CC BY
56
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2019. № 6
М.И. Шикуло
французские послы при иностранных дворах во второй половине XVII —начале XVIII в.: репрезентация королевской власти
M.I. Shikulo
FRENCH AMBASSADORS AT THE FOREIGN COuRTS IN THE SECOND HALF OF THE 17th —EARLY 18th CENTuRIES: THE REPRESENTATION OF ROYAL POWER
Аннотация. Рассматривая некоторые аспекты жизни и деятельности французских послов за границей, связанных с выполнением задач репрезентации королевской власти во второй половине XVII — начале XVIII в., автор сосредоточивает внимание на двух основных вопросах: каковы были критерии отбора кандидатов на пост дипломатического представителя; каким образом послы использовали пространство своей резиденции с целью обеспечения достойной репрезентации короля Франции. Историки уделяют внимание в основном придворному («внутреннему») дипломатическому церемониалу, в то время как «внешняя» его составляющая до сих пор не рассматривалась в историографии как целостная система. Это можно объяснить тем, что изучение «внешнего» дипломатического церемониала сопряжено с рядом методологических трудностей, таких, например, как его отделение от церемониальной практики иностранных дворов. Под «внешним» дипломатическим церемониалом автор подразумевает совокупность норм, методов и принципов поведения, которыми руководствовалась французская сторона, участвуя в церемониях, проводимых при иностранных дворах, но также и церемонии, организованные французскими дипломатами за рубежом. именно эти церемонии — приемы, обеды, торжества, устраиваемые послами, и стали одним из объектов исследования в статье. Вторая половина XVII в. — эпоха наибольшего могущества Франции, ее политического превосходства на мировой арене и культурного подъема. Французская дипломатическая мысль стала в это время господствующей в Европе, а нормы придворного этикета, переживавшего свою лучшую пору, были образцом для многих европейских дворов. Можно утверждать, что изучение дипломатического церемониала периода расцвета придворного общества не только позволяет ближе подойти
* Шикуло Максим Игоревич, кандидат исторических наук, продюсер, телеканал «Москва 24»
Shikulo Maxim Igorevich, PhD Candidate in History, Producer, TV Chanel "Moskva 24" shikulo.max.ru@mail.ru
к пониманию феномена королевского двора как особого организма в социально-политической системе Франции, но и выводит нас на новый уровень задач — определения места французского двора в политической системе европейских дворов, дальнейшего анализа дипломатических церемоний других европейских стран и определения роли церемониала в дипломатии второй половины XVII — начала XVIII в.
Ключевые слова: репрезентация, посол, Франция XVII в., королевская власть, Людовик XIV, дипломатический церемониал.
Abstract. The author considers some aspects of the life and work of French ambassadors abroad in relation to performing the tasks of representing the royal authority in the second half of the 17th — early 18th centuries, and focuses on two main issues: what were the criteria for selecting the candidates for the post of a diplomatic representative and how the ambassadors used the space of their residence in order to ensure a worthy representation of the king of France. Historians mainly concentrate on the courtly ("internal") diplomatic ceremonial, while in the historiography its "external" component has not yet been considered in its entirety. This can be explained by the fact that the study of the "external" diplomatic ceremonial is fraught with a number of methodological difficulties, such as, for example, distinguishing it from the ceremonial practice of foreign courts. By the "external" diplomatic ceremonial, the author means a set of norms, methods and principles of conduct that guided the French side when it participated in ceremonies held at foreign courts and also in ceremonies organized by French diplomats abroad. It was these ceremonies — receptions, dinners, celebrations organized by ambassadors — that became one of the objects of research in the article. The second half of the 17th century was a period when France reached its heyday in terms of political superiority on the world stage and unprecedented cultural flourishing. French diplomatic thought came to domineer in Europe at that time, and the norms of court etiquette, in its halcyon days, were a model for many European courts. It can be argued that the study of the diplomatic ceremonial of courtly society at its zenith allows us to come closer to understanding the phenomenon of the royal court as a special entity in the socio-political system of France. Moreover, it takes to a new level of tasks — the definition of the place of the French court in the political system of European courts, further analysis of diplomatic ceremonies of other European countries and interpretation of the role of the ceremonial in diplomacy of the second half of the 17th — early 18th centuries.
Keywords: representation, ambassador, 17th-century France, royal authority, Louis XIV, diplomatic ceremonial.
* * *
В последнее время, с обращением историков к культурно-психологическим аспектам политической истории, все большее значение приобретает разработка проблемы репрезентации королевской власти. Применительно к дипломатии термин «репрезентация» (от лат. repraesentatio — представление) может быть истолкован по-разному.
В правовом отношении — это деятельность дипломатических представителей государя за границей от его имени, по его поручению и в его интересах. В более узком смысле современные исследователи употребляют понятие «репрезентация» для обозначения действий королевской власти, направленных на формирование образа монархии при помощи разнообразных символических средств: от публичных церемоний, торжеств, театральных представлений до оформления интерьеров дворцов и произведений искусства. Власть заинтересована в том, чтобы в общественном сознании сложился такой образ, который подчеркивал бы ее верховный характер, и поэтому принимает активное участие в создании и продвижении этого образа1. Во второй половине XVII в. в руках французского короля репрезентация становится одним из инструментов утверждения превосходства королевской власти над другими видами властей (парламентской, сеньориальной и проч.). Особенность дипломатической репрезентации состоит в том, что она нацелена на создание и укрепление образа королевской власти не только внутри страны, но в первую очередь за рубежом. Это значительно расширяет границы «зоны распространения» репрезентации.
