CC BY
190
ИСТОРИЯ
Л. Клима (Будапешт)
Финно-угорские народы в России в Средние века, 859-1118 гг.: финно-угры и самоеды на страницах Повести временных лет
Финно-угорские народы России проживают не в суверенных государствах, как их родственники по языку: венгры, финны и эстонцы. Однако они тоже имеют свою историю. Их история является частью истории России. Изучать историю финно-угорских народов в Средние века возможно почти исключительно на основе источников на русском языке. В русских летописях сообщается о событиях, связанных с финно-угорскими и самоедскими народами в связи с завоеваниями, борьбой за власть, реже с повседневной жизнью отдельных княжеских центров. К данной группе источников добавляются отчеты некоторых дипломатов-путешественников об условиях в России.
Народы, говорящие на финно-угорских и самоедских языках, относящиеся к уральской языковой группе, больше тысячи лет назад вступили в контакты с восточнославянскими племенами, медленно проникавшими на их земли. Из формирующихся центров Новгород с самого начала имел контакты с финно-угорским коренным населением.
Проблема русско-финно-угорских отношений в средневековой России может казаться надуманной, ибо известно, что национальный вопрос приобретает значение в XIX столетии, во время формирования современных буржуазных государств. Данная статья не имеет целью отнести к Средним векам национальные чувства, проявившиеся в XIX в. и искать в древности то, что тогда еще не существовало: деяния финно-угорских народов, вытекающие из их национального сознания. Цель статьи — изучить совместную жизнь финно-угров и русских в средневековых русских княжествах свободно от поздних проблем и предрассудков.
Для русской историографии финно-угры не представляют отдельный круг тем. Данная тенденция имеет начало со времени работ историков-классиков (Карамзин, Татищев). Опираясь на Повесть временных лет (ПВЛ), Карамзин во II главе своего труда «История государства Российского» («О славянах и других народах, составивших государство Российское») перечисляет места, где живут финно-угры, и цитирует мнение Тацита о варварстве финнов. По его мнению, описание в его время
относилось к лопарям, но не относилось к другим финно-угорским народам, ведь, по летописи, весь, меря, мурома имели города (Белоозеро, Ростов, Муром). В IV главе («Рюрик, Синеус и Трувор. Г. 862-879») Карамзин продолжает описание формирования древнерусской государственности — Киев, Новгород, — не скрывая, что среди народов, призывавших Рюрика и его братьев, встречались и финно-угры. Но в последнем предложении главы уже наблюдается фальсификация: «Память Рюрика, как первого Самодержца Российского, осталась бессмертною в нашей Истории, и главным действием его княжения было твердое присоединение некоторых Финских племен к народу Славянскому в России, так что Весь, Меря, Мурома, наконец обратились в Славян, приняв их обычаи, язык и Веру». Словам Карамзина противоречит текст ПВЛ, где пишется, что финно-угры (чудь) и восточные славяне (словены и кривичи) вместе призвали русов, чтобы они господствовали и судили над ними, и нигде не сообщается в летописи, что «Весь, Меря, Мурома наконец обратились в Славян, приняв их обычаи, язык и Веру».
Данная короткая статья не имеет целью проследить до наших дней отношение русской историографии к истории финно-угорских народов. Однако процитированное суждение Карамзина указывает на общее мнение, по которому финно-угорские народы мирно ассимилировались русскими и этот процесс продолжается и в настоящее время.
Во время существования СССР историки также относились к истории финно-угорских народов половинчато: писали историю отдельных финно-угорских автономий, но в них очень мало писалось о временах, предшествующих революции 1917 г. Одновременно активно проводились археологические раскопки, древняя история финно-угор-ских народов вырисовывалась все более достоверно организовались экспедиции к финно-угорским и самоедским народам, имевшие своей целью собирание этнографических материалов. Но история фин-но-угров в Средние века до наших дней считается малоизученной областью.
Сведения летописи, касающиеся финно-угров. Составители ПВЛ располагали большим объемом информации о финно-угорских народах. Во введении летописи дается точный перечень финно-угорских народов, и в погодных записях тоже часто упоминаются финно-угры как воины отдельных княжеских войск, включаются истории, основанные на личных рассказах и содержащие реальные и сказочные элементы.
Сведения, связанные с финно-уграми в ПВЛ, лет можно разделить на несколько хронологических периодов до первой четверти XII в., и они наглядно свидетельствуют о процессе проникновения русских на территории финно-угров.
Первая хронологическая группа: 859-980 гг. В первую группу входят погодные данные летописи, в которых финно-угорские народы появляются еще со своими этнонимами. В ПВЛ финно-угорские народы, впервые появляющиеся под 859 г., после 1030 г. исчезают со страниц летописи.
Из этой части выясняется, что в раннем периоде описания событий летописец еще не знал все финно-угорские народы. В соответствии с направлением проникновения русских в поле зрения власти впервые появились финно-угорские народы окрестностей Новгорода, Прибалтики и средней Европейской части современной России — окрестности Ростова. Народы, жившие здесь, в летописи появляются под этнонимами чудь, весь, меря и мурома. Как финно-угорский народ, живший подальше, встречается еще и ямь. Данный этноним может соответствовать названию финского племени häme. В части ПВЛ с погодным изложением событий со своими этнонимами фигурируют чудь, весь, ямь, меря и мурома у 6367 (859), 6370 (862), 6390 (882), 6415 (907), 6488 (980), 6496 (988), 6538 (1030), 6550 (1042) и 6579 (1071) гг.
