CC BY
22
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГУМАНИТАРНОГО ПОЗНАНИЯ
Ценности и смыслы. 2022. № 2 (78). С.63-78. Values and Meanings/Tsennosti I Smysly. 2022. No.2 (78). P.63-78. (In Rus)
Научная статья УДК 1:091
https://doi.org/10.24412/2071-6427-2022-2-63-78
Философские проекты Л. Витгенштейна и М. Хайдеггера в 1920-е годы: сравнительный анализ
Игорь Викторович Макарьев
ФГБОУ ВО «Московский педагогический государственный университет», Москва, Россия E-mail: iv.makarev@mpgu.su ORCID: http://orcid.org/965812
И. М. Макарьев
Аннотация. В статье обсуждается возможность сравнительного анализа философских идей раннего Витгенштейна, в первую очередь представленных в «Логико-философском трактате», и философских идей раннего Мартина Хайдеггера, представленных в его статьях, лекциях и работе «Бытие и время». Учитывая масштаб влияния двух философов на философскую мысль ХХ века, их роль в становлении двух основных ее традиций — аналитической (англоязычной) и феноме-нолого-герменевтической (немецкой), автор называет их философские концепции проектами. В качестве события, внутри которого могут быть сопоставлены эти два проекта, в статье предлагается рассматривать «смену научно-гуманитарной парадигмы», которая произошла в европейской (преимущественно в немецкой) философии в 1910-20-е годы, «революцию в способе мышления». Прослеживается эволюция отношения в западной и отечественной философии к самой возможности сравнения как философских взглядов Витгенштейна и Хайдеггера, так и соответствующих философских направлений. Основания для
© Макарьев И. В., 2022
63
обнаружения их сходства автор видит как в определенных совпадениях в биографиях двух философов, так и в их программных установках. В статье выделяются основные линии сопоставления, позволяющие говорить о сходстве этих установок: отношение к позитивизму и "де-скриптивизму", теоретическому мышлению и научному разуму. Особое внимание уделяется трактовке Витгенштейном и Хайдеггером языка, его отношения с миром. Выявляются также и принципиальные различия во взглядах обоих философов. Автор связывает эти различия как с фактами их жизни — существенным различием в характере полученного философского образования, так и с вытекающим из этого различным отношением Витгенштейна и Хайдеггера к проблемам логики и истории.
Ключевые слова: Хайдеггер, Витгенштейн, лингвистический поворот, прагматический поворот, логика, логический позитивизм, традиция, язык, наука, история.
Для цитирования: Макарьев И. В. Философские проекты Витген-штейна и Хайдеггера в 1920-е годы: сравнительный анализ // Ценности и смыслы. 2022. № 2 (78). С 63-78. https://doi.org/ 10.24412/2071-6427-2022-2-63-78
Original article
PHILOSOPHICAL PROJECTS OF L. WITTGENSTEIN AND M. HEIDEGGER IN 1920-S: A COMPARATIVE ANALYSIS
Igor V. Makaryev
Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education "Moscow Pedagogical State University", Moscow, Russia
Abstract. The article discusses the possibility of a comparative analyses of the philosophical ideas of early Wittgenstein, primarily presented in the "Tractatus Logico-Philosophicus", and the philosophical ideas of early Heidegger, presented in his articles, lectures and work "Being and Time". Given the scale of the influence of the philosophers on the philosophical thought of the twentieth century, their role in the formation of its two main traditions — analytical (English) and phenomenological-hermeneutic (German), the author calls their philosophical concepts projects. As an event within which these two projects can be compared, the article proposes to consider the "change in the scientific and humanitarian paradigm" that took place in European (mainly German) philosophy in the 1910-s and 1920-s, "revolution in the way of thinking". The evolution of attitudes in Western and Russian philosophy towards the very possibility of comparing both the philosophical views of Wittgenstein and Heidegger and the corresponding philosophical trends is traced. The author sees grounds for discovering their similarities both in certain coincidences in the biographies of the two philosophers, and in their program settings. The article
highlights the main lines of comparison that allow us to talk about the similarity of these attitudes: towards positivism and «descriptivism», theoretical thinking and scientific reason. Particular attention is paid to Wittgenstein and Heidegger's interpretation of language, its relationship with the world. Fundamental differences in the thinking of both philosophers are also revealed. The author connects these differences both with the facts of their life — a significant difference in the nature of the philosophical education received, and with the resulting different attitude of Wittgenstein and Heidegger to the problems of logic and history.
Keywords: Heidegger, Wittgenstein, linguistic turn, pragmatic turn, logic, logical positivism, tradition, language, science, history.