В настоящей статье внимание сосредоточено на исследовании отдельных аспектов жизни и деятельности французских послов за границей, имевших символико-политический подтекст и связанных с выполнением задач репрезентации королевской власти, во второй половине XVII — начале XVIII в.
Как ни странно, но при обилии трудов, посвященных истории правления Людовика XIV (1643-1715) и его дипломатии, репрезентация королевской власти, осуществлявшаяся через посредство дипломатических представителей Короля-Солнца, до сих пор изучена довольно слабо. Единственная церемония, получившая весьма полное научное освещение, — торжественный въезд французских послов в столицы зарубежных государств2. Остальные стороны ди-
1 Тема образов власти во Франции раннего Нового времени исследуется в таких работах, как например: Marin L. Le portrait du roi. Paris, 1981; Apostolidès J.-M. Le Roi-machine, spectacle et politique au temps de Louis XIV Paris, 1981; Néraudau J.-P. L'Olympe du Roi-Soleil: mythologie et idéologie royale au Grand Siècle. Paris, 1986; Burke P. The Fabrication of Louis XIV. Yale, 1992 (фр. перевод: Louis XIV. Les stratégie de la gloire. Paris, 1995); Sabatier G. Versailles ou la figure du roi. Paris, 1999; Sabatier G. Le prince et les art: stratégies figuratives de la monarchie française de la Renaissance aux Lumières. Lonrai, 2010.
2 Въезды французских послов в различные европейские столицы подробно исследованы Э. Рабен: Rabin E. Les entrées publiques des ambassadeurs de France à l'étranger sous les règnes de Louis XIV et Louis XV: éléments symboliques de la représentation diplomatique, mémoire de Master 2 / Dir. L. Bély. Paris; Sorbonne, 2010-2011. О церемонии
пломатической репрезентации (участие французских дипломатов в придворных церемониях иностранных дворов, организация жизни послов за границей и т.п.) еще не были подвергнуты специальному анализу3. А между тем репрезентация, наряду с ведением переговоров и информированием послами своих правительств, является одной из основных задач дипломатического корпуса4.
Во второй половине XVII — начале XVIII в., в период расцвета во Франции абсолютной монархии, когда король (как в глазах своих подданных, так и в представлении иностранцев) являлся олицетворением всего государства, поддержание публичного имиджа монарха — это не только цель, но также средство утверждения символического престижного статуса.
Обеспечение достойной репрезентации требовало тщательного отбора кандидатов на пост дипломатического представителя. Поэтому кажется логичным сначала определить критерии этого отбора — выяснить, из какой социальной среды происходили дипломаты, в каком ранге они отправлялись к иностранным дворам. Еще одним важным элементом репрезентации является посольская резиденция. Как дипломаты Людовика XIV использовали пространство своей резиденции и примыкающих к ней территорий города — улиц и площадей? Насколько интенсивно и эффективно? Какие цели они преследовали? Ответы на эти вопросы позволят глубже понять смысл дипломатической репрезентации.
В статье были использованы некоторые неопубликованные материалы дипломатического архива Франции, в том числе записи придворного церемониймейстера Людовика XIV Николя де Сенкто5, а также переписка государственного секретаря Франции в 16621671 гг. Юга де Лионна и французских послов в Риме и Лондоне6.
въезда французских послов в Рим см. также: Gérin Ch. L'ambassade de Lavardin et la séquestration du nonce Ranuzzi (1687-1689) // Revue des questions historiques. T. 16. Paris, 1874. P. 382-432; Lesourd P. Les entrées des ambassadeurs de France près de Saint Siège // Revue d'Histoire diplomatique. 38. 1924. P. 75-97.
3 Проблема дипломатической репрезентации власти Людовика XIV через послов в Риме частично затрагивается в: Boiteux M. Les fêtes publiques dans l'environnement du palais // Le palais Farnèse. Rome, 1981. Vol. I. P. 613-646; Boiteux M. Le palais Farnèse: la représentation et l'identité // Mélanges de l'École française de Rome — Italie et Méditerranée modernes et contemporaines. 122-2. 2010. P. 311-338 [en ligne] mis en ligne le 18 septembre 2013. — URL: http://mefrim.revues.org/575
4 Duroselle J.-B. Tout empire périra: théorie des relations internationales. Paris, 1992. P. 204.
5 Archives diplomatiques du ministère des Affaires étrangères (далее — AAÉ). Mémoires et documents, fonds France, Cérémonial — Sainctot. Vol. 1837, 1848.
6 AAÉ. Correspondance politique (origines — 1896), Angleterr. Vol. 93; Rome. Vol. 181, 192.
Кроме этого к исследованию привлекались теоретические работы по дипломатии (в частности, Абрахама Викфора, Франсуа Кальера7). Важным источником сведений о французских дипломатических миссиях являются королевские инструкции послам8.
В большинстве королевских инструкций послы и посланники подразделяются на ранги: чрезвычайные и ординарные послы, чрезвычайные и ординарные посланники. Ранг, который присваивался дипломату, зависел от того, к какому двору его направляли. Между европейскими дворами к XVII в. сложилась определенная иерархия, не позволявшая Людовику XIV, главе одного из наиболее крупных, древних и суверенных королевств Европы, отправлять послов, например, в мелкие немецкие княжества, которые все же формально находились в вассальной зависимости от императора Священной Римской империи. Он отправлял туда только посланников или же специальные миссии, которые выполняли те или иные дипломатические поручения. Послов же король отправлял только к государям, которых он мог считать равными себе, т.е. к тем, кого называли коронованными особами (têtes couronnées) — главам старых суверенных монархий.
