CC BY
185
ПРОБЛЕМЫ РУСИСТИКИ
A.И. ВАСИЛЬЕВ (Елец)
ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКАЯ ПОЛИСЕМИЯ И ОМОНИМИЯ В ДРЕВНЕРУССКОМ ЯЗЫКЕ
Рассматриваются как общетеоретические вопросы русской фразеологической полисемии и омонимии, так и особенности функционирования полисемичных и омонимичных фразеологических единиц в древнерусских памятниках.
Ключевые слова: древнерусский язык, фразеологическая единица, фразеологическая полисемия и омонимия, внутренняя форма фразеологизма, метафоризация, метонимизация.
Вопрос о многозначности и омонимии фразеологических единиц (ФЕ), имеющий важное значение для теории фразеологии и успешной лексикографической практики, не раз затрагивался в работах отечественных лингвистов. Объектом нашего исследования послужили в основном древнерусские летописи [4].
Не вызывает сомнения тот факт, что большинство фразеологизмов русского языка однозначно. Как пишет Е.И. Диброва, «ФСРЯ из более чем 4000 фразеологических единиц отметил многозначность только у 600 ФЕ, что составляет примерно 15% от их общего количества» [2, с. 79]. Указывая на причину редкого проявления многозначности среди ФЕ,
B.П. Жуков отмечал: «Развитию многозначности препятствует то, что фразеологизмы часто образуются вследствие метафорического переосмысления свободного словосочетания такого же лексического наполнения. Сдерживает появление многозначности и то, что фразеологизмы по сравнению со словом обладают меньшей контекстуальной подвижностью, т.е. лишены возможности более или менее свободно вступать в смысловую и грамматическую связь с другими словами» [3, с. 124-125].
Существуют разные точки зрения на характер развития многозначности. Так,
В.П. Жуков, в частности, утверждал, что в результате «повторной метафоризации одного и того же свободного словосочетания, наиболее
удобного для обобщения, появляются такие многозначные фразеологизмы, которые состоят из одних метафорических значений» (Там же, 124). Е.И. Диброва расширяет отношения между значениями многозначной ФЕ и допускает, что между ними «имеются отношения метафоры, метонимии, синекдохи и функционального переноса, т.е. те же смысловые отношения, что и в составе многозначного слова» [2, с. 79].
Наше исследование показало, что в древнерусских памятниках употреблялись многозначные фразеологизмы с количеством значений не более двух. Отдельные значения фразеологизма могли образоваться при реализации разных значений многозначного слова, являющегося компонентом ФЕ. Например, слово городъ в древнерусском языке имело следующие значения: 1) ‘укрепленное поселение, крепость’, 2) ‘крепостная стена’. Эти значения, имеющие общий смысл ‘построенное и предназначенное для охраны и защиты кого-либо и чего-либо’, реализуются в частных значениях многозначной ФЕ стлвити (постлвити) городъ: 1) ‘создать укрепленное поселение, крепость’: и реме володимеръ се не довро еже мллъ городъ около киевл и нлмл стлвити городъ|
и по соулй и по стоугнй и помл нлроувлти
МОужь лоумьший от словенъ и от кривимь и от мюди и от ватимь и от ни^ъ нлсели грлдъ (ЛЛ. 991. Л. 42); 2) ‘строить (построить) крепостную стену как оборонительное сооружение’: того же л4тл пригонъ вълъ крестьанлмъ къ новоугородоу городъ стлвити; Лет. Авр., 1461, 202: отъ семеонл дни тои осени постлвленъ въсть городъ отъ лоукънй оулици до вол^овл (НІУЛ. 1420. Л. 292).
Частные значения многозначной ФЕ в древнерусском языке имели разное управление. Например, фразеологизм посллти рлть в значении ‘отправить войско на помощь кому-либо’ управлял существительным в форме винительного падежа с предлогом къ (ко): володимеръ же сдоумлвъ со лвомъ и с Ерлтом своимъ посллвшл рлть свою ко вослонимоу (ИЛ. 1276. Л. 290об.). В своем втором значении ‘отправить войско для покорения кого-либо’ фразеологизм посллти (посъллти) рлть управлял уже существительным в форме роди-
© Васильев А.И., 2011
тельного падежа с предлогом ыл: тое же зимъ розрлтиса кыазь великъи ивлыъ с ыовгородци ы послл рлть ыл двиыу зл волокъ ые помаыувъ крестылго іцЬловліинл (НІЯМИ. 1337. Л. 204об.).