Данный период является ранним этапом становления русской государственности, когда власть еще опирается на традиционную, вероятно племенную структуру народов. Когда власть нуждается во вспомогательных войсках, она обращается к народам, и те организуют эти войска. Это относится не только к финно-уграм. В это время русские этнические группы — племена — появляются тоже под своими этнонимами — кривичи, словены. Летопись не различает восточнославянские и финно-угорские племена или народы: иногда узнаём об этнических особенностях отдельных племен, но все они равные подданные властителя.
Данные 859 и 862 гг., свидетельствующие о мистическом основании государства Рюриком, показывают этнические отношения на землях, прилегающих к Новгороду: в 859 г. заморские варяги собирали дань с чуди, словен, кривичей и веси. Варяги, если они появились где-нибудь, то старались там и обосноваться. Однако, по свидетельству летописи, это долгое время не удавалось, в 863 г. их выгнали, чтобы призвать других варягов — Рюрика и его братьев. Последние относились к группе варягов, называемых русью.
В данных 859 г. называются финно-угорские народы и восточнославянские племена, достигаемые и облагаемые данью со стороны Балтийского моря, но информация 862 г. уже более объемна: в ней уже извещается о мере и муроме. Они стали достигаемыми вследствие того, что русы, с помощью трех братьев, уже обосновались в Новгороде и Избор-ске. Следовательно, информация 859 и 862 гг. указывает на экспансию в направлении финно-угорских земель со стороны Балтийского моря. Она, вероятно, произошла водным путем: до Белоозера можно доплыть
по Неве, дальше по большим озерам (Ладога, Онега, Белое озеро), а до Ростова и Мурома по Волге, по главному водному пути.
В летописи под 882 г. описывается, как Олег распространил свою власть на Киев. Ведомые им войска называются по этнически-племен-ному происхождению. Среди них встречаются те же финно-угры Прибалтики и Верхней Волги, которые появлялись в прежних свидетельствах, чудь, меря, мурома и весь.
Запись в летописи кончается тем, что Олег основал города. Это будет следующим этапом установления русской государственности, однако в летописи пока не прослеживаются начавшиеся изменения. Когда Олег отправляется дальше, уже в направление Византии, он также приглашает на помощь народы и племена. К участникам нападения, упомянутым под 907 г., присоединяются и завоеванные племена: древляне, радимичи, поляне, северяне, вятичи, хорваты, дулебы, тиверцы. Из союзников финно-угров в походе против Византии участвуют чудь и меря.
После этих сведений об финно-уграх следует довольно значительный пробел. До 980 г. они не встречаются ни в одном известии. Тогда против полоцкого князя Рогволода вместе с Владимиром воюют варяги, словены,чудь и кривичи.
Переход: известия 1030 и 1042 гг. Известия 1030 и 1042 гг. с точки зрения финно-угров могут считаться переходными: в контактах финно-угров и русских происходят изменения, прослеживаемые и в летописи. Данные 1030 г. как будто не указывают на изменения: в них сообщается об одном финно-угорском народе, о чуди. Однако в этом году Ярослав отправился в поход против чуди. Ранее не было записей ни о каком конфликте чуди и русских: в 859 г. варяги завоевали чудь, и они позже стали верными вспомогательными войсками русских князей. Что могло случиться, что вопреки этому Ярослав напал на чудь? Предположительно, эта чудь не .та, которая раньше была верным союзником князя. Ярослав начал завоевывать новые земли, пошел в поход против чуди, раньше не жившей в Новгороде. На это указывает то, что после победы над чудью Ярослав основал город Юрьев.
О новых завоеваниях свидетельствует и нападение на ямь в 1042 г.: очевидно, оба предприятия имели целью обеспечить пути торговли. Данные стремления к завоеванию одновременно указывают на изменение системы власти: на первый план выступает основание городов. Об основании городов можно прочитать и в других местах летописи. Слой городских ремесленников и торговцев одновременно производитель и потребитель товаров, города являются исходным и целевым пунктом торговли. Процветающие, развивающиеся города обещали больше дани дворам князей.
Вторая хронологическая группа: 1071-1103 гг. С основанием и укреплением городов контакты русских и финно-угров поднимаются на новой уровень. Первым знаком этого в летописи является известие 1071 г. о финно-уграх. В 862 г. узнаем о том, что коренные жители Белоозе-ра — весь. Через два столетия жители города уже отождествляются не по этнониму: они уже не весь, а белоозерцы. В описании событий следующих лет в ПВЛ уже не упоминаются финно-угорские народы, говорится только о жителях разных городов. Неужели финно-угры исчезли и ассимилировались за такое короткое время? Конечно, они не исчезли, но их всё еще племенная общественная структура отошла на задний план, их руководители приспосабливаются к русской системе, как вассалы они частично сохраняют свою власть или теряют свое значение и опускаются в простой народ.
Людей с финно-угорским языком можно предполагать за каждым известием, описывающим события в городах, основанных на финно-угорских территориях. Таким образом, начиная с середины XI в. можно предполагать значительное русско-финно-угорском смешение между чудью окрестностей Новгорода, карельской весью, мерей в районе Ростова, муромой и весью, жившими вблизи города Мурома, и поселявшимися на этих территориях русскими, прививавшими там новую культуру и насаждавшими новый образ жизни.
Смешение, очевидно, сопровождалось тем, что русские стали узнавать культуру коренных жителей, их традиции и обычаи. В летописи пишется и об этом: под 1071 г. существует запись о двух любопытных событиях. Оба свидетельствуют о том, что русские и финно-угры жили в тесном контакте. В первой информации от 1071 г. пишется о грабежах и убийствах двух волхвов и трехсот человек, шедших вместе с ними. Событие любопытное и с этнической точки зрения, и с точки зрения истории общества: кто были и чего хотели эти люди?