особенность исследуемого периода заключается в том, что относительно новая для этого времени идея о равенстве суверенных правителей сосуществовала с традиционным, еще средневековым представлением об их иерархичности. Выбор определялся тем, какой из подходов был более выгодным монарху в конкретный момент. Те государи, которые уже имели высокий статус в системе европейской иерархии, стремились защитить или подтвердить его, чтобы и впредь иметь возможность оставаться «старшими братьями» в большой семье европейских правителей; другие, как правило, государи менее «статусных» монархий, таких как, например, Швеция, наоборот выступали за приоритет идеи равенства9.
Иерархия правителей проецировалась на их дипломатических представителей, т.е. послы располагались на иерархической лестнице относительно друг друга так же, как и их государи. Поскольку
7 Wicquefort A. de. Mémoires touchant les ambassadeurs et les ministres publics. La Haye, 1677; Callières F. de. De la manière de négocier avec les soucerains. Amsterdam, 1716. В работе использовано издание: Callières F. L'art de négocier sous Louis XIV. Paris, 2006.
8 Le Recueil des insructions données aux ambassadeurs et ministres de France depuis les traités de Westphalie jusqu'à la Révolution française (1648-1789) (далее — Recueil). Paris, 1884-1983, 31 vol.
9 Подробнее о вопросах иерархии государей и их послов см.: Шикуло М.И. Французские дипломаты в системе дипломатической иерархии европейских дворов во второй половине XVI-XVII вв. // Вестник Брянского государственного университета. 2016. № 1 (27). С. 139-146.
именно через послов происходило утверждение престижного статуса правителей, выбор кандидата на посольский пост был делом крайне ответственным. (Безусловно, не только поэтому к подбору кандидатов относились с большим трепетом: от правильно подобранного посла зависел успех конкретной дипломатической миссии — и это было главным).
Видный французский дипломат Ф. Кальер обращает внимание на то, что посол, отправляемый за рубеж, не должен занимать слишком низкое социальное положение, поскольку это может вызвать презрение к нему принимающей стороны и, как следствие, помешать успеху переговоров10. Социальный статус посла должен быть достаточно высок, чтобы дать дипломату право выступать от имени короля. В качестве наиболее подходящей категории послов Кальер называет родовитых дворян, т.к. уже одно имя знатного дворянина может внушить почтение и уважение к нему, а также продемонстрировать значение, какое придает король отношениям с тем государем, ко двору которого он отправляет одного из своих наиболее родовитых подданных. Однако, по мнению Кальера, знатные дворяне подходят прежде всего для чрезвычайных посольств, имеющих предметом чествование по случаю того или иного громкого события (cérémonie d'éclat)11 — рождения наследника престола или свадьбы кого-либо из членов правящего дома. В 1679 г. принц д'Аркур, член одного из наиболее знатных родов — Гизов, был отправлен сопровождать в Испанию французскую принцессу Марию Луизу Орлеанскую, нареченную супругой испанского короля Карла II. Принц д'Аркур принял ранг чрезвычайного посла.
Если же речь шла о более долгом (пускай и чрезвычайном) посольстве, которое направлялось для ведения серьезных переговоров, то, как пишет Кальер, предпочтение должно было отдаваться не столько родовитому кандидату, сколько тому, кто наделен незаурядными способностями, умом и сноровкой12. И это не обязательно были дворяне шпаги. Стоит отметить, что представители старой знати не особо стремились к дипломатической службе, а большинство высших дипломатических постов занимали выходцы из дворянства мантии. Это говорит, по-видимому, об относительно невысоком престиже дипломатической и в целом гражданской службы в сравнении с достойными родовитого дворянина военными или придворными должностями.
10 Callières F. Op. cit. P. 140.
11 Ibid. P. 139.
12 Ibidem.
И все же анализ конкретных персоналий, отбиравшихся Людовиком XIV в качестве дипломатов, показывает, что король старался посылать представителей старой знати в наиболее старые монархии, такие как Испания, Англия, а также в Рим13. При папском дворе борьба за статус между иностранными послами велась наиболее активно. Родовитость придавала послу больший вес в этой борьбе. Поэтому король с особым трепетом относился к подбору кандидатур для отправки в папскую столицу.
В качестве своих дипломатических представителей в Рим и к другим дворам католических государей Людовик XIV мог отправить и лиц духовного звания. В период с 1661 по 1715 г. из 10 французских дипломатов в Риме половина принадлежала к духовенству, в Мадриде — четверо из 19, в Лиссабоне же — только двое из 11. При этом ни один из священников, отправленных королем к папскому двору, не имел ранга посла, но лишь поверенного в делах (chargé d'affaires) или посланника. Так, с 1690 по 1699 г. и с 1701 г. до конца правления Людовика XIV в Риме не было французского посла за исключением кардиналов — поверенных в делах, которые по сути выполняли посольскую функцию. По мнению Ю.В. Борисова, Людовик XIV не присваивал лицам духовного звания ранга посла, поскольку, будучи на всю жизнь напуганным всевластием кардиналов Ришельё и Мазарини, он относился к ним крайне настороженно14. Заметим, однако, что французские епископы и аббаты, отправляемые в Испанию и Португалию, имели ранг послов — он не присваивался только священникам, направлявшимся в Рим. В 1670 г. государственный секретарь иностранных дел Юг де Лионн получил резкий отказ Людовика XIV на просьбу присвоить ранг посла отправляемому в Рим Цезарю д'Эстре, епископу Лана. В письме от 3 августа 1670 г. де Лионн объяснил решение своего государя следующим образом: в папской капелле послы духовного сана никогда не заходили на солиум (возвышение с троном. — М.Ш.) и занимали отдельное от остальных прелатов место, но всегда внизу, и французский король не получил бы преимущества для своего посла занимать то место, куда никогда не заходил посол Испании15. Из-за возможных разногласий по поводу иерархии послов-священников Людовик XIV за все свое правление не присвоил этого высшего дипломатического ранга ни одному духовному лицу, отправляемому к папе римскому.
