CC BY
43
ББК 87.25
ФИЛОСОФСКАЯ САНАЦИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ОБ ИСТИННОСТИ
НАУЧНОГО ЗНАНИЯ
Б.П. Гайворонский
Данная статья представляет собой не чисто научное исследование, а, образно говоря, философскую санитарную обработку (санацию) появившихся недавно таких суждений об истинности научного знания, которые прямо или косвенно уничтожают истину как фундаментальную характеристику научного знания (за это автор назвал подобные суждения вирусами науки). Санация полезна не только избавлением от вирусов науки, но и обнаружением при этом новых концептуальных проблем
Ключевые слова: антропоморфизация объективной истины, эффективность истинного знания, наука, индикатор истины
Сегодня с позиций насаждающего панкультурологизма в русле так называемой гуманизации науки появилась лавина высказываний по тем или иным концептуальным проблемам науки. Поскольку в них встречаются вирусы науки (2), то необходима их санация. В предлагаемой работе философски санируются высказывания об истинности научного знания.
Начнем с высказываний д-ра В. В.
Казютинского. «Истина - это знания, выражающие получаемый в процессах взаимодействия
специфический ответ объекта, в его диалоге с
субъектом, обусловленный его свойствами и
соответствующий совокупности исследовательских процедур, производимых с объектом на
эмпирическом и теоретическом уровнях познания» (В. В. Казютинский 3. С. 86). Если это не поэма, а знание, да еще претендующее на научность и философичность, то оно нуждается в следующей санации. 1).Объект не способен отвечать.
Общеизвестно, что на трансляцию, известную, как «заданный вопрос», возможна трансляция, известная, как «ответ на вопрос», в том и только в том случае, если: а) объект способен принять внешнюю трансляцию на него как информацию для него (о чем - речь, если даже для умного человека, получившего трансляцию на неведомом ему иностранном языке, таковая не становится для этого человека информацией!?); б) если ответная
информация объекта имеет смысл вообще и смысл применительно к конкретной ситуации - в
частности; в) если эта трансляция имеет смысл для принимающего ее субъекта. 2) объект не способен
находиться в состоянии диалога. Не способен - не временно (как это могло бы быть, например, с интервьюируемым человеком), а - в принципе. Но, может быть, автор увидел в процессе познания нечто такое, гносеологически новое, которое
возможно и необходимо выразить именно так? Автор умалчивает об этом. Но, может быть, об этом можно догадаться читающему ученому? Да,
Гайворонский Борис Павлович - ВГТУ, канд. филос. наук, доцент, тел. (473) 236-44-68
взаимодействие субъекта с познаваемым объектом может быть названо диалогом, интервью, мемуарами, объяснением в любви и т. д. Но только тогда, когда оно окажется объективно истинно (а не образно) соответствующим такому названию. Но такое, в принципе, не случится, если объект действительно не превратится в субъекта. Поскольку у автора последнее не происходит, то приведенное высказывание может претендовать лишь на статус произведения искусства и, стало быть, оказывается за пределами научного интереса. Но автор об этом не размышляет. Он продолжает: «Современное понимание научной истины оказывается плюралистическим, и выбор между разными теориями истины и различными смыслами этого понятия в рамках каждой теории оказывается в значительной мере делом интуитивного выбора...Современная культура выявляет не
только многочисленные модификации понятия истины в науке, но и крайнее разнообразие типов истин (религиозные, философские, научные, художественные, истины обыденного сознания и т. д.). Таким образом, на смену идее двойственной истины приходит идея множественности истин, вызванная к жизни растущим многообразием типов познавательной деятельности. Соответствующее понятие истины еще только предстоит построить» (Там же. С. 87). Здесь тоже необходима санация. 1). О плюрализме истины. Как это понимать? Если это - подтвержденное практикой множество различных утверждений об одном и том же в одной и той же системе в одном и том же аспекте, то это абсурд, «набросившийся на уничтожение истины и, тем самым, - на уничтожение науки». Если же это -многократное одинаковое повторение одного и того же, то это бисирование, бессмысленное в науке (например, утверждение сегодня как о сегодняшнем открытии, что с = 300000км/сек). 2). «Современная культура выявляет». Если сказать: «педагог
выявляет способности», то это суждение протеста не вызывает. А вот с культурой. Каков ее статус? В новой философской энциклопедии читаем: «Культура это система исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения), обеспечивающих воспроизводство и
изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях». И далее здесь же: « она хранит, транслирует, генерирует и т. д.». Так вот, оказывается где - источник ошибки автора. В энциклопедическом определении культуры и в вышеприведенном выражении цитируемого автора не больше смысла, чем, скажем, в выражении «туман умолкает». Они бессмысленны, потому что культура не может выявлять, а туман - умолкать. Нет у них основания для названных функций, поэтому они не могут находиться в статусе вещи -источника названных функций.. 3). О многообразии типов истины. Когда мне восклицают: «Христос воскрес!», я с плутовским восторгом отвечаю: «Какое счастье, пусть живет! Примените пожалуйста технологию его оживления к другим умершим и верните в жизнь, как минимум, всю сотню самых великих прогрессивных деятелей человеческой истории, определенных научно экспертами ООН (Христос - не только в ней, но и занимает там третье место)». При этом глаза у восклицателя становятся печально-изумленными и он поправляет меня: «надо отвечать - воистину воскресе!». Не дождаться поддержки подобного «типа истины», - по крайней мере, как минимум, от меня! Почему всё только что процитированное есть заблуждение? Потому, что оно антропоморфизирует истину, а это равносильно ее уничтожению (житейское «истина у каждого своя», субъективизм, агностицизм - тому закономерный и неизбежный исход).
