CC BY
0УДК 902/904
Дата поступления статьи: 15.03.2024 Дата принятия статьи: 29.05.2024
ФОРТИФИКАЦИОННЫЕ СООРУЖЕНИЯ БАИТОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ В КОНТЕКСТЕ ТРАДИЦИЙ ОБОРОННОГО ЗОДЧЕСТВА НАСЕЛЕНИЯ РАННЕГО ЖЕЛЕЗНОГО ВЕКА ЛЕСОСТЕПНОГО ЗАУРАЛЬЯ
Светлана Владимировна Берлина,1,2 Светлана Ивановна Цембалюк1
1 Тюменский научный центр СО РАН, Тюмень, Россия 2 E-mail: svb82@mail.ru
Аннотация. В статье обобщаются данные по оборонному зодчеству населения баитовской культуры раннего железного века Тоболо-Ишимья. Собраны все имеющиеся на сегодняшний день материалы, введены в оборот новые, не публиковавшиеся ранее (материалы городищ Марай 5, Старо-Лыбаево II). Возникновение укреплений связывается с проникновением с юга степного населения, формированием и функционированием саргатской и гороховской культур, развитием экономики. Установлено, что на раннем этапе существования культуры (конец VII - VI в. до н.э.) на исследованных раскопками городищах Боровушка 2 в Притоболье, городище Лихачевское и Марай 5 в Приишимье носители баитовской культуры возводили стены в виде частоколов, закрепленных в неглубоких рвах. На городище Лихачевское реконструированы предвратные башни. На позднем этапе существования баитовской культуры, в V-III вв. до н.э., параметры составляющих фортификаций увеличиваются, на памятниках возникают рвы, несущие самостоятельную функцию, высокие валы, усиленные стенами из плетня, частокола, либо рвы под частокол становятся глубже. Это прослежено на материалах городищ Большой Имбиряй 3, Бо-чанецкое, Старо-Лыбаево II в Притоболье и городища Марай 1 в Приишимье. При этом на части поселков сохраняются примитивные схемы укреплений в виде невысокого слабо углубленного частокола (Баитовское, Бочанецкое городища). Высказана гипотеза, что оборонительные сооружения баитовской культуры в силу их маломощности выполняли функции превентивной обороны, скрывали защитников от прямой видимости и обстрела, давали время на организацию обороны. Фортификации баитовской культуры рассматриваются как этап развития оборонного зодчества населения раннего железного века Тоболо-Ишимья от простых конструкций к более сложным, получившим дальнейшее развитие в среде саргатского и гороховского населения.
Ключевые слова: ранний железный век, Тоболо-Ишимье, баитовская культура, фортификации
Цитирование. Берлина С.В., Цембалюк С.И. Фортификационные сооружения баитовской культуры в контексте традиций оборонного зодчества населения раннего железного века лесостепного Зауралья // Уфимский археологический вестник. 2024. Т. 24. № 2. С. 296-311. DOI: https://doi.org/10.31833/uav/2024.24.2.017
Благодарности. Работа выполнена в рамках государственного задания Министерства науки и высшего образования РФ [№FWRZ-2021-0006]. Авторы выражают благодарность Т.Н. Рафиковой за возможность использования в статье неопубликованных материалов городища Марай 5.
Accepted: 29.05.2024
DATA ON THE DYNAMICS OF THE FORTIFICATION CONSTRUCTION OF THE BAITOVO CULTURE IN THE CONTEXT OF THE TRADITIONS OF DEFENSIVE ARCHITECTURE AMONG THE POPULATION OF THE EARLY IRON AGE OF THE FOREST-STEPPE
Abstract. The article analyses remains of the Baitovo Culture fortifications in the focus of archaeological research. These remains are dated back to the early Iron Agee and situated in the Transural forest-steppes. Previously determined stages of the culture development (early to late 7th - 6th century BC and late 5th - 3rd century BC) are relied on to analyse and restore the walls that used to fringe the settlements. The study reviews the shapes, depth and water levels in the moats at Maray 5, Likhachevskoe and Borovushka 2 hillforts. The research suggests that the settlements used to be fortified with a stakewall at the bottom of the moat. Likhachevskoe hillfort had its gate towers restored. The researched Baitovskoe, Staro-Lybaevo II and Bochanetskoe hillforts allow to conclude that even later on the early Iron Age settlements preserved the tradition of erecting compact stakewalls or wattles at the bottom of moats. However, this as when the Baitovo culture people started to erect fortifications with deeper moats and higher walls (Bolshoy Imbiryay 3, Maray 1 hillforts). This is evident of increasingly more substantial defence of the settlements. The studied Sargat and Gorokhovo culture fortifications peaked in 3rd - 2nd century BC. The comparison reveals that on one hand people kept opting for simple
UDC 902/904
Submitted: 15.03.2024
TRANS-URALS
SvetlanaV. Berlina,1, 2 Svetlana I. Tsembalyuk1
Tyumen Scientific Center SB RAN, Tyumen, Russia. 2 E-mail: svb82@mail.ru
stakewall structures or wattlers to fortify their settlements, but they tended to change the properties and made their moats and walls more substantial. On the other, they reinforced fortifications through gate towers, wooden supports for moat walls, log frameworks and cages on the walls. Such structures are typical for fortresses that bore the function of social and economic centers. It is concluded that the defense works the Baitovo people erected illustrate the early defensive architecture of the early Iron Age Transurals.
Keywords: Early Iron Age, Trans-Urals, Baitovo culture, fortifications, hillforts
Citation. Berlina, S.V., Tsembalyuk, S.I. 2024, "Data on the dynamics of the fortification construction of the Baitovo culture in the context of the traditions of defensive architecture among the population of the early iron age of the forest-steppe Trans-Urals", Ufa Archaeological Herald, vol. 24, no. 2, pp. 296-311. (In Russ). DOI: https://doi. org/10.31833/uav/2024.24.2.017
Acknowledgements. The work was carried out within the framework of the state assignment of the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation [No. FWRZ-2021-0006]. The authors express their gratitude to T.N. Rafikova for the opportunity to use unpublished materials of the Marai 5 hillfort in the article.
Введение
Первые фортификационные укрепления появились на территории Западно-Сибирской лесостепи в эпоху поздней бронзы в ответ на миграцию на данную территорию таежных племен с севера [Косарев, 1984], вызванную природно-климатическими изменениями, зафиксированными для конца II - начала I тыс. до н.э. [Левина, Орлова, 1993; Зыкин, Зыкина, Орлова, 2001; Молодин, 2010]. В результате на памятниках эпохи поздней бронзы - городищах Заводоуковское 11 [Аношко, Агапе-това, 2010], Красногорском [Матвеев, Аношко, 2009], Миасском [Матвеев, Аношко, 2009], Абат-ском 6 [Ткачев, 2002], Чеганово 3 [Зимина и др., 2005], Андреевских 5 и 7 [Борзунов, 1992; Зимина, Зах, 2009] и др., фиксируются укрепления в виде валов и рвов.
В переходный период от бронзового века к раннему железному разный экономический уклад местного населения (производящее хозяйство) и мигрантов (присваивающее хозяйство), позволил таежному населению занять свою экологическую нишу в лесостепи и в дальнейшем мирно сосуществовать с аборигенами. Урегулирование отношений мигрантов и местного населения приводит к стабилизации социально-политической обстановки в регионе. В результате прекращается строительство городищ. Несмотря на то, что поселения продолжают укрепляться простейшим частоколом или плетнём, такая система, по мнению исследователей, носила уже не оборонительный, а мировоззренческий характер [Зимина, 2005].
В это время в лесостепном Зауралье формируется гибридная иткульская культура (восточный вариант) [Зимина, Зах, 2009. С. 157-166]. Практически все поселения восточного варианта иткульской культуры (45 ед.) расположены в глубине террасы. Фортификации внешне слабые -представлены невысоким валом и рвом, округлые по форме. Укрепления реконструируются как деревянные заборы с канавкой-рвом у основания [Зимина, Зах, 2009. С. 184]. Вероятно, укрепления носили превентивный характер, долгой осады и
активных военных действий выдержать не могли, и были предназначены больше для защиты от диких животных и внезапного нападения.