13 См.: Recueil. Vol. 6, 11, 12, 17, 24, 25.
14 Борисов Ю.В. Дипломатия Людовика XIV М., 1991. С. 89.
15 AAÉ. Mémoires et documents, fonds Rome. Vol. 91, f0 88. Sur les relations qui doivent exclure de l'ambassade de Rome les ecclésiastiques.
Церемониал, таким образом, выступает в качестве способа реализации права. Оправлять представителей старой знати в статусе чрезвычайных и ординарных послов к старейшим дворам Европы, где активнее всего велись баталии за право старшинства между дипломатами, было для Людовика XIV делом престижа, т.е. определялось необходимостью постоянно защищать статус первого короля христианского мира. В обобщенном виде критерии отбора сводятся к следующему. Наиболее знатных дворян шпаги король мог отправить лишь к таким дворам, как римский или мадридский. В остальных случаях дипломатов, как правило, выбирали из среды дворянства мантии, а иногда и из числа неаноблированных членов судейского сословия.
После того как кандидатура нового посла была утверждена королем, начиналась подготовка к его переезду на место службы: составлялись инструкции, подыскивалось жилье и т.д. В том, что касалось королевского достоинства, не было мелочей. В расчет брались даже погодные условия. В королевской инструкции от 17 апреля 1662 г. герцогу де Креки сказано: «Его Величество желает, чтобы вышеназванный г-н герцог, воспользовавшись этими прекрасными днями и мягкостью времени года, незамедлительно отправился в Рим, чтобы прибыть туда до наступления жары, а чтобы его путь был более удобным, безопасным и исполненным достоинства, Его Величество некоторое время назад приказал приготовить для его переправы 4 галеры»16.
Послы предпочитали добираться до места службы морем: с одной стороны, по соображениям безопасности, с другой — во избежание дипломатических осложнений в «транзитных» государствах. И все же в большинстве случаев путь посла пролегал по суше. Если послу приходилось в пути пересекать территории третьих стран, он старался избегать встреч с их государями. В инструкции маркизу де Лавардену, назначенному чрезвычайным послом в Рим в 1687 г., дается указание, чтобы он по возможности не встречался с иностранными государями, владения которых будет пересекать (имеются в виду итальянские княжества), во избежание трудностей, связанных с церемониями и почестями17.
Персонал посольства набирался и оплачивался самим послом. Из соображений престижа послам приходилось брать с собой множество
16 "Sa Majesté désire que ledit sieur duc profitant des beaux jours et de la douceur de la saison s'achemine incessamment à Rome pour y arriver avant les chaleurs et, afin qu'il fasse son voyage plus commodément, plus sûrement et avec plus de dignité, Sa Majesté a commandé, il y a déjà quelque temps, qu'on tînt prêtes quatre de ses galères pour le transporter'' (Recueil. Vol. 6. Rome. Paris, 1888. P. 101).
17 Ibid. P. 288.
слуг, поваров, конюхов, лакеев, иногда даже музыкантов. Как пишет Н. Элиас, детальная продуманность внешних форм как инструмент социальной репрезентиции была характерной чертой всего придворного жизнеустройства18. Послы должны были везти с собой всю мебель, картины, посуду, ковры и были обязаны по прибытии на место за собственный счет снять дом для посольства. Многочисленная челядь, предметы роскоши, которыми окружали себя послы, были призваны подчеркивать особый статус королевских посланников, то, что они представляли самого великого из всех королей. Вот что пишет по этому поводу секретарь французского посла в Риме г-н де Ла Бюиссьер: «Если посол, куда бы он ни был отправлен, должен поражать умом и великолепием, то здесь (при папском дворе. — М.Ш.) его великолепие должно доходить до предела <...>, и, так как этот двор привычен к ярким спектаклям и коль скоро Ваш посол, Сир, должен представлять здесь персону величайшего из всех королей, ему удастся выполнить этот долг не иначе как с помощью роскошной свиты и щедрот, соразмерных славе, которой Ваше Величество окружено со всех сторон»19. Это замечание еще раз свидетельствует о том, что, в условиях исключительной иерархизированности европейских дворов и государей и их жесткой конкуренции за право старшинства, одна из главных задач посылаемых за границу посольств состояла в поддержании статуса своего монарха. И чем значительнее, с точки зрения представлений о старшинстве, был «принимающий» двор, чем более искушенным он был в вопросах церемониала (именно таковым был двор папы римского), тем более впечатляющим должно было быть посольство.
репрезентативной функции посольств отвечала церемония публичного въезда, являвшаяся символическим актом вступления посла в столицу иностранного государства и предварявшая его официальное вступление в должность. В церемонии въезда было задействовано огромное количество людей. Она требовала длительной и тщательной подготовки и колоссальных материальных средств. Людовик XIV, тем не менее, упорно настаивал на необходимости ее исполнения. Многие послы стремились избежать непомерных трат и пытались всячески отсрочить или вовсе избежать церемонии въезда. Граф де Комменж, прибывший в Лондон в январе 1663 г. в качестве французского ординарного посла, просил разрешения короля на отмену этой церемонии. Ответ монарха был резко отрицательным, а свой отказ Людовик XIV аргументировал тем, что другие послы
18 Элиас Н. Придворное общество. М., 2002. С. 154.
