CC BY
161
УДК 327.8
ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО АППАРАТА ПРОПАГАНДЫ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ США
© 2015
Н.А. Цветкова, кандидат исторических наук, Ph.D., доцент, доцент кафедры американских исследований Г.О. Ярыгин, кандидат политических наук, доцент, доцент кафедры американских исследований
Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург (Россия)
Аннотация. Информационные войны, развернувшиеся на фоне политических проблем на Ближнем Востоке и Украине, активизация международной политики России, Ирана и Китая привели к резкой смене аппарата управления и концептуальной базы публичной дипломатии США. Вместо распространения американских ценностей и установления диалога между нациями, что являлось основой публичной дипломатии на протяжении 1990-х - первого десятилетия 2000-х гг., информационная пропаганда стала основным инструментом борьбы против врагов и конкурентов США в мире. Рассматриваемый период охватывает 2013-2015 гг.
Ключевые слова: публичная дипломатия, США, пропаганда, стратегическая коммуникация, мягкая сила.
Американская публичная дипломатия является частью внешней политики и включает в себя такие способы воздействия на зарубежные государства как пропаганда, образовательные обмены, проекты в области культуры и спорта, а также цифровую дипломатию (Интернет-дипломатию). Традиционно, публичная дипломатия США стремится наладить диалог между странами и различными общественными группами, продвигая при этом экономические и политические интересы США.
В самые разные исторические и кризисные эпохи, как например, в период «холодной войны», публичная дипломатия США стремилась дистанцироваться от пропаганды и продемонстрировать свой аполитичный характер в виде развития программ в области культуры, образования и спорта. Однако ситуация стала стремительно меняться в 2013 - 2015 гг.
Развитие информационных кампаний против России, Китая, Ирана и исламских террористов стало заметным явлением в публичной дипломатии США. Эти информационные кампании, которые стали называться Вашингтоном как «стратегическая коммуникация», представляет собой новый образец традиционной пропаганды. Основное отличие от традиционной пропаганды -- точечное донесение позиции США до определенных групп зарубежного общества, осуществление контр-пропаганды в ответ на выступления исламистских террористов, Ирана, России и Китая [6].
Публичная дипломатия США неоднократно обсуждалась в отечественной и зарубежной литературе с разных сторон. Особое развитие получили темы о мягкой силе США (Г. Ю. Филимонов, С.А. Цатурян [1], об истории развития публичной дипломатии и такого направления как цифровая дипломатия (N. Cull [7]).
Однако последние тенденции в развитии публичной дипломатии, связанные со сменой концептуальной базы и механизма управления, еще не обсуждались в научной литературе. Поворот в сторону информационной пропаганды является наиболее важной тенденцией в развитии публичной дипломатии США на протяжении 2013-2015 гг.
В силу этого, цель данной статьи - выявить и объяснить причины возвращения пропаганды во внешнюю политику и публичную дипломатию США.
До 2013 г. публичная дипломатия США, несмотря на идеологическое противостояние в Афганистане, Пакистане и Иране, развивалось по модели, которая основывалась на идеях Дж. Ная о возможности привлечения других стран и групп зарубежного общества к ценностям США. Идеи о мягкой силе доминировали во внешнеполитическом дискурсе США первой администрации Б. Обамы. Нельзя не отметить, что попытки использования открытой пропаганды для решения политических задач предпринимались в период администрации Дж. Буша-мл. в 2002-2003 гг. Однако все из них заканчивались неудачей.
Примером самой провальной информационной кампании США является серия видеороликов и коротко-
метражных документальных фильмов под названием «Общие ценности» (Shared Values). Проект был разработан Госдепартаментом для Ближневосточного региона и был запущен в феврале 2002 г. на всех американских каналах, вещающих на регион Ближнего Востока, а также на нескольких арабских каналах. Авторство кампании принадлежит Шарлотте Бирс, заместителю Госсекретаря по публичной дипломатии. Основу проекта составили пять короткометражных документальных фильмов о жизни мусульман в США. Фильмы повествовали о жизни иммигрантов из арабских стран в США, об их достижениях в той или иной профессии. Основой целью таких пропагандистских роликов являлась демонстрация того, как американское общество уважает мусульман, поддерживает общечеловеческие ценности и никаким образом не дискредитирует исламскую религию. Фильмы должны были донести до мусульман Ближнего Востока, что они могут жить и процветать в свободном демократическом обществе.