Развитие экономики в раннем железном веке положило начало социальной стратификации в среде лесостепного населения. Значительное увеличение количества крепостей в раннем железном веке связано с адаптацией к социально-политической обстановке в регионе. В это время фиксируется скачок количества укрепленных поселений [Берлина, Костомаров, Попов, 2013]. Многообразием планировочных и технических решений выделяются городища саргатской культуры, которые, до последнего времени, являлись наиболее изученными. Исследованиями на Рафайловском городище изучен участок въезда и фортификации на стыке площадок [Матвеева и др., 2005]. На Коловском городище раскопаны участок въезда и укрепления на всех трех линиях обороны [Матвеева, Берлина, Рафикова, 2008], полностью изучены укрепления городища Ак-Тау в Приишимье [Хабдулина, 1993], небольшими раскопами исследованы строение укреплений на городищах Инберень-ГУ [Корякова, Стефанов, 1981], Розановском [Генинг, Зданович, 1965], Старо-Лыбаево-1 [Матвеева, 2017]. На городище Дикая Яма изучены укрепления на стыке первой и второй площадок [Берлина, Цембалюк, Якимов, 2021]. Исследованиями на городище Павлиново изучены фортификации, оставленные гороховским и саргатским населением [Среда..., 2009]. Укрепления гороховской культуры изучены также на городищах Чудаки [Сальников, 1947], Мало-Казахбаевском [Козеко, Кузнецова, 1998], Марьино ущелье IV [Берлина, 2014].
Анализ полученных данных по саргатско-му фортификационному строительству позволил установить, что земляные конструкции, представленные валами и рвами, усиливались деревянными стенами, бревна в которых были сложены в технике заплот, тарасами, клетями в теле вала. Также при сооружении оборонительных линий использовался прием установки частокола в ров, или на вал, и стена-плетень. Фиксируются привратные и угловые башни, сложно устроенные проезды,
укрепление стенок рва деревом [Берлина, 2010]. В оборонном зодчестве населения гороховской культуры поселки укреплялись частоколом, также сооружались тарасы, сложные проезды, эшелонированная оборона [Среда., 2009].
Фортификации баитовской культуры долгое время выглядели слабоизученными. Активизация изучения памятников баитовской культуры привела к накоплению материала. В настоящее время мы можем оперировать материалами раскопок укреплений городища Боровушка 2 [Цембалюк и др., 2011], Большой Имбиряй 3 [Матвеева, Цембалюк, 2010], Баитовского [Шарапова, 2000], Бо-чанецкого [Цембалюк, Берлина, 2016], Марай 1, Марай 5 [Рафикова, 2013], Старо-Лыбаево II. Материалы полностью изученного Лихачевского городища [Генинг, 1964; 1966] были введены в научный оборот относительно недавно [Цембалюк, Берлина, 2014].
Фортификации населения баитовской культуры (УП-Ш вв. до н.э.) нельзя рассматривать отдельно от оборонительных сооружений саргатской (VI в. до н.э. - Ш-ТУ вв. н.э.) и гороховской (VI в. до н.э. - II в. н.э.) культур раннего железного века. При наличии небольших расхождений в сроках бытования культур на территории Западно-Сибир-
ской лесостепи, территориях, на которых проживало население, тем не менее, имеется масса фактов, подтверждающих большое количество контактов между носителями этих культур и местами совместного их проживание. Взаимодействие носило различный характер - и совместное проживание, о чем свидетельствует залегание в слоях памятников и жилищах разнокультурной керамики, и торговые/брачные/иные контакты, подтверждающиеся наличием малого количества фрагментов керамики на поселениях, и наличие крупных центров - городищ, на которых соотношение керамики представлено чуть ли не в равных пропорциях (Рафайловское, Старо-ЛыбаевоЛ), и захоронения со смешанными культурными признаками (сар-гатско-гороховские). Несомненно, имели место и военные столкновения. Об этом свидетельствуют наличие погребенных с травмами, широкое распространение наступательного и оборонительного оружия в среде населения раннего железного века, а также возникновение и развитие фортификаций [Корякова, 1988; Матвеева, 2000; Берсенева, 2011; Шарапова, 2022].
Все вышесказанное говорит о том, что носители саргатской, баитовской и гороховской культур имели постоянные контакты и были хорошо
Рис. 1. Карта расположения городищ баитовской культуры в Зауралье. 1 - Зотинское; 2 - Воробьевское; 3 - Прыговское; 4 - Усть-Терсюкское; 5 - Луговое; 6- Рафайловское; 7- Слободо-Бешкиль-ское; 8 - Большой Имбиряй 3; 9 - Черное 3; 10 - Юдинское; 11 - Скородумское; 12 - Боровушка 2; 13 - Коркинское; 14 - Боча-нецкое; 15 - Увал 1-5; 16 - Баитовское; 17 - Старо-Лыбаево-I, II; 18 - Юртобор 20; 19 - Савино 1; 20 - Марай 1, 5
Fig. 1. Map of the Baitovo Culture hillforts in the Transurals. 1 - Zotinskoe; 2 - Vorobyevskoe; 3 - Prygovskoe; 4 - Ust-Tersyukskoe; 5 - Lugovoe; 6 - Rafaylovskoe; 7 - Slobodo-Beshkilskoe; 8 - Bolshoy Imbiryay 3; 9 - Chernoe 3; 10 - Yudinskoe; 11 - Skorodumskoe; 12 - Borovushka 2; 13 - Korkinskoe; 14 - Bochanetskoe; 15 - Uval 1-5; 16 - Baitovskoe; 17 - Staro-Lybaevo-I, II; 18 - Yurtobor 20; 19 - Savino 1; 20 - Maray 1, 5
знакомы с материальной культурой окружающего населения.
Это относится и к фортификационным сооружениям. Рассматривая фортификации раннего железного века, можно найти больше черт сходства, чем различий, и последние относятся больше к эпохальному, хронологическому фактору. Элементы усложнения фортификационных сооружений мы фиксируем на памятниках периода расцвета саргатской и баитовской культур, на поздних этапах раннего железного века они усложняются, появляются новые элементы.-
В связи с этим актуально изучение и реконструкция фортификаций баитовской культуры, памятники которой, наряду с частью гороховских, занимают более раннюю хронологическую позицию, чем основная масса саргатских, и на материалах которой мы фиксируем постепенное усложнение линий защиты, в полной мере реализованное позже населением других культур.
Материалы
Изучение материальной культуры баитовско-го населения позволило выделить этапы в ее развитии [Цембалюк, 2010]. Ранний этап датируется концом VII - VI в. до н.э. Характеризуется наличием наземных жилищ, своеобразием керамического комплекса, выразившимся в преобладании слабо-профилированных сосудов с довольно короткой шейкой (2-3 см), упрощенном декоре, представленным пояском жемчужин или ямок, пущенным по середине шейки, или под срезом венчика, иногда дополненным косыми, или прямыми отрезками, вертикальным зигзагом, доминированием в орнаментации гребенчатой техники. По радиоуглеродным датам городища Боровушка 2 определяется VII в. до. н.э. Инвентарный набор, полученный с поселений, относимых к раннему этапу, также варьирует в рамках VП-VI вв. до н.э [Цембалюк, 2010; Цембалюк и др., 2011].