For citation: Makaryev I. V. Philosophical projects of L. Wittgenstein and M. Heidegger in 1920-s: a comparative analysis // Values and Meanings/ Tsennosti I Smysly. 2022. No.2 (78). P. 63-78. (In Rus). https://doi.org/ 10.24412/2071-6427-2022-2-63-78
Введение: постановка проблемы
В 2021 году исполнилось сто лет со дня выхода в свет одного из самых влиятельных и загадочных философских текстов ХХ века — «Логико-философского трактата» Людвига Витгенштейна (1889-1951), выдающегося мыслителя, «учение которого бесспорно принадлежит к числу высочайших достижений мировой культуры и оказывает колоссальное влияние на проблематику и стиль философствования ХХ века» [9, с. VII]. Первоначальная позиция Витгенштейна, сформулированная им в «Дневниках 1914-1916 годов», написанных в окопах «Великой войны», нашла свое наиболее развитое и законченное выражение именно в «Логико-философском трактате», поэтому он справедливо считается главным текстом молодого Витгенштейна.
Благодаря переводу «Трактата» на английский язык и введению к его англо-немецкому изданию 1922 года, написанному Бертраном Расселом, имя Витгенштейна стало широко известно в англоязычном философском мире. «Трактат» вызвал бурную полемику, в которой, однако, Витгенштейн, будучи уверен, что «поставленные в нем проблемы решены окончательно» [6, с. 34], не принял никакого участия. Разработкой основных идей «Трактата» занялись, как известно, философы «Венского кружка», благодаря которому он, вероятно, и стал одним из самых влиятельных философских текстов. Это же дало повод и причислять иногда автора «Трактата» к логическим позитивистам (каким он никогда не был).
Одной из немногих книг, которая по степени влияния и значения для
философии ХХ века могла бы бросить вызов «Логико-философскому трактату» Людвига Витгенштейна, была работа Мартина Хайдеггера «Бытие и время» (1927), которая для «континентальной» философской традиции сыграла такую же определяющую роль, что и «Трактат» для англосаксонской философской традиции. Не одно поколение европейских философов буквально выросло на этой работе; различные философские направления — экзистенциализм и философская герменевтика, постструктурализм и постмодернизм — многим обязаны философским идеям «Бытия и времени».
Отсюда вытекает возможность философского исследования параллелей между ранним Витгенштейном и ранним Хайдеггером. Таких параллелей даже в их биографиях можно выявить немало: опыт участия в Первой мировой войне; грандиозный успех главной книги раннего периода и, одновременно, ощущение непонимания собственной позиции, выраженной в ней; драматические решения после опубликования главной книги: уход Витгенштейна из философии и вступление Хайдеггера в нацистскую партию; наконец, попытки всю оставшуюся жизнь скорректировать выводы, изложенные в главных книгах раннего периода, в главных книгах второго периода — в «Философских исследованиях» (Витгенштейн) и «К философии (О событии)» («Beiträge») (Хайдеггер).
В то же время известно, что Витгенштейн и Хайдеггер никогда не встречались, очень мало интересовались исследованиями друг друга и, судя по всему, друг друга даже не читали. Как справедливо отмечает С. В. Никоненко, «авторам сопоставлений Хайдеггера и Витгенштейна» необходимо постоянно держать в поле своего внимания «факт отсутствия прямого контакта учений двух мыслителей, что порождает определенные натяжки» [15, с. 877]. Различий между их биографиями и философскими позициями не меньше, если не больше, чем перечисленных выше сходств.
Целью данной статьи является сравнительный анализ философских проектов раннего Витгенштейна и раннего Хайдеггера как представителей двух великих философских традиций в европейской философии: аналитической (англоязычной) и феноменолого-герменевтической (немецкой). Из данной цели вытекают две основные задачи. Во-первых, делается попытка определить эти традиции и постараться ответить на вопросы, когда эти традиции разошлись и возможен ли некий их синтез. Во-вторых, посмотреть на «Логико-философский трактат» и «Бытие и время» как на развитие некоторых программных положений двух философов.
В западной философии долгое время сопоставление философских проектов молодых Витгенштейна и Хайдеггера представлялось невозможным, как невозможной представлялась и встреча философских традиций, родоначальниками или представителями которых их традиционно считают: аналитической философии (Витгенштейн) и феноменоло-го-герменевтической (Хайдеггер). Ситуация начинает меняться в 1960-е годы с появлением трудов немецкого философа К.-О. Апеля, в которых намечается некий синтез этих позиций. Ответ с англоязычной стороны последовал в конце 1970-х годов, когда Ричард Рорти опубликовал свою знаменитую книгу «Философия и зеркало природы» (1979), в которой он представил «Витгенштейна, Хайдеггера и Дьюи как философов, чья цель заключалась в наставлении — в том, чтобы помочь их читателям, или обществу в целом, порвать с устаревшими словарями и подходами... Каждый из них в свои ранние годы пытался найти новый способ сделать философию дисциплиной «оснований».» [17, с. 16]. Такое «и» между именами Хайдеггера и Витгенштейна, еще недавно невозможное, стало знаковым и повлекло за собой постепенный, но решительный интерес друг к другу представителей обеих традиций.