Шайка волхвов разграбила запасы богатых людей, как будто «укрывших» продукты: мед, зерно и т. д. Они грабили как раз в районе Белоозе-ра, когда туда приехал собирать дань Янь Вышатичь. Он быстро покончил с' акцией: «Если не схватите этих волхвов, не уйду от вас весь год. Белозерцы же пошли, захватили их и привели к Яню» О значении угрозы легко догадаться: Янь остается в местности, пока другие не покроют ущерб князя, т. е. пока они не предоставят добро, принадлежащее ему. Значение глагола «укрыли» трудно понимается в контексте, употреблением слова летописец как будто описывает события с точки зрения волхвов и их последователей. Укрытые продукты как будто принадлежат им, а не собирателю дани Яню Вышатичу.
С точки зрения истории общества события, о которых сообщается в известии, могут свидетельствовать о мятеже, вспыхнувшем на Волге и в
Белоозере из-за собирания слишком большой дани. Обыкновенное в другие годы количество дани из-за неурожая создало для людей большую трудность. Однако Янь восстановил мир. Наверно, он был самым подходящим лицом для этой цели: под 1106 г. сообщается о его смерти в 90-летнем возрасте. В летописи он называется выдающимся человеком святой жизни.
Изучая информацию с этнической точки зрения, наверняка можно утверждать, что в событиях приняли участие и финно-угры. На это обстоятельство указывает территория: «коренное население... в Белоозере — весь» 2, а на Волге может считаться коренным населением меря3.
Запись о следующем событии 1071 г. такова: «В то же время, в те же годы, случилось некоему новгородцу прийти в землю Чудскую, и пришел к кудеснику, прося волхвования его». Следовательно, летописец упоминает о волхве опять в связи с финно-уграми. Поэтому можно думать о том, что инициаторами, зачинщиками грабежей были также фин-но-угорские волхвы — меря или весь. В случае такой реконструкции фактов как параллель припоминается житие Стефана Пермского, в котором главным мотивом является конфликт местного волхва (Пама-сотника) со святителем-христианином (Стефаном). И на пермской земле волхвы пробовали организовать сопротивление 4.
В записи 1071 г. содержится вторая история фольклорного характера о финно-уграх: новгородец посещает волхва. Из данного описания тоже трудно выяснить исходные события. На этот раз по той же причине, что и в летописи, история служит притчей, ее цель — подтверждение превосходства христианства: волхв чудин не может связаться со своими богами (они в действительности не боги, а черти) до тех пор, пока новгородец носит на теле крест. А из всего этого следует превосходство христианства над религией язычников чуди.
Летописец рассказывает историю следующим образом: сначала волхв призывает- «чертей», которые потом «подбрасывают» его, т. е. волхв впадает в экстаз, теряет сознание, и в этом состоянии черти сообщают ему, «почему новгородец пришел к нему». В описании точно отражается суть шаманского ритуала финно-угорских народов: шаман вступает в связь с духами, на вершине церемонии теряет сознание и в это время от духов получает нужную информацию. Такие церемонии часто организовывались по заказу отдельных членов коллектива. «Заказчик», как правило, спрашивал духов о своих родных, отправившихся в далекий путь, об умерших близких, но волхв мог спрашивать и о способе лечения болезней.
На основе этой информации можно сделать вывод о том, что русские уже в это время располагали сведениями о культуре и обычаях коренных жителей.
При чтении известия правомерно возникает вопрос: почему хри-стианин-новгородец просит предсказание у язычника, волхва чуди? Самый правдоподобный ответ, что он сам был чудин по происхождению, относился к постоянному чудскому населению новгородского княжества, к тем, кто, по легенде, вместе со словенами, кривичами и весью призвал Рюрика и его братьев. Если бы этот новгородец происходил от какого-то восточнославянского племени, он обратился бы к словенскому или кривичскому волхву, может быть продолжавшему еще в тайне свою деятельность. Но он был новгородец, кто при своей христианской вере еще знал и почитал веру своих предков, поэтому он посетил вол-хва-чудина. Однако летописец не считал нужным писать о его происхождении, полагая, что он такой же новгородец, как все остальные.
В конце XI в. из летописи узнаем о нескольких вооруженных конфликтах, которые могут иметь связь с финно-уграми, но летописец уже не называет финно-угорские народы по этнониму. Можно думать, по разным причинам. Первое из сообщений такого характера датируется 1078 г. В это время в Заволочье убили Глеба, сына Святослава. Во введении летописи, о котором скоро будет речь и которая по хронологии является последней частью произведения, пишется о заволочской чуди. Введение могло писаться в 1110-е гг. Правомерный вопрос: убила ли Глеба заволочская чудь? И по какой причине он находился в Заволочье? И вообще, где располагается это Заволочье?
Сочетание «заволочская чудь» в русских летописях появляется один раз: во введении ПВЛ, в перечне народов, и во всех позднейших летописях, принявших это введение. Введение писалось в 1110-е гг. На основании этого можно сделать вывод, что, может быть, в 1078 г. еще не знали о заволочской чуди, даже в то время не жила чудь в Заволочье. Однако вывод может быть неверным. Ведь в этом случае кто убил Глеба? Кто жил в Заволочье? Анализ топонима «Заволочье» может помочь в объяснении вопроса. Название происходит от сочетания «за волоком». В ПВЛ уже встречается топоним, образованный от него. Потом, кажется, топоним на определенное время забывается.
