CC BY
58
УДК 37.03 DOI: 10.31862/2218-8711-2022-5-94-104
ББК 74.2
ФОРМИРОВАНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ У ШКОЛЬНИКОВ: НАСУЩНАЯ ПРОБЛЕМА ЭПОХИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
FORMING SCHOOLCHILDREN'S HISTORICAL MEMORY: AN IMPORTANT PROBLEM IN THE ERA OF GLOBALIZATION
Новиков Сергей Геннадьевич
Профессор кафедры педагогики Волгоградского государственного социально-педагогического университета, доктор педагогических наук, кандидат исторических наук, доцент E-mail: novsergen@yandex.ru
Novikov Sergey G.
Professor at the Department of Pedagogy, Volgograd State Socio-PedagogicaL University, ScD in Education, PhD in History, Associate Professor E-mail: novsergen@yandex.ru
Загуменнов Дмитрий Александрович
Аспирант кафедры педагогики, Волгоградский государственный социально-педагогический университет
E-mail: ddimch@yandex.ru
Zagumennov Dmitry A.
A PhD post-graduate student at the Department of Pedagogy, Volgograd State Socio-PedagogicaL University E-mail: ddimch@yandex.ru
Аннотация. Глобализация угрожает сохранению социокультурной инаковости России. Одним из важнейших препятствий культурной унификации, утрате отечественным обществом индивидуального лица является ментальный феномен, именуемый в науке исторической памятью. На уровне общественного сознания он представляет собой конструкцию, репрезентирующую события прошлого, значимые для конституирования социокультурной общности и обращающие ее взоры на минувшее
Abstract. Globalization threatens the preservation of Russia's sociocultural otherness. One of the most important obstacles to cultural unification, the loss of an individual image by the domestic society, is a mental phenomenon in science called «historical memory». At the level of public consciousness, it is a construction that represents the events of the past, significant for constituting a socio-cultural community, and turns its gaze to the past for the sake
Ф 1 Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License
© Новиков С. Г., Загуменнов Д. А., 2022
ради продолжения общности в настоящем и будущем. На уровне индивидуального сознания, на уровне личности, историческая память проявляется в вынесении оценок настоящему на основе интерпретации исторического пути той общности, к которой индивид себя причисляет. В интересах репродукции российской социокультурной общности отечественное педагогическое сообщество должно вынести в разряд приоритетных решение задачи формирования исторической памяти у обучающихся общеобразовательной школы.
of continuing the community in the present and future. At the Level of individual consciousness (at the level of personality), the historical memory manifests itself in assessing the present basing on the interpretation of the historical path of the community, to which the individual refers oneself. In the interests of the reproduction of the Russian socio-cultural community, the domestic pedagogical community should make it a priority to solve the problem of forming historical memory in school students.
Ключевые слова: историческая память, культурная память, школьники, глобализация, коммеморация.
Keywords: historical memory, cultural memory, pupils, globalization, commemoration.
Для цитирования: Новиков С. Г., Загуменное Д. А. Формирование исторической памяти у школьников: насущная проблема эпохи глобализации // Проблемы современного образования. 2022. № 5. С. 94-104. DOI: 10.31862/2218-8711-2022-5-94-104.
Cite as: Novikov S. G., Zagumennov D. A. Forming schoolchildren's historical memory: an important problem in the era of globalization. Problemy sovremennogo obrazovaniya. 2022, No. 5, pp. 94-104. DOI: 10.31862/2218-8711-2022-5-94-104.
Подрастающие поколения россиян испытывают на себе мощное воздействие феномена, именуемого учеными «глобализацией». Его бенефициары - представители наднациональной фракции большого бизнеса - в погоне за сверхприбылью унифицируют не только экономическую жизнь, но и культуру народов, подгоняя под свои интересы ценности и потребности миллионов людей (молодежи, прежде всего).
В глобализирующемся мире формируется специфическая духовная атмосфера «превращенных форм общественного сознания, в которой оказываются востребованы» решения, стимулирующие конформизм и подчинение человека «стереотипам массового потребления и масс-культуры, политико-идеологического манипулирования» [1, с. 22]. Возникает реальная опасность утраты Россией социокультурной инаковости, вытеснения ее на периферию мир-системы [2].
