CC BY
334
nauki. - 2005. - № 10. - S. 83-100.
14. Lebedev S. A. Struktura nauchnogo znaniia // Filosofskie nauki. - 2005. - № 11. - S. 124-135.
15. Lebedev S. A. Osnovnye modeli razvitiia nauchnogo znaniia // Vestnik Rossiiskoi akademii nauk. - 2014. - T. 84. - № 6. - S. 506.
16. Kozhevnikov N. N., Danilova V. S. Istoriia i filosofiia
nauki. - Iakutsk: Izdatel'skii dom SVFU. - 2013. - 506 s.
17. Kozhevnikov N. N., Danilova V. S. Sovremennye problemy distsiplinarnykh ontologii // Vestnik IaGU. - 2007. - T. 4. - № 1. -S. 97-105.
18. Kozhevnikov N. N., Danilova V. S. Kartiny mira i metody ikh issledovaniia // Vestnik IaGU. - 2007. - T. 4. - № 3. - S. 77-82
^SMiMir
УДК 141.8.12 О. Б. Давыдов
ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ СОЦИАЛЬНОГО ЭСКАПИЗМА В ЭПОХУ ВИРТУАЛЬНОСТИ
Исследуется феномен социального эскапизма, возникший на фоне виртуализации человеческого бытия. Его распространение сопровождается трансформацией субъективного отношения человека к объективной реальности. Приводится описание данного феномена, сравнение его проявления в различных социальных контекстах. Анализируется феномен социального эскапизма, получивший название «хикикомори», существующий в японском обществе и имеющий тенденцию к расширению числа индивидуумов, чье поведение характеризуется крайним социальным эскапизмом и социопатией. Трансформация социальной реальности происходит в тесной связи с уровнем экономического развития, когда для существования большого числа не участвующих в социальном и экономическом воспроизводстве людей создаются условия автономного существования. Возрастающее проникновение информационных технологий и Интернета в повседневность создают условия для ослабления или разрыва реальных социальных взаимодействий. Утверждается, что изучение феномена социального эскапизма дает возможность выявить и адекватно эксплицировать латентные характеристики бытия человека в эпоху прогрессирующей автономизации и фрагментации целостного бытия. Демонстрируется релевантность философской методологии исследования данного феномена, позволяющей эксплицировать его причины и найти пути преодоления негативных последствий его развития.
Ключевые слова: социальный эскапизм, виртуальность, хикикомори, субъект, личность, индивидуум, автономия, одиночество, кризис, идентичность.
O. B. Davydov
Philosophical Aspect of Social Escapism in the Age of Virtuality
The article discusses the phenomenon of social escapism, developing in connection with virtualization of human being. Its distribution is accompanied by the transformation of subjective human relationship to reality and to the penetration of modern information and communication technologies in everyday life. The article includes description of this phenomenon and comparison of its forms in different social contexts. The paper presents an analysis of the phenomenon of social escapism, called «hikikomori», which exists in Japanese society and has a tendency to expand the number of individuals whose behavior is characterized by extreme social escapism and sociopathy. Transformation of social reality occurs in close association with the level of economic development, when there are formed the conditions of autonomous existence for a large number of people not participating in the social and economic reproduction. The increasing development of informatization of everyday life creates the conditions for weakening or rupture of real social interactions. It is argued that the study of the phenomenon of social escapism gives the opportunity to identify and adequately explicate the latent characteristics of human existence in the era of progressive autonomy and fragmentation of the whole being. The relevance of philosophical methodology of the study of this phenomenon allows explicating its causes and finding ways to overcome the negative effects of its development.
Keywords: social escapism, virtuality, hikikomori, subject, personality, individual, autonomy, aloneness, crisis, identity.
ДАВЫДОВ Олег Борисович - к. филос. н., доцент кафедры DAVYDOV Oleg Borisovich - Candidate of Philosophical
философии и социально-гуманитарных дисциплин Дальнево- Sciences, an Associate Professor of the Department of Philosophy
сточного государственного гуманитарного университета. Far Eastern State University of Humanities. E-mail: [email protected] E-mail: [email protected]
Введение
Все большее распространение в современном мире получает феномен социального эскапизма как добровольного одиночества и отказа от участия в социальной жизни. Этот процесс имеет как объективные, так и субъективные причины, с одной стороны - на него влияет прогрессирующая дезинтеграция социальных структур, устойчивых социальных институтов, сообществ и ассоциаций, с другой - индивидуальный кризис субъективной идентичности, переживаемый вследствие конфликта индивидуальных и социальных целей. В результате люди переживают глубокий диссонанс между субъективными переживаниями и объективной реальностью, что все чаще приводит к выбору радикальных форм добровольного одиночества. Современное социально-гуманитарное знание исследует феномен во многих аспектах, в частности, в социологическом и психологическом, однако, несмотря на значительную распространенность феномена, о его сущности и природе по-прежнему известно мало.
