CC BY
29
ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ОПИСАНИЯ КОНКРЕТНОЙ РЕЧЕВОЙ ЛИЧНОСТИ
А.А. Юнаковская
Ключевые слова: языковая личность, фразеологические единицы, речевая деятельность.
Keywords: linguistic personality, phraseological units, speech activity.
Предметом данной работы являются фразеологические единицы, используемые жительницей г. Омска - С.В. Карнауховой. Задача -определить тип наблюдаемой языковой личности. В работе используется традиционный метод научного описания собранного материала. Актуальность работы определяется возможностью аспектного изучения конкретной языковой личности, существующей в границах региона, как носителя историко-культурных черт через речевое действие в условиях массовой коммуникации информационного общества конца ХХ в. на основе существующих достижений антропологической лингвистики. Новизна исследования заключается в том, что на фразеологическом материале одного жителя крупного города можно дать характеристику языковой личности как субъекта, осмыслившего мир и отразившего его в своей речи.
Тема «человек говорящий» в науке существует издавна. Первоначально о «личных свойствах и особенностях оратора», побуждающих к чему-нибудь своих слушателей, писал Аристотель [Аристотель, 1984]. Предпосылки изучения языка с антропологической точки зрения прослеживаются с начала XIX века: В. фон Гумбольдт в своих трудах трактовал язык как «орган внутреннего бытия человека»
[Гумбольдт, 2000]. В дальнейшем отдельные аспекты «человека говорящего» привлекали» внимание Ф. де Соссюра, Э. Сепира и др.
Во второй половине ХХ века тезис о том, что человеческую личность нужно рассматривать с точки зрения ее языка, выдвинули и активно развивали западные исследователи. Так, в книге Клода Аже-жа «Человек говорящий», вышедшей в 1985 году в Париже, вводится понятие «психосоциального выразителя», «которое, будучи погружено в язык, дает модель человека вместе с его языком» (цит. по: [Караулов 1987, с. 5]. Также этой теме в разных ее вариациях посвящены книги Славчо Петкова «Език и личност: Въздействия» (Благоевград, 1983), М. Бирвиша «Очерки по психологии языка» (Берлин, 1983), Э. Косериу «Человек и его язык» (Мадрид, 1985) и т.п. В книге Э. Новака «Язык и индивидуальность» (Тюбинген, 1983) на основе критики некоторых положений прагмалингвистики и теории Н. Хомского выясняются возможности включения человека во всей его многосложности в научные представления о языке. В ряде работ человеческую личность предлагается рассматривать через призму ее языка в связи с психической, социальной и культурной его ипостасями (А. Вежбицкая, К. Герц, Р. Брунер и др.). Анализ литературы показывает, что в зарубежной лингвистике ведутся поиски адекватного понятия «человек говорящий».
Понятие «языковая личность» впервые появляется в русистике в работах В.В.Виноградова по изучению языка художественной литературы, который увидел в индивидуальной речевой структуре отправной момент для таких исследований. В работе 1930 года «О художественной прозе», которая является программной, ученый пишет: «... А личность, включенная в разные из этих «субъектных» сфер и сама, включая их (языковые образования) в себя, сочетает их в особую структуру. В объектном плане все сказанное можно перенести и на parole, как сферу творческого раскрытия языковой личности. Индивидуальное словесное творчество в своей структуре заключает ряды своеобразно слитных и дифференцированных социально -языковых или идеологически-групповых контекстов, которые осложнены и деформированы специфическими личностными формами» [Виноградов, 1930, с. 62]. Первые описания конкретных языковых личностей также принадлежат В.В. Виноградову [Виноградов, 1930]. Однако изучение языковой личности как самостоятельное направление не развивается в лингвистике того периода, несмотря на полученные импульсы.
Во второй половине ХХ века русистика подхватила достижения мирового языкознания и начала развивать уже существующие в ней ценные идеи, внося весомый вклад в формирование антропологической лингвистики как науки. Промежуточные итоги представлены в работе Р.А. Будагова «Человек и его язык» (М., 1974).
