянуть хотя бы ситуации продолжения и уточнения. В последнем примере обозначение места проведения мероприятия окажется важнее самого факта, если оно будет уточнено: Снова субботник на еще не достроенном стадионе!
В такой конструкции высока вероятность и двухфокусного контура: Снова субботник на еще не достроенном стадионе! Фраза содержит две пропозиции: сообщается и о том, что (будет) субботник, и о том, что стадион не достроен. Примечательно, что в последнем случае семантика как будто расходится с акцентуацией: важно, в каком состоянии стадион (не достроенном), а ФУ при этом падает на существительное (стадионе). Здесь имеет место широкий фокус: словосочетание оформлено «по правилам», несмотря на то, что семантически причастие важнее существительного. К сожалению, в рамках настоящей статьи нет возможности рассмотреть этот интересный феномен: противоречие между коммуникативной нагружен-ностью и ударностью в некоторых случаях при отсутствии подобного противоречия в других.
Ср. также: Марья Ивановна, Коля дерется на уроках! / Марья Ивановна, Коля дерется на уроке математики! Первая фраза сообщает о Колином поведении, вторая уточняет, где именно происходит нарушение правил поведения со стороны Коли.
Во-вторых, нередко выявляемое значение легче или естественнее передать не при помощи фразового ударения, а иными языковыми средствами, например, изменением порядка слов: Патовая ситуация / Ситуация — (просто) патовая.
Наконец, в-третьих, читающий может не почувствовать, не угадать выявляемое нами значение — например, свернутую оценочную предикацию — и сказать: (Я) люблю оптимистов.
Сказанное нашло подтверждение в экспериментах (см. об этом ниже).
3. Глаголы
В отличие от существительных, глаголы чаще не несут главного ударения при наличии дополнения или обстоятельства, особенно если зависимые слова стоят после глагола. Под ударением у глаголов часто проявляются интересные оттенки значения или даже особые значения. Как и прилагательное, глагол получает более сильное ударение при явной тематичности зависимого существительного. Этот случай был бы тривиален, если бы не существовала противоположная тенденция у глаголов проспективной семантики, передающих действие, как бы направленное вперед — во временном или локальном отношении. С такими глаголами даже существительные в роли явно «данного», названного в левом контексте, оказываются под ударением. Эта тенденция характерна для глаголов направленного движения (положить, поставить, войти, направиться), глаголов созидания (творить, делать, создавать), глаголов речемыслительной деятельности, если она направлена на будущее, а не на рефлексию (сказать, говорить, писать, планировать, собираться).
Сильноударны обычно следующие типы глаголов:
1) глаголы в оценочном значении: Он сочиняет истории ('говорит неправду'); Он поторопился назначить тебя начальником ('зря назначил'). Эти семантические оттенки распознаются при восприятии звучащей речи и угадываются по контексту, когда требуется осмыслить (а значит, и проинтонировать) письменный текст. Примечательно, что в этих значениях глаголы могут оказаться в конце предложения без того, чтобы у нас возникло ощущение инверсии: Он сочиняет свои истории / Он свои истории сочиняет; а для
их безударных коррелятов в неоценочных значениях (сочиняет = пишет; поторопился = сделал что-л. быстро) конечная (безударная) позиция будет сопряжена с ощущением инверсии: Он свои истории сочиняет;
2) фактивные и ретроспективные глаголы, семантически обращенные назад — в пространственном или временном аспекте: Жестянщик, наверное, догадывался о нашей ненависти к нему (Б. Бал-тер) — здесь имеет место фактивность; Мы простили Сашке опоздание — тут присутствуют ретроспективность и фактивность; Ученые усложнили условия эксперимента — здесь содержится сема ретроспек-тивности. В литературе по актуальному членению принято объяснять отсутствие ударения на дополнениях в таких случаях тем, что они «данное», но это не так: они как раз и расцениваются нами как данное благодаря семантике глагола;
