Фолл Б. Вьетминь. Демократическая Республика Вьетнам, 1945 – 1960 Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ФОЛЛ Б.

ВЬЕТМИНЬ. ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА ВЬЕТНАМ,

1945 - 1960 FALL B.

Le Viet-Minh. Las republique democratique du Viet-Nam 1945-1960. -P., Max Leclerc, 1960. - 380 р.

Автор книги Бернар Фолл - француз, профессор отделения международных отношений университета Ховарда (Вашингтон, США) -отмечает: "Демократическая Республика Вьетнам (ДРВ), этот, по западному определению, 'коммунистический сателлит', начала свою историю в 1941 г. в южнокитайских провинциях Гуанси и Гуандун как парадоксальный результат политической авантюры гоминьдановских генералов. Те задумали воспользоваться ослаблением под ударами японцев французской колониальной администрации в Индокитае и оказали покровительство скрывавшимся в Китае членам Коммунистической партии Индокитая. Коммунисты, возглавляемые своим давним лидером Нгуеном Ай Куоком (который затем стал известен под именем Хо Ши Мин), созвали в мае 1941 г. конгресс националистических групп и партий, выступающих за освобождение Вьетнама от французов и японцев, и создали Союз борьбы за независимость Вьетнама (по-вьетнамски "Вьетнам доклап донгминь хой", или сокращенно "Вьетминь")... Потом китайцам пришлось даже посадить Хо Ши Мина на некоторое время в тюрьму, чтобы он лучше учитывал их интересы. Но главное было сделано. Представители хошиминовского Вьетминя оказались членами созданных китайцами вьетнамского правительства в изгнании (1942), и Временного правительства вьетнамской республики(1944). Вьетнамцы начали свой трудный путь к независимости " (с.18).

Надо заметить, что и лидер индокитайских коммунистов Хо Ши Мин появился именно в 1941 г. - неизвестно откуда. Полиции и

спецслужбы многих стран, прежде всего Франции, объявили его умершим еще в 1933 г. "Можно сказать, что было два Хо Ши Мина. Один умер от туберкулеза в Китае в 1933 г. А другой вдруг обнаружился в

1941 г." (с.32). Впрочем, Хо Ши Мин вообще - таинственная личность. О его личных привычках ничего не известно. Известна разве что его любовь к американским сигаретам "Philip Morris": одну пачку действительно американского производства он всегда имел при себе для собственного пользования, а другую - вьетнамскую подделку - для того, чтобы угощать других. Хо Ши Мин, без сомнения, убежденный коммунист - до 1933 г. он был всем известным деятелем Коминтерна. Но после создания Вьетминя он всегда был готов действовать как реалист, готовый, если нужно, не особенно обращать внимание на свои коммунистические убеждения.

Программа Временного правительства вьетнамской республики, в которое вошел в 1944 г. Хо Ши Мин, была проста: ликвидация французского и японского господства во Вьетнаме и провозглашение независимости с помощью китайского Гоминьдана. Вьетминь был в правительстве в меньшинстве - китайцы делали ставку на Националистическую партию Вьетнама ("Вьетнам куокзан данг" - аналог Гоминьдана). Однако остальные члены правительства предпочитали находиться в безопасности на территории Южного Китая, ожидая, когда можно будет войти во Вьетнам с частями Гоминьдана. А представители Вьетминя отправились в горы Северного Вьетнама и стали вербовать разбежавшихся вьетнамских солдат французских колониальных частей, разбитых японцами. Из этих солдат в декабре 1944 г. Вьетминь создал партизанскую Вьетнамскую народную армию. Министр Временного правительства Хо Ши Мин лично возглавил партизанский отряд, созданный молодым преподавателем истории Во Нгуен Зяпом в северовьетнамских горах еще в 1942 г.

В общем, пока коллеги по правительству (и политические конкуренты) бездействовали, Вьетминь уже обеспечил себе военный контроль над Северным Вьетнамом. Сделать это было нетрудно. Японцы, полностью разгромившие в марте 1945 г. французов в Индокитае, контролировали только важнейшие стратегические дороги. Весь остальной Вьетнам не принадлежал никому - партизаны вольны были делать там все, что угодно. Вполне можно сказать, что партизанские отряды Вьетминя "освободили" Северный Вьетнам без единого выстрела (разительный контраст с тем, что творилось в других азиатских странах и

Европе). Боевыми действиями можно считать разве что стычку в горах в июле 1945 г., когда пятьсот вьетнамских партизан напали на отряд японцев из сорока человек и убили восьмерых.

"Освободив" Вьетнам, 7 августа 1945 г. Хо Ши Мин просто разорвал отношения с Временным правительством в Китае и провозгласил образование собственного правительства в Северном Вьетнаме - Вьетнамского комитета освобождения народа. Из 18 членов этого правительства 11 были членами Компартии Индокитая либо Вьетминя. Когда после капитуляции Японии 15 августа 1945 г. Северный Вьетнам, согласно решению Потсдамской конференции, оккупировали китайские войска (Южный Вьетнам был зоной оккупации армии Великобритании), Хо Ши Мин нехотя согласился свое правительство распустить и образовать 29 августа 1945 г. Временное правительство Демократической Республики Вьетнам с участием лидеров вьетнамских националистических партий, прибывших вместе с китайскими войсками. Но им пришлось довольствоваться уже тем, что их включили в правительство. Хо Ши Мин оставил за собой посты президента республики и министра иностранных дел, а другие ключевые министерства - внутренних дел, национальной обороны, финансов, пропаганды, образования - отдал членам Компартии Индокитая и Вьетминя. Таким образом, Вьетминь одержал первую победу над своими, так сказать, "конкурентами в деле вьетнамского национализма" и их китайскими покровителями.

Надо заметить, что к тому времени Вьетнам уже некоторое время был формально независимым государством. В марте 1945 г., после разгрома японцами французов, французский протеже император Бао-Дай был вынужден провозгласить независимость Вьетнама, разорвав договор о протекторате с Францией. В созданное японцами новое Государство Вьетнам со столицей в городе Хюэ вошли бывшая колония Кохинхина, а также протектораты Аннам и Тонкин. Впрочем, у императора нового государства не было ни армии, ни полиции. 25 августа два делегата Вьетминя прибыли из Ханоя в императорский дворец и император Бао-Дай передал им документ о своем добровольном отречении от престола и передачи власти республиканскому демократическому правительству. Императорское правление во Вьетнаме, продолжавшееся с 208 г. до н.э., закончилось. Два года спустя после отречения Бао-Дай, уехавший в Гонконг, подчеркнул: "Меня не вынуждали отречься. Я сделал это по своей собственной воле. Если бы я остался императором, разразилась бы гражданская война. Я понимал, что народ не хочет больше монархии. Я

не захотел препятствовать естественному развитию моего народа: мой народ захотел жить при демократии, я принял его выбор". Таким образом, приходится признать, что Временное правительство Демократической Республики Вьетнам могло с полным основанием провозгласить себя легитимным преемником императорского правительства. Хо Ши Мин оказался достаточно предусмотрительным, чтобы укрепить власть своего правительства, сыграв на патриотических и националистических чувствах. Вьетминь добился двойной победы: захватил контроль над госаппаратом и обеспечил полную видимость законности происходящего (с.40).