А вот очередное заблуждение: суждение о необходимости отказаться от самого понятия «научная истина». Это понятие считает устаревшим, «продуктом мифологического мышления», например, д-р А. П. Назаретян, по словам которого «глобальный антропогенный кризис, обострившийся прежде всего из-за несоразмерности выработанных предшествующей культурой средств сдерживания экологической и социальной агрессии наличному технологическому потенциалу, поставил перед людьми задачу критического переосмысливания устоявшихся мыслительных процедур» (5. С.105). Современная наука, по мнению д-ра А. П. Назаретяна, уходит от истинностной гносеологии, заменяя ее модельным мышлением: «пора
недвусмысленно признать, что истинностная парадигма науки уже превратилась в анахронизм, оставить соответствующий понятийный аппарат служителям «культов» и ориентироваться на функциональные (прагматические) категории. Задача научных исследований - не поиск Истины, а построение эффективных моделей природных и социальных явлений» (Там же. С. 108). «.Не поиск Истины», - верно. Необходимо утверждать: «поиск истины». Если бы д-р А. П. Назаретян на этом «поставил точку», то это было бы не размышлением, а констатацией «на бис». Но он продолжил, и - так (вы же это видите сами), что осознано или нет, но ученые не оставили такое высказывание без санации. Д-р Р. Клей: «невежество является необходимым условием
мудрости в ироническом мире социологии науки» (4. С. 166). Д-ра М.Д. Ахундов и А. Б. Баженов: «между обычным антропологом и антропологом науки существует огромное различие. Антрополог идет в племя с примитивной культурой как представитель современного цивилизованного общества, в котором даже здравый смысл детерминирован современной наукой. Антрополог не верит колдуну, что тот может нарушать законы природы, т. е. антрополог знает эти научные законы природы, и он идет в примитивную культуру как человек науки, как ученый представитель высокой цивилизации. Иное дело с антропологом науки, который идет в научную лабораторию, ничего не зная о науке, т. е. он идет туда как дикарь. Современный ученый может узреть в первобытной магии и колдовстве - примитивную науку, а дикарь может узреть в научной лаборатории - камлание постиндустриальных шаманов» (1. С. 140).
Где же здесь вирус науки? Он - в отказе от истинности научного знания. Поскольку любая научная констатация есть фиксация результата опыта, то истинной окажется такая констатация, для которой найдется достоверный опыт по любой ее характеристике. Чья констатация, в каком состоянии констатирующего она порождена, с кем, когда и т. д.? Для науки это не важно. В науке приемлема лишь констатация, полностью свободная от характеристик субъекта, т. е. объективно истинная. Предлагаемое д-ром А. П. Назаретяном построение эффективных моделей окажется осуществимым, только если они будут истинными. Эффективность и истинность - не антиподы, а равноправные характеристики научного знания, взаимная модуляция которых действительно может порождать новые полезные гносеологические разработки (например, эффективность истинного знания, истинность эффективных информационных трансляций, истинность и эффективность кодированных обозначений, и т. п.).
Далее вернемся к размышлениям д-ра В. В. Казютинского. «В парадоксальном отношении к науке и научной истине. можно видеть не только проявление духа плюрализма, характерного для современной культуры, но и проявление очередного «излома» культуры, который свидетельствует, что прежние смыслы его универсалий (и это касается отнюдь не только понятия научной истины) давно исчерпаны, а новых пока нет. Культура мучительно их вырабатывает. Изломов в истории культуры было много, но впервые такой излом сопряжен с проблемами, которые ставят под вопрос само наше существование. Эпохи излома культуры - это всегда своеобразные точки бифуркации. Варианты выбора таковы: либо отказ от прежних понятий, как «устаревших», либо их сохранение и переосмысление. Оба эти варианта проявляют себя в современной культуре, в том числе и в отношении понятия истины.» (В. В. Казютинский. 3. С. 91).
