CC BY
69
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2017 История Выпуск 1 (36)
УДК 903.4
doi: 10.17072/2219-3111-2017-1-53-62
ФОРТИФИКАЦИИ ГОРОДИЩА СТАРО-ЛЫБАЕВСКОЕ-1 В ЛЕСОСТЕПНОМ ЗАУРАЛЬЕ
Н. П. Матвеева
Тюменский государственный университет, 626003, Тюмень, ул. Семакова, 10 nataliamatveeva1703@yandex. ru
Рассмотрены оборонительные сооружения городища Старо-Лыбаевское-1, находящегося близ Заводоуковска в Среднем Притоболье. Оно сооружено на останце террасы, имело пятиугольную форму, размеры75х65 м, систему защиты вал-ров с двумя проездами. Площадка использовалась для обитания четырехкратно, дважды в раннем железном веке, дважды в Средневековье. Первоначально была поставлена только деревянная ограда со сторожевыми башнями и вырыт ров. Больших земляных работ не производилось из-за выраженного рельефа местности, который давал перепад высот в 2 м, а с учетом высоты деревянной стены и глубины рва обеспечивал 3,5-4-метровый рубеж обороны, типичный для саргатской культуры. После пожара защитная линия была восстановлена в прежнем виде (III-II вв. до н.э.). Использовались ли описываемые сооружения для защиты от неприятеля, мы не установили, так как в следах пожарищ не было предметов вооружения. В ранний период бакальской культуры, около IV-V вв., поселок был обнесен земляной стеной, вероятно, старасами. Склон останца длиной около 6 м играл роль природной бермы. Объем земляных работ оказался примерно в два раза большим, чем в саргат-ское время, насельники создали минимальный защитный рубеж высотой в 5,5-6 м. Возможно, это было вызвано обострением социальных и территориальных конфликтов и стремлением предупредить нападение. В VII-IX вв. население снова воспользовалось отработанными приемами и насыпало земляную стену почти в два раза большей ширины, чем прежде, из культурного слоя предшествующего периода обитания на площадке, отказавшись от трудоемкого перемещения на высоту грунта из рва. А для усиления защиты дополнили земляную стену бревенчатыми конструкциями высотой несколько больше роста человека, создав рубеж высотой около 6 м. На сохранение военной опасности указывают найденные предметы вооружения и грунтовые захоронения могильника Медный борок на селище. Прослежены тенденция к возрастанию трудовых затрат на создание оборонительных конструкций и стереотипные формы их воплощения, свойственные каждой археологической культуре
Ключевые слова: археология, ранний железный век, Средневековье, саргатская культура, бакальская культура, земляные валы, бревенчатые сторожевые башни.
Введение
Оборонительное зодчество древнего и средневекового населения Западной Сибири рассмотрено с точки зрения топографии и планировки городищ в обзорных статьях в многотомном исследовании «Очерки культурогенеза народов Западной Сибири»[1994]. В аспекте уровня обороноспособности населения оно стало специально изучаться в последние десятилетия [Матвеева, 2003; Берлина, 2010; Берлина и др., 2013], хотя отдельные замечания об особенностях устройства защитных линий высказывались и при рекогносцировочном обследовании памятников [Сальников, 1956]. В частности, защитным сооружениям раннего железного века посвящен ряд работ [Хабдулина, 1994; Борзунов, Новиченков, 1988; Борзунов, 2002;Матвеева и др., 2005; Берлина, 2003, 2008, 2010]. Однако, поскольку из-за большой трудоемкости работ валы и рвы городищ исследовались преимущественно путем создания рекогносцировочных раскопов, обсуждение характера и мощности укреплений велось в основном в рамках рассмотрения вопросов о реконструкции способов строительства, высоты стен, устройства проездов и ворот, а также использования этого материала в контексте палеоэкономического анализа [Матвеева, 1999, 2000, 2003]. Полной картины структуры оборонительных линий и их защитных свойств в средневековый период мы также еще не имеем. Хотя получены новые данные о применении клетей и тарасов как основы защитных стен, деревянных одежд вала, эскарпов и частоколов для защиты мысовых участков со стороны воды, о конструкциях проездных ворот, бастионов [Берлина и др., 2013; Рафикова и др., 2014; 2013]. Поэтому
© Матвеева Н. П., 2017
новые сведения о фортификационном строительстве в древности и Средневековье представляются актуальными.