3) глаголы, содержащие отрицание — независимо от того, грамматически или лексически оно выражено: Россия не приостанавливала поставки нефти на территорию Белоруссии (Grani.ru) — грамматическое отрицание; Сотрудники РОВД поленились везти задержанного в отделение (Новая газета) — лексическое отрицание;
4) глаголы с оценочными дополнениями, когда ясно, что оценочное предицирование произошло шагом раньше и мы имеем дело со «снятой» («свернутой») предикацией, то есть с ее результатом (об этом было сказано выше, в связи с существительными): Он проглотил пилюлю ('то неприятное, что ему было незадолго до данного речевого акта сказано и что в прошлом мыслительном акте предикации было расценено автором как «пилюля», он «проглотил», то есть не стал на это реагировать'). Ср.: Он проглотил пуговицу. Часто результаты свернутой предикации выражены субстантивированными причастиями: Силы оставили умирающего; Я пришел домой и зарисовал увиденное;
5) глаголы в сочетании с семантически пустыми и предсказуемыми элементами (типа ситуация, случай, человек и др.; об этом также см. выше);
6) глаголы при сочетаниях с неточными (приблизительными) количественными показателями: Разбуди меня через полчасика (ср.: Разбуди меня через полтора часа); Я тут поиграю немного (ср.: Я тут поиграю до пяти вечера). Безударность является дополнительным
маркером приблизительности, а ФУ в подобных конструкциях — спутник точности;
7) глаголы в комбинации с предсказуемыми благодаря ситуации, фоновым знаниям и / или здравому смыслу обстоятельствами места или времени, ср.: Мальчик сидит на фотографии. — Мальчик сидит на фотографии. В первом случае важно сообщить, на чем именно сидит мальчик, во втором — какова его поза на фотографии (фотография дана в ситуации речи); Валентина Ивановна, Коля дерется на уроке. — Дворяне дрались на дуэлях. В первом примере на уроке — обстоятельство, настолько предсказуемое в ситуации школы, что его можно опустить без особого ущерба для смысла; во втором обстоятельство опустить нельзя, оно слито с глаголом в единую монолитную группу; при этом у глагола драться в первом и втором примерах разная семантика: 'бить друг друга' — 'сражаться', а фразы являются разными речевыми актами: первый — жалоба, второй — сообщение (наррация);
8) в рамках речевых актов, поясняющих причину чего-либо сказанного или совершенного: Он-то кормил, только я плохо ела. Нервничала сильно (А. Маринина);
9) в рамках речевых актов, имеющих значение уступительно-сти: Хоть поем до отвала.
4. Прилагательные
Прилагательные, хоть и являются именами, но по отношению к фразовому ударению ближе к глаголам, т. к. они обычно входят в словосочетание с ударным существительным (речь идет о полных прилагательных). Оценочное прилагательное в краткой форме в роли предиката, наоборот, «притягивает» ударение, даже несмотря на начальное положение во фразе: Горек чужой хлеб; Широк русский человек. Исключения составляют некоторые идиомы: Хороша соседка! (не идиома) — Хороша соседка! (синтаксическая идиома). Полному прилагательному в субстантивной группе, каким бы оценочным оно ни было, труднее «пробиться» на самостоятельные акцентные позиции. Значительно вероятнее встретить прилагательное под фразовым ударением после глаголов казаться, считать, посчитать, оценить как, расценить, назвать. Здесь оно является частью сказуемого, причем семантически наиболее нагруженной: Депутат Госдумы на-
звал лживыми обвинения гражданина Болгарии. Вероятность ударения на прилагательном тем выше, чем ярче оценка в семантике прилагательного и чем слабее оценочность существительного. Ср.: Он порядочный бюрократ ('он бюрократ, но порядочный') — Он порядочный бюрократ ('он смахивает на настоящего бюрократа'). Яркость оценки тесно связана с отрицательной семантикой: обычно положительная оценка не столь заметна, поскольку психологически человек всегда настроен на положительный сценарий. Так, в паре Она превосходная кулинарка — Она посредственная кулинарка вероятность сильного ударения на посредственная выше, чем на превосходная.