Осталось только завершить победу. 2 сентября 1945 г. была провозглашена декларация независимости Вьетнама. "Она ничуть не напоминала о проповедуемых Советским Союзом коммунистических лозунгах антиколониальной борьбы. Если она и напоминала о борьбе с колониализмом, то в духе американских колонистов, боровшихся с Великобританией, - в духе американской Декларации независимости 1776 г. Хо Ши Мин как нельзя более наглядно проявил присущий ему реализм: СССР находился в тысячах километров от Ханоя, Красный Китай был не более чем партизанскими базами, в то время как американская военно-экономическая помощь, в которой нуждался новый режим, находилась, казалось, на расстоянии вытянутой руки" (с.40). Однако нет никаких свидетельство того, что США в то время восприняли надежды вьетнамского правительства всерьез. Представители американской армии, пришедшие вместе с китайскими частями, в сущности, и не могли вести официальные переговоры.

Тем временем дела у Временного правительства шли не так уж хорошо. Чтобы добиться популярности, оно отменило существовавшие налоги на доход и профессиональную деятельность. Правительство рассчитывало на доходы от пошлин, но гоминьдановские солдаты вывозили товары в Китай военными обозами беспошлинно. Более того, входящие в Северный Вьетнам китайские части игнорировали вьетнамское правительство и создавали свои органы власти на местах. И тут проявилась гибкость (если не сказать, хитрость) Хо Ши Мина и знание им китайской психологии. Он объявил "золотую неделю" - в течение второй недели сентября 1945 г. гражданам предлагалось добровольно сдавать правительству золото "с целью покупки оружия у иностранцев". Китайцам удалось продать не так уж много оружия (заметим, американского) за золото. Но оккупационные части перестали относиться враждебно к Временному правительству и заняли позицию

вполне доброжелательного нейтралитета. Хо Ши Мину удалось сохранить полный контроль над Ханоем. Он вполне распоряжался деньгами, хранившимися в казначействе, - и, самое главное, центральной радиостанцией, которую можно было использовать для правительственной пропаганды на всю страну. Более того, Хо Ши Мину удалось договориться о некоем перемирии с прокитайски настроенными лидерами вьетнамских националистов, не входивших в правительство и контролировавших значительную территорию. Чтобы добиться этого, он пошел на необычный шаг: в начале ноября 1945 г. решением ЦИК Компартии Индокитая эта партия была распущена. "Эта мера была явно продиктована задачей убедить китайцев, население Юго-Восточной Азии и Запад в исключительно националистических целях Хо Ши Мина. В то же время Хо смог значительно расширить число политических сторонников Вьетминя - а он ни в чем так не нуждался, как в массовой политической поддержке"(с.44).

Для кого-то может показаться странным, что убежденный коммунист Хо Ши Мин согласился распустить компартию. Но здесь дело все в том же реализме. Прекрасное объяснение дает секретный циркуляр Вьетминя, датируемый ноябрем 1951 г. и попавший в руки французской армии в 1952 г. "Политика партии должна быть гибкой. Если бы мы сохранили название "Коммунистическая партия", за нами не могли бы следовать мелкие земельные собственники, прогрессивные интеллектуалы и сторонники религиозных сект. Сегодня в мире существует множество социалистических и марксистско-ленинистских партий, которые возглавляют массы трудящихся, но не называются коммунистическими: Польская объединенная рабочая партия, Венгерская рабочая партия, Трудовая партия Кореи. Эти партии сменили названия по многим причинам, частично отличающимся от наших, частично совпадающим. Но цель такой смены всегда одна и та же: объединить трудящиеся классы с подлинно революционной партией трудящихся, объединить все национальные и демократические силы против империалистов и их приспешников, консолидировать власть народной демократии" (с.44).

Надо заметить, что еще 8 сентября 1945 г. президент Хо Ши Мин подписал декрет о проведение 23 декабря всеобщих выборов и созыве первого Национального собрания. Однако неопределенная обстановка в стране и давление националистических партий, поддерживаемых Гоминьданом (они ссылались на невозможность так быстро провести избирательную кампанию), заставили президента 18 сентября подписать

декрет о переносе выборов на 6 января 1946 г. "для того, чтобы все достойные граждане успели выдвинуть свои кандидатуры". Впрочем, такое решение все равно не могло устроить политических противников Вьетминя. Они прекрасно понимали, что Вьетминь уже стал самой популярной политической силой Вьетнама, успел расставить своих людей на ключевые посты в армии и полиции и вообще ассоциируется у избирателей с законным правительством, добившимся независимости. Вьетнамские националисты начали возмущаться и призывать к бойкоту выборов. Хо Ши Мин решил заключить с ними соглашение: националисты не препятствуют выборам, а Вьетминь дает им два министерских поста, специально создаваемый пост вице-президента и, при любом исходе выборов, 35 мест в Национальном собрании. "Ясно, что система выборов, при которой правящая партия заранее может предложить определенное количество мест в парламенте своим противникам, не имеет ничего общего с демократией и парламента-ризмом"(с.46). Надо заметить, что уступки Вьетминя были совершенно формальными - вице-президент в созданной системе ничего не решал. Выборы прошли, как писали американские наблюдатели, в "обстановке всеобщего энтузиазма". Несмотря на то что националистические партии построили свою кампанию на упреках Вьетминя в недостаточно активной борьбе против французских колонизаторов, Вьетминь получил чуть ли не 100% голосов (по его собственным отчетам). В оппозиционной националистической прессе приводились интервью с избирателями: "я никого не знаю, кроме Хо Ши Мина - буду голосовать за него", "я не знаю, за кого буду голосовать, - пойду на избирательный участок, там мне подскажут", "я не умею ни читать, ни писать - на избирательном участке заполнят бюллетень за меня"(с.47).

Дальше началось вообще что-то странное. Национальное собрание начало заседать за два месяца до того, как были объявлены официальные результаты выборов в него. Несмотря на отчеты Вьетминя о "грандиозной победе", у него в собрании оказалось почему-то меньше мест, чем у независимых кандидатов. Зато от немногих северовьетнамских провинций, явно контролируемых националистическими партиями, в парламент каким-то образом прошли члены Вьетминя. Даже от провинций, где выборы по ряду причин не состоялись, в парламент прошли депутаты, представлявшие Вьетминь. Далее, Северный и Центральный Вьетнам с их 17 млн. жителей были представлены в парламенте 356 депутатами, а Южный Вьетнам с 6 млн. жителей - всего 18.