Из информации Первой новгородской летописи узнаём, где могло располагаться Заволочье, можно проследить и формирование названия. В известии 1178 г. читается, что убили людей из Печеры и Югры (собирателей дани, отправленных в Печеру и Югру) — одних в Печере, а других «за волоком». Значит, здесь еще не появляется название Заволочье, образованное от сочетания «за волоком». Его первое появление в Первой новгородской летописи наблюдается в записи 1324 г. Для Новгорода после этого становится действительно интересной территория за волоком, но ее название еще не укоренилось. Встречаются следующие формы: 1337 г. —за Волокъ, 1342 г. —за Волокъ и Заволочкую, 1388 г. —
за Волокъ, на Заволочкую землю и заволочанб, 1419 г. — в земли Заво-лочкой и заволочанЬ, 1445 г. — ратью заволочкою и за Волокъ.
Расположение территории, обозначаемой за Волокъ и Заволочье, можно определить: в летописи волоком называется система озер Ладога, Онега, Белое и прилегающие к ним реки. Итак, Заволочьем могла быть территория, находящаяся за ними. Литература отождествляет Заволочье с территорией Северной Двины. Как выше цитировалось, в 1178 г. «за волоком» убили выдающихся людей, вероятно военачальников, собирателей дани, значит, власть новгородского княжества на этой территории была еще довольно непрочная. Может быть, 100 лет назад, в 1078 г., Глеб посмел поехать на эту территорию? На территориях русских княжеств самую надежную связь предоставляли водные пути. Между отдельными водными системами существовало множество волоков. От сочетания «за волок(ом)» для обозначения территории за волоком легко образуется форма «Заволочье». Очевидно, что в употреблении слов в ПВЛ и Первой новгородской летописи существует хронологический пробел, даже можно предполагать, что в двух летописях под названием Заволочье подразумеваются не одни и те же территории. На это указывает то, что в Вологодско-Пермской летописи в информации 1078 г. о смерти Глеба в Заволочье читается добавление о том, что его похоронили в Чернигове5. Чернигов располагается на северо-востоке от Киева, приблизительно на расстоянии 100 километров. А от территории Северной Двины, которая впервые в 1178 г., потом в XIV столетии часто называлась Заволочьем, больше чем на 1000 километров. Может быть, тело Глеба везли на такое расстояние только ради того, чтобы похоронить в его стольном городе? Если бы он умер в Заволочье при Северной Двине, то в этом случае его увезли бы в Чернигов? На данные вопросы пока нет ответа.
Сравнивая ПВЛ с другими источниками, можно установить, что известие 1078 г. о "СМерти Глеба в Заволочье нельзя связывать с финно-угорским населением Заволочья, названного чудью, и территорией Северной Двины, названной позже Заволочьем.
В 1088 г. в летописи опять пишется об одном поселении, о городе Муроме, который раньше определялся как финно-угорское поселение 6. В этом году волжские болгары напали на Муром. О болгарах известно, что они часто нападали на соседние народы. В действительности целью этих нападений было ежегодное подтверждение их господства. Добычу можно называть данью, собираемой военными методами. Волжские болгары часто похищали женщин у своих соседей, в большинстве случаев финно-угорских народов. За контактами волжских болгар и фин-но-угров можно следить и по археологическим находкам. Однако в данном случае речь могла идти не о захвате добычи, а, может быть, о хо-
рошо обдуманном предупредительном нападении. До этого времени в русских летописях не упоминаются набеги болгар. Но к концу XI в. у русских разведывательных отрядов могла начаться осторожная ориентация на восток. В ПВЛ об этом обстоятельстве свидетельствуют записи под 1096 г. о поездке отрока Гюряты Роговича в Югру и об экспедиции Ярослава против мордвы в 1103 г. С помощью нападения на Муром болгарское княжество безуспешно пыталось остановить продвижение русских князей на восток.
До Мурома русские дошли довольно рано, город на долгое время стал восточной пограничной крепостью русских княжеств. Поэтому город был укреплен больше других, и в нем стояли значительные войска. В этом могла быть одна из причин скорого обрусения коренного финно-угорского населения. К этому добавилось то обстоятельство, что мурома была одной из самых маленьких финно-угорских этнических групп: по данным археологических раскопок, вблизи города находилось не больше двух десятков поселений муромы7. Мурома не могла сопротивляться проникновению русских, если даже хотела бы. Таким образом, запись в летописи о нападении волжских болгар в 1088 г. только в малой мере можно назвать сообщением, относящимся к финно-уграм. Предположительно в городе Муроме еще жили люди, относящиеся к народу мурома, но к этому времени они уже сильно обрусели.
В 1090-е гг. с особенной силой вспыхивает усобица между Рюриковичами. Во время сыновей и внуков Святослава, нарушивших традиционный порядок наследования, почти вся княжеская семья включилась в борьбу. В битвах сталкивались княжеские войска, а не народы, как это бывало раньше. Борьба шла за княжества и их центральные города. Может быть, в этом причина, что среди участников битв не упоминаются финно-угорские народы. Другая причина— ассимиляция фин-но-уфов на территориях, завоеванных русскими раньше: на Новгородской земле, на Верхней Волге и в междуречье Волги и Оки. Среди событий 1096 г. подробно описывается усобица в княжеской семье. События концентрируются вокруг борьбы за владение городами Ростов, Суздаль, Муром и Рязань. Кроме войск, вербовавшихся из местных жителей, в стычках участвовали и белозерцы. В рядах воинов могли быть и люди с финно-угорским языком: весь белозерская, ростовская и суздальская меря, муромская мурома и рязанская эрзя-мордва.
