CC BY
69
№ 3-4. С. 171-182.
15. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Очерки социологии знания. М.: Медум, 1995. С. 43.
16. Barnes B. Elusive Memories of Technoscience. -Perspectives on Science: Historical, Philosophical, Social. Vol. 13, Issue 2 - Technoscientific Productivity, Summer 2005.
17. Латур Б. Надежды конструктивизма // Социология вещей: Сб.статей / Под ред. В. Вахштайна. М.: Территория будущего, 2006. С. 365-389.
18. Янчук В.А. Введение в современную социальную психологию. - Минск: АСАР, 2005, с. 148-161
19. Конструктивизм в эпистемологии и науках о человеке (материалы круглого стола) // Вопросы философии. 2008. № 3. С. 3-37.
20. Майкл М. Конструирование идентичностей: социальные, внечеловеческие и трансформирующие факторы // Социальные и гуманитарные науки. Серия 11. Социология : Реф. журнал :РЖ : Отеч. и заруб. лит. / Рос. акад. наук, ИНИОН. - М., 1999.
21. Штейнберг И., Шанин Т., Ковалев Е., Левинсон А. Качественные методы. Полевые социологические исследования. СПб.: Алетейя, 2009. С. 64-65.
22. Желнина Е. В. Методологические принципы социально-управленческого моделирования в сфере инновационной активности // Балтийский гуманитарный журнал. 2015. № 2 (11). С. 138-142.
23. Желнина Е.В. Значимость общественного воспроизводства в структуре факторов интенсификации инновационной активности // Карельский научный журнал. 2015. № 1 (10). С. 117-121.
METHODOLOGICAL POTENTIAL OF CONSTRUCTIVISM IN THE STUDY OF SOCIAL CONTEXT, THE PARTICIPATION OF YOUTH IN DEVELOPMENT OF CIVIL SOCIETY
© 2015
A.A. Buchner, senior lecturer in «Social management and organization of work with young people»
International Market Institute, Samara (Russia)
Abstract: Modern trends in social life, as well as in the contemporary Russian society, institutional changes, the researchers drew attention to the problem of youth participation in civil society. However, the sociologist is not interested in the action of the individual young person, especially a researcher pressing question of the social context of participation. By studying the social reality, the researcher sometimes attributed to her subjective sense - doing research, he reveals the truth of personal experience. As part of the study of a phenomenon, it is important to reveal the social context, knowledge of which is one of the grounds for recognition of the studied process. The solution to this problem involves the specification of the author's position on the meaning of the constructivist sociology, its application in the study of the context of youth participation in the development of civil society. In accordance with our chosen research methodology design herein is defined as a creative tool, be sure to contain components of the subject of creativity. The purpose of social constructivism is to determine ways in which individuals and groups of people are involved in the creation of perceived social reality. An important thesis of the article is to determine according to the constructivist methodology where the social context of youth participation in the development of civil society - a process and at the same time, the result of social construction. The emphasis is not on the "objective" of the existing characteristics of this context, and on how the society is the formation, maintenance and dissemination of ideas about the participation of consideration.
Keywords: context, constructivism, participation of young people and civil society.
УДК 316.1: 65.01
ФОРМИРОВАНИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ВЛАСТИ И ОБЩЕСТВА В ПРОСТРАНСТВЕ КОММУНИКАЦИИ
© 2015
Н.Н. Верховцева, аспирант кафедры социологии социальной сферы и демографии
Самарский государственный университет, Самара (Россия)
Аннотация: В статье рассматривается специфика взаимодействия власти и общества в пространстве коммуникации. Особое внимание обращается на предлагаемую трактовку пространства коммуникации, политической коммуникации, а также типологию и характеристику моделей и видов взаимодействия власти и общества в пространстве коммуникации.
Ключевые слова: пространство коммуникации, политическая коммуникация, конфликтные формы взаимодействия, модели коммуникации.