19 Цит. по: Lesourd P. Les entrées des ambassadeurs de France près de Saint Siège // Revue d'Histoire diplomatique. 1924. P. 77.
смогут рассматривать этот случай как прецедент и последуют его примеру. В результате Франция лишится прекрасной возможности продемонстрировать свое старшинство по отношению к другим странам20.
В различных европейских столицах церемония публичного въезда имела свои особенности. Однако везде ее основное содержание состояло в прохождении посольского кортежа по главным частям города. Посмотреть на это мероприятие собирались толпы горожан. Впечатление, которое производили посол, представитель французского монарха, и его свита, играло не последнюю роль в создании и продвижении образа короля Франции и его двора за рубежом. В этом смысле на после лежала огромная ответственность. Он должен был вести себя так, как если бы король собственной персоной присутствовал на церемонии. В весьма кратком описании въезда французского посла графа де Ла Вогийона в Мадрид, оставленном одним из участников этого посольства, акцент сделан именно на том, как граф держал себя во время церемонии: «Граф де Ла Вогийон совершил свой публичный въезд 14 февраля 1682 г. с достоинством и блеском, какие соответствуют занимаемой им должности»21. В описаниях публичных въездов с определенной регулярностью встречается слово «великолепие» (magnificence). Практически во всех указаниях, которые получал посол относительно церемониала, имелось упоминание о том, что, только когда в распоряжении посла имеются все средства для проведения церемонии публичного въезда с наибольшим великолепием, какое только возможно (avec le plus de magnificence qui luy est possible), он может выбрать день, чтобы его совершить22.
Поддерживать «имидж» французского монарха и в целом монархии послы должны были на протяжении всей своей службы. Так, французский посол Шарль Кольбер де Круасси23 после официального въезда в Лондон обосновался в роскошном особняке Лестер-хаус24, в самом центре английской столицы. Роскошь отнюдь не была личной
20 AAÉ. Mémoires et documents, fonds France. Vol. 1837, f° 177. Cérémonial — 1621 — 1690 — Mémoires pour les ambassadeurs et ministres de France en diverses cours. — Sainctot.
21 AAÉ. Mémoires et documents, fonds France. Vol. 1837, f° 152; vol. 1848, f° 204; vol. 1849, f° 147.
22 AAÉ. Mémoires et documents, fonds France. Vol. 1837, f° 14; vol. 1848, f° 140.
23 Шарль Кольбер, маркиз де Круасси (1625-1696) — ординарный посол в Англии в 1668-1674 гг., младший брат генерального контролера финансов Жана-Батиста Кольбера.
24 Ibidem. Лестер-хаус — ныне не существующий лондонский особняк, находившийся в Вест-Энде на месте современной площади Лестер-сквер.
прихотью посла, но составляла часть его образа как представителя французского короля. Неотъемлемой частью работы и жизни посла было соблюдение дипломатического протокола. После аудиенций у короля и членов королевского дома он принимал ответные визиты лордов и прочих знатных особ. Кроме того, посол был обязан уведомить о своем прибытии остальных послов и посланников, находившихся в это время в Лондоне, чтобы они также могли прийти к нему с визитами25. В услужении у посла находилась многочисленная челядь (пажи, ливрейные лакеи, конюхи и проч.). Все они были прекрасно одеты на деньги посла. В посольской конюшне содержалось 20 каретных и 6 верховых лошадей. В каретном сарае было 3 кареты в 6 лошадей и 4 кареты в 2 лошади. В своей домовой церкви посол содержал 8-10 священников, которых обеспечил богатым облачением (по воскресеньям он всегда слушал мессу)26.
Для успешного выполнения своей миссии посол должен был заручиться расположением монарха, при дворе которого он находился, его министров и прочих лиц, которые могли быть ему полезны. Поиск союзников осуществлялся при помощи различных средств. например, в королевских инструкциях встречаются прямые указания на возможность и даже необходимость привлечения женщин для достижения желаемого результата, в том числе посольских жен. Юг де Лионн в письме Кольберу де Круасси прямо советовал, чтобы его супруга проявила любезность в отношении леди Каслмейн, какую только может проявить женщина к женщине27. Через посредство жены посла французский двор надеялся получить расположение леди Каслмейн, влиятельной фаворитки Карла II, а через нее — и самого короля. Специально для этого посол устроил обед в честь леди Каслмейн.
Церемонии обедов (cérémonies de table) имели большое значение. Сразу после совершения торжественного въезда посол должен был устроить обед для всех участников церемонии. В случае чрезвычайных посольств обеды давались в течение трех дней в доме, который предоставлялся послу английским королем. Всего давалось шесть обедов: первый — вечером после въезда, затем дважды в течение двух следующих дней (в полдень и вечером) и, наконец, утром на четвертый день. Накрывалось два стола: один для посла и первых лиц из его свиты, второй — для остальных служащих. В описаниях этих
25 Dumont J. Supplément au corps universel diplomatique du droit des gens. T. 5. Amsterdam; La Haye, 1739. P. 496-497.
26 Recueil. Vol. 25. Angleterre. Paris, 1929. P. 95.
27 AAÉ. Correspondance politique (origines — 1896), Angleterre. Vol. 93, f 250. Lettre de Lionne à Croissy, 16.02.1669.
обедов упоминается десерт в виде пирамиды, который раздавался всем присутствующим после того, как посол вставал из-за стола28. Что касается ординарных послов, то они после совершения въезда устраивали один обед в собственной резиденции.
