CC BY
70
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 24 (315). Филология. Искусствоведение. Вып. 82. С. 69-73.
Т. А. Воронцова
ФОРМИРОВАНИЕ ОБЪЕКТОВ РЕЧЕВОЙ АГРЕССИИ В КОЛЛЕКТИВНОМ КОГНИТИВНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Рассматриваются пути и механизмы формирования социально значимых объектов речевой агрессии в массовом языковом сознании.
Ключевые слова: речевая агрессия, объект речевой агрессии, концепт, коллективное когнитивное пространство, негативная оценка.
Речевая агрессия - это негативизирующее речевое поведение, реализующееся в деструктивных формах. Этот тип речевого поведения может быть представлен во всех типах коммуникации: межличностной, публичной, массовой (подробнее см.: [6]). В основе агрессивного речевого поведения независимо от типа коммуникации обязательно присутствует выражение негативного отношения либо к адресату, либо к третьему лицу (лицам), которое непосредственно не участвует в коммуникации. Данный объект негативного отношения адресанта целесообразно обозначить термином объект речевой агрессии.
Объект речевой агрессии в значительной степени определяет механизмы и способы речевого воздействия на адресата. Так, одним из способов формирования объектов речевой агрессии является изменение представлений адресата о предмете речи путем реструктуризации концепта, которая может осуществляться через актуализацию одного из компонентов его смысловой структуры с привнесением нового содержания в концепт или изменением аксиологического соотношения смысловых компонентов (см. [3. С. 210-288]). Такой тип речевой агрессии представляет собой вторжение в когнитивное пространство адресата.
Названная разновидность речевой агрессии имеет разный механизм воздействия и разный перлокутивный эффект в зависимости от типа коммуникации. Воздействие обычно опирается на стереотипы, которые не подлежат верификации, а потому, с точки зрения психологов, обладают особой воздействующей силой. В зависимости от ряда факторов, например, от кратности воздействия, авторитетности адресанта и т. п., такое речевое воздействие способно изменить оценку целого класса объектов, стоящих за концептом.
Использование данного типа речевой агрессии в сфере массовой коммуникации может
приводить к реструктуризации концепта в коллективном когнитивном пространстве. Вслед за В. В. Красных мы рассматриваем коллективное когнитивное пространство как определенным образом структурированную совокупность знаний и представлений, которыми обладают все представители того или иного социума [9. С. 164]. Реструктуризация концепта в коллективном когнитивном пространстве происходит при наличии ряда факторов. Во-первых, концепт, равно как и фрагмент действительности, который он отражает, должны быть значимы для социума в целом и для каждого его представителя в частности. Во-вторых, данный концепт должен быть широко репрезентирован в большом количестве дискурсов и множеством адресантов (например, в дискурсе СМИ, в публичных высказываниях людей, авторитетных для данного социума). При этом языковая репрезентация концепта должна обязательно сопровождаться единой отрицательной оценкой, что в конечном счете приводит к модификациям в его смысловой и аксиологической структуре.
Привнесение в структуру концепта нового значения или актуализация одного из его смысловых компонентов при определенных условиях может сформировать негативное отношение к таким концептам на уровне массового сознания. Это происходит тогда, когда, во-первых, в публичном дискурсе постоянно и последовательно репрезентируется негативное отношение к реалиям, стоящим за тем или иным концептом, во-вторых, когда эти реалии социально значимы, т. е. касаются интересов всего социума. Такие объекты находятся в сфере ключевых интересов всего общества. если они связаны с угрозой безопасности, благополучию, здоровью и т. п. Чаще всего они представляют собой либо концепт с «размытым» смыслом (например, демократия), либо концепт, обозначающий некое неисчисляемое
множество лиц, объединенных каким-либо признаком (чиновники, террористы).
Появление таких объектов негативного отношения определяется экстралингвистически-ми факторами. Это может быть либо политическая, экономическая, культурная ситуация, объективно существующая в обществе, либо определенная идеология, в угоду которой объекты агрессии формируются целенаправленно.
Идеологические объекты агрессии обычно создаются путем насильственного наведения негативной семы на изначально нейтральное понятие. Происходит своего рода назначение того или иного концепта на роль «отрицательного героя». При создании таких объектов речевой агрессии негативизирующее воздействие идет «извне». Цель такого воздействия - внушить массовому адресату, что данный объект представляет опасность для всех и каждого, притом что такая опасность на повседневном, бытовом уровне в социуме не ощущается. «Именно государственная языковая политика разрабатывает направления вербальной агрессии, определяет формальносодержательную организацию системы стандартизованных идеологических примитивов, которые легко вводятся в языковое сознание и выступают в качестве операторов коммуникативного взаимодействия во всех сферах языкового существования» [12. С. 236]. Успех таких пропагандистских действий зависит от доверия к источнику сообщения (например, к власти или к СМИ). Если источник информации пользуется безграничным доверием, то при помощи пропаганды он не просто воздействует на когнитивное пространство массового адресата, а в значительной степени формирует это когнитивное пространство, создавая в нем в случае необходимости те или иные объекты агрессии. Если же доверие к источнику информации ослабевает, то ослабевает и влияние на концептосферу массового адресата.