В такой ситуации на отечественное школьное образование ложится огромная ответственность. От его целеполагания зависит, появится ли в России (как массовый социальный тип) личность, способная стать субъектом Сопротивления намерениям транснациональной верхушки капиталистической элиты сегрегировать планету на «оазисы» сибаритствующей элиты, с одной стороны, и «пустыни», заселенные «человеком
жующим» (готовым удовлетвориться «безусловным базовым доходом» в обмен за отказ от права самостоятельно решать свою судьбу), с другой [3].
Полагаем, что для выращивания поколений россиян, не желающих допустить «ци-вилизационного заката» России, необходимо сфокусировать усилия акторов образования на формировании у молодежи (школьников, прежде всего) исторической памяти. С ее обретением они не окажутся в положении «Иванов, не помнящих родства» и будут способны обеспечить сохранение России в качестве одного из ведущих игроков на «мировой шахматной доске».
Если обратиться к нормативно-правовым актам в сфере образования, то можно обнаружить, что государство не оставило без внимания данную проблему. В «Стратегии развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года» приоритетом государственной политики в области воспитания называется формирование у детей «чувства причастности к историко-культурной общности российского народа и судьбе России», признается важность осознания воспитанниками гражданской идентичности, осуществления ими национального самоопределения [4]. Это же подчеркивается и в Федеральном государственном образовательном стандарте среднего общего образования. К личностным результатам освоения школьником основной образовательной программы данный документ относит такие качества выпускника средней школы, как «российскую гражданскую идентичность, патриотизм, уважение к своему народу», чувство «ответственности перед Родиной, гордости за свой край, свою Родину, прошлое и настоящее многонационального народа России, уважение государственных символов (герб, флаг, гимн)» [5].
И хотя термин «историческая память» в этих документах отсутствует, понятно, что перечисленные «личностные новообразования» не станут реальностью, если школьники не обретут осознанности своей принадлежности к тысячелетней этнокультурной общности, многие страницы истории которой заслуживают восхищения.
Однако в науке не сложилось общепринятого значения вышеназванного термина. Кроме того, большинство ученых рассматривает феномен, им маркируемый, преимущественно с высоты макроистории, в рамках «долгого времени», как результат многовекового социокультурного развития народов. Нередко за пределами их анализа остается процесс целенаправленного и сознательного формирования исторической памяти у детей и молодежи в национальных образовательных системах. Исходя из вышеизложенного, целью данной статьи выступает определение сущности исторической памяти как феномена, являющегося предметом педагогической деятельности в переломный момент всемирной истории.
Для достижения указанной цели нами применялся методологический инструментарий, включавший в себя:
а) концепции исторической памяти и ее роли в формировании идентичности (А. Мегилл, Е. А. Мокроусова, Е. В. Романовская, Л. П. Репина, Ж. Т. Тощенко, М. Хальбвакс);
б) концептуальные построения процесса воспитания исторической памяти у молодежи (Е. Д. Бочкарева, Ю. В. Павлова, Л. О. Сидорова, М. В. Соколова);
в) представления об исторической памяти как форме бытия и хранения культуры (Я. Ассман, М. С. Каган, Ю. М. Лотман, Т. Э. Рагозина). Благодаря конфигурированию
названных теоретических конструктов «историческая память» приобрела в нашей работе статус категории педагогического исследования, проводимого в междисциплинарной плоскости. Тем самым нами обеспечивалось «значимое и равноправное присутствие» различных научных ракурсов: «истории культуры, истории детства, интеллектуальной истории» [6, с.15; 7].
Интерес к проблеме надындивидуальной (социальной, коллективной) памяти существует в социально-гуманитарной науке уже почти столетие. В работах М. Хальбвакса «Социальные рамки памяти» и «Коллективная память», Я. Ассмана «Культурная память: письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности», Б. Андерсона «Воображаемые сообщества», П. Нора «Места памяти», П. Х. Хаттона «История как искусство памяти» и других авторов отмечается, что именно в культурных программах групп индивидов хранится нечто, позволяющее им ощущать себя общностью, отличной от других. М. Хальбвакс постулировал: «У каждой из этих групп - своя история. <...> Рассматривая свое прошлое, группа чувствует, что она осталась той же, и осознает свою самотождественность во временном измерении» [8].
