CC BY
198
А. Ю. Павлов, А. А. Малыгина
ФОРМИРОВАНИЕ ЯДЕРНОЙ СТРАТЕГИИ ФРАНЦИИ В КОНЦЕ 1950-х - НАЧАЛЕ 1960-х гг.
Голлистские традиции французской стратегии национальной безопасности, сформированные в самом начале существования V Республики, остаются актуальными до настоящего времени. Особое место в стратегии национальной безопасности занимает ядерный компонент. В конце 1950-х — начале 1960-х гг. одновременно с появлением во Франции ядерного оружия (ЯО) оформлялись и основные идеи о его назначении.
Предпосылки к созданию ядерного оружия включают в себя три компонента. Первый компонент — высокий уровень развития науки и техники, предопределяющий не только наличие необходимого уровня научно-технических знаний в самой стране, но и возможность научных контактов с зарубежными специалистами с целью получения дополнительной научной и технологической информации, а также наличие в стране достаточного количества высококвалифицированных специалистов в указанных сферах — обозначим условно «светлые головы и золотые руки»1. Второй компонент — наличие финансовых возможностей, высокий уровень развития гражданских и военных промышленных мощностей, мобилизационные способности государственной системы, наличие необходимых природных материалов — назовем «ресурсы»2. И, наконец, третий компонент — наличие определенной военно-политической обстановки, побуждающей государство задуматься о необходимости обладания этим видом оружия — определим как «политическая конъюнктура и административная воля»3.
Программы создания ЯО были запущены и развивались в 1940-1960-е гг. не только в США, СССР, Великобритании, Франции и Китае. Во время Второй мировой войны возможность создания атомной бомбы всерьез рассматривалась также в Германии и Японии, а в послевоенный период ядерные программы, включавшие военный компонент, были начаты в Италии, Швеции и других странах. Таким образом, все страны, в которых присутствовало наличие трех обозначенных выше компонентов (в данном случае не важно, что пропорции были не равны), стремились запустить военную ядерную программу и довести ее до успешного завершения. В период Второй мировой войны и после ее окончания «политическая конъюнктура и административная воля» к созданию ЯО присутствовали в большинстве стран. Но именно США вследствие объективных причин смогли привлечь на свою сторону наибольшее число «светлых голов и золотых рук» и имели в отличие от Германии, Японии, СССР, Великобритании и Франции «ресурсы» в необходимом количестве. Важно понимать, что идея о необходимости развития военных ядерных программ в упомянутых странах сформировалась практически одновременно. Поскольку «гонка открытий», переросшая со временем в «гонку вооружений», была запущена, то впоследствии начал действовать закон инерции. Военная ядерная программа Франции в данном случае не исключение, а скорее, подтверждение нашей гипотезы. «Политическая конъюнктура и административная воля», претерпев некоторые изменения, связанные с окончанием Второй мировой войны и началом «холодной войны», остались неизмен-
© А. Ю. Павлов, А. А. Малыгина, 2008
ными в том плане, что идея создания национальных ядерных сил приобрела еще большую актуальность, «светлые головы и золотые руки» были всегда, поэтому, как только Франция смогла сконцентрировать необходимый объем «ресурсов», идея развития военной ядерной программы была реанимирована.
Военная ядерная программа Франции, как и ядерная программа любой из стран ядерной «пятерки», — это в той или иной степени результат развития европейской науки конца XIX — начала XX вв. К 1939 г. блестящие специалисты в сфере атомной физики и в смежных областях науки имелись как в Дании, Польше, Германии, Франции, Великобритании, так и в США и СССР. На начальном этапе накопления знаний в области атомной физики открытия ученых рассматривались с точки зрения возможности использования достижений науки как в мирных, так и в военных целях. Уже в мае 1939 г. группа французских ученых подала заявку на пять патентов, связанных с использованием ядерной энергии. Под третьим номером значилась заявка на конструкцию урановой бомбы. Идея о том, что высока вероятность использования энергии, получаемой в ходе цепной реакции деления атома, для создания оружия огромной разрушительной силы окончательно оформляется в интернациональных академических кругах к осени 1939 г. Еще до германского вторжения во Франции была начата программа научных исследований и технических разработок, имевшая целью создание ядерного оружия.