Ударение способно «высвечивать» в значении слова дополнительные семы. Так, у прилагательного порядочный в приведенном выше примере два различных значения — как и у существительного бюрократ. Ср. в глаголах: Мы пропустим девушку ('дадим пройти первой') — Мы пропустим девушку ('не увидим нужного человека'). Различия могут доходить до степени омонимии: У них есть целые мешки яблок ('много яблок') — У них есть целые мешки яблок ('неповрежденные'). Или: Редкая птица долетит до середины Днепра ('вряд ли хоть одна долетит') — Редкая птица долетела до середины Днепра ('птица редкой породы'). Смена значения сопровождается в данном примере сменой референтности: в первом примере существительное птица употреблено нереферентно, во втором — референтно.
Приведенные здесь примеры и их трактовки принадлежат авторам настоящей работы. Мы обращались и к языковому сознанию других носителей языка, как «наивных», так и обладающих некоторыми познаниями в лингвистике. Это делалось как в процессе наблюдения, так и в специально организованных экспериментах. Рассмотрим один из таких экспериментов.
Группе экспертов (студенты — слушатели курса по интонации и преподаватели-фонетисты) были предложены изолированные фразы с заданием подчеркнуть слово, которое, по их мнению, может быть выделено главным фразовым ударением. Эксперимент состоял из трех частей. В первой интересующие нас фразы давались отдельно в случайном порядке. Во второй — парами с частичным различием в лексическом составе, например: Это яд для крыс. — Это яд для неискушённой души. После этого давались фразы с одинаковым лексическим составом (Дик — большой осёл), но с двумя вариантами
фразового ударения (главноударное слово было подчеркнуто). Информантов просили описать своими словами разницу в значении фраз, если они ее находят. Разброс ответов в эксперименте был довольно большим, однако в большинстве случаев информанты реагировали на семантические подсказки и определяли место фразового ударения в изолированных фразах в соответствии с нашими ожиданиями. Наряду с условно правильными ответами, т. е. с решениями, совпадающими с мнением авторов, были и «ошибки», чаще все двух типов:
а) смещенное с конца ударение уже в нейтральной, по нашему замыслу, фразе. Так, в паре Моя жена превосходная кулинарка / Моя жена посредственная кулинарка прилагательное превосходная оказалось слишком эмфатичным и примерно в половине ответов было выделено главным ударением. Слово мигом также «притягивало» ФУ независимо от структуры фразы: Она мигом успокоилась / Я тебя мигом успокою!
б) конечное ударение, несмотря на семантические подсказки. Так, например, в паре Он проглотил пуговицу / Он проглотил пилюлю некоторые информанты не осуществили ту операцию восстановления предшествующей этой фразе предикации, которая была описана выше, или просто поняли слово пилюлю конкретно как таблетку.
Не всегда информанты реагировали и на различия в виде глагола, как в паре: Его глаза привыкали к темноте / Его глаза привыкли к темноте.
Как и ожидалось, при попарном предъявлении фраз с предположительно разным местом главного ударения, когда внимание информантов было сконцентрировано на различии, количество «правильных» (то есть ожидавшихся) ответов было больше.
Интересны объяснения различий в парах с проставленными ФУ, с большинством из которых нельзя не согласиться. Некоторые из них весьма точны и остроумны:
Информант 1
Дик — большой осел. Дик — большой осел. Он сочиняет истории. Он сочиняет истории.
(Дик очень глуп) (Осел Дик большой, а не маленький) (Он писатель) (Он фантазер)
Редкая птица долетит до середины Днепра. (Редко птице удается
долететь)
Редкая птица долетела до середины Днепра. (Птица из Красной
Книги долетела)
Эта компания выросла из мелкого бизнеса. (Начинали с мелкого
бизнеса)
Эта компания выросла из мелкого бизнеса. (Надо искать другие
пути развития)
Информант 2
Дик — большой осел. (Переносный смысл: Дик очень упрямый)
Дик — большой осел. (Прямой смысл: Дик — крупное животное)
Он поторопился назначить меня начальником. (Я работал очень
хорошо)
Он поторопился назначить меня начальником. (Я не справился с
должностью)
Он порядочный бюрократ. (Положительная оценка)
Он порядочный бюрократ. (Отрицательная оценка)
Информант 3
Хороша соседка! (Оценка. Всякая!)
