CC BY
49УДК 821.139-343.4
ФИЛОСОФСКАЯ СКАЗКА МИШЕЛЯ ТУРНЬЕ: ЖАНРОВЫЕ ВАРИАНТЫ
Инга Валерьевна Суслова
к. филол. н., доцент кафедры мировой литературы и культуры Пермский государственный национальный исследовательский университет 614990, Россия, Пермь, ул. Букирева, 15. inga_sus@mail.ru
Мария Сергеевна Мазунина
студентка III курса факультета современных иностранных языков и литератур Пермский государственный национальный исследовательский университет 614990, Россия, Пермь, ул. Букирева, 15. mazuninamariasergeevna@gmail.com
В статье анализируются особенности жанра философской сказки в творчестве М. Турнье, описываются и комментируются его основные формы. Основное внимание уделяется жанрам рождественской сказки и сказки-инициации. Делается вывод о том, что рождественская сказка Турнье ориентирована на традицию Ч.Диккенса, реализует характерный комплекс христианских мотивов. Сказка «Амандина или Два сада» соответствует основным структурно-содержательным параметрам сюжета инициации.
Ключевые слова: Мишель Турнье, философская сказка, рождественская сказка, архетип, инициация.
Мишель Турнье (Michel Tournier, 1924-2016) - блестящий романист, глубокий интерпретатор философских тем и мифологических сюжетов. К творчеству писателя сегодня применяют самые разные аналитические подходы: мифологический, феноменологический, психоаналитический, структуралистский и др. Однако, вне зависимости от способа прочтения, исследователи сходятся в том, что Турнье «прежде всего и по преимуществу - писатель-философ, берущийся за перо ради демонстрации определённой идеи. Именно этому подчинён и творимый им мир» [Ржевская 1995: 666].
Определяя собственные творческие установки М. Турнье особое внимание обращает на рационализм, который даёт возможность художнику «в традиционную, сохранившуюся, надёжную форму облечь содержание не обладающее ни одним из этих качеств» [Цит. по: Ржевская 1995: 668]. Одной из таких «надёжных форм» основательно про-
© Суслова И. В., Мазунина М. С., 2017
веренных традицией национальной литературы явился для него жанр философской сказки («conte philosophique»).
Французское «conte» можно перевести на русский язык и как «сказка», и как «повесть», в научной литературе оба варианта часто используются в одном значении. Жанр складывается и получает мощный толчок к развитию в эпоху Просвещения, в творчестве Вольтера. Посредством поэтики ироничных иносказаний мыслитель выражал свои представления о добре и зле, ставил сложные метафизические вопросы. Литературоведы указывают на разнообразие форм и проблематики сказок Вольтера, их ориентированность на богатейшие традиции европейской литературы. По словам А.Д. Михайлова, в них можно найти традиции «плутовского романа, сказки-аллегории в восточном духе и гривуазной новеллы рококо с ее поверхностным эротизмом и откровенно гедонистической направленностью, романа-путешествия, воспитательного романа, философского диалога и политического памфлета» [Михайлов 1985]. Героями этого типа произведений «оказываются не привычные нам персонажи, с индивидуальными характерами, собственными судьбами, неповторимыми портретами и т.д., а та или иная политическая система, философская доктрина, кардинальный вопрос человеческого бытия» [там же]. Для просветительской философской сказки персонаж - условная, экспериментальная фигура, демонстрация интеллектуально-этического тезиса.
В настоящее время определение «философская сказка» применяется по отношению к очень широкому кругу произведений и авторов (А. де Сент-Экзюпери, К. Г. Паустовский, А. Милн, Ж. М. Г. Леклезио, Ф. Искандер, Г. Остер и др.), что свидетельствует об актуальности и перспективности этой жанровой формы для выражения философско-этических и эстетических исканий ХХ-ХХ1 вв. А. В. Тихомирова в своём диссертационном исследовании посвящённомсовременной философской сказке заявляет как жанрообразующие следующие параметры: приоритет бытийных категорий (любовь, дружба, красота, жизнь, смерть); отсутствие внешнего конфликта, основанного на поступках (обман, борьба с силами или человеческими пороками, столкновение интересов, предательство и т.д.), демонстрация авторами различных взглядов на одни и те же реалии, иной по отношению к обыденному сознанию образ мыслей и восприятия; условность и абстрактность художественного пространства и времени стремление к олицетворению природы и персонификацию отдельных ее объектов [Тихомирова 2011:17].