С началом Второй мировой войны потенциальные возможности атомной физики привлекли более пристальное внимание политиков и военных. Немаловажным был фактор страха перед возможными успехами германских атомщиков. Однако ни в одной из стран, ставших со временем членами ядерного клуба, не велось открытых общественных дебатов на тему, нужно ли государству создавать собственное ЯО. Программа создания нового вида вооружений в каждом из перечисленных случаев запускалась в результате решения, выработанного в процессе тесного сотрудничества небольшой группы ученых, узкого круга военных и ограниченного числа правительственных чиновников. В середине и конце 1940 г. ставка на ЯО как решающий фактор победы во Второй мировой войне не делалась. В германских, японских, британских, позднее и в американских планах обоснования развития военной ядерной программы в первой половине 1940 г. высказывались аргументы, что, во-первых, какое-либо государство не успеет создать атомную бомбу до окончания войны, а во-вторых, что одна или две бомбы мало что решат. Тем не менее, не было никаких сомнений, что новое изобретение является сверхмощным средством ведения войны, которое при наличии средств доставки может значительно повлиять на ход боевых действий. Так, в академическом аналитическом докладе, сделанном в апреле 1940 г. по заказу британского правительства, в частности говорилось: «Даже если война закончится до того, как бомбы будут готовы, усилия все равно будут не напрасны, ибо, если не считать невероятную возможность полного разоружения, ни одно государство не захочет рисковать быть застигнутым без оружия, имеющего столь решающие возможности»4.
Подчеркнем, что в обозначенный период ЯО воспринималось как новый вид обычных вооружений. Осознание влияния изобретения сверхмощной бомбы на политику и стратегию произошло гораздо позднее бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Еще в середине 1950-х гг. ни у одной из трех стран — обладательниц ЯО (США, СССР, Великобритания) не было детально разработанной концепции использования ядерного оружия в целях сдерживания внешних угроз. Впервые четко сформулированная стратегия использования ЯО в качестве инструмента сдерживания появилась лишь в 1955 г. в Великобритании. Таким образом, военным и политикам потребовалось 10 лет, чтобы осознать последствия
изобретения атомной бомбы и начать формулировать представления о назначении ЯО, отличные от представлений о назначении обычных видов вооружений.
После окончания войны Франция, имея зрелую научную школу и неплохую техническую базу, была способна относительно быстро возобновить работы по атомной энергии. Несмотря на министерскую чехарду и глубокие внутренние проблемы, коалиционные правительства IV Республики принимают ряд важных политических и организационнотехнических решений, направленных на развитие национального атомного научнопромышленного комплекса. Важно отметить, что ни среди депутатов Национального Собрания, ни в правительстве не было выработано четкой позиции по вопросу о необходимости создания собственного ЯО. И хотя голлисты последовательно лоббировали идею развития военного направления национального атомного проекта, их позиция не находила должной поддержки ни со стороны общественности, ни со стороны правительства5. Первый пятилетний план развития французской атомной индустрии, принятый Национальным Собранием в 1952 г., носил подчеркнуто мирный характер. В сущности, момент принятия официального решения о создании атомной бомбы откладывался. Окончательный консенсус по вопросу о необходимости создания ядерного оружия был достигнут к середине 1957 г. Второй пятилетний план развития французской атомной индустрии предполагал возможность того, что военная составляющая станет главенствующим компонентом национальной ядерной программы. Но решение о развитии военного компонента в правительстве IV Республики принималось, естественно, в тайне от союзников по Североатлантическому договору. Так, в 1957 г., т. е. за год до того как глава французского правительства отдал распоряжение о подготовке первой серии ядерных испытаний, намеченных на первый квартал 1960 г., Г. Киссинджер, занимавший уже в то время заметное место в американских академических кругах и пристально следивший за французской ядерной политикой, пришел к выводу о том, что Франция решила на время отказаться от идеи создания национальных ядерных сил6. За время реализации первого пятилетнего плана по атомной энергии было восемь правительственных кризисов, что, безусловно, не способствовало выработке консолидированной позиции по вопросу о роли ядерного оружия в системе национальной безопасности Франции.
Таким образом, Ш. де Голль, придя к власти, унаследовал от IV Республики развивающуюся быстрыми темпами ядерную программу, которой недоставало лишь концептуальной стратегической основы. В данном случае роль личности в истории французской ядерной программы бесспорна. В тот момент для успешного завершения начатого требовался не только одаренный администратор и опытный политик, но и грамотный стратег, а де Голль еще до войны занимался теоретическими, концептуальными вопросами и в 1920-1930-е гг. написал ряд трудов, посвященных военной стратегии. Именно Ш. де Голль смог объединить военные и политические круги для того, чтобы создать все условия для выработки национальной стратегической программы.
