CC BY
78
едт
06UJ&CW$Q Miitffuj u Творчества
ФИЛОСОФСКИЕ МИФЫ ПЛАТОНА И «ХРОНИКИ НАРНИИ» К.С. ЛЬЮИСА: ОБРАЗНЫЕ, СЮЖЕТНЫЕ И СМЫСЛОВЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ
Родина Мария Вячеславовна, Тамбовский Государственный Университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов
E-mail: [email protected]
Аннотация. В данной научной статье рассмотрены 2 основных философских мифа Платона и «Хроники Нарнии» К.С. Льюиса. Представлены образные, сюжетные и смысловые параллели.
Ключевые слова: Платон, миф, параллель смысловая, образ.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ. «Поэтика мифа в цикле сказочных повестей К.С. Льюиса «Хроники Нарнии»: проблема художественной функциональности»), проект № 14-34-01009.
Как известно, термин «философский миф» обычно ассоциируется с именем древнегреческого философа Платона. Как отмечает А.А.Тахо-Годи, «"миф" у Платона означает "слово" с самыми различными смысловыми оттенками, "речь" или "мнение" <...>. Он может пониматься как чудесный рассказ о мире богов и героев <...> или полулегендарное предание о прошлом племен и народов <...>. "Миф", таким образом, несет в себе элемент развлечения, поучительности и пользы <...>. Развлекательность и поучительность мифа особенно сказываются в присущем ему вымысле <...>, и вымысел этот отнюдь не нейтрален. Наоборот, он может принести и пользу, и вред в зависимости от его направленности» [13, с.58]. Поучение с помощью мифа в глазах Платона особенно важно, т.к. миф при всей своей фантастичности, по его мнению, всегда содержит в себе нечто истинное, а облик его, хоть он и не лишен лжи, «ничуть не мешает его внутренней правде»; «мифологическая» ложь полезна именно потому, что уподобляется истине [13, 60-61, 67]. Так миф обретает статус «священного слова», как будто возвещённого оракулом и потому имеющего силу
УНИКАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ XXI ВЕКА
доказательства, предписания, закона, неверие которому подобно богохульству. Наиболее ценными древнегреческий философ считал мифы о загробном мире, о происхождении людей из земли (данный миф он вообще называл главным государствообразующим мифом, ибо он учит граждан относиться друг к другу как к братьям, а к государству - как к матери, которую они должны любить и защищать), миф о том, что люди - это куклы в руках богов (по причине того, что способствует сохранению добродетели), а также о Золотом веке, в котором предлагается образец идеального мироустройства. Цель мифа, по мысли Платона, в том, чтобы «не просто воспитывать человека, но и катартически воздействовать на него» [14, с.3-4].
Платон также именует мифом «чисто философские теории о разных типах бытия и его генезисе», при этом отнюдь не считая нужным устанавливать правильность того или иного утверждения. Миф, согласно Платону, призван к тому, чтобы «практически творить будущее, выражая собой совершенный образец идеального государства <...>. Этот образец есть попытка Платона воплотить высшую идею блага в реальность, примирить воображение и действительность в мифе о наилучшей форме правления» [13, с.66]. Сам Платон постоянно использует мифы, когда пытается разъяснить те или иные философские идеи, он буквально философствует мифами. Его философия -«нечто среднее между мифотворчеством и логикой», его мифы - «всегда возвышенные повествования, выделяющиеся в тексте диалога» [14, с.3]. Вероятно, именно за это мыслитель был особенно любим английским писателем, жившим на много веков позже него - К.С.Льюисом. Платон в огромной степени повлиял на мировоззрение писателя, и в его собственных произведениях можно найти огромное количество прямых и косвенных, сюжетных, смысловых и иных отсылок к трудам этого древнего философа. Некоторые из них мы предлагаем рассмотреть в настоящей статье на примере повестей из цикла «Хроники Нарнии».
