Формы взаимодействия личности и коллектива в нигилистической субкультуре России 1860-х годов Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ИЗВЕСТИЯ

ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 23 2011

IZVESTIA

PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES

№ 23 2011

УДК 94(47).081

ФОРМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ЛИЧНОСТИ И КОЛЛЕКТИВА В НИГИЛИСТИЧЕСКОЙ СУБКУЛЬТУРЕ РОССИИ 1860-х ГОДОВ

© М. А. ИЦКОВИЧ

Самарский государственный университет, кафедра Российской истории e-mail: meshock86@mail.ru

Ицкович М. А. - Формы взаимодействия личности и коллектива в нигилистической субкультуре России 1860-х годов // Известия ПГПУ им. В. Г. Белинского. 2011. № 23. С. 437-440. - В статье рассматриваются социальные институты, выработанные нигилистической субкультурой - кружки, коммуны и артели. Прослежено, как их возникновение связано с формированием студенческой корпорации и социальными переменами в российском обществе после начала Великих реформ. Сделан вывод о значении этих институтов как механизмов социализации и интеграции молодых людей в рамках нигилистического сообщества.

Ключевые слова: нигилизм, разночинцы, интеллигенция, студенчество, субкультура.

Itskovich M. A. - Forms of interaction between personality and collective in the nihilistic subculture of 1860’s Russia // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V. G. Belinskogo. 2011. № 23. P. 437-440. - The article deals with social institutes produced by the nihilistic subculture - circles, communes and artels. It is shown how their genesis was connected with the formation of student corporation and with social changes in Russia after the start of the Great reforms. The conclusion is drawn about the significance of these institutes as mechanisms of socialization and integration of the young people within the nihilistic community.

Keywords: nihilism, raznochintsy, intelligentsia, student body, subculture.

Феномен российского нигилизма 1860-х годов давно и успешно рассматривается отечественными и зарубежными исследователями в рамках социокультурной истории. Этот подход предполагает, что нигилистов, так же, как представителей любой другой субкультуры, объединяетмежду собойналичиеобщей картины мира, системы ценностей, единого стиля жизненного поведения, а также собственных социальных институтов. Изучение последнего из названных элементов приобретает особую важность в связи с тем, что именно социальные институты, вырабатываемые субкультурой, обеспечивают устойчивую связь между участниками группы и взаимодействие личности с коллективом, а значит, существование и успешное функционирование субкультуры в целом. Данное исследование преследует цель выявить истоки и характерные особенности институтов коллективной самоорганизации нигилистического сообщества и сделать вывод о том, насколько эффективно эти институты решали стоявшие перед ними задачи.

Процессформированиянигилистическогосооб-щества во второй половине 1850-х годов происходил одновременно и втесной связи со значительнымипере -менами в положении российскогостуденчества. После демократизации системы высшего образования в пер-

вые годы царствования Александра II университеты стали наполняться разночинной молодёжью. Как от-мечаетВ.Р.Лейкина-Свирская,эти«новыестуденты» были более зрелыми и по возрасту, и по жизненному опыту, чем студенчество крепостной России. Они могли и прокормить себя, и организовать внушительный протест против ущемления своих гражданских прав [5. С. 30]. Находясь вдали от родного дома и испытывая материальныетрудности,студенты-разночинцыиспы-тывали естественную тягу к взаимопомощи и сплочению. Стали возникать землячества, объединявшие их по месту рождения, кассы взаимопомощи для помощи беднякам, создания столовых, библиотек, издания научных журналов, и другие тому подобные организации. Характерной особенностью их деятельности стал подчёркнутый эгалитаризм и отсутствие каких бы то ни формальных правил и процедур. Решения на сходках принимались не по принципу большинства, а по принципу «всеобщего согласия», выработки общего мнения с учётом мнения всех участников.

Тремя основными формами студенческой самоорганизациями, взятыми на вооружение при строительстве нигилистической субкультуры, стали кружки, коммуны и артели. Кружок представлял собой относительно устойчивое объединение, связанное

общностью убеждений, дружескими узами и совместной деятельностью. Как правило, изначально такой деятельностьюстановилосьсамообразование,которое впоследствии могло дополняться другими занятиями, например, работой в воскресных школах или политической пропагандой. Побудительным стимулом к созданию кружка были общие интеллектуальные интересы, потребность в получении тех знаний, которые нельзя было получить посредством официальной системы образования.