Сказки М. Турнье в полной мере иллюстрируют эти положения. Важным является такое уточнение писателя: «Я философ, позднее об-
ратившийся в романиста. Мои романы - это своего рода контрабанда философии: истории о любви, деньгах, войне, охоте, путешествиях и т.д., под которыми скрыты чисто философские построения. В первую очередь это относится к моим сказкам» [Турнье 2001: 202].
Для реализации сказочного начала он использует самые разные жанровые модели и повествовательные структуры - сказ, притчу, сказку о животных, психологическую новеллу и т.д. Особого внимания заслуживает работа писателя с интертекстом. Он неоднократно признавался: «Я люблю обращаться к историям, которые всем хорошо известны. Но в этом заключается своего рода игра, которая состоит в том, чтобы, с одной стороны, сохранить букву этой истории, не переворачивая ничего с ног на голову, но с другой стороны, рассказать нечто совсем другое. В определённом смысле это труднее, чем писать, не заботясь о том, что уже было написано до тебя» [Цит. по: Ржевская 1995: 667].
Один из наиболее известных сборников малой прозы Турнье - «Le Coqdebruyère» (1978). Его составляют пятнадцать произведений, три из которых имеют подзаголовок «conte de noël» («рождественская сказка»), одно - «conte initiatique» («сказка-инициация»). Рождественские сказки Турнье развивают архетипический со времён Диккенса комплекс тем: христианские (рождественские) принципы любви и сострадания, спасение или возрождение души, духовное совершенствование, в каждом произведении реализуется мотив чуда. Герой сказки «Que ma joie demeure» - талантливый пианист Рафаил Фрикадель. Его имя имеет очевидную Библейскую коннотацию: архангел Рафаил — исцеляющий ангел, наказывающий демонов и падших ангелов, а также присматривающий за людьми. «<...> супруги Фрикадель, быть может сами того не ведая, бросили вызов судьбе - они назвали своего сына Рафаилом, тем самым призвав в покровители самого вдохновенного и музыкального из архангелов» [Турнье 1998: 7]. Нелепая фамилия «Фрикадель» (Bidoche) вступает в конфликт с поэзией имени. Художник Рафаил борется с обратной стороной самого себя - обывателем и паяцем Фрикаделем. Сюжет сказки определён этапами этого поединка. Творчество требует от музыканта тяжёлого труда и аскезы. Вершина его исполнительского искусства - «волшебный» хорал Иоганна Себастьяна Баха «Que ma joie demeure» («Да радость Моя в вас пребудет»). Рафаил исполнял его «пьянея от восторга и благоговения. То была не только дань уважения величайшему композитору всех времён, но и страстная молитва обращённая к Богу <.> И в звуках, которые рождались под его пальцами, звенел божественный смех, переливалась вышняя радость Творца, благословлявшего Своё творение» [там же].
Однако будучи стеснённым в средствах, Рафаил соглашается подработать в кабаре аккомпаниатором комика Сарделя (Bodruche): «гонорар за один только вечер покрывал дюжину частных уроков» [там же: 10]. Большие и лёгкие деньги, сулили комфортную и сытую жизнь. Но в первый же вечер Рафаилу открылась демоническая природа смеха: «Le sadisme, la méchanceté et le goût del'abjections'y étalaient cyniquement. <.. .> Raphaël reconnut, dans les rafales qui battaient les murs de la petite salle, le rire même du Diable, c'est-à-dire le rugissement triomphal dans lequel s'épanouissent la haine, la lâcheté, la bêtise» [Tournier 1978: 38]. Концертный зал и кабаре последовательно развиваются как два полярных топоса - Рай и Ад. Рафаил разрывается между божественным и демоническим, и, в конце концов, покоряется цирку, становится «célèbre clown musicien Bidoche» с коронным номером «piano diabolique». Публика была уверена, что он талантливо «играл роль пианиста-неудачника, претенциозного невежественного простачка», но для Рафаила выступления были подобны крестным мукам: «Своды цирка то и дело сотрясал гомерический хохот, распиная Фри-каделя на кресте его собственно буффонады <...> Спасала его только близорукость <...> Пусть сотни палачей казнят его своим животным смехом, слава богу, он их не видит» [Турнье 1998: 19].
