CC BY
84
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 3 (23). С. 145-151.
УДК 930.1:327"1918/1920"
DOI 10.25513/2312-1300.2019.3.145-151
А. В. Мартюшев, О. Э. Терехов
ФОРМИРОВАНИЕ ГРАНИЦ ПЕРВОЙ ЧЕХОСЛОВАЦКОЙ РЕСПУБЛИКИ В ОСВЕЩЕНИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Рассматривается, каким образом в отечественной исторической науке освещены вопросы, связанные с процессом становления границ первой Чехословацкой республики с момента провозглашения независимости в 1918 г. вплоть до Парижской мирной конференции 1920 г., ставшей триумфом чехословацкой дипломатии. На основании работ советских и современных российских исследователей делается вывод, что основная специфика изучения данного процесса связана с влиянием на него отличий в истории чешской и словацкой частей республики, входивших в разные части Австро-Венгерской империи. В первом случае акцент делался на борьбу богемских немцев за возможность оказаться в составе Германии или Австрии при минимальном участии последних. Во втором -на стремлении Венгрии сохранить контроль над Словакией и Подкарпатской Русью. Также затрагивается сравнительно новая для отечественной историографии проблема присоединения к Чехословакии Подкарпатской Руси. Помимо этого, отмечается, что в советский период характерной чертой изучения процесса формирования границ в контексте складывания чехословацкой государственности являлось его рассмотрение с идеологических позиций. Это нашло отражение, прежде всего, в преувеличении роли классовой борьбы и зарождающегося коммунистического движения, особенно в период нахождения венгерских коммунистов у власти. После распада Советского Союза произошёл отход от существовавших ранее однозначных оценок к более взвешенным, а также существенно расширился круг рассматриваемых тем. В частности, указывается, что исследователи стали больше внимания уделять изучению роли национальных меньшинств в рассматриваемых событиях, а также значению личностного фактора.
Ключевые слова: историография; первая Чехословацкая республика; международные отношения; национальные меньшинства; Парижская мирная конференция.
A. V. Martiushev, O. E. Terehov
FORMATION OF THE BORDERS OF THE FIRST CZECHOSLOVAK REPUBLIC IN THE COVARAGE OF RUSSIAN HISTORIOGRAPHY
The article focuses upon the way it described in domestic historiography issues related to formation of the borders of the First Czechoslovak republic from the moment of independence in 1918 until the Paris Peace Conference in 1920, which became a triumph of the Czechoslovak diplomacy. The authors conclude that main specificity of researching of this process associated with the influence of the differences in history of Czech and Slovak parts of Austro-Hungarian Empire. In the first case, the emphasis was on the struggle of the Bohemian Germans to be a part of Germany or Austria with minimal participation of these countries. In the second case, it was on the desire of Hungary to maintain control over Slovakia and Carpathian Ruthenia. The article also touches upon new problem for Russian historiography about joining of Carpathian Ruthenia into Czechoslovakia. In addition, during the Soviet period, a characteristic feature of studying the process of forming borders in the context of the foundation of Czechoslovak statehood was its consideration from ideological positions. The exaggeration of the role of class struggle and the nascent communist movement was a reflection of this especially where Hungarian communists were in power. After the collapse of the Soviet Union, researchers abandoned previously unambiguous assessments, to more balanced ones, and significantly expanded the range of topics under consideration. In particular, historians began to pay more attention to studying the role of national minorities in these events, as well as the value of the personality factor.
Keywords: historiography; the First Czechoslovak republic; international relations; national minorities; the Paris peace conference.
© Мартюшев А. В., Терехов О. Э., 2019
Сто лет назад, 28 октября 1918 г. провозгласила свою независимость первая Чехословацкая республика (ЧСР). Однако это был лишь первый шаг к формированию собственной государственности. Молодое государство возникло на обломках Австро-Венгерской империи по результатам Первой мировой войны, и поэтому одной из вставших перед ним ключевых проблем стало установление границ как одного из критериев обретённого суверенитета.