Источники
Городище Старо-Лыбаевское-1 можно считать опорным памятником для изучения железного века, так как оно содержит стратифицированные материалы баитовской, саргатской и бакальской культур, население которых последовательно обитало на высоком останце левого берега р. Тобол в его среднем течении. Старо-Лыбаевский археологический микрорайон расположен близ одноименной деревни на левом берегу р. Тобол в Заводоуковском районе Тюменской области (рис. 1), в 5 км к ССЗ от населенного пункта в пойме реки. Памятник открыт в 1962 г. в ходе разведки В.Н. Фролова, в 1969 г. исследовался Б.Б. Овчинниковой в раскопках на площади около 80 кв. м [Овчинникова, 1988, рис. 1]. В 1995 г. А.В. Матвеевым выполнена топографическая съемка объектов, находящихся на останце террасы между четырьмя старицами и занимающих в целом около 1 кв. км. Всего было выявлено около 500 жилищ разных размеров, явно разновременных, окружающих с трех сторон укрепление размерами 75 х 65 м [Матвеев и др., 1995, с. 48].
Исходя из данных о многократности заселения площадки укрепления, наряду с изучением селища в 2015 г. мы начали раскопки оборонительной линии городища Старо-Лыбаевское-1, прорыв траншею 3х14 м через вал и ров на северо-западном повороте стены (рис. 1). Визуально защитный рубеж состоял из однолинейной системы вал-ров с двумя въездами, перепад высот от дна рва до вершины вала составил 306 см.
При исследовании были выявлены три разновременных рва (рис. 2). Внутри тела вала обнаружили следы подсыпок и остатки разновременных башен.
Сначала выявили остатки сгоревшей постройки (башни 2) на глубине 100-115 см, на фоне самого нижнего слоя в стратиграфии вала - светлого серо-коричневого песка. По расположению вытянутых от 0,4 до 1 м пятен черного цвета, оставшихся от горелой древесины, шириной 0,15-0,2 м можно заключить, что форма сооружения была квадратная со стороной примерно 2, 6 м (рис. 3). Небольшая узкая линза выброса примыкала к сгоревшей конструкции с северо-востока. В пределах вторичного заполнения башни 2 отмечена немногочисленная керамика всех периодов обитания. Основным ее заполнением оставался серый мешаный песок. Со стороны площадки городища на материке читается ряд ям от столбов, назначение которых не вполне ясно.
Ниже зарегистрированы слои насыпи вала с включениями золы и прокаленного грунта от пожарища на этом месте. Здесь обнаружены горловины баитовской и саргатской посуды, а также обломок бусины из голубого стекла с глазчатым орнаментом, датируемой около Ш-П вв. до н.э. [Алексеева, 1975, табл. 16-45]. На глубине 145 см тело вала из светлого серо-коричневого песка является предматериковым слоем и заполняет слабое углубление - около 0,2 м. Его мы рассматриваем как котлован для фундамента башни 2. Поверх его заполнения обнаружена линза желтого выброса, относящаяся к раннему эпизоду в строительстве рва. Скорее всего, жители городища разровняли остатки сгоревшей башни 2 на поверхности.
На 50-60 см глубже и в 3 м западнее остатков башни 2 в материке обнаружен мешанный с оранжевым светло-серый зольный слой, который по периметру очерчивала полоска древесного тлена и угля. Причем контуры его имели правильную квадратную форму размерами 2,6х2,6 м (рис. 3). Складывается впечатление, что это остатки самой ранней сторожевой вышки, обозначенной «башня 1». Вокруг них к северу и югу также видны полосы пожарища, так что, видимо, вышка была вписана в линию бревенчатой стены меридианального направления. К сожалению, находок в заполнении башни 1 не обнаружено. Обращает на себя внимание отсутствие хозяйственных ям и котлованов жилищ на протяжении 6 м от башни 1 до восточного борта раскопа. Из этого следует, что изначально здесь были какие-то укрепления.
При опоре на стратиграфию бровок и бортов (рис. 2) мы можем констатировать, что сначала сгорела башня 1 в квадратах 8-10. На ее пепелище сверху лег полосой выброс из рва, зафиксированный в квадратах Б, В - 10-11 на глубинах 155-165 см. Находок здесь не было, но, поскольку выше зафиксированы находки только раннего железного века, башня относится к той же эпохе. На разрезе между квадратами 10 и 11 мы видим следы башни 2, перекрытые затем горизонтальным выбросом песка на глубине 120-130 см. Выброс этого же происхождения зафиксирован в северном борту, в квадрате 10, лежащим почти горизонтально. В южном борту такой же выброс лежит, спускаясь в квадратах 12-13 в заполнение башни 2 из однородного светлого серо-коричневого слоя,
глубина фиксации его здесь - 130-140 см. Может быть, этот же выброс в наклонном виде в квадратах 6-7 находится поверх такого же слоя. Относительную хронологию рва 2 реконструируем умозрительно, поскольку на дне его нет находок. Но имеется песчаный выброс в виде узкой ленты в разрезе между квадратами 10 и 11 на глубине 115-165 см и на стратиграфии прирезки с юга (рис. 2в). Полагаем, что он сделан из рва и существовал одновременно с башней 2. В следах золы в подошве вала есть бакальские черепки, т.е., разровняли руины предшествующего времени, видимо, бакальские насельники.