В этой сказке Турнье вступает в своеобразный диалог с традицией романтического мистицизма, прежде всего с традицией Э. Т. А. Гофмана: в центре внимания образ музыканта, присутствует тема договора с дьяволом, очевиден мотив двойничества и т.д. Рафаил - не устоял перед искушением, допустил демоническое в свою жизнь и едва не погиб под личиной Фрикаделя, однако добро восторжествовало, под сводами цирка Урбино случилось чудо, в номере с дьявольским пианино произошла осечка. «Avec une douceur recueillie, méditative, fervente, il jouait Que ma joie demeure, le choral de Jean-Sébastien Bach <...> Après l'enfer des ricanements, c'était l'hilarité du ciel, tendre et spirituelle, qui planait sur une foule en communion» [Tournier 1978: 42].(«Самозабвенно, страстно, нежно играл он хорал Иоганна Себастьяна Баха "Да радость Моя в вас пребудет" <.> После адского хохота толпа причастилась к таинству, к ней пришла радость, святая, всепрощающая, возвышенная» [Турнье 1998: 19]). Вместе с Рафаилом от демонического плена освободилось и пианино: «Alors dans les nuées moirées de sa myopie, le clown musicien vit le couvercle du piano se soulever. Il n'explosa pas. Il ne cracha pas des vomissures de charcuterie. Ils'épanouit lentement comme une grande et sombre fleur, et il laissa fuir un bel archange aux ailes de lumière, l'archange Raphaël Raphaël, celui qui depuis toujours veillait sur lui et le gardait de devenir tout à fait Bidoche» [ibid].(<^ тут сквозь муаровую
дымку клоун увидел своими близорукими глазами, как приподнялась крышка пианино. Но оно не взорвалось. И не выплюнуло из себя колбасы. Оно медленно раскрылось, как большой темный цветок, и из него вылетел прекрасный архангел со светящимися крыльями, архангел Рафаил, который никогда не покидал музыканта и не давал ему окончательно превратиться в Фрикаделя» [там же]).
Названием сказки (и хорала Баха) является строка из Евангелия от Иоанна: «Да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна» (Ин. 15:11). Иисус обращается к своим ученикам с утешительной речью, говорит им о «радости Христовой», которая с Ним всегда, даже в предсмертный час. Эта радость от того, что Он сознает Свое единство с Богом. И ученики будут иметь «совершенную» радость, когда пребудут в общении с Христом. А. И. Осипов даёт такое толкование этому стиху: «В том и состоит одна из уникальных особенностей правильной христианской жизни, что она, чем более открывает человеку падшесть его природы, его греховность и духовную беспомощность, тем сильнее являет ему близость Бога исцеляющего, очищающего, дающего мир душе, радость и многоразличные духовные утешения» [Осипов: эл. ресурс]. Аллюзии к трагическому и страшному романтическому контексту, подчёркиваю светлый, христианский смысл произведения: Турнье представляет историю чудесного спасения души, торжества любви и милосердия.
«Amandine ou les deux jardins» - «сказка-инициация». Мирча Элиа-де даёт такое определение понятию «инициация»: «комплекс ритуалов и устных наставлений, направленных на радикальное преобразование религиозного и социального статуса иницианта. С философской точки зрения, инициация эквивалентна изменению экзистенциальных условий. После своих испытаний новиций восстает как новое существо: он становится "иным"» [Элиаде: эл. ресурс]. Мотив инициации и его роль в структуре сказки основательно рассмотрены В.Я. Проппом в книге «Исторические корни волшебной сказки» (1928): «Сказка сохранила не только следы представлений о смерти, но и следы некогда широко распространенного обряда, тесно связанного с этими представлениями, а именно обряда посвящения юношества при наступлении половой зрелости (initiation, rites de passage, Pubertatsweihe, Reifezeremonien) <...> цикл инициации — древнейшая основа сказки» [Пропп 1998: 148, 428]. Исследователь, на основании анализа большого массива сказок, устанавливает ключевые условия и атрибуты инициации: «герой или героиня все же непременно попадают в лес. <...> Этот лес никогда ближе не описывается. Он дремучий, темный, таинственный, несколько условный, не вполне правдоподобный. Обряд посвящения производил-
ся всегда именно в лесу. Это - постоянная, непременная черта его по всему миру. Там, где нет леса, детей уводят хотя бы в кустарник». Переправа может осуществляется посредством вспомогательного предмета (дерево, лестница, ремни и т.д.), после обряда у иницианта на теле остаётся какая-либо отметка, как знак пройденного посвящения [там же: 287].