О чём же размышляет и предлагает вместе с ним поразмышлять и нам Платон? Весьма о многом. Так, он ставит вопросы о природе любви, о том, что есть Прекрасное и каковы пути восхождения к нему; рассуждает об отношении человека к истине и возможностях познания, о смерти, о природе души и назначении человека; размышляет о том, допустимо ли отвечать злом на зло и несправедливостью на несправедливость; создаёт собственную теорию действительности, провозглашая истинной реальностью некий высший, хотя и невидимый, «мир истинного сущего» и т.д.
Одним из центральных образов платоновских диалогов является образ Сократа, который, как известно, был учителем Платона, а также прославился тем, что создал искусство майёвтики. В диалоге под названием «Теэтет» он
192
УНИКАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ XXI ВЕКА
говорит, что оно сродни искусству его матери Фенареты, которая была повитухой - разница лишь в том, что он, Сократ, помогает родиться не детям, а мысли и знанию, сокрытому в душе человека. Для этого философ вместо того, чтобы утверждать ту или иную истину, задаёт собеседнику вопросы, отвечая на которые, тот бывает вынужден задуматься над трудностями, о которых не давал себе труда поразмышлять ранее [6, с.241]. Поэтому весьма часто вопросы Сократа приводили к самым неожиданным ответам, заставляя формулировать совершенно новые утверждения.
В первой книге своего «Государства» платоновский Сократ использует всё тот же метод вопросов и ответов, дабы посмотреть, смогут ли люди, к которым он обращается, самостоятельно выяснить, что есть справедливость. Один из них, Кефал, серьёзный человек преклонных лет понимает под ней лишь способность говорить правду и вовремя возвращать долги. И тогда философ задаёт ему другой вопрос: «Будет ли справедливо вернуть меч человеку, который сошёл с ума?». Так выясняется, что утверждение Кефала при всей своей привлекательности далеко от истины. В других диалогах Платона Сократ говорит о том, что все мы, как правило, знаем, что есть храбрость, f справедливость и т.д. [6, с.242] - необходимо только, чтобы кто-то расспросил нас, дав возможность произнести это вслух.
Некоторые исследователи полагают, что в образе профессора Дигори Кёрка в льюисовских «Хрониках...» выведен именно Сократ платоновских диалогов. И здесь мы предлагаем обратиться к примеру.
Наибольшее сходство профессора Кёрка с Сократом просматривается в эпизоде из хроники «Лев, Колдунья и платяной шкаф», когда двое старших Пэвенси, Питер и Сьюзен, в смятении и тревоге пришли к лорду Дигори, не зная, что и думать: их младшая сестра, Люси, утверждает, будто бы через дверцы платяного шкафа она попала в сказочную страну, встретила там фавна и даже пила с ним чай и более того - будто бы в этой стране с ней был и её младший брат, Эдмунд. И он там действительно был, однако не решился в этом признаться, опасаясь насмешек старших, и потому предпочёл сказать, что они с сестрой всего лишь играли в Нарнию, что на самом деле волшебная страна в платяном шкафу - только шутка. В результате Питер и Сьюзен начали опасаться, что Люси сошла с ума и потому решили посоветоваться со старым профессором, в доме которого они проводили летние каникулы. Приводим фрагмент их беседы:
«"How do you know" he asked", that your sister's story is not true?" "Oh, but -"began Susan, and then stopped. Anyone could see from the old man's face that he was perfectly serious. Then Susan pulled herself together and said, "But Edmund said they had only been pretending.""That is a point," said the Professor", which certainly
УНИКАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ XXI ВЕКА
deserves consideration; very careful consideration.For instance - if you will excuse me for asking the question - does your experience lead you to regard your brother or your sister as the more reliable? I mean, which is the more truthful?" "That's just the funmy thing about it, sir," said Peter. "Up till now, I'd have said Lucy every time." "And what do you think, my dear?" said the Professor, turning to Susan. "Well," said Susan, "in general, I'd say the same as Peter, but this couldn't be true - all this about the wood and the Faun." "That is more than I know," said the Professor, "and a charge of lying against someone whom you have always found truthful is a very serious thing; a very serious thing indeed"» [5, c.130-131].
