CC BY
6
ФИЛОСОФСКО-РЕЛИГИОЗНЫЙ АНАЛИЗ СТИЛЕЙ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ В
ХРИСТИАНСКОЙ ТРАДИЦИИ
А.М. Хамидулин, канд. филос. наук, кандидат богословия, старший преподаватель Мининский университет (Россия, г. Нижний Новгород)
DOI:10.24412/2500-1000-2022-5-2-97-102
Аннотация. В статье анализируются стили духовной жизни, встречающихся в христианской религиозной традиции. Для достижения этой цели привлекаются труды русских религиозных мыслителей. Рассматриваются библейские основания разных стилей жизни. Делается вывод о наличии стилей религиозной жизни, которые можно классифицировать по критерию соответствия и не соответствия идеалу христианства, и на те, которые под такую классификацию не попадают.
Ключевые слова: стили духовной жизни, типы духовной жизни, христианство, святые, духовность, Тареев, Григорий Богослов, Скобцова, русская философия.
Мы живем в эпоху постсовременности. В современном сознании доминирует аксиологический плюрализм, который является одной из фундаментальных идеологических основ нашего времени. Так если в традиционном (например, средневековом обществе) у среднего жителя Европы выбор ценностных основ отсутствовал, то сейчас современный человек живет в эпоху глобального рынка, психология которого распространяется в том числе и на религиозную сферу. Это значит, что человек может выбирать религию. Но даже не только религию (христианство, ислам, буддизм и т.д.), внутри каждой религии есть возможность выбора стиля религиозной жизни. Рассмотрим такие варианты на примере христианской религиозной традиции.
Отождествляя главную цель и главную надежду христиан - спасение с концепцией обожения, мы видим, что в основе ее стоит Христос. Но какой Христос? Мы знаем о Христе, как минимум, благодаря повествованию от Марка, Луки, Матфея и Иоанна. Да, они говорят об одном и том же Христе, однако об одном и том же событии можно говорить по-разному, расставляя акценты. Так, в восприятии людей формируются разные истории, повествующие о событиях прошлого. Наиболее очевидным примером из библейской традиции является известная символизация евангельских повествований, представлен-
ная в виде т.н. евангельского тетраморфа: Матфей в образе ангела (Человеческая природа Христа, его воплощение), Марк в образе льва (Действенность, господство и царская власть Христа-Царя, его Воскресение из мёртвых), Лука в образе тельца (Священнодейственное и священническое достоинство Христа, его крестная жертва), Иоанн в образе орла (Дар Святого Духа, носящегося над Церковью, а также Вознесение Господне). Христос как историческая фигура один и тот же, но разные новозаветные авторы обращали свое внимание на разные аспекты служения Христова.
«Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы, - каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. (1 Кор. 3:11-13). Я предлагаю проинтерпретировать образ строительства из разных материалов в этом же духе. Христианство тоже бывает разным. И речь идет совсем не о кардинальных различиях в христианских конфессиях (католики, протестанты, православные). Православное христианство по своей стилистике тоже бывает разное.
Существует объективная разница между, существующими в истории, стилями христианского благочестия и на это давно обратили внимание. Основанием чему может служить высказывание свят. Григория
Богослова: «Мне известны три степени в спасаемых: рабство, наемничество и сы-новство. Если ты раб, то бойся побоев. Если наемник, одно имей в виду - получить. Если стоишь выше раба и наемника, даже сын, стыдись Бога как Отца, делай добро, потому что хорошо повиноваться Отцу. Хотя бы ничего не надеялся ты получить, угодить Отцу само по себе награда. Да не окажемся пренебрегающими этим!» [1, с. 551].
Более современный автор, русский богослов и философ Михаил Михайлович Тареев предлагал более развернутую классификацию образов христианской жизни. Так, в IV томе своего сочинения «Основы христианства» Тареев выделял несколько типов религиозно-нравственной жизни. Позволим себе привести некоторые пространные, но весьма красноречивые цитаты из текстов мыслителей, которые наилучшим образом говорят о возможном разнообразии стилей христианской жизни.
Первая группа включает в себя два типа религиозно-нравственной жизни в которых преобладает земное измерение бытия. Сначала идет характеристика первого типа людей.
«Первый из них это тип людей, которые при религиозном настроении с различною степенью силы, иногда весьма значительной, живут всецело мирскою жизнью, во всей полноте ее страстей, интересов и целей. Религия в их жизни это одно из ценных средств достижения земных целей, удовлетворения человеческих страстей, -средство, которое ценно особенно потому, что оно считается действительным в тех случаях, когда оказываются бессильными все земные средства, и к которому прибегают люди с сильною волею лишь тогда, когда опускаются в бессилии собственные руки, а люди ленивые даже тогда, когда было бы достаточно просто труда, уменья и терпенья... Такая религиозно-нравственная жизнь близко знакома русскому наблюдателю. Андрей Печерский (П.И. Мельников) в интересных и правдивых очерках воспроизводит эту жизнь «В лесах», этом приволье старообрядческого благочестия.» [2, с. 8].