Есть основания констатировать, что именно общая память как раз и позволяет группе отграничивать «своих» от «чужих», воспринимать людей, живших столетия и даже тысячелетия назад, в качестве собственных соотечественников. В этой надындивидуальной памяти откладываются, прежде всего, судьбоносные события и личности, приобретшие символическое значение. По замечанию Я. Ассмана, прошлое как бы «сворачивается» к неким знаковым фигурам, «к которым прикрепляется воспоминание» [9, с. 54]. Таким образом, коллективная память функционирует в виде «обосно -вывающего воспоминания». Последнее же «всегда скорее учреждается, чем возникает само собой (а также искусственно дополняется, поскольку закреплено в устойчивых формах)» [9, с. 54].
В этой связи Б. Андерсон тонко подметил: подобно тому, как человек нуждается в помощи, чтобы узнать о своем младенчестве, этнокультурная идентичность также может строиться только благодаря тому, что ей «рассказывают» о ее прошлом, отсылают к нему [10, р. 204]. Поскольку у общности нет Творца, «ее биография не может быть написана. "от прошлого к настоящему"». Единственная альтернатива этому, продолжает Б. Андерсон, - «вылепить» идентичность, двигаясь «от настоящего к прошлому» [10, p. 205]. Данную позицию разделяет и Э. Хобсбаум, полагающий, что, «изобретая традиции», люди «используют историю как легитиматора и цемент групповой сплоченности» [11, р.12].
Впрочем, ряд ученых, как отмечает О. С. Поршнева, рассматривает надындивидуальную память не столько как результат ее специального генерирования, сколько «как выражение человеческой скорби и потребности в психологической реабилитации от потерь и пережитых страданий» [12, с. 132]. Однако этот «психологический» взгляд, не отрицает, с нашей точки зрения, того, что происходит также сознательное конструирование прошлого. Исследователи, интерпретирующие коллективную память как «выражение универсальной человеческой потребности в публичных ритуалах поминовения»,
признают наличие «социальных агентов» памяти, без усилий которых «коллективная память не существовала бы» [12, с. 132-133].
Анализ трудов историков и социальных философов, социологов и культурологов позволил установить, что для обозначения надындивидуальной памяти в науке используются различные термины: «культурная память», «историческая память».
Согласимся с Т. Э. Рагозиной, что первый из перечисленных обозначает феномен, имеющий социальную природу, который функционирует «в качестве механизма негенетического отбора, сохранения и передачи социально значимого опыта, выступает одновременно и как способ сохранения прошлого в настоящем, и как условие преемственности исторического процесса» [13, с. 14]. Характеризуя отношение данного феномена к минувшей реальности, Я. Ассман подчеркивал: «Для культурной памяти важна не фактическая, а воссозданная в воспоминании история, и только она. Можно сказать также, что в культурной памяти фактическая история преобразуется в воссозданную воспоминанием, то есть в миф. Миф - это обосновывающая история, история, которую рассказывают, чтобы объяснить настоящее из его происхождения» (курсив наш. - С. Н. и Д. З.) [9, с. 55].
Получается, что культурная память народа обязательно включает в себя воспоминания о минувших событиях (историю), но эти воспоминания оказываются предметом реконструкций, предпринимаемых, прежде всего, субъектами власти, политических отношений. Именно поэтому К. Хилл заключил: «Мы сформированы нашим прошлым, но с нашей выгодной позиции в настоящем мы постоянно придаем новую форму тому прошлому, которое формирует нас» [цит. по: 14, с. 42].
О том же пишут и другие исследователи (М. Фуко, П. Х. Хаттон): «прошлое постоянно меняет свою форму в дискурсе настоящего», образ прошлого в надындивидуальной памяти ревизуется «в соответствии с текущими потребностями» (курсив наш. - С. Н. и Д. З.) [15, с. 42]. Впрочем, не будем абсолютизировать роль политики в определении облика исторической памяти народа. Как точно заметила Л. П. Репина: «Новые события, которыми беспрестанно "прирастает" прошлое, создают - в комбинации со старыми - его новые образы, и это "новое прошлое", запечатленное в историческом сознании, присутствует в настоящем и активно на него воздействует» [16, с. 84].