Поздний этап датируется V-Ш вв. до н.э. На памятниках рассматриваемого времени преобладают одно-двухкамерные полуземляночные жилища. В многокамерных жилищах камеры чаще всего соединены между собой довольно длинным коридором-переходом, который также характерен для жилищ саргатской культуры. В орнаментации посуды этих памятников велика доля резной и прочерченной техники. Подобные приемы декора позднее становятся характерными для сар-гатской культуры. Усложняется композиционное построение узора, который становится менее разреженным. В целом посуда становится более толстостенной, увеличивается длина шейки сосудов. Преобладают сосуды с четко выраженным переходом от шейки к плечику. В абсолютной хронологии датировать поздний этап баитовской культуры позволяют результаты радиоуглеродного анализа Бочанецкого городища. Калиброванные значения
дат, полученные по древесному углю из заполнения баитовского жилища, определяют его существование в рамках 410-380 гг. до н.э. [Цембалюк, Берлина, 2016], городища Марай 1 - IV - III-II вв. до н.э. [Зиняков, Цембалюк, 2019].
Фортификации баитовского населения (рис. 2) изучены на памятниках раннего этапа (Боровушка 2, Марай 5, Лихачевское городище) и позднего (Марай 1, Баитовское, Большой Имбиряй 3, Боча-нецкое).
Практически все городища баитовской культуры расположены на невысоких пойменных останцах, либо на краю невысоких террас, имели замкнутую линию обороны, комплекс городищ Увал состоит из нескольких площадок, примыкающих друг к другу. К мысовым можно отнести только Прыговское и Усть-Терсюкское городища, фортификации баитовского населения на них не изучены, поэтому говорить о специфике оборонного зодчества на них пока преждевременно.
На раннем этапе баитовской культуры фиксируются слабоукрепленные городища. К «слабо укрепленным» поселкам, исследованным раскопками, относится городище Боровушка 2 в Прито-болье, городище Лихачевское и Марай 5 в Прии-шимье.
На городище Боровушка 2 на современной дневной поверхности рвы не прослеживаются, валы довольно расплывчаты - от 1,0 (?) м до 8 м шириной и очень низкие - до 0,3 м (рис. 2, 8). В разрезе вал большой площадки представлял собой насыпь из серо-коричневой супеси шириной около 2-2,5 м и высотой от уровня древней поверхности не более 0,6 м. В процессе раскопок выявлен ров, не фиксировавшийся на поверхности. В разрезе он неглубокий, около 0,25 м, со ступеньками по бокам, шириной 1,5 м, был заполнен серой супесью с мелкими угольками. На дне зафиксирована столбовая ямка (возможно, от частокола) [Цемба-люк и др., 2011]. На наш взгляд, описываемые сооружения не носили оборонительного характера, а, вероятно, их строительство обусловлено хозяйственным укладом населения, либо его мировоззрением. Подобные предположения О.Ю. Зимина выдвигает при характеристике фортификационных сооружений городищ восточного варианта иткульской культуры [Зимина, 2005; Зах, Зимина, 2009].
Изученное в середине XX века отрядом Уральской экспедиции под руководством В.Ф. Генинга [Генинг, 1964; 1966] Лихачевское городище имело круглую площадку диаметром около 45 м, ограниченную узким рвом шириной 1,0-1,2 м и глубиной до 0,8 м. Раскопками изучена вся площадь поселения, в том числе и два въезда на городище. Ровная форма фортификаций, практически полное отсутствие находок на территории рва указывают на преднамеренное строительство поселка - жилищ и частокола-ограждения - одновременно.
Рис. 2. Планы городищ баитовской культуры. 1 - Баитовское; 2 - Большой Имбиряй 3; 3 - Старо-Лыбаево II; 4 - Юртобор 20; 5 - Марай 5; 6 - Слободо-Бешкильское; 7 - комплекс городищ Увал (городища Увал I-V); 8 - Боровушка 2; 9 - Коркинское; 10 - Сосенки 15
Fig. 2. Baitovo Culture hillforts layouts. 1 - Baitovskoe; 2 - Bolshoy Imbiryay 3; 3 - Staro-Lybaevo II; 4 - Yurtobor 20; 5 - Maray 5; 6 - Slobodo-Beshkilskoe; 7 - Uval Hillfort Complex (Uval I-V hillforts); 8 - Borovushka 2; 9 - Korkinskoe; 10 - Sosenki 15
Анализ фортификаций позволил реконструировать их возможный внешний вид и укрепления у въезда. Наличие по дну рва узкой канавки и следов темного гумусированного слоя позволило авторам раскопок предположить наличие окружавшего поселение частокола [Генинг, 1964; 1966]. Глубина зафиксированной канавки не позволила бы древним строителям установить бревна/жерди высотой более 2-3 м [Цембалюк, Берлина, 2014], однако и этой высоты вполне хватает для обеспечения невидимости защитников и возможности ведения ответного огня из-за прикрытия. Авторами раскопок зафиксировано два въезда на городище: восточный, укрепленный сторожевыми башнями, и южный, представляющий собой ворота - калитку [Цембалюк, Берлина, 2014. С. 56]. Наличие у краев канавки большой ямы с неровными стенками и остатками столбовых ям позволили высказать предположение, что первоначально вход на городище был оформлен в виде ворот, а затем, после разрушения, на их месте построены предвратные башни [Цембалюк, Берлина, 2014. С. 57].
Остатки башен фиксировались в виде участков с прокаленной глиной, слоем угля и остатками обугленных бревен, лежащих под прямым углом. Северная башня имела размеры около 4*4 м, сверху, вероятно, была перекрыта бревенчатым накатом, а внутри могла быть забутована грунтом - в пользу последнего свидетельствуют прокаленные слои почвы. Южная башня имела размеры около 3*4 м и сходное строение. Въезд на городище имел ширину около 2,5 м, с южной стороны, у башни меньших размеров, и был ограничен крупным столбом диаметром около 50 см, от которого зафиксирована яма глубиной до 160 см. В целом, если рассматривать фортификационные сооружения Лихачевского городища с точки зрения его обороноспособности, то высоты частокола вполне хватало для того, чтобы укрыться от обстрела и для ведения ответного огня.
В южной части поселения отмечено уменьшение глубины канавки от частокола, и небольшой изгиб линии оси - канавки расходятся на 2 м относительно друг друга. Данный участок интерпретируется как дополнительный вход. Ширина входа составляла около 2,5 м, зафиксированы ямки от столбов, предположительно от конструкции ворот [Цембалюк, Берлина, 2014].
Городище Марай 5, расположенное в Прииши-мье, исследовалось Т.Н. Рафиковой в 2012 г. [Рафи-кова, 2013]. Городище представляет собой подо-вальную площадку размером около 25*20 м, окруженную рвом (ширина 1,2-1,5 м, глубина до 0,5 м) и слабовыраженным валом (ширина 1,5-2,0 м, высота до 0,5 м) (рис. 2, 5). Раскопом изучены участок фортификаций и незначительная часть жилой площадки городища и культурного слоя с напольной стороны. Вероятно, укрепления были построены, когда поселок уже функционировал - ямы и соо-
ружение за пределами фортификаций перекрывает слой, прорезанный при строительстве рва (рис. 3).
Жилую площадку ограждал ров, в верхней части имевший ширину около 2,0-2,5 м, ко дну он сужался, и его ширина здесь варьируют от 60-70 см до 1,15-1,2 м. В двух местах ров раздваивается на две самостоятельные канавы шириной по дну 0,51,0 и 0,3-0,9 м (рис. 3, А). В стратиграфии зафиксировано, что в заполнение рва позднее был врезан другой, более мелкий, при этом такая же картина зафиксирована и в одной из канав (рис. 3, Б). Можно предположить, что первоначальный ров подновлялся с течением времени, и его новый контур вышел за пределы старого рва, в результате чего образовались почти параллельные канавы. Затем участки рва еще раз подновлялись, была выкопана новая канава шириной по дну до 0,5 м.
Параллельно рву, на склоне вала прослежена полоса черного углистого слоя, вероятно, от сгоревших деревянных укреплений. Трудно судить о характере укреплений, поскольку на расстоянии 3-5 м от стенки рва не зафиксировано ям от несущих столбов конструкции. Таким образом, конструкция фортификаций городища Марай 5 пока остается под вопросом. Можно предположить, что они представляли собой частокол, установленный в ров-канаву шириной 0,6-1,0 м и глубиной от 0,7 до 1,55 м от дневной поверхности.