Изучение процесса формирования границ первой Чехословацкой республики можно разделить на два блока: установление государственных границ в чешской части и в словацкой, поскольку в каждом случае руководство Чехословакии использовало разные подходы. В случае с чешскими границами отправной точкой служило историческое право с ориентиром в виде границ владений Чешской короны; в отношении же Словакии, никогда не имевшей собственной государственности, использовалось право народа на самоопределение.
Процесс установления западных границ был тесно связан с проблемой германо-чехословацких отношений. По мнению Н. Н. Стан-кова, данный вопрос был в центре внимания Праги с момента объявления независимости, но вплоть до окончания Первой мировой войны и революции в Германии из-за давления Парижа какой-либо чёткой программы действий не было [1, с. 32]. После Ноябрьской революции оба государства оказались заинтересованы в установлении двусторонних отношений. Подобным образом Германия хотела прорвать возникшую после войны международную изоляцию и избежать осуществления антигерманских проектов Англии и Франции. Прага же надеялась добиться признания исторических границ со стороны Берлина и решить немецко-богемский вопрос.
Проблема богемских немцев, не желавших становиться гражданами нового государства, где они явились бы национальным меньшинством, была основным препятствием в процессе формирования государственных границ. Советский историк Я. Б. Шме-раль определяет мелкобуржуазные слои как основную движущую силу националистических устремлений богемских немцев, указывая на незаинтересованность в этом крупных промышленников, вынужденных в данной
ситуации вступать в конкурентную борьбу с германскими капиталистами. Пролетариат и городские низы, по его мнению, попали под влияние германских социал-демократов, поддержавших идею присоединения к Германии, поскольку рассчитывали на включение богемских немцев в революционные процессы, которые начались в ноябре 1918 г. [2, с. 327]. При этом он отмечает, что Прага, возлагая надежды на решения Парижской мирной конференции, изначально рассчитывала на мирный исход присоединения немецких областей Богемии [2, с. 322].
Как отмечает Н. Н. Станков, у чехословацкого руководства имелось несколько проектов установления государственных границ. Программа-минимум включала незначительные изменения в существующих границах. В соответствии с ней подразумевалась лишь передача под контроль ЧСР чешских населённых пунктов в Верхней Силезии: в районах Кладска, Ратибора и Богумина. Второй вариант включал в себя требование расширения границ до Лужиц. Третий - расширение в Верхней Силезии и на юге Словакии. Наконец, максимальные требования подразумевали передачу всей системы коммуникаций в Верхней Силезии и Северной Венгрии под контроль Праги. По итогу была реализована комбинация второго и третьего вариантов [1, с. 50-51]. Проблема же включения в состав Чехословакии земель, населённых лужицкими сербами, по мнению Н. Н. Станкова, должна была послужить «разменной монетой» в ходе переговоров о границах, от которой можно было бы отказаться в обмен на отказ Германии в присоединении территории проживания богемских немцев [1, с. 57]. К подобным выводам приходит и К. В. Шевченко [3, с. 65].
Исследователи также обратили внимание и на проблему внешнего вмешательства в немецко-богемскую проблему. В частности, Я. Б. Шмераль отмечает поддержку сепаратистских сил со стороны Австрии и части германских партий. При этом он указывает на тот факт, что эта поддержка по большей части осталась на бумаге и фактически не играла какой-либо существенной роли. Позиция Франции также была ясна. Если же говорить о Великобритании и США, то Прага смогла склонить их на свою сторону, сыграв на антибольшевистских настроениях в
руководстве этих стран [2, с. 330]. С. В. Кре-тинин данному вопросу уделил гораздо больше внимания. В процессе рассмотрения внешнеполитической активности партий богемских немцев в период становления чехословацкой государственности он акцентировал своё внимание прежде всего на контактах с Австрией, затрагивая Германию лишь в контексте идей аншлюса и борьбы за самоопределение. При этом он отмечает факт слишком высокой оценки зарубежной поддержки лидерами судетских немцев, что и послужило основной причиной их неудачи [4, с. 56]. Кретинин отмечает, что данное поражение привело к расколу между официальной судето-немецкой эмиграцией и радикалами, приступивших к формированию на территории Германии военизированных организаций, проявивших себя позднее во время Капповского путча. Вместе с тем он подчёркивает, что правительство Германии достаточно прохладно относилось к деятельности судето-немецких эмигрантов, способствовавшей обострению германо-чехословацких отношений. В частности, он упоминает попытку выступления 4 марта 1919 г., ставшую апофеозом борьбы за самоопределение богемских немцев. Кроме этого, приводимые события, значимость которых была переоценена судетско-немецкими политиками, «породили надежды... на германскую оккупацию Судет» [4, с. 56].
