CC BY
75
УДК 1 (091)
Д. В. Ратушина*
ФИЛОСОФСКАЯ ПОЛЕМИКА В ЖУРНАЛЕ «СОВРЕМЕННЫЕ ЗАПИСКИ»
В статье рассматривается философское содержание журнала «Современные записки», в котором публиковались труды практически всех русских мыслителей, проживающих за рубежом (русской эмиграции). Журнал был особенным в силу его полемического характера, живого диалога между авторами. Таким образом, через исследование полемик на страницах этого журнала реконструируется идейная жизнь русского зарубежья. Вопросы, которые поднимаются в журнале, отражают и философскую традицию XIX-XX вв., и интеллектуальную обстановку самой эмиграции, те острые проблемы, которые возникли вследствие социальных и культурных трансформаций.
Ключевые слова: философия русского зарубежья, «Современные записки», философская полемика, философия права, свобода, русская литература.
D. V. Ratushina Philosophical Polemic in the Journal «Contemporary Notes»
The article considers philosophical content of the Journal «Contemporary Notes» which published works of practically all the Russian thinkers living abroad (of Russian emigre community). The journal was special for its polemic nature and the live dialog between the authors. So, with the help of the Journal we have reconstructed the exchange of ideas between the thinkers and particularly the philosophical issues they were interested in. Issues raised in the Journal reflect the philosophical tradition of the XIX-XX century, intellectual environment of the emigration and crucial problems which appeared as a result of the social and cultural changes.
Keywords: philosophy of the Russian diaspora, «Contemporary Notes», philosophical polemic, philosophy of Law, freedom, Russian literature.
Русское зарубежье сложилось в силу трагичных по своей сути обстоятельств, но его наследие заставляет нас обратиться к этому феномену не как к политической или личной трагедии, но как к творческому импульсу для философского осмысления нашей интеллектуальной культуры. Русское за-
* Дарья Владимировна Ратушина — аспирант Московского педагогического государственного университета им. Вернадского, Ratynchik@yandex.ru.
260
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2015. Том 16. Выпуск 3
рубежье богато выдающимися личностями и концепциями, наследующими философские традиции Х1Х-ХХ вв.
Одной из особенностей русского зарубежья стала разрозненность, как духовная, так и географическая: не существовало силы или института, которые могли бы как-то объединить эмиграцию, не было единой политической позиции, даже религия на тот момент была скорее поводом для дискуссий. Тем не менее культурные деятели зарубежья взяли на себя миссию по сохранению исконно русских традиций и ценностей, считая, что те, кто остался на Родине, этого сделать не смогут. И чтобы передать свой духовный и культурно-исторический опыт, они начали создавать общественно-политические журналы, которые стали их своеобразной визитной карточкой. Фактически именно журналы оказались важнейшей консолидирующей силой, создавшей феномен русского зарубежья.
Журналы стали не только способом передачи накопленного духовного опыта, но и интеллектуальной платформой. При этом замечу, что специализированных философских журналов не было. Существовала периодика, созданная философами, которая имела явный духовный и мировоззренческий смысл. Это «Путь» Н. Бердяева и «Новый Град» Ф. Степуна. Понятно, что русская философия зарубежья этими двумя именами, конечно, не ограничивается. Более широкую картину философской культуры русского зарубежья представляет журнал «Современные Записки».
Последние несколько лет интерес к этому журналу растет, и этот интерес не случаен: «Современные Записки» выражают большинство культурных веяний и течений в русском зарубежье. Под редакцией М. Шрубы и О. Ко-ростелева издан архив редакторской переписки [14]. Под их же редакцией вышел сборник статей [4] на основе архива. Среди авторов, которые писали о взаимоотношениях редакции журнала и философов, можно выделить Н. Богомолова, М. Бирмана, М. Вендитти, М. Шрубу и В. Янцена. Особое значение для исследования философских полемик русского зарубежья имеет монография
A. Ермичева «Философское содержание журналов русского зарубежья» [11]. Она открывает перспективу историко-философского исследования журналов русского зарубежья как содержательного философского феномена.
Журнал «Современные Записки» задумывался как общественно-политический, в его создании участвовали: Н. Авксентьев, М. Вишняк, А. Гуковский,
B. Руднев и И. Фондаминский. Несмотря на задумку редакторов, журнал вышел в большей степени литературным и мировоззренческим, что приводило к конфликтам на протяжении всего его существования — с 1920 по 1940 г. И самое интересное: конфликт разразился именно из-за миросозерцательно-сти, как назвал новую направленность М. Вишняк. Для борьбы мнений была введена традиция рецензирования, которая вышла за пределы простого отклика на статью и превратилась в живой диалог. В этом диалоге участвовали многие и многие философы: Н. Бердяев, П. Бицилли, С. Булгаков, Б. Вышеславцев, С. Гессен, Г. Гурвич, В. Зеньковский, Ф. Степун, Л. Карсавин, Н. Лосский, Г. Федотов, Г. Флоровский, Д. Чижевский и Л. Шестов.
В «Современных Записках» и в зарубежье в целом есть три основных направления полемики: первая — социально-философская и философско-право-
вая, вторая — религиозно-философская и последняя — литературно-философская, не столько остро дискуссионная, сколько соединяющая разрозненные интересы и мнения философов на основе рефлексии о русской литературе.