Самообразование в кружке происходило в индивидуально-коллективной форме. Каждый из участников дома изучал определённую литературу, нередко подобранную по заранее составленной программе, а затем на собраниях велись беседы о прочитанном [7. С. 43-44]. Распространённой формой самообразования была также подготовка рефератов по конкретным вопросам отдельными членами кружка, которые затем обсуждалирезультатысвоеготрудав кругутова-рищей. Жизнь кружка включала в себя также внеплановое обсуждение актуальных вопросов, связанных с общественной жизнью или профессиональной деятельностью его участников. Нередки были и развлечения - танцы, песни, импровизированные спектакли.

Высокая степень групповой сплочённости кружка подразумевала наличие контроля за соблюдением отдельными личностями негласно установленных норм, за их соответствием идеалу «мыслящего реалиста». «Принципиальность» считалась одной из главных нигилистических добродетелей. Каждую личность, «цепляющуюся за прогнившие устои и одряхлевшие нравы», необходимо было подвергать осмеянию и порицанию, «отступление от принципов» воспринималось как «подлость» и могло служить поводом к разрыву личных отношений [3. С. 62].

Задачу создания особой социальной среды для воспитания «нового человека» кружок решал лишь отчасти, поскольку по своей природе представлял собой формусовместногопроведениядосуга,анеколлектив-ной организации жизни. Но наиболее прочные и долговременно существовавшие коллективы имели тенденцию к перерастанию в более устойчивые объединения со своей собственной материальной основой. Всякому кружку были необходимы денежные средства для организации встреч, сопровождавшихся совместной трапезой, а тем более вечеринок и праздников. Обычно каждый, приходя на встречу, вносил определённую сумму денег сообразно своим финансовым возможностям, либо приносил готовые продукты. У кружка нередкобыладенежнаякасса,средствакоторойтрати-лись на помощь нуждающимся членам кружка или на приобретение журналов и книг для самообразования. Развитие уже существовавших элементов материальной взаимопомощи внутри кружка могло привести к идее не только совместного времяпрепровождения, но и совместного проживания единомышленников.

Формы коллективной организации жизни и быта получили среди нигилистов широкое распространение под разными названиями: коммуна, артель, общежитие, община, ассоциация. Все эти формы мож-

но разделить на две группы: бытовые и производственные, первые из которых в дальнейшем будут называться коммунами, а вторые - артелями.

Коммуна представляла собой группу людей, живущих на одной квартире и совместно ведущих домаш-неехозяйствонаобщиесредства.Подобныеобъедине-ния были широко распространены в среде разночинной учащейся молодёжи, зачастую безо всякой идейной подоплёки. Основным мотивом их создания была экономическая необходимость: жизнь «вскладчину» давала возможность сэкономить на оплате жилья и бытовых расходах [4. С. 210]. Возникновение молодёжных коммун во второй половине 1850-х годов было не результатом воплощения в жизнь отвлечённых теорий утопических социалистов, а естественным процессом, причины которого коренились в изменившемся социальном положении и статусе студенчества.

Идея и практика коллективного общежития, таким образом, не была изобретена нигилистами: им оставалось лишь наполнить уже возникшую форму новымидейнымсодержанием.Коммунысталирассма-триваться как способ практического осуществления социализма в повседневной жизни. Для воспитания «новых людей» и создания субкультуры коммунистического будущего в настоящем была необходима иная социальная среда, в которой взаимопомощь, открытость и альтруизм (он же «разумный эгоизм») становились бы естественными свойствами человека. С начала 1860-х годов, в особенности после выхода в свет романа «Что делать?» в 1863 году, помимо спонтанно возникших коммун стали в большом количестве появляться и сознательно организованные.

Подобно другим элементам нигилистической субкультуры, коммуны, зародившись «понеобходимо-сти» в разночинской среде, впоследствии приобрели особую притягательность для дворянской молодёжи уже по идеологическим соображениям, как островки «новой жизни». Побег из родительского дома и уход в коммуну воспринимался юношами и девушками из дворянских семей как жест, призванный продемонстрировать их окончательный разрыв со своим социальным слоем не только на словах, но и на деле.