В отечественной философии за последние годы вышло несколько важных статей, посвященных как непосредственному анализу философских концепций Витгенштейна и Хайдеггера (в основном, сосредоточенных на проблемах языка) [5; 13], так и концептуальному сравнению позиции Витгенштейна с позицией философов, близких Хайдеггеру: например, с Гадамером [8]. Отдельно необходимо выделить статью С. В. Никоненко, где дан интересный сравнительный анализ концепций Витгенштейна и Хайдеггера в контексте отечественной философской традиции [15]. Особое место в изучении позиций двух мыслителей занимают работы В. В. Бибихина [3; 4], который читал лекции и по философии раннего Хайдеггера, и по философии раннего Витгенштейна, которые затем были изданы в виде отдельных книг.
Вместе с тем, и сегодня существует мнение, что никакой встречи между традицией Хайдеггера и традицией Витгенштейна не произошло. По мнению А. Л. Никифорова, Людвиг Витгенштейн — «плохо знавший философию инженер, косноязычный, неспособный написать связного текста автор, философ, опубликовавший всего лишь одну, лишенную философского содержания работу» [14, с. 169],— оказал и продолжает оказывать влияние только на одну философскую традицию — традицию
аналитической философии, «представители других философских школ — сторонники Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, К. Поппера — о Витгенштейне не упоминают» [14, с. 170]. Вопреки этому резкому, эпатирующему читателя мнению А. Л. Никифорова попробуем все-таки сравнить философские взгляды ранних Витгенштейна и Хайдеггера.
Результаты исследования
Проведение данного сравнения, на наш взгляд, может стать плодотворным, если найти такое большое «событие», внутри которого эти философские проекты сформировались и вообще оказались возможными. Таким событием, как представляется, была та «смена научно-гуманитарной парадигмы», которая произошла в европейской (преимущественно в немецкой) философии в 1910-1920-е годы и которую разные известные деятели ХХ века называли по-разному: «столетнее десятилетие» (выражение Евгения Замятина), «час Везувия» (Мартин Бубер), «удар грома» (Томас Манн в конце «Волшебной горы»), «переход от мира науки к миру жизни» (Г.— Г. Гадамер) [11]. Этому же посвящена совсем недавно вышедшая на русском языке работа Вольфрама Айленбергера «Время магов. Великое десятилетие философии. 1919-1929», где Витгенштейн и Хайдеггер (вместе с Кассирером и Беньямином) называются «магами», а время этой революции обозначено как 1919-1929 годы — как раз годы, когда вышли «Логико-философский трактат» (1921) и «Бытие и время» (1927) [1].
В центре данной революции стояла проблема радикальной «трансформации философии», по выражению Карла Отто Апеля, когда в работах Эдмунда Гуссерля и его учеников, Мартина Хайдеггера и его учеников, в работах Карла Ясперса, Мартина Бубера, Фердинанда Эбнера, Франца Розенцвейга, Ойгена Розенштока-Хюсси и многих других началась критика классического идеализма и утопизма, которая, в свою очередь, привела к критике или вообще отказу от основных проблем и категорий классической философии, таких, как: «субстанция», «материя», «субъект», «объект», «теория», «опыт», «разум», «познание», «сознание», «метод» и «наука» — все это было поставлено под сомнение или вообще отброшено.
Таким образом, и Витгенштейн, и Хайдеггер могут быть представлены как философы «революции в способе мышления», радикальной переориентации философии. О каких же более конкретных проявлениях
сходства в их мышлении можно говорить?
В статье «Сравнительный анализ учений Хайдеггера и Витгенштейна в контексте российской философской традиции» С. В. Никоненко выделяет шесть таких пунктов, или принципов: «отсутствие обращенности к доказательству», так как и Витгенштейн, и Хайдеггер «стремятся показывать, а не доказывать»; оба критикуют позитивизм и «дескриптивизм», скептически относясь к «позитивистским воззрениям о возможности «простых описаний» науки»; оба понимают философию как «деятельность по разъяснению фундаментальных затруднений», что является следствием «обращения к практике» и «критическому отношению к теории»; и Витгенштейну, и Хайдеггеру свойственна «принципиальная несистематичность», философские устремления обоих мыслителей находятся в «состоянии вечного становления», поэтому их поиски невозможно представить в виде таких «законченных в себе сущностей», как «философия Хайдеггера» и «философия Витгенштейна»; оба философа «понимают язык, исходя из его естественности» и дают «символическое понимание языка и мира»; наконец, и Витгенштейн, и Хайдеггер «стремятся найти изначальный, эйдетический образ языка», трактуя его как «целостный и фундаментальный феномен», рассмотрение которого во многом исчерпывает саму сферу философии [15, с. 881-882].
Опираясь на эти шесть пунктов и одновременно критически отталкиваясь от них, попробуем проанализировать сходства и различия в позициях ранних Витгенштейна и Хайдеггера. Начнем со знаменитого «лингвистического» поворота, который, с одной стороны, определил мышление обоих философов, а с другой, был во многом ими самими «создан». Оба они не просто крупные представители «философии языка», их «невозможно представить вне стремления обрести языковой эйдос» [15, с. 882], поэтому этот «лингвистический поворот» связан с попыткой обоих философов ответить на вопрос: что существует общего (и существует ли вообще) у языка и действительности?
