CC BY
2
DOI: 10.15643/libartrus-2022.3.4
Формы и способы функционирования «шекспировского текста» в романе М. Берколайко о Великом Барде
© Г. Г. Ишимбаева
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа,улица Заки Валиди, 32.
Email: galgrig7@list.ru
В статье исследуется понятие «шекспировский текст» (художественно-эстетический комплекс идей Шекспира, его видение прошлого, настоящего и будущего; система художественного мира, представленного в произведениях Великого Барда; совокупность бесконечного множества интерпретаций жизни и творчеству Шекспира, его философии и поэтики) и уточняется содержание «шекспировского текста» романа М. Берколайко (творческая рецепция наследия классика и проблемных вопросов шекспироведения, биографического мифа, интертекстуальной связи с мировой литературой). Особое внимание уделено названию романа, которое кодирует триаду как главный принцип структурирования текста, где писатель исследует жизнь как движение от рождения к смерти и бессмертию, творчество как обретение гармонии между «озарением», «игрой», «осмыслением», а настоящую литературу определяет только наличием темы жизни, смерти и любви. Доказывается, что «шекспировский текст» романа образуют три основных макрокомпонента: «шекспировский вопрос» и образ Шекспира; сюжеты и образы из произведений драматурга и их рецепция в литературоведении и в комментариях Роджера Мэннерса; интертекстуальный диалог произведений Шекспира с русской и мировой литературой Делается вывод о том, что 1) «шекспировский вопрос» мотивирует развитие действия романа и определяет формы повествования - суд над технократической цивилизацией будущего, психологическое расследование запутанных отношений трех персонажей (Роджера Мэннерса, его жены Элизабет, Уилла Шакспера), филологическое размышление над шекспировским типом творчества; 2) шекспировские коллизии, цитаты, аллюзии и реминисценции служат обрисовке характеров героев трех уровней повествования и обретают новые смыслы; 3) этому же служит и интертекст «романа о том, как возникали шедевры».
Ключевые слова: М. Берколайко, «Шакспер, Shakespeare, Шекспир. Роман о том, как возникали шедевры», шекспировский текст.
Доктор физико-математических наук, профессор Марк Зиновьевич Берколайко известен как плодовитьш прозаик и драматург, автор таких произведении, как «Партия» (2010), «Гомер» (2011), «Фарватер» (2014), «Инструменты» (2016). Настоящая статья посвящена анализу «шекспировского текста» его романа «Шакспер, Shakespeare, Шекспир. Роман о том, как возникали шедевры» (2018).
Наследие и загадка личности Шекспира, однои из констант мировои культуры и литературы, на протяжении столетии является предметом исследования ученых (филологов, философов, культурологов) и рядовых читателеи. При этом строго научные подходы сочетаются с субъективистскими, эстетические - с тривиальными. Берколаико сделал попытку синтезирования разных векторов восприятия творчества Великого Барда, создав в романе «Шакспер, Shakespeare, Шекспир» многостороннии «шекспировскии текст».
«Шекспировскии текст» мы понимаем широко: как художественно-эстетическии комплекс идеи Шекспира, его видение прошлого, настоящего и будущего; как систему художественного
мира, представленного в произведениях Великого Барда; как совокупность бесконечного множества интерпретации жизни и творчеству Шекспира, его философии и поэтики. Творческая рецепция его наследия и проблемных вопросов шекспироведения, биографического мифа, ин-тертекстуальнои связи с мировои литературои составляет «шекспировскии текст» романа Берколаико.
В название романа он выносит одну из проблем шекспироведения, связанную с «шекспировским вопросом». Автор дает свою версию ответа на него, используя концепцию И. М. Гили-лова (1924-2007), ученого секретаря Шекспировскои комиссии при Россиискои Академии Наук. В своеи антистратфордианскои книге «Игра об Уильяме Шекспире, или Таина Великого Феникса» (1998) [12] И. М. Гилилов сделал попытку доказать, что произведения, вошедшие в шекспировскии канон, были написаны платоническои четои супругов - графом Роджером Мэннерсом, V графом Ратлендом, и его женои Элизабет, дочерью Филипа Сидни. Гилилов различает актера Шакспера и Великого Барда Шекспира - мистификацию, созданную семеинои парои Ратлендов. Из этого понимания феномена Шекспира как мифа и порождения интеллек-туальнои игры необыкновенных супругов выросла идея Берколаико о триумвирате, творческом союзе Роджера Мэннерса, его жены Элизабет, Уилла Шакспера.