Е. П. Серапионова также отмечает напряжённость в австро-чехословацких отношениях. По её мнению, Австрия рассчитывала на то, что страны-победительницы не будут чинить препятствий аншлюсу, и территории проживания богемских немцев окажутся в составе единого Германского государства. Однако данные надежды оказались беспочвенными, поскольку Франция стремилась добиться максимально возможного ослабления Германии и поэтому выступала против любого потенциального расширения её границ [5, с. 45]. Проблему определения германо-чехословацкой границы затрагивает и Б. Б. Гогуев. Он выделяет две тенденции международной политики, возникшие в рассматриваемый период и повлиявшие на ход данного процесса. Первой такой тенденцией стало усиление влияния Франции в Центральной Европе. Этому способствовали стремления Парижа максимально ослабить
Германию, которую молодые государства региона рассматривали в качестве потенциального врага. Второй тенденцией явились опасения усиления французских позиций на континенте со стороны Великобритании и США, рассматривавших Берлин в качестве противовеса Парижу. Это, в свою очередь, приводило к попыткам воспрепятствовать осуществлению планов Франции [6, с. 30].
Становление венгеро-чехословацкой границы проходило в более тяжелых условиях, поскольку территория Словакии с XI в. входила в состав Венгерского королевства. В связи с этим у неё отсутствовали исторические рубежи, а граница расселения словаков была очень размытой. По этой же причине Венгрия пыталась сохранить за собой данные земли, продолжая называть их Верхней Венгрией, или Фельвидеком, что противоречило планам Праги. Как отмечает Б. Б. Гогуев, впервые на официальном уровне контроль над этими землями со стороны Будапешта был поставлен под сомнение 20 ноября 1918 г. с признанием США новообразованного Чехословацкого государства [6, с. 27]. В процессе формирования венгеро-чехословацкой границы условно можно выделить три этапа. Первый этап охватывал период нахождения у власти в Венгрии либерального правительства Михая Каройи и продолжался с ноября 1918 по март 1919 г. Ключевой фигурой этого этапа, по мнению отечественных историков, стал Оскар Яси, идеолог венгерского правительства, министр по делам национальных меньшинств, видевший своей задачей сохранение исторических границ Венгрии, включавших Воеводину, Трансильванию, Словакию, Закарпатскую Украину и т. д. А. И. Пушкаш считает, что причина, по которой Прага противостояла планам Яси по предоставлению словацким землям автономии при сохранении власти Будапешта, заключалась в нежелании самой столицы действовать подобным же образом [7, с. 39]. По мнению же А. С. Стыкалина, уже с ноября 1918 г. Будапешт потерял контроль над этими землями, а венгеро-чехосло-вацкую войну предотвратило лишь вмешательство Антанты, установившей границы Словакии произвольным образом [8, с. 135]. Несмотря на это, как пишет А. И. Пушкаш, Венгрия не признала этих границ, продолжая протестовать вплоть до подписания Триа-
нонского договора. При этом, невзирая на военные столкновения, разрыва отношений с Прагой так и не произошло [7, с. 48].
А. С. Стыкалин считает, что официальная позиция Чехословакии по вопросу границ Словакии была озвучена в выступлениях Масарика, называвшего Венгрию в границах 1867 г. «искусственным образованием», развалившимся после поражения Германии и её союзников. Масарик также заявлял об исторической обоснованности того варианта границы, который предложили французы, хотя и не приводил никаких аргументов. Стыкалин связывает это с тем, что вариант установления этнических границ сыграл бы в ущерб интересам Праги. Эту же причину он приводит и для объяснения нежелания Чехословакии проводить в регионе плебисцит и замалчивания количества проживающих там венгров [8, с. 136]. Венгерское же правительство в лице О. Яси, в свою очередь, считало идею «чехословакизма» искусственной [8, с. 142].