Традиционно считается, что основным мотивом, побудившим Францию принять решение о создании собственных ядерных сил, было ее стремление к большей независимости в принятии внешнеполитических решений, к усилению позиции на международной арене и, в целом, повышению ее статуса в системе международных отношений. Кроме того, для французского общества ядерное оружие было символом возрождения Франции как великой державы7. Не следует воспринимать это положение как искусственно созданный предлог, чтобы оправдать создание ЯО. Такое представление о положении государств в международной системе было характерно не только для Франции, но также для США
и Великобритании. В частности, Г. Киссинджер в 1957 г. писал: «В условиях атомного века великой державой может быть только такое государство, которое способно нанести ответный удар, достаточный по силе, чтобы уничтожить любого противника. ...Это положение лишает наших союзников возможности действовать самостоятельно не только по отношению к Советскому Союзу, но и по отношению к другим государствам»7.
Все эти соображения, безусловно, были важнейшими факторами, определявшими стремление Франции к обладанию ядерным оружием. Действительно, события 1950-х гг. продемонстрировали, что Франция в принципе не способна самостоятельно и эффективно решать многие военно-политические вопросы, а ее положение в НАТО становилось все более и более неравноправным не только по отношению к США, но и по отношению к Великобритании. До прихода к власти Ш. де Голля Франция вела ядерные разработки в рамках совместной ядерной программы с Италией и Германией. То, что де Голль закрыл эту программу9, еще более убедительно продемонстрировало стремление нового правительства республики к самостоятельности на международной арене. Для Ш. де Голля принципиально важным было то, чтобы французские ядерные силы стали независимыми как от американских, так и от европейских партнеров.
Основная масса исследований, посвященных ядерной политике V Республики, концентрирует внимание на перечисленных факторах. Не умаляя значения данных аспектов, нужно, однако, отметить, что в тени незаслуженно остается не менее весомая причина, по которой Франция стремилась иметь собственные независимые ядерные силы. Эта причина кроется в фундаментальном расхождении во взглядах англосаксонских и французских стратегов на то, каким должен быть ответ Запада на изменения международной военно-стратегической обстановки, возникшие после того, как СССР обрел способность наносить ядерные удары по территории США. Такой поворот событий вызвал ожесточенные споры по вопросу о том, являются ли американские гарантии ядерного сдерживания достаточными для сдерживания возможных агрессивных действий Советского Союза в Европе. Согласно общепризнанной теории, эффективность стратегии сдерживания напрямую зависит от сочетания наличия соответствующего уровня вооружений и решимости применить его для нанесения удара в ответ на агрессивные действия со стороны противника. После того как в СССР были созданы межконтинентальные баллистические ракеты, способные поражать цели на территории США, у европейских партнеров Америки возникли сомнения в наличии у Соединенных Штатов решимости защищать Европу от вероятной советской агрессии, ставя под угрозу собственную территорию. Ш. де Голль писал по этому поводу: «Для жителей Западной Европы НАТО перестало быть гарантом их существования. Тогда зачем же вручать свою судьбу покровителю, если полезность его опеки стала сомнительной?»10
Что еще более важно, возникли сомнения в том, будет ли СССР в достаточной степени убежден в непоколебимости воли США нанести удар возмездия. Это решительно снижало сдерживающий эффект американского ядерного оружия. Изначально сдерживание основывалось на стремлении сформировать у СССР уверенность в том, что ответом на любые агрессивные действия со стороны СССР будет массированный удар всеми имеющимися в распоряжении НАТО ядерными силами. В новых условиях нужно было найти иные способы поддержать уверенность СССР в неизбежности возмездия. Выход из сложившейся ситуации американцы видели в концепции «гибкого реагирования», которая позволяла адаптировать существующую структуру ядерных сил к новым стратегическим условиям и таким образом укрепить сдерживание. Научно-технические достижения
в области создания ядерных боезарядов позволяли на тот момент постепенно наращивать мощь ответного удара и, начав с применения тактических ядерных боеприпасов, при необходимости довести уровень возмездия до массированного ядерного удара. Поэтому концепция «гибкого реагирования» предлагала использовать столь широкие возможности ядерных арсеналов адекватно и соразмерно возникающей угрозе.
Французские стратеги подвергали сомнению положения англосаксонских теоретиков. Они считали, что, выдвигая подобную доктрину, Соединенные Штаты стремятся снизить риск возможного ответного удара непосредственно по своей территории, ограничив рамки возможного конфликта пределами Европы. В этих условиях, по их мнению, создание французского компонента сдерживания, состоявшего из независимых национальных ядерных сил, способно было компенсировать ослабление американских гарантий сдерживания. Конечно, французы не были способны и не предполагали полностью заместить американский компонент сдерживания на европейском континенте. Французская ядерная стратегия, в отличие от американской, основывалась на идее «сдерживания сильного слабым», когда задача «слабого» состояла не в том, чтобы угрожать «сильному» полным уничтожением в ответ на его агрессивные действия, а в гарантии нанесения «сильному» ущерба, превышающего выгоды, которые он предполагал получить в результате агрессии11.