Свою главную задачу ранний Витгенштейн определил в Дневнике за 1915 год: «объяснить природу предложения» [22, с. 113], и решение ее он дает в «Трактате»: «Предложение — образ действительности» [6, с. 74]. Осмысливая корреляцию «язык — действительность», Витгенштейн концентрирует внимание на возможности определить «границу мыслимому и тем самым немыслимому» [6, с. 90], то есть тем, что «может быть сказано ясно» [там же] и, соответственно, выражено в логически
четкой форме знания о мире, и тем, что должно быть постигнуто иначе, чем в виде знания. Поскольку «мир есть совокупность фактов, а не предметов» [6, с. 36], в языке только факты и могут быть представлены и описаны. Скорее всего, этими утверждениями Витгенштейн хочет сказать, что его волнует не только то, что мы может знать о мире, но, прежде всего, чем этот мир является и какова его структура. Если предложения отображают факты, то и мир, который определяется ими, и язык как совокупность предложений имеют такую же структуру, как и мир, поскольку «логический образ может отображать мир» [6, с. 48].
Хайдеггеровское понимание языка, наиболее лаконично (и, одновременно, загадочно) выраженное в знаменитой фразе из «Письма о гуманизме» (1947) — «Язык есть дом бытия» [19, с. 203], можно попробовать объяснить следующим образом. Язык — это способ мироистолкования и миропонимания, который больше любого субъективного представления и понимания и который предшествует любой рефлексии об этом мире. Язык — это то, внутри чего человек понимает себя и окружающий себя мир, вот почему, как отмечал ученик Хайдеггера Г.-Г. Гадамер, «мышление всегда движется в колее, пролагаемой языком» [7, с. 24].
Насколько в понимании языка совпадают позиции Витгенштейна и Хайдеггера? Ответ на этот вопрос зависит от того, как мы понимаем эти позиции, и, прежде всего, позицию Витгенштейна. Односторонней представляется сегодня понимание раннего Витгенштейна сквозь призму логического позитивизма, а значит, и понимание его как представителя «лингвистического инструментализма» (язык только лишь инструмент нашего мышления) тоже представляется некорректным.
Упомянутое выше мнение об «обращении к практике» обоих мыслителей, можно подкрепить и утверждением Е. В. Борисова об их участии в «прагматическом повороте» — «в исследованиях обоих авторов тема-тизируется холистичность, медиальность, фактичность и перформатив-ность значения — характеристики, определяющие прагматический сдвиг в философской семантике», что, в свою очередь, приводит к сближению (прежде всего, теории языковых игр позднего Витгенштейна и фундаментальной онтологии Хайдеггера) двух интересующих нас традиций — аналитической философии и феноменолого-герменевтической. Центральным для Витгенштейна в «Логико-философском трактате» является «принцип контекстуальности», который изначально восходит к работе Г. Фреге «Основоположения арифметики», где он применялся
по отношению к числу. У раннего Витгенштейна, по мнению Борисова, этот принцип становится более универсальным и всеохватывающим и относится к «несамодостаточности значения имени» и «его зависимости от смысла предложения» (курсив в тексте — И.М.) [5, с. 38].
Следующий важный пункт сравнения — критическое отношение обоих мыслителей к теории и науке и, соответственно, радикальное дистанцирование от трактовки как теории и науки самой философии.
Как справедливо отмечает М. С. Козлова, представление о Витгенштейне как о «типичном мыслителе сциентистского типа, считающем философию бессмысленной и неприязненно к ней относящемся» [9, с. XIII], сегодня уже не могут считаться корректными. Достаточно открыть дневник Витгенштейна за 1914-1916 годы, чтобы убедиться, какое количество этических, эстетических и экзистенциальных проблем волновало его автора: постоянная неуверенность в себе, мысли о самоубийстве, беспокойные попытки найти свое место в философии и вообще в жизни, физические и моральные тяготы «Великой войны» и многие другие. Более того, эти дневниковые записи заставляют по-новому взглянуть и на некоторые афоризмы самого «Трактата»: как на бывшие долгое время на периферии исследовательского интереса (например, «Мир счастливого совершенно другой, чем мир несчастного» [6, с. 214] или «Смерть — не событие жизни. Смерть не переживается» [там же], так и на его знаменитый заключительный афоризм («О чем невозможно говорить, о том следует молчать») [6, с. 218]. В результате этого «Логико-философский трактат» теперь можно прочитать не только как «манифест новой, не ангажированной традиционными философскими проблемами науки» и не только как «философское руководство для носителя нового научного духа» [23, с. 280], а и как такую философскую постановку проблем, где «этика и эстетика едины» [6, с. 212] и выдвинуты на первый план.
Но, несмотря на отказ Витгенштейна от создания некой законченной философской системы (такой отказ, как мы постарались показать выше, был в духе самой эпохи), о его «принципиальной несистематичности» [15, с. 882] говорить все-таки нельзя. За эмоциональной насыщенностью его дневников, за сложной афористичностью «Трактата», в «Лекции по этике» (1929 или 1930) можно увидеть некоторое единство замысла, просто это единство замысла принципиально незавершимо и незакон-чено, пока длится та или иная человеческая жизнь. В это единство за-
мысла, как мы видели, вплетены экзистенциальные, антропологические, этические, эстетические проблемы, но от этого, как представляется, Витгенштейн не становится ни экзистенциалистом, в духе Ж.-П. Сартра, ни персоналистом, в духе Э. Мунье. Философский замысел раннего Витгенштейна — это попытка соединения научных и экзистенциальных проблем в грандиозном синтезе.