С фразеологической полисемией тесно связано явление фразеологической омонимии. Фразеологические омонимы - это фразеологизмы с полным совпадением плана выражения и абсолютным различием плана содержания, причем «членами омонимических рядов всегда являются синтаксические конструкции - модели сочетаний слов, словосочетаний и предложений. Омонимические ряды при этом состоят из единиц одинаковой исходной синтаксической модели, т.е. являются одноструктурными» [5, с. 28].
Общепризнано, что по своему образованию омонимия бывает внешней (межуров-невой) и внутренней. Исследованием внешней омонимии занимался Ш. Балли, который писал, что «омонимия наблюдается и в том случае, когда фразеологический оборот совпадает по форме со свободной синтагмой» [1, с. 191]. Следовательно, при данном типе омонимии фразеологические единицы не только сосуществуют со свободными словосочетаниями, но и являются производными последних. Важным при анализе внешней омонимии является понятие внутренней формы. Е.И. Диброва полагает, что «внутренняя форма ФЕ - это ее первоначальное денотативное значение, вытекающее из суммы реальных значений слов-компонентов. Обычно внутренняя форма имеется у тех ФЕ, которые обладают в современном русском языке соответствиями среди свободных сочетаний слов» [2, с. 66].
Внутренняя форма сохраняется, с нашей точки зрения, между свободным сочетанием слов въ млл4 ‘в небольшом количестве’ (Нл то же лЪто идошл длыьыици ыовгородьстии въ млл4 и умювъ гюрги оже въ млл4 шли и послл кыаза Еерллдьского съ вои и Еивъшеал млло ыегде стлшл ыовгородьци ыл остров^ л оыи противу стлвше ылмлшл городъ миыити въ лодьа^ъ (НІЛСИ. 1149. Л. 26-26об.)) и омонимичной ФЕ такого же лексического состава въ млл4 со значением ‘едва, еле-еле’ ( того л4тл Еезлкоыьыъи гл4въ володимеримь приде со мыожествомъ половець к р^злыю и изиде противу имъ иыъгвлръ съ своею Ерлтьею и ступившимся ЮЕоимъ Еіпіілсіл крепко и Еожьею помощью и крестл местылго силою поезди иыъгвлръ зллго ЕрлтуЕиицю гл4ел и мыогъ ют половець изеишл л иыъ извазлшл
л слмъ оклньнъш в млл4 оутеме (ЛЛ. 1219. л. 152об.)).
При внутренней омонимии происходит образование новых фразеологизмов от уже существующих в языке. Ученые челябинской фразеологической школы считают, что при таком образовании фразеологических омонимов происходит определенное разделение: «... механизм образования омонима можно представить как процесс разделения ядра лексического значения и объединения вокруг отделившейся части ядра таких сем, которые до разделения находились на периферии значения слова, не актуализировались и не проявлялись в сочетаемости» [9, с. 191].
При установлении омонимичности фразеологизмов, восходящих к многозначной единице, определяющим фактором является внутренняя форма: если она утрачена, налицо омонимы: «Утрата значением внутренней формы приводит к тому, что некогда общий для семантической структуры фразеологизма этимологический образ перестает им быть, что разрушает взаимосвязь между элементами структуры, устраняет взаимообусловленность» [10, с. 83].
К фразеологизмам с утраченной внутренней формой и, следовательно, к фразеологическим омонимам следует отнести следующие древнерусские устойчивые сочетания слов: по мллоу I ‘понемногу’ (ИЛ. 946. Л. 23) и по мллоу II ‘потихоньку’ (ИЛ. 1185. Л. 223 об.); слоужити слоужвоу I ‘проводить церковное богослужение’ (НИМИ. 1442. Л. 259) и слоужити слоужвоу II ‘состоять на службе у князя’ (Уст. лет. свод. 1489. Л. 346); до концл I ‘полностью, окончательно’ (ИЛ. 1015. Л. 51 об.) и до концл II ‘до конца жизни’ (Усп. сб. Л. 293в).
С нашей точки зрения, древнерусский фразеологизм длти (подлти) руку имел в древнерусском языке в качестве омонима свободное словосочетание такого же лексического состава, следовательно, в этом случае мы можем говорить о внешней омонимии и сохранении внутренней формы свободного словосочетания и фразеологизма. однако устойчивое словосочетание длти руку зафиксировано в древнерусских памятниках в трех разных значениях, которые интерпретируются нами как значения, не связанные между собой. очевидно, что перед нами фразеологические омонимы, поэтому речь идет о внутренней омонимии: длти (подлти) руку I ‘помириться, стать союзниками’ (реме же кн^зь
печеыЪжьскии къ прЪтичю Еоуди ми дроугъ оыъ же рече тлко створю и подлстл роукоу межю соЕою и въдлсть печеы'Ъжьскии кыюзь прЪтичю коыь слелю стрЪлъ юыъ же длсть ему ЕроыЪ фитъ мечь (ЛЛ. 968. Л. 20)); длти (въдлти) руку ІІ ‘сдаться’ ( лфе ли роукоу ые длдлть и проти в0тьс0 дл уЕьеыи Еудуть и дл ые изъфетьсл смерть и^ъ ют кы030 влшего (ИЛ. 945. Л. 19)); длти (въдлти) руку (кому) ІІІ ‘обещать кому-либо жизнь в обмен на выполнение какого-либо условия’ (третьего живл пшл роуклмл и приведеыъ Еъсть ко кыюзю длыилови рече же ему изведи мю ыл путь прлвъи животъ примеши и вдлстъ ему руку изведе ею и прЪдошл рЪку (ИЛ. 1251. Л. 272об.)). Таким образом, в случае с устойчивым словосочетанием длти (подлти) руку можно говорить как о внешней, так и о внутренней омонимии.