Причины провала политики венгерского правительства А. С. Стыкалин видит в следующем: «... позиция Яси обозначила непреодолимую пропасть между тем максимумом уступок, на которые были готовы пойти до
1918 г. самые радикально настроенные венгерские политики, и тем минимумом, который считали приемлемым для себя лидеры румынских, словацких, хорватских, сербских движений» [8, с. 138]. Кроме того, этот исследователь указывает на тот факт, что ранее выступавший с критикой мадьяризации Яси сам начал проводить политику строительства венгерской политической нации путём объединения всех национальностей, проживающих на территории Венгрии, что вступало в противоречие с требованиями этих народов [8, с. 138].
Второй этап в истории формирования венгеро-чехословацкой границы приходится на время существования Венгерской советской республики (21 марта - 6 августа
1919 г.). Говоря об этом периоде, отечественные исследователи обычно репрезентируют Чехословакию как агрессора, что отчётливо прослеживается через анализ советской историографии. Так, А. И. Пушкаш оценивает действия Чехословакии как агрессивные, рассматривая их в контексте политики стран Антанты в регионе. По его мнению, Чехословакии и Румынии отводилась инструментальная роль орудия для борьбы
с коммунистической Венгрией, поскольку западные страны были заинтересованы в восстановлении буржуазно-помещичьего режима [7, с. 112]. При этом он считает, что борьба с большевизацией в Венгрии была лишь прикрытием для агрессивных планов Праги по расширению своих границ за счёт присоединения Южной Словакии и Подкар-патской Руси (в тексте - Закарпатская Украина) [7, с. 124]. Оценка военных действий Венгрии против Чехословакии и Румынии Пушкаша даётся в типичном для советской историографии ключе. Он пишет, что венгерская красная армия лишь оборонялась и отвечала на провокации. Установление советской власти в занятых венграми областях Словакии представляется добровольным делом, а действия чехов и румын описываются в качестве согласованных с Парижем и зависимых от него [7, с. 147]. Отмеченный вопрос был затронут и в «Краткой истории Чехословакии с древнейших времён до наших дней», вышедшей в 1988 г. [9]. Её авторы делают попытку доказать, что внешняя политика Венгерской советской республики не была связана с идеей восстановления исторических границ Венгрии, уделяя значительное внимание роли растущего коммунистического движения в формировании внешнеполитического курса Праги на данном этапе.
Третий этап продолжался с августа 1919 по 4 июня 1920 г. и охватывал период от прихода к власти Миклоша Хорти до подписания Трианонского договора, окончательно оформившего венгеро-чехословацкие границы. Б. Б. Гогуев отмечает, что данный договор имел очень тяжелые последствия для Венгрии, потерявшей 60 % территории и промышленного потенциала, поскольку основные источники сырья перешли под контроль Праги и Бухареста. Также в Венгрии были разрушены экономические связи и коммуникации, что в итоге привело к продолжительному кризису. Кроме того, не был соблюдён и этнический принцип. В качестве примера Гогуев приводит данные по комитату Пожонь, с центром в Прессбурге (сейчас Братислава). В этом комитате соотношение венгров и словаков было примерно 8 к 1 [6, с. 34].