Героиня сказки Турнье - Амандина, девочка десяти лет. Повествование представляет собой её дневник. Читателю открывается простодушный и наивный мир: Dimanche. J'ai des yeux bleus, des lèvres vermeilles, des grosses joues roses, des cheveux blonds ondulés. Je m'appelle Amandine. Quand je me regarde dans une glace, je trouve que j'ai l'air d'une petite fille de dix ans. Ce n'est pas étonnant. Je suis une petite fille et j'ai dix ans. J'ai un papa, une maman, une poupée qui s'appelle Amanda, et aussi un chat» [Tournier 1978: 14].Имя девочки, «Amandine» производно от имени её куклы - «Amanda», которое в переводе с латинского означает «достойна любви», «та, которую любят», «любимая». Простодушие детского сознания соответствует рациональному образу домашнего (родительского) мира: «J'aime bien la maison de maman et le jardin de papa. Dans la maison, la température est toujours la même, été comme hiver. En toute saison les gazons du jardin sont aussi verts et bien rasés. On dirait que maman dans sa maison et papa dans son jardin font un vrai concours de propreté. Dans la maison on doit marcher sur des patins de feutre pour ne pas salir les parquets. Dans le jardin papa a disposé des cendriers pour les promeneurs-fumeurs. Je trouve qu'ils ont raison. C'est plus rassurant comme ça <...>Le jardin de papa est si soigné et peigné qu'on croirait qu'il ne peut rien s'y passer» [ibid: 14, 16]. Этот абсолютный порядок сада детства надёжно защи-щён/ограничен высокой стеной. Инициатическое путешествие героини начинается с наблюдения за кошкой Клод и её котёнком Камико, которые могут преодолевать границы сада Амандины и жить какой-то таинственной жизнью по ту сторону стены.
Архетипы «сад» и «кошка» глубоко укоренены в мифологическом и художественном сознании. «Кошка - священное животное многих традиций, зачастую выступающее как воплощение божеств высшего уровня» [Топоров 1992: 11]. В Древнем Египте кошка считалась священным животным богини Изиды, в кельтских легендах выступала посредницей между добром и злом, сверхъестественными силами природы и человеком, обладала пророческой мудростью [Франц: эл. ресурс]. В фольклорных, а затем и в литературных сказках кошка (кот) не теряя своей независимости, опекает человека, сопровождает его в испытаниях и на пути познания. Символика сада этимологически связана с представлениями о Рае. По определению Д.С. Лихачёва, «сад -
это попытка создания идеального мира взаимоотношений человека с природой. Поэтому представляется как в христианском мире, так и в мусульманском раем на земле, Эдемом» [Лихачёв 1998: 18]. В поэтическом сознании образ и состояние сада эквивалентны образу и состоянию мира и человека (сад цветущий - сад погибший и т.д.). Героиня сказки Турнье решается «совершить экскурсию - побывать за стеной». Стена, отделяющаясадывысокаяинеобычная: «Maisalors, ce qui est extraordinaire: pas deporte, pas degrille, rien! Un mur sans aucune ouverture» [Tournier 1978: 17]. Путь был нелёгким и содержал разнообразные препятствия: страх быть замеченной родителями, отсутствие калитки и лестницы, пугающая высота, колючие ветки и т.д. Сад за стеной - дикий и запущенный, наполненный терпкими ароматами, он пугает и волнует Амандину: «Я увидела сплошные заросли, настоящую лесную чащу: поваленные деревья, терновник, кусты ежевики, высоченные папоротники и еще множество растений, совершенно мне не знакомых. Полная противоположность папиному саду, такому чистенькому и причесанному. Боюсь, у меня не хватит духу спуститься в эти джунгли, где наверняка полно жаб и змей» [Турнье 1998: 54]. Но девочка доверяется кошке и следует за ней. Вот в непролазной чаще сада обнаруживается статуя: «совсем голый мальчик с крылышками на спине. Его кудрявая головка чуть наклонена, от грустной улыбки на щеках ямочки, пальчик прижат к губам. На пьедестале лежат маленький лук, колчан и стрелы — наверное, мальчик выронил их из рук» [там же: 56]. Как определил сам МишельТурнье, сказка «Амандина, или Два сада» - «это метафора метафизики <.. .> Так Платон и Спиноза входят в детские сады» [Турнье 2001: 202].