Примеры из древнерусских летописей показывают, что в ФЕ длти (подлти) руку глагольный компонент длти (подлти) употребляется в формах несовершенного и совершенного вида. В этом случае речь идет о морфемном варьировании. Под морфемным варьированием понимается «видоизменение компонентов, связанное с заменой морфем или их наличием/ отсутствием» [9, с. 228].
Предполагается, что в основе омонимичности ФЕ лежит такое понятие, как динамичность, которая рассматривается как «количественные изменения языковой единицы, ее способность к семантическому и структурному преобразованию» [6, с. 65]. Как показало наше исследование, древнерусские многозначные и омонимичные ФЕ образуются только по двум синтаксическим моделям: 1) фразеологическая модель «глагол + существительное» и 2) фразеологическая модель «предлог + имя существительное».
Сформулируем выводы.
1. Многозначность и омонимия хотя и редко, но ярко проявлялись в древнерусской фразеологической системе.
2. Разные значения многозначной ФЕ могли образовываться в результате реализации разных значений одного из компонентов ФЕ, например, слова городъ, в то время как значение второго компонента стлвити (постлвити) оставалось неизменным.
3. Частные значения многозначной ФЕ имели разное управление.
4. Омонимичные ФЕ древнерусского языка возникли под влиянием двух основных явлений: а) внешней омонимии (сохранение внут-
ренней формы) и б) внутренней омонимии (утрата внутренней формы).
5. В омонимичных фразеологизмах встречаются случаи морфемной вариантности.
6. как правило, в качестве многозначных и омонимичных ФЕ в древнерусском языке выступали глагольные и предложно-именные устойчивые сочетания слов.
Литература
1. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М. : Иностр. лит., 1995.
2. Диброва Е.И. Лексикология. Фразеология. Синтаксис текста: избранные работы. М. : ТВТ Дивизион, 2008. Т. ІІ.
3. Жуков В.П. Семантика фразеологических оборотов. М. : Просвещение, 1978.
4. Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. М. : Яз. рус. культуры, 1997. Т. І (ЛЛ); Ипатьевская летопись // Там же, 1998. Т. ІІ (ИЛ); Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов // Там же, 2000. Т. ІІІ (НІЛСИ -Новгородская первая летопись старшего извода и НІЛМИ - Новгородская первая летопись младшего извода); Новгородская четвертая летопись // Там же, 2000. Т. ГУ. Ч. 1 (ИГЛ); Рогожский летописец. Тверской сборник // Там же, 2000. Т. XV (Рог. лет. и Твер. лет.).
5. Павлова Н.А. Омонимия в сфере фразеологии : моногр. Омск : Изд-во ОМГПУ, 1997.
6. Радченко Е.В. Динамичность и диалектич-ность предметных и процессуальных фразеологизмов // Филол. науки. 2009. № 2.
7. Успенский сборник ХІІ - ХІІІ вв. / под ред.
С.И. Коткова. М. : Наука, 1971. (Усп. сб.).
8. Устюжский Летописный свод (Архангело-городский Летописец). М. - Л. : Изд-во АН СССР, 1950 (Уст. лет. свод).
9. Челябинская фразеологическая школа: науч.-ист. очерк. Челябинск : ЧГПУ, 2002.
10. Швелидзе Н.Б. Омонимия фразеологических единиц (со значением поведения лица) // Наследие академика Ф.И. Буслаева: история и современность. Пенза, 2008.
Phraseology polysemy and homonymy in the Old Russian language
There are regarded both the general theoretic issues of the Russian phraseology polysemy and homonymy, and the functioning peculiarities of polysemic and homonymous phraseological units in the Old Russian monuments.
Key words: the Old Russian language, phraseological unit, phraseological polysemy and homonymy, inner form of a phraseological unit, metaphors, metonyms.
