CC BY
28БЮЛЛЕТЕНЬ КОМИССИИ
ПО ИЗУЧЕНИЮ ЧЕТВЕРТИЧНОГО ПЕРИОДА
N56 ¡987
УДК 551.79.562(235.211)
М.М. ПАХОМОВ
ФИТОИНДИКАЦИОННЫЕ ПРИЗНАКИ
КЛИМАТИЧЕСКИХ ИЗМЕНЕНИЙ В ГОРАХ СРЕДНЕЙ АЗИИ
Большой объем аналитических и радиоизотопных данных по палеогеографии позднего плейстоцена дает возможность рассматривать проблему аридов и плю-виалов внеледниковых районов на конкретной хроностратиграфической основе (Мурзаева и др., 1984). Однако надежность сопоставления протекавших палеогеографических событий во многом зависит от объективной климатической оценки ископаемого материала. В Средней Азии — с ее сложной орографией, удаленностью от древнеледниковых областей умеренной зоны, собственной высокопод-нятой областью оледенения, контрастной по вертикальному профилю природной поясностью — реконструкция событий существенно затруднена. Для того чтобы данные по Средней Азии гармонично влились в суммарную информацию по проблеме "арид—плювиал", необходима прежде всего обоснованная интерпретация климатоиндикационных данных, особенно палинологических.
Современные природно-климатические условия и географическое положение юга Средней Азии позволяют рассматривать эту область как северную часть субтропической зоны. По классификации Б.А. Алисова (1956), эта территория относится к континентальному субтропическому климату, где летом преобладает сухой тропический воздух, а зимой — влажный воздух умеренных широт. С ростом гор, особенно в плиоцене и плейстоцене, усложнялась вертикальная природная поясность. В зависимости от высоты места и орографии изменялись ресурсы тепла и влаги различных ландшафтных уровней. Все это и определяет ныне пестроту растительности Средней Азии, а также палеоэкологическое многообразие ее ископаемых флор. Однако при всей типологической и формационной неоднородности растительности, ее чрезвычайной видовой насыщенности (только в Памиро-Алае до 5—6 тыс. видов) существуют строгие климатические закономерности, контролирующие пространственно-вертикальное размещение элементов флоры и структурных компонентов растительного покрова. Именно эти закономерности и должны лежать в основе палеогеографических реконструкций по палеоботаническим данным.
Распознавать формационные, а порой и типологические черты ископаемых палинологических спектров с преобладанием пыльцы трав бывает очень сложно, так как видовые и родовые определения растений по пыльце в этой группе по объективным причинам затруднены. Нередко такие спектры оцениваются просто как пустынно-степные, разнотравно-злаковые и пр., что мало говорит о климате. Поэтому в предгорных и горных районах важнейшим индикационным критерием может служить положение верхней и нижней границы пояса древесно-кустарниковой растительности. В Средней Азии, начиная от Копетдага и Южного Таджикистана вплоть до Заилийского Алатау, этот пояс, меняя ведущие компоненты, в целом занимает диапазон высот от 1500 до 3000 м, в различных
I
51 б
II
8
7
В §
5
Н
С;
J
г
*
1
1
Рис. 1.Спорово-пыльцевая диаграмма сохской свиты (по О.М. Григиной и растений. Литология: 3 — пески, песчаники; 4 — глины, аргиллиты; 5 — супеси; А.К. Трофимову, 1984, с дополнениями) 6 — суглинки; 7 — гравий, галечники, конгломераты
I — пыльца древесных и кустарниковых растений; 2 — пыльца травянистых
хребтах с отклонением у верхней и нижней границы (Станюкович, 1973). Можно признать поэтому, что границы пояса древесно-кустарниковой растительности служат хорошими термомерами. Нахождение значительного или заметного количества пыльцы горных древесных растений (Juniperus, Pinus, Picea и др.) в предгорной части или выше современной границы леса может служить доказательством снижения или повышения лесного пояса. При установленном снижении границы лесного пояса можно говорить о похолодании и увлажнении, при его повышении — о потеплении и аридизации, как это сделано, например, для голоцена северных предгорий Ферганы JI.P. Серебрянным и др. (1980). Собственно, это иллюстрирует нам современная обстановка: чем севернее хребты (например, по субмеридиональной линии Гиндукуш—Памиро-Алай—Тянь-Шань—Алтай—Саяны), тем границы лесного пояса ниже, и наоборот. Так, в горах Афганистана верхняя граница леса (Picea. Juniperus) проходит на высоте 4000 м, в Зеравшане (Junipe-rus)-3400 м, в Туркестанском хребте (Juniperus) — 3000 м, в Чаткальском (Picea, Abies) — 2700 м, в Заилийском Алатау (Picea, Abies) — 2500 м, в Центральном Алтае (Pinus; Larix) — 2200 м, в Саянах (Pinus, Larix) — 1800—2000 м. Эта закономерность отмечена и для нижней границы леса.