Значимость философского исследования указанной проблемы определяется тем, что потенциал философской методологии, содержащей большое разнообразие концепций взаимодействия индивидуума и общества, способен предоставить глубокое понимание ее истоков и, следовательно, может способствовать поиску решений. Мы полагаем, что проблема социального эскапизма является чрезвычайно важной и многоаспектной, поэтому требует для адекватного исследования использование методологического синтеза, который может предоставить лишь философия.
Усугубляющим фактором развития массового социального эскапизма является повсеместное проникновение виртуальной реальности. Все чаще она перестает быть дополнительным инструментом для коммуникации и искажает отношение человека к реальной действительности. Доступность и легкость виртуальной коммуникации ведет к фактически безграничному росту контактов и объемам потребляемой информации, что действует разрушительно на реальные социальные взаимодействия индивидов и приводит их к фактическому добровольному отказу от социальной жизни в пользу виртуальной. В итоге рост количества и интенсивности взаимодействия растет в ущерб качественным межличностным интеракциям, образующим ткань реального социального бытия.
Феномен социального эскапизма
В современном социальном бытии происходят глубокие и быстрые перемены. Противоречивость развития социума прослеживается на всех уровнях - от индивидуального до глобального. Интенсификация коммуникации сопровождается ростом индивидуализации и ростом неопределенности и нестабильности. Одним из трендов данных перемен является трансформация взаимодействия между индивидом и социу-
мом. Информатизация общества и резкое развитие всепроникающих коммуникаций предъявляют новые требования к человеку. Технологическое развитие все больше влияет на социальное развитие, человек уже сам попадает во власть техники, становящейся, по мысли Хайдеггера, не только внешним фактором, но и самим способом бытия [1].
Одним из наиболее ярких и характерных явлений современного общества выступает распространение добровольного одиночества взрослых работоспособных людей, которое все чаще принимает характер социального эскапизма. Данный феномен изучается, главным образом, в рамках психологии. Американский исследователь А. Кляйненберг так описывает эту ситуацию: «Во все времена и по всей планете человек организовывал свою жизнь так, чтобы находиться не в одиночестве, а с себе подобными. Однако сегодня ситуация изменилась» [2].
В последние полвека человечество приступило к осуществлению уникального социального эксперимента. Впервые в истории значительное число жителей планеты самых разных возрастов, придерживающихся самых разных политических взглядов, начали жить одиночками [3]. Однако мы полагаем, что эта комплексная проблема, она затрагивает фундаментальную онтологическую сферу и, следовательно, имеет философский аспект. Классическая оппозиция внутреннего мира человека, являющегося предметом психологии и социальных проявлений человека, изучаемых социологией, должна быть дополнена онтологическим подходом, который на более высоком уровне абстракции позволяет прояснить бытийные истоки явлений.
Наиболее заметным образом феномен социального эскапизма проявился в Японии в конце XX века, для его обозначения возник неологизм «хикикомори», у которого отсутствует конкретное определение, а количество интерпретаций очень велико. Это слово состоит из двух частей: «хики» (яп. 'приходить, становиться') и «комори» (яп. 'находиться в уединении, сидеть в заперти'), оно означает состояние человека, самостоятельно изолировавшегося от общества на длительное время, разорвавшего все межличностные отношения, оставившего учебу или работу и затворившегося в собственном жилище с минимальными контактами с внешней реальностью. В научной литературе термин в зависимости от контекста означает как социальное явление, так и поведение конкретного индивидуума. Важнейшая особенность японской ситуации в том, что феномен крайней социопатии стал массовым, по разным оценкам, в таком состоянии пребывают от 200 тысяч до полутора миллионов человек, в среднем около одного процента населения Японии [3]. Причем подавляющее большинство хикикомори - молодые люди, чей возраст от 20 до 35 лет, по преимуществу это выходцы из семей среднего класса, имеющие образование и становящиеся иждивенцами своих родственников.