Кроме «церемониальных» обедов, являвшихся протокольным, сугубо официальным мероприятием, за время своей службы послы устраивали много частных обедов, которые проходили в гораздо менее формальной обстановке и были прекрасным способом получить информацию29. Будучи искусно организованными, они могли принести большую пользу (во время обеда было легче разговорить собеседника, выведать у него секреты, склонить к сотрудничеству) и тем самым сполна оправдать расходы на их проведение.
Посольства раннего Нового времени отличались от современных тем, что, будучи официальными дипломатическими учреждениями, они одновременно являлись личным домом посла, где он жил вместе со своей семьей и слугами. Публичная жизнь посла и его домочадцев практически не была отделена от частной жизни. Профессиональное (находившееся еще в зачаточном состоянии) здесь неразрывно связывалось с личным30.
Послы, хотя им это и дорого стоило, должны были показать иностранцам блеск Версаля, в некотором смысле даже воссоздать атмосферу Версаля вокруг себя. Этим объясняется пышность церемоний, которые устраивали послы в своих резиденциях.
Организация пространства посольской резиденции играла огромную роль и являлась важнейшим элементом символической коммуникации. Приемы и празднества, устраивавшиеся послами, соблюдение протокола, исполнение всех требований, связанных с оказанием и получением почестей, — всё было направлено на поддержание престижного статуса французской монархии. Использование пространства резиденции, а также примыкающих к ней территорий города, формирующих французский анклав как место для проведения приемов или праздничных мероприятий, было весьма эффективным средством репрезентации.
Для послов в Риме, где церемониям придавалось особое значение31, использование посольской резиденции в этом качестве было характерно вдвойне. С 1662 по 1689 г. французское посольство в
28 Dumont J. Op. cit. P. 496.
29 Bély L. Espions et ambassadeurs au temps de Louis XIV. Paris, 1990. P. 393.
30 NetzloffM. The Ambassador's Household // Diplomacy and Early Modern Culture / Ed. R. Adams, R. Cox. New York, 2011. P. 162.
31 «Самое главное в Риме — это церемонии <...>. Нет другого двора, где были бы более пунктуальными на этот счет» (WicquefortA. de. Op. cit. P. 229).
Риме располагалось в палаццо Фарнезе32. За время пребывания послов на посту их резиденция часто становилась местом проведения различных празднеств, которые были удобным случаем показать себя.
Герцог де Шон33 уже через полтора месяца после прибытия в Вечный город, 25 августа 1666 г., в день памяти Людовика Святого, устроил пышные празднества. на средства посла церковь Сан-Луиджи-деи-Франчези, где состоялась торжественная месса, была богато украшена: на фасаде висели гобелены с изображениями герцогского герба, главный неф и приделы храма до самых сводов были обтянуты красным дамастом с золотыми нашивками. Утром в сопровождении огромной свиты герцог де Шон приехал в церковь, где принял римских кардиналов. Прослушав мессу, они все вместе отправились в резиденцию посла, где был организован пышный прием. После прогулки по городу в посольской карете гости вернулись во дворец, чтобы отужинать. Вечером кардинал Антонио Барберини в качестве праздничного подарка послу устроил на площади перед палаццо концерт, во время которого присутствовавшим раздавали щедрые угощения34.
Зимой де Шон принимал активное участие в карнавальных празднествах. Герцог писал ко двору, что у него на примете есть одна римская труппа актеров, которые согласны играть только в его дворце (до этого они играли перед шведской королевой Кристиной), и что он надеется на благосклонность публики и на то, что это поспособствует его службе королю35. Герцог приказал обустроить верхнюю галерею палаццо Фарнезе для театральных представлений. Показ первой комедии состоялся в конце января 1667 г. Доступ был открыт всем желающим, которых набралось пять или шесть сотен36. Впоследствии комедии, чередуясь с музыкальными представлениями, давались почти каждый день. Между актами гостям предлагали закуски и напитки. Одно из представлений в конце января — начале февраля было дано в честь рождения дочери Людовика XIV. Оно собрало 1200 человек.
32 Владелец палаццо пармский герцог Рануччо Фарнезе любезно предоставил его в распоряжение герцога де Креки, посла своего союзника Людовика XIV.
33 Шарль-Альбер д'Айи, герцог де Шон (1625-1698) — чрезвычайный посол Людовика XIV в Риме в 1666-1668 гг.
34 Gazette, correspondance de Rome du 5 septembre 1666 // Recueil des gazettes nouvelles ordinaires et extraordinaires. Paris, 1667. P. 1013-1014; AAÉ. Correspondance politique (origines — 1896), Rome. Vol. 177, P 404.
35 AAÉ. Correspondance politique (origines — 1896), Rome. Vol. 181, P 91.
36 AAÉ. Correspondance politique (origines — 1896), Rome. Vol. 181, P 130. Lettre de Chaulnes à Lionne, 25.01.1667.
Другим видом увеселений, в которых французское посольство также приняло участие, были карнавальные шествия. 21 февраля штат посольства прошел по Виа дель Корсо в маскарадных костюмах. Сюжет шествия был тщательно продуман. 12 сивилл предсказывают Афине Палладе разрушение Османской империи. Предшествуемая Молвой, Афина в сопровождении 40 оруженосцев, переодетых маврами, восседает на троне в триумфальной колеснице, олицетворяя Францию. Впереди на конях едут четверо трубачей, а за ними — четыре кареты в форме колесниц, заполненных масками. Сивиллы во время движения бросают в разные стороны конфетти. Это символическое шествие, как писал де Шон королю, имело большой успех в Риме37. Таким образом посол выражал свою поддержку действиям папы против турок, пусть даже только в символической форме38.