Широко известна методика реконструкции климата В. Шафера — В.П. Гричука (Гричук, 1969). Она предусматривает наложение современных климатических полей для определенных в ископаемом состоянии ведущих или характерных растений, прежде всего древесных, и отыскание таких условий, при которых эти флористические компоненты могли произрастать совместно. Эта методика стала общепринятой, и она особенно успешно применяется для палеоклиматических реконструкций по ископаемым лесным флорам. Но применение ее в таком виде, как при изучении плиоцен-плейстоценовых лесных флор умеренной Евразии, в Средней Азии, как и вообще в аридной зоне, несколько ограничено. В частности, ею вряд ли можно пользоваться при анализе пустынных и степных флор с малым содержанием пыльцы древесных растений. А.К. Трофимов и О.М. Григина (1970, 1971; Григина, 1979 а,б) тем не менее применяют аналогичную методику в Средней Азии даже в том случае, когда пыльца древесных компонентов в спектрах единична или немногочисленна. В частности, позднеплейстоценовые спектры из долины Зерав-шана с преобладанием пыльцы травянистых растений(до 90—99%) интерпретируются ими как лесные или сублесные, хотя пыльца лесных компонентов содержится в небольшом количестве. Взятые в основу анализа лесные элементы флоры оказываются нехарактерными (привнесенными) для растительности, формировавшей рассматриваемый спорово-пыльцевой спектр, а поэтому реконстукция климата, сделанная на основе их эколого-климатического анализа, сильно изменила палео-климат, т. е. он "стал" значительно влажнее (Пахомов, 1973).
Без учета ландшафтно-типологического содержания спорово-пыльцевых спектров и в особенности поясно-гипсометрического положения вмещающих отложений аналогичный анализ может привести к еще более неожиданным выводам.
Недавно О.М. Григина и А.К. Трофимов (1984) опубликовали исключительно интересную спорово-пыльцевую диаграмму для отложений сохской свиты Ферганы (поздний плиоцен). Это первая столь полная диаграмма плиоцена Ферганы (рис. 1). Изученный ими разрез расположен на 40° с.ш. в предгорной части Алайского хребта на абс. высоте 800—900 м, т. е. заметно ниже границы леса (без учета интразональных компонентов). По ряду признаков авторами здесь выделены стратиграфически снизу вверх фаза похолодания (зоны 2 и 3), потепления (зона 4) и вновь похолодания (зоны 5 и 6). При этом для фазы потепления (по интерпретации авторов) характерно общее увеличение содержания пыльцы лесных горных компонентов до 35% (Juniperus, Juglans, Betula и др., всего 27 представителей). В фазу похолодания (тоже по интерпретации авторов) содержание пыльцы лесных элементов сильно сокращается, а преобладающей (до 90% и более) становится пыльца маревых, эфедры и полыни.
7. За*. 1600
97
Что послужило основой для того, чтобы расценивать время формирования зоны 4 как потепление, несмотря на сублесной характер спорово-пыльцевого спектра этой зоны? Авторами выдвигаются следующие аргументы: "Почвенно-грунтовые особенности подгорной равнины были явно неблагоприятными для развития лесного пояса; преобладание же в ископаемой флоре элементов ксерофильной растительности приводит к мысли о существовании пояса пустынь и полупустынь в пределах Ферганской впадины. Следовательно, пояс орехового леса, как и ныне, мог находиться только в зоне предгорий", а поэтому "климат этого времени был близок современному по термическому режиму, но, несомненно, более влажный" (Григина, Трофимов, 1984, с. 44). Как видно, вывод сделан не на анализе флоры, а на основе общих заключений. Между тем тщательный анализ здесь явно необходим, и он, на наш взгляд, сводится к следующему.