Как бы то ни было 2 марта 1946 г. Национальное собрание провело свое первое заседание и создало Правительство национального согласия, возглавляемое Хо Ши Мином. Забавно, что в тот же самый день французские части вновь вошли в Северный Вьетнам. Вьетминь не был особенно расстроен новой оккупацией - он поддерживал постоянные контакты с французами и даже заключил с ними несколько военных соглашений. А вот националистические партии, всегда подчеркивающие свою ненависть к Франции, были обречены. Оставшись без поддержки китайцев, они терпели поражения в стычках с правительственными войсками. Летом 1946 г. Вьетминь захватил все ранее контролировавшиеся националистами территории в Северном и Центральном Вьетнаме, а также в сельских районах Южного Вьетнама. Лидеры националистической оппозиции были арестованы правительственными органами безопасности. "Когда 18 июля 1946 г. власти снова после временного закрытия разрешили выход журнала "Вьетнам", органа Националистической партии Вьетнама, передовая статья в первом номере этого журнала была посвящена самокритике в лучших коммунистических традициях и оправданию действий правительственных спецслужб, арестовывавших лидеров оппозиции. Глава Националистической партии Вьетнама Нгуен Ван Суан в том же номере призвал свою партию к "обновлению" и сотрудничеству с властями в составе Единого национального фронта ("Лиенвьет), созданного правительством в мае 1946 г. Иными словами, некоммунистические партии ДРВ разделили судьбу своих коллег в европейских "странах народной демократии" - пытавшиеся находиться в открытой оппозиции были разгромлены полицией, а остальные продолжили существование в виде карликовых партий с программами, практически совпадающими с программой правящей компартии" (с.51).

В октябре 1946 г. Национальное собрание открыло свою вторую сессию. Из 444 депутатов присутствовал только 291. От оппозиции было только 37 депутатов. На вопрос одного из них, куда подевались остальные, представитель Вьетминя прямо заявил: "33 депутата арестованы по обвинению в уголовных преступлениях". Аресты продолжались и во время сессии, так что 8 ноября 1946 г., когда Национальное собрание голосовало за Конституцию ДРВ, в зале оставалось всего два оппозиционных депутата. Массовые аресты стали настолько часты, что даже не особенно скрывались официальной прессой. Она сообщала, например:"29 октября наши органы безопасности арестовали в ходе полицейской операции более трехсот

человек. Пока они остаются в тюрьме и ожидают направления в концентрационные лагеря (с.51).

Принятая в таких условиях конституция могла быть сколь угодно коммунистической. Никто из депутатов не стал бы возражать. Но нет -на вид она оказалась совершенно демократической и западнической в том смысле, что в ней не было упоминаний о каком-либо господствующем и единственно правильном экономическом учении, "трудящихся массах" и "победе диктатуры пролетариата". Более того, она была менее политизированной, чем, скажем, тогдашняя французская конституция. Как и Декларация независимости ДРВ, Конституция ДРВ явно была направлена на то, чтобы понравиться странам с англосаксонской системой права, и прежде всего США. В конституции было все: и свобода слова, и свобода собраний, и свобода передвижения, и даже неприкос-новенность личности. Создавался также однопалатный парламент, контролирующий действия правительства. "Впрочем, все это было чистой теорией. Когда Национальное собрание ДРВ завершило свою вторую сессию 14 ноября 1946 г. при угрожающей политической обстановке и военной угрозе, растущей с каждым часом, оно решило отложить на неопределенный срок всеобщие выборы и создание парламента. Первые настоящие выборы, которые в конце концов прошли в мае 1960 г. и закончились полной победой коммунистической партии, лишь подчерк-нули тоталитарный характер созданного к тому времени режима" (с.54).

Новое, так сказать, конституционное, правительство Хо Ши Мина начало работать 3 ноября 1946 г. Хо Ши Мин совмещал посты президента ДРВ, председателя совета министров и министра иностранных дел. Вьетминь получил почти все министерские портфели (мелкие некоммунистические партии довольствовались лишь портфелями министров общественных работ, здравоохранения и социального обеспечения). Можно, конечно, спорить о том, был или не был правящий режим в то время "подлинно коммунистическим". В любом случае он был в то время уже практически полностью однопартийным.

Можно утверждать, что это однопартийное правительство Вьетминя несет такую же ответственность за то, что отношения с Францией начали выясняться военным путем (а не путем переговоров), как и французское правительство, которое принято обвинять в развязывании колониальной войны. Критики Франции ссылаются на то, что экспедиционный корпус генерала Леклерка был настолько более

подготовленным и хорошо вооруженным, чем Народная армия Вьетнама, что Вьетминь просто не мог желать открытых военных столкновений. Эти критики не учитывают следующее. Перед началом военных действий французские войска на территории Вьетнама были относительно немногочисленны, да еще и разбросаны по отдельным гарнизонам, которые можно было легко блокировать (это, в общем, и произошло). Более того, войска Вьетминя были на самом деле не так уж плохо вооружены. Им досталось не только огромное количество оружия, брошенного японскими частями после капитуляции Японии. Им досталось также не меньшее количество французского оружия, захваченного в свое время японцами. Наконец, не следует забывать, что Вьетминю удалось купить (буквально на вес золота) у китайцев некоторое количество американского оружия - а оно было гораздо более современным, чем у генерала Леклерка. Вот в 1947-1948 гг., когда у вьетнамцев начали заканчиваться боеприпасы, а французский экспедиционный корпус постоянно обновлял и пополнял арсенал, у французов действительно появилось преимущество в вооружении. Но в 1946 г. руководство Вьетминя могло рассчитывать на скоротечную войну: мощным ударом сбросить экспедиционный корпус в море. А для такой войны Народная армия Вьетнама могла считаться вооруженной просто прекрасно.

Как бы то ни было 20 ноября 1946 г. французская морская артиллерия нанесла удар по Хайфону - как было заявлено, в ответ на атаки вьетнамских войск, которые привели к многочисленным жертвам среди французских солдат. Вьетминь тут же объявил себя жертвой нападения со стороны Франции. Французские гарнизоны были блокированы, но некоторое время их не атаковали. "Атака началась 19 декабря 1946 г. и была шедевром согласованности действий войск. Нападению на французский гарнизон в Ханое предшествовало отключение электричества во всей стране. Через несколько часов были одновременно атакованы все гарнизоны в Северном и Центральном Вьетнаме. Покинув Ханой, правительство Вьетминя перешло к партизанским действиям. Франция и ДРВ начали войну, которая длилась дольше Второй мировой войны и стоила Франции более 50 тыс. убитыми и 49 млрд. франков затрат" (с.61).