Актуализация термина «языковая личность» как общего знаменателя всех составляющих проблемы описания конкретного носителя языка принадлежит Ю.Н. Караулову. Он в своей книге «Русский язык и языковая личность» (1987) пишет: «Нельзя познать сам по себе язык, не выйдя за его пределы, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю - к человеку, к конкретной языковой личности [Караулов, 1987, с. 78]. Под языковой личностью ученым понимается «личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, ... личность, реконструированная в основных своих чертах на базе языковых средств» [Караулов, 1987, с. 38]. Исследователь делает «попытку прояснить основные параметры, характеристики и целостную структуру языковой личности», формулирует и подтверждает гипотезу «о наличии специфических проявлений национального на всех уровнях устройства языковой личности» [Караулов, 1987, с. 8], т.е. предлагает говорить о русской языковой личности» [Караулов, 1987, с. 78]. Ученый предложил трехуровневую модель языковой личности: это 1) лексикон личности, понимаемый в широком смысле, 2) тезаурус личности (в нем запечатлен «образ мира», или система знаний о мире) и 3) прагматикон личности (то есть система ее целей, мотивов, установок и интенциональностей) [Караулов, 1987, с. 109].
В лингвокультурологии языковую личность рассматривают как носителя национального характера (С.Г. Воркачев, В.А. Маслова и др.). Это базовый национально-культурный (обобщенный) тип носителя языка, закрепленный в лексической системе (т.н. «словарная личность»). Языковую личность изучают и как участника коммуникативного акта, обладающего совокупностью особенностей вербального поведения (Е.В. Архипова, Г.И. Богин, А.А. Ворожбитова, Л.А. Милованова и др.) (т.н. «коммуникативная личность»). В процессе коммуникации участникам приходится как воспроизводить, так и воспринимать речевые произведения, при этом соблюдаются нормы своей речевой культуры, поэтому весьма правомерным можно считать выделение понятия «речевая личность» -- человека в его способности совершать те или иные речевые действия.
Одним из аспектов данного направления можно считать рассмотрение языковой личности как носителя показателей своей рече-
вой среды (Л.П. Крысин, М.В. Шведчикова и др.): ученых привлекает изучение групп носителей русского языка и создания их речевых портретов. Первоначально для подобного рода исследования привлекался диалектный материал: это речь отдельных регионов, нескольких деревень, одной деревни. Со временем весьма актуальной стала тема «речь отдельной личности», являющейся носителем того или иного говора. Это привело к созданию словарей взрослой личности: «Диалектный словарь личности» В.П. Тимофеева (Шадринск, 1971), «Словарь диалектной личности» В.Д. Лютиковой (Тюмень, 2000), «Экспрессивный словарь диалектной личности: Лексика и фразеология архангельского говора» Е.А. Нефедова (М., 2001). Также длительное время изучается речь Анны Герасимовны Горшковой (г. Пермь), Веры Прокофьевны Вершининой (г. Томск) и т.п.
На волне внимания к разговорной литературной речи начинают изучать с различных точек зрения «социолингвистический портрет интеллигенции» (т-н Т.М. Николаевой) [Николаева, 1991, с. 73]. Вероятно, толчком к разработке понятия «социально-речевой портрет» явилась идея «фонетического портрета» (т-н М.В. Панова). Над выделением фонетической речевой составляющей городской интеллигенции работали ученые вузов Красноярска, Перми и др.
В дальнейшем происходит расширение характеристик «совокупной» языковой личности данной социальной группы. Так, в статье Л.П. Крысина «Современный русский интеллигент: попытка речевого портрета» отмечается, что «речевой портрет современного русского интеллигента включает определенные фонетические особенности речи, лексические индексы, контактные формулы, прецедентные тексты высокой культуры, некоторые виды языковой игры» [Крысин, 2001, с. 93]. В результате уже существующих наработок сформировалась определенная методология изучения языковой личности - т.н. личностный обмер. Для практического приложения теории языковой личности к описанию конкретного индивида очень важным является вопрос об его основаниях. Во-первых, необходимо определить статус личности как автора текста. Так, Т.Ф. Иванова выделяет три типа, к которым можно отнести каждого создателя речевых произведений: «репрезентативная», «множественная» и «усредненная» языковая личность. К «репрезентативным» (представительным) носителям языка относятся авторы текстов, которые не прибегает к созданию вымышленных персонажей, наделенных собственным языком, на протяжении речевой деятельности: это «единая языковая личность». Под «множественной» (менее «репрезентативной») понимается язы-