Представления о Хайдеггере как «немецком Бердяеве» или «немецком Шестове», который отвергает науку и философию как науку, тоже сегодня должны быть подвергнуты тщательному пересмотру [16]. Основания для подобных утверждений: стиль философских размышлений Хайдеггера и его некоторые, выдернутые из общего контекста, известные фразы. Одной из таких фраз, часто цитируемых, является знаменитая хайдегге-ровская фраза «Наука не мыслит». Попробуем помыслить, что Хайдеггер хочет этим сказать.
Процитируем эту мысль Хайдеггера полностью: «Основанием такого положения дел является то, что наука со своей стороны не мыслит и не может мыслить — и это к ее счастью, то есть к упрочению ее собственной жестко определенной поступи. Наука не мыслит. Вот возмутительный и ставящий в тупик тезис. Оставим этот тезис с его возмутительным характером, даже если мы сразу же добавим следующий тезис: наука все же постоянно и своим особым способом имеет дело с мышлением. Этот способ только тогда верен и впоследствии плодотворен, когда становится видимой пропасть, которая существует между мышлением и наукой, притом такая пропасть, через которую не перекинуть мост» [21, с. 39]. Таким образом, наука не мыслит, но, одновременно все равно каким-то образом имеет дело с мышлением. Попробуем разобраться.
Вероятно, Хайдеггер хочет сказать, что наука не мыслит свою собственную историю и, таким образом, своих собственных оснований. Действительно, современный физик или химик часто не чувствует необходимости обращаться к прошлому своей собственной науки, которое, как ему кажется, преодолено тем современным состоянием, в котором его наука находится. Поэтому у представителя естественных наук нет осознания исторической преемственности, потому что они, как отмечает В. Л. Махлин, «не зависят от собственной истории в попытках продолжить свою историю» (курсив в тексте — И.М.). Это мышление «от результата к результату» (курсив в тексте — И.М.) [10, с. 151], как представляется, и пытается критически осмыслить Хайдеггер.
Поэтому и философия, как в магистральном сюжете западной философии ХХ века, так и сегодня, оказывается невозможной как такая теория или законченная концепция, которая в своем мышлении пытается сразу схватить весь мир. Поэтому до сих пор актуальными представляются знаменитые афоризмы Витгенштейна, определявшие цели и задачи философии: «Цель философии — логическое прояснение мыслей» или «философская работа по существу состоит из разъяснений» [6, с. 90]. С этим, думается, мог бы согласиться и Хайдеггер.
После того, как мы увидели точки соприкосновения философских проектов Витгенштейна и Хайдеггера, попробуем определить различия в этих проектах. Это касается, прежде всего, различного философского образования, полученного Витгенштейном и Хайдеггером и тех следствий, которые можно отсюда вывести.
Несмотря на чтение молодым Витгенштейном работ Платона, Августина, Канта, Шопенгауэра, Ницше, Кьеркегора и Шпенглера, то есть тех, кто в англоязычном мире проходит по ведомству «континентальной философии», решающими для его профессионального становления были годы учебы в Кембридже (1912-1914 годы), сама философская атмосфера Кембриджа и чтение Фреге, Мура и Рассела, а также, как отмечалось выше, тесное общение с последним. И хотя, «философом британского типа он, понятно, не стал» [9, с. VII], изучение механики и связанных с нею проблем математики и ее философских оснований было в его философском становлении неслучайным. Поэтому вряд ли будет преувеличением утверждение, что молодой Витгенштейн смотрел на философию глазами логика и математика, воспитанного в духе кембриджской философии.
Принципиально иным было философское образование Хайдеггера. Его мысль формировалась под сильнейшим воздействием христианской теологии (католической и протестантской): чтение и интерпретация посланий апостола Павла, работ Августина, Лютера и Кьеркегора, общение с Рудольфом Отто и Рудольфом Бультманом — все это нашло своей отражение в курсах лекций первого десятилетия преподавания философии Хайдеггером. Обучение у Эдмунда Гуссерля феноменологии и внимательное чтение Вильгельма Дильтея (чего мы не найдем в философском становлении Витгенштейна) оказали решающее влияние на понимание Хайдеггером философии и особенно проблем философского метода. Наконец, всегда огромное значение для Хайдеггера имело чте-
ние и интерпретация поэзии (прежде всего, Гельдерлина, но не только). Витгенштейн, «не чуждый искусству» в целом, «был совершенно очевидно равнодушен к языку поэзии» [15, с. 871].
Отсюда вытекают два принципиальных различия в философских проектах молодых Витгенштейна и Хайдеггера, которые влекут за собой и все остальные: отношение к логике и к истории.