Таким образом, «историческая память» являет собой модальность «культурной памяти», символически репрезентирующую историческое прошлое и позволяющую индивиду, социальной группе, обществу самоидентифицироваться. Более того, она способствует конституированию общности, помогает ей интерпретировать происходящие события, ориентироваться в изменчивом мире, выносить суждения о глобальных, региональных и локальных геополитических процессах.
Каналами и источниками формирования исторической памяти выступают межличностное общение, социальная среда, «культурный запас» индивида, личностные восприятия и переживания, индивидуальные интерпретации опыта и пр. [16, с. 88]. Однако в эпоху модерна ключевым каналом становится школа как ведущий институт целенаправленной инкультурации и социализации детей и молодежи [17, с. 159],
делающийся транслятором «общего понимания коллективной идентичности», структурой, в которой «общество рассказывает себе историю о самом себе» [18, р. 275].
Если судить непосредственно о роли современной российской школы в деле формирования исторической памяти подрастающих поколений, то можно констатировать, что она резко возрастает в сравнении, скажем, с позднесоветским периодом ее функционирования. Данный факт обусловлен, как минимум, двумя обстоятельствами: во-первых, обозначенным нами выше воздействием глобализации на культурную программу российской социокультурной общности и, во-вторых, сохраняющимся переходным состоянием социума.
Безусловно, школа в настоящее время является одним из «фронтов» психоисторической войны, ведущейся экстерриториальной (транснациональной) фракцией большого бизнеса, желающей жить «в дивном новом монетарном мире кочующего капитала» [19, с. 103]. Эта война проявляется в воздействии «на общественное сознание и подсознание» (включая ценности, историческую память и идентичность) «с целью провести классовое и/или цивилизационное перекодирование, навязать объекту воздействия чуждые ему цели, идеалы, картину мира, заставив принять их как свои собственные» [20, с. 18].
Наиболее уязвимыми объектами таких усилий оказываются молодые поколения, находящиеся в «младших классах школы инкультурации», не обладающие социальным опытом и живущие к тому же в обществе, «застрявшем» в транзитивном состоянии (не имеющем ясной концепции будущего и привлекательного его образа) [21].
Иными словами, отечественная школа становится структурой, выступающей в качестве «передового рубежа обороны» перед наступающими силами «транснациональных корпораций, сращенных с финансовым капиталом и государственными машинами протоимперий» [22, с. 58]. Российской школе предстоит выращивать субъекта, готового противостоять вышеназванному единому, по сути, актору, стремящемуся стереть в эгоистических интересах глобального капитала («гипербуржуазии», «космократии») государственные границы, превратить массы людей в исполнителей решений, не поддающихся «контролю суверенных правительств и во многих случаях» идущих «вразрез с национальными интересами этих государств и их народов» [22, с. 564].
Выдвижение на первый план в списке задач отечественной школы формирования у обучающихся исторической памяти позволит не только сохранить социокультурную идентичность россиян, но и репродуцировать сложившийся под влиянием природно-климатических, геополитических и геокультурных факторов дуалистический характер российской культуры.
Последний стал основой для воспитания личности, руководствующейся ценностной системой, которая признает, с одной стороны, самоценность индивида и, с другой, полагает значимыми интересы социума [23]. Только такая личность способна стать субъектом того варианта социокультурного развития, в котором сбудется не своекорыстное намерение элитариев-глобалистов, а прогноз немецкого философа XIX в., художественно изображенный советскими писателями-фантастами (Мира Полудня, в котором свободное развитие каждого обусловит свободное развитие всех) [3].
Поясним, что, когда мы судим о формировании исторической памяти у школьников, то имеем в виду, прежде всего, формирование у них готовности к участию в комме-моративных практиках. Данная готовность представляет собой личностное качество, которое проявляется в бережном отношении к историческому прошлому как основе социокультурной идентификации, позволяющем стать субъектом сознательной деятельности по сохранению исторического наследия предков.
На уровне личности историческая память обнаруживается в отношении к современности на основе осознания индивидом своей принадлежности к имеющей единую историческую судьбу социокультурной общности, предполагающем солидарную оценку ключевых событий общего прошлого, что служит базой для ценностных ориентаций личности, ее образа мира, вынесения оценочных суждений по актуальным политическим проблемам.
Поскольку сформированная у личности историческая память побуждает ее занимать ясную позицию по событиям и процессам современности на основе интерпретации соответствующего исторического опыта своей социокультурной общности, выделения в нем того, что приносило соотечественникам пользу и вред, постольку в структуре указанного феномена можно выделить ряд элементов.