Далее идет характеристика людей второго типа.
«Второй тип - это тип людей, которые всю свою страстность, свои интересы перенесли в область религии, в которой они видят свое ведомство, свой удел, свою службу. Человек второго религиозно-нравственного типа не имеет вне религии интересов, но в религии не имеет ничего кроме своих личных интересов, своих страстей. Этот человек слышал призвание Божие и, оставив Халдею, будничную жизнь, переселился в Палестину, на церковную службу, в духовное ведомство, но подобно Рахили перевез сюда своих идолов, которым продолжает покланяться на новом месте... Великолепно, с исключительною рельефностью, колоритностью и глубиною представлен этот тип Ф.М. Достоевским в «Великом Инквизиторе» [2, с. 10-11].
Вторая группа включает в себя также два типа религиозно-нравственной жизни, но, в которых преобладает небесный аспект, однако либо внешне доминирует, либо внутренне преображает. Сначала рассмотрим третий тип религиозно-нравственной жизни по Тарееву.
«Из них первый, в общем порядке третий, есть тип такой религиозно-нравственной жизни, которая построяется на принципе пространственных, количественных отношений человеческого к божественному, земного к небесному. Божественное и человеческое это две разные области, так что перейти в область божественной жизни можно, лишь оставив область жизни человеческой... Здесь земная условность и прежде всего телесная ограниченность рассматривается как зло, потому что внешняя условность служит преградой, отделяющей человека от небесного блаженства. Тело - это темница, в которую ввержен дух, жаждущий свободного полета в небесный обители... Подавлять страсти и привязанности, умерщвлять плоть, освободить дух от оков телесных потребностей и земных отношений - считается единственным призванием человека. Мир есть скверна, исключительное значение которой в том, что она дает возможность добродетели воздержания, победы над ис-
кушениями. Человек жаждет уединения, на все окружающее он смотрит с презрением, он боится осквернения от одного прикосновения к мирским интересам.» [2, с. 15-16].
Далее Тареев переходит к рассмотрению четвертого типа религиозно-нравственной жизни.
«Переходим теперь к четвертому, и последнему, типу религиозно-нравственной жизни. Эта жизнь представляет собою внутреннее и свободное проникновение божественного начала в границы и формы человеческого существования, согласное сочетание небесного и человеческого, реализацию божественной воли в условиях и законах человеческого существования, действительное служение человеческой жизни божественному содержанию. Эта жизнь создается двойною любовью, - во-первых, любовью к духовным благам, к небесной чистоте, к вечной духовной божественной жизни, и во-вторых, любовью к земной жизни, начиная с собственной жажды жизни и кончая любовью ко всем ее проявлениям, всем ее носителям, - любовью к «клейким, распускающимся весной листочкам», голубому небу, человеческому подвигу, любовью к детям, к их радостям, жалостью к их страданиям, любовью ко всем страдальцам, униженным и презренным, - любовью к лицу человека, которого встречаешь, к его речи, улыбке, любовью индивидуальною, всегда деятельною... Здесь мы видим праведника в занятиях земледельца, делателя палаток, рыболова, служителя, здесь мы видим подвиги подавания холодной чаши воды бедному страннику, обмывания раны попавшему в руки разбойников, ухода за детьми, обучения малых сих, служения науке, искусству, подвиги служения правде и добру в тех действительных условиях и формах, в которых живет человечество...» [2, с. 22, 24].
Подобную, но менее примечательную, а в чем-то даже более детальную классификацию типов религиозной жизни предлагает публицист и подвижница мать Мария (Скобцова) в своем тексте «Типы религиозной жизни». Мать Мария выделяет пять таких типов.
Первый - это синодальный тип благочестия: «.Благочестие есть некая государственная добродетель, нужная лишь в меру государственной потребности в благочестивых людях. Высшей ценностью был, пожалуй, порядок, законопослушность, известная срединность, вместе с тем довольно ярко выраженное чувство долга, уважение к старшим, снисходительная забота о младших, честность, любовь к родине, почитание власти и т.д. Никаких особых полетов не требовалось.» [3].