Таким образом, последовательное строительство двух башен на одном и том же месте нужно относить к раннему железному веку, так как по стратиграфическим разрезам видно, что более поздний, средневековый, вал накрывает остатки поздней башни 2 со следами горелого дерева в квадратах 11-13. Башня 1 была сооружена на участке, отвечающем квадратам 8-10, когда ранний вал еще не насыпали. На стратиграфических разрезах северного и южного бортов, а также на разрезе по линии 10/11 видно, что сгоревшую башню 1, т.е. квадратную линзу мешанного с оранжевым светло-серого золистого слоя, засыпали светлым серо-коричневым валом также в раннем железном веке. Башня 1, судя по планиграфии на глубине 190 см (рис. 3б), частично и симметрично выступала за линию стен, поэтому считать ее просто вышкой нет оснований. А поскольку никаких остатков столбов под ее пепелищем не оказалось, предполагаем, что она имела срубную конструкцию.
Поздний вал имел в подошве ширину около 4,5 м, тело его состояло из песка серо-коричневого цвета, мешанного с золой, максимальной толщиной 0,6 м. При разрушении над ним сформировался коричневый слой толщиной 15-20 см, а выше - серая лесная почва с дерном. Полагаем, что коричневый слой, прослеженный почти повсеместно, отложился на месте перегнивания деревянного забора, установленного в Средневековье поверх вала. Конструкция его осталась неизвестной. На протяжении 2 м со стороны жилой площадки рыхлый слой насыпи замещен плотным темно-серым слоем лесной почвы высотой 0,8 м. Полагаем, что этот гумусированный слой образовался вследствие развала стенки, сделанной для укрепления внутренней стены из дерновых кирпичей, возможно, изначально в высоту человеческого роста. Такой строительный прием средневековых насельников зафиксирован нами на Коловском городище на Исети [Матвеева и др., 2008, с. 186].
Датировать верхние горизонты насыпи вала средневековым временем позволяет бакальская керамика. Здесь встретились кушнаренковские сосуды, кости животных, т.е. слой сформирован из накоплений мусора на жилой площадке. В толще вала, в северной бровке, примерно посередине, наклонно залегает линза песчаного выброса длиной 3,5 м, толщиной 15 см. Судя по объему вынутого грунта, она была связана с досыпкой вала при строительстве рва 1 (рис. 2б). Но набросан песок из него не на вершину вала, а на его наружный склон, поэтому это было сделано не для увеличения перепада высот между дном рва и вершиной вала, а для расширения преграды. Поздний вал, предположительно, не был засыпан в клети, так как в значительной мере сполз по склону и заполнил собой ров 1.
Ранний вал прослежен над материковым песком в виде наклоненного к западу слоя однородного светлого серо-коричневого цвета длиной около 7-7,5 м и толщиной 0,4-0,5 м, сформировавшегося поверх зольных прослоек от сгоревших башен. Ширина его подошвы на глубине 145 см на ровном участке составила около 2,5 м. Если учитывать остальной объем сползшей вниз на эту величину насыпи, то первоначальная высота ее могла составлять 1,5 м. На этой глубине и ниже в толще вала встретилась средневековая керамика наряду с черепками раннего железного века. Имеются следы начавшегося процесса задерновывания ранней средневековой развалившейся насыпи (рис. 2б), следовательно, имел место длительный перерыв в заселении городища в средневековое время.
Оба вала относим к строительной деятельности населения бакальской культуры, каждому времени сооружения стены соответствует свой ров. Но основной объем грунта для каждого вала последовательно приносили с жилой площадки, а выброс при выкапывании рва составлял только его незначительную часть.
Вопрос о наличии - отсутствии земляной подушки под деревянной стеной раннего железного века остается открытым, поскольку в данном раскопе она не зафиксирована. Ее либо строили как полые тарасы, либо разровняли земляную засыпку при восстановлении после пожара.
Рвы все разновременные, они были сделаны на одном и том же месте, на склоне естествен-
ной возвышенности у береговой кромки останца террасы (рис. 1, 2). Люди максимально экономными усилиями использовали выгодный рельеф местности, что доказывает существование перепада нивелировочных отметок наклонной к западу материковой поверхности под валом в 1,5-1,6 м.
Ров 2 считаем ранним, он был узким - 1,45-1,5 м - и углубленным в материк примерно на полметра от уровня напольной стороны. Выброс из него остался на наклонном участке останца и не достиг подошвы оборонительной линии из бревенчатых конструкций, которые отстояли от него на 9 м к востоку и на 2 м были выше.