Мистическая нерасторжимая связь между тремя соавторами, ставшими единым Шекспиром, истолковывается в романе в традициях христианскои каббалы, сложившеися под духовным влиянием итальянского гуманиста XV века Джованни Пико дела Мирандолы и оккульт-нои нумерологии Пифагора. Выстраивая трехуровневое повествование, относящееся к эпохе Возрождения, XX и XXII векам, Берколаико исследует существо троиственного союза с использованием однои и тои же философемы.
Центральное каббалистическое размышление Роджера Мэннерса - таина создания шедевров - основано на трех буквах древнеевреиского алфавита и их порядковых номерах: «...подлинное творчество, сравнимое с творчеством Бога, может быть означено тремя возможными состояниями: алеф - это озарение, ламед - игра, реш - осмысление. Только Всевышнии -Великии Архитектор Вселеннои - замыслив мир и создавая его, пребывал во всех состояниях сразу.» [8, с. 75].
Теория жившего в XX веке Марка выстроена на тех же основаниях (на буквах алеф, ламед и реш и их числовых значениях) и так же через «озарение», «игру», «осмысление» объясняет «всю совокупность возможных состоянии тех гениев, чьим душам даровано подлинное бессмертие» [8, с. 38]. Правнук Марка из XXII столетия постигает деиствие эзотерического закона, знакомясь с дневником своего прадеда и проникая в сознание триединого автора Шекспира.
Идея взаимоотношении состоянии Элизабет (озарение), Уилла Шакспера (игры), Роджера Мэннерса (осмысление) является сюжетообразующеи в романе Берколаико. Тема взаимодеи-ствия троих, рождающих «подлинного Shakespeare» [8, с. 167], варьируется во всех эпизодах, посвященных созданию шекспировских шедевров. Буквосочетание «АлефЛамедРеш» структурирует весь текст романа: с фразы, которая попалась на глаза герою в записях предка: «Алеф -это состояние озарения, Ламед - игры, Реш - осмысления» [8, с. 7], - он начинается, словами «АлефЛамедРеш» заканчивается [8, с. 220].
Жанрообразующим элементом для романа, посвященного истории становления группового замысла и его реализации, является фантастическое. Внешняя сюжетная рама романа выстроена как научно-фантастическое повествование, которое оборачивается к финалу антиуто-пиеи. Берколаико относит время деиствия рамочного сюжета к 2112 году, когда герои, по
имени Марк, в записях своего прадеда Марка наткнулся на «АлефЛамедРеш», которым было заменено слово «творчество» [8, с. 7]. С этого, собственно, и начинается научно-фантастический художественный вымысел: человек имеет возможность с помощью особого механизма улавливать сверхдлинные и сверхкороткие волны пятисотлетнеи давности, совмещать их, проникать в сознание гениев, наблюдать за ними.
В этои линии повествования, имеющеи наукообразное радиофизическое объяснение фантастического допущения, содержатся суть «шекспировского вопроса» в изложении прадеда Марка, его же концепция триединого автора Shakespeare, а также суд над антиутопическим будущим, чеи облик приобретает определенность по мере того, как Марк XXII в. все больше погружается в историю сложных взаимоотношении трех соавторов в контексте елизаветин-скои и якобинскои эпох.
Выступая в этои части романа в качестве нарратора, который поначалу причисляет себя к сообществу «совершенных симбиозов с Единои информационнои системои Земли» [8, с. 138], Марк невольно судит цивилизацию Единои информационнои системы, технически совершенную, но отказавшуюся от любви и познания добра и зла; Всемирное Правительство, следящее за двумя миллиардами граждан и запрещающее все, что ведет к повышению энтропии, и искусство в том числе; своих бессмертных чипизированных современников, лишенных свободы выбора и чувств.
Прочитав дневники своего прадеда, услышав голоса Роджера Мэннерса, его жены Элизабет, Уилла Шакспера, Марк переживает трагедию рождения триединого автора и его шедевров и перестает ощущать себя частью Единои информационнои системы, которая, точно знает он, «непременно отторгнет» его «как чуждого, чужеродного» [8, с. 218]. То есть «шекспировскии текст» внешнего сюжета романа Берколаико, названный, но не конкретизированный, выполняет вспомогательную роль, раскрывая антиутопические законы развития цивилизации, общества и человека, и в этом качестве он функционально и типологически близок «шекспировскому тексту» романа О. Хаксли «О дивныи новыи мир».
В полнои мере «шекспировскии текст» романа явлен во внутрирамочном повествовании, которое представляет собои описание полученных и расшифрованных прадедом Марка и самим Марком сигналов конца XVI - начала XVII веков. Развернутый здесь «шекспировскии текст» составляет основнои сюжет «романа о том, как возникали шедевры», где проявляется в нескольких обличиях.
