CC BY
125
- совершенствование и расширение действующего механизма государственной поддержки, выработка новых мер по развитию сельской кооперации, в том числе частно-государственного партнерства;
- качественное увеличение числа сельских кооперативов по разным направлениям деятельности и повышение доли работающих кооперативов, а также расширение членской кооперативной базы, широкого охвата кооперацией сельскохозяйственных товаропроизводителей и сельского населения;
- значительное увеличение доходности сельскохозяйственных товаропроизводителей за счёт их активного участия в кооперативной деятельности;
- обеспечение более полного и качественного предоставления услуг сельскохозяйственным товаропроизводителям и сельскому населению;
- создание и развитие самостоятельной кооперативной системы сбыта сельскохозяйственной продукции, способной конкурировать с крупными торговыми сетями;
- совершенствование федеральных и региональных систем кооперативных объединений;
- эффективное развитие институтов кооперации в целях ускорения социально-экономического развития сельских территорий и повышения качества жизни сельского населения;
- обеспечение соблюдения принципов кооперации, законности и правопорядка в сфере сельской кооперации.
В качестве вывода отметим, что сегодня в условиях стагнации промышленного производства и санкций в экономической сфере со стороны Запада государство просто вынуждено будет обратиться к потенциалу сферы кооперативного движения как одного из ответов на сложившиеся вызовы и риски международных отношений. Углубление развития сельской кооперации должно стать одним из первоочередных стратегических направлений совершенствования аграрной политики России, самоуправленческие начала кооперативного движения должны в полной мере использоваться и развивающимся сегодня муниципальным самоуправлением.
Л и т е р а т у р а
1. Дахов И. Сельская кооперация в системе многоукладной экономики России // АПК: экономика, управление. -2003.- № 5.- С. 3.
2. Анциферов А. Очерки по кооперации: Сб. лекций и статей. - М., 1912. - С. 162.
3. Кропоткин П. Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса. / М., 1922. - С. 264.
4. Исаев. Артели в России. - СПб., 1881. - С. 307 - 308.
5. Скалон В.Ю. Артели на Руси. - СПб., 1873. - С. 12.
6. Шульце Е. Двойственная структура агропроизводства в России //АПК: экономика, управление. - 2003. -№ 8. -- С. 55 - 56.
7. Клюкач В. Развитие кооперирования в АПК России - всемерную поддержку //АПК: экономика, управление. - 2003. - № 2. - С. 3.
УДК 130.2 (043.3) Канд. филос. наук В. А. ПАНЧЕНКО
(СПбГАУ, varvara.pan@mail.ru)
ФИЛОСОФСКО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИДЕИ ВИЛЬГЕЛЬМА ФОН ГУМБОЛЬДТА В СОЗДАНИИ БЕРЛИНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Берлинский университет, Вильгельм фон Гумбольд, философия, наука, концепция, образование
Вильгельм фон Гумбольдт (1767-1835) - выдающийся немецкий философ, филолог, языковед, государственный деятель, дипломат, иностранный почетный член Санкт-Петербургской Академии наук (с 1832г.). Находясь в должности главы департамента народного просвещения в министерстве внутренних дел Пруссии, основал вместе со своим братом Александром в 1809 - 1810 гг. Берлинский
университет, который формировался в контексте «модели Гумбольдта», или «модели немецкого классического университета». Более двухсот лет назад концепция Вильгельма фон Гумбольдта о единстве научных исследований и профессионального обучения обрела реальность и, спустя некоторое время, стала применяться по всему миру.
В связи с распространением в Х1Х-ХХ вв. нового облика университета в литературе появилось стремление объективно разобраться во взаимосвязи идеи Гумбольдта и процесса формирования модели немецкого классического университета. Проведённый историками и теоретиками образования анализ подтверждает то огромное влияние, которое оказало на весь мир представление о гумбольдтовском университете. Поэтому с этим вопросом хотелось бы познакомить и российского читателя, учитывая тот факт, что зарубежная наука занимается этой темой почти сто лет. В отечественной историографии она появилась только в последнее время в трудах таких учёных , как Н.С. Ладыжец [3], И.В. Захаров, Е.С. Ляхович [2], Г.Дуда[1].