Третья хронологическая группа: от описания путешествия в Югру в 1096 г. до конца летописи. Общей особенностью описаний этой группы является то, что они сообщают о финно-угорских народах, до того не упоминавшихся, например самоедах. Сведения летописи указывают на то, что экспансия русских имела направление на северо-восток и восток.
Под 1096 г. встречается довольно длинное описание фольклорного характера о путешествии в Югру. Летописец сообщает о рассказе Гюря-ты Роговича: «Теперь же хочу поведать, о чем слышал 4 года назад...» В летописи под 1096 г. впервые появляются этнонимы югра и самоед. Узнаётся и о том, что до земли югры можно дойти со стороны Печоры. Также впервые встречается в летописи название «Печора» в качестве топонима и этнонима.
В Печоре живут люди, платящие дань Новгороду, извещает мимоходом Гюрята Рогович. Может быть, собирание дани Новгородом на этой территории имело место недавно, ибо раньше таких сведений не встречалось. На основе этого факта можно сделать вывод, что ориентация новгородцев на северо-восток Европы началась в эти годы, тогда же возник их интерес к этой территории. Позже новгородцы часто будут ссылаться на свое первенство, когда новые поднимающиеся княжеские центры осмеливались подходить к этим территориям. Из-за упоминания о печоре, югре, самоедах можно отнести эти сведения к третьей хронологической фазе информации о финно-уграх. При установлении контактов с новыми народами повторяется общественная ситуация, наблюдавшаяся в случае знакомства с чудью, весью, мерей, муромой: при столкновении с нетронутой общественной системой финно-угорских общностей русские завоеватели считают эти племена или народы самостоятельными единицами и так о них и упоминают в летописи. Такой вывод можно сделать из рассказа Гюряты Роговича. Однако в рассказе имеются и другие сведения. Гюрята Рогович рассказывает летописцу о людях, закрытых в горах. В записи под 1071г. — две истории, первая — дающая возможность узнать немного жизнь чуди, вторая — о верованиях другого финно-угорского народа. Летописец, будучи образованным, начитанным человеком, связывает югорскую легенду с романом об Александре Македонском. В романе фигурирует стена, за которой Александр закрыя-варварские народы. Ассоциация правомерна. А. П. Ковалевский считал, что данный мотив Александрии восходит к легенде северного, может быть финно-угорского народа 8. Возможно, история о людях, закрытых в горах, стала известной в кругу южных народов и попала в «Александрию» посредством торговых контактов.
В 1103 г. «бился Ярослав с мордвою, месяца марта в 4-й день, и побежден был Ярослав». С одной точки зрения, эта информация совпадает с предыдущей: в ней опять сообщается о финно-угорском народе, раньше не встречавшемся в летописи. Вместе с информацией, упоминавшейся выше, она тоже свидетельствует о распространении русских в конце XI столетия на северо-восток на территории ранее неизвестных финно-угорских народов. Может быть, русские еще в 1080 г. начали осторожно ориентироваться на восток, их экспансионистские планы стали
известны волжским болгарам, которые ответили нападением на город Муром. С точки зрения болгар, Муром действительно располагался на опасном месте, он служил исходной базой в сторону мордвы и более далеких болгарских территорий. В 1096 г. Ярослав завоевал Муромское княжество и господствовал там до 1129 г. Об его экспедициях, следующих после неудачного мордовского похода, ничего не известно.
Хронологический анализ информации ПВЛ о финно-уграх мы должны закончить рассмотрением введения к летописи. Известно, что введение присоединили к летописи во время составления ее первой редакции в 1113г. Его автором традиционно считается Нестор. Во введении читаются часто цитируемые места: перечень стран Иафета и народов, платящих дань Руси.
Перечень сначала надо проанализировать с филологической точки зрения, В введении в трех местах встречаемся с названиями северных народов. Первое из них начинается так: «В Иафетовой же части сидят русские...» и т. д., а третье в конце перечисления содержит замечание, по которому упомянутые народы «от колена Иафета и живут в северных странах». Два перечня расходятся только в некоторых пунктах. В произведениях Средних веков частое явление, что авторы, пользующиеся произведениями других авторов, по невнимательности переписывают тексты — один под другим — с одним и тем же содержанием. Однако на этот раз дело в другом, так как видно, что текст редактировали.
Цель первого перечня — систематизация, и в ее основе библейская генеалогия. Список начинается с русских, народа летописца Нестора. Третий перечень писался по практическим представлениям: перечисляются народы, платящие дань Руси, поэтому там не встречаются русские. В основном оба перечисления продолжаются одинаково: в первом «чудь и всякие народы: меря...» и т. д., в третьем «чудь, меря...» и т. д. После этого следуют «мурома, весь...» и народы «весь, мурома...». Значит, не считая обмена местами этнонимов, два перечня совпадают.
Если читать дальше, появляется первое расхождение в двух перечнях: в первом следуют мордва, а потом чудь заволочская, в параллельной части перед мордвой пишутся черемисы, но отсутствует чудь заволочская. Отсутствие этнонима черемиса в одном месте и упоминание его в другом кажется простым вопросом редакции. Во втором перечне, о котором скоро будет речь и в котором летописец называет местожительство отдельных финно-угорских народов, уже пишется и о черемисах, значит, по логике, их этноним надо было включить и в третью часть.