В XXI веке наша страна вступила в сложный и очень ответственный период своего развития. Модернизация и реструктуризация экономики сориентировала ее на новые социальные вызовы: повышение роли человеческого капитала, устранение бедности, упреждение демографических и экологических рисков. Развивающиеся сегодня социально-экономические и социально-политические процессы во многом определят облик России в стратегической перспективе XXI века.
Решение обозначенных выше проблем предполагает усиление консолидации всех слоев и групп российского общества, повышение социализации личности, реальной роли участия граждан и их объединений в публичной политической деятельности. Одним из важных элементов, способствующих повышению роли граждан и их политическому участию, является диалог между обществом и государством. Ведь именно гражданское общество выступает в качестве институционального механизма раскрытия творческих сил человека в интересах государства, общества, и, наконец, самого
человека.
Как институт гражданского общества диалог между властью и обществом должен выполнять и, отчасти, уже выполняет ряд функций: контроль над институтами власти, противодействие их стремлению отойти от решения важных социально-экономических проблем. Как правильно отмечает Ф. Шмиттер, институты гражданского общества должны составлять, в совокупности систему «потенциального сопротивления произволу и тирании правителей, будь то незаконные узурпаторы или фанатичное большинство». [1] Также диалог между властью и гражданским обществом способствует политической социализации граждан, определяет гражданские формы поведения и тем самым формирует политическую культуру общества в целом, способствует снятию напряжения в обществе, мобилизуют граждан к участию в решении важных социально-значимых проблем.
В отличие от других институтов общества диалог государства и гражданского общества является горизонтальным общественно-политическим
институтом. Его главное предназначение или, скорее, миссия — осуществление равноправного двухстороннего диалогового взаимодействия между другими институтами гражданского общества с государственной властью, а также друг с другом.
Одним из основных элементов институционализации диалога между властью и гражданским обществом является принцип обратной связи, который рассматривается в различных аспектах и сферах общественной жизни. Л.А. Петрушенко под управлением посредством обратной связи понимал «связь между управляемыми и управляющими для передачи осведомительной (или контролируемой) информации от управляемого устройства к управляющему и вместе с тем один из элементов управления обратной связью». [2, с.28] О.Н. Шабров принцип обратной связи рассматривает как важнейший элемент в механизме политического управления. Научный аппарат кибернетической науки он применил для создания так называемой политической кибернетики, в которой особая роль принадлежит политической обратной связи. [3, с. 171-172]
Однако не стоит смешивать между собой понятия обратная связь и диалог. Не всякая обратная связь есть диалог. Обратная связь позволяет власти выяснять общественное мнение, узнавать позицию людей и социальных групп на различные общественные, социально-экономические или политические события, отслеживать тенденции и настроения в обществе, прогнозировать дальнейшее развитие ситуации. И все равно это односторонний коммуникативный процесс в виде субъект-объектного политического управления, монолог, агитация, пропаганда, манипуляция общественным мнением, односторонне воздействие на сознание общества с целью достижения каких-либо политических целей.