Исследователи называют множество причин возникновения и развития этого массового явления. Японское общество с его развитой экономикой, закрытостью социальной структуры, особенностями внутрисемейных отношений способствует распространению феномена хикикомори, добровольного социального эскапизма. Японский социум характеризуется относительно высоким уровнем давления на каждого из своих членов. Также он имеет высокий уровень коммунитаризации, то есть приверженности индивида сообществу, в котором он существует, и зависимости от него, будь то семья или фирма, которые являются намного более сильной, по сравнению с аксиологией в иных развитых обществах. Именно поэтому конфликты с близкими или сослуживцами, которые для человека иного ментального склада не были бы столь значимыми, для японского молодого человека могут послужить толчком к радикальному социальному эскапизму. Однако, несмотря на то, что некоторые исследователи данного феномена считают его свойственным исключительно японскому обществу, он не является аутентичным лишь для Японии [4].
В других странах, в том числе в России, крайний социальный эскапизм на сегодняшний день имеет менее выраженный и массовый характер, однако под влиянием глобализации и широкого проникновения информационных технологий он имеет тенденцию к росту. Такие характерные для современной России социальные факторы, как катастрофическое разрушение социальных взаимосвязей, моральный релятивизм, крайняя индивидуализация и атомизация общества, унификация потребностей в обществе потребления, коммерциализация практически всех сфер жизни могут способствовать распространению этой тенденции в российском обществе.
Мы полагаем возможным исследование феномена социального эскапизма не как ментального расстройства, а как онтологической характеристики человека, потенциально опасной для бытия социума, развивающегося в направлении атомизации и размывания реальных межличностных взаимосвязей. Состояние перманентного поиска индивидуумом собственной идентичности, ставшее нормой в постиндустриальном вестернизированном обществе, порождает девиации, которые ставят под вопрос само бытие общества. Индивидуализация сопровождается своеобразным романтическим либо агрессивным нигилизмом по отношению к сообществу. Резкое противопоставление индивидуальной и социальной судьбы волюнтаристически воздвигает непреодолимую стену между ними.
Такие факты современной жизни, связанные с ее технологическим изменением, как прослушивание музыки в персональных наушниках, использование портативных электронных приборов, популяризация компьютерных игр и Интернета выступают механизмами изъятия личности из реального публичного
пространства, нахождения перед лицом Другого. Более того, эпизодические факты социального эскапизма свойственны многим людям, особенно имеющим интравертный характер, и зависят от многих факторов и обстоятельств. Однако исследуемый социальный феномен имеет иную природу и происходит из фундаментального изменения укорененности личности в бытии и отношении к миру.
Философский аспект социального эскапизма
Значимость социально философского осмысления данного феномена заключается в необходимости целостного рассмотрения проблемы взаимодействия индивидуума и социума. Недостаточность анализа социального эскапизма только лишь в психологическом аспекте недостаточно потому, что оно не учитывает совокупность социальных причин его появления и распространения. Поскольку человек в философской перспективе является социальным существом, то решение проблемы лежит не только в индивидуальной плоскости и не только в плоскости социальной, но в философском синтезе двух основополагающих аспектов человеческого бытия.
Несмотря на то, что феномен социального эскапизма в разных формах существовал всегда, однако если в традиционном обществе оно было характерно прежде всего для монахов, то в современную эпоху получило широкое распространение и стало массовым. Выделение человека из природы и общества являет процесс прогрессирующей автономизации, а не вовлеченный во взаимодействия с другими. Индивид становится самодовлеющей целью. Урбанизация, развитие телекоммуникаций, кризис института семьи, появление экономических предпосылок для массовизации одиночества в совокупности привели к небывалому в истории распространению некогда редких случаев сознательного одиночества.
Философский интерес к феномену одиночества возрастает со времени становления взгляда на человека как на субъект, то есть с начала Нового времени. Субъект мыслится как уникальное самоучреждающее сущее, освобождающее само себя в ходе собственной деятельности. Это особая непространственная точка сингулярности, наблюдающая за объективной реальностью извне, неподвластная ей, но, тем не менее, способная преобразовывать объективную реальность в собственных целях. Наиболее плодотворный синтез субъективного и объективного предпринял Гегель. В своей философской системе он развил динамическую картину становления субъекта через взаимодействие с объектом. Для Гегеля изначальное «Я» содержательно пусто. Полагая себя вовне, в объекте оно стремится достичь полноты. Основная характеристика субъекта есть деятельность, извлекающая мир из себя [5].