Что такое наука? В самом общем виде наука это одно из поприщ жизнеутверждения людей, а именно, то поприще, на котором с помощью
разнообразных специфических познавательных дисциплин добывается объективно истинное знание. Кажется, ясно. Но. д-р Х. Позер утверждает следующее. «Конкретизация понимания
современной науки встречается с трудностями. Это вызвано тем, что мы. переживаем великое изменение в видении мира. На место миропонимания, ориентированного на физику и универсальную законосообразность, существенно связанную с каузально-механистическим подходом, заступает исторически-генетическое видение, которое воспринимает перспективу эволюционного анализа и сдвигает фокус рассмотрения с универсального на индивидуальное, со вневременного на особенное в его временном окружении. В это время впервые предпринимаются заметные попытки рассмотрения вопросов эволюции процедур принятия и приписывания ценностей. Если бы это получилось, то мы смогли бы точно установить, как регулятивный принцип истины, подчиненной примату практического разума, укладывается в современный исторически-контингентный и эволюционный взгляд на мир, который мог бы содержать вновь переосмысливаемое понимание цели и задач науки как организатора наиболее надежного знания нашей эпохи» (Х. Позер. 7. С. 112). Причина заблуждения здесь - неуемный субъективизм. В отличие от первичного, житейского познания, наука - это наивысшая, непреходящая, нетленная ценность. «Никогда в истории человечество не располагало столь мощными, внушающими надежду средствами защиты от возможных крушений, не располагало такой широкой и глубокой перспективой осмысленного развития. И этим человечество в значительной мере обязано науке. Что бы ни говорили критики науки, именно к ней люди обращают свои требования и свои мольбы» (В. Н. Порус. 8. С. 328). Научная продукция - это непреходящая ценность. Не все умеют ею пользоваться. Но, как вы не выбросите ценную покупку из-за незнания, как ею пользоваться, а будете учиться обращению с ней, так же вы вдохновитесь обретением сначала понимания, а затем и постижения новоявленного научного знания.
Обретение истины это сложный процесс в научном познании. И не удивительно, что в нем ученый индицирует свое приближение к истине не одним-единственным ее индикатором, а множеством их. Таковыми основными являются следующие. А). Подтверждаемость практикой. Эта известная всем процедура позволяет утвердиться в том, что знание есть освобожденный от субъективности отпечаток действительности в любом моменте, фазе, отношении познавательного процесса. (Например, выбраковка порожденных
неудачных образов. Таких, как кожное зрение, мировой эфир, энергия мысли и т. д.). Практика -основной и решающий критерий истины. Не нужно только забывать, что практически зафиксированная истина остается таковой только относительно
данного класса явлений (6) (и, соответственно, относительно данного класса приборов). Б). Соответствие логико-методологическим критериям научности. Поскольку каждый фрагмент знания должен быть подтвержден практикой, то ею же должны быть подтверждены и все их взаимосвязи и взаимоотношения. Пусть они подтверждены, но как это зафиксировать как факт знания? И были созданы разно статусные знаниевые фрагменты, и возникла логика как система практически подтвержденных правил связывания таких фрагментов друг с другом. Вот почему, если знание получено в соответствии с логикой и методологией научного познания, то оно может весомо претендовать на истинность даже при запаздывании практического подтверждения некоторых фрагментов познания. (Так было,
например, при обнаружении античастиц. Они были предсказаны П. Дираком теоретически столь безупречно, что физики не сомневались в их существовании даже тогда, когда еще не было подтверждающего эксперимента). В).
Психологическая подтверждаемость. У человека сформировались тонкие психологические индикаторы искомого соответствия, такие, как предчувствие, сомнение, интуиция, убеждённость и др. Если они сигнализируют о несоответствии, к этому стоит прислушаться, даже если другие индикаторы сигнализируют о соответствии. Прислушаться потому, что в тонких
психологических индикаторах специфично, но эффективно функционирует всё та же логика. И, стало быть, опереться на них, значит неявно для действительной понятийности опереться на всё ту же логику. Что значит - неявно? Посмотрим на это на примере интуиции. Поскольку действительное мышление без и вне языка невозможно, а интуицию вполне уместно считать хоть и специфическим, но все же мыслительным актом, то из этого напрашивается предположение, что интуиция без и вне языка не существует. Постигнув, что в интуитивном акте не участвует такой вид языка, как внутренняя речь (характерная и необходимая для действительного мышления), можно предположить, что интуиция опирается на другой вид языка, который можно назвать блочно эвристическим. Он предстает как образование (быть может, даже произвольное) под поставленную проблему информационных блоков (состоящих, конечно, не из одних только слов и понятий) и манипулирование ими (конечно, не чисто языково-логическое) на предмет получения максимальной эвристичности этого информационного соединения. Когда такая эвристичность достигается, то в этот момент данный блочно-эвристический массив
автоматически предстает перед размышляющим как ответ на поставленный вопрос, выраженный на языке постановки проблемы. Г). Соответствие
социальности. Истина рождается социально конкретным человеком, и это не может на ней не отразиться. В самом деле, поскольку любые элементы психики могут быть модулированы социальностью (даже инстинкты), то это может
наложить свой (тот или иной) отпечаток на их функционирование в познавательном процессе. Об этом догадывался ещё Гераклит, утверждая, что ученым может быть только человек добродетельный и порядочный, ибо он лишен таких качеств, которые препятствуют плодотворному познанию (корысть, зависть, пристрастие и др.). Сегодня правоту Гераклита можно расширить, утверждая, что ученый должен быть передовым цивилизованным человеком современной эпохи, а именно, эпохи образования единой планетной цивилизации.