Говоря о проблеме формирования границ первой Чехословацкой республики, следует также остановиться на сравнительно новом для российской исторической науки вопросе
присоединения Подкарпатской Руси, региона, ранее не связанного с Прагой. Историк Г. Ф. Матвеев пишет по этому поводу, что «выбор венгерскими русинами новой большой родины не был результатом их собственного свободного решения» [10, с. 57]. В свою очередь К. В. Шевченко придерживается точки зрения, что присоединение данного региона изначально не входило в планы ни К. Крамаржа, ни Т. Масарика. По его мнению, на изменение их планов повлияла революция в России [11, с. 110]. Г. Ф. Матвеевым выделяются две причины, по которым Подкарпат-ская Русь вошла в состав именно Чехословакии. Первой из них является желание наказать виновников войны, в числе которых оказалась и Венгрия, максимально их ослабив. Вторая причина заключается в том, что державы-победительницы видели в новообразованных государствах (к числу которых относилась и Чехословакия) гарантию стабильности и спокойствия [10, с. 58]. Кроме того, в качестве возможной причины автор отмечает существовавшее в конце войны заблуждение по поводу того, что «испытавшие на себе инонациональный гнёт "чехословаки" или сербы не повторят ошибок своих угнетателей и создадут самые благоприятные условия для культурного, социального и экономического развития славянских собратьев» [10, с. 58].
В своём исследовании К. В. Шевченко отмечает, что политическая активность русин началась лишь в процессе распада Австро-Венгрии. По мнению Г. Ф. Матвеева, первоначально они хотели присоединиться к России, а переориентация на Чехословакию произошла уже по ходу Гражданской войны [10, с. 60]. Характерной особенностью русинского движения также стало нежелание иметь что-либо общее с украинцами. Более того, значительная часть русин вплоть до 1919 г. даже не высказывала желания выходить из состава Венгрии. По уточнению К. В. Шевченко, данный регион приобрел стратегическое значение для Праги, поскольку обеспечивал выход к союзникам по складывающейся Малой Антанте [11, с. 136]. Присоединение Подкарпатского региона имело свою специфику, так как он никогда не входил в число чешских исторических земель и не учитывался в рамках теории «че-хословакизма». Г. Ф. Матвеев видит проявление этой специфики главным образом
в обещанной автономии для региона, упоминание которой было закреплено в Сен-Жер-манском договоре, а впоследствии нашло отражение и в конституции первой Чехословацкой республики.
Точку в определении границ Чехословакии поставила Парижская мирная конференция. По мнению Е. П. Серапионовой, основными задачами, которые стояли перед чехословацкой дипломатией, являлись установление отношений с сопредельными государствами и обеспечение национально-государственной безопасности, что также включало в себя и формирование государственных границ [12, с. 90]. Н. Н. Станков приходит к аналогичным выводам. Он пишет, что Прага рассматривала переговоры как гарантию свой территориальной целостности и суверенитета и с опорой на них стремилась к дальнейшему развитию международных связей и укреплению своих позиций в регионе [1, с. 92]. А. Ф. Носкова отмечает, что на конференции отчётливо проявились две тенденции решения проблемы совмещения национальных претензий и государственно-территориальных интересов. По её мнению, первая тенденция проявилась в американском универсализме, подразумевавшем заинтересованность США в сохранении стабильности в Европе при отсутствии с их стороны территориальных претензий [13, с. 151]. Сущность второй тенденции видится А. Ф. Носковой в гарантиях безопасности государств континентальной Европы при помощи изменения границ согласно национальным интересам[13, с. 153].
Е. П. Серапионова также отмечает возникшие сложности в ходе переговоров по границам Чехословакии, которые были связаны с использованием различных критериев для определённых участков: если в чешской части использовался преимущественно исторический принцип, то в Словакии - этнический. Хотя Чехословакия имела меньше всего оснований для удовлетворения своих претензий, чем другие молодые государства, она, в отличие от них, смогла удовлетворить большинство своих требований. Е. П. Серапионова выделяет четыре причины, приведшие к такому результату. Первая причина заключалась в активном взаимодействии в годы мировой войны чехословацкой эмиграции со странами Антанты и наличии воо-
ружённых соединений во Франции, Италии и России. Вторая причина - борьба чехословацких легионеров на территории России против большевиков. Третья - фактический контроль чехословацким правительством спорных территорий на момент конференции. И наконец, немаловажную роль сыграла личность министра иностранных дел ЧСР Эдварда Бенеша, понимавшего значение кулуарных переговоров и имевшего хорошие связи в Лондоне и Париже [14, с. 179]. По оценке Н. Н. Станкова, конференция не решила проблемы национальных меньшинств, в особенности богемских немцев, а лишь вывела её за пределы международного поля, сделав её внутренним делом самой Чехословакии [1, с. 90]. В. В. Марьина видит источник проблем Праги в успешной политике Бенеша, поскольку именно из-за этого в составе государства, строящегося как национальное, оказалось большое количество представителей других народов [15, с. 43]. Е. П. Серапионова делает акцент на обязательствах по защите национальных меньшинств, которые были взяты Прагой на Парижской конференции, а позже закреплены в конституции ЧСР, ставших «миной замедленного действия», приведшей к катастрофе спустя два десятилетия [16, с. 117]. Она пишет, что «создание Чехословацкого государства можно рассматривать, с одной стороны, как внутренний процесс и результат национального движения в годы Первой мировой войны, а с другой - как акт международной политики» [16, с. 117], и отмечает, что Парижский мирный договор послужил гарантом существования Чехословакии в рамках Версальской системы, поставив в итоге Прагу в зависимость от её стабильности [12, с. 105].