Правительство Хо Ши Мина, в сущности, превратилось в отдельный партизанский отряд. Несколько раз французские парашютисты пытались захватить его, но безуспешно. Ясно, что в таких условиях правительство поневоле превратилось в гибкую и не очень

бюрократическую структуру, довольно не похожую на правительства обычных коммунистических стран.

Надо заметить, что вьетнамские коммунисты всю войну не оставляли планов возродить свою партию. После роспуска в 1945 г. Компартии Индокитая коммунистическая пропаганда была возложена на Союз изучения марксизма (созданный специально для этих целей), а повседневное политическое и военное руководство - на Вьетминь. Вьетминь, конечно, стал единственной политической силой, объединяющей практически всех вьетнамских граждан, но партией с единой дисциплиной он все-таки не был и к тому же всячески избегал ассоциации с коммунистической идеологией, считаясь организацией исключительно националистической. В сущности, возрождение коммунистической партии началось в 1946 г. с созданием Лиенвьет. В ЦИК Лиенвьет преобладали коммунисты, свою идеологию вовсе не скрывавшие. Наконец в феврале 1951 г. состоялся съезд, на котором Вьетминь и Лиенвьет объединились в Партию трудящихся Вьетнама (ПТВ). "Вьетминь, рожденный в изгнании, в горах китайской провинции Гуанси в мае 1941 г., завершил свою миссию. В критический момент он объединил все политические силы Вьетнама, желающие добиться независимости. В момент появления ПТВ Вьетминь исчез, как до него исчезла Компартия Индокитая. Но само название "Вьетминь", вызывающее ненависть или восхищение, осталось навсегда связанным с режимом Хо Ши Мина и стало легендой для ДРВ" (с.150).

Как только появилась ПТВ, она сразу бросилась объединять в своих рядах всех членов бывшей Компартии Индокитая. Как это ни покажется удивительным, число этих членов после роспуска Компартии Индокитая неимоверно выросло. Согласно одному из докладов Коминформа, в момент роспуска компартии в ней было 20 тыс. членов. В 1947 г. - уже 50 тыс., а в 1948 г. - 168 тыс. (из них 102 тыс. - в Северном Вьетнаме, 43 тыс. - в Центральном, 23 тыс. - в Южном). В 1950 г. в компартию входило уже 500 тыс. человек. "Правда, в 1952 г. в ПТВ произошла чистка и впоследствии эта партия не могла, как и компартии других просоветских режимов, считаться партией масс (в отличие от любой партии в демократических западных странах, которой все-таки необходимо быть массовой, чтобы выигрывать свободные выборы). Она скорее являлась партией руководящих кадров, которая массами управляет" (с.151).

ПТВ унаследовала от Компартии Индокитая красный флаг с серпом и молотом. Но демонстрацией этого флага правительство ДРВ старалось не злоупотреблять. Как было написано в одном из приказов

Народной армии Вьетнама, "флагом партии является красный флаг с серпом и молотом. Его следует вывешивать только на партсобраниях, причем стараться не выставлять его на всеобщее обозрение".

Вообще, необходимо отметить некоторые отличия ПТВ от прежней компартии. Та была построена по французскому образцу и была слишком "доктринальной и абстрактной" для того, чтобы стать партией руководящих кадров. Руководство ПТВ это понимало и постаралось сделать устав партии, так сказать, "менее передовым".

Интересно сравнить устав ПТВ с уставами советской ВКП(б) и китайской КПК. В преамбуле устава ПТВ читаем: "Партия основывает свою деятельность на учении Маркса, Энгельса, Ленина и Мао Цзэдуна с учетом особенностей вьетнамской революции". Явный реверанс в сторону коммунистического Китая, где тоже было принято исключать из списка основоположников Иосифа Сталина, зато включать Мао Дзэдуна. ВКП(б), естественно, упирала на Сталина и никакого Мао Дзэдуна не упоминала. Что касается особенностей революции, то ВКП (б) в своем уставе говорила о себе как о партии, "возглавляющей рабочий класс и весь советский народ в борьбе за укрепление диктатуры пролетариата и победу коммунизма". КПК полагала себя партией, возглавляющей революцию, "которая в современных условиях приобретает форму буржуазной и демократической, иными словами, антиимпериалистическую, антифеодальную и демократическую революцию масс, ведомых пролетариатом". А ПТВ считала, что возглавляет всего лишь "народную и демократическую борьбу за уничтожение империалистических захватчиков, устранение феодальной эксплуатации и реализацию принципа "каждому - свой надел земли" (с. 152).

Что касается организационных отличий ПТВ от Компартии Индокитая, то они были небольшими. Были созданы два новых руководящих органа - Политбюро и Комиссия партийного контроля. Генеральным секретарем ПТВ стал Чыонг Тинь, один из старейших коммунистов и давних соратников Хо Ши Мина. Все ключевые посты в партии занимали те же самые люди, которые занимали ключевые посты в государстве. Таким образом, ПТВ с самого начала сосредоточила в своих руках не только политическое руководство, но также руководство военное и административное. Созданные повсюду партячейки позволяли административным работникам, занимавшим партийные должности, получать информацию, необходимую для принятия управленческих решений. И эти решения, в свою очередь, довольно четко исполнялись нижестоящими членами партии - просто в силу партийной дисциплины.

Надо заметить, что борьба с культом личности, начавшаяся в 1956 г., впоследствии почти никак не сказалась на организации ПТВ. ЦК партии просто информировал, что генсек Чыонг Тинь присутствовал на ХХ съезде КПСС и доложил Политбюро ПТВ о принятых там решениях. Имя Сталина, конечно, временно исчезло из партийных документов и статей в газетах, однако ПТВ даже не потрудилась имитировать какую-нибудь собственную борьбу против культа личности в своих рядах и укрепление коллективного руководства.

"Особенно следует отметить, что ПТВ довольно быстро обеспечила себе полный и эффективный контроль над армией. Политические комиссары, которые стали важнейшим элементом армейской системы, обеспечили полную лояльность армии режиму, более полную, чем лояльность большинства гражданских лиц. И именно благодаря этому армия могла считаться опорой режима в любое время - в том числе и в мирное" (с.159).

Но для начала армии нужно было выиграть войну против французских войск. Комиссары в этом сыграли, без сомнения, большую роль. Здесь вьетнамцы не просто взяли пример с советской Красной Армии, где комиссары фактически имели равные права с командирами. В указе Хо Ши Мина, касающемся прав армейских комиссаров, говорилось буквально следующее: "В случае расхождения мнений между комиссаром и командиром, право окончательного решения остается за комиссаром" (с.190). Один из французских исследователей, профессор Шезно, рассматривая роль комиссаров в Красной Армии, даже счел, что они внесли в советскую армейскую систему элемент демократии, который и был решающим в подъеме боевого духа. Не каждый, конечно, усмотрит связь между комиссарами (советскими или вьетнамскими) и принципами демократии. Но не вызывает сомнения, что боевой дух вьетнамской армии определяли именно комиссары.