В первом перечне после упоминания о чуди заволочской, а в третьем после названия мордвы следует совершенно одинаковая часть: «пермь, печера, ямь...». Но в следующем за этой частью перечне прибалтийских народов уже имеются небольшие расхождения: в первом перечне пи-
шется о летголах, ляхах и пруссах, а в третьем вместо них пишутся этнонимы литва и нарова. На эти изменения повлияло, вероятно, появление новой информации. Может быть, введение писалось не сразу, но непременно с использованием нескольких источников, второй и третий перечни Нестор мог писать, опираясь на новые сведения.
Между двумя в основном совпадающими перечнями находится та часть, в которой находится описание местожительства отдельных финно-угорских народов: «А на Белоозере сидит весь, а на Ростовском озере меря, а на Клещине озере также меря. А по реке Оке — там, где она впадает в Волгу, — мурома, говорящая на своем языке, и черемисы, говорящие на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке». Чем могло объясняться включение этой части во введение? Описание географическое, его цель — определить расположение этнических единиц: племен, народов по территориям. В таких рамках, описывая северные и северо-восточные окраины русских земель, летописец упоминает весь, мерю и мордву, а также черемисов, за исключением введения не упомянутых в летописи. С точки зрения финно-угроведения данная короткая часть летописи особенно ценна.
Особенностью всех трех мест является, то что в них не пишется о югре и самоедах, хотя под 1096 г. в летописи о них есть сообщения. Противоречие мнимое, ибо югра и самоеды не соответствуют ни одному из требований перечисления. В первом они отсутствуют, потому что они проживают не в странах Иафета, это такие далекие народы, что летописец пока не мог включить их в свою картину мироздания, основанную на Библии. Во второй перечень они не входят, потому что живут не под властью русских, а в третий — потому что они не платят дань Руси. Но в истории создания летописи имеется более веский аргумент, почему югры и самоеды отсутствуют во введении ПВЛ.
С точки зрения финно-угроведения между введением летописи и ее хронологической -частью имеется заметное противоречие: народ пермь во введении фигурирует, а в погодных известиях отсутствует. Сравнивая информацию, можно сделать вывод о том, что для летописца народ и область пермь могли стать известны тоже в конце XI столетия. О них можно было бы упоминуть под 1096 г., ибо отрок Гюряты Роговича со стороны Новгорода мог дойти до Печоры и Югры только через пермскую землю.
В связи с событиями 1078 г. уже упоминался круг вопросов, связанных с Заволочьем и заволочской чудью. Теперь в абзацах введения, имеющих отношение к финно-уграм, этноним «заволочская чудь» появляется только среди народов стран Иафета. Заволочская чудь отсутствует и в перечне, который кроме русских племен определяет и местожительство некоторых финно-угорских групп, также не появляется она в перечне народов, платящих дань Руси. Очевидно, территория заволоч-
ской чуди не была под властью русских. Поэтому они не появляются во втором перечне. Она отсутствует и в третьем, среди народов, платящих дань Руси. Может быть, потому что тогда она еще действительно не платила дань, но возможно, что просто, по редакторским представлениям, летописец причислил к чуди и заволочскую чудь?
Пермь и печора упоминаются и в более поздних летописях. Объяснение этнонима «пермь» не вызывает проблем, среди перми можно предполагать предков коми-зырян, проживающих на Вычегде, Выме и Сысоле. Позднейшие источники однозначно свидетельствуют об этом (например, житие Стефана Пермского, язык памятников пермской письменности и т. д.).
За этнонимом печера большинство исследователей предполагают тоже группу коми. Однако у водораздела Печоры и Сосьвы относительно легко перебираться на азиатскую сторону Урала, этот путь, по протекающей здесь реке Югре, называется Югринским переходом9. Югры, т. е. вогулы, много раз использовали эту возможность. По сведениям Устюжского летописного свода10, в 1455 г. вогульский князь Асыка и его сын Юмшан убили пермского епископа Питирима. А в 1481 г. Андрей Мышнев и его ушкуйники под Чердыном победили вогулов. Таким образом, имеются данные о присутствии на этой территории одной об-ско-угорской группы — вогулов. В то же время на нижней Печоре и в ее устье проживали северные самоедские ненцы.
Гюрята Рогович рассказывал летописцу, что его отрок в 1096 г. во время путешествия ехал на землю югры через Печору. Так, по всей вероятности, он ехал по верхней Печоре и через Югринский переход. Значит, река Печора служила важным путем, которым одинаково пользовались путешественники, ехавшие с запада и востока. Во введении к ПВЛ печера появляется среди народов, платящих дань Руси. Гюрята Рогович тоже рассказывает, что «послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают Новгороду». Значит, в летописи народ печера в нескольких местах определенно отделяется от югры. Однако нельзя решать вопрос о том, что печера, фигурирующая в ПВЛ, принадлежат к пермской или обско-угорской группе финно-угров.
Народ ямь после введения появляется в летописи в известии 1142 г. Данный этноним появляется и в других летописях. Его отождествление с этнонимом финского племени häme кажется оправданным, но остается вопрос: какую группу балтийских финнов именовали так в ПВЛ. Если смотреть на карту, видно, что со стороны России Häme располагается за Карелией. Появление в ПВЛ народа ямь немного странно, скорее потому, что о карелах не упоминается. Но если посмотреть Первую новгородскую летопись, то можно увидеть, что этноним «корела» впервые появляется 1143 г. в трудно понимаемом контексте: в 1142 г. ямь напала на
новгородскую землю, но ладожане отбили ее. Через год за это нападение отомстят (?) карелы, напавшие на ямь. На основе данной информации можно сделать вывод, что ладожане тождественны карелам. Может быть, в ПВЛ этноним «корела» не встречается потому, что формирование народа карела начинается только в XII столетии. Данный вопрос можно проанализировать на основе информации Первой новгородской летописи. На основе ПВЛ о ями можно только предполагать, что это была общность с финским языком, которая стояла на пути экспансионистских устремлений Новгородского княжества.