Жизнь в коммуне давала молодым людям не только материальную поддержку, но и чувство своего морального превосходства от причастности к «передовой молодёжи», утверждало их самостоятельность и значимость в их собственных глазах. Подобная мотивация играла важную роль, если учесть, что нигилистическое сообщество имело свой «внешний круг», общность людей, чья вовлечённость в субкультуру ограничивалась лишь заимствованием внешних элементов стиля поведения, речи, одежды, быта. Такие люди присоединялись к коммунам, следуя моде, но при этом были совершенно равнодушны к социалистическим экспериментам и к идейному смыслу общежития. Наличие столь разнообразных мотиваций вступления в коммуны (экономической, идеологической, психологической) в отдельных случаях вело к неоднородности их участников и к конфликтам между ними, примером чего является история наиболее известной

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ►►►►►

из коммун - так называемой Знаменской, или Слеп-цовской, организованной по инициативе писателя В. А. Слепцова.

Наряду с коммунами широкое распространение получили артели, участники которых и жили, и работали сообща, пытаясь организовать на социалистических началах не только потребление, но и производство. Артели, как и коммуны, представляли собой не продуктотвлечённой теоретическоймысли,а социальный институт, давно существовавший в России в среде «простонародья». Обычно так назывался«небольшой коллектив одинаково мыслящих людей из низших классов- рабочих, крестьян, воров,музыкантов, казаков, солдат - тех, кто нанимался на временную работу и делил вырученную сумму поровну» [2. С. 207]. Вполне естественно, что вместе с идеей совместного проживания разночинная провинциальная молодёжь, наполнившая университетские города в конце 1850-х годов, принесла с собой и мысль о коллективном труде для обеспечения своего существования.

Подобное решение диктовалось всеми условиями жизни молодой разночинной интеллигенции. Спрос на интеллектуальный труд был крайне ограничен, из-за наплыва нуждающейся учащейся молодёжи в города плата за репетиторство, переписывание бумаг или переводную работу была крайне низкой. Кроме того, среди нигилистов господствовало представление о том, что достойным уважения является не всякий труд, а только такой, который приносит «действительную пользу» обществу. Создание «производительных ассоциаций» должно было и показать на практике привлекательность и осуществимость социалистических идей, и дать возможность разночинным интеллигентам получать надёжный заработок, не находясь при этом в зависимости от работодателя и испытывая моральное удовлетворение от занятия «честным трудом».

Самыми распространёнными видами деятельности для участников артелей стали швейное дело, а также типографская, переплётная и издательская работа. Швейные артели, создаваемые по образцу мастерской Веры Павловны из романа «Что делать?», получили широкое распространение, но большинство из них оказались недолговечными; их история в изложении самих нигилистов - это чаще всего история неудач, провалов и разочарований. Такой результат был вызван целым комплексом причин: нехваткой капиталов и неспособностью мелкого кооперативного производства конкурировать с крупным капиталистическим, разнородностью участников артелей, отсутствием трудовых и деловых навыков у организаторов, догматическим восприятием рекомендацийН. Г. Чернышевского и т. д.

Кооперативы, связанные с книгоиздательским делом, функционировали более успешно. В их числе наиболее известна издательская артель М. В. Трубниковой и Н. В. Стасовой, существовавшая на протяжении 16 лет, с 1863 по 1879 гг. Эта «женская трудовая ассоциация» сумела избежать проблем, с которыми сталкивались швейные мастерские. Артель переводчиц функционировала не изолированно, а в составе сети кооперативных предприятий и сумела, таким об-

разом, выйти за рамки мелкого производства. Книжные магазины были для артели источником дополнительных средств и относительно надёжным каналом сбыта продукции, поскольку конкуренция на книжном рынке была ниже, чем на рынке швейных изделий. Коллективорганизаторовиработников артели,несмо-тря на его социальную неоднородность, был объединён общей мотивацией. Р. Стайтс отмечает, что артель Т рубниковой и Стасовой «предложила образованным женщинам не только приемлемую для них интеллектуальную работу, но и дала возможность почувствовать свою сопричастность с общим делом» [6. С. 58].

