CC BY
23
YAK 397 ББК 63.50
M.C. ЛИТВИНЧУК
ФОРМИРОВАНИЕ ЛОКАЛЬНОЙ ГРУППЫ РУССКИХ В Г. СУРГУТЕ И СУРГУТСКОМ УЕЗДЕ В XVII - НАЧАЛЕ XX ВВ.: ЭТНОНАПИОНАЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
M.S. LITVINCHUK
FORMATION OF THE RUSSIA LOCAL GROUP
IN SURGUT AND SURGUT DISTRICT IN XVII - THE BEGINNING OF XX CENTURIES: THE ETHNO-NATIONAL CHARACTERISTICS
Статья посвящена описанию истории формирования этнонационального состава г. Сургута и Сургутского уезда, население которого рассматривается как локальная этнографическая группа русских. Описываются особенности старожильческого населения Сибири, в контексте которого изучаются сургутяне. Рассматриваются условия, повлиявшие на антропологические, лингвистические и культурные особенности этой группы.
The article is devoted to the description of formation history of ethno-national structure of Surgut and Surgut district which population is considered as local ethnographic group of Russians. The author studies Surgut residents within the frame of the old residents of Siberia described in the article. The conditions that have had an effect on anthropological, linguistic and cultural features of this group are considered.
Ключевые слова: Сургут, Сургутский уезд, этнографические группы русских.
Key words: Surgut, Surgut district, ethnographic groups of Russians.
На протяжении своей истории русский народ постоянно вступал в контакты с другими этносами, как правило, в результате собственной миграции, осваивая новые территории. Итогом распространения русских по всей территории современной России стала необходимость поиска новых вариантов адаптации, которые избирались, в том числе, и через межэтнические контакты. Итогом этого процесса стало возникновение нескольких локальных этнографических групп русского этноса, существенно отличающихся в разных историко-культурных зонах, в том числе и в Сибири.
Существование особого типа русской народности в Сибири было отмечено представителями сибирского областничества во второй половине XIX в. Одной из основных причин его формирования было названо смешение с коренным населением: «Врезавшись в среду инородческого населения, русские преимущественно обынородчивались по окраинам, и от окраин, в большей или меньшей степени, влияние это распространилось на всю массу населения, так что инородческая кровь окрашивала русскую национальность даже там, где она не была в непосредственном соприкосновении с инородцами» [13, с. 50-51]. Другими причинами стали географический и климатический факторы, а также иной тип пищи, нежели в Европейской России.
Областниками были выделены характерные черты сибирского типа русской народности: тёмный цвет волос; крепкое телосложение (но при этом значительное число врождённых физических и психических заболеваний, вызванных «беспорядочностью полового подбора и неправильностью половых отношений»); пытливость и прагматичность ума, так что природа воспринимается как мёртвая масса, в которой нет места сверхъестественным существам; индифферентизм к тому, что не имеет непосредственного отношения к сибиряку; подозрительность по отношению к новопереселенцам из Европейской России; грубость и диковатость, роднящая сибиряков с инородцами, переходящая в стремление «следовать последней моде»; предприимчивость, индивидуализм и тяга к «воле, простору и равенству» [13, с. 50-73].
Исследователем Сибири П. Головачёвым, помимо указанных, были отмечены антропологические черты (чёрные или тёмные волосы, тёмный цвет глаз, смуглая кожа, слабо выраженная растительность на лице, широкие скулы) и лингвистические особенности (около 3000 слов местных - частично заимствованных, частично вновь придуманных, а частично - устаревшие варианты русских слов) сибиряков. Им же были выделены и некоторые локальные типы сибиряков: северо-западные, ленские, колымские и несколько групп старообрядцев [3, с. 192-196].
Авторами шестнадцатого тома сочинения «Россия. Полное географическое описание нашего отечества» отмечались различия между группами русских в Западной Сибири: «Не похожи друг на друга не только население таких отдалённых районов как Берёзовский и Сургутский край, где общий склад жизни носит оттенок инородческого влияния, а скуластое лицо с широким ртом и узкими глазами напоминают остяка, и Южный Алтай с весьма чисто сохранившимся старообрядческим населением, но часто и соседних друг с другом районов. Между тем как ишимский крестьянин производит впечатление полной беспомощности и подчинения природе, туринский даёт тип предприимчивого северного мужика... Словом каждый уголок представляет свой этнографический тип» [7, с. 222].