Таким образом, можно отметить, что процесс формирования границ первой Чехословацкой республики был достаточно сложным, и отечественная историческая наука охватила основные его аспекты. В поле зрения историков попали как западная (чешская), так и восточная (словацкая) границы, становление которых проходило различными путями. В первом случае основным объектом изучения стало немецкое меньшинство, во втором - попытки Венгрии сохранить за собой контроль над Словакией и Подкарпат-ской Русью. И если на западе, несмотря на борьбу богемских немцев за возможность
войти в состав немецкого государства (Германии или Австрии), данный процесс прошёл относительно гладко, то на востоке, в виду отсутствия каких-либо исторических и чётких этнических границ, данный процесс происходил значительно тяжелее и осуществился в значительной степени произвольно. Парижская мирная конференция, утвердившая новые границы, по мнению исследователей, стала одновременно триумфом чехословацкой дипломатии и основой для событий, приведших к гибели государства.
В советский период при рассмотрении данной темы внимание исследователей было обращено прежде всего на социально-экономические аспекты, зачастую в силу идеологических установок, упуская из виду или упрощая некоторые другие моменты, а также давая категорические оценки. В частности, это нашло отражение в преувеличении влияния зарождавшегося коммунистического движения на события в регионе на фоне негативного отношения к действиям других политических сил, как немецких и венгерских, так и чехословацких. Особенно это касается периода существования Венгерской советской республики.
В постсоветский же период произошло изменение и расширение рассматриваемого круга проблем. Так, исследователи стали гораздо больше внимания уделять изучению проблематики, связанной с национальными меньшинствами, выходя за пределы экономики. В поле зрения историков попал и такой ранее практически не изученный регион, как Подкарпатская Русь, в частности, начала рассматриваться проблема его вхождения в состав ЧСР. Также при изучении процесса становления границ Чехословакии стал рассматриваться и личностный фактор. Прежде всего, это касается фигуры министра иностранных дел Чехословакии Эдварда Бенеша, сыгравшего важную роль в освещаемых событиях, а также ряда других чехословацких и венгерских политиков. Помимо этого, современный этап характеризуется смягчением и отходом от однозначных оценок, господствовавших на предшествующем этапе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Станков Н. Н. Дипломатические отношения Веймарской республики и Чехословакии 19181924. - Волгоград : ВолГУ, 2007. - 472 с.
2. Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики в 1918 году. - М. : Наука, 1967. -337 с.
3. Шевченко К. В. Лужицкий вопрос и Чехословакия. 1945-1948. - М. : Модест Колеров, 2004. - 272 с.
4. Кретинин С. В. Судетские немцы: народ без родины. 1918-1945. - Воронеж : ВГУ, 2000. -320 с.
5. Серапионова Е. П. Чешские земли, чехи и немецкий вопрос. 1918-1945 // Славяноведение. - 2000. - № 5. - С. 43-53.
6. Гогуев Б. Б. Венгерское национальное меньшинство в Чехословакии и Румынии в 19181939 гг. (социально-экономическое и политико-правовое положение). - Ставрополь ; Ка-рачаевск : КЧГУ, 2009. - 186 с.