Во Франции никто долго не мог понять, каким образом вьетнамская армия выиграла сражение при Дьен Бьен Фу в 1954 г. - ведь французские власти постоянно убеждали всех, что она способна вести только партизанские действия против небольших гарнизонов, но никак не против хорошо организованных частей в открытом сражении. Следует напомнить, что вьетнамцы до этого уже победили в двух крупных сражениях - в 1950 и 1951 гг. В июле 1951 г. маршал Делэтр, обращаясь к выпускникам лицея в Сайгоне, признал: "Войска Вьетминя очень хорошо дерутся - жалко, что за неправое дело". Вряд ли стоит представлять вьетнамскую армию, как банду свирепых дикарей. С другой

стороны, сомнительно объяснение, выдвинутое тем же профессором Шезно, согласно которому вьетнамские войска отличались железной дисциплиной и исключительным мужеством потому, что были одержимы революционным порывом и чувством благодарности властям за проведенную земельную реформу. В конце концов в Северном Вьетнаме 93% крестьян без всякой реформы имели свои собственные участки земли. "Объяснение несомненных железной дисциплины и мужества вьетнамской армии в данном случае более простое: они имели четкого врага - Францию и четкую цель - независимость. Французские солдаты ни того ни другого не имели. Они вообще не очень понимали, за что и против кого сражаются" (с.182).

И, кроме всего прочего, Вьетнамская народная армия была хорошо организована и вооружена, а также многочисленна. В ноябре 1949 г. была объявлена всеобщая мобилизация мужчин и женщин старше 18 лет. Не все, естественно, попали в действующие части - туда проводился чрезвычайно жесткий отбор. В ходе этого отбора проверялась не только физическая подготовка, но также общеобразовательная и политическая. В итоге солдаты собственно армии могли считаться вьетнамской политической и даже культурной элитой. Армия чрезвычайно хорошо обеспечивалась. Ежедневный рацион солдата составлял 1,2 кг риса в день, а офицера - до 2,5 кг риса. Естественно, он был предназначен не только для питания - это было также и жалованье. В стране, где рис являлся основной валютой, солдаты и офицеры могли считаться также и экономической элитой. Не случайно французы, воевавшие во Вьетнаме, часто указывали на то, что вьетнамские пехотные части должны быть признаны одними из лучших в мире.

В действующей армии во время войны было около 300 тыс. человек - 16 пехотных дивизий. Еще 250 тыс. человек служили в местных частях, так сказать, организованного партизанского движения -их привлекали для отдельных операций, а потом распускали по домам. Остальное население призывного возраста так или иначе участвовало в тыловом обеспечении - прежде всего транспортировке грузов и оружия. Западные средства массовой информации часто с возмущением отмечали ужасы эксплуатации мирного вьетнамского населения на военных работах. "Как это часто бывает, коммунистические документы говорят об этих ужасах гораздо красноречивее любой западной пропаганды. В представлении к наградам жителей одной из деревень говорится о женщинах, которые проходили по 50 километров за ночь по джунглям с тяжелыми пушками на плечах" (с.191).

В западной печати много писали и об ужасах, которые пришлось пережить французам, попавшим во вьетнамский плен. Но эти французы всего лишь познакомились с еще одним методом войны, которую вела вьетнамская армия. После войны в одном северовьетнамском журнале вышла статья: "Наши военнопленные - малоизвестный аспект нашего сопротивления". Название точно отражало суть отношения вьетнамцев к пленным французам: они считались не военнослужащими, прекратившими боевые действия, а военнослужащими, вынужденными просто продолжать войну в других условиях. Вьетминьский офицер, являющийся начальником лагеря, и политический комиссар лагеря имели такие же же четкие боевые задачи, какие имел офицер, посланный атаковать блокпост на "линии Делэтра"(с.202).

И в результате выполнения этих боевых задач французы в лагерях несли потери. Если основываться на данных об отпущенных на родину пленных после Женевских соглашений о прекращении огня (эти данные во вьетнамских и французских источниках примерно совпадают - около 13400 человек), то всего один из четырех французских пленных вернулся живым из вьетнамских лагерей. В некоторых лагерях потери среди пленных были гораздо тяжелее. По свидетельству одного из французских парашютистов, плененного в 1952 г., из 120 его однополчан, взятых в плен вместе с ним, выжило только 8. Еще один факт, характеризующий режим лагерях: ни один пленный, имевший тяжелое ранение (в живот, грудь или голову), не выжил.

Лагеря были организованы в конце 1950 г., после разгрома французских гарнизонов вдоль китайской границы и пленения около 6 тыс. человек. Стало ясно, что прежние порядки, при которых пленные содержались почти без охраны (эти порядки широко рекламировались восточноевропейской коммунистической пропагандой), не пригодны для такого потока пленных. Никаких специальных лагерей для больных и раненых не было. Французские военврачи считались обычными военнопленными и оказывать помощь раненым им не разрешали. Лагерными врачами служили вьетнамцы, в лучшем случае имевшие опыт фельдшеров в колониальной армии. "То, что французским военным медикам не позволяли оказывать помощь раненым, не было, скорее всего, официальной политикой вьетнамских властей. Просто лагерные врачи-вьетнамцы не желали признаться в своей некомпетентности и потерять лицо в глазах пленных"(с.204). Надо заметить, что подход вьетнамских врачей к выполнению своих обязанностей был несколько своеобразным - они руководствовались, так сказать, национальным и

классовым подходом. Когда в один из лагерей поступили плененные при Дьен Бьен Фу французы, лагерный военврач составил следующий список раненых, нуждающихся в срочном хирургическом вмешательстве: сначала помощь оказывается солдатам алжирского происхождения, затем солдатам Иностранного легиона, потом собственно французским солдатам, наконец унтер-офицерам и только в последнюю очередь офицерам.