Прежде всего напомним, что разрез расположен ниже лесного пояса на абс. высоте 800—900 м. Всю флору зоны 4 следует разделить на склоновую (доминанты поясной древесной растительности) и интразональную. Склоновые компоненты — это прежде всего ель, сосна и арча, интразональные — орех, береза, ольха, облепиха, лох и др. При равном подходе к оценке спорово-пыльцевых спектров всех палинологических зон диаграммы заметное увеличение содержания пыльцы склоновой растительности лесного характера в зоне 4 должно говорить о депрессии лесного пояса. Этого нельзя отрицать, ибо палинологическое сравнение со смежными зонами (3 и 5) неизбежно приводит к выводу об активизации в районе разреза горной древесно-кустарниковой растительности. Это могло произойти, исходя из экологии доминантов древесной растительности, в результате увлажнения климата и некоторого похолодания.
Оставим пока под сомнением не принятый авторами вывод о похолодании. Обратимся к интразональным компонентам. Прежде всего отметим, что эти растения довольно индифферентны к атмосферному увлажнению, так как связаны с речными долинами й участками с близкими грунтовыми водами (берега горных озер, выходы родников и пр.). Поэтому их миграции по долинам рек могут объясняться только температурными изменениями. Лох (Elaeagnus) в предгорьях не может быть надежным показателем колебаний климата, так как диапазон его вертикального распределения в горах достаточно широк: от предгорий и равнин по долинам рек до абс. высоты 1800 м. Орех (1и§1ап$) в естественных условиях ниже 1000 м не опускается, а береза и облепиха — типичные олиготермные растения, поднимающиеся до высоты порядка 3500 м (на Памире), — спускаются лишь до высоты 1600—1800 м. Проникновение березы и облепихи (равно и ольхи) в предгорные долины Ферганы на абс. высоту 800 м — безусловный признак похолодания. На это указывает также и тот факт, что только в рассматриваемой сублесной части спектра (зона 4) встречены споры Ро1уро<Насеае, представители которого и ныне, даже во влажных экофациях, в этой части Туркмено-Алайского хребта не опускаются ниже 1500—1800 м.
Таким образом, анализ дендрофлоры зоны 4 сохского разреза свидетельствует о том, что, во-первых, существовавший на северном склоне Алайско.го хребта пояс хвойного леса с участием ели, сосны и арчи, безусловно, испытал заметную депрессию. До уровня разреза, конечно, проникали олиготермные компоненты флоры — ВеШ1а, А1пи$, ШррорИае. Поэтому, принимая вывод авторов о заметном увлажнении климата во время формирования спектров зоны 4, нужно признать, что это увлажнение сопровождалось значительным похолоданием, возможно на 4—5°. Это хорошо иллюстрирует схема (рис.2). На ней показаны пояс (косая штриховка) совместного произрастания ведущих компонентов дендрофлоры зоны 4 (средняя абс. высота 1800 м) и уровень, на который этот пояс опускался (средняя абс. высота разреза 800 м). Величина смещения пояса составляет примерно 1000 м, похолодание — порядка 5°.
Обратимся теперь к палинологическим данным зон 3 и 5. Авторы именуют их
Рис. 2. Амплитуда снижения пояса древесной растительности в южном горном обрамлении Ферганы в эпоху позднеплиоценового похолодания (плювиала)
Цифры в кружках: I — климат и современная высота пояса возможного совместного произрастания главных компонентов дендрофлоры сублесиого спектра зоны 4 на рис. 1; 2 — современный климат и гипсометрическое положение разреза; 3 — средняя величина смещения пояса во время упомянутого плювиала
Aíc. lucarna, м
то
30002000 - -1000 о
- 8 3 3 Й
«lit! НА*
—<D-CD-
CD ©
t' t'n К Метеостанция - аналог
-2 IS 12 200 He/papa (ОООи)
•to 18 S 600 Кизил ¡жор ¡ÍÍOOm)
криотическими. Известно, что понятие крио-тичности подразумевает наличие холодных условий зимы и лета, т.е. условий пе-ригляциального типа (М.П. и В.П. Гричук, 1980). Обратим внимание, что в зонах 3 и 5 определена (правда, в небольшом количестве) пыльца Tilia, Juglans, Quercus, Morus, Elaeag-nus, Ulmus и др. Конечно, эти растения — все достаточно теплолюбивые — не образовывали
здесь самостоятельных группировок, а выступали лишь в качестве второстепенных флористических элементов растительности. Но само их сохранение здесь в это время явно не отвечает криотическим условиям. Более того, в современной пробе, взятой здесь же, преобладает пыльца травянистых растений: маревых, полыни, эфедры (суммарно до 94%). Древесные и кустарниковые породы (береза, сосна обыкновенная, арча, кандым и др.Доставляют 6%, т. е. в спектре отражается характер современной полынно-солянковой пустыни. Климатические условия этой пустыни таковы: осадки 150—200 мм в год, не менее девяти теплых месяцев в году, средняя годовая температура до 14°, июля — 22—26°,января — минус 3—4°.Зоны 3 и 5, принятые авторами за криотические, по палинологической характеристике практически ничем не отличаются от современной (субрецентной) пробы. Учитывая, что толща формировалась в плиоцене, когда предгорья Ферганы, как и вся Средняя Азия, по климатическим условиям отвечали аридным субтропикам, правильнее эти пустынные фазы оценивать как ксеротермические (теплоаридные).