Ров 1, средневековый, трапециевидный в разрезе, был мельче на 0,15 м, перекрыл предыдущий. Он имел ширину около 3,2 м по верху и 2,5 м по дну, т.е., объем вынутого грунта был в два раза больше, чем при сооружении раннего, и его складировали узкими полосами на разной высоте на жилой площадке, поверх следов пожарища. Выброс из рва 1 в виде длинной наклонной полосы на северной бровке поверх гумусированного слоя, соответствовал квадратам 7-9, т.е. он сделан непосредственно после длительного запустения места, видимо, после оставления его в раннем железном веке. На то, что поверхность успела задерноваться, указывают тонкие темно-серые прослойки в квадрате 8 (южный борт) и квадратах 7-8 по южному борту, предшествующие описанному выбросу на глубине от 70 до 210 см (рис. 2). Отметим, что этот выброс зафиксирован в середине вала. Этот же эпизод строительства отмечен выбросом на напольную сторону на глубине 210-230 см. По наличию бакальской керамики, происходящей из заполнения рва 1, мы склонны связать его со средневековым временем.
Ров 3 - это следы подновления рва 1, канавка шириной 1,2 м, глубиной 0,15-0,2 м в его материковом дне, заполненная темно-серым слоем, вероятно, почти сразу задерновавшаяся. Находок там не было.
Обсуждение материалов
Итак, квадратные постройки на валу оставлены саргатским населением. Поскольку никаких ям от столбов под ними не прослежено, а обнаружены только зола и остатки горелого дерева, предполагаем, что они имели срубную конструкцию и выполняли сторожевую функцию. Башни в оборонительной традиции этой культуры практически не изучены, но упоминания о них в литературе есть. Так, на городище Батаково-Х1Х в Омской области обнаружены две башни, но они не раскапывались [Матвеева, 2000, с. 46]. В других культурах раннего железного века Западной Сибири они также известны. На иткульском Зотинском городище-2 изучена башня на стыке двух стен, на Алтен-Тау в Приуралье [Борзунов, 2002, с. 79, 90]. Доказано существование укрепления въездных ворот симметричными башнями в лесостепной зоне Приишимья на основе баитовских материалов Лихачевского городища. Причем на Лихачевском городище южная башня значительно углублена в материк и имеет размеры 3,2 х3,2 м [Цембалюк, Берлина, 2014, с. 57]. Одна из стадий ее перестройки представлена сооружением в котловане размерами 2,8х2,8 м и глубиной 0,7 м, довольно близкими к зарегистрированным нами на городище Старо-Лыбаевское-1.
В средневековый период башни и вышки в оборонительном зодчестве населения Зауралья также использовались. Постройка, могущая трактоваться как наблюдательная вышка, открыта на Криволукском городище [Матвеева и др., 2005, с. 110]. Городище Ласточкино гнездо-1 в Нижнем Приишимье имеет две башни-бастионы, одна из которых исследована. Ее остатки представляли собой горелые жерди и бревна толщиной 15 см, расположенные параллельно и перпендикулярно линии вала, с фрагментами прокаленной обмазки и глиняного крошева. Реконструирована башня как срубная с глиняной обмазкой [Рафикова и др., 2014, с. 71],
Изложенные наблюдения позволяют вновь обратиться к вопросу об организации оборонительных действий защитников городищ в раннем и позднем железном веке по материалам раскопок памятника Старо-Лыбаевское-1. В.Е. Стоянов первым отметил как особенность крепостного строительства возникновение бастионов и барбаканов в раннем железном веке, основываясь на изучении топографических планов городищ гороховской культуры, однако в тот момент ни один объект не был раскопан [Стоянов, 1969]. В дальнейшем появились новые данные по этой теме, расширившие круг источников территориально и хронологически - до начального периода раннего железного века в Приишимье по данным Лихачевского городища баитовской культуры [Цембалюк и др., 2015]. Но такие сюжеты, как способ обстрела из-за стены и организация дозорной службы, мало изучены. В частности, М.К. Хабдулиной на основе данных саргатского городища Актау предложена следующая система защиты поселения. Его ограждала замкнутая система частоколов, постав-
ленных на клети (тарасы), с лабиринтной системой ворот. Обстрел осаждающих, по ее мнению, должен был вестись со стрелковой галереи, проложенной как перекрытие тарасов вдоль частокола с бойницами на высоте кровли соседних домов [Хабдулина, 1994, с. 36-37].