При этом всякий диалог подразумевает наличие обратной связи. Общественно-политический или гражданский диалог, в отличие от управленческой обратной связи, предполагает не субъект-объектные отношения власти и общества, а симметричную субъект-субъектную обратную связь. Здесь коммуникация не заканчивается возвращением информации, отправленной адресантом к адресату назад к ее отправителю. В диалоговой коммуникации обратная связь постоянно циркулирует от одного субъекта диалога к другому, позволяя его участникам не только испытывать информационное воздействие на себе, но и самому, в процессе продолжающейся интеракции, в свою очередь воздействовать на другого субъекта (партнера, оппонента) по коммуникации. Это и есть диалогическое взаимодействие субъектов (государства и общества) коммуникации, а не монологическое субъект-объектное воздействие власти на социум и прямое управление обществом. Репертуар коммуникативных ролей субъектов диалога строго не зафиксирован и позволяет его участникам производить смену позиций с активной на пассивную и наоборот. [4]
Еще одним структурным элементом диалога является аудитория, для которой, собственно говоря, и разворачивается публичный политический диалог, который, кстати, может протекать как в очной, так и в заочной форме, может быть либо локализован, либо растянут в пространстве и во времени. Средства диалоговой коммуникации являются материально-вещественной стороной политического диалога. Сюда можно отнести не только электронные и печатные СМИ, но, так же, все более усиливающие свои позиции Интернет-коммуникации и веб-сайты. К коммуникативным средствам политического диалога следует отнести всевозможные дискуссионные площадки, политические клубы, общественные приемные, пресс-конференции различного масштаба и уровня, включая транслируемое на всю страну по центральному телевидению интерактивное общение
высших должностных лиц нашего государства с населением регионов России и копирование этой формы властями субъектов федерации и местного самоуправления.
Государство оказывает влияние на гражданское общество, его структуры. Но вместе с тем оно испытывает и обратное влияние. Структуры гражданского общества способны оказать воздействие, прежде всего на правотворческую деятельность государства, критикуя законопроекты, внося в них дополнения, изменения или предлагая новые [5].
В коммуникативном равенстве ролей заключается главный демократический принцип общественно-политического (гражданского) диалога. Конечно, по своей сути политика — это борьба за доминирование, соперничество, состязание за власть. Однако диалог с участием государства и гражданского общества имеет институциональные ограничения, правила организации и проведения, с которым должны считаться все участники коммуникации. Поэтому политическое неравенство субъектов диалога, объективно существующее в социально стратифицированном обществе, преодолевается (должно преодолеваться) благодаря писанным и неписаными нормам и принципам институционального диалога, его регламенту и официальному модератору, следящему за соблюдением симметрии со стороны всех участников интеракции.
Диалог государства и гражданского общества хотя и содержит в себе управленческие элементы, но не сводится к одностороннему управлению гражданским обществом со стороны государства. Государство принимает законы, на основе которых функционируют институты и организации гражданского общества. Но и гражданское общество через свои институты так же воздействует на государство в ходе общественного диалога с властью, понимаемого предельно широко. Здесь на первый план выходит не столько управленческий аспект политической обратной связи, сколько ее коммуникативно-дискурсивный аспект в духе политической философии Юргена Хабермаса. Благодаря этому диалогическая обратная связь выступает в качестве механизм согласования интересов, достижения консенсуса и компромисса на основе принципов гражданской (политической) культуры общества. [5]
Процесс коммуникации между государством и гражданским обществом характеризуется разной степенью развитости диалоговой интеракции и способствует институционализации диалога. Данный процесс характеризуется различными моделями коммуникации.
Первый вариант — это государственная поддержка развития массовых общественных организаций или «модель садовника». Здесь в роли «садовника» должны будут выступить органы федеральной, региональной и местной власти. В процессе двухстороннего взаимодействия власть принимает законодательно-нормативные акты, способствующие зарождению и развитию массовых общественных организаций, как основы российского гражданского общества. В ходе этого процесса будет постепенно выстраиваться субъект-субъектная двухсторонняя обратная связь на основе становления и развития диалога общества и власти, инициируемая государством.
Второй вариант представляет собой социально-политическое партнерство во взаимодействии органов власти и самодеятельных общественных организаций, когда государство понимает важность существования сильного гражданского общества. При этом власть не пытается управлять гражданским обществом, а «участвует в различных формах диалога с массовыми общественными организациями, в виде переговорных площадок и в других формах». [6, с.48]
И, наконец, третья модель, «модель архитектора». В ходе ее возможного осуществления гражданское
общество самостоятельно «формирует публичную политику, предлагая... решение определенных проблем». Это три наиболее благоприятных модели для развития партнерских отношений между властью и обществом, которое будет сопровождаться развитием между ними коммуникации в ее диалоговом варианте.