Иными словами, профессор Кёрк идёт по пути Сократа. Выслушав детей, он тотчас начинает задавать им провокационные вопросы, первый среди которых - откуда им известно, что рассказ Люси не есть правда. Когда Сьюзен ссылается на слова Эдмунда, профессор спрашивает, о ком из двух младших детей на основании прошлого опыта общения можно сказать, что он правдивее. И Питер, и Сьюзен согласны в том, что это Люси. Однако они боятся, что их сестра повредилась умом. Но профессору вновь удаётся разубедить детей. Так, ни единым словом, не упомянув о том, что некогда он сам побывал в Других Мирах, f Дигори Кёрк хочет помочь детям самим дойти до сути дела, как некогда стремился к этому Сократ [2, с.3-4]. Хотя цель льюисовского профессора всё же несколько иная, чем цель Сократа - в том смысле, что он не просит дать определение справедливости, смелости, умеренности и т.д., а помогает понять, чьим словам можно верить.
Ещё один важнейший платоновский образ, используемый Льюисом - образ пещеры. Впервые он появляется в «Серебряном кресле» (этой проблеме была посвящена отдельная статья) [11, с.250-260]. Затем сюжетные, образные и идеологические отсылки к ранее упомянутому философскому мифу возникают на финальных страницах «Последней битвы», которая, несомненно, является одной из наиболее «платоновских» повестей семикнижия. В частности, показателен эпизод с гномами из 13й главы, когда те запирают себя в душном хлеву, отказываясь видеть небо и цветы, на которые им указывают Тириан и Люси: «They were sitting very close together in a little circle facing one another. <... >."Look out!" said one of them in a surly voice. "Mind where you're going. Don't walk into our faces!" "All right!" said Eustace indignantly. "We're not blind. We've got eyes in our heads." "They must be darn good ones if you can see in here," said the same Dwarf whose name was Diggle. "In where?" asked Edmund. "Why you bone-head, in here of course," said Diggle. "In this pitch-black, poky, smelly little hole of a stable." "Are you blind?" said Tirian. "Ain't we all blind in the dark!" said Diggle. "But it isn't dark, you poor stupid Dwarfs," said Lucy. "Can't you see? Look up! Look round! Can't you see the sky and the trees and the flowers? Can't you see me?" "How in the name of
УНИКАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ XXI ВЕКА
all Humbug can I see what ain't there? <...> "» [5, 746-747].
Иными словами, здесь повторяется известная «платоновская» ситуация: гномы, как и обитатель «пещеры», глаза которого повреждены настолько, что после выхода из подземелья он начинает думать, «будто гораздо больше правды в том, что он видел раньше, чем в том, что ему показывают теперь» [9, с.214], отказываются принять очевидную истину, из-за чего оказываются в тюрьме, хотя она существует исключительно в их воображении. Тот взгляд на Аслана и созданный им мир, что разуверившиеся нарнийцы приняли для себя, препятствует им оценивать его по-другому [10, с.93; 1], и в этом состоит их главная трагедия.