Наконец, рассмотрим все эти данные по правилу "от противного". Представим, что разрез расположен не ниже, а выше лесного пояса, на высоте, скажем, 3000— 3200 м. Как в таком случае оценивать сублесные спектры фазы 4? Единственная объективная оценка может быть сведена к тому, что лесной пояс поднялся выше границы леса, что могло быть вызвано потеплением, ибо только потепление (в разном сочетании с влажностным фактором) способствует миграции растений вверх в горы. Цели принять вывод авторов, что при подгорном положении разреза сублесные спектры зоны 4 отображают потепление, они же должны говорить о потеплении при его гипотетическом надлесном положении, то получается, что вертикально-гипсометрическая позиция разреза в горах утрачивает свою роль при климатической оценке палеоботанических данных, что нельзя допустить.
Возвращаясь^ к рассмотренной диаграмме, напомним, что речь идет о климате плиоцена на 40 с. ш. В это время даже в Сибири не было вечной мерзлоты, а ее флора, как и флора Европы, сохраняла субтропические элементы (Гричук, 1981). Например, территория Якутии в раннем эоплейстоцене была покрыта хвойными лесами из ели, сосны и пихты, но еще с примесью реликтовых неогеновых элементов, а именно сосен секции Strobus, ели секции Omorica, Tsuga, Juglans, Ulmus, Ilex и т. д. А по реконструкции М.Ф. Веклича и H.A. Сиренко (1976), даже на юге Украины типично перигляциальные (критические) условия впервые возникли лишь около 1 млн л. н. Поэтому трудно допустить, чтобы значительно южнее, на широте аридных субтропиков, какими были предгорья Ферганы в плиоцене, могли возникать условия, напоминающие перигляциальную обстановку Европы времени позднеплейстоценового похолодания.
Сохская свита Ферганы относится к позднему плиоцену, а зона 4 рассмотренной диаграммы соответствует оттукскому горизонту, т. е. основанию улахоль-ской свиты с хапровской фауной Archidiscodon meridionalis Nesti (Курдюков, 1962; Григина, 1979 а, б). Не исключено, что при более тщательном анализе всего хроно-стратиграфического материала выяснится, что установленное в рассматриваемом разрезе "потепление" — похолодание зоны 4 окажется отражением климатических изменений, вызвавших позднеплиоценовое оледенение Памира и Тянь-Шаня (Никонов, 1977; Никонов, Пахомов, 1984), по возрасту близкое к 3 млн лет, или же похолодание 2,8 млн л. н. Именно в этом отрезке времени горы Средней Азии испытали весьма заметную фитоценотическую активизацию мезофильной хвойно-широколиственной растительности, вызванную нарастанием плювиометричес-ких показателей климата (Пахомов, 1982). Очевидно, что в рассматриваемой диаграмме хорошо отражены две ксеротермические (аридные, зоны 1—3 и 5—6) и одна мезотермическая (плювиальная, зона 4) фазы начала позднего плиоцена.
Среди палинологов, работающих в Средней Азии, еще сохранилась тенденция оценивать свои материалы по европейско-сибирскому трафарету. Но это не всегда оправданно. Например, виды рода Ephedra в Средней Азии имеют чрезвычайно широкий термический диапазон, но во многих случаях это теплолюбивые растения, которые приспособились к максимально жарким и сухим условиям, приближающимся к тропическим (Ephedra ciliata, Е. intermedia, Е. strobilacea и др.). Если в среднеевропейских районах при пыльцевых анализах соответствующих разрезов появление пыльцы эфедры чаще всего трактуется как признак иссушения климата при его сильном похолодании (криоксеротические условия), то в южных аридных областях, сильно удаленных от районов оледенения на севере, обилие пыльцы эфедры (например, в предгорных и среднегорных районах Средней Азии) может расцениваться как нарастание ксеротермических условий. Здесь важно обратиться к видовым определениям эфедры по пыльце.