Это прежде всего некоторые эпизоды биографии Уилла Шакспера в период между 1589 и 1616 гг. в контексте большои истории. Берколаико использует историко-культурный подход к изображению и вводит в орбиту романа обстоятельства личнои и интимнои жизни королевы Елизаветы Тюдор; восстание графа Эссекса, суд над ним и его казнь; участие в заговоре Саутгемптона и Мэннерса и суд над ними; деятельность братства вольных каменщиков и одного из основателеи англииского масонства, члена ордена розенкреицеров, философа Фрэнсиса Бэкона. В романе освещены театральная жизнь Лондона тои эпохи, организация и функционирование театра «Глобус» и постановка отдельных произведении Шекспира, литературный салон Элизабет Ратленд, в котором бывают Джон Донн, Бен Джонсон и другие поэты. Все это англииская история, рассмотренная сквозь призму художественного вымысла, который позволяет писателю свободно обращаться с имеющимися фактами.
Так, например, в романе есть эпизод с заказом накануне восстания графа Эссекса шекспировского спектакля «Ричард III», чтобы лондонцы увидели в заглавном герое, злодее и макиавеллисте, государственного секретаря «хромоногого горбуна Роберта Сесила» [8, с. 25]. Между
тем в реальности заговорщики заказали актерам «Слуг лорда-камергера» другой спектакль -хронику о низложенном короле «Ричард II» [9, с. 278]. Однако для реализации авторского замысла - создания образа Елизаветы I, нанесшеи психологическую травму Элизабет Сидни и повиннои в ее драматическои женскои судьбе, романист предпочел «подправить» конкрет-ньш факт театрально-политическои жизни начала XVII в.
Этои же целью обусловлен и придуманный автором романа сюжетный ход: триединый автор Shakespeare сочиняет сцену пира у Макбета, где появляется призрак Банко, желая вызвать определенную реакцию короля Якова I. Он «должен представить себе ужас старухи Бесс при воспоминаниях о казни его матери, Марии Стюарт», «представить - и почувствовать себя отомщенным» [8, с. 160].
В изложении биографии перчаточника из Стратфорда-на-Эивоне Уилла Шакспера Берко-лаико также придерживается принципа ее свободного истолкования. Писатель очевидно использовал некоторые материалы классическои биографии о «короле трагедии», написаннои Г. Брандесом в конце XIX в., многочисленных работ председателя Шекспировскои комиссии АН СССР А. А. Аникста (1910-1988) о Шекспире [1-6] и книги М. Д. Литвиновои «Оправдание Шекспира» [18].
Корпус произвольно интерпретируемых событии дается в воспоминаниях нарраторов Уилла Шакспера и Роджера Мэннерса, потоков их сознании в последние часы жизни (23 апреля 1616 г. и 25 июня 1612 г. соответственно). Берколаико придает этим воспоминаниям многомерность за счет того, что одно и то же событие показывает воссозданным в двух системах координат. Такои прием ведет к своеобразным «переливам» потоков сознании героев, что призвано свидетельствовать об их внутреннем нерасторжимом единстве.
Вымышленная биография Уилла Шакспера в романе синтезирована с проблемными вопросами, касающимися многих деталеи жизни и творчества Великого Барда. Это, в частности, его заимствования из произведении «университетских умов» Д. Лили, Д. Пиля, Т. Лоджа, Т. Кида, Р. Грина и подражания К. Марло, отношения с Генри Ризли, III графом Саутгемптоном, и Смуглои леди сонетов.
При этом Берколаико домысливает имеющиеся данные о Шекспире, перетолковывая их в соответствие с собственнои концепциеи Shakespeare. Так, например, известно, что в 1609 году Т. Торп без ведома автора издал «Шекспировы сонеты, никогда ранее не печатавшиеся». В романе же первоиздателем книги изображена Элизабет Мэннерс, согласно гипотезе Берколаико, автор части сонетов, которая, не ставя в известность Шакспера, опубликовала их под псевдонимом, написанном через дефис Shake-speare [8, с. 118]. Соединяя факт с вымыслом, автор романа тем самым вступает в дискуссию с С. Степановым, который в книге «Шекспировы сонеты, или Игра в игре» попытался доказать, что сонеты есть летопись сердечных и поэтических переживании четы Ратлендов [22].