Следует оспорить популярный в западной литературе тезис, согласно которому вьетнамские лагеря для военнопленных были "лагерями смерти" с официальной целью уничтожить как можно более заключенных. Никаких подтверждений этому тезису нет - ни в документах ДРВ, ни в воспоминаниях выживших узников. Рассматривать пленных как военных противников и оказывать им неквалифицированную медицинскую помощь еще не значит умышленно их убивать. Можно только утверждать, что правительство ДРВ не признавало международных конвенций об обращении с военнопленными и не допускало в лагеря представителей Международного Красного Креста. Этим вьетнамские лагеря заметно отличались от лагерей французского экспедиционного корпуса, в которых соблюдались все права вьетнамских военнопленных и которые были полностью открыты для инспекции Красного Креста. И этого было достаточно, чтобы пленные умирали как бы сами по себе. Огромное количество пленных погибло просто по пути в эти лагеря. Этих пленных уж точно никто не убивал. Они всего лишь не выдержали таких переходов по джунглям, которые были привычны для вьетнамских солдат. После 45 дней битвы при Дьен Бьен Фу пленным пришлось за 40 дней пройти 600 км. Французским офицерам, взятым в плен в Южном Лаосе, пришлось еще хуже - до "лагеря номер один" в Северном Вьетнаме было 900 км и 40 дней пути. Конвоиры предоставляли пленным нести своих раненых товарищей - если у кого-то были силы еще нести других. Для вьетнамцев было бы странно оказывать французам какую-то помощь: коль скоро они считали их врагами, продолжающими боевые действия. Они просто наблюдали за тем, как французы помогают друг другу. Французы действительно демонстрировали стойкость и чувство взаимопомощи (особенно элитные части, набранные в метрополии, а не в североафриканских колониях -например, парашютисты и спецназ). Впрочем, как вспоминал один из выживших французских солдат, плененных при Дьен Бьен Фу: "Я видел на дороге около селения Туан Зяо француза с оторванными ногами, которые полз на руках. Никто из вьетминьских солдат ему и не думал

помочь. Товарищи тоже не обращали на него внимания. Он полз в транзитный лагерь военнопленных" (с.208).

Войну, которую вьетнамцы вели против заключенных своих лагерей, следует признать скорее психологической. От заключенных для начала требовалось "благодарить президента Хо Ши Мина за проявленное милосердие", заключающееся в том, что им дают рис и оказывают медицинскую помощь. Затем требовалось проводить дискуссии об условиях жизни в лагере, выступать с критикой и самокритикой. Наконец, необходимо было сделать заявления с осуждением "грязной войны" и "политики колониализма". Если пленные недостаточно активно избавлялись от "империалистических предрассудков", им снижали нормы риса, всякий раз объявляя, что подвоз продовольствия нарушен из-за ударов империалистической артиллерии. Там, где пленные подчинялись условиям игры, создавались "Комитеты мира и репатриации". "Репатриация" было заманчивым словом (тем более что время от времени часть пленных действительно отпускали на родину). В общем, от каждого из пленных требовалось так или иначе сдаться и подписать многочисленные заявления, осуждающие Францию и поддерживающие Хо Ши Мина. В большинстве случаев старшие французские офицеры сами приказывали своим подчиненным подписать все требуемые заявления "перед лицом непреодолимой силы". Надо заметить, что командование французской армии (в отличие от американской) не считало в дальнейшем сотрудничество с лагерной администрацией недостойным поведением в плену и нарушением воинской дисциплины. Никто из французов, вернувшихся на родину из вьетнамского плена, не был наказан. Тем более что вернувшихся было чрезвычайно мало.

Наконец, большую роль в победе над Францией сыграла и специфическая тактика вьетнамской армии (или, если угодно, правящей партии). В целом вьетнамцы вполне последовательно реализовывали десять принципов, сформулированных Мао Цзэдуном в декабре 1947 г. в известной статье "Наши задачи в сложившихся условиях": во-первых, атаковать только окруженные части противника; во-вторых, атаковать только маленькие деревни, а не большие города; в-третьих, заниматься уничтожением солдат противника, а не занятием территории; в-четвертых, вступая в бой, быть уверенным в своем подавляющем преимуществе, позволяющем уничтожить противника полностью; избегать боев с неопределенным исходом, а также боев, требующих распыления своих сил; в-пятых, всегда быть готовым к бою; в-шестых,

воспитывать в солдатах политическую идейность, боевой дух и готовность к самопожертвованию; в-седьмых, уметь разбить врага с помощью маневра и захвата тыловых позиций; в-восьмых, наносить удар прежде всего по слабым местам в обороне; обходить наиболее подготовленные части противника, атакуя их только в крайне благоприятных условиях; в-девятых, использовать захваченное оружие и перевербованных солдат противника для укрепления собственных войск; в-десятых, использовать передышки в боевых действий для перегруппировки и обучения своих солдат. С другой стороны, всячески мешать противнику перевести дух (с.211).

Чыонг Тинь, главный теоретик вьетнамских коммунистов, в начале войны с французами адаптировал эти тезисы и определил три этапа войны: на первом вьетнамская армия использует оборонительную стратегию, позволяя противнику контролировать крупные населенные пункты; на втором наступает временное равновесие сил, при котором вьетнамская армия ведет партизанскую войну; на третьем этапе она переходит в генеральное контрнаступление.

Эта теория была воплощена в жизнь практически буквально. Первый этап закончился весной 1950 г., когда французский экспедиционный корпус, не имея возможности подавить очаги сопротивления Вьетнамской народной армии, позволил ей накопить силы в горных районах. Второй этап лучше всего выразился в событиях осени 1950 г., когда французы при равновесии сил потеряли линию обороны в провинции Лангшон. А потом начался третий этап, на котором вьетнамцы несколько раз окружали и громили крупные французские группировки.

Следует заметить, что некоторую роль в победе вьетнамцев сыграла и внешняя помощь. После визита Хо Ши Мина в Пекин в апреле 1950 г. начались поставки оружия (прежде всего артиллерийских орудий, в том числе зенитных) из Китая, которые сыграли ключевую роль в победах Народной армии на вьетнамо-китайской границе осенью того же года. Помощь оружием каждый год увеличивалась. Значительная часть оружия была советского и чешского производства. Имелось и собственно китайское, собранное по европейским образцам.

В 1954 г. были сообщения о прямых поставках оружия из СССР. Есть сведения, что СССР обещал предоставить несколько военно-транспортных самолетов. Как бы то ни было, появилось множество реактивных советских истребителей на аэродромах, специально построенных в Китае около вьетнамской границы. Однако в любом

случае в воздушных боях эти истребители участия так и не приняли. По западным оценкам, во Вьетнаме было около 300 советских военнослужащих, работавших военными советниками. Китайская армия также была представлена военными советниками. Правда, в войне участвовало от 20 тыс. до 30 тыс. китайских военнослужащих, но они, по официальной версии, были добровольцами (во всяком случае, специальных китайских частей во вьетнамской армии не было). "Китайцы не сделали ту ошибку, которую они сделали в Корее, когда открыто вмешались в конфликт" (с.196).

"Как бы то ни было, для Франции индокитайская война закончилась чудовищно. Это было не только политическое поражение. Это было еще и военное поражение. Поражение исключительно важное, потому что впервые со сражения при Йорктауне в 1781 г., в ходе которого франко-американские войска вынудили английские части капитулировать, колониальная держава была разбита в открытом сражении войсками своей колонии. У Франции в данном случае не могло быть, как в 1940 г. при поражении от гитлеровской Германии, очевидного оправдания - мол, противник был неизмеримо сильнее в боевой технике. Китай оказывал ДРВ значительную военную помощь, но он не предоставил ни одного самолета, ни одного танка. Франция, в отличие от войск ООН в Корее, столкнувшихся с неисчислимыми китайскими и корейскими солдатами, не могла также оправдаться тем, что противник имел неистощимые людские ресурсы. Все западные источники подтверждают, что французские силы по численности превосходили противника. Франция оказалась слабее только в боевом духе солдат и в тактике. И этого оказалось достаточно" (с.221).