Еще одно яркое празднество было устроено в палаццо Фарнезе в 1668 г. по случаю заключения 2 мая Ахенского мира между Францией и Испанией. Весть о мире достигла Рима в начале июня, и тогда же началась подготовка к проведению торжества, которое состоялось 27 июня. Утром в церкви Людовика Святого в присутствии французских и испанских кардиналов герцог де Шон прослушал мессу, на которой исполнялся Te Deum. Затем в резиденции посла гостям был оказан прием39, а на площади возле палаццо Фарнезе устроены публичные увеселения, фейерверк и иллюминация. Фасад дворца освещали восковые факелы. остальные дома на площади также подсвечивались. Из одних фонтанов били снопы воды, из других, выстроенных специально для празднества, лилось вино. В центре площади необычная светящаяся конструкция работы Бернини поражала взоры зрителей. Она представляла собой земной шар, словно парящий в воздухе над горящим огнем. На шаре была установлена величественная тронная статуя, у ног которой располагались меньшие по размерам коленопреклоненные фигуры. Центральная статуя, увенчанная папской тиарой и держащая в левой руке апостольские ключи, а в правой оливковую ветвь, по замыслу создателей, символизировала Церковь, принесшую мир40. две другие фигуры означали Войну, вкладывающую меч в ножны, и Победу, возлагающую
37 AAÉ. Correspondance politique (origines — 1896), Rome. Vol. 181, f 258. Lettre de Chaulnes, 22.02.1667; описание шествия: f°s 284-287.
38 Boiteux M. Le palais Farnèse: la représentation et l'identité.
39 AAÉ. Correspondance politique (origines — 1896), Rome. Vol. 192, f 13. Bourle-mont à Lionne, 3.07.1668.
40 Папа римский Климент IX был посредником во время заключения Ахенского мира.
пальмовую ветвь к ногам Церкви41. Этим жестом подчеркивалось восстановление добрых отношений Франции с папским престолом, нарушенных инцидентом с корсиканской гвардией42.
Во время посольства герцога д'Эстре (1672-1687) отношения между Францией и Римом вновь стали напряженными. Похолодание в отношениях было вызвано в том числе спором о праве вольности посольского квартала43. Согласно этому праву резиденции послов в Вечном городе, а также квартал вокруг них обладали иммунитетом, т.е. никто из представителей местной администрации или судебной власти не мог распоряжаться на этой территории без разрешения посла. обладавшие автономным статусом иностранные посольства зачастую становились опасным пристанищем для бродяг, должников и различных преступников, которых послы, преследуя собственные цели, могли укрывать от римского правосудия. Папы уже давно собирались лишить послов привилегии вольности квартала, но лишь Иннокентий XI перешел к активным действиям, решив в 1676 г. лишить этого права всех вновь прибывших послов. Те же послы, которые уже находились в Риме, продолжали пользоваться этим правом до окончания срока их службы.
Тем не менее, трудности в использовании палаццо Фарнезе и в особенности пространства вокруг него в качестве места репрезентации возникли уже у герцога д'Эстре. Когда 23 августа 1682 г. Рима достигла весть о рождении у дофина первенца, герцог сразу же устроил иллюминацию на площади перед своей резиденцией, пригласил музыкантов и организовал прием на террасе дворца. Это было лишь предварительное торжество, после которого началась подготовка к проведению более масштабного празднества в честь рождения внука Людовика XIV. Однако Иннокентий XI долго тянул и в течение года не давал разрешения на организацию праздничного мероприятия на площади Фарнезе, а потом, сославшись на то, что христианский мир находится перед лицом турецкой угрозы и поэтому сейчас не время для увеселений, вовсе отказал послу. Герцог д'Эстре смирился с этим решением понтифика, но в свою очередь принял минимальное уча-
41 AAÉ. Correspondance politique (origines — 1896), Rome. Vol. 192, Relation du divertissement donné par le duc de Chaulnes pour la paix, 5.07.1668.
42 Имеется в виду вооруженное нападение солдат корсиканской гвардии его святейшества на французское посольство в Риме в августе 1662 г., приведшее к серьезным осложнениям в дипломатических отношениях между Францией и папским престолом.
43 Спор о вольности посольского квартала в Риме был одним из эпизодов более масштабного конфликта Людовика XIV и папского престола по поводу регалии — права короля Франции назначать своих кандидатов на церковные должности. Этот конфликт, возникший еще в 1660-е гг., достиг пика в понтификат Иннокентия XI (1676-1689).
стие в торжествах, посвященных победе христиан в Венской битве в 1683 г. Все чаще французскому послу приходится искать другие места в Риме для празднеств по торжественным поводам. После отмены Нантского эдикта в 1685 г. папа опять заставил герцога почти полгода ждать своего согласия на проведение торжества. И хотя в апреле 1686 г. на площади Фарнезе и были устроены увеселения (вновь играли музыканты, из фонтанов лилось вино, а дворец был иллюминирован), основные мероприятия все же проходили в другом месте — на площади возле церкви Тринита-деи-Монти, где по проекту архитектора Антонио Герарди была сооружена конструкция, символизировавшая искоренение ереси, дан концерт и устроен фейерверк.