Во введении, в третьем перечне, среди народов, платящих дань Руси, после ями следуют разные балтийские народы— литва, зимигола и коре— а потом опять финно-угры: нарова и ливон. Этноним «нарова» мог быть названием балтийско-финской и в ее рамках эстонской этнической группы. Слово «нарова» может иметь связь с названием реки Нарва, которая в летописи встречается в формах Норова, Нерова, Нерева и также именем района Новгорода, называемого Неревский конец. В то же время этноним «нарова» может иметь связь и с этнонимом «ерева»: по Первой новгородской летописи, в 1214 г. «иде князь Мьстиславъ с нов-городци на Чюдь на Ереву...» ". Впрочем, этноним «ерева» хорошо объясняется и на основе эстонской области Шгчатаа. Возможная связь слов нарова/ерева тоже является проблемой, решение которой требует лингвистического, а не исторического подхода. На основе перечисленных возможностей нарова однозначно может быть причислена к балтийским, и, вероятно, ближе к эстонским этническим группам, говорящим на одном из финно-угорских языков.
Среди народов, проживающих в странах Иафета и платящих дань Руси, последним появляется ливский народ (ливон). Он встречается только в этих двух перечнях и на страницах летописи больше не упоминается.
Финно-угорские народы в летописных сводах 1037,1073,1093 (1095) гг. и в редакциях ПВЛ. При анализе информации о финно-угорских и самоедских народах в ПВЛ надо разбираться и в том, существует ли связь между ранними летописными сводами (1037, 1073, 1093 гг.), разными редакциями ПВЛ и хронологическими группами и характерными чертами сведений о финно-уграх.
Древнейший летописный свод. Составление Древнейшего летописного свода исследователи датируют 1037 г. Мы не компетентны подвергать критике это мнение. Можно считать достоверным, что в Киеве еще до 1060-х гг. шла работа по составлению летописи. Первая хронологическая группа сведений о финно-уграх, за исключением упоминаний в легенде о Рюрике (862 г.), содержит известия о финно-уграх, идущих в
поход в войсках князей. Эти известия отражают события 859-980 гг., подданные князей — русские и финно-угорские этнические единицы, живущие в племенной структуре, — выступают под своими племенными и народными этнонимами. Данная позиция в информации 1071 г. уже отсутствует, там уже пишется о белозерцах, хотя белозерцы могли бы называться и весью.
В 1030 и 1042 гг. в летописи пишется о чуди и ями, но в другой среде: в этих известиях речь идет не о тех финно-угорских группах, которые боролись в войсках князей, сохраняя свою этническую самостоятельность.
В середине XI в. — до информации о финно-уграх у 1071 г. — происходит изменение во взглядах на общественное положение фин-но-угров. Если в предыдущих главах статьи это объяснялось ассимиляцией финно-угров, то в данной главе можно предположить возможность изменения подхода к тексту нового редактора-составителя свода 1073 г.
Можно установить, что финно-угорские этнические группы появляются в ПВЛ в качестве вспомогательных войск княжеских вооруженных сил только на этапе создания Древнейшего летописного свода.
Летописный свод 1073 г. и информация Яня Вышатича о фнн-но-уграх. Составление свода 1073 г. исследователи связывают с Кие-во-Печерским монастырем. По мнению А.А.Шахматова, составителем свода был Никон, один из руководителей монастыря.
Под 1071 г. в летописи можно читать две странные, интересные информации о финно-уграх. В первой излагается история о мятеже в Ростовской области, разжигаемом волхвами и распространившемся и на Белоозеро, другая о посещении новгородца земель чуди. Эти две информации и рассказ Гюряты Роговича (1096 г.) составляют группу известий анекдотического характера о финно-уграх.
Впервые в летописи появляется Янь Вышатичь, как усмиритель мятежа 1071 г. Его связь с составителями летописей продолжается долго, она прослеживается в нескольких сводах и редакциях, ведь о нем упоминается и после 1071 г.: в 1089, 1091 и 1093 гг., а под 1106 г. извещается о его смерти. В связи с его смертью составитель пишет о том, что он жил по божьим законам и слышали от него много рассказов, которые вошли в летописи. Главным местом связи с Богом Яня Вышатыча мог быть Киево-Печерский монастырь: очевидно, он был тесно связан с руководителями и членами монашеского коллектива. Об этом свидетельствует то, что в 1016 г. его похоронили здесь же. В период между сводом 1073 г. и редакцией 1113 г. ПВЛ писалась именно в этом монастыре, этим обстоятельством объясняется частое появление в ней и Яня Выщатыча.
Известные факты, связанные с Янем Вышатичем, считаем необходимым изложить здесь, потому что, по нашему мнению, на их основе можно сделать вывод, что другая информация под 1071 г. — о путешествии новгородца на земли чуди — тоже происходит от Яня Вышатича. Может быть, он слышал и эту историю во время своего путешествия на Белоозеро.