В то же время был издан журнал под названием Жизнь мусульман в США (Muslim Life in America), котоРый также расставлял позитивные акценты о жизни арабского населения в США. Журнал был наполнен примерами мироустройства мусульманских семей в США.
Первоначально инициатива рассматривалась как вполне успешная. Но когда были опубликованы результаты опросов общественного мнения исследовательскими центрами, которые показали негативное отношение мусульман к США, Вашингтон признал, что эффект кампании «Общие ценности» не только не улучшил имидж США, а наоборот, его ухудшил.
Различные данные показали, что все ролики и журнал были негативно восприняты населением фактически во всех государствах Ближнего Востока [11]. Многие страны перестали транслировать видео-ролики Ш. Бирс. Правительства Египта, Ливана, Иордании и др. заявили Вашингтону о закрытии трансляции. Канал «Аль-Джазира» также отказался транслировать ролики [5].
Несомненно, фактор военного присутствия США, начало интервенции в Ирак в марте 2003 г. добавляли негативное восприятие роликов и всей информационной деятельности США. Реальные действия правительства США, свидетелями которых становилось местное население в странах Ближнего Востока, никак не вязались с той информационной пропагандой США, которую они видели на телеэкранах своих телевизоров. Шарлота Бирс осознала провал данной информационной кампании, покинула свой пост, и 15-миллионный проект был закрыт. Большинство экспертов сегодня сходятся во мнении, что кампания могла быть эффективной, если бы она была осуществлена в другое время, а не во время войны США с террором [8].
Подобные неудачи привели к откату использования пропаганды в публичной дипломатии США на протяжении последующих лет. Публичная дипломатия, основанная на идеях диалога, партнерства и мягкой силы заняла место во внешней политике президента Б. Обамы.
Однако в 2013 г. правительство США и американские эксперты в области публичной дипломатии признали, что пропаганда, разворачиваемая исламскими террористами в сети Интернет, приобретает масштабный и, самое главное, крайне эффективный характер.
Социальные сети стали основной площадкой для распространения информации о создаваемом «халифате» в странах Ближнего Востока и призывали молодежь присоседиться к войне. Исламисты, воюющие против правительств Сирии и Ирака, использовали знание английского языка для осуществления информационных кампаний и предложили весьма убедительные лозунги, которые, используя концепцию мягкой силы известного ученого Дж. Ная, создают условия для привлечения внимания и поддержки со стороны аудитории в США и в странах Европы.
В итоге, информационное поле США и других государств оказалось под ударом со стороны пропагандисткой машины террористов. США оказались в ситуации государства защищающегося, а не нападающего, что вызывало наибольшую озабоченность в Вашингтоне. Со времен окончания идеологического противостояния с СССР, Америка не имела столь сильного противника в информационной сфере как Исламское государство Сирии и Ирака (ИГИЛ).
Вашингтон попытался ответить на вызов, создав ответную информационную кампанию по дискредитации ИГИЛ в социальных сетях. Однако число подписчиков и читателей новостей, распространяемых исламистами, значительно превышало аудиторию читателей аккаун-тов, поддерживаемых Госдепартаментом [9].
Наряду с этим, активная политика России на Украине и, самое главное, ее информационная деятельность на международной арене, жесткая позиция Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе и его активная культурная дипломатия также заставили политический истеблишмент Вашингтона задуматься о смене механизма и парадигмы публичной дипломатии.
В результате среди американского экспертного сообщества стали доминировать идеи о том, что в периоды войн, когда противники США используют жёсткую пропаганду, нет смысла заниматься вопросами культурных связей и публичной дипломатии в целом. Ряд экспертов предложили использовать публичную дипломатию в качестве метода пропаганды [Н. Bean, E. Comor [3]; R. Zaharna [13]). Но поскольку термин «пропаганда» имеет негативную окраску, то в документах правительства США появился термин «стратегическая коммуникация», который подразумевает проведение активной информационной политики в мире.
