CC BY
31
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Формулы пожеланий в осетиноязычном художественном тексте Гацалова Л. Б.1, Парсиева Л. К.2
1Гацалова Лариса Борисовна / Gatsalova Larisa Еопзоупа - доктор филологических наук,
ведущий научный сотрудник; 2Парсиева Лариса Касбулатовна /Parsieva Larisa КазЪыШоупа - доктор филологических наук,
ведущий научный сотрудник, отдел осетинского языкознания, Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований имени В. И. Абаева
(филиал) Владикавказский научный центр Российской академии наук и правительства республики Северная Осетия-Алания,
г. Владикавказ
Аннотация: в статье рассматриваются функционально-стилистические особенности формул добрых и недобрых пожеланий в осетиноязычном художественном тексте. На материале современной осетинской прозы проводится анализ устойчивых сочетаний, употребляемых в различных коммуникативно-прагматических ситуациях.
Ключевые слова: благопожелания, проклятия, художественный текст, эмотивность, осетинский язык.
В разнообразии языковых средств, используемых в осетиноязычной художественной литературе, сомнений нет, однако можно перечислить не так уж много работ, посвященных проблемам лингвистического описания произведений какого-либо современного осетинского писателя. Между тем уже сейчас необходимы исследования, в которых разъясняются механизмы, обеспечивающие перерастание вариантных типологических свойств у отдельных писателей в инвариантную типовую модель художественного текста эпохи. В данной статье мы попытаемся проанализировать один из самых ярких компонентов формирования осетиноязычного художественного дискурса - формулы добрых и недобрых пожеланий, на материале прозаических произведений современных осетинских писателей - Нафи Джусойты, Сергея Хугаева и Мелитона Казиева.
Одной из последних по времени работ, посвященных таким формулам, было монографическое исследование Б. Ф. Цховребовой «Структурно-функциональные характеристики речевых формул пожелания», в которой автор относит этот компонент художественного дискурса к фразеологии, ссылаясь на схожие с фразеологическими единицами признаки - воспроизводимость, постоянный состав конституентов, устойчивый характер и др. [8, с. 4].
Пожелания, встречающиеся в тексте художественной литературы, могут быть очень различные, но все они выражают смыслы, определяемые или как «добрые пожелания», или как «недобрые пожелания», к последним мы относим и проклятья. Такое деление основано на дихотомии этических понятий добра и зла, соответственно чему и формулы бывают адресованы не какому-либо абстрактному адресату, а вполне конкретному объекту.
В осетинской картине мира слово играет исключительную роль, материализуясь и приобретая реальные очертания в той или иной мере. Вспомним осетинские застолья с множеством четко следующих в определенном порядке тостов, являющихся молитвой, выражающей пожелания и просьбы. Произносит эти тосты старший, назначаемый на каждое конкретное застолье хозяином дома, в котором оно организовано. Старший избирается не только с учетом возраста, а скорее даже с его личностными характеристиками, которые должны соответствовать представлениям
осетин о морали - агъдауджын, афсармджын, Хуыцаума куваг, кадджын, дзуапджын и др. Застольная осетинская молитва - это текст, состоящий из формул добрых пожеланий и просьб, адресованных Богу и святым. Часто они включаются в художественный дискурс: «Жма ракуывта Фарнаг: - Хуыцау, табу дауан! Хуыцау, иу бон да ном куы арам - сада бон не 'ххуысганаг куыд уай, уыцы ахъаз нын бака. Хуыцау, да быны стам, на хорз дар дам хорз зыны 'ма не 'взар дар. Гъема на хорз хуыздарма куыд цауа, не 'взар - куынагма, уыцы амонд нын да цаст бауарзад» [7, с. 104] - «И начал молиться Фарнаг: - О, Господи, слава тебе! Господи, если один день мы тебе молимся, сто дней помогай нам. Господи, под тобой мы находимся, и хорошее наше хорошо тебе видно, и плохое. Так пусть все наше хорошее делается еще лучше, а плохое - становится меньше, одари нас таким счастьем». В романе С. Хугаева таких молитв-монологов довольно много, так как сюжет романа основан на одном из сказаний о нартах - героическом эпосе осетин, в картине мира которых ключевую позицию занимает фынг - трехногий круглый стол, за которым и сидели нарты. На стол ставили угощение, и старший начинал молитву, а другие дружно в определенный момент логической паузы вторили «Оммен!» («Аминь!»).
Недобрые пожелания, проклятия заслуживают не меньшего внимания, поскольку, так же как и благопожелания, они выражают самые сокровенные чувства народа [1].
Совершенно справедливо З. Б. Цаллагова пишет об особенностях самосознания восточных этносов: «Клятвенные формулы, формулы пожелания зла и блага встречаются почти во всех традициях, но особенно цветистую и развитую систему они имеют у восточных народов» [9].