Альтернативой этому курсу может стать другая модель в виде доминирования государства над обществом, встраивания его в государственную вертикаль власти и управления гражданским обществом на основе субъект-объектных отношений со стороны власти. В данном случае возможен вариант появления псевдодиалога с ограниченной обратной связью.
Еще более печальным может оказаться исход процесса институционализации диалога, в случае реализации варианта отсутствия взаимодействия, то есть полного прекращения двухсторонней коммуникации и игнорирования властью проблем гражданского общества и общественных организаций.
Еще одним вариантом развития диалога между властью и гражданским обществом может стать ситуация перехода от сотрудничества к конфронтации. При осуществлении данной модели, диалог между властью и обществом не возможен, а ведущей и, по сути дела, единственной формой политической коммуникации государства и общества станет однонаправленный монолог.
Необходимо также отметить, в условиях политической модернизации политической системы российского общества и нарастания волны политической активности «особенно важным становится институт обратной связи, позволяющей власти своевременно улавливать тенденции развития общественных процессов, производить коррекцию управленческих решений, канализировать накопившееся общественное напряжение». [7]
В качестве общего вывода следует сказать, что для институционализации гражданского диалога необходима определенная институциональная среда, как в самом гражданском обществе, так и во властных структурах, в виде специально созданных для этого или уполномоченных органов или структур [8-13]. Речь идет, в частности, о снижении доли государственных ассигнований и увеличении корпоративных расходов на финансирование деятельности. Образовательные структуры и корпорации имеют все возможности
Нормировать специализированные структуры ехнопарки, бизнес-центры, научно-производственные объединения), цель которых - ускорение внедрения в производство результатов научных исследований и разработок [14-22].
Важно также наличие нормативно-правовых актов, предусматривающих механизмы, формы, процедуры и принципы взаимодействия власти и социума. И, наконец, обязательно осознание выгоды диалоговой интеракции и государством, и гражданским обществом.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Шмиттер К. Размышления о гражданском обществе и консолидации демократии // Полис. 1996. No 5.
2. Петрушенко Л.А. Принцип обратной связи. (Некоторые философские и методологические принципы управления). М., 1967. С. 28.
3. Шабров О.Ф. Политическая кибернетика // Политическая энциклопедия. В 2 т. Т.2. М., 1999. С. 171-172. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://shabrov.mfo/Statji/pol_kib.htm; Он же. Эффективность политического управления (системно-кибернетический подход) Диссертация... доктора политических наук М., 1998. [Электронный ресурс]. Режим доступа:http://shabrov.mfo/dis_doc. htm
4. Зайцев А.В. Принцип обратной связи и институционализация диалога государства и гражданского общества // NB: Проблемы общества и политики, 2012№2.С. 1-21.
5. Горбачева Н.Б. Сущность и содержание коммуникации как социокультурного явления //
Научно-методический электронный журнал Концепт. 2014. № 7. С. 36-40.
6. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие/пер. с нем.; под ред. Д.В.Скляднева. СПб., 2000.380с.
7. Сунгуров А.Ю., Нездюров А.Л. Модели взаимодействия органов власти и гражданских структур: российский опыт и попытка прогноза. [Электронный ресурс]. Режим доступа:http://nauka.vvags.ru/ Мех-?пате=аг+&а= r_art&id=2l3.
8. Никовская Л.И., Якимец В.Н. Публичная политика как ресурс и фактор посткризисной модернизации // Модернизация и политика в XXI веке. М., 2011. С. 241.
9. Вахтина М.А. Институционализм как отражение социокультурного подход а в экономике // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. 2005. № 11-2. С. 2325.
10. Халиуллина Л.И. Правила и контроль: экономический институционализм // Карельский научный журнал. 2014. № 1. С. 110-113.
11. Кондратьева Т.В. Институциональное равновесие как фактор экономического развития // Азимут научных исследований: экономика и управление. 2014. № 1. С. 59-62.