Для реализации нового подхода в публичной дипломатии в правительстве США были расширены отделы, которые занимаются пропагандой и информационными проектами. «Стратегический» или пропагандистский компонент усложнил механизм выработки и реализации программ публичной дипломатии в США. Над подразделениями в Белом доме, Госдепартаменте и Пентагоне, появилась надстройка в виде отделов под названием «стратегическая коммуникация». Центр стратегических антитеррористических коммуникаций (Center for Strategic Counterterrorism Communications) стал основным пулом выработки и реализации пропаганды США [4].
Более того, необходимость активизации пропаганды США была высказана и в Конгрессе в 2014-2015 гг. Комитет по внешней политике палаты представителей принял новую масштабную реформу публичной дипломатии.
Закон о функционировании радиостанции «Голос Америки» был изменен в сторону расширения пропаганды правительственных интересов США. Казалось, в этом изменении нет ничего нового, поскольку «Голос Америки» как рупор правительства США должен зани-
маться пропагандой интересов США. Так было в годы «холодной войны». Однако после окончания «холодной войны» появился новый закон, который разрешал этой радиостанции не заниматься пропагандированием правительственных интересов, а более объективно подходить к освещению событий. В 2014 - 2015 гг. функции «Голоса Америки» возвращалось на рельсы новой «холодной войны». Конгрессмены заявили о необходимости возврата к старым временам, когда пропаганда играла значительную роль в публичной дипломатии США.
Кроме смены закона о радиостанции «Голос Америки», Конгресс США постановил создать новое федеральное Агентства США по международным коммуникациям (U. S. International Communications Agency вместо десятка существующих отделов [10]. К 2014 г. стало ясно, что механизм публичной дипломатии США состоит из огромного числа ведомств, рассредоточенных по разным министерствам. Шесть отделов в Госдепартаменте, два отдела по стратегической коммуникации в Белом доме, около пятнадцати отделов в Пентагоне и ЦРУ, а также двенадцать радио- и телеканалов США являлись центрами реализации программ публичной дипломатии. Однако между ними не было четкой координации, единой стратегии, программы дублировались и очень часто Счетной палате США было сложно отследить финансовые потоки, идущие через эти ведомства в другие страны.
Неоднократно в американской прессе поднимались вопросы о коррупции в системе публичной дипломатии, когда львиная доля средств оставалась в американских фирмах-подрядчиках, хотя должна была расходоваться в других государствах, или когда средства, переданные иностранным организациям, шли на проекты, далекие от культуры и образования [12]. Разобщенный и сложно-контролируемый механизм публичной дипломатии США не приносил пользы в условиях ухудшения ситуации на Ближнем Востоке. Все это заставляло конгрессменов принимать законы о новой координации проектов публичной дипломатии и переносе их в единое ведомство.
Свидетельством смены парадигмы стала и новая стратегия публичной дипломатии, выпущенная Госдепартаментом в июне 2015 г. Информационная деятельность ИГИЛ обозначена в стратегии как основная мишень американской стратегической коммуникации, а распространение негативной информации об этом акторе среди пользователей социальных сетей, обозначено как основная задача пропаганды [2]. Исходя из стратегии, правительство США пытается скоординировать проекты публичной дипломатии через указанный выше Центр антитеррористических коммуникаций, а в странах Ближнего Востока стали открываться «информационные станции» для осуществления контр-пропаганды против ИГИЛ.
В итоге можно заключить, что нарастание напряженности в мире стало основной причиной нового поворота в информационной деятельности США на международной арене. Такой поворот отражает логику развития публичной дипломатии - в период конфликтов американская публичная дипломатия всегда возвращалась к пропагандисткой составляющей. Времена Первой и Второй мировой войны, начало «холодной войны» представляют собой те исторические периоды, когда пропаганда занимала центральное место среди международных проектов в области культуры, образования и спорта. В такие моменты правительство США принимало решения об усилении пропаганды и о создании консолидированных ведомств, которые подчиняли себе все имеющие программы влияния на общественное мнение в зарубежных странах.