Хороша соседка! (Не соответствует стандарту правильной соседки) У них есть целые мешки яблок. (Много яблок)
У них есть целые мешки яблок. (Не рваные)
Нужно остановить кровопролитие. (Призыв к общественному акту) Нужно остановить кровь. (Указание к медицинскому действию)
5. Заключение
Мы описали некоторые факторы, влияющие на выбор места ФУ при чтении коротких фраз в отсутствие воздействия непосредственного контекстного окружения. В такой ситуации контекст неизбежно домысливается читающим, так как в реальности предложений вне контекста не бывает: он существует хотя бы в форме наиболее
вероятного, наиболее привычного мыслительного фона. Если бы читатель был лишен этой способности, он был бы не в состоянии понимать смысл заголовков, афоризмов, цитат, лишенных контекста, в котором они первоначально возникли. Именно в таких условиях интереснее всего проверять, как лексическая семантика соотносится с фразовым ударением: одни слова как будто его притягивают, другие словно отталкивают. Разумеется, важна при этом семантика слов внутри данной конкретной фразы: акцентное поведение того же слова может зависеть от контекста. Для определения взаимодействия между лексической семантикой и фразовым ударением интереснее всего работать с парами коротких предложений, расходящихся минимально, но демонстрирующих при этом расхождении различные акцентные модели.
В этой работе мы намеренно употребляли термины «фраза», «высказывание» и «предложение» как синонимы. Различение высказываний и предложений, важное для синтаксической семантики, для нас в контексте настоящей работы нерелевантно. Мы также вполне умышленно не использовали терминов теории актуального членения, поскольку проблематика соотношения темы и ремы, непосредственно связанная с ФУ, усложнила бы текст и могла бы нежелательным образом отвлечь от его основной идеи, которая состоит в следующем. Семантика слова чутко реагирует на ударность и столь тесно с ней связана, что давно уже назрела необходимость включать в описания значений многозначных слов и омонимов потенциальные отношения их значений (лексико-семантических вариантов — ЛСВ) с акцентуацией. Разные ЛСВ по-разному взаимодействуют с фразовым ударением, и сейчас уже накоплено достаточно материала, чтобы закрепить этот опыт в лексикографии.
По-видимому, практика употребления того или иного ЛСВ в конкретных текстах в ударной или безударной позиции привела к тому, что ударное или безударное произнесение слова постепенно стало ассоциироваться с различными ЛСВ. В итоге из узуса эта взаимозависимость постепенно переходит в языковую систему и закрепляется за тем или иным значением слова. Справедливости ради нужно уточнить, что далеко не все ЛСВ или омонимы сопровождаются различиями в потенциальной ударности или безударности в тексте. Однако этих связей достаточно много для того, чтобы учитывать их при семантических толкованиях множества лексем на
языковом уровне. Аналогичным образом развиваются и меняются со временем коннотации: ведущим в их развитии являются конкретные контексты и ситуации употребления, но постепенно коннотации начинают осознаваться всеми или большим числом носителей языка, и с этого момента можно говорить об их лексикализации.
Еще один вывод состоит в необходимости учета места и типа фразового ударения в практике перевода: поскольку смысл непосредственно связан с ударностью / безударностью лексем, а перевод ориентируется на смысл, то стратегия переводчика должна быть теснейшим образом связана с фразовым ударением.
Литература
Николаева 1979 — Т. М. Николаева. Словосочетания с лексемой «один». Форма, значения и их контекстная маркированность // Г. А. Золото-ва (ред.). Синтаксис текста. М.: Наука, 1979. С. 134-152. Николаева 1982 — Т. М. Николаева. Семантика акцентного выделения. М.: Наука, 1982.
Павлова 2007 — А. В. Павлова. Интерпретация акцентной структуры высказывания при восприятии письменной речи // Acta Lingüistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований РАН III, 3,2007. С. 65-117.