Рассмотрим более подробно типы поздних ба-итовских фортификаций (V-III вв. до н.э.) на примере городищ Баитовского, Большой Имбиряй 3, Бочанецкого, Старо-Лыбаево II в Притоболье и городища Марай 1 в Приишимье.
Баитовское городище изучалось экспедицией ИИиА УрО РАН под руководством Л.Н. Коряковой и С.В. Шараповой в 1995 г. В результате исследований были изучены территория жилой площадки, участки фортификационных сооружений и цитадели [Шарапова, 2000] (рис. 2, 1). Исследованные валы невысокие, в среднем около 60 см. Кроме того, изучено пять рвов. Установлено наличие ограждения к югу от основной площадки, практически не выраженное в рельефе (рис. 4).
Вал «цитадели» имел высоту в разрушенном состоянии около 20-40 см над материком, у основания вала проходил ров. Ширина рва составляла около 2,2 м по верху и 1,2 м по дну [Шарапова, 2000]. Стенки рва наклонные, дно уплощенное. Глубина его не более 40 см от дневной поверхности, в материк углублен на 8-12 см. Не исключено, что данные вал и ров остались от жилища, расположенного в центре площадки - такие элементы (большие наземные жилища, окруженные канавкой-рвом, и с ямами на территории постройки) были широко распространены в баитовском зодчестве [Цембалюк, 2009].
Вал и ров внешней оборонительной линии в микрорельефе выражен слабо. Перепад высот на разных участках составлял 20-40 см. При рас-
Рис. 3. Городище Марай 5. Раскоп 1. План на уровне материка (А) и стратиграфия участков укреплений (Б) Fig. 3. Maray 5 hillfort Excavation 1. Mainland level layout (А) and fortification sites stratigraphy (Б)
копках выявилась более сложная картина - были зафиксированы ров 3, ров 2 бис и ров 2, ров 4, которые не были одновременны, прорезали и перекрывали друг друга. Самым ранним являлся ров 3, ширина его составляла чуть более 1 м в плане, внутренняя стенка частично разрушена рвом 2 бис, по сохранившейся части исследователи полагают ее практически вертикальный характер. Дно округлое, местами неровное, ширина по дну не превышает 80 см. Отмечено, что ров имеет очень узкое дно, которое плавно расширяется к верху. Ров 3 углублен в материк на 40-80 см, с учетом древней поверхности - около 1,0 м.
Ров 2 бис расположен между рвами 3 и 2, ширина его контуров в верхней части составляла около 1,6 м. Ров имел почти отвесные стенки, внутренняя стенка была более пологой, чем внешняя. Дно местами плоское, местами округлое. Ширина на уровне дна не превышает 0,4-0,8 м.
Ров 2 зафиксирован южнее рва 2 бис, его ширина в верхней части составляла 1,2-1,6 м. Он имел почти вертикальные стенки, уплощенное дно, ширина по дну - от 0,4 до 1,4 м, в материк углублен не более чем на 70 см.
Ров 4 изучен частично, ширина его составила около 1,4 м, по дну около 88 см, углублен в материк на 20-25 см [Шарапова, 2000].
Таким образом, на Баитовском городище зафиксированы невысокие валы и рвы с практически отвесными стенками. Вопрос о функции валов и рвов остается открытым, авторы раскопок ставили под сомнение их оборонительный статус Ран^е et а1., 2002].
Анализ размеров рвов (небольшие узкие канавы), планиграфия их расположения (наличие участков, где ров прерывается), небольшая высота валов, отсутствие следов дерева или углистого слоя от сгоревших конструкций (от предполагаемого частокола во рву или стены на валу), которое в условиях суглинков могло сохраниться, с одной стороны, позволяет высказать гипотезу о водоотводной функции канав и роли валов как своеобразных «дамб» в период весенних паводков, учитывая что городище расположено на небольшой дюне в пойме р. Тобол. С другой стороны, на памятниках с аналогичным строением рвов и валов (Марай 5, Бочанецкое) нами зафиксированы сходные по параметрам рвы со следами остатков дерева или полосами угля, оставшегося от сгоревших конструкций, которые интерпретированы как стены, представляющие собой частокол, установленный в ров. Поэтому мы допускаем, что Баитовское городище было обнесено частоколом, но в целом функциональное назначение его фортификационных конструкций остается открытым.
Городище Большой Имбиряй 3, расположенное в Притоболье, исследовалось в 2004 г. [Матвеева, Цембалюк, 2010] (рис. 2, 2). Раскопом изучена часть жилой площадки и фортификации в северной части городища. Вал городища представлял собой насыпь шириной 3 ми высотой 80 см от уровня древней поверхности. Насыпь сложена песком темно-серого цвета, содержащим вкрапления мелких угольков. Анализ форм и размеров пятен в структуре вала, а также их направление, позволили авторам раскопок предположить, что это следы
Рис. 4. Баитовское городище. План участка укреплений на уровне материка Fig. 4. Baitovskoe hillfort. Site fortification mainland level layout
сгоревших бревен от деревянной стены (частокола?). Ров шириной 2,5 м имел конусовидную форму и глубину около 1,5 м, просуществовал недолго и быстро заполнился переотложенным песком с вала.
Оборонительная система возводилась на площади уже обжитого поселка. На хронологический разрыв между строительством фортификаций и жилищной застройки указывают находящиеся под валом ямы, содержащие фрагменты баитовской керамики и кости животных. Зафиксированные на городище поздние ямы, оставленные саргатским населением, позволили авторам раскопок высказать гипотезу о срочном порядке строительства фортификаций в связи с появлением чуждого сар-гатского населения [Матвеева, Цембалюк, 2010].
Таким образом, на городище Большой Имби-ряй 3 зафиксировано увеличение мощности вала и параметров рва с сохранением «традиционной» схемы деревянных укреплений в виде частокола на валу.
Бочанецкое городище расположено на естественной песчаной дюне, возвышающейся над окружающей местностью на 1,5-2 м. Внешне по краю дюны на дневной поверхности прослеживался небольшой ровик, а в качестве «вала» выступали естественные границы дюны. В северо-восточной части цитадели фиксировался въезд в виде перемычки во рву (ширина около 3,3 м). С западной и юго-западной стороны укрепления уничтожены фермой, однако в юго-восточной части на дневной поверхности ров обрывается - возможно, здесь также существовал въезд на городище, предполагать его существование позволяет и расположение озера с этой стороны. Городище изучалось в 2011 г., исследована жилая застройка и участок фортификаций шириной 4 м [Цембалюк, Берлина, 2016].
Ров представлен узкой глубокой канавой шириной от 0,9 до 2,1 м со ступенькообразными уступами. По краям он мелкий, в центре глубина 60-75 см. Небольшая ширина «рва» и наличие узкой глубокой канавки, заполненной черной и темно-серой супесью, позволяет предполагать, что в нее был установлен частокол. Вала как такого не было, его роль выполнял край песчаной дюны, с которой было удобно при необходимости вести обстрел. Параллельно рву, на склоне дюны, зафиксированы большие глубокие ямы, поверх которых при разборке слоя фиксировались черная и темно-серая с углем супесь. Вероятно, в ямах были установлены опорные столбы, расстояние между которыми забиралось ветками, тонкими жердями, и конструкция представляла собой плетень, позднее сгоревший. Данные конструкции не одновременны, однако установить последовательность их возведения нельзя. Можно предположить, что развитие фортификаций шло от простого плетня к более надежному частоколу и в сторону небольшого
увеличения площади поселения. В случае военной опасности население с посада могло спрятаться за укреплениями на площади цитадели. Стоит отметить, что реконструируемые фортификации не могли выдержать долгой осады, пространство на цитадели легко простреливалось с кровли жилищ селища, расположенных неподалеку [Цембалюк, Берлина, 2016].