Развитие пропаганды стала новым поворотом в публичной дипломатии США. Несомненно, новая парадигма и новый механизм раскручивают информационные войны, когда четко определены мишени, а все програм-
мы пропаганды подчинены одной цели — ликвидации
врагов и конкурентов США на международной арене.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Филимонов Г.Ю., Цатурян С.А. «Мягкая сила» как форма непрямой аппликации «национального интереса» // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2012. № 2. С. 21-30.
2. A Strategy for Countering Terrorist Propaganda in the Digital Age // Department of State. URL: http://www. state.gov/r/cscc/releases/243877.htm (дата обращения: 09.09.2015)
3. Bean H., Comor E. America's 'Engagement' Delusion: Critiquing a Public Diplomacy Consensus // International Communication Gazette. 2012. April. No 74. P. 203-220.
4. Center for Strategic Counterterrorism Communications // Department of State. URL: http://www.state.goV/r/cscc/ (дата обращения: 09.009.2015).
5. Cherribi S. U.S. Public Diplomacy in the Arab World: Responses to Al-Jazeera's Interview With Karen Hughes // American Behavioral Scientist. January. No 5. Vol. 52. 2009. P. 755-771.
6. Comprehensive Annual Report on Public Diplomacy and International Broadcasting. U.S. Advisory Commission on Public Diplomacy. 2014. URL: http://www.state. gov/pdcommission/reports/index.htm (дата обращения: 09.09.2015).
7. Cull N. Public Diplomacy: Taxonomies and Histories // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. Vol. 616. 2008. P. 31-54.
8. Plaisance P. L. The Propaganda War on Terrorism: An Analysis of the United States' "Shared Values" Public-Diplomacy Campaign After September 11, 2001 // Journal of Mass Media Ethics: Exploring Questions of Media Morality, No 4. Vol. 20. 2005. P. 250-268.
9. Shane S., Hubbard B. ISIS Displaying a Deft Command of Varied Media // New York Times, August 30, 2014.
10. To Enhance the Missions, Objectives, and Effectiveness of United States International Communications, and for Other Purposes, H.R. 4490. 2015. 113th Congress, 2nd Sess., 2014 // House Committee on Foreign Relations. URL: http://foreignaffairs.house.gov/bill/ hr-united-states-international-communications-re-form-act-2014 (дата обращения: 09.09.2015)
11. What Arabs Think: Values, Beliefs and Concerns Landmark Study of Arab Values and Political Concerns. The views of 3,800 Arab adults polled by Zogby International // Zogby International. URL: http://web. archive.org/web/20021208054317/http://www.zogby. com/index.cfm (дата обращения: 09.09.2015).
12. Witte G. NGO Workers Convicted in Egypt // Washington Post. June 04, 2013
13. Zaharna R.S. Battles to Bridges: US Strategic Communication and Public Diplomacy after 9/11. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2010. 256 p.
A NEW PROPAGANDA APPARATUS IN AMERICAN FOREIGN POLICY
© 2015
N.A. Tsvetkova, candidate of historical sciences, Ph.D. in social and behavioral sciences, associate professor, associate professor of the American studies department G.O. Yarygin, candidate of political sciences, associate professor, associate professor of the American studies department
Saint-Petersburg State University, Saint-Petersburg (Russia)
Abstract. The authors examine the period of 2013--2015, when the propaganda, referred to the concept of strategic communication, returned to the foreign policy and became a central instrument within the public diplomacy of the United States. New agencies, new strategies, and new projects in the field of propaganda were developed due to the new tensions and crises happened in world politics.
The visible aspect of this shift is reflected in a reform of the public diplomacy apparatus proposed by the American Congress in 2014 and in 2015. International broadcasting and propaganda became primary instruments of public diplomacy.
Keywords: Public Diplomacy, U.S., propaganda, strategic communication, smart power, soft power.