Дети и сказочные существа, восходящие в Новую Нарнию, напоминают освобождённых узников Платона, которым надлежит совершить восхождение в мир солнечного света. При этом ссылка на Платона звучит прямым текстом: «It's all in Plato, all in Plato» [5, с.759]. Этот комментарий оказывается вполне справедлив и для самих «Хроник...», которые являют собой гениальную «литературную версию теории действительности» [6, с.250; 2, с.1-2], предложенной Платоном. f
Эквивалентом «пещеры» на этот раз выступает погибшая Старая Нарния, которая, как это выясняется в самый последний момент, была лишь отблеском Нарнии Истинной [7, с.72]: «But that was not the real Narnia. That had a beginning and an end. It was only a shadow or a copy of the real Narnia which has always been here and always will be here» [5, с.759]. Идеи Платона конкретизируются значениями повторяющихся в тексте лексических единиц «a shadow», «a copy», «a dream». Значение, объединяющее все три слова - значение иллюзии и подмены: тень, которую отбрасывает предмет, не есть он сам; сон или грёза не есть действительность; копия чего-либо, при всей своей реальности и осязаемости, не есть подлинник. Новая Нарния, открывшаяся героям, становится эквивалентом платоновского «мира истинного сущего», вечного и неизменно прекрасного. Эта Нарния отличается от Нарнии Старой «as a real thing is from a shadow or as waking life is from a dream» [там же], поэтому персонажи сперва даже не узнают её: «They kept on stopping to look round and to look behind them, partly because it was so beautiful but partly also because there was something about it which they could not understand."Peter," said Lucy, "where is this, do you suppose?""I don't know," said the High King. "It reminds me of somewhere but I can't give it a name <...>." "If you ask me," said Edmund, "it's like somewhere in the Narnian world. Look at those mountains ahead - and the big ice-mountains beyond them. Surely they're rather like the mountains we used to see from Narnia, the ones up Westward beyond the Waterfall?" "Yes, so they are," said Peter. "Only these are bigger"» [5, с.758-759]. (Так в глазах Платона высшая реальность «мира идей» -
УНИКАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ XXI ВЕКА
та же Земля, хотя она и другая, «истинная Земля», где горы выше и круче, а воздух чище и прозрачнее). Всё же они испытывают чувство, что когда-то уже были в этих местах: «"It reminds me of somewhere but I can't give it a name. Could it be somewhere we once stayed for a holiday when we were very, very small?" "It would have to have been a jolly good holiday," said Eustace. "I bet there isn't a country like this anywhere in our world"» [там же]. Здесь перед нами очередной перифраз идеи Платона - по мнению философа, души людей до рождения на земле обитают в «мире идей», откуда сходят в наши тела, как из области солнечного света - в подземную пещеру. Видя красивого человека, они вспоминают о красоте покинутого «мира истинного сущего» и потому не могут остаться спокойными, но тоскуют и рвутся ввысь, где их настоящий Дом.
Однако самым «ярким» словом, которое «выдаёт» присутствие мифа о пещере на последних страницах анализируемой хроники, является имя собственное «Shadowlands», вынесенное в сильную позицию - заглавие последней, шестнадцатой главы «Farewell to the Shadowlands» - «Прощай, Страна Теней!», которое представляет собой усеченную аллюзию на платоновский миф. Именно так - «Страной Теней» - называют покинутый f детьми мир повседневности сперва Льюис, а затем и Аслан, сообщая героям об их гибели: «There was a real railway accident <...>. Your father and mother and all of you are - as you used to call it in the Shadowlands - dead». А чуть позже Льюис уже от себя добавит, что «All their life in this world and all their adventures in Narnia had only been the cover and the title page: now at last they were beginning Chapter One of the Great Story which no one on earth has read: which goes on forever: in which every chapter is better than the one before» [5, с.767]. Значения слов «the cover» («обложка») и «the title page» («титульный лист») передают мысль о том, что земная жизнь персонажей была лишь подготовкой к только что открывшейся им жизни вечной, как сведения, запёчатлённые на обложке и титульном листе книги, предваряют знакомство читателя с ней самой. Так обычные представления о смерти как о конце всего претерпевают сильнейшую трансформацию, о которой наиболее ясно свидетельствует то, что по отношению к концу человеческой жизни использованы крайне неожиданные образы: смерть уподоблена каникулам, наступившим после утомительного учебного года, и утру, сменившему долгую тягостную ночь: «The term is over: the holidays have begun. The dream is ended: this is the morning» [там же]. Символика этих образов явно противоречит традиционной символике смерти.