Вопрос о сонетах в романе переплетен с «шекспировским вопросом»: Берколаико вводит эпизодическую героиню Эмилию Ланьер, «черноволосую смуглянку», «наглую евреику», беспутную женщину, которая выдавала себя за музу поэта [8, с. 143]. Это своеобразный ответ рос-сииского писателя тем антистратфордианцам, которые рассматривают феминистку и англии-скую поэтессу, евреику из семьи венецианских музыкантов Амелию Ланьер Бассано (15691645) как возможного соавтора Шекспира [16, 24, 26]. Рядом с неи Берколаико упоминает и «чернокожую шлюху с Тенмиллстрит в Клеркенуэлле» [8, с. 143-144], имея в виду, очевидно, лондонскую проститутку Черную Люси, которая управляла борделем в Клеркенуэлле и которая, по мнению некоторых исследователеи и писателеи, была прототипом Смуглои леди [7,10].
Поэтический прием, господствующий в романе, хорошо раскрывают такие штрихи к портрету Шакспера, как мимолетные упоминания его жены и причин смерти.
Полулегендарное предположение о смерти Шекспира, появившееся во второи половине XVII в., - запись стратфордского пастора Дж. Уорда («Произошло веселое свидание между Шекспиром, Драитоном и Беном Джонсоном. Они выпили при этом слишком много, вследствие чего Шекспир заболел лихорадкои и умер» [9, с. 693]) - получило в романе статус реального происшествия. Оно дается в качестве редуцированного воспоминания Шакспера о «попоике с Беном Джонсоном», после которои, как он предчувствует, он умрет от простуды [8, с. 113].
В последние часы жизни Шакспер мучается от того, что к его смертному одру подходит не Элизабет, умершая в 1612 г., а его «давно обретенная жена... кажется, ее зовут Анна... с тем своим постным выражением лица, которое считается молитвенным...» [8, с. 140]. Последнее замечание, возможно, имеет брандесовское происхождение. В книге «Гении Шекспира. „Король трагедии"» Брандес подчеркивает, что к моменту возвращения Шекспира в Стратфорд-на-Эивоне в его семье царило «строго пуританское благочестие», его жена стала «в высшеи степени религиозна» и «особенно благочестива» [9., с. 681]. Однако для Берколаико важен дру-гои аспект проблемы: его Шакспер, равнодушный к жене и произошедшим в неи метаморфозам, тоскует по навсегда потеряннои Элизабет.
«Шекспировскии текст» биографии великого драматурга в контексте большои истории выстраивается в романе, таким образом, на пересечении фактологических сведении и художественного вымысла. Второи же его уровень строго текстологичен. Берколаико вплетает в ткань повествования пространные цитаты из шекспировских «Ричарда III», «Ромео и Джульетты», «Гамлета», «Макбета», «Антония и Клеопатры», «Короля Лира», «Бури», сонетов (в переводах Б. Пастернака, А. Дружинина, С. Маршака, В. Набокова, А. Финкеля, М. Чаиковского, А. Грича, а также в своем вольном переводе). Другое дело, что писатель, ведомый своеи кон-цепциеи триединого автора Шекспира, в угоду этои концепции зачастую произвольно истолковывает цитируемые произведения. Например, в романе утверждается, что диалог Беатриче и Бенедикта в 1 акте комедии «Много шума из ничего» вырос из пикировки не обрученных еще Элизабет Сидни и Роджера Мэннерса. Трагедия «Макбет» прочитывается как экстраполяция психологического облика леди Макбет на психотип Элизабет: леди Макбет «в плену у лож-нои идеи» // Элизабет в плену «у ложного страха», спровоцированного в ее подростковом возрасте королевои [8, с. 162]. Педалируется история переделки первоначальных вариантов, созданных одним Шакспером «Ромео и Джульетты», «Гамлета» и «Бури», из средних текстов в шедевры благодаря благотворному вмешательству Роджера Мэннерса и Элизабет: первый выстраивает психологические эксперименты над поэтом и своеи женои, вторая пишет конгениально Шаксперу.
Важную часть «шекспировского текста» в романе составляют многочисленные комментарии к произведениям шекспировского канона в духе литературоведческого анализа, которые принадлежат Роджеру Мэннерсу. Воспроизводя их, Берколаико прибегает к испытанному приему: он исходит из общеизвестных сведении, которые художественно переосмысляет.
Поэтому его Ратленд размышляет о загадке Уилла Шакспера в духе Бена Джонсона, почти дословно повторяя посмертные характеристики, которые Джонсон дал Шекспиру: замечательный человек, который не всегда умел себя контролировать; что бы он ни писал, он никогда ничего не вычеркивал, что вело к погрешностям и несуразностям; но «в нем было гораздо больше достоиного похвалы, чем того, что нуждалось в прощении» [1, с. 28-29].
Поэтому же «литературная критика» Роджера Мэннерса в оценочнои части близка точке зрения С. Т. Кольриджа, которьш в своих лекциях (1810-1811) настоичиво проводил мысль о том, Шекспир заявил о себе прежде всего «как поэт» и лишь затем как «поэт драматический» [17, с. 295]. Краснои нитью размышлении аналитика романа Берколаико проходит мысль о том, что в Шакспере сошлись «великии поэт» и «драмодел» [8, с. 72], что последнии сумел подняться до создания шедевров только благодаря творческому союзу с четои Ратлендов.