Таким образом, удалось установить, что башни присущи оборонительным традициям всех культур раннего железного века в Зауралье. Данных о таких объектах в лесостепном Прииртышье и Приобье не имеется, но они изучены на памятниках кулайской культуры таежной зоны [Очерки..., 1994, с.324]. Полагаем, что башни являлись обязательным элементом фортификации даже самых небольших по высоте и площади укреплений. Они встраивались в линию стены на ее повороте либо присоединялись к углу стены изнутри укрепления и использовались как вышки для дозорной службы и обстрела прилегающей наружной и в случае необходимости жилой площадок. Для ликвидации «мертвых зон» при обстреле необходимы были как минимум две диагонально расположенные вышки либо надвратная башня (или парные привратные башни). Предполагаем, что при дальнейшем изучении памятников саргатской культуры они будут обнаружены на всех укрепленных поселениях, поскольку традиция их строительства в предшествующий саргатскому период уже существовала. Установка вышек в небольшой котлован, тогда как для фундамента стены углубление не было сделано, на наш взгляд, указывает на то, что они значительно превышали линию стен и строились первыми в ходе мероприятий по укреплению поселения.
Следовательно, площадь городища Старо-Лыбаевское-1 использовалась для обитания неоднократно, ее оборонительные сооружения перестраивались, усложняясь. Изучение этого памятника позволило получить данные о начальной защите намеченной к заселению площади. В раннем железном веке, по-видимому, здесь имелись только деревянные ограждающие конструкции с башнями (сторожевыми вышками), а больших земляных работ не проводилось. Это обстоятельство мы связываем с выраженным рельефом местности, который и без земляной стены обеспечивал перепад высот в 2 м, а с учетом высоты заплота или сруба, глубины рва достигался рубеж обороны в 3,5-4 м, привычный для саргатской культуры [Матвеева и др., 2005, с. 158-159].
Рис.1
Однако в периодическом оставлении городища и возобновлении жизни на нем могла сыграть роль скотоводческая направленность хозяйства у саргатского населения. Оно было вынуждено периодически оставлять обжитые места вследствие перевыпаса. Отсутствие следов значительных трудозатрат на фортификации может объясняться и тем, что в указанное время носители саргатской
культуры были хозяевами на севере всей западносибирской лесостепи и не имели постоянных сильных противников [Матвеева и др., 2005, с. 162]. Впрочем, утверждать, что описываемые сооружения не использовались для защиты от неприятеля, поскольку не было обнаружено предметов вооружения, преждевременно. Хотя на значительной изученной площади саргатского Рафайлов-ского городища с его несколькими строительными горизонтами и перестройками фортификаций остатков военных действий тоже не было зафиксировано [Там же, с. 152].
ров 3 ров 2 Рис. 2
В ранний период бакальской культуры городище Старо-Лыбаевское-1 было обнесено земляной стеной, вероятно, закрепленной в тарасах, но из-за песчаного грунта, полагаем, остатки древесины не сохранились. На других памятниках бакальской культуры, где изучались валы: Красногорском, Большом Бакальском, Усть-Терсюкском, Усть-Утяк-1, прослежена их тарасная конструкция
[Рафикова и др. 2013, с. 44-46; 2014, с. 73]. На соседних территориях Прииртышья, Приобья сложность оборонительных сооружений также увеличивается [Очерки..., 1994, с. 380, 394, 403].
Объем земляных работ, проведенных средневековыми строителями на городище Старо-Лыбаевское-1, оказался примерно в два раза больше, чем в саргатское время. Они создали минимальный рубеж высотой в 3,5 м, который, вероятно, был дополнен деревянным забором или частоколом поверх тарасов высотой около 2 м, обеспечив таким образом рубеж в 5,5 м. Склон останца длиной около 6 м играл роль природной бермы. Судя по характеру разрушения этого укрепления, городище было оставлено на несколько веков. Рост затрат на строительство оборонительной линии
позволяет предполагать обострение социальных и территориальных конфликтов и стремление предупредить их, обеспечив защиту от нападения, тем более что вторжение различных групп мигрантов документировано раскопками могильника этого периода поблизости от городища [Матвеева, 2012]. Ранний бакальский период обитания относится к IV-V вв. исходя из датировки зауральской кушнаренковской керамики [Матвеева, 2012], а также карымской, найденной при раскопках Б.Б. Овчинниковой ранее [Овчинникова, 1988, рис. 5-4].
Вернувшееся на высокий останец население бакальской культуры снова воспользовалось известными приемами и построило земляную стену, почти в два раза более широкую, чем прежде, из культурного слоя предшествующего периода обитания на территории, избежав трудоемкого перемещения на высоту грунта из рва. А для усиления защиты дополнили земляную стену бревенчатыми конструкциями выше роста человека, создав рубеж высотой около 6 м. Второй, бакальский, период обитания по нашим находкам не датируется, но по предметам из раскопок Б.Б. Овчинниковой, в частности, по трехлопастному железному черешковому с упором наконечнику стрелы, которые характерны для тюркских памятников Алтая, Казахстана и Западной Сибири VI-XI вв. [Овчинникова, 1988, рис. 6, 3], а также по крупному железному перекрестью ромбической формы от меча или сабли [Там же, рис. 6, 1,2], этот эпизод обитания можно отнести к VII-IX вв. На сохранение военной угрозы указывают и находки предметов вооружения в бакальских жилищах и грунтовые захоронения могильника Медный борок непосредственно на селище.