В силу различия природных условий и этнической среды, в которой оказались небольшие группы русских в Сибири, сформировалось несколько локальных этнографических групп, большая часть из которых стала объектами специального изучения. Однако специфике городского населения Сибири, особенно в небольших и относительно изолированных поселениях, до настоящего времени не уделялось должного внимания. При этом города играли важную роль в освоении региона и распространении русской культуры среди коренного населения, хотя их статус мог серьёзно меняться с течением времени. Некогда процветающие центры могли полностью исчезать (как Манга-зея, основанная в 1601 г., и почти полностью покинутая уже в 1662 г.), а пришедшие в упадок - обретать второе рождение (как это произошло с Сургутом во второй половине XX в.).
Феномену города посвящено множество исследований как социологов и философов, так и этнографов. Для нас наиболее значимы те из них, которые освещают роль города в российской истории, а также описывающие специфику сибирских городов. Как отмечает А.С. Ахиезер, характеризуя особенности отечественной урбанизации: «Российские города формировались не только как административные центры, но и как некоторый необходимый придаток производства, некоторая «тара» для размещения персонала. Все это свидетельствует о формировании дезорганизованной псевдоурбанизации. Элементы реальной урбанизации подавлялись, растворялись, дезорганизовывались псевдоурбанизацией, точно так же, как элементы рыночных отношений оттеснялись господствующими дорыночными отношениями» [1, с. 28]. Особенно это применимо к большинству сибирских городов, основанных в конце XVI - начале XVII вв., основной функцией которых была административная и фискальная.
Сибирские города неоднократно становились предметом специального изучения, однако основное внимание исследователи уделяли архитектуре, жилой среде, образу жизни горожан, причём, как правило, относительно крупных городов. Малые города Сибири изучены гораздо меньше, а северные города Западной Сибири попали в сферу внимания исследователей только недавно. В 2001 г. был выпущен сборник статей «Города Сибири XVIII -начала XX в.», авторами которого был освещён ряд вопросов, среди которых динамика численности населения, сословный состав, уровень образованности горожан и другие.
Как отметила О.А. Тяпкина, «географические, природно-климатические условия, а также особенности освоения сибирского края привели к тому, что в рамках единой территории Западно-Сибирского региона сложилось несколько групп малых городов, обладающих рядом схожих черт. К одной из них относятся северные города Западной Сибири - Берёзов, Сургут и Нарым» [11, с. 66]. Наибольший интерес из этой группы представляет Сургут, поскольку, с одной стороны, в его истории проявились типичные черты сибирских городов (основание как острога, превращение в важный центр колонизации, торговли и администрации, упадок и новое рождение), а с другой - он являлся одним из наиболее изолированных и замкнутых городских сообществ Сибири, что способствовало формированию в нем и его окрестностях некоторых уникальных особенностей, которые ярко проявились уже во второй половине XIX в.
Специфика региона была настолько очевидна современникам, что для него в конце XIX в. существовало особое название - Тобольский Север, в который, по мнению, А.А. Дунин-Горкавича входили Берёзовский и Сургутский уезды, а также Самаровская волость Тобольского уезда, врезающаяся клином между ними [4, с. 1]. Ещё более определённо о существовании социокультурного единства этого региона высказался ссыльный народоволец С.П. Швецов, отбывавший в Сургуте свой срок - «Берёзов... это тот же Сургут» [12, с. 10]. Сургут и Берёзов выступали как два практически равнозначных центра Тобольского Севера (даже время их основания почти одинаково - 1594 г. и 1593 г. соответственно), хотя последний был значительно менее изолирован от внешнего мира. Это делало его этнический состав гораздо более пёстрым, что не исключает общих закономерностей.