Литературоведческая основа имеется и в тои части основного сюжета романа, где «шекс-пировскии текст» вписан в контекст русскои и мировои литературы. Прежде всего это касается шекспиризма А. С. Пушкина, в частности, его пьесы «Анджело», созданнои по мотивам комедии «Мера за меру». «Пушкинскии микросюжет» (включающии в себя «Египетские ночи» и «Евгения Онегина», которые осмысляет один из героев романа, и даже портрет кисти В. А. Тро-пинина) аллюзивно напоминает соответствующие параграфы работ отечественных исследо-вателеи - А. Н. Горбунова [13], Н. В. Захаров [14,15].
С идееи Л. Е. Пинского о магистральных сюжетах мировои литературы [20] связан эпизод о придумывании сюжетов, которые когда-нибудь будут реализованы в драматургии. Гениальный триединый автор Шекспир, который свои произведения основывал на заимствованных историях, начинает сочинять сюжеты для будущего, забрасывая их во вневременное информационное пространство, потому что нет «никаких границ воображению» [8, с. 192]. И, как это сформулировала Элизабет: «.достаточно произнести вслух, и ничего не пропадет, не исчезнет - и кто-нибудь когда-нибудь словно бы услышит наши голоса, кого-то озарит нашим теперешним озарением.» [8, с. 194]. Это обусловливает появление в пространстве романа сюжетов пьес, измышленных Элизабет («Кто боится Вирджинии Вульф» Э. Олби и «Пигмалион» Б. Шоу), Шакспером («Маскарад» М. Ю. Лермонтова и «Сирано де Бержерак» Э. Ростана), Ратлендом («Опасный поворот» Дж. Б. Пристли).
Проблема магистральных сюжетов, ждущих своего времени для воплощения, связана в романе с проблемои «подлиннои литературы» и «искуснои поделки» [8, с. 184], как это называет в своих дневниках Марк ХХ в. Он вспоминает в этои связи историю телефонного разговора Б. Пастернака и Сталина о судьбе О. Мандельштама и отношение Сталина к Пастернаку, переводчику Н. Бараташвили. Весь эпизод, в котором ощутимо использование материалов книги Б. Сарнова [21], необходим автору романа, где магистралью размышлении Рождера Мэннерса является тема соединения Шакспера, «автора бесчисленных наспех сделанных пьес», и Shakespeare, автора «Ромео и Джульетты» и «Макбета», «в кого-то третьего, пусть изредка, но беседующего с Великим Архитектором» [8, с. 176].
В «шекспировскии текст» романа вплетаются и интертекстуальные отсылки к Л. Н. Толстому. Перед смертью Шакспер вспоминает атмосферу коллективнои работы над «Макбетом» и понимает, что эта пьеса не о злодее и злодеике, а о том, что «кроме любви Творца к нам, таким несовершенным, есть еще и возмездие» [8, с. 167]. Он возвращается мыслью к Гамлету, который «начал мстить, а человеку это нельзя» [8, с. 202] и цитирует «Послание к римлянам» апостола Павла: «Не мстите за себя, возлюбленные, но даите место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам.» [8, с. 202]. И далее: «Месть немилосердна, в неи одна пустота. Уверен. когда-нибудь появится что-то великое. наверное, роман. и к нему будет эпиграфом: Я воздам.» [8, с. 202].
Протягивая через века творческую связь между Великим Бардом и автором «Анны Каре-нинои», критиковавшим «ничтожные и безнравственные произведения Шекспира» [23,
с. 314], Берколайко пытается ликвидировать пропасть между двумя классиками. Предсмертный автокомментарий Шакспера призван показать, что драматург близок точке зрения позднего Л. Толстого, которьш считал, что драма должна «служить уяснением и утверждением в людях высшеи ступени религиозного сознания» [23, с. 314].
Интертекстуальное поле «шекспировского текста» романа составляют и другие цитаты, также играющие важную роль в раскрытии авторского замысла. К примеру, это слова неназванного доктора Панглоса, героя вольтеровскои философскои повести «Кандид, или Оптимизм», про «этот лучшии из миров» [8, с. 10]. Произносящии их в придорожнои таверне, Шакспер словно обращает их в будущее, к Вольтеру, который, как известно, исключил Шекспира из литературы как варварски грубого писателя без хорошего вкуса и без знании правил. Однако обыгрываемая Берколаико ситуация с предвосхищением растиражированнои реплики вольтеровского героя, вложеннои в уста Шакспера, решает задачи, сходные с толстовским эпизодом.