В современной речевой ситуации при наличии значительного количества источников информации и отсутствии жесткого контроля над публичным дискурсом может наблюдаться определенный когнитивно-оценочный диссонанс: официальный «государственный» дискурс направлен на формирование положительной оценки концепта, в то время как под влиянием дискурса СМИ и личного опыта носителей языка в коллективном когнитивном пространстве формируется негативная социальная оценка данного концепта. Например,
Е. Г. Малышева, исследуя концепт «Олимпиада 2014», обнаруживает в современном российском дискурсе «противопоставленные по аксиологическому модусу когнитивные признаки»: политическая победа России, свидетельство политической мощи России, национально значимый проект и др. - с одной стороны, и ненужный, вредный проект, способ незаконного обогащения, невыполнимая задача - с другой [13. С. 152]. Данный пример свидетельствует о том, что формирование социумных объектов агрессии может происходить как под влиянием официальной идеологии, так и вопреки ей.
Толчком для появления новых объектов речевой агрессии в социуме может служить как некое экстремальное событие, затрагивающее интересы всего общества, так и вполне привычная социальная или политическая ситуация, которая по тем или иным причинам не устраивает общество. Любая серьезная общественная проблема требует ответа на вопрос: «Кто виноват?». Объективная масштабность проблемы исключает возможность некой персональной ответственности. В результате установления логической связи между негативными изменениями или событиями в жизни общества и тем объектом, который с той или иной степенью очевидности может быть признан причиной (виновником) существующего положения, возникает необходимость обозначения того, кто представляет опасность для всех и каждого или мешает комфортному существованию всех и каждого. Это должна быть достаточно абстрактная номинация, которая могла бы соответствовать максимальному количеству референтов. Семантические параметры такой номинации определяют, как правило, экстралингвистические условия, однако на выбор номинации влияют также и внутриязыковые факторы: тенденция к универба-ции, дериватоспособность и т. д. Как правило, данные номинации изначально нейтральны по своим эмоционально-экспрессивным характеристикам. Совпадение экстралингвистических и интерлингвистических факторов приводит к тому, что данное обозначение начинает употребляться во множестве дискурсов (например, СМИ, публичная речь, бытовое общение) в негативном контексте, что приводит к изменению социальной оценки и, в конечном счете, негативно «окрашивает» весь концепт, стоящий за данным словом.
Степень прозрачности такого процесса зависит от того, насколько очевидна связь между
экстралингвистической ситуацией и номинацией объекта агрессии. Так, например, во время Великой Отечественной войны обозначение немец фактически становится тождественным понятию «враг», «фашист»; первоначальное нейтральное значение национальной принадлежности отодвигается на второй план. Под воздействием внешней ситуации в концепт включается новое содержание, которое остается актуальным для определенного периода (Великая Отечественная война и послевоенный период). Очевидно, что указанные изменения в содержании концепта немец произошли стихийно, под воздействием экстралингвистиче-ских факторов, а не под влиянием пропаганды.
Если причина возникновения негативной ситуации в обществе неочевидна, то проследить процесс формирования социумных объектов агрессии гораздо сложнее. Поэтапно процесс формирования социумных объектов агрессии можно представить следующим образом. Экс-тралингвистические факторы (значимые для всего общества события или обстоятельства) служат основанием для создания значительного количества дискурсов, включающих, в свою очередь, высказывания с негативной модальностью, в которых присутствует данный объект, причем его конкретная референция может быть разной. Например, государство может означать президент, правительство, местные органы власти, парламент и т.д. Отмечая «громадное значение» оценки в высказывании, рассчитанном на широкую социальную аудиторию, М. М. Бахтин (В. Н. Волошинов) писал. что существенные социальные оценки вырастают из общности «окружающего говорящих бытия» [5. С. 83-84]. То, что употребление слова в определенном контексте влияет на изменение его статуса в массовом языковом сознании, неоднократно отмечалось во многих лингвистических исследованиях (см., напр., [2; 8] и др.) «Контекст - мощный механизм формирования нужной оценки у нейтральной номинации. Оценка закладывается не в сему номинации, а эксплицируется в ее словесном окружении <...> Пейоративное или мелиоративное значение у нейтрального слова развивается через формирование у него заданной коннотации при сохранении нейтральной семы» [8. С. 108]. Если исходить из того, что «смысл слова всецело определяется контекстом» [4. C. 483], то становится ясно, что следующий этап - это формирование зоны негативной оценки внутри концепта. «Как только оценка из формальных
моментов перекинулась в содержание, можно с уверенностью сказать, что подготовляется переоценка» [5. С. 80]. В этом случае формирование негативной оценки сопровождается определенными смысловыми сдвигами внутри концепта, и это неизбежно влечет за собой не-гативизацию всего концепта в целом. В этом смысле публичный дискурс отражает объективно существующую в социуме негативную ситуацию, т. е. реальные объекты речевой агрессии не навязываются, а лишь обозначаются через публичный дискурс, поскольку «семантические преобразования происходят в языке тогда, когда они отвечают потребностям социума» [15. С. 167]. По мнению Г. Г. Хаза-герова, СМИ вовсе не способны изменять картину мира: всякое новое или вошедшее в моду слово, даже пережив «реконцептуализацию» попадает «в уже заселенное пространство» [16]. Опасность такого рода речевой агрессии заключается в том, что выбранная в результате совпадения экстралингвистических и интерлингвистических факторов номинация начинает активно использоваться в контексте с негативной модальностью множеством адресантов во множестве различных дискурсов.