А именно: когнитивный, мотивационно-ценностный, рефлексивный. Первый из названных структурных элементов (когнитивный) включает знание событий, деятелей, процессов отечественного прошлого, признаваемых социокультурной общностью в качестве ключевых для национальной истории. Второй элемент содержит фундаментальные мотивы жизнедеятельности, одобренные социокультурной общностью в результате осмысления собственного исторического прошлого. Третий (рефлексивный) элемент состоит в самооценке личностью соответствия своих знаний о событиях прошлого, деятелях национальной истории, тому «корпусу» исторических сообщений, который передается из поколения в поколение соотечественниками, а также в определении адекватности собственной позиции по историческим проблемам представлениям о них «родной» социокультурной общности.
Подытожим изложенное.
1. Глобализация, осуществляемая в интересах наднациональной верхушки большого бизнеса, грозит стереть социокультурное разнообразие мира.
2. Одним из важнейших препятствий культурной унификации, утрате нациями индивидуального лица и воли к самостоятельной жизни является ментальный феномен, именуемый в науке «исторической памятью».
3. Названный феномен на уровне общественного сознания представляет собой конструкцию, репрезентирующую события прошлого, значимые для конститу-ирования социокультурной общности и обращающие ее взоры на минувшее ради продолжения общности в настоящем и будущем. На уровне индивидуального сознания, на уровне личности, историческая память проявляется в вынесении оценок настоящему (его акторам и протекающим социально-политическим процессам) на основе интерпретации исторического пути той общности, к которой индивид себя причисляет.
4. В интересах репродукции российской социокультурной общности во времени и пространстве отечественное педагогическое сообщество должно вынести в разряд приоритетных решение задачи формирования исторической памяти у обучающихся общеобразовательной школы.
Список литературы
1. Бузгалин А. В. Диалектика: реактуализация в мире глобальных трансформаций // Вопросы философии. 2009. № 5. С. 20-35.
2. Новиков С. Г. Российское общество и образование в точке бифуркации: выбор проекта будущего // Профессиональное образование в современном мире. 2021. Т. 11, № 1. С. 11-22.
3. Новиков С. Г. Отечественное образование перед лицом вызовов современной глобальной социокультурной транзиции // Философия образования. 2018. № 1 (74). С. 31-35.
4. Стратегия развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года. URL http://static.government.ru/media/files/f5Z8H9tgUK5Y9qtJ0tEFnyHlBitwN4gB.pdf (дата обращения: 30.03.2022).
5. Федеральный государственный образовательный стандарт среднего общего образования (утв. приказом Министерства образования и науки РФ от 17 мая 2012 г. № 413). URL: http://base.garant.ru/70l88902/8ef64ld3b80ff0ld34bel6ce9bafc6e0/#blo ck_l08 (дата обращения: 30.03.2022).
6. Богуславский М. В. Методология современного историко-педагогического исследования // Методология педагогики: понятийный аспект: монограф. сб. науч. тр. Т. 1 / отв. ред. Е. В. Ткаченко, М. А. Галагузова. М.: Изд. центр АНОО «ИЭТ», 2014. С. 44-59.
7. Богуславский М. В., Милованов К. Ю. Перспективы развития историко-педагогическо-го знания // Отечественная и зарубежная педагогика. 2016. № 3 (30). С. 25-32.
8. Хальбвакс М. Коллективная и историческая память // Неприкосновенный запас. 2005. № 2-3 (40-41). URL: http://magazines.russ.ru/nz/2005/2/ha2.html (дата обращения: 30.03.2022).
9. Ассман Я. Культурная память: письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / пер. с нем. М. М. Сокольской. М.: Языки славянской культуры, 2004. 368 с.
10. Anderson B. Imagined communities: reflections on the origin and spread of nationalism. London, New York: Verso, 1991. 240 p.
11. Hobsbawm E. Introduction: inventing traditions // Hobsbawm E., Ranger T. (eds.). The invention of tradition. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. DOI: https://doi. org/l0.l0l7/CB0978ll07295636. Рр. 1-14.
12. Поршнева О. С. Исследование политики памяти: к преодолению методологической дихотомии (на примере Первой мировой войны) // Дискурс-Пи. 2020. № 2 (39). С. 128-141.