В общем, вьетнамский правящий режим возник в результате военных действий и главным его достижением является, без сомнения, победа в войне с Францией. Однако страна не может жить только войной и политикой. Ни война, ни политика не имеют смысла без экономики.

Северовьетнамская экономика к концу 50-х годов была, как и экономика КНР, смешанной. Она включала пять четко выраженных секторов: собственно государственный, частные предприятия с участием государственного капитала, кооперативы, крупные частные предприятия, мелкие и средние частные предприятия и магазины. В 1958-1959 гг. промышленность и банки уже полностью перешли в руки государства, в собственности которого также находятся (по традиции, имеющей место даже в Западной Европе) транспортные сети, коммунальные услуги, радио, телефонная связь. Предприятия с участием госкапитала

представляют собой пока не национализированные крупные предприятия, 40% розничных торговых предприятий и часть внешнеторговых предприятий (очень небольшую, потому что внешняя торговля более чем на 90% принадлежала государству).

Кооперативный сектор был представлен прежде всего торговыми предприятиями, занимавшимися куплей-продажей сельхозпродукции. Однако власти поощряли создание производственных кооперативов, занимавшихся производством потребительских товаров.

Как ни странно, к 1958 г. частный сектор (представленный прежде всего мелкими частными предприятиями) еще преобладал в экономической структуре Северного Вьетнама. Во всяком случае, по официальным данным, этот сектор обеспечивал 60% бюджетных поступлений (с.229). Однако уже было ясно, что "национальная буржуазия" довольно скоро перестанет играть свою роль в экономике. Как подчеркивалось в редакционной статье газеты "Нян Зан" в феврале 1958 г.: " Наш режим народной демократии в настоящее время еще рассматривает класс буржуазии как часть народа. Сейчас перед рабочим классом стоит задача постепенно трансформировать буржуазию и ликвидировать капиталистическую экономику". Далее в статье говорилось, что ликвидация капиталистической экономики должна проводиться в три этапа. На первом частные капиталистические предприятия преобразуются в предприятия государственно-капиталистические. На втором этапе сосуществуют государственно-капиталистические и чисто государственные предприятия. И на третьем все предприятия в стране становятся государственными (с.230). В 1958 г. были предприняты очередные меры по ликвидации частного предпринимательства в некоторых отраслях экономики. Например, был выпущен декрет о полной национализации ювелирной промышленности и торговли ювелирными изделиями (она передавалась Национальному банку Вьетнама).

Надо заметить, что до 1954 г., когда войска ДРВ вошли в Ханой, подавляющее большинство "городских капиталистов" (т. е. тех, чей капитал не был полностью вложен в земельную собственность) составляли французы и китайцы. После победы над французами число таких капиталистов, естественно, значительно снизилось. Во всяком случае в 1956г., по официальным данным, в Северном Вьетнаме было всего 550 семей "промышленных капиталистов" (имелась также 2641 семья "частных предпринимателей" и 41490 мелких торговцев).

Полностью ликвидировать "промышленных капиталистов" в таких условиях не так уж трудно.

После 1954 г. в ДРВ, как и в других коммунистических странах, власти выдвинули лозунг индустриализации. Правдоподобных западных источников о результатах этой индустриализации нет: вряд ли следует верить французской коммунистической прессе, занимающейся откровенной пропагандой. Остается основываться на северовьетнамских и советских источниках. Согласно их данным, рост производства угля (а Вьетнам часто и весьма справедливо называют "Руром Юго-Восточной Азии) выглядел следующим образом: в 1939 г., при французской администрации - 2615 тыс. т, в 1955 г. - 641 тыс. т, в 1957 г. - 1230 тыс. т, в 1958 г. - 1500 тыс. т. На 1960 г. запланировано производство 2700 тыс. т (с.231). Таким образом, как и во многих других коммунистических странах, в результате социалистической индустриализации Вьетнама власти пока всего лишь пытаются достигнуть уровня, уже достигнутого "капиталистами".

Объективные данные о темпах национализации получить не легче. Основываясь на тех же советских и северовьетнамских источниках, можно выяснить, что в 1954 г. госсектор произвел продукции на 2,34 млрд. донгов, в 1955 г. - на 18 млрд., в 1956 г. - на 122,58 млрд., в 1957 г. - на 157,14 млрд., в 1958 г. - на 219,9 млрд., в 1959 г. - на 247,9 млрд. (с.233). Согласно отчету Нгуен Ван Чана, руководителя Комитета по выполнению трехлетнего плана, в 1959 г. производство средств производства выросло на 53%, а производство предметов потребления -на 36%. Производство в госсекторе составило 37% в общем объеме промышленного производства против 32% в 1958 г. Производство на частных предприятиях с участием госкапитала дало 10% от общего объема промышленного производства.

Вьетнамские экономисты делят экономическое развитие своей страны на два периода: первый, с 1954 по 1957 г., - "период реконструкции" и второй, с 1958 по 1961 г., - "период социалистического строительства". В ходе первого периода главной задачей было превратить военную экономику (более того, экономику партизанскую) в мирную. В это время перед властями стояли две примитивные задачи. Одна - восстановить полностью разрушенные за годы войны пути сообщения в стране. Вторая - обеспечить гражданам, которые уже научились жить при режиме Вьетминя, хотя бы чашку риса в день. Обе эти задачи были решены, каждая по-своему. Правительство взялось за них одновременно. Тысячи крестьян, которые были заняты во

время войны на переноске тяжестей и оружия для армии, были брошены на ремонт железных дорог (туда же были брошены тысячи посланных китайцами кули). Что касается продовольствия, то правительство начало в массовом порядке внедрять в сельском хозяйстве дополнительные культуры (маис, маниоку, батат), а также за счет советской помощи импортировать по 50 тыс.т бирманского риса в год и уже в 1955 г. вполне защитило страну от голода.

Благодаря титаническим усилиям полностью разрушенная партизанами и воздушными налетами железная дорога Ханой - Лангшон была восстановлена уже в 1954 г. К 1958 г. 553 км из 662 км железных дорог Северного Вьетнама снова начали функционировать. Впрочем, что касается обычных дорог, то они представляли собой еще большую проблему, потому что от Ханоя до Хайфона все дороги были разрушены французами (кроме тех, которые были разрушены Народной армией), восстановлению не подлежали и их предстояло прокладывать заново. И тем не менее сверхчеловеческие усилия десятков тысяч крестьян позволили к 1958 г. построить около 6500 км вполне приличных дорог.