Городище Марай 1 исследовалось в 2010, 2013 и 2019 гг. Поселение площадью около 20000 м2 расположено на возвышенности, на береговой террасе старицы р. Ишим. Собственно площадь укрепленной части неизвестна, однако культурный слой значительно насыщен находками, фрагментами керамических сосудов, различных глиняных, костяных, бронзовых и железных предметов. Обнаружена глиняная антропоморфная фигурка, предположительно женщины, предметы конской упряжи. На городище зафиксированы следы черной металлургии. Население находилось на начальной стадии освоения железа, при которой черный металл был редким и дорогим материалом [Зиняков, Цембалюк, 2019]. Также баитовское население занималось и цветной металлообработкой [Тигеева, Цембалюк, 2022].
Поверхность памятника распахана и установить наличие укреплений удалось только в результате раскопок. Раскоп, заложенный на краю террасы, позволил изучить на протяжении 10 м глубокий и узкий в основании ров. Конусовидной в профиль формы, он имел ширину по верхнему краю на уровне материка 2-2,5 м, постепенно сужаясь ко дну до 20 см. Полагаем, что в ров были установлены бревна частокола. Глубина рва варьирует от 1,8 до 2,0 м от дневной поверхности. Стенки рва неровные, с выступами, ступеньками. Заполнение рва слоистое, с углистыми полосами, наклон их залегания под углом 30-450 отражает процесс засыпания рва (рис. 5).
Обращает на себя внимание факт более ровного, однородного заполнения в его верхней части. Полагаем, что формирование этого слоя происходило позже и отражает процесс археологизации поселка. В таком случае, у основания частокола во время его функционирования имелось понижение. Аналогичная ситуация зафиксирована и на городище гороховской культуры Марьино ущелье IV [Берлина, 2014].
С точки зрения функциональности непонятно, что стояло за таким строением рва, т.к. при таком положении у основания рва могла скапливаться вода и дерево быстрее сгнивало. С другой стороны, понижение уровня почвы у основания частокола создавало трудности при попытках преодолеть его - общая высота стены становилась немного выше. Направление рва на изученном участке -вдоль террасы старицы, то есть частокол защищал поселок со стороны воды. Вероятно, где-то была калитка/ворота для доступа к воде.
Близ слияния рр. Исеть и Тобол существуют еще два городища баитовской культуры - Устюг-П и Старо-Лыбаево II (рис. 2, 3). На городище Устюг-II была частично исследована жилая площадка, фортификации не изучались, на городище Старо-Лыбаево II укрепления изучены раскопом шириной 4 м (рис. 6).
До раскопок фиксировался небольшой вал шириной до 3,0 м и ров шириной до 2,0 м, перепад между вершиной вала и тальвегом рва составлял 0,5-0,6 м (рис. 6,А). Исследованиями установлено, что на валу на слое желто-серого песка толщиной 20 см фиксировалась линза темно-серого песка мощностью около 20 см с включениями мелких
Рис. 5. Городище Марай 1. Стратиграфия участков рва (А). Фото участка расположения рва (Б) Fig. 5. Maray 1 hillfort Moat sites stratigraphy (А). Moat layout photo (Б)
угольков, перекрытая поверх желто-серым песком и серым поддерновым слоем (рис. 6, Б). Общая высота вала составляла 80-90 см.
При исследовании рва по центру с верхних горизонтов фиксировалась линза более темной серой супеси с включениями мелких угольков, которая постепенно сужалась до узкой канавки шириной 60 см. По материку ширина канавки в верхней части составляла 40 см, в нижней - 20-25 см (рис. 6, В).
Наличие узкой канавки во рву также позволяет предполагать наличие частокола. Небольшое его заглубление, около 80 см, указывает на относительно небольшую высоту деревянных конструкций.
Обсуждение
Таким образом, на сегодняшний день оборонительные линии изучены на семи памятниках ба-итовской культуры. Анализ материальных остатков свидетельствует о том, что баитовское население предпочитало укреплять поселки путем возведения частоколов, установленных в ров-канаву шириной около 60 см и глубиной от 0,7 до 2,0 м. Встречаются и плетни, установленные на валах (Бочанецкое городище). По сути, это примитивные универсальные укрепления, широко использовавшиеся различным населением в широком хронологическом диапазоне.
Анализируя хронологическую позицию памятников, где были изучены фортификации, последние были разделены нами на памятники раннего (конец VII - VI в. до н.э.) и позднего (V-III вв. до н.э.) периода в соответствии с делением на
Рис. 6. Городище Старо-Лыбаево II. План по материку (А), стратиграфия (Б) участка укреплений и фото участка рва (В) на уровне материка
Fig. 6. Staro-Lybaevo II hillfort. Mainland layout (А), stratigraphy (Б) of the fortification sites and photo of the moat sites (В) at the mainland level
этапы развития культуры [Цембалюк, 2010]. Отмечено, что фортификации раннего периода более «легкие», деревянные конструкции заглублены в грунт незначительно, что напрямую сказывалось на высоте стен. Вероятно, на ранних памятниках укрепления имели больше превентивный характер, были призваны снять прямую видимость защитников, дать им время для организации обороны и преимущество при ведении ответного огня. В тоже время, наличие башен в структуре укреплений Лихачевского городища напрямую говорит об оборонительном характере укреплений. Стоит отметить, что изучить башни на Лихачевском городище позволил сплошной характер раскопок. Основная же часть укреплений городищ исследована небольшими траншеями. Не исключено, что в дальнейшем при площадных раскопках фортификаций на памятниках или же применение геофизических методов исследования позволит уточнить распространение башенных сооружений на памятниках раннего железного века и их роль в оборонном зодчестве.
На поздних памятниках, наряду с продолжающимся использованием легких укреплений (Ба-итовское городище, Старо-Лыбаево II), фиксируем тенденцию возрастания параметров валов и рвов, усиление деревянных укреплений на отдельных памятниках, наиболее ярко реализованных в материалах городищ Марай 1 и Большой Имбиряй 3.
Использование в качестве системы укрепления частоколов, установленных в ров, не считаем культурной особенностью баитовской культуры, а скорее одним из этапов развития фортификационного зодчества в целом в эпоху раннего железа. Так, рвы от частоколов изучены на памятниках гороховской культуры - Марьино ущелье IV, Чудаки, Мало-Казахбаевское, на саргатских - Инберень IV, Розановское городище [Берлина, 2010].
Место городища Старо-Лыбаево-! в общей картине укреплений населения раннего железного века Западной Сибири требует дополнительной аргументации. Оно расположено на останце в пойме р. Тобол, у старичного озера. На памятнике зафиксирован мощный слой с находками керамики саргатской, баитовской, гороховской и кашинской культур. Исследователи относят ранние укрепления, представленные в виде башни и деревянного забора на валу, усиленные у основания рвом, к
саргатской культуре [Матвеева, 2017]. Отсутствие радиоуглеродных дат при наличии смешанного керамического комплекса оставляет, на наш взгляд, точку зрения о культурной принадлежности фортификаций гипотетичной.
Выводы
В раннем железном веке на первоначальных этапах возникновения небольших крепостей население строило частокольные конструкции и близкие им стены-плетни как наиболее легкие в возведении.
Сложные системы укреплений на валах и рвах, эшелонированная оборона фиксируются на памятниках, где отмечены следы караванной торговли, свидетельства ремесленного производства (металлургическое, косторезное, и т.д.), т.е. поселения, на которых проживало население с более высоким достатком [Аношко, Берлина, Цембалюк, 2022].
В тоже время, в саргатском и гороховском фортификационном зодчестве также продолжают сохраняться простые системы укреплений, представленные частоколами - на городищах Инбе-рень-ГV, Розановском, Мало-Казахбаевском и многослойном городище Старо-Лыбаево^.