7. Пушкаш А. И. Внешняя политика Венгрии. Ноябрь 1918 - апрель 1927 г. - М. : Наука, 1981. - 368 с.
8. Стыкалин А. С. К истории взаимоотношения лидеров первой Чехословацкой республики с венгерскими леволиберальными деятелями (1918 - начало 1920-х гг.) // Славянский альманах 2007. - М. : Индрик, 2008. - С. 133-152.
9. Краткая история Чехословакии с древнейших времён до наших дней. - М. : Наука, 1988. -576 с.
10. Матвеев Г. Ф. Русинский вопрос в Чехословакии и Польше в межвоенные годы // Карпатские русины в славянском мире. Актуаль-
ные проблемы. - М. ; Братислава, 2009. -С. 54-70.
11. Шевченко К. В. Славянская Атлантида: Карпатская Русь и русины в XIX - первой половине XX в. - М. : Регнум, 2010. - 414 с.
12. Серапионова Е. П. Чехословацкий вопрос на Парижской мирной конференции // Восточная Европа после Версаля. - СПб. : Алетейя, 2007. - С. 90-108.
13. Носкова А. Ф. Национальные меньшинства в Восточной Европе: геополитический ракурс проблемы (от Первой ко Второй мировой войне) // Славянский мир в эпоху войн и конфликтов XX в. - СПб. : Алетейя, 2011. -С.150-165.
14. Серапионова Е. П. Окончание Первой мировой войны и подготовка Чехословакии к Парижской мирной конференции // Славянство, растворённое в крови... : в честь 80-летия со дня рождения Владимира Константиновича Волкова (1930-2005). - М. : Ин-т славяноведения РАН, 2010. - С. 170-184.
15. Марьина В. В. Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш. Политик и человек. 18841948. - М. : Индрик, 2013. - 488 с.
16. Серапионова Е. П. Польское национальное меньшинство в Чехословакии и чехословацко-польские отношения (1918-1938 годы) // БШсЛа Б1ау1са-Ро1отса : к 90-летию И. И. Костюш-ко. - М. : Ин-т славяноведения РАН, 2009. -С.115-132.
Информация о статье
Дата поступления 16 апреля 2019 г.
Дата принятия в печать 29 июля 2019 г.
Сведения об авторах
Мартюшев Александр Владимирович - аспирант кафедры всеобщей истории и социально-политических наук Кемеровского государственного университета (Кемерово,Россия) Адрес для корреспонденции: 650000, Россия, Кемерово, ул. Красная, 6
E-mail: al.martiushew@yandex.ru
Терехов Олег Эдуардович - д-р ист. наук, профессор кафедры всеобщей истории и социально-политических наук Кемеровского государственного университета (Кемерово, Россия) Адрес для корреспонденции: 650000, Россия, Кемерово, ул. Красная, 6
E-mail: terehov1968@mail.ru Для цитирования
Мартюшев А. В., Терехов О. Э. Формирование границ первой Чехословацкой республики в освещении отечественной историографии // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 3 (23). С. 145151. DOI: 10.25513/2312-1300.2019.3.145-151.
Article info
Received April 16, 2019
Accepted July 29, 2019
About the authors
Alexander V. Martiushev - postgraduate student of the Department of World History and Social and Political Sciences of the Kemerovo State University (Kemerovo, Russia) Postal address: 6, Krasnaya ul., Kemerovo, 650043, Russia
E-mail: al.martiushew@yandex.ru
Oleg E. Terehov - Doctor of Historical Sciences, Professor of the Department of World History and Social and Political Sciences of the Kemerovo State University (Kemerovo, Russia) Postal address: 6, Krasnaya ul., Kemerovo, 650043, Russia
E-mail: terehov1968@mail.ru For citations
Martiushev A.V., Terehov O.E. Formation of the Borders of the First Czechoslovak Republic in the Covarage of Russian Historiography. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2019, no. 3 (23), pp. 145-151. DOI: 10.25513/ 2312-1300.2019.3.145-151 (in Russian).