Марк XXII в., погрузившиися в дневники своего деда и таину интеллектуальнои игры троих соавторов, приходит к выводу: некоторые идеи - «воистину от Бога», который сообщает их «слабым, несовершенным, подверженным влиянию глупеиших страстеи людям»; «сюжеты - это вымысел, это игра», значит, Бог играет в театр [8, с. 199]. А это, считает он, основание для обдумывания книги «Ludens Dei» по образцу «Homo Ludens» Иохана Хеизинги.
Проблема игры как онтологического принципа мироздания, в том числе игры со смертью, появляется в записях Марка ХХ в., посвященных рассказу Г. Гессе «Последнее лето Клинг-зора» [8, с. 218]. В контексте романа, основнои сюжет которого строится как предсмертные воспоминания Роджера Мэннерса и Уилла Шакспера, эта тема приобретает концептуальное звучание. Оба нарратора, подобно герою Гессе, одержимы творчеством, приходят к идее первичности искусства и абсурдности бытия, переживают ужас перехода к инобытию и обретают бессмертие: Клингзор - в экспрессионистскои живописи, Роджер Мэннерс и Уилл Шакспер - в образе Великого Барда Шекспира.
Тему творческого бессмертия в романе Берколаико проясняет и аллюзия на роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». В единственном крошечном эпизоде «услышанного» Марком в XXII в. голоса Элизабет от 1 августа 1612 г., умершеи через несколько недель после смерти мужа и встретившеися с ним в потустороннем мире, явственна отсылка к последнеи главе романа о Мастере и Маргарите «Прощение и вечный приют». Булгаковская аллюзия подчеркнута тем, что Элизабет задает вопрос о свете и слышит от мужа: «Если Он сочтет, что мы Света достоины...» [8, с. 212]. Эти слова вступают в диалогические отношения с текстом романа Булгакова, где Левии Матвеи говорит Воланду о посмертнои судьбе Мастера: «Он не заслужил света, он заслужил покои» [11, с. 376].
Узнавшии таину триединого Шекспира, Марк ХХ в. использует любопытную метафору применительно к Личности, рожденнои под влиянием страсти: она «по своим психофизическим и интеллектуальным возможностям слишком сильно отклоняется от медианы гауссовои кривои» [8, с. 171]. Однако сам роман Берколаико, несомненно рожденный под влиянием любви его создателя к литературе, соответствует Гауссову закону, включая в свою орбиту многочисленные факты англиискои истории и культуры, русскои и мировои литературы.
Подведем итоги. «Шекспировскии текст» романа Берколаико имеет разнообразные формы и способы функционирования, определяя как структуру, так и поэтологию произведения.
Хронотоп романа маркирован тремя уровнями деиствительности - фантастическои, пер-фектнои (недавнего исторического прошлого) и плюсквамперфектнои (давнего исторического
прошлого). Название романа кодирует триаду как главный принцип структурирования текста, в котором писатель исследует жизнь как движение от рождения к смерти и бессмертию, творчество как обретение гармонии между «озарением», «игрои», «осмыслением», а настоящую литературу определяет только наличием темы жизни, смерти и любви. Берколаико ставит цель - через рефлексию трех героев, ставших единым автором Shakespeare, исследовать окружающии мир, феноменологию рождения шедевров, психологию творца.
«Шекспировскии текст» романа, имеющии ярко выраженный культуртрегерскии характер, образуют три основных макрокомпонента: «шекспировскии вопрос» и образ Шекспира; сюжеты и образы из произведении драматурга и их рецепция в литературоведении и в комментариях Роджера Мэннерса; интертекстуальный диалог произведении Шекспира с русскои и мировои литературои. «Шекспировскии вопрос» мотивирует развитие деиствия романа и определяет формы повествования - суд над технократическои цивилизациеи будущего, психологическое расследование запутанных отношении трех персонажеи, филологическое размышление над шекспировским типом творчества. Шекспировские коллизии, цитаты, аллюзии и реминисценции служат обрисовке характеров героев всех уровнеи повествования и обретают новые смыслы. Этому же служит и интертекст «романа о том, как возникали шедевры».
Литература
1. Аникст А. А. Творчество Шекспира. М.: Художественная литература, 1963. 616 с.
2. Аникст А. А. Шекспир. М.: Молодая гвардия, 1964. 368 с.
3. Аникст А. А. Театр эпохи Шекспира. М.: Искусство, 1965. 328 с.
4. Аникст А. А. Первые издания Шекспира. М.: Книга, 1974. 159 с.