Что касается производства риса, то здесь задача была решена не менее эффектно. Достаточно сказать, что в Северном Вьетнаме производство риса было традиционно на 200 тыс. т меньше потребления -дефицит покрывался за счет импорта из Южного Вьетнама. После разрыва связей с Югом ДРВ была вынуждена поневоле избавляться от этой экономической (и, без преувеличения, политической зависимости). И в общем-то избавилась. В 1958 г. ДРВ не только обошлась без импорта, но впервые что-то экспортировала в Индию, Гонконг и Индонезию, кото-рые до сих пор покупали рис только на Юге. По официальным данным, в 1939 г. на Севере было произведено 2453 тыс. т риса, в 1954 г. -

2600 тыс. т, а в 1959 г. уже 5200 тыс. т (с.235).

Задачи второго этапа оказались гораздо более амбициозными. 9 декабря 1958 г. министр планирования Нгуен Зуи Чинь представил трехлетнюю экономическую программу, "которую для стран Юго-Восточной Азии нельзя расценить иначе, как революционную" (с.236). Эта программа предусматривала превращение экономики "индивидуальных" мелких производителей и крестьян в социалистическую за два-три года; производство риса должно было увеличиться до 500 кг на человека (в 1957 г. было 287 кг), общий рост производства за три года должен был составить 78%, рост производства "современной промышленности" (иными словами, заводской, а не ремесленной) - 169%. И в

заключение программы говорилось: "В 1960 г. Северный Вьетнам должен завершить объединение крестьян в кооперативы первичных форм, а часть этих кооперативов должна превратиться в кооперативы передовых

форм" (с.236). Иными словами, в колхозы советского типа или коммуны китайского. Ясно, что выполнение этого плана позволило бы ДРВ, в отличие от других стран с коммунистическими режимами, достичь более высокого уровня жизни по сравнению со своими некоммунистическими соседями (пусть эти соседи - не европейские страны, а страны Юго-Восточной Азии). Это было бы лучшей рекламой для коммунистического режима.

Заметим, что власти ДРВ начали выполнение своего плана с самого эффектного, по их мнению, шага - превращения вьетнамской валюты в так сказать "твердую" путем денежной реформы 1959 г. Они уже использовали этот метод во время войны. Тогда сначала в огромных количествах печатались все время обесценивавшиеся "пиастры Хо Ши Мина" (названные так по аналогии с "индокитайскими пиастрами", имевшими хождение при колониальной системе). А потом были введены вьетнамские донги, печатавшиеся в Чехословакии и, по официальным утверждениям, свободно менявшиеся на золото. Французская коммунистическая пропаганда заявляла, что тем самым власти ДРВ продемонстрировали свое превосходство не только перед оккупационными французскими властями, но и перед правительством самой Франции -французский франк уже давно не обменивается на золото. Однако тогда новая валюта не произвела впечатление на население вьетнамских территорий, контролировавшихся французскими войсками. В конце концов, их интересовало не золото, а товары. Товаров же на французской территории было несравнимо больше, чем на территории, контролировавшейся

ДРВ.

Покупательную способность вьетнамского донга вполне иллюстрирует то, что уже после войны, в 1957 г., велосипед "Пежо" в Ханое стоил 1 млн. донгов, в то время как зарплата мелкого служащего составляла 26 тыс. донгов в месяц, т.е. ему пришлось бы работать четыре года, ничего не тратя, чтобы купить велосипед. Его коллега в Сайгоне мог купить такой же велосипед за 14 тыс. южновьетнамских пиастров при зарплате в 2700 пиастров в месяц (т.е. на велосипед ему нужно было работать всего пять месяцев). Между тем государство продолжало в огромных количествах печатать донги для своих нужд - результатом была заметная инфляция. Реформа 1959 г. была проведена по образцу послевоенных реформ в европейских странах, находящихся по обе

стороны "железного занавеса" (вроде ФРГ и СССР). Старые донги были обменены на новые по курсу 1000:1, причем разрешено было менять очень небольшую сумму - остальные деньги нужно было положить на счет в Госбанке. Новый донг теоретически был приравнен к немецкой марке. Но вряд ли население Южного Вьетнама или Таиланда стало завидовать северовьетнамцам. Товаров в ДРВ больше не стало и на свою зарплату, пусть и в "твердых" донгах, гражданин ДРВ купить все равно мог очень мало.

Настоящую рекламу коммунистическому режиму могло бы сделать не провозглашение роста производства в 2-3 раза и не искусственное повышение курса валюты, а действительное повышение уровня жизни. Но вряд ли оно было бы даже теоретически возможно. Прежде всего из-за катастрофической нехватки сколько-нибудь квалифицированных кадров. Как было сказано в одной ханойской газете, "с учетом численности населения мы имеем в 50 раз меньше инженеров, чем имела Россия в 1913 г., и в десять раз меньше, чем было в Китае в 1949 г. На ткацких фабрика в Южном Вьетнаме у французов сейчас работают 47 инженеров на 12 тыс. рабочих, у нас - ни одного. На шахтах у нас работает один техник на 11 тыс. рабочих, а у французов - 150 инженеров" (с.245). Большинство рабочих в ДРВ пришло на заводы непосредственно из деревни и они не могут привыкнуть к ритму современного предприятия. Число рабочих хотя бы с минимальной квалификацией не превышало 5% от их общего числа. Эту проблему так и не смог преодолеть даже СССР, не говоря уж о ДРВ. Здесь не помогает никакая верность партии, о которой так заботится ПТВ. У современного производства свои требования. Постоянные аварии, естественно, сопровождались обвинениями в "саботаже", но и это не помогает. Многочисленная партийная бюрократия бессмысленно тратит деньги предприятий и мешает работать техническому персоналу. Большинство национализи-рованных предприятий не выполнили свои планы в 1958 г. (в частности, из-за того, что рабочие, не привыкшие к монотонной конвейерной работе, нуждались в постоянном отдыхе и часто вообще не приходили на заводы). Непонятно, почему власти рассчитывали на выполнение этих планов в последующие годы.

Политика "большого скачка", скопированная у китайцев, не могла принести повышения уровня жизни, хотя бы потому, что предусматривает прежде всего увеличение выпуска средств производства, а не предметов потребления. Разумеется, можно добиться резкого увеличения объемов производства за счет каторжного труда и

энтузиазма населения (того самого труда и энтузиазма, благодаря которому ДРВ победила в войне с французами). Но какое отношение имеет каторжный труд к повышению уровня жизни? И какого качества товары можно выпустить без умения их производить, благодаря только энтузиазму? Правители ДРВ проявили решимость сделать контролируемую ими территорию образцом для всей Юго-Восточной Азии. Но очевидно, что подобная решимость построить "светлое будущее" несмотря ни на что способна только привести к принесению целого поколения вьетнамцев в жертву на алтарь "большого скачка" (с.246).

С. В. Минаев