Библиографический список
Алексеева Е.М. Античные бусы Северного Причерноморья // САИ. М.: Наука, 1975. Вып. Г1-12, ч. 1. 120 с.
Берлина С.В. Реконструкция трудозатрат на сооружение оборонительных линий Коловского городища // Источники по истории Сибири. Ч. I. Матер. регион. науч. конф. Сургут, 2003. С.66-71.
Берлина С.В. Реконструкция типов фортификационных сооружений и их оборонительных возможностей // Тр. II (XVIII) Всерос. археол. съезда в Суздале. М., 2008. Т. 2. С. 152-154. Берлина С.В. Жилая и оборонительная архитектура населения западносибирской лесостепи в раннем железном веке (по материалам саргатской культуры): Автореф. дис. ... канд.ист. наук. Тюмень, 2010. 18 с.
Берлина С.В., Костомаров В.М., Попов Н.А. Городища лесного Тоболо-Ишимья в эпоху бронзы-средневековье (опыт классификации и анализа в среде ГИС) // Вестник археологии, антропологии и этнографии. Тюмень, 2013. Вып. 3 (22). С. 79-86.
Берлина С.В., Рафикова Т.Н. Фортификации городища Ласточкино Гнездо-1 эпохи средневековья: к проблеме культурных контактов // Вестник археологии, антропологии и этнографии. Тюмень, 2014. Вып.4 (27). С. 69-76.
Борзунов В.А. Городища с бастионно-башенными фортификациями раннего железного века в лесном Зауралье // Рос. археология. 2002. № 3. С. 79-97.
Борзунов В.А., Новиченков Н.Н. Ранние укрепленные поселения финно-угров Урала // Матер. культура древнего населения Урала и Западной Сибири. Свердловск, 1988. С.88-102. Матвеев А.В., Матвеева Н.П., Панфилов А.Н., Буслова М.А., Зах В.А. Могильников
B.А. Археологическое наследие Тюменской области. Памятники лесостепи и подтаежной полосы / под ред. А.В. Матвеева. Новосибирск: Наука, 1995. 240 с.
Матвеева Н.П. Некоторые модели интерпретации саргатских городищ Западной Сибири // Комплексные общества Евразии в III-I тыс. до н.э.: Матер. междунар. конф. Челябинск, 1999.
C.226-230.
Матвеева Н.П. Социально-экономические структуры населения Западной Сибири в раннем железном веке. Новосибирск: Наука, 2000. 399 с.
Матвеева Н.П. Фортификационное строительство у населения саргатской культуры: социальный аспект // Соц.-демогр. процессы на территории Сибири (древность и средневековье): Матер. Всерос. конф. Кемерово, 2003. C.91-95.
Матвеева Н.П., Ларина Н.С., Берлина С.В., Чикунова И.Ю. Комплексное изучение условий жизни древнего населения Западной Сибири. Новосибирск, 2005. 228 с.
Матвеева Н.П. Могильник Устюг-1 по раскопкам 2009-2010 гг. // AB ORIGINE. Тюмень: Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 2012. Вып.4. С. 38-75.
Матвеева Н.П., Берлина С.В., Рафикова Т.Н. Коловское городище: Археолого-палеоэкологическое исследование. Новосибирск: Наука, 2008. Вып. 2. 228 с.
Матвеева Н.П., Рафикова Т.Н. Новые данные о юдинской культуре (по материалам Криволукского городища)// Вестник археологии, антропологии и этнографии. Тюмень, 2005. № 6. С. 105-116. Овчинникова Б.Б. Старо-Лыбаевское поселение // Матер. культура древнего населения Урала и Западной Сибири. Свердловск, 1988. С. 141-152.
Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Т. 1: Поселения и жилища. Кн. 1. // под ред. Л.М. Плетневой. Томск: Изд-во Томск. гос. ун-та, 1994. 485 с.
Рафикова Т.Н., Берлина С.В. Фортификации городища Ласточкино гнездо-1 эпохи средневековья // Вестник археологии, антропологии и этнографии. Тюмень, 2014. № 4 (27). С. 69-76. Рафикова Т.Н., Берлина С.В., Кайдалов А.И., Сечко Е.А. Фортификации раннего и развитого средневековья лесостепного и подтаежного Зауралья // Вестник археологии, антропологии и этнографии. Тюмень, 2013. № 4 (23).С. 42-51.