13. Рагозина Т. Э. Культурная память versus историческая память // Наука. Искусство. Культура. 2017. № 3 (15). С. 12-21.
14. Репина Л. П. Культурная память и проблемы историописания (историографические заметки). М.: ГУ ВШЭ, 2003. 44 с. URL: https://www.hse.ru/data/2010/05/05/1216435442/ WP6_2003_07.pdf (дата обращения: 30.03.2022).
15. История как искусство памяти. СПб.: Владимир Даль, 2004. 422, [1] с.
16. Репина Л. П. События и образы прошлого в исторической и культурной памяти // Новое прошлое. 2016. № 1. С. 82-99.
17. Новиков С. Г. Воспитание советской идентичности у школьников (1921-1941 гг.) // Отечественная и зарубежная педагогика. 2022. Т. 1, № 1 (82). С. 153-167.
18. Dill J. S., Hunter J. D. Education and the culture wars: morality and conflict in American schools // Handbook of the sociology of morality / ed. by S. Hitlin, S. Vaisey. N.Y.: Springer, 2010. P. 275-291.
19. Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества / пер. с англ. М.: Весь Мир, 2004. 188 с.
20. Фурсов А. И. Психоисторическая война, реальная картина мира и новая сетка обществоведческих дисциплин // Высшее образование для XXI века: роль гуманитарного образования в контексте технологических и социокультурных изменений: XV Ме-ждунар. науч. конф. МосГУ, 14-16 ноября 2019 г.: доклады и материалы: в 2 ч. Ч. II. / под общ. ред. И. М. Ильинского. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2019. С. 18-23.
21. Новиков С. Г. Российское воспитание в переломную эпоху всемирной истории: целевые ориентиры и ценностные основания // Изв. Волгоградского гос. пед. ун-та. 2022. № 1 (164). С. 4-9.
22. Бузгалин А. В., Колганов А. И. Глобальный капитал. В 2 т. Т. 2: Теория. Глобальная гегемония капитала и ее пределы («Капитал» re-loaded). М.: ЛЕНАНД, 2015. 904 с.
23. Богуславский М. В., Куликова С. В. Исторический контекст модернизационных процессов в российском и зарубежном образовании // Психолого-педагогический поиск. 2014. № 3 (31). С. 128-133.
References
1. Buzgalin A. V. Dialektika: reaktualizatsiya v mire globalnykh transformatsiy. Voprosy filosofii. 2009, No. 5, pp. 20-35.
2. Novikov S. G. Rossiyskoye obshchestvo i obrazovaniye v tochke bifurkatsii: vybor proyekta budushchego. Professionalnoye obrazovaniye v sovremennom mire. 2021, Vol. 11, No.1, pp. 11-22.
3. Novikov S. G. Otechestvennoye obrazovaniye pered litsom vyzovov sovremennoy globalnoy sotsiokulturnoy tranzitsii. Philosophy of Education. 2018, No. 1 (74), pp. 31-35.
4. Strategiya razvitiya vospitaniya v Rossiyskoy federatsii na period do 2025 goda. Available at: http://static.government.ru/media/files/f5Z8H9tgUK5Y9qtJ0tEFnyHlBitwN4gB.pdf (accessed: 30.03.2022).
5. Federalnyy gosudarstvennyy obrazovatelnyy standart srednego obshchego obrazovaniya (utv. prikazom Ministerstva obrazovaniya i nauki RF ot 17.03.2012. No. 413). Available at: http://base.garant.ru/70188902/8ef641d3b80ff01d34be16ce9bafc6e0/#block_108 (accessed: 30.03.2022).
6. Boguslavskiy M. V. Metodologiya sovremennogo istoriko-pedagogicheskogo issledovaniya. In: Metodologiya pedagogiki: ponyatiynyy aspekt: monograf. sb. nauch. tr. Vol. 1. Ed. by E. V. Tkachenko, M. A. Galaguzov. Moscow: Izd. tsentr ANOO "IET", 2014. Pp. 44-59.
7. Boguslavskiy M. V., Milovanov K. Yu. Perspektivy razvitiya istoriko-pedagogicheskogo znaniya. Otechestvennaya izarubezhnaya pedagogika. 2016, No. 3 (30), pp. 25-32.