Дикий сад, кошка Камико в своей природной женской сущности («она безмятежна», «она мне кажется крупнее и сильней, чем в папином саду», «её бока сильно округлились, и день ото дня становятся всё круглее»), статуя Амура являются олицетворением чувственной стихии, такой пугающей и влекущей. Мотив перехода имеет большое значение для сказок цикла инициации, он означает изменение онтологического статуса героя, его взросление. Амандина, приобщившись к тайнам сада Камико, становится девушкой.
Произведения М. Турнье отличаются философской сложностью, масштабностью и удивительной глубиной, он поднимает экзистенциальные и этические вопросы, размышляет о мировоззренческих поисках ХХ-ХХ1 веков. Жанр философской сказки оказался чрезвычайно созвучен интеллектуальным и эстетическим поискам писателя. Жанровые формы - рождественская сказка и сказка-инициация - актуализируют соответствующие мифологические и философские контексты.
Список литературы
Боголепова Т. Г. Аксиологические проблемы в рождественских рассказах Чарльза Диккенса 1860-х годов // http://19v-euro-lit. niv.ru/19v-euro-lit/articles-eng/bogolepova-aksiologicheskie-problemy. htm (дата обращения 15.05.17).
Лихачёв Д. С. Поэзия садов: к семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. М.: Согласие: ОАО «Тип. "Новости"», 1998. 471 с.
Михайлов А. Д. Вольтер и его проза // Вольтер. Философские повести. М.: Правда, 1985. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http ://lib.liim. ru/ comments/3_foreign_18/3_foreign_18-01-3. html (дата обращения10.09.2017).
Осипов А. И. Сердце милующее. О плодах духовных. URL:http://www.mgarsky-monastery.org/kolokol.php?id=245 (дата обращения 15.05.17).
Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М. : Лабиринт, 1998. 512 с.
Ржевская Н. Ф. Мишель Турнье // Французская литература 19451990. М.: Наследие, 1995. С.666-677.
Тихомирова А. В. Жанровые особенности философской сказки в русской литературе второй половины XX начала XXI в.: дис. ...канд. филол. наук. Ярославль, 2011. 181 с.
Топоров В.Н. Кот // Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. Т. 2, М., 1992, с. 11.
Турнье М. Несколько вопросов «ИЛ» к Мишелю Турнье. Беседует Е. Моттирони // Иностранная литература, 2001. №4. С.201-203.
Турнье М. Философская сказка / Составление Т.Ворсановой. Пер. с франц. М. Архангельской. М.: NotaBene - Энигма, 1998. 192 с.
Франц М.-Л. фон Кошка. Сказка об освобождении фемининности // URL: /http://litresp.ru/chitat/ru/%D1%84/fon-franc-mariya-luiza/koshka-skazka-ob-osvobozhdenii-femininnosti/5(дата обращения 10.05.17).
Чаплыгина О. В. Структура рождественского текста Чарльза Диккенса: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Калининград, 2011. 24с.
Элиаде М. Инициация: общий обзор / пер. с англ. и прим. И. С. Анофриев. URL: http://religious.life/2012/11/eliade-initiation-obshhiy-obzor/(дата обращения 15.05.17).
Tournier M. Amandine et les deux jardins / Tournier M. Le Coq de bruyère, Éditions Gallimard, 1978. Р. 14-19.
Tournier M. Que ma joie demeure/ Tournier M. Le Coq de bruyère, Éditions Gallimard, 1978. Р. 36-42.
MICHEL TOURNIER'S PHILOSOPHICAL TALES: THE VARIETY OF GENRE
Inga V. Suslova
Associate Professor of World Literature and Culture Department Perm State University
614990, Russia, Perm, Bukirev str., 15. inga_sus@mail.ru Mariya S. Mazunina
III year Student of Faculty of Modern Languages and Literatures Perm State University
614990, Russia, Perm, Bukirev str., 15. mazuninamariasergeevna@gmail.com
The article analyses the peculiarities of such genre as philosophical tale among the works by M. Tournier, the basic forms of the genre are being described and commented on. The main attention is given to the genres of Christmas tale and Initiation tale. The conclusion is made that Tournier's Chistmas tale follows the tradition of Ch. Dickens and developes a set of Christian motives. The initiation plot is being used in the tale "Amandine or Two Gardens".
Key words: Michel Tournier, philosophical tale, Christmas tale, archetype, initiation.