Сальников К.В. Исетские древние поселения // Сов. археология. 1956. Вып. 25. С. 189-214. Стоянов В.Е. Зауральские лесостепные поселения раннего железного века //КСИА, 1969. Вып. 119. С. 52-61.
ХабдулинаМ.К. Степное Приишимье в эпоху раннего железа. Алма-Аты: Гылым, 1994. 170 с. Цембалюк С.И., Берлина С.В. Комплекс раннего железного века городища Лихачевское в Приишимье // Вестник археологии, антропологии и этнографии. Тюмень, 2014. №3 (26). С. 55-65.
Дата поступления рукописи в редакцию 08.05.2016
FORTIFICATIONS OF THE STARO-LYBAEVSKOYE-1 SETTLEMENT IN THE FOREST-STEPPE TRANS-URALS
N. P. Matveeva
Tyumen State University, Semakov str., 10, 625003, Tyumen, Russia nataliamatveeva1703@yandex.ru
The defensive structures of the Staro-Lybaevskoye-1 ancient settlement located near Zavodoukovsk in the Middle Tobol region are considered in the paper. It was built on the edge of the terrace, had a pentagonal shape, dimensions of 75 x 65 m, and a shaft protection system with two driveways. The settlement was used for life four times, twice in the early Iron Age and twice in the Middle Ages. Originally, only a wooden fence with guard towers was made and a moat was dug. Large excavations were not organized because of the pronounced terrain relief, that gave a height difference of 2 m, and, taking into account the height of the wooden wall and the depth of the moat, it provided a 3.5 - 4-meter defensive line typical for the Sargatian culture. After the fire, the defensive line was restored in its former form (III-II centuries BC). It is impossible to identify whether the fortifications were used to defend against the enemy or not, as there were no weapon items in the tracks of the fires. In the early period of the Bakal culture (4th-5th centuries), the settlement was surrounded by an earthen wall. Slope of the residual length of about 6 m played the role of natural berm. The volume of earthworks was approximately twice as large as in the Sargatian time, and the inhabitants created a minimum protective boundary of 5.5-6 m in height. The author assumes the aggravation of social and territorial conflicts and the desire to prevent them from being protected from attack at that time. In the 7th-9th centuries, the population poured an earth wall again, almost twice as wide as before, made from the cultural layer of the previous period instead of the laborious displacement of the soil from the ditch to the height. To enhance protection, the earthen wall was supplemented with log structures a little higher than the height of a man, creating a line of about 6 m in height. The found items of armament and soil burials of the Medny Borok cemetery indicate the preservation of the situation of military danger. The author states the tendency of increasing labor costs for the creation of defensive structures, typical for each archaeological culture.
Key words: archaeology, Early Iron Age, Middle Ages, Sargatian culture, Bakal culture, ramparts, wooden watch-towers.
References
Alekseeva, E.M. (1975), "Antic beads of the Northern Black Sea region", in Svod arkheologicheskikh istochni-kov [Corpus of archaeological sources], Vol. G1-12, No 1, Nauka press, Moscow, Russia. Berlina, S.V. (2003), "Reconstruction of the labor expenditure of the Kolovo fortified settlement's lines", in Istochniki po istorii Sibiri [The sources of Siberian history], No I, Materials of the regional conference, Surgut, Russia, pp. 66-71.
Berlina, S.V. (2008), "Reconstruction of fortification types buildings and their defensive abilities", in Trudy II (XVIII) Vserossiyskogo arkheologicheskogo s'ezda v Suzdale [Works of Russian archaeological congress No II (XVIII) in Suzdal[, Vol. 2, Institute of archaeology RAN, Moscow, Russia, pp. 152-154.
Berlina, S.V. (2010), Zhilaya i oboronitel'naya arkhitektura naseleniya zapadnosibirskoy lesostepi v rannem zheleznom veke (po materialam sargatskoy kul'tury) [Living and fortified architecture of early iron age forest-steppe population], Abstract of the dissertation of PhD, Tyumen', Russia, 18 p.
Berlina, S.V., Kostomarov, V.M., Popov, N.A. (2013), "The fortified settlements of the Tobol and the Ishim taiga zone of bronze and early iron ages: experience of classification and analysis by GIS methods", Vestnik ark-heologii, antropologii i etnografii, Vol. 3 (22), Institute of northern development RAN press, Tyumen', Russia, pp. 79-86.
Borzunov, V.A. (2002), "The fortified settlements with towers of Early Iron age in the Trans-Urals taiga", Ros-siyskaya arkheologiya, No 3, pp. 79-97.
Borzunov, V.A., Novichenkov, N.N. (1988), "The early fortified settlements of the Ural people", in Materi-al'naya kul'tura drevnego naseleniya Urala i Zapadnoy Sibiri [The material culture of the ancient population of the Urals and Western Siberia], Ural university press, Sverdlovsk, Russia, pp. 88-102.