При опоре на данные индикаторы следует помнить о том, что они для установления объективной истины неравнозначны. Так, индикатор А является решающим. Т. е., только при опоре на него аттестуемое знание можно внедрять в действительность человеческой жизни. Далее. Индикатор Б лишь санкционирует продолжение научных размышлений о гипотетическом познаваемом объекте, ибо последний, при соответствии индикатору Б, предстает действительностью лишь теоретического познания. И для превращения его в реальный объект необходимо обеспечить его индикатором А. В самом деле, например, такие гипотетические объекты, как кварки без индикатора А преждевременно считать объектами материальной реальности. Ибо распространение на них некоторых фундаментальных признаков этой реальности рождает концептуальный абсурд (например, утверждение о том, что кварки как таковые объективно существуют, но в таковом статусе принципиально не обнаружимы). Далее.
Посредством индикатора В обеспечивается привязка гипотетического объекта к психической реальности. То есть, гипотетический объект, еще не привязанный к внеорганизменной природной реальности, усилиями познающего субъекта привязывается к реальности, ближайшей к внеорганизменно природной, а таковой оказывается реальность внутриорганизменная (быть может, из-за материального единства организма с природной средой). Привязка гипотетического объекта к внутриорганизменной информационной реальности
необходима. Вне ее данный объект оказывается вне жизнезначимости, что является тупиком познания. (Однажды я спросил лауреата Нобелевской премии, Ж. И. Алферова: «физики сегодня пытаются ввести в науку понятие «отрицательное время». Как вы к этому относитесь?» Жорес Иванович ответил блестяще: «ввести в науку можно всё, что угодно. Дело за пустяком: установить, что это значит»). А установить подобное с помощью индикатора В весьма не просто, - нужны специальные
гносеологические разработки (осуществить которые в рамках данной статьи не представляется возможным). Наконец, посредством индикатора Г гипотетический объект привязывается к социальной реальности. То есть, к такой, которая не тождественна природной и внутриорганизменной, но жизнезначима. Для чего это делается, в принципе ясно, хотя здесь тоже есть, над чем подумать. Но для этого необходимо отдельное исследование.
Литература
1. Ахундов М.Д., Баженов А.Б. Останется ли наука системой объективного знания? / М.Д. Ахундов, А.Б. Баженов // Проблема ценностного статуса науки на рубеже XXIвека. СПб., 1999.
2. Гайворонский Б.П. Наука как ценность человечества / Б. П. Гайворонский. Воронеж, 2GG9.
3. Казютинский В.В. Истина и ценность в научном познании / В.В. Казютинский // Проблема ценностного статуса науки на рубеже XXI века. СПб, 1999.
4. Klee R. Introduction to the Philosophy of Science. Cutting Nature at Its Sleams / R.Klee . N. Y., Oxford: Ohford Univ. Press, 1997.
5. Назаретян А.П. Истина как категория мифологического мышления / А.П. Назаретян // Общественные науки и современность. 1995. № 4.
6. Пахомов Б. Я. Методологический смысл требования объективности знания / Б. Я. Пахомов // Категории диалектики и методология современной науки. Воронеж, 197G.
7. Позер X. Правила как формы мышления / X. Позер // Научные и вненаучные формы мышления. М., 1996.
8. Порус В. Н. Рациональность. Наука. Культура / В.Н. Порус. М., 2GG2.
Воронежский государственный технический университет
PHILOSOPHICAL SANITARY TREATMENT OF IDEAS ABOUT TRUTH
OF SCIENTIFIC KNOWLEDGE
B.P. Gayvoronsky
This article is not pure scientific research, but peculiar philosophical sanitary treatment such opinions about truth of scientific knowledge, which straight or indirectly destroys truth like fundamental characteristic of scientific knowledge (author named these for it by viruses of science). Philosophical sanitary treatment is useful not only by deliverance from viruses of science, but coming to light during it of the new conceptual problems
Key words: anthropomorphing of objective truth, efficiency of truth knowledge, science, indicator of truth