Что же именно понимают историки под термином «модель Гумбольдта»? Во-первых, это принципы «академических свобод» профессоров и студентов - «свободы преподавания и учения», то есть возможность для профессоров самостоятельно и неподконтрольно строить содержание своих курсов в рамках заданного предмета, а для студентов - свободно выбирать изучаемые дисциплины. Во-вторых, важнейшим в деятельности гумбольдтовского университета является принцип «единства преподавания и исследования», иными словами, необходимость не только передавать, но и умножать научные знания, устремлённость при обучении на постоянный научный поиск, в который должны быть вовлечены не только преподаватели, но и студенты. «Не учитель присутствует для ученика», -гласит классическая гумбольдтовская теория, «но оба они - для науки» [6]. Из этого, в-третьих, вытекает, что именно исследовательский потенциал, научные результаты учёного могут служить критерием для его вступления на университетскую кафедру, а университеты должны выступать как лидеры развития науки, исследовательские учреждения. К этому, в-четвертых, добавляется понятие «единства науки» как вершины умственной деятельности человека; такое единство подразумевало уже не энциклопедический характер знаний из разных областей, как полагали в эпоху Просвещения, но перенос внимания с отыскания отдельных фактов и законов на методику самого научного познания. Таким образом шло формирование науковедения, которое исходило из представления о лежащей в основе научного знания единой философской картины мира.
Для формирования концепции гумбольдтовского университета сыграло активное пропагандирование новых научных идей в конце VIII и начало XIX века. Христиан Вольф был первым, кто перешел к чтению импровизированных лекций, без предварительного текста. Но главное, к чему призывал Вольф, - это очистить науку от догм, предрассудков и прочих предвзятых мнений, вследствие чего происходил переход от передачи знания к его поиску. А этот процесс мог осуществляться только в условиях свободы науки.
Исследовавший идейную программу Иенского кружка Г. Вальтер отмечает ту «последовательность, в которой друзья Гумбольдта в своих лекциях выражали сходные взгляды на науку» [10]. Первое зерно здесь бросил Ф. Шиллер. В своей лекции «Что такое всеобщая история, и с какой целью её следует изучать» (1789) он выступил против людей, приобретающих ученость «ради куска хлеба», являющихся препятствием для прогресса человеческого духа и выступил в поддержку «философских умов», которые могут быть единственно годными для науки. В 1794 г. в своей вступительной лекции «О назначении учёного» И.Г. Фихте провозгласил, что именно подлинная наука призвана измерять продвижение вперёд человечество и указывать ему направление и что поэтому философия имеет всеохватывающее значение в любой сфере деятельности, представляя собой «соединённую цельность знаний». Эти мысли продолжил Ф.В. Шеллинг в своих «Лекциях о методе академического исследования» (1802), вошедших в фундамент немецкой классической философии и получивших широкую известность.
Кроме Иенского кружка оказало влияние на формирование идеи Гумбольдта обсуждение проекта «Высшего учебного заведения» в Берлине в 1808-1809 гг., представленного профессором из Галле Г. Штеффенсом в форме лекции программного сочинения «Об идеи университета», а также философом и протестантским теологом Ф. Шлейермахером «Размышления об университетах в немецком смысле». Последний затем возглавил богословский факультет Берлинского университета. В этом проекте добавляются и другие анализируемые проблемы, из которых главная - взаимосвязь университета, науки, с одной стороны, и государства - с другой. Штеффенс и Шлейермахер не сомневаются в действенности государственной поддержки науки, что уже продемонстрировали
модернизированные университеты, однако подчёркивают необходимость предоставления учёным относительной свободы, выступают против вмешательства государства в сам научный процесс. Особенно чётко эти мысли выражены у Штеффенса, который доказывает, что задача государства заключается в том, чтобы организовывать, помогать развитию университетов, но не препятствовать академическим свободам.
Итак, обобщая сказанное об идейном пространстве, в котором зарождался Берлинский университет, можно утверждать, что идеи Гумбольдта представляли собой не единичное явление, а находили свое выражение в присутствии целого поля новых мнений о роли науки и образования в обществе и государстве. Тем не менее именно Гумбольдту принадлежит главная заслуга - соединить философские рассуждения и концепции с конкретной работой по основанию университета, воплотить их в ясные принципы новой организации высшего образования. В этой связи следует обратиться к сочинениям самого университетского реформатора.
Среди проектов Гумбольдта особое место имеет меморандум «О внутренней и внешней организации высших научных учреждений в Берлине», в котором сформулированы его представления о необходимых философско-теоретических и организационных основах университета по сравнению с другими научными учреждениями и со школами. Самым существенным пунктом его концепции является при этом идеал самоуправляемой науки как предпосылка любой целесообразной и успешной деятельности научных учреждений как в области преподавания, так и в области научного исследования. Уже в первом предложении Гумбольдт выражает свое неогуманистическое понимание высшего научного учреждения. «Понятие о высших учебных заведениях как о вершине, на которой сходится все, что делается для моральной культуры нации, основано на их назначении. Назначение это - занятие наукой в самом глубоком и широком смысле этого слова и разработка учебного материала, не специально подобранного, но по самой своей природе пригодного для духовного и нравственного образования» [4].