Одной из характерных особенностей осетиноязычного художественного текста является насыщенность недобрыми пожеланиями и проклятиями. Такое своеобразие переносится из коммуникативных ситуаций в реальной действительности, из разговорного стиля речи, насыщенного, порой, этими формулами, как и вышеупомянутыми благопожеланиями. Вообще речь осетин изобилует тем, что называется в осетинском арфата (добрые пожелания) и алгъыстыта (проклятья), привносящими в коммуникативный акт эмоционально-экспрессивную составляющую, являющуюся однозначной оценочной реакцией на какое-либо явление, предмет или действие. В текстах современных писателей такие формулы весьма многообразны, в конце предложений, как правило, стоит восклицательный знак:
«- Ту, ма куыдз фалдыст уа мыггаган!» [4, с. 480] - Тьфу, собака моя пусть станет жертвенным животным для вашего рода!
В некоторых проклятиях используется отрицание, обычно выражающееся отрицательным наречием макуы «никогда»:
«Хуыцау уа афтамай цы кодта, ама уа цаман фалдыста, далама макуы рхауа?!» [4, с. 480] - Зачем вы богу нужны были такие, и для чего он вас создал, чтобы никогда ему не упасть вниз!
Встречаются также и случаи, когда в одном фрагменте текста автор соединяет и добрые, и недобрые пожелания:
«Гъе, ама йын Хуыцау ахам амонд раттад, йа ном агас дунейыл цы ныхъхъар уа, адам ай хорзан цы мысой фыдай-фыртма! Махай сада-ардза хаты стырдар цы фауа тыхай дар, зондай дар, лагдзинадай дар! Жрдабон ды манай хынджылаг кодтай, фала уый ацагай цы уа: адаман - раздзог, хасты - нарамон, ныхасы - анамбал, балцы - цауга хох! Жма йын царын цы бантыса а заххыл!... -анызта та Уырызмаг ама сыкъа Сырдонма авардта, йахи армай та арбайста хъабарфых ронг, ама уый дар арахъхъы фадыл ауагъта. - Кад искаман на мыггаджы лаг-фылдар ахсызгон на уыд, уад ын ахам амонд макуы раттад на рафалдисаг, уыман та йа дзабах уынад!» [3, с. 186] - Да чтобы дал ему Господь такое счастье, чтобы имя его гремело на весь мир, чтобы люди его помнили из поколения в поколение, в сотни и тысячи раз больше наших чтобы были сила его, ум его, мужество его! Недавно ты подшучивал надо мной, но чтобы это было правдой:
людям - вождем чтобы был, на войне - отважным, на ныхасе - красноречивым, в походе - как гора! И чтобы удалась его жизнь на этой земле!.. - выпил Уырызмаг и отдал рог Сырдону, сам же себе налил крепкий ронг и выпил его вслед за аракой. -Если кому-то неприятно, что много мужчин в нашей фамилии, то пусть создатель обделит его самого таким счастьем, а он пусть хорошо это видит!
Здесь первая часть монолога нарта Уырызмага - персонажа романа Нафи Джусойты «Слезы Сырдона» - состоит из благопожеланий, адресованных, по осетинской традиции, новорожденному мальчику, в конце своего монолога Уырызмаг, для того, чтобы подчеркнуть, очевидно, искренность своих слов, добавляет проклятие врагам фамилии.
Подобные сочетания придают формулам пожеланий еще большую эмоционально -экспрессивную окраску, стилистическую выразительность и национальное своеобразие, ярче раскрывая образ персонажа.
Литература
1. Алиева Б. М. Анализ выражений со значением недоброго пожелания в лакском языке: гендерный аспект // Вестник Дагестанского научного центра РАН, 2013. № 51. С. 150-154.
2. Гусейнова И. А. Гендерный аспект в текстах современной рекламы // Философские науки, 2000. № 3. С. 81.
3. Джусойты Н. Слезы Сырдона. Владикавказ, 2004.
4. Казиев М. Наказ Христа. Цхинвал, 2016.
5. Митягина В. А. Социокультурные характеристики коммуникативного действия. Автореф. дисс. доктора филологических наук. Волгоград, 2008.
6. Нарбут Е. В. Категория текста-донора в работе переводчика художественной литературы // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Серия: Гуманитарные науки, 2014. № 9 (695). С. 164-172.
7. Фоменко Е. Г. Проблемы лингвотипологического описания идиостиля писателя // Вестник Северного (Арктического) федерального университета, 2006. № 2. С. 95-102.
8. Хугаев С. Нарт Фарнаг. Владикавказ, 2005.
9. Цаллагова З. Б. Психолого-педагогические аспекты функционирования этнопедагогической афористики // Воспитание и развитие личности: материалы Междунар. науч.-практ. конф. М., 1977. 162 с.
10. Цховребова Б. Ф. Структурно-функциональные характеристики речевых формул пожелания. Автореф. дисс. кандидата филологических наук. Владикавказ, 2002.
11. Цховребова Б. Ф. Сопоставительный обзор истории изучения фразеологии русского и осетинского языков и их соотношение с речевыми формулами пожеланий // Вестник Северо-Осетинского государственного университета имени Коста Левановича Хетагурова, 2011. № 3. С. 272-277.