ковая личность писателей, представленная корпусом их произведений, в которых имитируется чужая речь. Третий тип - «нерепрезентативная», «усредненная» языковая личность - «среднестатистический» носитель данного языка. Это «обобщенная» языковая личность, поэтому данный тип нуждается в разбивке на подтипы и т.д. [Иванова, 1995, с. 28-29].Во-вторых, выделить определяющие характеристики личности. Основанием для классификации являются такие признаки, как языковая компетентность, владение / невладение нормами кодифицированного литературного языка, «чувство языка» и т.п. При этом показательным является равнодушное / неравнодушное отношение к используемым средствам. Различное соотношение характеристик позволяет выделять как «художественный», так и «нехудожественный» подтипы языковой личности [Коготкова, 1966]. В-третьих, очертить круг языковых фактов, которые могут быть использованы при создании «социолингвистического портрета». Следует согласиться с
В.И. Карасиком, Е.А. Ярмаховой, которые вслед за Т.М. Николаевой, выдвигают тезис о том, что «нужно охарактеризовать <. > только “яркие диагностические пятна”» [Карасик, Ярмахова, 2006, с. 59-60]. К явлениям подобного рода, например, можно отнести фразеологические единицы различного типа. Фонд устойчивых единиц языковой личности может способствовать рассмотрению ее на когнитивном уровне, когда единицы отражают относительно устоявшуюся картину мира носителя. Это связано с тем, что в результате поворота изучения фразеологии в русло антрополингвистических исследований носитель устойчивых единиц представляет интерес как «хранитель» и «передатчик» информации единицами особого типа вторичной номинации. Фразеологизмы принадлежат к неклассическим номинативным единицам, служащих для называния выделяемых языковым сознанием из внеязыкового пространства его отдельных фрагментов. При рассмотрении речевой деятельности одной личности следует говорить о «широком» объеме фразеологии: «имеем в виду все типы узуально воспроизводимых сочетаний, которые группируются в сильно размытые множества на основании тех или иных характерных для каждого множества признаков и отношений между ними» [Телия, 1996, с. 59]. Фразеологические единицы являются более мощным средством выражения эмотивности, чем слова, т.к. отражая образ-ситуацию, выступают как микротекст в тексте. На мотивационном уровне употребления (а в ряде случаев создания и замены одного компонента) выступают коммуникативно - деятельностные потребности личности, отбирающие определенные образы, символы, знаки стандартного,
общего прецедентного текста национально-культурного характера и текстов письменной традиции.
Перечисленные выше показатели и характеристики при рассмотрении проблемы описания языковой личности и фразеологии применимы к материалу, собранному в 1997-1999 гг. Н.Ю. Карнауховой и любезно предоставленному для научного описания. Объектом изучения послужила жительница г. Омска - Карнаухова Светлана Васильевна. Характер исследования предполагает биографическую справку о человеке, которому оно посвящено, т.к. при описании конкретной личности необходимо учитывать, что ее речевое проявление зависит от ряда факторов, который формирует индивидуальность, зависящую от социальных условий и культурной среды ее формирования.
Светлана Васильевна родилась в 1937 году в г. Омске, в семье служащих. Воспитание ребенка по внутрисемейным причинам взяли на себя бабушка и дедушка. Бабушка - из бийских мещан, получившая первоначально домашнее воспитание, затем в советское время учившаяся в медицинском техникуме. Однако была вынуждена работать на ТЭЦ-1 щитовым монтером. Бабушка мечтала дать внучке высшее образование, которого не получила сама. Несмотря на нужду, она настояла, чтобы внучка закончила десять классов и получила высшее образование. Дедушка - мастеровой, из семьи ссыльных поляков. Они, по словам Светланы Васильевны, обладали хорошей культурой, в семье все питали пристрастие к чтению. Вечерами после ужина при свете керосиновой лампы дедушка вслух читал, в основном, классику: Пушкина, Лескова, Толстого и др.
Получив паспорт, Светлана сразу записалась в библиотеку. Затем она легко поступила в автодорожный институт, но учиться ей там было не интересно. Затем она поступила на заочное отделение Одесского кораблестроительного института, со временем перевелась в Новосибирский институт водного транспорта, но оставила его и поступила в Омский пединститут на филологический факультет. Увлечение книгами не прошло с годами. Личная библиотека, начало которой было положено в 50-е годы, сильно разрослась и пополняется до сих пор. Кроме классики русской и зарубежной, здесь много поэтических сборников, словарей, книг по искусству, а также методической и филологической литературы. Проработала учителем русского языка и литературы в школе свыше 30 лет. Вероятно, можно говорить о формировании «человека читающего», который еще и активно делится знаниями благодаря специфике своей профессии.