Согласно давно установившимся традициям, о которых уже шла речь выше, Витгенштейна до сих пор принято относить к традиции логического позитивизма, т.е. к традиции четко построенного логического анализа, а Хайдеггера — к традиции больше «поэтической» или даже «метафизической», чем «логической», о чем и говорит Р. Карнап в своей знаменитой статье «Преодоление метафизики логическим анализом языка».
Но и здесь сегодня происходит пересмотр традиционных, «само собой разумеющихся», оценок и мнений. Так, современный швейцарский философ и теолог Теодор Бухер утверждает, что «Хайдеггер не слишком мало, а слишком много говорит о логике. По меньшей мере четверть объемистых опубликованных трудов имеют к этому отношение» [16, с. 575]. Задача «деструкции философии», которую ставит молодой Хайдеггер, предполагает и задачу «деструкции логики», но это не означает, что Хайдеггер отвергает любую логику как таковую. Скорее всего, речь идет о критике определенного вида логики, укоренившегося в европейской философской традиции.
Эта философская традиция связана с логикой Аристотеля и понятием арорЬаш18, т.е. «высказывания-суждения». Как отмечал Г.-Г. Гадамер, «в классическом пассаже Аристотель подчеркивает, что его занимает исключительно «апофантический» логос, такие виды речи, в которых дело идет лишь об истинном или ложном бытии, и оставляет в стороне такие явления, как просьба, приказание или вопрос, так как они, хотя и представляют собой виды речи, не имеют дело с чистым раскрытием сущего, а значит, не имеют отношения к истинному бытию» [7, с. 17]. Речь идет о сочинении Аристотеля, которое на русский язык традиционно переводится «Об истолковании», а на Западе — «Герменевтика», и где Аристотель обосновывает «высказывающую речь», в которой «содержится истинность или ложность чего-либо» [2, с. 95]. Именно такую логику Хайдеггер и пытался подвергнуть деструкции, то есть не столько «преодолеть» ее, сколько показать ее не абсолютное, а конкретное и определенное место в общей системе западного мышления, начиная с мышления греков.
Поэтому утверждение о том, что «глубоко предвзятое, зачастую
просто невнимательное отношение Хайдеггера к логическим поискам в аналитической философии, к тому же основанное на априорной концепции «поверхностности» логики, делает сопоставления Хайдеггера и Витгенштейна крайне затруднительными» [15, с. 872], нуждается в определенной корректировке. Затруднительным такое сравнение делает разное понимание самих логических оснований: у Витгенштейна и Хайдеггера просто речь идет о разных видах логики.
Во-вторых, важным моментом представляется отношение к истории и историческому. Это различное отношение также вытекает из различных философских традиций, внутри которых каждый философ разрабатывает свой проект: если миром Витгенштейна был мир математики, и идеи истории практически не нашли отражения в его проекте, то Хайдеггер был изначально устремлен к историческому, что нашло свое выражение уже в крайне полемичной рецензии на книгу его тогдашнего приятеля Карла Ясперса «Психология мировоззрений» (1919), не опубликованную в свое время [12]. Уже здесь, опираясь на философию исторического мира В. Дильтея, Хайдеггер ставит под вопрос современную ему научную философию, опираясь на самого Ясперса, радикализует понятие «экзистенция» и разрабатывает в контексте «бытия и времени» понятие «историчность» (Geschichtlichkeit).
«Историчность» человеческого существования (Dasein) становится тем решающим пунктом, в котором хайдеггеровский проект отделяется сам себя от традиционной философии истории. Хайдеггер не рассматривает историю ни как науку, ни как методологию, ни как последовательность событий, его интересует «интерпретация собственно историчного сущего на его историчность» [32, с. 10]. Такая историчность проявляется в особой укорененности человека в прошлом, в традиции, в воспитании, которое он получил в детстве и продолжает получать на протяжении всей своей жизни. Именно поэтому, «Dasein есть история» (18, с. 116), человек есть история. Перенесение истории из области научной методологии, как это было в великой немецкой исторической школе XIX века у Ранке и Дройзена, в область онтологии, позволяет Хайдеггеру (и идущему за ним Гадамеру) показать, что человек и его история — это субъективность, не самосознание, а, прежде всего, те мнения и оценки, часто неосознаваемые самим человеком, внутри которых происходит его формирование, и которые оказывают на него решающее влияние в качестве пред-мнения, пред-суждения, пред-рассудка.
Таким образом, разное понимание логики и отсутствие у Витгенштейна «исторической» проблематики — два главных принципиальных отличия в философских проектах двух мыслителей.
Заключение
Сравнительный анализ двух философских проектов — ранних Людвига Витгенштейна и Мартина Хайдеггера — показал, что такое сравнение возможно, так как оба они принадлежат к событию, которое можно обозначить как «революция в способе мышления 1910-1920-х годов», благодаря чему в их философских позициях можно увидеть ряд сходств; с другой стороны, разные философские традиции, внутри которых формировались взгляды Витгенштейна и Хайдеггера, определили и существенные различия, в первую очередь касающиеся их отношения к таким ключевым проблемам философии ХХ века, как трактовка логики и истории.