12. Бурганов Р.А. Процессы создания институционального поля рынка услуг // Актуальные проблемы экономики и права. 2013. № 2 (26). С. 2632.
13. Григорьева Н.С., Григорьева О.В. Влияние институциональной структуры на издержки оппортунистического поведения // Азимут научных исследований: экономика и управление. 2014. № 4. С. 18-20.
14. Иванова Т.Н. Социально-трудовая мобильность современной молодежи: состояние и перспективы (региональная специфика) //Иванова Т.Н. диссертация на соискание ученой степени доктора социологических наук / ГОУВПО «Саратовский государственный университет». Саратов, 2011
15. Тимирясова А.В., Крамин Т.В. К вопросу о структуре интеллектуального капитала образовательного учреждения // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2013. № 1 (23). С. 254-258.
16. Жданкина И.Ю., Шамин Е.А. Сущность и понятие конкурентоспособности образовательных организаций // Вестник НГИЭИ. 2014. № 9 (40). С. 12-18.
17. Тимирясова А.В., Крамин Т.В. Формирование модели управления стоимостью в региональном научно-образовательном кластере // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2013. № 2 (24). С. 341-347.
18. Люсев В.Н. Эвристические средства интеграции образовательной и профессионально-производственной деятельности // Педагогическое образование и наука. 2012. № 1. С. 81-86.
19. Тимирясова А.В., Крамин Т.В. Предпосылки и направления интеграции в российском образовании // Актуальные проблемы экономики и права. 2013. № 1 (25). С. 144-150.
20. Жданкина И.Ю., Смирнов А.Н., Шамин Е.А. Предпосылки и факторы, влияющие на конкурентоспособность образовательных услуг организаций высшего образования // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2014. № 4 (30). С. 113-119.
21. Люсев В.Н., Мишин А.В. Современные формы взаимодействия образования и производства // Педагогическое образование и наука. 2012. № 1. С. 79-81.
22. Овчаров А.О. Экономическая методология и проблема формализации в науке // Актуальные проблемы экономики и права. 2013. № 1 (25). С. 1016.
THE FORMATION OF INTERACTION BETWEEN GOVERNMENT AND SOCIETY
IN THE SPACE OF COMMUNICATION
© 2015
N. N. Verhovceva, the post graduate student Department of sociology social sphere and demographic
Samara state University, Samara (Russia)
Abstract. In the article the specificity of interaction between government and society in the space of communication. Particular attention is drawn to the proposed interpretation of the space of communication, political communication, as well as the typology and characteristics of models and types of interaction between government and society in the space of communication.
Keywords: space communication, political communication, conflict communication, models of communication. УДК 316.614.4
ОСОБЕННОСТИ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ПОДХОДА К ПОНИМАНИЮ САМОРЕАЛИЗАЦИИ
© 2015
К.Г. Герасимова, старший преподаватель кафедры методологии социологических и маркетинговых исследований
Самарский государственный университет, Самара (Россия)
Аннотация. Термин «самореализация» в настоящее время широко используется за пределами научного дискурса. Стремление максимально реализовать себя, свои возможности становится практически элементом «хорошего тона» для современного человека. Вместе с тем, оставаясь предметом научных изысканий, это явление рассматривается широким кругом гуманитарных дисциплин: психологией, педагогикой, социологией, философией, социальной антропологией и многих других. Психология в этом ряду занимает особое место, ведь именно в рамках этой науки осмысление самореализации ведется изначально и наиболее активно. В представленной публикации фокус исследовательского интерес направлен на социологический опыт изучения феномена самореализации. Теоретический анализ показывает особый интерес отечественных социологов к профессиональной самореализации, что вполне закономерно, учитывая высокую популярность социологии труда в советские годы. Социология, вместе с тем, обладает значительным потенциалом для изучения процесса самореализации с позиции различных методологических оснований: например, феноменологии А.Шюца или драматургии И.Гоффмана, сквозь призму теории практик П.Бурдье или диспозиционной концепции личности В.А.Ядова, а также многих других. Однако особую ценность представляют собой специальные теории среднего уровня (в терминологии Р.Мертона). В статье подробно анализируется одна из них: теория социализации и самореализации личности зрелого возраста, разработанную И.В.Солодниковой. Автор определяет самореализацию через личностный рост и самоосуществление в повседневной деятельности через проживание своего особого жизненного пути в конкретно-исторических условиях. Авторская модель социализации и самореализации личности в зрелом возрасте охватывает такие параметры как условия самореализации, установки на самореализацию, процесс, механизмы, критерии, уровни и результат самореализации. На основании эмпирических данных Солодникова И.В. выстраивает типологию в зависимости от субъективных критериев самореализации в ключевых жизненных сферах.