Площадь Тобольского Севера составляла 835830 кв. вёрст, что было более 2/3 всей площади Тобольской губернии и почти 8% всей Сибири [4, с. 1]. Этот огромный регион был одним из наименее заселённых в Российской империи - к началу XX в. там проживало всего около 35 тыс. человек, преимущественно пяти национальностей (в порядке убывания численности): остяки (ханты), русские, самоеды (ненцы), вогулы (манси) и зыряне [4, с. 76]. Несмотря на существование некоторых различий между тремя составляющими Тобольского Севера, он может рассматриваться как единое целое, специфику этнического состава которого наилучшим образом можно проследить на примере Сургута и Сургутского уезда, как наименее затронутых внешним влиянием. В силу неблагоприятных условий для земледелия в Сургутский уезд не приезжали переселенцы из Европейской России, уголовная ссылка также была практически не распространена, а число политических ссыльных за весь период существования уезда не превышало трёх десятков человек.
Основание Сургута как острога на месте разрушенной остяцкой крепости князя Бардака (Пардака) было, в принципе, типичным явлением для первых сибирских городов. Символически это должно было означать «пере-нятие» функций у местных правителей в деле сбора оброка, включение их подданных в число подвластных русскому царю. Поэтому и первые сургутские воеводы были представителями известных родов: «Из сургутских администраторов рубежа XVI-XVII вв. пять относились к дворянству московскому, семь - к выборным, один был жильцом, один принадлежал к городовым служилым людям» [8, с. 9]. По мнению Я.Г. Солодкина, это сближало систему управления Сибирью с той, что существовала на южной «украйне» страны.
Первоначальное население Сургута составляли 155 служилых людей (причём многие из них были семейными, что было нетипичным на северном фронтире), прибывших вместе с воеводой, спустя два года это число было пополнено ещё 112 казаками. По большей части это были выходцы из Поморья, Центральной России, а также присланные из других сибирских городков (в частности из Берёзова и Тобольска) [5, с. 154]. Спустя ещё пять лет численность служилых людей в Сургуте выросла до 280 человек, причём помимо стрельцов и казаков это были «литва и черкасы» [2, с. 82]. При этом состав населения постоянно менялся - часть людей переводились на службу в другие остроги, на их место присылались новые. К 1625 г. население уменьшилось до 222 человек, причём при их перечислении отдельно были упомянуты два поляка, один казак, два казачьих атамана и один новокрещёный остяк, тогда как все остальные служилые люди были без указания этнической или территориальной принадлежности [2, с. 83]. В дальнейшем население продолжило уменьшаться и к 1645 г. составило 199 человек, а к 1699 г. - 185. Однако, поскольку в переписях учитывалось только мужское население, точные цифры о численности населения Сургута получить невозможно.
При этом численность инородческого населения Сургутского уезда (образованного в составе Тобольского разряда в 1594 г.) в несколько раз превышала число русских. По данным на 1625 г. «ясачных людей», проживавших в уезде, было 796 человек, а к концу 1645 г. их число насчитывало 981 человека (исключая женщин, детей, «холопов» и увечных) [2, с. 90]. Такое соотношение делало неизбежным либо замыкание русского населения в границах уездного центра (что было проблематичным при небольшом количестве женщин и крайне неблагоприятных для земледелия природных условиях), либо смешение между русскими и остяками, что приводило к появлению метисов.
Важным фактором, повлиявшим на менталитет первых обитателей Сургута, стала сама цель его строительства - подчинение русской власти Пегой Орды и всех соседних остяцких княжеств. Трудность задачи состояла в том, что русским в этом регионе противостояли значительные силы остяцкого князя Вони, который был союзником Кучума. Уже в первый год после основания над Сургутом нависла опасность уничтожения, которая, правда, была больше предполагаемой, нежели реальной, что привело к формированию чувства собственной исключительности, как гарнизона «осаждённой крепости». Однако уже в 1598 г. в Сургут прибыли казаки и служилые люди из Берёзова и Тобольска, результатом совместного похода стал разгром Пегой Орды, что не только ликвидировало угрозу, но и сделало реальностью смешение русского и остяцкого населения. В царской грамоте сургутскому воеводе С.М. Лобанову-Ростовскому указывалось, что всех пленных следовало отпустить, однако с теми, кого успели окрестить, следовало поступить иначе: «мужчин поверстать в службу, жёнок и девок выдавать замуж за служилых людей, которые захотят жениться; малых ребят крещёных поверстать в службу, когда подрастут, а малых девок, когда подрастут, выдать замуж за крещёных людей, но чтоб никто не смел пленных вывозить на Русь под страхом смертной казни» [2, с. 89].