Литература
1. Айленбергер В. Время магов. Великое десятилетие философии. 1919-1929 / Пер. с нем. Н. Федорова. М.: АдМаргинем Пресс: Музей современного искусства «Гараж», 2021. 400 с.
2. Аристотель. Об истолковании // Он же. Собр. соч. в 4 т. Т. 2. М.: «Мысль», 1978. С. 91-116.
3. Бибихин В. В. Витгенштейн: смена аспекта. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2005. 576 с.
4. Бибихин В. В. Ранний Хайдеггер: Материалы к семинару. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2009. 536 с.
5. Борисов Е. В. Прагматическая теория значения у Витгенштейна и Хайдеггера // Вестник Томского государственного университета. 2009. № 320. С. 38-44.
6. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М.: Канон + РООИ «Реабилитация», 2017. 288 с.
7. Гадамер Г. Г. Философские основания ХХ века // Он же. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. С. 16-26.
8. Коваль О. А., Крюкова Е. В. Лингвоцентрическое понимание мира в философии Х.-Г. Гадамера и Л. Витгенштейна // Вестник Томского государственного университета. Серия «Философия. Социология. Политология». 2015. № 2 (30). С. 129-136.
9. Козлова М. М. Философские искания Л. Витгенштейна // Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. Пер. с нем. / Составл., вступ. статья, примеч. М. С. Козловой. Перевод М. С. Козловой и Ю. А. Асеева. М.: «Гнозис», 1994. С. У11-ХХ1.
10. Махлин В.Л. Второе сознание: Подступы к гуманитарной эпистемологии. М.: Знак, 2009. 632 с.
11. Махлин В. Л. Два начала современной философии // Философия и культура. 2016. № 10 (106). С. 1388-1394.
12. Махлин В. Л. Экзистенциализм до экзистенциализма: рецензия
M. Xайдеггера на «Психологию мировоззрений» К. Ясперса // Научное рецензирование в гуманитарных дисциплинах: Жанр, исследования, тексты: коллект. мо-ногр. / сост. и отв. ред. Н. M. Долгорукова, А. А. Плешков. M.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2020. С. 141-159
13. Медведев Н. В. К вопросу о сущности языка: Размышления Л. Витгенштейна и M. Xайдеггера // Вестник Тамбовского государственного университета. Серия «Общественные науки». 2015. № 2. С. 20-25.
14. Никифоров А. Л. Не все то золото, что блестит («Логико-философский трактат» Л. Витгенштейна) // Философский журнал. 2018. № 1. С. 160-1У2.
15. Никоненко С. В. Сравнительный анализ учений Xайдеггера и Витгенштейна в контексте российской философской традиции // M. Xайдеггер: pro et contra, антология / Науч. ред. Ю. M. Романенко. 2-е изд. СПб.: PXГА, 2020. С. 868-884.
16. naткуль А. Б. Деструкция логики в фундаментальной онтологии Mартина Xайдеггера // M. Xайдеггер: pro et contra, антология / Науч. ред. Ю. M. Романенко. 2-е изд. СПб.: PXГА, 2020. С. 5У5-589.
1У. Рорти Р. Философия и зеркало природы / Пер. с англ. В. В. Целищева. M.: Канон + РООИ «Реабилитация», 2022. 368 с., ил.
18. Хaйдеггер М. Бытие и время / Пер. с нем. В. В. Бибихина. 5-е изд. M.: Академический проект, 2015. 460 с.
19. Хaйдеггер М. Письмо о гуманизме // Он же. Время и бытие: Статьи и выступления: Пер. с нем. M.: Республика, 1993. С. 192-220.
20. Хaйдеггер М. Понятие времени // Он же. Понятие времени / Пер. с нем. А. П. Шурбелева. СПб.: «Владимир Даль», 2021. С. 8-138.
21. Хaйдеггер М. Что зовется мышлением? / Пер. с нем. Э. Сагетдинова. M.: Академический Проект, 200У. 351 с.
22. Шмитц Ф. Витгенштейн / Пер. с фр. Н. Баландиной. M.: Группа Компаний «РИПОЛ классик» / «Панглосс», 2019. 255 с.
23. Эннс И. А., Суровцев В. А. От переводчиков // Логос. 2004. № 3-4. С. 2У9-282.
References
• Aristotel. Ob istolkovanii // On je. Sobr. soch. v 4t. T.2. M.: «Mysl'«, 19У8. S. 91116. [In Rus].
• Bibihin V. V. Wittgenstein: smena aspekta. M.: Institut filosofii, teologii I istorii sv. Fomy, 2005. 5У6 s. [In Rus].
• Bibihin V. V. Rannii Heidegger: Materialy k seminary. M.: Institut filosofii, teologii I istorii sv. Fomy, 2005. 536 s. [In Rus].
• Borisov E. V. Pragmaticheskaya teoriya znacheniya u Wittgenstein i Heidegger // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2009. № 320. S. 38-44. [In Rus].