А вот о повседневном земном мире говорится с явным пренебрежением, которое подчёркивается, во-первых, уже одним тем, что он, как уже было сказано выше, охарактеризован как мир иллюзий и миражей, к которому и относиться надо соответствующим образом; во-вторых, наличием вставной
УНИКАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ XXI ВЕКА
конструкции («- as you used to call it in the Shadowlands -»), которая носит характер попутного замечания по поводу содержания основного предложения («all of you are dead»), выполняя также модально-оценочную функцию: о вещах серьёзных и тем более - трагических «походя» не сообщают, как не предваряют известия об авариях и смертях высказываниями типа «You do not yet look so happy as I mean you to be». Произнести подобные слова, чтобы они не прозвучали как насмешка, может лишь тот, кто видит мир иначе, чем все вокруг, усматривая выход там, где остальные не видят ничего, кроме тупика. Если исходить из мировоззренческих установок, «вытекающих» из философии Платона, то окажется, что, если жизнь в повседневном мире есть лишь жизнь «in the Shadowlands», то и покинуть его значит сбросить оковы, встать, распрямиться, повернуть шею и взглянуть, наконец, в сторону света. Иными словами, - открыть для себя жизнь, ощутив её полноту, а вовсе не прекратить существование. Отсюда восприятие Царства Божьего не столько как «закваски», способствующей преображению этого мира в Боге, сколько как параллельного пространства [3], отделённого от нашей реальности. Как отмечает М.Саммонс, Ф «платонизм» писателя - вопль человеческой души, изголодавшейся по красоте, f которая может быть обретена только за пределами известного нам мира [12, с.69].
Само устройство распахнувшейся перед ребятами Новой Нарнии также истинно «платоновское»: по мысли древнегреческого философа, каждая «идея» есть совершенный образец самой себя - так идея Красоты являет нечто в высшей степени прекрасное, а идея Горы сама есть совершенная гора. Известная трудность этого утверждения состоит в том, что коль скоро «идея Красоты сама по себе прекрасна, то должно существовать нечто общее между идеями и всеми красивым вещами в этом мире: картинами, вазами, закатами и так далее, что-то, что делает их всех красивыми. Это «что-то» было бы другой идеей Красоты, находящейся выше первой. Исходя из красоты новой идеи, можно предположить наличие ещё одной идеи, и так до бесконечности» [6, с.251]. В историях о Нарнии мы видим ту же «последовательность вложенных один в другой уровней бытия» [там же]: «Lucy looked hard at the garden and saw that it was not really a garden but a whole world, with its own rivers and woods and sea and mountains. But they were not strange: she knew them all. "I see," she said. "This is still Narnia, and more real and more beautiful then the Narnia down below, just as it was more real and more beautiful than the Narnia outside the stable door! I see... world within world, Narnia within Narnia..." "Yes," said Mr Tumnus, "like an onion: except that as you go in and in, each circle is larger than the last"» [5, c.765].
Как уже было отмечено, мысль о том, что существует некая реальность совершенных вещей, в которых вещи жизни земной принимают участие,
УНИКАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ XXI ВЕКА
напоминая вещи совершенные, является центральной в философии Платона, в то время как мысль, что по меньшей мере некоторые из людей могут достичь этого высшего мира, - преимущественно христианская. Однако у Платона она тоже есть, правда, находим мы её не только в мифе о пещере. В конце диалога «Федон» нам сообщают, что людей, проживших земную жизнь особенно свято, «освобождают и избавляют от заключения в земных недрах, и они приходят в страну вышней чистоты, находящуюся над тою Землёю, и там поселяются», после чего «прибывают в обиталища ещё более прекрасные, о которых, однако же, поведать нелегко» [9, с.107]. Эту мысль о существовании неких «идеальных небес», к которым наши души могут устремляться, писатель развивает на финальных страницах «Последней битвы».