Наука для Гумбольдта предстает не в виде какого-либо сформулированного набора истин, но является именно процессом. Он подчеркивает, что «характерной особенностью высшего учебного заведения служит то, что оно всегда обращается с наукой как с еще не полностью разрешенной проблемой и поэтому всегда остается в поиске» [4]. Если же прекратить поиск или решить, что науку больше не следует извлекать из глубин человеческого духа, но достаточно пополнять и упорядочивать как коллекцию, то для высшего образования будет все потеряно. Поэтому Гумбольдт убежден, что только произрастающая изнутри и могущая проникнуть в глубину личности наука преобразовывает человеческий характер, то есть «культивирует» человека как личность.
Условия для такой научной деятельности в высшем заведении, находящемся под покровительством государства, Гумбольдт определяет в еще одном принципе - «уединение и свобода». Течение науки трактуется им как «непреднамеренное и непринужденное взаимодействие» людей, каждый из которых, побуждаемый собственным внутренним долгом ученого, одновременно ободряет и вдохновляет своей успешной деятельностью других. Государство поэтому должно взять на себя задачу сохранять и поддерживать в непрерывности этот процесс, стараясь сделать его как можно более активным и интенсивным. В то же время оно должно понимать, что само по себе не является причиной этого процесса, но зато способно стать препятствием его развития, если не предоставит ему достаточной свободы. Однако угроза свободе исходит не только от государства, но и изнутри университета, когда в нем начинает преобладать лишь один определенный дух, а ростки другого подавляться, любая односторонность должна быть изгнана из высших научных заведений.
Подлинные отличия Берлина от других университетов несомненно существовали - они заключались, прежде всего, в подборе ученых (среди которых уже при основании находились Вольф, Фихте, Шлейермахер, а позже Гегель, Ранке и др.), способствовавших, не в последнюю очередь благодаря своему долгому преподаванию, наращиванию научного потенциала. В том же направлении воздействовала и заложенная Гумбольдтом прочная связь университета и Берлинской академии наук, хотя впервые такое плодотворное сотрудничество воплотилось не здесь, а в основанной в 1751 г. ученой Академии при Геттингенском университете.
При этом именно в Берлине появилась принципиально новая организация преподавания, по которой все естественнонаучные кафедры были собраны на философском факультете, а не разделены между ним и медицинским как раньше; кроме них на этом же факультете находились также все историко-филологические и политико-экономические дисциплины (включая технологию, лесоводство и сельское хозяйство), что обеспечивало ему бесспорное лидерство по числу студентов и
вполне отвечало принципу «единства науки». Заложенная в принципах Гумбольдта модель осуществляла качественный скачок в истории университета, представляя собой осознававшийся уже современниками реформатора и звучавший как девиз Берлинского университета переход от объединения преподавателей к союзу преподавателей и студентов.
Другие исследователи, обращавшиеся к истории Берлинского устава, отмечают, однако, что в ней активное участие принимали такие деятели неогуманизма, как Шлейермахер, Савиньи и Бек, и «что по некоторым принципиальным позициям - соединение университета и академии в органическое целое, назначение профессоров государством, свобода профессоров в выборе лекций, права студентов - устав лежит вполне в русле идей Гумбольдта» [8].
Путь, важной вехой которого являлось основание Берлинского университета, оказался главным руслом развития немецкого высшего образования, и именно он решающим образом воздействовал на историю университетов Европы, Азии и Америки вплоть до наших дней.
Наиболее близко к воплощению своего идеала, отраженного в принципах Гумбольдта, немецкий университет подошел в конце XIX - начале XX века, в годы кайзеровской Германии Веймарской республики. Именно тогда родился «гумбольдтовский миф», который был призван исторически обосновать и «продлить в прошлое», вплоть до начала XIX века, лидирующую роль немецкой науки и университетов в мире. Но одновременно этот расцвет предвещал новый кризис, обозначаемый историками науки как «падение немецких мандаринов» [9]. Знаком этого кризиса явилось то, что университетская среда, которой в XIX веке приписывалась одна из решающих заслуг в деле объединения Германии, в начале XX века оказалась совершенно неспособной противостоять рвущемуся к власти нацизму. Наука не смогла противопоставить себя тоталитаризму.