Однако, с точки зрения американских стратегов, французская концепция «сдерживания сильного слабым» являлась ошибочной. Как писал министр обороны США Р. Макнамара, «в случае войны использование этих сил (сравнительно небольших национальных ядерных сил — А. П., А. М.) для уничтожения крупных городов ядерной державы было бы равносильно самоубийству»12. Кроме того, разработчики англосаксонской доктрины были убеждены, что создание французских независимых ядерных сил снижало уровень ясности и точности в вопросе о нанесении возможного удара возмездия, что подрывало саму систему сдерживания. Поясним, что традиционно в основе американских концепций сдерживания лежала идея о необходимости обеспечить ясность по поводу того, в каких именно случаях действия СССР вызовут ответный ядерный удар. Иными словами, убежденность Советского Союза в том, что противник обладает должной волей и решимостью должна была формироваться на основе ясных и четких сигналов со стороны НАТО. Для этого было важно иметь лишь один центр принятия решения по вопросу о нанесении ядерного удара. Французская же позиция предполагала, что наличие чисто европейского независимого центра принятия решения не ослабит, а, наоборот, укрепит общую систему сдерживания Запада. Наличие такого центра добавит к уже имеющейся системе элемент неопределенности и тем самым повысит уровень риска для потенциального агрессора13.
Все эти базовые положения, выработанные в конце 1950-х — начале 1960-х гг., создали основу современной ядерной стратегии Франции, заложив традицию, которая и сегодня еще достаточно сильна в современной французской стратегической мысли. В дальнейшем эти основы не подвергались серьезному пересмотру. К изменяющейся международной военно-политической обстановке впоследствии адаптировались лишь конкретные формы их воплощения в жизнь.
1 О роли научно-технического знания в создании ЯО см.: Grunden Walter E., Walker M., Yamazaki Masakatsu. Wartime Nuclear Research in Germany and Japan // Orisis. 2nd Series. 2005. Vol. 20; MacKenzie D., Spinardi G. Tacit Knowledge, Weapons Design, and the Uninvention of Nuclear Weapons // The American Journal of Sociology. 1995. Vol. 101. № 1. Jul.
2 Подробнее см.: Ядерный фактор в современном мире / Под общей ред. В. И. Кривохижи. М., 1996.
3 О том, почему государство решает сделать ставку на ЯО см., например: Sokov N. The Origins of and Prospects for Russian Nuclear Doctrine // The Nonproliferation Review. 2007. Vol. 14. Issue 2. July; Grunden Walter E., Kawamura Yutaka, Kolchinsky E., Maier Helmut, Yamazaki Masakatsu. Laying the Foundation for Wartime Research: A Comparative Overview of Science Mobilization in National Socialist Germany, Japan, and the Soviet Union // Osiris. 2nd Series. 2005. Vol. 20.
4 Цит. по: Larkin B. D. Nuclear designs: Great Britain, France and China in the global governance of nuclear arms. New Jersey, 1996. P. 31.
5 Scheinman L. The Nuclear Policymaking Process in the Forth Republic // Comparative Defense Policy / Ed. F. B. Horton, A. C. Rogerson, E. L. Warner. Baltimore; London, 1974. P. 141-143.
6 Киссинджер Г. Ядерное оружие и внешняя политика. М., 1959. С. 405-407 (русский перевод книги, изданной в 1957 г.).
7 Зинченко А.В. Ядерная политика Франции. М., 2004. С. 79-85.
8 Киссинждер Г. Указ. соч. С. 343-344.
9 Histoire Secrète de la Ve République. Sous la direction de Roger Faligot et Jean Guisnel. Paris, 2006. P. 216.
10 Голль Ш. де. Мемуары надежд. Обновление. 1958-1962. М., 2000. С. 185.
11 Gallois P. M. La dissuasion du faible au fort // L’aventure de la bombe. De Gaulle et la dissuasion nucléaire 1958-1969. Paris, 1985. P. 165-166.
12Макнамара Р. Руководящие принципы стратегии в ядерный век (Из речи, произнесенной 16 июня 1962 г.) // Военные доктрины стран НАТО. М., 1962. С. 21.
13Poirier L. Dissuasion et puissance moyenne // Revue de Défense nationale. 1972. Mars. P. 363-364.