Значимость Сургута в качестве форпоста русского движения вглубь Сибири подчёркивалась тем, что в первые годы своего существования он был провозглашён зоной беспошлинной торговли. Это привлекло туда купцов со всего Московского царства, в том числе и представителей разных народов в частности зырян, сыгравших важную роль в освоении региона в дальнейшем.
Однако с продвижением русских дальше на восток и север роль Сургута начала резко падать. На протяжении всего XVIII в. город медленно приходил в упадок, хотя численность его населения к середине века выросла до 480 человек, а к началу XIX в. - до 532 [5, с. 154].
В 1804 г. падение значимости Сургута было подтверждено официально -был упразднён Сургутский уезд Тобольской губернии, а его территория присоединялась к Берёзовскому. Восстановление статуса Сургута как столицы одноимённого уезда в 1868 г. носило исключительно фискальный характер. Причём даже 30 лет спустя после этого для современников была очевидна незавидная участь города: «сам по себе в настоящее время он не представляет ничего выдающегося и был возведён на степень окружного города только вследствие необходимости иметь какой-либо административный центр на громадном пространстве северо-запад. полосы Тобольск. губ» [6, с. 33-34].
На формирование особой этнографической группы русских на территории Тобольского Севера вообще и Сургутского уезда в частности оказали влияния следующие факторы: изолированность от других групп русских, проживание среди подавляющего большинства остяков (согласно данным на 1868-1869 гг. соотношение русских и остяков было 20,4% на 79,5% от общей численности населения уезда [10, с. CLXXIX], причём Сургутский уезд был единственным, где численность остяков увеличивалась, хоть и медленно), чувство былой значимости, порождённое восприятием себя как осаждённой крепости, обида на утрату былого величия. Результатом этого стало появление ряда особенностей, которые отчётливо бросались в глаза современникам на рубеже XIX-XX вв.
На момент восстановления Сургутского уезда его население составляло 7191 человек, из них в Сургуте проживали 1061 человек. В состав округа вошло 130 населённых пунктов (включая сам Сургут), подавляющее большинство которых (120) - остяцкие юрты. Русских поселений было всего 9 (деревни Кунинская (Кушинская), Тундрина (Майорская), Пилюгина (Солки-на, Романова), Немчинова, села Локосово, Лумпокольское Нижнее (Алексан-дрово), Верхнее Лумпокольское, Юганское, Ларьятское), с населением в 416 человек [10, с. 94-99]. В 1893 г. население уезда (округа) составляло уже 8125 человек, города - 1643, русских поселений - 563 человека (число остяцких юрт выросло до 151) [9, с. 57-62]. Спустя тридцать лет, по результатам первой всероссийской переписи населения оно уменьшилось до 7747 и 1120 человек соответственно. Перед началом Первой мировой войны оно составило 9449 и 1497 человек. Можно говорить о том, что в целом население было стабильно, что обеспечило сохранение сложившихся особенностей.
К началу XX в. численность русских в Сургуском округе составляла около 2200 человек, в самом городе проживали около 1100 человек. По словам А.А. Дунин-Горкавича «Городское население составляют, главным образом, потомки казаков-завоевателей этого края» [4, с. 79]. Он же указывал, что в поселениях за пределами Сургута проживало чуть менее 500 русских, причём «Хотя села и стоят на инородческой территории, однако, основной, исконный элемент населения, создавший их - русские; даже в настоящее время в сёлах редко можно встретить проживающих там остяков» [4, с. 80]. Расхождения в численности при подсчётах можно объяснить разными методами определения этнической принадлежности у организаторов переписи (по родному языку и вероисповеданию) и местных исследователей.