Современный же «массовый» и «постклассический» университет сложился после второй мировой войны. В нем отразились новые потребности развития индустриального общества, в свете которых и сам университет превратился в своего рода «фабрику интеллектов». Сопровождавшийся этим отход от гумбольдтовских принципов вызывал не раз бурные дискуссии в университетской среде, особенно острые в конце 1960-х годов, да и до сих пор упоминание имени Гумбольдта несет полемическую остроту в спорах об университетских формах в ФРГ, Скандинавии и США, поскольку сила воздействия идеала классического университета сохраняется до сегодняшнего дня. Так, один из видных деятелей современного образования, президент Стэнфордского университета Герхард Каспер в своей речи, озаглавленной «Новое открытие университета», обращаясь к слушателям, советовал им прочесть десять страниц «О внутренней и внешней организации...» - вероятно, это «самое впечатляющее, что когда-нибудь написано об университете как таковом. Влияние Гумбольдта в истинном смысле слова не знает границ» [5].
Итак, немецкая университетская модель есть продукт долгого непрерывного развития, в ходе которого, однако, совершился качественный переход от университета как корпорации, цеха ученых к знаменитому «исследовательскому университету», который, действительно, послужил вдохновляющим примером для высшего образования во многих странах мира. Идейное обоснование этой модели дал Гумбольдт, однако востребованным оно оказалось лишь в начале XX века. До этого же практика и институциональные формы немецкого университета в XIX веке, с одной стороны, и университетская «этика чистой науки», ставшая ядром принципов Гумбольдта, с другой стороны, не были напрямую обусловлены друг другом, но черпались из одного общего источника - немецкого неогуманизма. Разные аспекты модели немецкого классического университета сформировались в разное время (так, свобода преподавания возникла еще в XVIII веке, тогда как эффективная система научного конкурса сложилась не раньше 60-х годов XIX века). При этом даже «исследовательский университет» внутри себя мог сохранять и некоторые явления, характерные для «догумбольдтовской» эпохи (притязания на внутреннюю автономию и корпоративность, «клановость» ученых или профессорские династии).
В заключение отметим то значение, которое имеет изучение немецкого классического университета для понимания прошлого российского высшего образования, равно как и для его настоящего. Новый облик университета в Европе уже в XIX веке оказал немалое влияние и на Россию. Главные его достоинства, заключенные в принципах Гумбольдта, - нацеленность на научный поиск, внутренняя свобода под внешним контролем и рациональным регулированием государства, обеспеченная его твердой финансовой поддержкой, были воплощены на определенных этапах в политике российских деятелей культурного просвещения, что в конечном итоге привело к прочному становлению в XIX веке российской университетской научной школы во всех главных
отраслях знаний. Можно надеяться, что и сейчас, в ходе новых реформ российского высшего образования, этот опыт не будет забыт. Поэтому выскажем нашу надежду на то, что найденная Гумбольдтом и подтвержденная историей успешная модель взаимоотношений университета и государства, опирающаяся на высокий авторитет высшего образования и науки в обществе, будет развита в современной России.
Л и т е р а т у р а
1. Дуда. Г. Идеи В. фон Гумбольдта и высшее образование в конце XX века; Пер. Перлова // Современные стратегии культурологических исследований. - М.: РГГУ, 2000. - С. 59-67; С. 68-83.
2. Захаров И. В., Ляхович И. В. Миссия университета в европейской культуре. - М.: Новое тысячелетие,
1994 . - 240 с.
3. Ладыжец H. С. Развитие идеи западного университета. Социально-философский анализ. - Ижевск, 1991.
- 84 с.
4. Гумбольдт В. фон. О внутренней и внешней организации высших научных заведений в Берлине // Неприкосновенный запас. - 2002. - № 2. - С. 5-10.
5. Casper G. Die Wiedererfindung der Universität - Glanzlichter der Wissenschaft: ein Almanah. Stuttgart, 1998.
- P. 31.
6. Humboldt W. von. In 5 B. Bd. 4. Schriften zur Politik und zum Bildungswesen / Hrsg. von A. Flitner und K. Giel. Darmstadt ((4., unveranderte Auflage),), 1993. - 584 P.
7. Paletschek S.Verbreitete sich ein 'Humboldt'sches Modell' an den Deutschen Universitäten im 19. Jahrhundert?
/ R.C. Schwingers (Hg.). - 2001. - 103 P.
8. Ringer F.K. Die Gelehrten.Der Niedergang der deutschen Mandarine 1890- 1933. - Stuttgart. 1983. - P. 302 -310.
9. Spranger E. Über das Wesen der Universität. Leipzig, 1910. - P. 223 -263.
10. Walther H.G. Reforn vor der Reform. Die Erfarungen 1890-1933. Wilhelm von Humbolds in Jena1794 bis 1797. Stuttgart, 1983. - P. 302 - 310.