• Eilenderger W. Vremya magov. Velikoe desyatiletie filosofii. 1919-1929 / Per. S nem. N. Fedorova. M.: AdMarginem Press: Musei sovremennogo iskusstva «Garaj», 2021, 400 s. [In Rus].
• EnnsI.A., Surovcev V.A. Ot perevodcikov // Logos. 2004. #3-4. S. 2У9-282.
• Gadamer H. G. Filosofskie osnovaniya XX veka // On je. Aktual'nost' prekrasnogo. M.: Iskusstvo, 1991. C. 16-26. [In Rus].
• HeideggerM. Bytie i vremy / Per. s nem. V. V. Bibihina. 5-e izd. M.: Akademicheskii proekt, 2015. 460 s. [In Rus].
• Heidegger M. Pis'mo o gumanisme // On je. Vremya i bytie; Stat'I i vystupleniya: Per. s nem. M.: Respublika, 1993. S. 192-220. [In Rus].
• Heidegger M. Ponyatie vremeni // On je. Ponyatie vremeni / Per. s nem. A. P. Schurbeleva. SPb.: «Vladimir Dal'», 2021. S. 8-138. [In Rus].
• Heidegger M. Cto zovetsya myschleniem? / Per. s nem. T. Sagetdinova. M.: Akademiceskii Proekt, 2007. 351 s. [In Rus].
• Koval' O.A., Krukova E. V. Lingvocentricheskoe ponimanie mira d filosofii H. G. Gadamera i L. Wittgensteina // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya «Filosofiya. Sociologiya. Politologiya». 2015. № 2 (30). S. 129-136. [In Rus].
• Kozlova M. M. Filosofskie iskaniya L. Wittgenstein // Wittgenstein L. Filosofskie raboty. Chast' pervaya. Per. s nem. / Sostavl., vstup. stat'ya, primech. M. S. Kozlovoi. Perevod M. S. Kozlovoi I U. A. Aseeva. M.: «Gnosis», 1994. S. VII-XXI. [In Rus].
• Makhlin V. L. Vtoroe soznanie: Podstupy k gumanitarnoi epistemologii. M.: Znak, 2009. 632 s. [In Rus].
• Makhlin V. L. Dva nachala sovremennoi filosofii // Filosofiya I kul'tura. 2016. № 10 (106). S. 1388-1394. [In Rus].
• Makhlin V. L. Ekzistencializm do ekzistencializma: rezenziya M. Heidegger na «Psichologiu mirovozzrenii» K. Jaspers // Naucnoe rezenzirovanie v gumanitarnych disziplinach: Janr, issledovaniya, teksty: kollekt. monogr. / sost. i otv. red. N. M. Dolgorukova, A. A. Pleschkova. M.: Izd. dom Vysschei schkoly ekonomiki, 2020. S. 141-159. [In Rus].
• Medvedev N. V. K voprosy o cucnosti yazyka: Razmyschleniyz L. Wittgensteina i M. Heideggera // Vestnik Tambovskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya «Obcestvennye nauki». 2015. № 2 (30). S. 20-25. [In Rus].
• Nikiforov A. L. Ne vse to zoloto, cto blestit («Logiko-filosofskii traktat» L. Wittgensteina) // Filosofskii jurnal. 2018. № 1. S. 160-172. [In Rus].
• Nikonenko S. V. Sravnitel'nyi analiz ucenii Heideggera i Wittgensteina v kontekste rossiiskoi filosofskoi tradicii // M. Heidegger: pro et contra, antologiya / Nauc. red. U. M. Romanenko. 2-e izd. SPb.: RXGA, 2020. S. 868-884. [In Rus].
• Patkul' A. B. Destrukciya logiki v fundamental'noi ontologii Martina Heideggera // M. Heidegger: pro et contra, antologiya / Nauc. red. U. M. Romanenko. 2-e izd. SPb.: RXGA, 2020. S. 575-589. [In Rus].
• Rorty R. Filosofiya i zerkalo prirody / Per. s angl. V. V. Celiceva. Kanon + ROOI «Reabitaciya», 2022. 368 s., il. [In Rus].
• Schmitc F. Wittgenstein / Per. s fr. N. Balandinoi. M.: Gruppa Kompanii «RIPOL klassik» / «Pangloss», 2019. 255 s. [In Rus].
• Wittgenstein L. Logiko-filosofskii traktat. M.: Kanon + ROOI «Reabitaciya», 2017. 288 s. [In Rus].
Информация об авторе
И. В. Макарьев — кандидат философских наук, доцент кафедры философии Института социально-гуманитарного образования Московского педагогического государственного университета, Москва, Россия
Information about the author
Igor V Makaryev — PhD (Philosophy), Associate Professor at the Department of Philosophy, Institute for Social and Humanitarian Education, Moscow State Pedagogical University, Moscow, Russia.
Статья поступила в редакцию 30.03.2022; одобрена после рецензирования 05.04.2022; принята к публикации 07.04.2022.
The article was submitted 30.03.2022; approved after reviewing 05.04.2022; accepted for publication 07.04.2022.