В когнитивном пространстве современного российского социума процесс формирования объектов речевой агрессии наиболее активно проявляется в трех социально-значимых оппозициях: «народ - власть»; «русские - нерусские» и «бедные - богатые». Так, в рамках оппозиции «бедные - богатые» в конце ХХ - начале ХХ1 в. в качестве объектов речевой агрессии последовательно выступали концепты коммерсанты - бизнесмены - новые русские -олигархи. В рамках оппозиции «русские - нерусские» в определенные периоды новейшей российской истории социумными объектами агрессии становились концепты чеченцы, исламисты.
Как показывают лингвистические и социологические исследования, в последние 10 лет в России в качестве социально значимого объекта речевой агрессии выступает концепт мигранты. Если исходить из того, что «за каждым словом стоит структура знания или оценки, явления, убеждения и т. д.» [11. С. 29], то ответить на вопрос, почему слово мигрант столь активно существует в современном лексиконе, и не только политическом, но и бытовом, можно лишь выяснив, что вкладывается сегодня в его содержание. Как известно, смыслы, передаваемые отдельными словами,
словосочетаниями и т. д. являются объектом концептуального анализа. Структура и содержание концепта «выявляются через значения языковых единиц, репрезентирующих данный концепт, их словарные толкования, речевые контексты» [1. С. 26].
В большинстве толковых словарей русского языка конца ХХ - начала XXI в. слово мигрант либо отсутствует, либо прямо соотносится со словом миграция. Например: мигрант, а, м., одуш. [фр. migrant, нем. Migrant< лат. - см. миграция]. Тот, кто совершает миграцию. Устройство быта мигрантов. Животные-мигранты.\\Ср. иммигрант, эмигрант.
Миграция, и, ж. [фр. migration, нем. Migration< лат. migratio переселение]. Переселение, перемещение (напр., населения внутри страны или из одной страны в другую, а также животных из одной местности в другую) [10]. Как видим, на понятийном уровне в ядерной зоне данного концепта актуален только компонент переселение, перемещение при отсутствии как социального, так и оценочного компонентов.
В словаре Т. Ф. Ефремовой понятие мигранты определяется как социальное явление, однако без указания на какой-либо оценочный компонент: Мигранты. I мн. - Люди, вынужденные покинуть свое место жительства в силу каких-либо неблагоприятных причин (природных катастроф, боевых действий, преследований по национальному признаку и т.п.) [7].
Контекстуальный анализ различных типов современного российского дискурса указывает на изменение ядерной зоны концепта в коллективном когнитивном пространстве. Для современного россиянина мигранты - это люди, приехавшие на заработки в Россию из бывших советских республик Средней Азии и Кавказа. Такая конкретизация в ядерной смысловой зоне существенно расширила периферию данного концепта за счет включения целого ряда негативных оценочных смыслов: низкая общая культура, пренебрежение правилами гигиены, низкая профессиональная квалификация и др. (подробнее см.: [14]). В результате, как справедливо отмечает Т. Г. Скребцова, исследовавшая образ мигранта в современных российских СМИ, «происходит существенный сдвиг от объективной оценки, опирающейся на дескриптивные признаки, к субъективной -эмоциональной, утилитарной, телеологической и даже этической», что в свою очередь,
«может спровоцировать обострение социальной напряженности, формирование расистских настроений, возникновение межнациональных конфликтов» [14. С. 117].
Безусловно, круг подобных объектов может сужаться или расширяться в зависимости от экстралингвистических факторов. Однако общий принцип формирования объектов речевой агрессии в коллективном когнитивном пространстве универсален, и на основе этого принципа при необходимости можно «просчитывать» перспективу возможных социальных конфликтов.