Анализ собранного материала позволяет выделить ряд ее языковых характеристик. Светлана Васильевна сформировала собственный идиостиль - совокупность языковых выразительных средств, ядром которого является «идиолект».(В узком смысле - это совокупность формальных и стилистических особенностей, свойственных речи отдельного носителя данного языка. «Идиолект» всегда есть «точечный» представитель определенного идиома (литературного языка, территориального или социального диалекта). В широком смысле -это вообще реализация данного языка в устах индивида, т.е. совокупность текстов, порождаемых говорящим и исследуемых лингвистом с целью изучения системы языка [ЛЭС, 1990, с. 171]). Идиостиль отражает определенный стиль жизни: Светлана Васильевна относится к «куртуазному» подтипу личности, т.к. в собранном материале слабо представлены грубые, бранные единицы, а нейтральные, шутливые, ироничные, саркастические и т.п. составляют большинство.
Выбранная для анализа лексико-фразеологическая составляющая личности позволяет выделить социальную основу образности. Фразеологический фонд Карнауховой Светланы Васильевны представлен различными с точки зрения принадлежности к разновидностям общерусского языка устойчивыми единицами. Представим основные группы:
Общерусские_единицы (нейтральные): Бабушка надвое сказала. Экспрес. Неизвестно еще, удастся ли; Беситься с жиру. Неодобр. Привередничать, от безделья или пресыщения требовать больше, чем следует, Биться как рыба об лед. Экспрес. Сильно нуждаясь, безрезультатно добиваться улучшения материального положения, Благим матом (кричать). Экспрес. Дико и очень громко., Болеть душой за кого-л, что-л. Очень беспокоиться, испытывать тревогу, переживать за кого-л, что-л., В чем мать родила. Ирон. Нагишом, без всякой одежды, В чем только душа держится. Экспр. Слабом или больном человеке, Из рук вон плохо. Очень плохо, скверно, никуда не годится, Как баран на новые ворота. (смотреть на кого- , что-л). Неодобр. Тупо, непонимающе, Мозолить глаза. Надоедать и т.п.
Разговорные: Бередить/Разбередить (старую) рану. Экспрес. Касаться того, что причиняет кому-л. страдания, душевную боль, Валом валить. Экспр. О большом количестве людей, посещающих к.-л. мероприятие, Брать в толк. Пытаться понять что-л., Выбиваться в люди. Экспрес. Довольно высоко подняться по социальной или служебной лестнице, сделать карьеру, Как рыбе зонтик (нужен). Пре-небр. О чем-то ненужном, лишнем, Кожа (одна) да кости. Экспрес.
О ком-то очень худом, изможденном, Маленькая собачка до старости щенок. Шутл. О ком-то по-детски веселом и беззаботном, Лисичка-сестричка. Ласк. Хитренькая, лукавая, но милая девочка, девушка, Мать моя! Экспрес. Выражение испуга, изумления и т.п.
Просторечные: Баба базарная. Неодобр. Грубый, крикливый, вульгарный человек, Беда, и только. Экспрес. Выражение недоумения, осуждения; невозможности что-л. сделать или изменить положение дел; констатация того, что случилось что-л. неприятное, Беречь свою шкуру. Презрит.Быть чересчур осторожным, слишком дорожить своим благополучием, Беситься с жиру. Неодобр. Привередничать, от безделья или пресыщения требовать больше, чем следует, Брать/взять в узду. Экспрес. Сдерживать кого, что-л., Брать/Взять нахрапом кого (что). Неодобр. Действовать нагло, резко, добиваясь своего. Вильнуть хвостом. Неодобр. Поступить предательски, Дело хозяйское. Поступай по своему усмотрению, Довести до ума. Закончить что-л., До лампочки. Груб. Все равно, безразлично, Козел отпущения. Экспрес. Ответчик за чужую вину, ошибки, проступки других; тот, кто один отдувается за всех. Как козе баян (нужен). Пренебр. О ком-то, чем-то ненужном, лишнем, Какого черта? Экспрес. Употребляется в ситуации выражения досады, возмущения Коптить небо. Неодобр. Вести бесполезную, "растительную" жизнь, Мозолить/Намозолить глаза кому. Неодобр. Раздражать своей назойливостью, надоедать и т.п.