Второй - это уставщический тип: «Он по сравнению с синодальным типом архаичен. Он никогда не умирал, он вплетался в синодальное благочестие, противостоя ему, но не борясь с ним... Видоизменяясь и усложняясь, он дожил и до наших дней. Максимальным выражением этого косного, пышного, неподвижного, охранительного духа было, конечно, старообрядчество. И в этом смысле оно имеет за собой огромные заслуги: оно нам сохранило иконы древнего письма, оно сохранило древнейшие напевы, оно вообще охраняло от потока жизни какой-то раз навсегда зафиксированный момент в развитии благочестия. Но наряду с этим оно так смешало иерархию ценностей христианской жизни, что шло на муку и на смерть не только за двуперстное крестное знаменье, но за право писать имя "Иисус" как "Исус"... Все сбережено, кроме живой души Церкви, кроме ее таинственной Богочеловеческой жизни, - осталась одна прекрасная форма» [3].
Третий - эстетический тип благочестия: «.По древней легенде, самое зарождение христианства в Киевской Руси определялось актом известного эстетического благочестия... Красота и ее понимание есть всегда удел меньшинства - этим объясняется неизбежный культурный аристократизм всякого эстетизма. Защищая ценности эстетизма, человек делит весь мир на друзей, понимающих эти ценности, и на врагов-профанов. А думая, что основное в церковной жизни есть ее красота, человек тем самым делит все человечество на «малое стадо» в особом, эстетическом смысле, и толпу недостойных, находящихся за церковной оградой. Человек млеет
в облаках ладана, наслаждается старинными распевами, любуется строгостью и выдержанностью новгородского письма, прислушивается к слегка вычурной наивности стихир - он все получил, он наполнен, он боится расплескать свое богатство. Он боится безвкусных деталей - человеческого горя, внушающего жалость, человеческой слабости, внушающей брезгливость, - вообще маленького, неорганизованного, запутанного мира человеческой души... В нем то, что должно было служить лишь ризой Христовой, лишь даром человеческого гения, в любви приносимом Христу, - церковное благолепие, красота песнопений, слаженность богослужений -становится самоцелью, заменяет Самого Христа...» [3].
Четвертый - это аскетический тип благочестия: «.Есть еще и другое отношение, в котором аскетизм из средства достижения высших духовных ценностей становится самоцелью. Человек производит те или иные виды аскетических упражнений не потому, что они его от чего-то освобождают, что-то дают ему, а единственно потому, что они ему трудны, что они требуют усилий... Преодоленная неприятность, как единственная цель, упражнение ради упражнения, в лучшем случае выработка легкого подчинения дисциплинарным требованиям - это, конечно, извращение аскетического пути. Странная и страшная святость - или подобие святости - открывается на этом пути. Вы видите подлинную и отчетливую линию настоящего восхождения, утончения, усовершенствования - и вы чувствуете холод, вы чувствуете безграничную духовную скупость, почти скряжничество наряду с этим. И соблазнительность его - в его безграничной чистоте, огромном напряжении, во всем этом обманчивом и влекущем виде святости» [3].
Пятый - евангельский тип религиозной жизни: «Что самое для этого пути характерное? Это жажда охристовления жизни. До известной степени этот термин можно противоположить тому, что часто вкладывается не только в термин оцерковления, но и в термин христианизации. Оцерков-ление часто понимается как подведение
всей жизни под известный ритм храмового благочестия, подчинение своих личных переживаний порядку следования богослужебного круга, введение в быт каких-то определенных элементов церковности, даже церковного устава. А христианизация зачастую просто воспринимается как исправление звериной жестокости человеческой истории при помощи прививки ей некоторой дозы христианской морали. Кроме того, сюда входит проповедь Евангелия во всем мире. Охристовление опирается на слова: «Не я живу, но живет во мне Христос»... Христос дал человеку две заповеди - о любви к Богу и о любви к человеку - все прочее, даже и заповеди Блаженства, есть лишь раскрытие двух заповедей, исчерпывающих собой все Христово благо-вестие. Более того, путь земной жизни Христа есть раскрытие тайны любви к Богу и любви к человеку. Они вообще являются не только подлинной, но и единственной мерой вещей. Замечательно, что истина их заключается только в их сопряженности. Одна лишь любовь к человеку приводит нас в тупик антихристианского гуманизма, из которого выход подчас - в отрицание человека и любви к нему во имя человечества. А любовь к Богу без любви к человеку осуждена. Вообще в мире существуют две любви - берущая и дающая. И это распространимо на все виды любви - не только к человеку. Можно похотливо любить науку и искусство, стремясь в них выразить себя, покрасоваться. Можно любить их, сознавая свое служение, свою ответственность за данный Богом в этой области дар. Можно к Богу обратить две любви - одна будет видеть в Нем некоего небесного покровителя моих или наших земных вожделений и по-хотей, другая - жертвенно и смиренно отдаст в Его руки свою маленькую человеческую душу. И кроме наименования - любовь, - кроме внешних обличий между этими двумя любвями нет ничего общего» [3].