Усиление фортификационных сооружений к V в. до н.э. на памятниках раннего железного века Тоболо-Ишимской лесостепи, по всей видимости, связано с возрастанием военной угрозы, в связи с продвижением на данную территорию гороховского и саргатского населения. Баитовское население начинает обносить вкруговую поселки системой укреплений, состоящей из рва и вала, дополненных частоколами и плетнем. Фиксирующиеся на памятниках баитовской культуры оборонительные сооружения в силу их маломощности вряд ли могли защитить население от долгой осады противника, однако выполняли функции превентивной обороны, скрывали защитников от прямой видимости и обстрела, давали небольшое время на организацию обороны.
Фортификации баитовской культуры, на наш взгляд, отражают этап развития оборонного зодчества от простых конструкций к более сложным, получившим дальнейшее развитие в среде саргат-ского и гороховского населения в эпоху раннего железа.
ИСТОЧНИКИ
Шарапова С.В. Отчет о раскопках Баитовского городища в Белозерском районе Курганской области. // Архив КА УрГУ. Ф. II. Д. 595. Екатеринбург, 2000.
ГенингВ.Ф, ЗдановичГ.Б. Отчет о раскопках Розановского городища на р. Иртыш, произведенных Уральской археологической экспедицией в 1965 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 3152.
Генинг В.Ф. Отчет о раскопках Лихачевского поселения в 1964 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 2865. М., 1964.
Генинг В.Ф. Отчет о раскопках Лихачевского городища (д. Лихачева Абатского района Тюменской области), произведенных Уральской археологической экспедицией летом 1966 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 3382. Свердловск, 1966.
Рафикова Т.Н. Отчет об археологических раскопках городища Марай 5 в Казанском районе Тюменской области в 2012 г. // Архив ИПОС ТюмНЦ СО РАН. Тюмень, 2013.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Аношко О.М., Агапетова Т.А. Новые данные по пахомовской культуре в Тоболо-Исетье // Анд-роновский мир: сборник статей / Ред. Н.П. Матвеева. Тюмень: ТюмГУ, 2010. С. 118-137.
Аношко О.М., Берлина С.В., Цембалюк С.И. К проблеме Зауральской урбанизации: генезис, развитие и функции городских структур // Вестник Томского государственного университета. История. 2022. № 75. С. 172-181. DOI: https://doi. org/10.17223/19988613/75/20
Берлина С.В. Городище гороховской культуры Марьино ущелье IV // Вопросы истории Сибири. Вып. 9. Сб. науч. ст. памяти В.А. Могильникова / Отв. ред. Е.М. Данченко. Омск: ОмГПУ, 2014. С.96-101.
Берлина С.В., Цембалюк С.И., Якимов А.С. Конструктивно-техническая характеристика фортификационной системы городища Дикая яма раннего железного века Среднего Притоболья // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2021. № 3 (54). С. 85-94. DOI: https://doi. org/10.20874/2071-0437-2021-54-3-7
Берлина С.В. Жилая и оборонительная архитектура населения западносибирской лесостепи в раннем железном веке (по материалам саргатской культуры). Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Тюмень, 2010. 18 с.
Берлина С.В., Костомаров В.М., Попов Н.А. Городища лесного Тоболо-Ишимья в эпоху брон-зы-средневековье (опыт классификации и анализа в среде ГИС) // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2013. № 3 (22). С. 79-86.
Берсенева Н.А. Женские погребения с оружием: реалии жизни или отображение социальной идентичности? (по материалам саргатской культуры) // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2011. № 1. С. 72-79.
Борзунов В.А. Зауралье на рубеже бронзового и железного веков. Екатеринбург: УрГУ, 1992. 188 с.
Зимина О.Ю. Аналогии кольцевым городищам Тюменского Притоболья в системе памятников с круговой планировкой Урало-Сибирского региона // AB OVO: Проблемы генезиса культуры: сб. ст., посвящ. памяти Л.А. Дрябиной / Отв. ред. А.Г. Еманов. Тюмень: ТюмГУ, 2005. С. 71-84.
Зимина О.Ю., ЗахВ.А. Нижнее Притоболье на рубеже бронзового и железного веков. Новосибирск: Наука, 2009. 232 с.
Зимина О.Ю., ЗахВ.А., Скочина С.Н., Колмогоров П.А., ГалкинВ.Т., АношкоО.М. Городище Чеганово 3 в Нижнем Притоболье // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2006. № 6. С. 58-72.
ЗиняковН.М., Цембалюк С.И. Металлографическое исследование железных изделий городища Марай 1 // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2019. № 1 (44). С. 15-24. DOI: https:// doi.org/10.20874/2071-0437-2019-44-1-015-024
ЗыкинВ.С., ЗыкинаВ.С., ОрловаЛ.А. Основные закономерности изменения природной среды и климата в плейстоцене и голоцене Западной Си-
бири // Глобальные изменения природной среды / Гл. ред. Н.Л. Добрецов, В.И. Коваленко. Новосибирск: СО РАН, 2001. С. 208-228.
КозекоО.Е., КузнецоваА.Э. Мало-Казакбаев-ское городище гороховской культуры // Поселения: среда, культура, социум: Материалы тематич. науч. конф., Санкт-Петербург, 6-9 октября 1998 г. СПб.: СПбГУ, 1998. С. 117-119.
КоряковаЛ.Н. Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири. Свердловск: УрГУ, 1988. 239 с.
КоряковаЛ.Н., Стефанов В.И. Городище Ин-берень IV на Иртыше // Советская археология. 1981. №2. С. 178-196.
КосаревМ.Ф. Западная Сибирь в древности. М.: Наука, 1984. 245 с.
Левина Т.П., Орлова Л.А. Климатические ритмы голоцена юга Западной Сибири // Геология и геофизика. 1993. Т. 34. № 3. С. 36-48.
МатвеевА.В., Аношко О.М. Зауралье после андроновцев: Бархатовская культура. Тюмень: Тюменский дом печати, 2009. 416 с.
Матвеева Н.П. Социально-экономические структуры населения Западной Сибири в раннем железном веке (лесостепная и подтаежная зоны). Новосибирск: Наука, 2000. 399 с.
МатвееваН.П. Фортификации городища Старо-Лыбаевское-1 в лесостепном Зауралье // Вестник Пермского университета. История. 2017. № 1 (36). С. 53-62. DOI: https://doi:10.17072/2219-3111-2017-1-53-62
МатвееваН.П., БерлинаС.В., РафиковаТ.Н. Коловское городище. Том 2. Древности Ингаль-ской долины: археолого-палеоэкологическое исследование. Новосибирск: Наука, 2008. 240 с.
МатвееваН.П., ЛаринаН.С., Берлина С.В., ЧикуноваИ.Ю. Комплексное изучение условий жизни древнего населения Западной Сибири (проблемы социокультурной адаптации в раннем железном веке). Новосибирск: СО РАН, 2005. 228 с.
МатвееваН.П., Цембалюк С.И. Городище Большой Имбиряй-3 и хронология баитовских древностей // Вестник Тюменского государственного университета. История. 2010. № 1. С. 4-11.
МолодинВ.И. Экологический «стресс» на рубеже II—I тыс. до н.э. и его влияние на этнокультурные и социально-экономические процессы у народов Западной Сибири // Культура как система в историческом контексте: опыт западносибирских археолого-этнографических совещаний. Материалы XV Междунар. Западно-Сибирской археоло-гич. конф. Томск: Аграф-Пресс, 2010. С. 22-24.
СальниковК.В. Городище Чудаки в Челябинской области по раскопкам 1937 г. // Советская археология. 1947. Вып. 9. С. 221-238.
Среда, культура и общество лесостепного Зауралья во второй половине I тыс. до н.э. (по материалам Павлиновского археологического комплекса). Екатеринбург; Сургут: Магеллан, 2009. 298 с.