К особенностям сургутян в конце XIX в. относили: антропологические и фенотипические особенности - метисированный монголоидный облик; диалектные отличия и появление нового словаря; особенности культуры -большие двухкамерные дома без земляного наката, ношение хантыйской одежды, предпочтение рыбных блюд; особенности религиозных воззрений -переплетение православия со славянским и аборигенным язычеством. Сургу-тяне представляли собой одну из локальных групп русских северного фрон-тира, которая формировалась в условиях города и ориентировалась на посредническую торговлю и промыслы.
Двадцатый век серьёзно изменил этническую ситуацию в Сургуте и Сургутском крае. Численность населения города увеличилась - сначала медленно (в 1926 г. - 1,3 тыс. чел., 1939 г. - 2,3 тыс., 1959 г. - 6 тыс.), а затем -
резким скачком (в 1967 г. - 19 тыс., 1970 г. - 34 тыс., 1989 г. - 247,8 тыс., 2011 г. - 306,7 тыс.). Изменился этнический состав - с двух основных этносов (ханты и русских) до более чем 100 к настоящему времени. Сургутяне как этнографическая группа практически полностью растворилась во вновь прибывшем населении города и округа, однако её дальнейшее изучение может помочь лучше понять механизмы формирования субэтнических единиц.
Литература
1. Ахиезер, А.С. Город - фокус урбанизационного процесса [Текст] / А.С. Ахи-езер // Город как социокультурное явление исторического процесса. - М. : Наука, 1995. - С. 21-28.
2. Буцинский, П.Н. Сургут и Сургутский уезд (1594-1625 гг.) [Текст] / П.Н. Бу-цинский // Сочинения : в 2 т. Т. 2 : Мангазея, Сургут, Нарым и Кетск. - Тюмень : Ю. Мандрики, 1999. - 328 с.
3. Головачёв, П. Сибирь. Природа. Люди. Жизнь. - 2-е изд. [Текст] / П. Головачёв. - М. : Типография товарищества И.Д. Сытина, 1905. - 402 с.
4. Дунин-Горкавич, А.А. Тобольский Север [Текст] / А.А. Дунин-Горкавич. -СПб : Типография В. Киршбаума, 1904. - 372 с.
5. История населённых пунктов Югры: краткий научно-популярный справочник [Текст] / Е.А. Зайцева, В.П. Клюева, С.Н. Щербич. - Ханты-Мансийск ; М. : Перо, 2012. - 176 с.
6. Путеводитель по всей Сибири и Средне-азиатским владениям России. Год третий [Текст]. - Томск : Паровая типо-Литография П.И. Макушкина, 1898. -496 с.
7. Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Т. 16 : Западная Сибирь [Текст]. - СПб : Издание А.Ф. Девриена, 1907. - 599 с.
8. Солодкин, Я.Г. Первые воеводы и головы Сургутского уезда [Текст] / Я.Г. Солодкин // «Мира не узнаешь, не зная края своего». Западная Сибирь: история и современность. Краеведческие записки. Вып. II. - Екатеринбург : ФГУИПП «Уральский рабочий», 1999. - С. 5-11.
9. Статистика Российской империи XXIX. Волости и населённые места 1893 г. Вып. 10 и 11 Тобольская и Енисейская губернии [Текст]. - СПб : Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел, 1895. - 112 с.
10. Тобольская губерния. Список населённых мест по сведениям 1868-1869 годов [Текст]. - СПб : Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел, 1871. - 468 с.
11. Тяпкина, О.А. Северные города Западной Сибири во второй половине XIX в. [Текст] / О.А. Тяпкина // Города Сибири в XVIII - начале XX в. - Барнаул : Алт. гос. ун-т, 2002. - С. 65-98.
12. Швецов, С.П. Очерк Сургутского края [Текст] / С.П. Швецов. - [Б.м.], 1889. -87 с.
13. Ядринцев, Н.М. Сибирь как колония [Текст] / Н.М. Ядринцев. - СПб : Типография М.М. Стасюлевича, 1889. - 482 с.