Следует помнить, что две приведенные выше классификации являются авторскими и не являются истинной в последней инстанции. Разумеется, в реальной жизни, могут встречаться как смешенные типы,
так могут быть и иные классификации религиозной жизни. Но обе эти классификации объединяет одно - мыслители выделяют один надлежащий, наиболее соответствующий и правильный образ жизни и ряд неверных. Однако, ситуацию можно еще усложнить.
Так существует очевидная разница христианской жизни прослеживается на ликах или разрядах святости. Среди угодивших Богу людей были святители, благоверные, мученики, юродивые, праведные, преподобные, бессребреники, пророки, столпники, чудотворцы и т.д. Это значит, что, можно приводить в качестве примеров христианской жизни только юродивых, или только мучеников, или только преподобных - и каждый раз образ православия при неизменных догматических формулировках будет разный! Заметим, что национальная культура тоже накладывает отпечаток на образ христианства [4].
Более того, эта разница идет еще тоньше, поскольку христианин, выросший только на Библии, будет по своему мышлению и восприятию христианства отличаться от того, кто кроме Священного Писания читал труды преп. Максим Исповедника, или только проповеди Иоанна Златоустого, или только сочинения Клайва Стейплза Льюиса, или только тексты митр. Антония Сурожского, или только рассказы об афонских старцах или чудесах XX века. И если в приведенной цитате из послания ап. Павла коринфянам, как и в авторских типологиях религиозной жизни матери Марии (Скобцовой) или Михаила Михайловича Тареева, можно выделить два полюса «хорошо-плохо», то в данном подходе такой дуалистический подход вряд ли возможен, а, подчас, он был бы даже опасен, поскольку тому, кому подходит, условно, преподобнический образ жизни или образ жизни праведного, тому не по-
дойдет образ жизни исповедника или юродивого. Разумеется, из этого следует сделать вывод о том, что широкое знание о православии в разных историко-культурных форма его бытования обогащает мировоззрение.
Заключение. Во второй половине XX века происходит т.н. «лингвистический поворот», который был ознаменован своеобразным открытием того, что все, что есть в культуре, есть в языке и через язык. В русле этого поворота в исторической науке появилась новая методологическая школа историописания - нарративная история. Ее суть заключается в том, что любое, в том числе научное, описание событий, случившихся в прошлом - это всегда рассказ, повествование, наррация. Безусловно, рассказ не отрицает объяснения, как указания на причины тех или иных событий, но от рассказа-наррации некуда не деться. Одной их характерных черт нарра-ции является избирательность. Так, евангелисты-синоптики, говоря почти об одних и тех же событиях, рассказывают все же свои, персональные истории о Христе, что, соответственно, отражается и на образе Иисуса Христа у этих евангелистов. Подобные примеры можно продолжать и далее, ведь со времен евангелистов расска-зам-благовествованиям о Христе был утерян счет, тем более рассказам о христианстве самих христиан и сторонних для традиции людей. Таким образом, стилей христианской жизни множество, для наших современников они во многом основываются как на личном опыте взаимодействия с традицией, так и на подборке литературы через которую человек о христианстве узнавал. Причем тот образ христианства, который складывается в этом случае не обязательно оценивается по принципу «плохо» или «хорошо» и список христианских святых тому яркий пример.
Библиографический список
1. Григорий Богослов, свят. Творения иже во святых отца нашего Григория Богослова, архиепископа константинопольского. Том I. - СПб., 1912. - 680 с.
2. Тареев М.М. Основы христианства. Система религиозной мысли. Том IV. Христианская свобода. - Сергиев Посад, 1908. - 423 с.
3. Мария (Скобцова). Типы религиозной жизни. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www.pravmir.ru/tipy-religioznoj-zhizni/.
4. Хамидулин А.М. Особенности национальной иконографии Иисуса Христа и Богоматери // Lambert Academic Publishing. - 2017. - 92 с.
PHILOSOPHICAL AND RELIGIOUS ANALYSIS OF STYLES OF SPIRITUAL LIFE
IN THE CHRISTIAN TRADITION
A.M. Khamidulin, Candidate of Philosophical Sciences, Candidate of Theology, Senior Lecturer
Minin University (Russia, Nizhny Novgorod)
Abstract. The article analyzes the styles of spiritual life found in the Christian religious tradition. To achieve this goal, the works of Russian religious thinkers are involved. The biblical foundations of different lifestyles are considered. It is concluded that there are styles of religious life that can be classified according to the criterion of compliance and non-compliance with the ideal of Christianity, and those that do not fall under such a classification.
Keywords: styles of spiritual life, types of spiritual life, Christianity, saints, spirituality, Tareev, Gregory the Theologian, Skobtsova, Russian philosophy.