Khabdulina, M.K. (1994), Stepnoe Priishim'e v epokhu rannego zheleza [The steppe Ichim region in Early Iron age epoch], Gylym press, Alma-Ata, Kazakhstan.
Matveev, A.V., Matveeva, N.P., Panfilov, A.N., Buslova, M.A., Zakh, V.A., Mogil'nikov, V.A. (1995), Arkheo-logicheskoe nasledie Tyumenskoi oblasti. Pamyatniki lesostepi i podtaezhnoy polosy. [Archaeological heritage of Tyumen region. The sites of the forest-steppe and taiga zones], Nauka press, Novosibirsk, Russia. Matveeva, N.P. (1999), "Some models of interpretation of Sargatka culture fortified settlements", in Kompleks-nye obshchestva Evrazii v III-I tys. do n.e.: materialy mezhdunarodnoy konferentsii [Complex societies in Eurasia in III-I thousands BC. Materials of international conference], Chelyabinsk university, Chelyabinsk, Russia, pp.226-230.
Matveeva, N.P. (2000), Sotsial'no-ekonomicheskie struktury naseleniya Zapadnoy Sibiri v rannem zheleznom veke [The social-economic structures of Western Siberian population in early iron age], Nauka, Novosibirsk, Russia.
Matveeva, N.P. (2003), "The fortified building of the Sargatka culture population: social aspect", in Sotsial'no-demograficheskie protsessy na territorii Sibiri (drevnost' i srednevekov'e): Materialy Vserossiyskoy konferentsii [Socio-demographic processes in the territory of Siberia (antiquity and the Middle Ages): Materials of the All-Russian Conference], Kemerovo university, Kemerovo, Russia, pp. 91-95.
Matveeva, N.P. (2012), "The Cemetery Ustjug-1 by the 2009-2010 excavation", AB ORIGINE, Tyumen university press, Tyumen', Russia, Vol. 4, pp. 38-75.
Matveeva, N.P., Berlina, S.V., Rafikova, T.N. (2008), Kolovskoe gorodishche: Arkheologo-paleoekologicheskoe issledovanie [Kolovo fortified settlement: archaeological and paleoecological investigation], Vol. 2, Nauka press, Novosibirsk, Russia.
Matveeva, N.P., Larina, N.S., Berlina, S.V., Chikunova, I.Ju. (2005), Kompleksnoe izuchenie usloviy zhizni drevnego naseleniya Zapadnoy Sibiri [The complex investigation of life conditions of ancient population of Western Siberia], Siberian Branch of RAN press, Novosibirsk, Russia, 228 p.
Matveeva, N.P., Rafikova, T.N. (2005), "New data on the Judino culture: based on the materials of the Krivo-lukskoye fortified settlement", Vestnik arkheologii, antropologii i etnografii, Vol. 6, Institute of northern development RAN press, Tyumen', Russia, pp. 105-116.
Ovchinnikova, B.B. (1988), "The Staro-Libaevskoye settlement", inMaterial'naya kul'tura drevnego naseleniya Urala i Zapadnoy Sibiri [The material culture of the ancient population of the Urals and Western Siberia], Ural university press, Sverdlovsk, Russia, pp. 141-152.
Pletneva, L.M. (1994), (ed.), Ocherki kul'turogeneza narodov Zapadnoy Sibiri [Review of culture genesis of peoples in Western Siberia], Vol. 1, No. 1, Tomsk university press, Tomsk, Russia.
Rafikova, T. N., Berlina, S.V., Kaidalov, A.I., Sechko, E.A. (2013), "The defencive buildings in Middle ages of the forest-steppe Trans-Urals", Vestnik arkheologii, antropologii i etnografii, Vol. 4 (223), Institute of northern development RAN press, Tyumen', Russia, pp. 42-51.
Rafikova, T.N., Berlina, S.V. (2014), "The fortified settlement Lastochkino Gnezdo of Middle Age epoch: on the contacts problem", Vestnik arkheologii, antropologii i etnografii, Vol. 4 (27), Institute of northern development RAN press, Tyumen', Russia, pp. 69-76.
Sal'nikov, K.V. (1956), "The ancient Iset' river's settlement", Sovetskaya arkheologiya, Vol. XXV, pp. 189-214. Stoyanov V.E. (1969), "The Trans-Urals settlements of Early Iron age", Kratkie soobshcheniya Instituta arkheologii, Vol. 119, pp. 52-61.
Tsembalyuk, S.I., Berlina, S.V. (2014), "The Iron age complexes of the fortified settlement Likhachevskoye in the Ishim region", Vestnik arkheologii, antropologii i etnografii, Vol. 3 (26), Institute of northern development RAN press, Tyumen', Russia, pp. 55-65.