5. Аникст А. А. Шекспир. Ремесло драматурга. М.: Советский писатель, 1974. 607 с.
6. Аникст А. А. Трагедия Шекспира «Гамлет»: Литературный комментарий. М.: Просвещение, 1986. 224 с.
7. Берджесс Э. Влюбленный Шекспир. М.: Центрполиграф, 2001. 378 с.
8. Берколайко М. З. Шакспер, Shakespeare, Шекспир. Роман о том, как возникали шедевры. М.: Время, 2018. 224 с.
9. Брандес Г. Гений Шекспира. «Король трагедии». М.: Яуза, 2014. 704 с.
10. Британцы нашли прототип «смуглой леди» из сонетов Шекспира. URL: https://lenta.ru/news/2012/0 8/28/shakespeare/.
11. Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. М.: Художественная литература, 1988. 416 с.
12. Гилилов И. М. Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса. М.: Артист. Режиссер. Театр, 1998. 474 с.
13. Горбунов А. Н. Шекспировские контексты. М.: Медиа-Мир, 2006. 364 с.
14. Захаров Н. В. Шекспиризм в творчестве А. С. Пушкина // Знание. Понимание. Умение. 2014. №2. С. 235-249.
15. Захаров Н. В. Шекспиризм русской классической литературы: тезаурусный анализ. М.: Издательство Московского гуманитарного университета, 2008. 320 с.
16. Зелев А. Ю. Шекспир был еврейкой Амелией Бассано Ланьер? URL: http://samlib.ru/z/zelew_aj/shekspir-bylewrejkojameliejbassanolanxer.shtml.
17. Кольридж С. Т. Шекспировская поэзия // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М.: Издательство Московского университета, 1980. С. 295-296.
18. Литвинова М. Д. Оправдание Шекспира. М.: Вагриус, 2008. 636 с.
19. Пинский Л. Е. Шекспир. Основные начала драматургии. М.: Художественная литература, 1971. 606 с.
20. Пинский Л. Е. Магистральный сюжет: Ф. Вийон, В. Шекспир, Б. Грасиан, В. Скотт. М.: Советский писатель, 1989. 416 с.
21. Сарнов Б. М. Сталин и писатели. Книга первая. М.: Эксмо, 2009. 834 с.
22. Степанов С. Шекспировы сонеты, или Игра в игре. СПб.: Пальмира, 2016. 550 с.
23. Толстой Л. Н. О Шекспире и о драме (Критический очерк) // Собр. соч. в 22 т. М.: Художественная литература, 1983. Т. 15. С.258-314.
24. Фридман Г. Эмилия Ланьер как соавтор Шекспира. URL: https://proza.ru/2009/09/06/269.
25. Школьник А. Шекспир был еврейской женщиной? URL: http://booknik.ru/today/reports/shekspir-byl-evreyiskoyi-jenshchinoyi/.
Поступила в редакцию 16.05.2022 г.
DOI: 10.15643/libartrus-2022.3.4
Forms and methods of functioning of the "Shakesperean text" in the novel about the Great Bard by M. Berkolaiko
© G. G. Ishimbaeva
Bashkir State University 32 Zaki Validi Street, 450076 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Email: galgrig7@list.ru
The article is devoted to the notion of "Shakespearean text" (the artistic and aesthetic complex of Shakespeare's ideas, his vision of the past, present and future; the system of the artistic world presented in the works of the Great Bard; the set of an infinite number of interpretations of Shakespeare's life and work, his philosophy and poetics) and clarifies the content of the "Shakespearean text" of M. Berkolaiko's novel (creative reception of the heritage of the classic and key issues of Shakespeare studies, biographical myth, intertextual connection with World literature). The special attention is paid to the title of the novel, which encodes the triad as the main principle of the text structuring, where the writer explores life as a movement from birth to death and immortality, creativity as finding harmony between "enlightenment", "play", "understanding", and real literature is defined only by theme of life, death and love. It is proved that the "Shakespearean text" of the novel is formed by three main macro-components: the "Shakespearean authorship" and the image of Shakespeare; plots and images from the playwright's works and their reception in literary criticism and in the comments by Roger Manners; intertextual dialogue between Shakespeare's works and Russian and World literature. It is concluded that 1) the "Shakespearean authorship" motivates the development of the novel's action and determines the forms of narration - the judgement over technocratic civilization of the future, the psychological investigation of the confusing relationships of three characters (Roger Manners, his wife Elizabeth, Will Shakespeare), philological reflection on the Shakespearean creativity type; 2) Shakespearean conflicts, quotations, allusions and reminiscences serve to describe the characters' personalities of the three levels of the narrative and acquire new meanings; 3) the intertext of the "novel about how masterpieces arose" also serves the same purpose.