Субъективное тождество, по Гегелю, диалектически противоречиво, подрывает само себя изнутри ради-
кально. Таким образом, для достижения собственной идентичности субъект должен своей деятельностью произвести объект, а затем отказаться от него. Субъект стремится различать сущее для того, чтобы затем окончательно объединить его в себе. В случае с социальным эскапизмом происходит возвращение субъекта к самому себе, разочарованному в возможности нахождения гармонии с объективной реальностью. Таким образом, диалектический универсализм динамически утверждает еще большую автономию и внесоциальную замкнутость на себя, чем рассудочный индивидуализм.
В качестве реакции на универсалистскую трактовку бытия, воплотившуюся в немецкой классической философии, оформилось философское направление экзистенциализма. Одиночество стало центральным предметом исследования в философии экзистенциализма. Так, отрицая любые внеиндивидуальные источники смысла и утверждая крайний антропоцентризм, Ж-П. Сартр говорил о тяжести свободы, Хайдеггер - о заброшенности человека в мир, А. Камю - об абсурдности жизни [6]. Причем основной характеристикой индивида является конечность, его мир всегда ограничен и частичен, окружен безразличной и холодной реальностью, не имеющей никакой экзистенциальной ценности. Несмотря на антидиалектический пафос экзистенциализма и борьбу против поглощения индивидуальности универсальным, экзистенциалисты сходятся с Гегелем в том, что субъект является основной онтологической инстанцией, придающей смысл бытию в борьбе с объективной реальностью.
Эмпирическое исследование социального эскапизма как философской проблемы затруднено по объективным причинам и в силу характера самого явления. Таковое исследование становится возможным лишь по таким косвенным характеристикам, как изменение индивидуального поведения. Изменение поведения человека, становящегося добровольным отшельником, происходит, как правило, без видимых предпосылок, неожиданно для членов его семьи и окружающих, что ставит перед последними дилемму: оставить ситуацию такой, как она есть, ожидая ее изменения, либо пытаться ее изменить с привлечением посторонней помощи. Однако состояние первичного эскапизма - ухода из общества - не связывается с ментальными расстройствами, психологическими травмами, депрессиями или шизофренией, которые, тем не менее, могут инициировать вторичный эскапизм [7]. Несмотря на связь с психическими расстройствами, тенденция к замыканию субъекта в собственном мире характеризует онтологический сдвиг, заключающийся в изменении структуры бытия. Оно трансформируется из стремления к единству и целостности в фрагментирован-ность и безразличие.
Прекращение любых форм контактов человека с внешним миром сопровождается «уходом» в виртуальную реальность. Интернет-активность «хикикомори» приобретает форму патологической зависимости от
постоянного нахождения в сети, значительно превышающую таковую у нормальных людей. Имитация реальной социальной активности через погружение в виртуальное общение в социальных сетях достигает огромных масштабов у таких лиц. Эту особенность можно ассоциировать со своеобразными «практиками себя». Мы не разделяем идею о том, что виртуальные коммуникации являются сопоставимой альтернативой реальным социальным интеракциям. Напротив, интенсификация виртуальных коммуникаций негативно влияет на способность и желание вступать в реальные социальные взаимоотношения, которые более разнообразны и имеют более непредсказуемый характер. Возникает ситуация, когда социум в целом приобретает черты того, что американский социолог Д. Рисмен охарактеризовал как «толпу одиночек» [8, с. 34].
Добровольный отшельник создает вокруг себя своеобразную защитную скорлупу, зону комфорта, одновременно являющуюся границей внутреннего мира и защитой от внешних опасностей. Это пространство представляется своеобразной монадой, изолированной от других монад, но в которой, как в зеркале, отражаются иные монады. Стремление к тотальному контролю сферы собственного существования соответствует стремлению субъекта к овладению миром. Виртуальная реальность, являясь расширением субъекта, состоит не из приближения к объективности Другого, а познания субъектом собственной ограниченности и неминуемой замкнутости на себя. Особенностью такого состояния является то, что чем больше оно продолжается, тем сложнее из него выйти. Изоляция от внешнего мира является длительной, иногда человек не покидает своей комнаты годами, на протяжении того времени, пока жизнь могут обеспечивать близкие люди.
Такова форма новейшего солипсизма, расширения сферы субъекта, понимаемого как чистая коммуникация, свободная от нередуцируемых к самой коммуникации компонентов, через ограничение субъектом своего физического присутствия в мире. Социум в такой ситуации перестает быть объективной реальностью, а становится продуктом субъективной деятельности. Коммуникативная насыщенность субъекта виртуальной коммуникацией оборачивается пустотой реальной жизни, добровольной заменой существенной наполненности жизни социального бытия виртуальным нигилизмом. Редукция окружающего мира к обладающему привилегией внутреннему пространству характеризует то обстоятельство, что человек должен обеспечивать свой комфорт в универсуме [5].