ТигееваЕ.В., Цембалюк С.И. Металлургические группы изделий из цветного металла баитов-ской культуры городища Марай 1 // Вестник архео-
логии, антропологии и этнографии. 2022. № 4 (59). С. 96-104. DOI: https://doi.org/10.20874/2071-0437-2022-59-4-8
Ткачев А.А. Исследование городища Абат-ское VI на Ишиме // Вестник археологии, антропологии и этнографии. Вып. 4 / Отв. ред. А.Н. Ба-гашев. Тюмень: ИПОС СО РАН, 2002. С. 222-227.
ХабдулинаМ.К. Городище Ак-Тау как архитектурный комплекс // Знания и навыки уральского населения в древности и средневековье / Отв. ред. Л.Н. Корякова. Екатеринбург: Наука, 1993. С.112-143.
Цембалюк С.И. Характеристика поселений и жилищ баитовской культуры // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2009. № 10. С. 57-64.
Цембалюк С.И. О хронологической дифференциации древностей баитовской культуры начала раннего железного века Зауралья // III Северный археологический конгресс. Тезисы докладов. Ханты-Мансийск, 8-13 ноября, 2010 г. Екатеринбург; Ханты-Мансийск: ИздатНаукаСервис, 2010. С. 155-156.
Цембалюк С.И., Берлина С.В. Комплекс раннего железного века городища Лихачевское в При-
ишимье // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2014. № 3 (26). С. 55-65.
Цембалюк С.И., Берлина С.В. Бочанецкое городище - памятник баитовской культуры в Среднем Притоболье // Археология Среднего Притоболья и сопредельный территорий: материалы межрегион. круглого стола, посвящ. 50-летию Курганской археологической экспедиции (8 декабря 2016 г.). Курган: КурГУ, 2016. С. 39-49.
Цембалюк С.И., ИлюшинаВ.В., РябогинаН.Е, Иванов С.Н. Комплексное исследование баитов-ского городища Боровушка 2 (лесостепное При-тоболье) // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2011. № 2 (15). С. 98-107.
Шарапова С.В. Древности раннего железного века лесостепного Зауралья и Западной Сибири. Екатеринбург: Уральский рабочий, 2022. 208 с.
Daire M.-Y., Koryakova L., Buldashov V., CourtaudP., Epimajov A., GonzalèzE., KovriguinA., Kosintsev P., Langouët L., Makhonina G., MarguerieD., PautreauJ-P., RajevD., SharapovaS., UgéM-C., BersenevaN., Garcia Y., Koseko O., Marcoux N., Mikrukova O., Molinès N., Panteleyeva S., QuesnelL. Habitats et nécropoles de l'Age du Fer au carrefour de l'Eurasie. Paris-Rennes: MAE, 2002. 291 p.
SOURCES
Sharapova, S.V. 2000, Report on the excavations of the Bayitovo settlement in the Belozersky district of the Kurgan region. Archive of UrGU. F. II, D. 595, Yekaterinburg. (In Russ.)
Gening, V.F., Zdanovich, G.B. Report on the excavations of the Rozanovsky settlement on the Irtysh River, carried out by the Ural archaeological expedition in 1965. Archive of IA RAN, R-1, no. 3152. (In Russ.)
Gening, V.F. 1964, Report on the excavations of the Likhachevsky settlement in 1964. Archive of IA RAN, R-1, no. 2865, Moscow. (In Russ.)
Gening, V.F. 1966, Report on the excavations of the Likhachev settlement (village of Likhachev, Abatsky district, Tyumen region), carried out by the Ural archaeological expedition in the summer of 1966. Archive of IA RAN, R-1, no. 3382, Sverdlovsk. (In Russ.)
Rafikova, T.N. 2013, Report on the archaeological excavations of the Marai 5 settlement in the Kazan district of the Tyumen region in 2012, Archive of IPOS TYUMNTS SB RAN, Tyumen. (In Russ.)
REFERENCES
Anoshko, O.M., Agapetova, T.A. 2010, "New data on the Pakhom culture in Tobolo-Isetye", An-dronovskij mir: sbornik statej ("Andronovsky world: collection of articles"), TyumGU, Tyumen, pp. 118137. (In Russ.)
Anoshko, O.M., Berlina, S.V., Tsembalyuk, S.I. 2022, "To the problem of urbanization of TransUrals: genesis, development and function of urban structures", Tomsk State University Journal. History, no. 75. pp. 172-181. (In Russ.) DOI: https://doi. org/10.17223/19988613/75/20
Berlina, S.V. 2014, "Settlement of the Gorokho-vo culture Maryino ushchel'e IV", Voprosy istorii Sibiri. Vyp. 9. Sbornik nauchnyh statej pamyati V.A. Mogil'nikova ("Questions of the history of Siberia. Iss. 9. Collection of scientific articles in memory of V.A. Mogilnikov"), OmGPU, Omsk, pp. 96-101. (In Russ.)
Berlina, S.V., Tsembalyuk, S.I., Yakimov,A.S. 2021, "Structural and technical characteristics of the fortification system of the Dikaya Yama hill-
fort of the Early Iron Age in the Middle Tobol River
area", Vestnik arheologii, antropologii i etnografii, no. 3 (54), pp. 85-94. (In Russ.) DOI: https://doi. org/10.20874/2071-0437-2021-54-3-7
Berlina, S.V. 2010, Residential and defensive architecture of the population of the West Siberian forest-steppe in the Early Iron Age (based on the materials of the Sargat culture). Dissertation abstract ... Candidate of Historical Sciences. Tyumen, 18 p. (In Russ.)
Berlina, S.V., Kostomarov, V.M., Popov, N.A. 2013, "Fortified settlements of the forest Tobol-and-Ishim basin in the Bronze Age - Middle Ages (an experience of classification and analysis using GIS)", Vestnikarheologii, antropologii i etnografii, no. 3 (22), pp. 79-86. (In Russ.)
Berseneva, N.A. 2011, "Female burials containing weapons: life realities or reflection of social identity? (After materials of the Sargatka culture)", Vestnik arheologii, antropologii i etnografii, no. 1, pp. 72-79. (In Russ.)
Borzunov, V.A. 1992, Trans-Urals at the turn of the Bronze and Iron Ages. UrGU, Yekaterinburg, 188 p. (In Russ.)
Zimina, O.Yu. 2005, "Analogies to the ring settlements of the Tyumen Tobol River area in the system of monuments with a circular layout of the Ural-Siberian region", AB OVO: Problemy genezisa kul 'tury: sbornik statej, posvyashchennyh pamyati L.A. Dryab-inoj ("AB OVO: Problems of the genesis of culture: a collection of articles dedicated to the memory of L.A. Dryabina"), TyumGU, Tyumen, pp. 71-84. (In Russ.)
Zimina, O.Yu., Zakh, V.A. 2009, Low Tobol River area at the turn of the Bronze and Iron Ages. Nauka, Novosibirsk, 232 p. (In Russ.)
Zimina, O.Yu., Zakh, V.A., Skochina, S.N., Kol-mogorov, P.A., Galkin, V.T., Anoshko, O.M. 2006, "The Fortified Settlement of Cheganovo 3 Site in the Low Tobol Basin", Vestnik arheologii, antropologii i etnografii, no. 6, pp. 58-72. (In Russ.)
Zinyakov, N.M., Tsembalyuk, S.I. 2019, "Metal forge products at the Maray 1 hillfort", Vestnik arhe-ologii, antropologii i etnografii, no. 1 (44), pp. 15-24. (In Russ.) DOI: https://doi.org/10.20874/2071-0437-2019-44-1-015-024
Zykin, V.S., Zykina, V.S., Orlova, L.A. 2001, "Basic patterns of changes in the natural environment and climate in the Pleistocene and Holocene of Western Siberia", Global'nye izmeneniya prirodnoj sredy ("Global changes in the natural environment"), SO RAN, Novosibirsk, pp. 208-228. (In Russ.)
Koryakova, L.N. 1988, The Early Iron Age of the Trans-Urals and Western Siberia. UrGU, Sverdlovsk, 239 p. (In Russ.)