Keywords: M. Berkolaiko, "Shaksper, Shakespeare, Shekspir. A novel about how masterpieces arose", Shakespearean text.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at edit@libartrus.com if you need translation of the article.
Please, cite the article: Ishimbaeva G. G. Forms and methods of functioning of the "Shakesperean text" in the novel about the Great Bard by M. Berkolaiko // Liberal Arts in Russia. 2022. Vol. 11. No. 3. Pp. 189-198.
References
1. Anikst A. A. Tvorchestvo Shekspira [Shakespeare's works]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura, 1963.
2. Anikst A. A. Shekspir [Shakespeare]. Moscow: Molodaya gvardiya, 1964.
3. Anikst A. A. Teatr epokhi Shekspira [Theater of the Shakespeare's era]. Moscow: Iskusstvo, 1965.
4. Anikst A. A. Pervye izdaniya Shekspira [First editions of Shakespeare]. Moscow: Kniga, 1974.
5. Anikst A. A. Shekspir. Remeslo dramaturga [Shakespeare. Playwright's craft]. Moscow: Sovet-skii pisatel', 1974.
6. Anikst A. A. Tragediya Shekspira "Gamlet": Literaturnyi kommentarii [Shakespeare's tragedy "Hamlet": a literary commentary]. Moscow: Prosveshchenie, 1986.
7. Burgess A. Vlyublennyi Shekspir [Nothing like the sun: A story of Shakespeare's love-life]. Moscow: Tsentrpoligraf, 2001.
8. Berkolaiko M. Z. Shaksper, Shakespeare, Shekspir. Roman o tom, kak voznikali shedevry [Shaksper, Shakespeare, Shekspir. A novel about how masterpieces arose]. Moscow: Vremya, 2018.
9. Brandes G. Genii Shekspira. "KoroV tragedii" [Brandeis G. The Genius of Shakespeare. "The king of tragedy"]. Moscow: Yauza, 2014.
10. Britantsy nashli prototip "smugloi ledi" iz sonetov Shekspira. URL: https://lenta.ru/news/2012/08/28/shake-speare/.
11. Bulgakov M. A. Master i Margarita [The Master and Margarita]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura, 1988.
12. Gililov I. M. Igra ob Uil'yame Shekspire, Hi Taina Velikogo Feniksa [The Shakespeare game: The mystery of the great phoenix]. Moscow: Artist. Rezhisser. Teatr, 1998.
13. Gorbunov A. N. Shekspirovskie konteksty [Shakespearean contexts]. Moscow: Media-Mir, 2006.
14. Zakharov N. V. Znanie. Ponimanie. Umenie. 2014. No. 2. Pp. 235-249.
15. Zakharov N. V. Shekspirizm russkoi klassicheskoi literatury: tezaurusnyi analiz [Shakespeareanism of Russian classical literature: thesaurus analysis]. Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo gumanitarnogo universiteta, 2008.
16. Zelev A. Yu. Shekspir byl evreikoi Ameliei Bassano Lan'er? URL: http://samlib.ru/z/zelew_a_j/shekspirbylew-rejkojameliejbassanolanxer.shtml.
17. Kol'ridzh S. T. Literaturnye manifesty zapadnoevropeiskikh romantikov. Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta, 1980. Pp. 295-296.
18. Litvinova M. D. Opravdanie Shekspira [Vindication of Shakespeare]. Moscow: Vagrius, 2008.
19. Pinskii L. E. Shekspir. Osnovnye nachala dramaturgii [Shakespeare. Basic principles of dramaturgy]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura, 1971.
20. Pinskii L. E. Magistral'nyi syuzhet: F. Viion, V. Shekspir, B. Grasian, V. Skott [Main plot: F. Villon, W. Shakespeare, B. Gracian, W. Scott]. Moscow: Sovet-skii pisatel', 1989.
21. Sarnov B. M. Stalin i pisateli. Kniga pervaya [Stalin and writers. Book one]. Moscow: Eksmo, 2009.
22. Stepanov S. Shekspirovy sonety, ili Igra v igre [Shakespeare's sonnets, or The game within the game]. Saint Petersburg: Pal'mira, 2016.
23. Tolstoi L. N. Sobr. soch. v22 t. Moscow: Khudozhestvennaya literatura, 1983. Vol. 15. Pp. 258-314.
24. Fridman G. Emiliya Lan'er kak soavtor Shekspira. URL: https://proza.ru/2009/09/06/269.
25. Shkol'nik A. Shekspir byl evreiskoi zhenshchinoi? URL: http://booknik.ru/today/reports/shekspir-byl-evreyis-koyi-jenshchinoyi/.
Received 16.05.2022.