Таким образом, исследовании феномена социального эскапизма позволяет осмыслить не только причины самого этого явления, но также охватить перспективы и формы трансформации современного общества, социальных взаимодействий и институтов под влиянием новых коммуникационных возможностей. На примере
социального эскапизма можно увидеть способ расширения не только внешних возможностей человека, но и расширения самого субъекта до границ мира [6]. Ограничение социальной активности, вовлеченности в повседневность и взаимодействия с другими людьми, вплоть до абсолютного затворничества, сопровождается практически безграничным расширением виртуального взаимодействия и конструирования особой реальности, находящейся на онтологической границе между материальным и идеальным.
Философское изучение социального эскапизма, дополняющее традиционные психологические и социологические исследования данного феномена, дает возможность прояснить и эксплицировать латентные характеристики бытия человека в эпоху прогрессирующей автономизации и фрагментации универсального бытия. Вместе с тем новые формы технологической трансформации бытия фундаментальным образом изменяют диапазон самореализации и открывают новые горизонты для проявления человеческой субъективности.
Заключение
Социальный эскапизм является феноменом, который позволяет проникнуть в сущность современных тенденций социального развития. Проведенный анализ позволяет заключить, что онтологическими основаниями социального эскапизма являются как радикальная форма отказа субъекта от активно навязываемой ему современным обществом социальной идентификации, так и особая форма самореализации, проявляющаяся в гипертрофии субъективной реальности за счет вытеснения объективной социальной реальности, предъявляющей чрезмерно высокие требования к субъекту. Виртуальная реальность имеет особый онтологический статус, открывает для индивида безграничные возможности коммуникации, но при этом несет опасность создания условий для распространения негативных социальных явлений вследствие добровольного выключения людьми себя из реальной социальной жизни в погоне за виртуальной самореализацией.
Л и т е р а т у р а
1. Бодрийяр Ж. Общество потребления его мифы и структуры - М.: Культурная революция - Республика, 2006. - 269 с.
2. Кляйненберг Э. Жизнь соло: Новая социальная реальность. Одиночество сегодня. - М.: Альпина нон-фикшн, 2014.
- 279 с.
3. Канетти Э. Масса и власть. - М.: Ad Marginem, 1997. - 528 с.
4. Маклюэн М. Понимание медиа. Внешние расширения человека. - М.: Кучково поле. - 2011. - 464 с.
5. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1 Наука логики. - М.: «Мысль», 1974. - 452 с.
6. Бофре Ж. Путь Хайдеггера. - СПб: «Владимир Даль», 2009. - 217 с.
7. Слотердайк П. Сферы: Плюральная сферология. Том 3. Пена. - СПб: Наука, 2010. - 928 с.
8. Riesman D., Glazer N., Denney R. The Lonely Crowd, Revised edition: A Study of the Changing American Character / Yale University Press. - 2001. - 315 p.
R e f e r e n c e s
1. Bodriiiar Zh. Obshchestvo potrebleniia ego mify i struktury
- M.: Kul'turnaia revoliutsiia - Respublika, 2006. - 269 s.
2. Kliainenberg E. Zhizn' solo: Novaia sotsial'naia real'nost'. Odinochestvo segodnia. - M.: Al'pina non-fikshn, 2014. - 279 s.
3. Kanetti E. Massa i vlast'. M.: Ad Marginem, 1997. - 528 s.
4. Makliuen M. Ponimanie media. Vneshnie rasshireniia cheloveka. M.: Kuchkovo pole. 2011. - 464 s.
5. Gegel' G. V. F. Entsiklopediia filosofskikh nauk. T. 1 Nauka logiki. - M.: «Mysl'», 1974. - 452 s.
6. Bofre Zh. Put' Khaideggera. - SPb: «Vladimir Dal'»,
- 2009. - 217 s.
7. Sloterdaik P. Sfery: Pliural'naia sferologiia. Tom 3. Pena. - SPb: Nauka, 2010. - 928 s.
8. Riesman D., Glazer N., Denney R. The Lonely Crowd, Revised edition: A Study of the Changing American Character / Yale University Press. - 2001. - 315 p.
^■MiMir