Другой пример. В среднеевропейских районах классического древнего оледенения смена лесных спектров спектрами степного характера — признак похолодания и аридизации; в Средней Азии открытые безлесные пространства характерны для жарких районов с пустынной растительностью и степями переднеазиатского типа (полусаваннами).
Эти примеры показывают, что при прочтении спорово-пыльцевых диаграмм из южных аридных районов, в том числе горных, очень важно учитывать специфику климатоиндикационного значения флоры и растительных, в том числе поясных, ландшафтов региона.
Мы детально остановились на некоторых, казалось бы, частных вопросах, чтобы показать общие особенности палеогеографических реконструкций по палеоботаническим данным из кайнозойских отложений юга СССР. Внутрирегиональные и дальние корреляции событий могут быть осуществлены лишь при объективной оценке ископаемого материала. В горах, как мы видели, сделать это всегда сложнее. Но в любом случае при климатическом анализе палинологического материала из горных областей необходимо учитывать следующие критерии.
1.Поясная структура климата и растительности гор Средней Азии с их контрастными характеристиками по вертикальному профилю обязывает дифференцированно подходить к климатической оценке ископаемых пыльцевых спектров из гипсометрически разных природных уровней. Это одно из основополагающих правил (Пахомов, 1973). Метод наложения климатических полей, близкий к методу В. Шафера — В. П. Гричука, которым пользуются палинологи из Киргизии, вряд ли можно применять для реконструкции климата по присутствующим в пустынно-степных спектрах единичным или немногочисленным пыльцевым зернам древесных растений. В этом случае реконструированный климат будет отображать обстановку тех районов в горах, откуда эта пыльца принесена и где эти растения играют доминантную или субдоминантную роль. Способ наложения климатичес-
ких полей в Средней Азии может быть использован лишь при реконструкции климата по лесным и сублесным спорово-пыльцевым спектрам. Думается, что и в этом случае проще и надежнее пользоваться методом отыскания района-аналога (см. рис. 2).
2. Древесные компоненты правильнее рассматривать отдельно по двум группам: ландшафтно-поясным (склоновым) и долинно-поясным (интразональным). Известно, что ландшафтно-поясные компоненты (ель, арча, пихта, сосна, кедр, клен и др.) в горах на верхнем пределе часто лимитируются не недостатком влаги, а низкими температурами, на нижней границе — избытком тепла и сухостью воздуха. Поэтому на верхнем пределе ландшафтно-поясные компоненты — хороший термометр (критическая теплообеспеченность), а на нижнем — показатель критического избытка тепла и недостатка атмосферного увлажнения. Например, генерализованная верхняя граница древесных пород в Средней Азии проходит по уровню, где температура лета не опускается ниже 10° (Аболин, 1929). Это устойчивый показатель.
Долинно-поясные (интразональные) компоненты — береза, ива, ольха, орех, лох, облепиха и другие — в нашем регионе, как правило, не могут быть индикаторами смен увлажненности климата, так как они "привязаны" к берегам рек и участкам с близкими грунтовыми водами. Березняки и облепишники, например, связаны всегда с гидроморфными почвами, но граничат в горах не только с луговой и степной, но и с пустынной растительностью, где уровень атмосферного увлажнения очень низкий. Они могут быть показателями повышенной влажности климата только в сочетании с ландшафтно-поясными компонентами. Но интразональные растения всегда хороший показатель теплообеспеченности. Нахождение их пыльцы в значительном или большом количестве выше или ниже их современного вертикального диапазона в горах должно приниматься за признак (соответственно) потепления или похолодания.
3. Важно обращать внимание на рассеянные, но показательные в экологическом отношении компоненты спорово-пыльцевых спектров, например на споровые растения (Ро1уро<1шт, ЬусоросИиш, Во1гусЫиш, АсКапШт, Огуор1епБ и др.), которые в аридных районах гор Средней Азии ассоциативно связаны с поясными гу-мидными формациями или с узкоспециализированными экофациями в горах. Их систематическое нахождение в предгорных разрезах позволяет судить о существенных эколого-климатических переменах.