Проанализировав различные формы коллективной самоорганизации, практиковавшиеся среди нигилистов, можно сделать вывод о том, что как механизмы изменения общества они показали свою несостоятельность: главным образом, из-за того, что их существование плохо вписывалось в существовавшие на тот момент в России социально-экономические, политические и культурные реалии. Культурный разрыв между «простым народом» и интеллигентами, пусть даже и «близкими к народу» по своему происхождению, усугублялся давлением и преследованиями со стороны власти. В такой ситуации добиться распространения социалистических идей путём «пропаганды примером» и культурно-просветительской деятельности было невозможно - по крайней мере, в обозримом будущем. Представления теоретиков нигилизма о блестящих перспективах коммун и артелей оказались явно завышенными при столкновении с реальной действительностью. Осознание этого факта наблюдается уже у членов кружка «ишутинцев», которые стояли у истоков широкого кооперативного движения в Петербурге и Москве, а затем пришли к выводу о недостаточности «культуртрегерства» и необходимости политической борьбы. Но, по логике замкнутого круга, покушение Д. В. Каракозова на Александра II и последующие репрессии привели к тому, что политический климат в отношении всех институтов нигилистической субкультуры ещё более ужесточился, и она вступила в полосу идейного кризиса.

Примечательно, однако, что организационная структура сообщества продемонстрировала свою устойчивость. Коллективы, в которых молодые люди совместно жили, учились и работали, продолжали возникать и в конце 1860-х, и в 1870-е годы, однако с иными целями: теперь они чаще всего рассматривались как инструмент нелегальной революционной деятельности. Примечательно, что многие будущие участники «хождения в народ» в своих мемуарах отмечали значимость для себя опыта жизни в подобных коллективах. У частие в кружках, коммунах и артелях помогало им снизить затраты на жизнь и найти зарабо-ток,способствовало установлению дружеских связей, формированию идейных и нравственных принципов. Все перечисленные формы коллективной самоорганизации, показав свою несостоятельность в качестве механизмов изменения общества, оказались вместе с тем действенными механизмами воспитания «нового человека».

Можно сказать, что нигилистическим сообществом была выстроена целая система институтов социализации, альтернативных официальным - семье, школе и церкви, по сути, заменявшая и то, и другое, и третье: коллектив единомышленников удовлетворял потребности молодого человека в групповой поддержке и тесных личных контактах, в получении знаний и в формировании картины мира. Д. Брауэр назвал эту систему«школойинакомыслия»,котораясуществова-ла параллельно официальным учреждениям высшего образования и в определённом смысле «паразитировала» на них [1. С. 227]. Нигилисты не изобретали ни кружков самообразования, ни коммун, ни артелей -всё это уже существовало до них; им оставалось лишь наполнить эти формы собственным идейным содержанием и превратить их в лаборатории «новой жизни» на коммунистических началах.

Инфильтрация нигилистической субкультуры в студенческую среду была настолько тесной, что иногда между институтами того или другого сообщества невозможно было провести чёткую границу. Эта «размытость» границ и ослабление качественного состава «новых людей» были оборотной стороной их притягательности. Кружки, коммуны и артели зачастую притягивали тех, кто был далёк от идей сознательного самосовершенствования и строительства новой куль-

туры, а стремился лишь к тому, чтобы удовлетворить свою потребность в самоутверждении или, ещё хуже, поживиться за чужой счёт. Социальная, культурная, психологическая неоднородность нигилистического сообщества, его «многослойная» структура оказывались одновременно и силой, и слабостью.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Brower D. Training the Nihilists: Education and Radicalism in Tsarist Russia. Ithaca: Cornell University Press, 1975. 248 pp.

2. Stites R. Revolutionary Dreams: Utopian Vision and Experimental Life in the Russian Revolution. NY: Oxford University Press, 1991. 324 pp.

3. Водовозова Е. H. На заре жизни. Т. 2. М.: Художественная литература, 1987. 526 с.

4. Деятели СССР и революционного движения России: Энциклопедический словарь Гранат. М.: Советская энциклопедия, 1989. 832 с.

5. лейкина-Свирская в. Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М.: Мысль, 1971. 368 с.

6. Стайтс Р. Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм, 1860-1930. М.: РОССПЭН, 2004. 614 с.

7. Чарушин Н. А. О далёком прошлом. М.: Мысль, 1973. 408 с.