«Книжные» единицы: Авгиевы конюшни. Давно не убиравшееся помещение (из греч.), Баловень судьбы. Человек, которому всегда сопутствует в жизни удача, успех (Мелодрама 1988 г., Франция-ФРГ, реж. Клод Лелуш), Замучен тяжелой неволей. Ирон. О плохо выглядевшем человеке (Название песни: муз. Л.Шульгина, сл. Г.Мачтета), И зверье, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове. Шутл. О человеке, любящем и защищающем животных (С. Есенин. «Мы все уходим понемногу». Выражение известно с нач. ХХ в.), Инфант терибль.1. Экспрес. Ужасное дитя, бойкий озорной ребенок. 2. Неодобр. а). Сохранение детских черт у взрослого человека; б) Оболтус, бездельник, безобразник, Курить фимиам кому. Ирон. Воздавать почести, расточать похвалы (из греч.), Кончен бал (погасли свечи). Экспр. О немедленном окончании ч-л. (Е. Баратынский), Антилопа гну. Ирон. Старое, без конца ремонтируемое средство передвижения, Какая фемина! Шутл. О красивой женщине (И. Ильф, Е. Петров. «Золотой теленок»), Мальчиш-Плохиш. Ирон. Мальчик, юноша, отличающийся плохим поведением, дурным нравом (А. Гайдар. «Сказка о
военной тайне, о мальчише-кибальчише и его твердом слове»), Мне изюм не идет на ум, цукерброт не лезет в рот, пастила не хороша без тебя, душа моя. Шутл. Выражение душевной склонности, любви, привязанности к собеседнику (на основе цитаты А.С. Пушкина: «Мне изюм нейдет на ум ...» ) и т.п.
В том числе можно выделить фразеологические единицы, являющиеся «устаревшими» для носителя «языка современного города»: Ад в душе. Экспр. Смятенное, невыносимо мучительное внутреннее состояние, Ангел небесный. Одобр. Чуткий, нежный человек, Благодарю покорно. Ирон. Ответ, отвергающий замечание или предложение собеседника, Бог даст. Выражение надежды на благополучный исход дела, Бог знает как. Экспрес. 1. Непонятно как. 2. Кое-как, Бог знает кто. Экспрес. 1. Непонятно кто. 2. Подозрительный человек, Бог знает куда (уйти, пропасть). Экспрес. 1. Неизвестно куда. 2. Очень далеко, Бог привел. Экспр. Случилось, пришлось; удалось что-либо, Боже милостивый. Разг. Неодобр. Выражение несогласия, неудовольствия, Душа моя. Мин херц. Шутл. Обращение к собеседнику, Истинный бог. Экспрес. Клятвенное заверение. Креста нет на ком. Неодобр. Выражение возмущения чьими-то поступками, Падший ангел. Ирон. 1. Человек, отвергнутый обществом, 2. Тот, кто обладает небольшими добродетелями и большими пороками и т.п.
Из «молодежных» и «детских», перешедших в разряд «общего употребления», можно указать фразеологизмы: Как зайцу стоп-сигнал. Пренебр. О чем-то ненужном, Крыша поехала у кого. Не-одобр. О том, кто ведет себя неадекватно, Моряк - с печки бряк. Ирон. Комментарий о чьей-то оплошности и т.п.
Можно привести ряд «личностных» (характеризующих) единиц различных по происхождению: Боек (-йка, -йки) на язык кто. Экспр. Кто-л. красноречив, разговорчив, Велик ли человек? Эспр. Относительно к маленькому ребенку, Вечное дитя. Экспрес. Инфантильный человек (чаще о своем муже), В горле кошки дерут. Неформ. Сильно болит горло, Вздумали яйца курицу учить. Неодобр. Дети не должны давать старшим советы, так как они еще не опытны. О бестактности молодых, Деревянные глазки, что вы так странно смотрите на меня? Шутл. Реплика на долгий, бессмысленный взгляд, Деточка-конфеточка. Одобр. Маленький хорошенький ребенок, Как кофейная мельница (скрипеть). Неодобр. О ворчливом, вечно брюзжащем человеке, Каменная баба. Неодобр. Нерасторопный человек, Коровий вопрос. Саркаст. О вопросе, который применяется как средство тянуть время при нежелании браться за дело, Куколка - пуколка. Шутл. Ма-
ленький ребенок, Кусочек с коровий носочек. Шутл. Значительная часть чего-то, Мысли как у Буратино - коротенькие. Саркаст. Об изъяне в умственных способностях, Чемодан Хэмингуэя. Нравственные достижения человека и т.п.