Koryakova, L.N., Stefanov, V.I. 1981, "The settlement of Inberen IV on the Irtysh", Sovetskaya arhe-ologiya, no. 2, pp. 178-196. (In Russ.)
Kosarev, M.F. 1984, Western Siberia in antiquity. Nauka, Moscow, 245 p. (In Russ.)
Levina, T.P., Orlova, L.A. 1993, "Climatic rhythms of the Holocene of the south of Western Siberia", Russian Geology and Geophysics, vol. 34, no. 3, pp. 36-48. (In Russ.)
Matveev,A.V., Anoshko, O.M. 2009, Trans-Urals after Andronovites: Barkhatov culture. Tyumen House of Printing, Tyumen, 416 p. (In Russ.)
Matveeva, N.P. 2000, Socio-economic structures of the population of Western Siberia in the Early Iron Age (forest-steppe and subtaiga zones). Nauka, Novosibirsk, 399 p. (In Russ.)
Matveeva, N.P. 2017, "Fortifications of the Sta-ro-Lybaevskoye-1 settlement in the forest-steppe Trans-Urals", Perm university herald. History, no. 1 (36), pp. 53-62. (In Russ.) DOI: https:// doi:10.17072/2219-3111-2017-1-53-62
Matveeva, N.P., Berlina, S.V., Rafikova, T.N. 2008, Kolovskoye settlement. Vol. 2. Antiquities of the Ingal Valley: an archaeological and paleoecological study. Nauka, Novosibirsk, 240 p. (In Russ.)
Matveeva, N.P., Larina, N.S., Berlina, S.V., Chi-kunova, I.Y. 2005, Comprehensive study of the living conditions of the ancient population of Western Siberia (problems of socio-cultural adaptation in the Early Iron Age). SO RAN, Novosibirsk, 228 p. (In Russ.)
Matveeva, N.P., Tsembalyuk, S.I. 2010, "The settlement of Bolshoy Ginger-3 and the chronology of Baitovo antiquities", Vesntik TSU. History, no. 1, pp. 4-11. (In Russ.)
Molodin, V.I. 2010, "Ecological "stress" at the turn of the II-I millennium BC and its impact on eth-nocultural and socio-economic processes among the peoples of Western Siberia", Kul 'tura kak sistema v istoricheskom kontekste: opyt zapadnosibirskih ar-heologo-etnograficheskih soveshchanij. Materialy XVMezhdunarodnoj Zapadno-Sibirskoj arheologich-eskoj konferencii ("Culture as a system in a historical context: the experience of West Siberian archaeological and ethnographic meetings. Proceedings of the XV International West Siberian Archaeological Conference"), Agraf-Press, Tomsk, pp. 22-24. (In Russ.)
Salnikov, K.V. 1947, "Gorodishche Chudaki in the Chelyabinsk region on excavations in 1937", SovetskayaArheologiya, iss. 9, pp. 221-238. (In Russ.)
Environment, culture and society of the forest-steppe Trans-Urals in the second half of the I millennium BC (based on the materials of the Pav-linovsky archaeological complex). Magellan, Yekaterinburg, Surgut, 2009, 298 p. (In Russ.)
Tigeeva, E.V., Tsembalyuk, S.I. 2022, "Metallurgical groups of non-ferrous metal products of the Baitovo Culture in the settlement of Marai 1", Vestnik ar-heologii, antropologii i etnografii, no. 4 (59), pp. 96104. (In Russ.) DOI: https://doi.org/10.20874/2071-0437-2022-59-4-8
Tkachev,A.A. 2002, "The study of the settlement of Abatskoye VI on Ishim", Vestnik arheologii, antropologii i etnografii. Vip. 4 ("Bulletin of Archeology, anthropology and ethnography. Iss. 4"), IPOS SO RAN, Tyumen, pp. 222-227. (In Russ.)
Khabdulina, M.K. 1993, "The Ak-Tau settlement as an architectural complex", Znaniya i navy-ki ural 'skogo naseleniya v drevnosti i srednevekov'e ("Knowledge and skills of the Ural population in antiquity and the Middle Ages"), Nauka, Yekaterinburg, pp. 112-143. (In Russ.)
Tsembalyuk, S.I. 2009, "Description of settlements and dwellings of the Baitovo culture", Vestnik arheologii, antropologii i etnografii, no. 10, pp. 5764. (In Russ.)
Tsembalyuk, S.I. 2010, "On the chronological differentiation of the antiquities of the Baitovo culture of the Early Iron Age of the Trans-Urals", III Sev-ernyj arheologicheskij kongress. Tezisy dokladov. Hanty-Mansijsk, 8-13 noyabrya, 2010 g. ("III Northern Archaeological Congress. Abstracts of the reports. Khanty-Mansiysk, November 8-13, 2010"), IzdatNaukService, Yekaterinburg, Khanty-Mansiysk, pp. 155-156. (In Russ.)
Tsembalyuk, S.I., Berlina, S.V. 2014, "A complex of the early Iron Age from Likhachevo settlement in the Low Ishim basin", Vestnik arheologii, antropologii i etnografii, no. 3 (26), pp. 55-65. (In Russ.)
Tsembalyuk, S.I., Berlina, S.V. 2016, "Bochanet-sky gorodishche - monument of the Baitovo culture in the Middle Low Tobol basin", Arheologiya Sred-nego Pritobol'ya i sopredel'nyj territorij: materialy mezhregional'nogo kruglogo stola, posvyashchenno-go 50-letiyu Kurganskoj arheologicheskoj ekspedicii
(8 dekabrya 2016g.) ("Archeology of the Middle Low Tobol basin and adjacent territories: materials of the interregional round table dedicated to the 50th anniversary of the Kurgan archaeological expedition (December 8, 2016)"), KurGU, Kurgan, pp. 39-49. (In Russ.)
Tsembalyuk, S.I., Ilyushina, V.V., Ryabogi-na, N.E., Ivanov, S.N. 2011, "An integrated study of the Baitovo fortified settlement of Borovuska 2 (forest-steppe Low Tobol basin)", Vestnik arheologii, antropologii i etnografii, no. 2 (15), pp. 98-107. (In Russ.)
Sharapova, S.V. 2022, Antiquities of the Early Iron Age of the forest-steppe Trans-Urals and Western Siberia. Uralsky rabochy, Yekaterinburg, 208 p. (In Russ.)
Daire, M.-Y., Koryakova, L., Buldashov, V., Courtaud, P., Epimajov,A., Gonzalèz, E., Kovriguin,A., Kosintsev, P., Langouët, L., Makhonina, G., Mar-guerie, D., Pautreau, J-P., Rajev, D., Sharapova, S., Ugé, M-C., Berseneva, N., Garcia, Y., Koseko, O., Marcoux, N., Mikrukova, O., Molinès, N., Panteleye-va, S., Quesnel, L. 2002, Iron Age habitats and necropolises at the crossroads of Eurasia. MAE, Paris-Rennes, 291 p. (In French)
Сведения об авторах
Светлана Владимировна Берлина, кандидат исторических наук, Тюменский научный центр СО РАН, Российская Федерация, г. Тюмень. E-mail: svb82@mail.ru, ORCID: 0000-0003-0080-2620
Светлана Ивановна Цембалюк, кандидат исторических наук, Тюменский научный центр СО РАН, Российская Федерация, г. Тюмень. E-mail: svetac80@mail.ru, ORCID: 0000-0002-9817-5823
Information About the Authors
Svetlana V. Berlina, Ph.D., Tyumen Scientific Centre SB RAN, Russian Federation, Tyumen. E-mail: svb82@mail.ru, ORCID: 0000-0003-0080-2620
Svetlana I. Tcembaluk, Ph.D., Tyumen Scientific Centre SB RAN, Russian Federation, Tyumen. E-mail: svetac80@mail.ru, ORCID: 0000-0002-9817-5823