Платон, однако, оставляет своих читателей с мыслью, что, достигнув «идеальных небес», их души будут всего лишь созерцать идеи, главная среди которых есть идея Блага, в христианстве ассоциируемая с Богом - кроме этого, им будет более нечем заняться. Но Льюис данную позицию не разделяет: он предполагает, что жизнь на небесах есть по-прежнему жизнь исследований и приключений: «даже если мы исследовали одну Нарнию полностью, всегда есть другая, которую тоже необходимо исследовать» [6, там же].
Таким образом, одним из важнейших аспектов повествовательной стратегии К.С. Льюиса является активное использование сюжетов, идей и образов, заимствованных из трудов Платона. Особенно велика их роль в семикнижии «Хроники Нарнии», которое далеко не случайно характеризуется исследователями как своего рода литературная версия теории действительности, предложенной древнегреческим философом. Предпринятый в статье сопоставительный анализ философского и художественного дискурсов помог нам проследить, как ключевые идеи и образы Платона внедряются в художественную структуру льюисовских текстов, становясь основой для движения сюжета, трактовки сюжетных ситуаций и оценки персональных характеристик героев.
Литература:
1. Bradford Hall Children of the Light (You Are the Light of the World). -[Электронный ресурс]. - URL: http://cslewis.drzeus.net/papers/light.html (дата обращения: 15.07.2014).
2. Fisher D.H. C.S.Lewis, Platonism and Aslan's Country. Symbols of Heaven in «The Chronicles of Narnia». - «Inklings Forever», A Collection of Esays Presented at the 7th Frances Colloquim on C.S.Lewis and Friends. - Upland, Indiana, Taylor University, 2010. - P. 1-16.
198
УНИКАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ XXI ВЕКА
3. Кротов Я. Клайв С. Льюис // Льюис К.С. За пределами Безмолвной планеты. - Элекронный ресурс: http://lib.ru/LEWISCL/aboutlewis.txt; дата обращения: 07.06.2014.
4. Лосев А. Ф Платоновский объективный идеализм и его трагическая судьба / Платон и его эпоха. К 2400-летию со дня рождения. - М.: Наука, 1979. - С.9-57.
5. Lewis C.S. The Chronicles of Narnia. London, 2011. - P.130-131, 746-747, 758 -759, 767, 765.
6. Метьюс Г. Платон в Нарнии //««Хроники Нарнии» и философия: лев, колдунья и мировоззрение» М.: Эксмо 2011. - С.239-252.
7. Moate L. Is Pain Really God's Megaphone? Responding to C.S. Lewis.-University of Notre Dame Australia, 2008. - P.72.
8. Платон. Государство // Платон. Собр. сочинений в 3х тт. Т.3. - М.: 1971. -С.214.
9. Платон. Федон // Платон Собрание сочинений в 4 т. Т. 2. М.:1993. - С.107.
10. Райхенбах Б. По меньшей мере, здесь нет обмана: истина и перспектива // ««Хроники Нарнии» и философия: лев, колдунья и мировоззрение» М.: Эксмо, 2011. - С.83-99.
11. Родина М.В. Мифологема пещеры Платона и её художественная реализация в фантастической повести К.С.Льюиса «The Silver Chair» / «Серебряное кресло» // Science Time. - №8. - 2014, с. 250-260.
12. Sammons Martha A Guide through Narnia: Revised and Expanded Edition. -Vancouver: Regent College Publishing 2004. - P.69.
13. Тахо-Годи А. А. Миф у Платона как действительное и воображаемое / Платон и его эпоха. К 2400-летию со дня рождения. - М.: Наука, 1979. - С.58-83.
14. Телегин С.М. Литература и мифологическая революция: проблемы мифореставрации. - Саарбрюккен, 2011. - С.3.