8. Halbwachs M. Kollektivnaya i istoricheskaya pamyat. Neprikosnovennyy zapas. 2005, No. 2-3 (40-41). URL: https://web.archive.org/web/20131030193054/http://magazines. russ.ru/nz/2005/2/ (accessed: 30.03.2022). (In Russian)
9. Assmann Y. Kulturnaya pamyat: pismo, pamyat o proshlom i politicheskaya identichnost v vysokikh kulturakh drevnosti. Transl. from German M. M. Sokolskaya. Moscow: Yazyki slavyanskoy kultury, 2004. 368 p. (In Russian)
10. Anderson B. Imagined communities: reflections on the origin and spread of nationalism. London, New York: Verso, 1991. 240 p.
11. Hobsbawm E. Introduction: inventing traditions. In: Hobsbawm, Eric, & Ranger, Terence (Eds.). The invention of tradition. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. Pp. 1-14.
12. Porshneva O. S. Issledovaniye politiki pamyati: k preodoleniyu metodologicheskoy dikhotomii (na primere Pervoy mirovoy voyny). Diskurs-Pi. 2020, No. 2 (39), pp. 128-141.
13. Ragozina T. E. Kulturnaya pamyat versus istoricheskaya pamyat. Nauka. Iskusstvo. Kultura. 2017, No. 3 (15), pp. 12-21.
14. RepinaL.P.Kulturnayapamyatiproblemyistoriopisaniya(istoriograficheskiyezametki).Moscow: GU VSHE, 2003. 44 p. Available at: https://www.hse.ru/data/2010/05/05/1216435442/ WP6_2003_07.pdf (accessed: 30.03.2022).
15. Hutton P. H. Istoriya kak iskusstvo pamyati. St. Petersburg: Vladimir Dal, 2004. 422,[1] p. (In Russian)
16. Repina L. P. Sobytiya i obrazy proshlogo v istoricheskoy i kulturnoy pamyati. Novoye proshloye. 2016, No. 1, pp. 82-99.
17. Novikov S. G. Vospitaniye sovetskoy identichnosti u shkolnikov (1921-1941 gg.). Otechestvennaya i zarubezhnaya pedagogika. 2022, Vol. 1, No. 1 (82), pp. 153-167.
18. Dill J. S., Hunter J. D. Education and the culture wars: morality and conflict in American schools. In: Handbook of the sociology of morality. Ed. by S. Hitlin, S. Vaisey. N.Y.: Springer, 2010. Pp. 275-291.
19. Bauman Z. Globalizatsiya. Posledstviya dlya cheloveka i obshchestva. Transl. from English. Moscow: Ves Mir, 2004. 188 p. (In Russian)
20. Fursov A. I. Psikhoistoricheskaya voyna, realnaya kartina mira i novaya setka obshchestvovedcheskikh distsiplin. In: Vyssheye obrazovaniye dlya XXI veka: rol gumanitarnogo obrazovaniya v kontekste tekhnologicheskikh i sotsiokulturnykh izmeneniy. Proceedings of the XV International scientific conference. MosGU, 14-16 Nov. 2019. In 2 vols. Vol. 2. Ed. by I. M. Ilyinskiy. Moscow: Izd-vo Mosk. gumanit. un-ta, 2019. Pp. 18-23.
21. Novikov S. G. Rossiyskoye vospitaniye v perelomnuyu epokhu vsemirnoy istorii: tselevyye oriyentiry i tsennostnyye osnovaniya. Izv. Volgogradskogo gos. ped. un-ta. 2022, No. 1 (164), pp. 4-9.
22. Buzgalin A. V., Kolganov A. I. Globalnyy kapital. In 2 vols. Vol. 2: Teoriya. Globalnaya gegemoniya kapitala i ee predely ("Kapital" re-loaded). Moscow: LENAND, 2015. 904 p.
23. Boguslavskiy M. V., Kulikova S. V. Istoricheskiy kontekst modernizatsionnykh protsessov v rossiyskom i zarubezhnom obrazovanii. Psikhologo-pedagogicheskiy poisk. 2014, No. 3 (31), pp. 128-133.
Интернет-журнал «Проблемы современного образования» 2022, № 5
Статья поступила в редакцию 19.04.2022 The article was received on 19.04.2022