Анализ собранного материала (около 600 ед.) показал, что с точки зрения устройства употребляемых устойчивых единиц отмечены идиомы, сочетания, пословицы, клише, которые являются знаками «типовых» ситуаций. Соотнеся ряд фразеологических единиц конкретного человека и корпуса русской фразеологии с позиции их отношения к ядру, можно увидеть, что представлены устаревшие, уходящие из активного употребления, общеупотребительные единицы книжного и разговорного характера. Вероятно, можно говорить о проявлении «материнской языковой основы», отражающего условия языкового окружения в детстве - т.н. «речевого регресса». При этом современное техногенное общество практически не получило отражения в «индивидуальном» языке информанта.
С точки зрения совпадение/несовпадение единиц с принятыми в узусе отмечены как устоявшиеся, так и варианты фразеологических единиц, часть из которых является результатом профессиональной деятельности. Также отражаются результаты речевой практики малой социальной группы - семьи.
В целом С.В. Карнаухову можно отнести к типу личности с русским национальным характером. Это инвариантная часть данной личности, т.к. в ее дискурсе отражаются общерусское видение мира и ценностная шкала. Вариативную часть определяют пол, возраст, принадлежность к конкретной языковой общности: женский гуманитарный подтип интеллигенции старшего поколения (старше 60 лет). Это личность способна на основе прецедентных устойчивых единиц и текстов моделировать собственный сектор языковой картины мира, отражающей миропонимание современного интеллигента. Она владеет нормами литературного языка в достаточной мере. Это позволяет отнести данного информанта к «высшей» группе носителей «среднелитературной речевой культуры» (т-н О.Б. Сиротининой). Причем это «художественный» подтип «непрезентативного» типа личности, свободно владеющий средствами русского языка, умеющий их комбинировать на основе существующих в общерусском словаре, а также обладает способностью создавать собственные единицы или придавать оттенки значения.
Анализ результата речевой деятельности конкретного человека позволяет отнести его к «образованному» и «культурному» подтипу
личности. Хотя в речи представлены устойчивые сочетания, сохраняющие территориально маркированные черты. Например, во ФЕ Акулька беспамятная. Неодобр. Рассеянный, все забывающий человек, Брать/взять моду. Приобретать плохую привычку, (делать что-л.) На свой храпок. Поступать по-своему и т.п., используются компоненты Акулина/Акулька, мода (плохая привычка) и т.п., характерные для сибирских говоров.
Обращение к рассмотрению языковой личности с точки зрения использования фразеологических средств позволяет совершить ее аспектную идентификацию. В целом использование устойчивых единиц характеризует ее «гибридную личность»: это пользователь общерусского фразеологического фонда (нейтраль-
ной,книжной,библейской его части) и создатель на его основе «личностных» образований.
Собранный материал требует его дальнейшего осмысления как с теоретической точки зрения, так и с позиций применяемых методик.
Литература
Богин Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов. Л., 1984.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.
Виноградов В.В. О художественной прозе. М. ; Л., 1930.
Воркачев С.Г. Безразличие как этносемантическая характеристика личности: опыт сопоставительной паремиологии // Вопросы языкознания. 1997. № 7.
Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентристкой парадигмы в языкознании // Филологические науки. 2001. № 1.
Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 2000.
Иванова Т.Ф. Концептуально-языковая картина мира конкретной исторической личности как путь изучения языка русской общественной мысли // Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики. Екатеринбург, 1995.
Карасик В.И. Словарная личность // Филология. Краснодар. 1994.
Карасик В.И., Ярмахова Е.А. Лингвокультурный типаж «английский чудак». М.,
2006.
Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1988.
Коготкова Т.С. О некоторых особенностях диалектной лексики в связи с устной формой ее существования //Славянская лексикография и лексикология. М., 1966. С.291-310.
Крысина Л.П. Современный русский интеллигент: попытка речевого портрета // Русский язык в научном освещении. 2001. № 1.
Лингвистический энциклопедический словарь (ЛЭС). М., 1991.
Николаева Т.М. «Социолингвистический портрет» и методы его описания // Русский язык и современность : Проблемы и перспективы развития русистики. М., 1991. Ч. 2.
Сиротинина О.Б. Речь современного города // Речь города. Омск. 1995. Ч. 1.
Сухих С.А., Зеленская В.В. Репрезентативная сущность личности в коммуникативном аспекте реализаций. Краснодар, 1997.
Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996.