Летописный свод 1093 г. Информация о финно-уграх, встречаемая под 1071 г., излагалась в предыдущих частях статьи (первое известие 2-й хронологической группы). Сюда же относится упоминание Заволо-чья и также появление в летописи таких русских поселений, которые, вероятно, имели коренное финно-угорское население (1096 г.: Ростов, Суздаль, Муром, Рязань). Раньше 1093 г. извещается об убиении Глеба в Заволочье и о нападении болгар на город Муром в 1088 г. Составление летописи 1093 г. исследователи приписывают игумену Ивану, поэтому она и называется сводом Ивана.
Как свод 1073 г., так и свод 1093 г. характеризуются тем, что в них не наблюдается интереса к сведениям о финно-уграх, проживавших на завоеванных русскими князьями территориях. Данный подход наблюдается и после 1093 г.: под 1096 г. в связи с княжескими стычками пишется о Ростове, Суздале, Муроме и Рязани, в которых, наверно, проживало население с финно-угорским языком, но этот факт уже не считается достойным внимания. Во 2-й финно-угорской хронологической группе, может быть, только информация 1071 г. Яня Вышатыча (о путешествии новгородца на землю чудь) содержит в себе конкретное указание на финно-угров.
Редакция ПВЛ 1113 г. К третьей хронологической группе сведений о финно-уграх причислялись известия, начинающиеся с рассказа о путешествии в Югру. Информация о поездке отрока Гюряты Роговича тесно связана с редакцией 1118 г., поэтому о ней пишется именно там. Кроме I нее сюда входят сведения о финно-уграх, находящиеся под 1103 г. (нападение Ярослава на Мордву) и во введении летописи.
Редакция 1113-го года в отношении финно-угров не указывает на изменения в подходе. Однако составитель летописи считал нужным объяснить этнонимы, появившиеся во введении и в погодных записях летописи, поэтому перечисляет подданных русских княжеств и определяет их местожительство. Однако введение писалось не только с целью лучшего понимания произведения.
Третья редакция ПВЛ 1118 г. Этой редакции мы обязаны сведениями о финно-уграх, появляющимися в описании поездки отрока Гюряты Роговича. Его первая строка — «теперь же хочу поведать, о чем слышал
4 года назад...» — сыграла роль в точной датировке третьей редакции. Составитель летописи упоминает о своей поездке в Ладогу. Очевидно, тогда он мог побывать и в Новгороде и слышать историю Гюряты Роговина. И по его словам, через четыре года, т. е. в 1118 г. все это описал.
Среди сведений ПВЛ о финно-уграх данное известие для нас означает новую хронологическую фазу, третью потому, что оно свидетельствует о том, что в конце XI в. в кругозоре русских княжеств появились новые финно-угорские территории. Из информации выясняется и то, что первые экспедиции в направлении Югры отправлялись из Новгорода. Именно по этой причине о дальнейших русских походах против Югры, об их успехах, неудачах получаем сведения из новгородских летописей.
В ПВЛ это и является единственной информацией о югре и самоедах. Выше в ходе анализа содержания у нас не было возможности однозначно ответить на вопрос, почему во введении, где перечисляются и финно-угорские народы, не пишется о югре и самоедах. Сейчас уже видны причины: данная информация появилась в летописи в процессе последней редакции, позже времени написания введения.
В редакцию 1118г. могла попасть в летопись и легенда о Рюрике. История, описанная под 862 г., имеет отношение и к финно-уграм, поэтому здесь надо писать об этом. По информации, «а коренное население в Новгороде — словене, в Полоцке — кривичи, в Ростове — меря, в Бело-озере — весь, в Муроме — мурома». Среди сведений 1-й финно-угорской хронологической группы данная информация имеет индивидуальные черты: только в ней появляются финно-угорские народы по местожительству. Этот перечень напоминает о втором перечне введения летописи: «А на Белоозере сидит весь, а на Ростовском озере меря, а на Кле-щине озере также меря. А по реке Оке — там, где она впадает в Волгу, — мурома...» Сходство двух мест внушает мысль о том, что при формулировании сведений 862 г. о финно-уграх опирались на введение летописи. Введение писалось к первой редакции летописи в 1113 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В статье использовались 1-й и 2-й тома ПСРЛ издания 2001 г. (издательство «Языки русской культуры»). Отрывки из ПВЛ на современном русском языке цитируются в переводе Д. С. Лихачева (http://www.hronos.km.ru/dokum/ povest.html).
2 См. запись под 862 г.
3 Хотя летопись упоминает меря только на озерах Ростовском и Клещино, но археологические находки свидетельствуют о том, что поселения меря были и на верхней Волге: Леонтьев А. Е. Меря // Финно-угры Поволжья и При-уралья в средние века. Ижевск, 1999. С. 28, 38-40.
Святитель Стефан Пермский. К 600-летию со дня рождения преставления / Предисл. и ред. Г.М.Прохоров. СПб., 1995. С. 122-147.
5 Вологодско-Пермская летопись // ПСРЛ. М., 1950. Т. 26. С. 44.
6 См. запись под 862 г.: «коренное население... в Муроме —мурома».
I Гришаков В. В., Зеленеев Ю. А. Мурома // Финно-угры Поволжья и Приура-лья в средние века. Ижевск, 1999. С. 89-118.
8 Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922. Харьков, 1956. С. 58-61.
9 Zsirai М. Finnugor nipnevek I. Jugria (Adaldkok nyelvrokonaink tortinetehez) NyelvtudomSnyi K6zlemenyek47. Budapest, 1928-30. Old. 252-295, 399-452.
10 Устьюжские и вологодские летописи XVI-XVIII вв. // ПСРЛ. Л., 1982. Т. 37.
II Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов // ПСРЛ. М., 2000. Т.З.Стб. 251.