При ограниченном объеме статьи не представляется возможным обсуждать поднятые вопросы в конкретной хроностратиграфической ретроспективе. Для этого необходимо рассмотрение конкретных систематизированных материалов по ископаемым флорам.
ЛИТЕРАТУРА
Абилин Р. И. Основы естественно-исторического районирования советской Средней Азии//Тр. Среднеаэ.
гос. ун-та. Сер. XIU, география. Вып. 2. Ташкент, 1929. Агаханянц O.E. Ботанические наблюдения в Афганистане//Ботан. жури. 1964. Т. 49, N 1. С. 150—155. Алисов S.A. Климат СССР. М.: Изд-во МГУ, 1956. 126 с.
Векяич М.Ф., Сиренко H.A. Плиоцен и плейстоцен левобережья Нижнего Днепра и Равнинного Крыма. Киев: Наук, думка, 1976. 188 с.
Григина О.М. Стратиграфия и палинология верхнего плиоцена Северного Тянь-Шаня в кайнозое//Северный Тяиь-Шань в кайнозое. Фрунзе: Илим, 1979а, С. 59—78. Григина О.М. Результаты палинологических исследований плейстоценовых отложений Киргизии/Северный Тянь-Шань в кайнозое. Фрун:г: Илим, 19796, С. 79—100. Григина О.М., Трофимов А.К. Палинологическая характеристика опорного разреза сохской свиты (Южная Фергана)//Геология кайнозоя и новейшая тектоника Тянь-Шаня. Фрунзе: Илим, 1984. С. 29—49. v
Гричук В. П. Опыт реконструкции некоторых элементов климата Северного полушария в атлантическом периоде голоцена// Голоцен. М.: Наука, 1969. С. 41—57. Гричук В.П. Древнейшее материковое оледенение в Европе: его признаки и стратиграфическое положе-
ние//Вопр. палеогеографии плейстоцена ледниковых и перигляциальных областей. М.: Наука, 1981.
С. 7—35.
Гричук М.П.. Гричук В.П. О прнледниковой растительности на территории СССР// Перигляциальные явления на территории СССР. М.: Изд-во МГУ, i960. С. 66—100.
Курдюков К. В. К вопросу о границе неогена и антропогена в Северной Киргизии//Тр. Комис. по изуч. четвертич. периода АН СССР. 1962. Т. 20. С. 126—131.
Мурзаева В.Э.. Коноплева В.И., Девяткин Е.В., Серебрянный Л.Р. Плювиальные обстановки позднего плейстоцена и голоцена в аридной зоне Азии и Африки/ / Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1984. N 4. С. 15—25.
Никонов A.A. Древнеледниковые отложения Памира и вопросы их корреляции с отложениями вне-ледниковых зон Средней Азии// Междунар. симпоз. по пробл. "Граница неогена и четвертичной системы": Тез. докл. М.: Наука, 1977. С. 17—18.
Никонов A.A.. Пахомов М.М. Древнейшие оледенения Памира//Антропоген Евразии. М.: Наука, 1984. С. 128-135.
Пахомов М.М. Интерпретация результатов спорово-пыльцевого анализа четвертичных отложений гор. Средней Азии//Изв. АН СССР. Сер. геогр., 1973. N 3. С. 96—106.
Пахомов М.М. Палеогеография гор востока Средней Азии в позднем кайнозое и вопросы флороцено-генеза:,//Автореф. дне. ... д-ра геогр. наук. М.: Инт-т географии АН СССР, 1982. 48 с.
Серебрянный Л.Р., Пшенин Г.Н.. Пуннинг Я.-М.К. Оледенения Тянь-Шаня и колебания уровня Арала: (Поэтапный анализ событий позднечетвертичной истории Средней Азии)//Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1980. N 2. С. 52—59.
Станюкович К.В. Растительность гор СССР. Душанбе: Дониш, 1973. 412 с.
Трофимов А.К., Григина О.М. К методике количественного анализа по геологическим и палинологическим данным//Изв. АН КиргССР. 1970. N 1. С. 13—18.
Трофимов А.К., Григина О.М. Межледниковые отложения юга Средней Азии и палеоклиматы времени их образования// Материалы по новейшему этапу геологического развития Тянь-Шаня. Фрунзе: Илим, 1971. С. 44-68.