Церковь Тринита-деи-Монти, построенная в XVI в. на средства французских королей, долгое время была одним из основных центров французской общины в Риме. Благодаря своему выгодному расположению на высоком холме она хорошо отвечала задачам французской пропаганды. По иронии судьбы, в начале XVII в. на площади перед церковью44 расположилось испанское посольство. Не случайно в 1660 г. после заключения Пиренейского мира кардинал Мазарини задумал перестроить храм в честь победы короля над Испанией. Архитектором Франсуа д'Орбэ был разработан грандиозный проект: новая церковь должна была стать памятником славы Людовика XIV. Но проект так и не был реализован, а площадь перед храмом еще долгое время оставалась местом франко-испанской конкуренции. На этой же площади уже после смерти герцога д'Эстре45 его брат кардинал д'Эстре, отвечавший за ведение французских дел в Риме до прибытия нового посла, 20 апреля 1687 г. устроил празднества по случаю выздоровления Людовика XIV.
После смерти герцога д'Эстре Иннокентий XI отказался признавать за новым французским послом маркизом де Лаварденом право вольности квартала, несмотря на протест Людовика XIV, грозившего применить военную силу. В королевском альманахе 1688 г. на официальной гравюре, посвященной торжествам в зарубежных странах, изображена именно площадь перед дворцом Фарнезе. В контексте обострившейся борьбы за право вольности посольского квартала этим символическим жестом подчеркивалось, что дворец по-прежнему принадлежит Франции. Однако после безрезультатного посольства маркиза де Лавардена, 30 апреля 1689 г. покинувшего Рим с такой же помпой, с какой он в него въезжал, послы Франции на долгое время будут вынуждены покинуть палаццо Фарнезе.
44 Современная площадь Испании.
45 Герцог д'Эстре скончался на посту посла в Риме 30 января 1687 г.
Демонстрация себя (как представителя короля), своей щедрости, достоинства, выставление напоказ богатства — всё это отвечало репрезентативной функции посла. Если выражаться современным языком, создание шоу, направленного на то, чтобы произвести впечатление, поразить, составляло часть политической стратегии. Дворец Фарнезе, построенный папой Павлом III в середине XVI в. и располагавшийся в оживленном квартале Рима между площадью Кампо деи Фиори и виа Джулия, на границе народного и аристократического районов города, изначально задумывался, скорее, как место репрезентации, нежели проживания46. Французские послы, обосновавшиеся там во второй половине XVII столетия, прекрасно понимали выгодное положение своей резиденции и в течение по меньше мере 20 лет успешно использовали ее не только по прямому назначению, но и в качестве пространства для произведения максимального эффекта, отвечавшего целям их службы.
Репрезентация власти, осуществлявшаяся через дипломатических представителей короля, служила одним из важных средств пропаганды образа французского монарха за границей. Во второй половине XVII — начале XVIII в. в условиях непростой для Франции внешнеполитической обстановки формирование и поддержание достойного имиджа короля и в целом монархии приобрело особое значение. Смысл уже самой первой церемонии, которую совершал только что прибывший в зарубежную столицу посол, — торжественного въезда — состоял в демонстрации богатства и процветания Франции и ее короля. Этой же цели отвечало создание «атмосферы Версаля» в посольской резиденции, которая, будучи «домом» (местом проживания) семьи посла и одновременно официальным учреждением, являлась центром распространения французского влияния за границей.
Все это требовало от послов больших расходов. Жизнь на широкую ногу для многих из них была не по карману. Кольбер де Круасси за время своей службы в Лондоне неоднократно просил Людовика XIV об отставке. Однако репрезентация, являвшаяся важнейшим элементом символического языка дипломатии, требовала избыточных трат, совершаемых для поддержания престижного статуса.
В то же время посредством ярких символико-демонстративных актов дипломаты имели возможность не только «показать себя», но и выразить отношение французской стороны к той или иной ситуации, затрагивающей интересы короля. Безусловно, не стоит преувеличивать потенциал репрезентации как политического инструмента. Вряд
46 Boiteux M. Les fêtes publiques dans l'environnement du palais.
ли с помощью одной лишь демонстрации могущества можно было восполнить недостаток реальной политической силы. Многообразие форм дипломатической репрезентации позволяло применять ее при различных обстоятельствах с целью заявить о своих претензиях, выразить несогласия, потребовать соблюдения законных прав. При этом эффективность подобного рода демаршей по большей части зависела от того, насколько политические амбиции короля соотносились с его действительным положением на международной арене.
References
Bély L. Espions et ambassaЯeurs au temps de Louis XIV. Paris: Fayard, 1990, 907 p.
Boiteux M. Lepalais Farnèse: la représentation et Гideяtité// Mélanges de l'École française de Rome - Italie et Méditerranée modernes et contemporaines. 122-2. 2010. P. 311-338 [en ligne ] misen ligne le18 septembre 2013 . — URL: http://mefrim. reviues.org/575
Boiteux M. Les fê/es publiques dans l'environne ment dn palais // Le palais Farnèse. Rome. 198 1. Vol. I.p. 613 -646.
B orisov Yu.V. Diplomatiya Lnudovika XIV [Diplomacy ofLouis XIV]. M oscow: Mezhdunarodnyye otnosheniya, 1991, 384 p.
Diplomacy and Early Moderu Culture / Ed. R. Adams, R. Cox. Palgrave Mar-millan, United Kingdom, 20 11,23- p.
Duroselle J. -B. Toutempirepérira: théorie des relations internationalis. Paris: Armand Colin, 199K, V46 p.
Elias N. Pridvornoye obsheheatvo [The Court Society]. Mosœw: Yazyki slavy-Anskon kul'tury 2002, 369 p.
Lesourd R Les entrées des ambassadeurs de France près de Saint Siège // Revue d'Histoire dippomatique. 38. 1924, p. 75-97.
Поступила в редакцию 15 февраля 2018 г.