Ключевые слова: самореализация, социализация, профессиональная самореализация, условия самореализации, механизмы самореализации, критерии самореализации.
Несмотря на сугубо научную этимологию, термин «самореализация» довольно прочно закрепился в публичном (непрофессиональном) дискурсе. Стремление «реализовать себя», свои возможности стало практически отличительной чертой современного поколения. Самореализации «проникает» в политические документы, в тексты рекламных листовок, в описание вакансий, в содержание песен, интернет-«карикатуры» и, более того, в нашу повседневную речь.
Тренинги и книги по личностному росту, тайм-менеджменту, поиску универсальных секретов жизненного успеха - невероятно популярный продукт нашего времени. Не менее показательным моментом является и то, что мы начинаем применять термин «эффективность» по отношению к человеку (например, нашумевший бестселлер Стивена Кови «7 навыков высокоэффективных людей», изданный еще в 1989 году, и в наши дни крайне востребован читателями [1]).
Самореализация относится к межпарадигмальным и междисциплинарным понятиям. Дискуссии о его содержательной интерпретации перманентно возникают в дискурсе гуманитарных дисциплин.
Первую скрипку в концептуальном осмыслении феномена самореализации, безусловно, играет психология. Середина прошлого века ознаменована появлением работ целой плеяды зарубежных авторов (представителей гуманистической психологии - А. Адлера, А.Маслоу, К.Роджерса, Э.Фромма и др.), посвященных вопросам развития сущностных сил человека, реализации его потенций, механизмам и факторам, детерминирующим этот процесс.
Отечественные психологи вносят свой вклад в теоретическое осмысление и практическое изучение феномена самореализации: Абульханова-Славская К.А., Ананьев Б.Г., Асмолов А.Г., Галажинский Э.В. , Деркач А.А., Клочко В.Е., Коростылева Л.А., Кудинов С.И., Леонтьев Д.А., Рубинштейн С.Л., и многие другие.
Значимость изучения вопросов личностного развития в целом и самореализации, в частности, подчеркивает формирование отдельного научного направления - акмеологии [например, 2].
В психологическом дискурсе ведется активная полемика по вопросам содержательной интерпретации и эмпирического изучения феномена самореализации. Прошлый опыт классиков осмысливается заново, предлагаются новые комплексные решения, ведется активная практическая работа. Среди всего множества взглядов и подходов остановимся немного подробнее на отдельных авторах.
Так, Коростылева Людмила Алексеевна - флагман петербургской школы психологии - приводит следующее определение данного феномена: «самореализация личности - это осуществление возможностей развития Я посредством собственных усилий, содеятельности, сотворчества с другими людьми (ближним и дальним окружением), социумом и миром в целом...».
Далее Людмила Алексеевна комментирует: «самореализация как процесс реализации себя - это осуществление самого себя в жизни и повседневной деятельности, поиск и утверждение своего особого пути в этом мире, своих ценностей и смысла своего существования в каждый данный момент времени. Самореализация достига-