Список литературы
1. Болдырев, Н. Н. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопр. когнитив. лингвистики. 2004. № 1. С. 18-36.
2. Булыгина, Т. В. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) / Т. В. Булыгина, А. Д. Шмелев. М., 1997. 576 с.
3. Вепрева, И. Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. Екатеринбург, 2002. 378 с.
4. Волошинов, В. Н. Марксизм и философия языка // Бахтин, М. М. (Под маской). Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. М., 2000. С.349-486.
5. Волошинов, В. Н. Слово в жизни и слово в поэзии // Бахтин, М. М. (Под маской). Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. М., 2000. С. 72-96.
6. Воронцова, Т. А. Речевая агрессия: вторжение в коммуникативное пространство. Ижевск, 2006. 296 с.
7. Ефремова, Т. Ф. Современный толковый словарь русского языка. [Электронный ресурс]. М., 2006. иЯЬ: http://dic.academic.ru/ соШеШ^.^й/ейгетоуа.
8. Клушина, Н. И. Стилистика публицистического текста. М., 2008. 244 с.
9. Красных, В. В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: курс лекций. М., 2001. 270 с.
10. Крысин, Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. М., 2008. 944 с.
11. Кубрякова, Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М., 2004. 560 с.
12. Купина, Н. А. Идеологическая толерантность // Лингвистические проблемы толерант-
ности : тез. докл. междунар. науч. конф. Екатеринбург, 2001. С. 236-239.
13. Малышева, Е. Г. Концепт «Олимпиада
2014» как новая идеологема современной России: лингвокогнитивный аспект исследования // Вторая международная научная конференция «Стилистика сегодня и завтра: медиатекст в прагматическом, риторическом и лингвокультурологическом аспектах». М., 2012.
С.146-153.
14. Скребцова, Т. Г. Образ мигранта в современных российских СМИ // Политическая
лингвистика. Вып. 3(23). Екатеринбург, 2007. С.115-118.
15. Фоменко, Ю. В. Человек, слово и контекст // Концепция человека в современной философской и психологической мысли. Новосибирск, 2001. С. 164-168.
16. Хазагеров, Г. Г. Что слышит слушающий [Электронный ресурс] // Отечеств. зап. 2002. № 6. иЯЬ: http://magazines.russ.ru.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 24 (315).
Филология. Искусствоведение. Вып. 82. С. 73-77.
В. А. Генералов
О КАТЕГОРИЗАЦИИ МОДИФИЦИРУЮЩИХ ПОЗИЦИЙ В СТРУКТУРЕ МНОГОКОМПОНЕНТНЫХ ТЕРМИНОВ (на примере английского языка)
Рассматриваются такие категории многокомпонентных словосочетаний, как ранжирование модификаторов и ступенчатость усложнения ономасиологического базиса термина.
Ключевые слова: категоризация, многокомпонентные термины, ступени модификации, значимые модифицирующие позиции, узнаваемость, гипотетическая модель модификации, кажимость, генезис.
При исследовании многокомпонентных терминологических словосочетаний некоторые лингвисты отмечают наличие определенного параллелизма между свободно образованными многокомпонентными и цельнооформленными терминологическими словосочетаниями. Первые характерны для художественных, авторских произведений, а вторые функционируют в специальных подъязыках науки и техники. При этом следует отметить, что для свободного многокомпонентного словосочетания характерна минимальная воспроизводимость. Это связано с индивидуальностью набора конкретных свойств объекта действительности. Как протяженность, так и состав определительной цепочки в свободных словосочетаниях зависят от авторской интенции. Воспроизводимость многокомпонентного термина (МКТ) не должна зависеть от случайных факторов. Структура МКТ и количество ступеней модификации напрямую зависят от достижения целей у з н а в а е м о с т и технического объекта на языковом уровне.
Для проведения нашего анализа сравним некоторые свободные сочетания прилагательных с существительным ‘dog’ (пример приводится по одной из работ специалистов по английской грамматике - Рэндольфа Кверка и др.): a fierce dog - ‘свирепая собака’; an old dog - ‘старая собака’; a shaggy dog - ‘лохматая собака’; a big dog - ‘большая собака’
Теперь построим синтаксическую последовательность свободного словосочетания на основании данных словосочетаний и отметим порядок ранжирования прилагательных между собой, если объединить их с одним общим ономасиологическим ядром ‘dog’.
(4) (3) (2) (1)
a fierce big old shaggy dog’ - ‘свирепая, большая, старая, лохматая собака’.
Возникает вопрос, на основании какого фактора ранжируются между собой указанные английские прилагательные? Мы считаем, что их ранжирование происходит на основе разной экстенсиональности, или семантического охвата. Иными словами, отдельно взятые словосо-