Для отечественной культуры в целом и для философии в частности русская литература всегда была темой особого разговора. Несмотря на то что великие русские писатели формально не являлись философами, сложилось так, что именно в их творчестве и наши, и, особенно, зарубежные авторы склонны были видеть самое чистое проявление оригинальной, самобытной русской мысли.
Для зарубежья знаковым стало имя Пушкина. В журнале получили выражение Пушкинские дни, задуманные как один из способов сплочения эмиграции. Пушкин стал символом чаемого объединения. Более того, он был фактически единственным возможным символом, поскольку принадлежал культуре, а не политике, которая была омрачена чередой несбывшихся надежд и обманутых ожиданий. Традиционный интерес вызывало и творчество Ф. Достоевского. В Праге в конце 1920-х гг. под руководством А. Бема проводился семинар по творчеству этого великого русского писателя. Результатом стал выпущенный в 1929 г. сборник статей, рецензию на который в «Современных Записках» подготовил и опубликовал С. Гессен. Особо удачной он назвал статью Д. Чижевского «К проблеме двойника», в которой раскрывается философский смысл идеи двойничества и обсуждается проблема рациональной этики, ситуации, когда отвлеченное Добро расходится со своим онтологическим смыслом, что воплотилось в Иване Карамазове. Сам Гессен в статье «Трагедия добра в "Братьях Карамазовых" Достоевского» пишет, что в каждом из братьев воплощается какое-то добро и какое-то зло. И если говорит об Иване, то его Добро является предметом рефлексии, где разум и рассудок возведены в жизненный принцип. Добро Ивана лежит в области кантовской этики, в долженствовании. А Зло, или, как уточняет Гессен, грех — душевно-рациональный (гордость). И не может быть абсолютного добра — это уже царство Божие, и абсолютного зла — это уже небытие; здесь, заключает Гессен, мысль Плотина приобретает новый свет. Трагедия Добра в том и заключается, что своими силами побороть зло оно не может. Судьбы героев определяются не просто столкновением страстей в эмпирическом плане, а сверхчувственной реальностью идей, которые и есть движущие силы мира. И за этим слоем бытия у Ф. Достоевского скрывается другой — мистический уровень, и в этом заключается его величие как поэта. Вопрос о вине в смерти отца заставляет трех братьев искать и находить вину в себе, и эта трагедия добра — не просто субъективные переживания, но высшая, подлинная, метафизическая реальность [7, с. 311]. На основе этой статьи Гессен делает сравнительный анализ философской системы В. Соловьева и творчества Ф. Достоевского.
Гессен полагает, что существовала не просто дружба между Вл. Соловьевым и Ф. Достоевским, но имела место внутренняя связь стремлений. Последнее произведение Достоевского «Братья Карамазовы» и «Критика отвлеченных начал» В. Соловьева (один из первых его систематических опытов изложения своей философской системы) вышли в 1880 г. По словам самого В. Соловьева, центральной идеей «Братьев Карамазовых» должна была стать «церковь, как положительный общественный идеал», что в «Критике отвлеченных начал» вы-
ведено под именем «свободной теократии» и также является центральной темой [5, кн. 45, с. 271-272]. Так, заключил Гессен, обращаясь к сравнительному анализу идей Достоевского и Соловьева, в художественных произведениях первого мы находим идеи, рационализированно представленные в философской системе второго. Гессен говорит о двух перекличках между философской системой Соловьева и идеями, изложенными в «Братьях Карамазовых» Достоевского. Первое — это славянофильские симпатии. И у Соловьева, и у Достоевского присутствует идея «богоизбранности» русского народа и провозглашение «русского человека как бесспорно всеевропейского и всемирного» [5, кн. 45, с. 282]. Второе — это критика европейской культуры. Достоевский говорит о бездуховности как причине кризиса Европы. Не случайно же в «Легенде» было три искушения, и Европа поддалась им. У Соловьева причиной духовного упадка Европы становятся эмпиризм и рационализм, которые обнаруживаются им во всей истории европейской философии. Гессен замечает, что схожесть есть даже во внутренней архитектуре «Братьев Карамазовых» и «Критики отвлеченных начал», объединяет их и общий этический аспект — отстаивание автономии Добра как высшей ценности, более прочих приближенной к Абсолюту.
Значимое место на страницах журнала также занимают рассуждения о Льве Толстом. О нем и его творчестве размышляют Н. Лосский, П. Бицилли и Л. Шестов. Стоит выделить саркастическую статью Н. Лосского, в которой он говорит, что Л. Толстой как художник гениален, а как философ часто разочаровывает. Но сочетание совершенного художника и совершенного философа дало бы идеальное постижение мира, его «конкретной полноты и понимания его в понятиях» [12, с. 234-235].
Не будет преувеличением сказать, что сама история, трагическая и драматичная, подталкивала русское зарубежье к философскому осмыслению фактов социальной реальности, их переинтерпретации. Ведь на глазах эмигрантов произошел слом всей европейской жизни. Вызвано ли это было объективными историческими закономерностями или все произошедшее — страшная, роковая случайность, в которой задействованы мистические и сверхиррациональные силы?
В «Современных Записках» вопрос о мировой войне и революции, вопрос о кризисе старого мира был воспринят как вопрос о жизнеспособности демократии, вопрос о справедливости. И противники, и защитники демократии признавали, что она находится в стадии кризиса. Вопрос заключался в том, дискредитирована ли идея демократии целиком и полностью или упадок переживает лишь одна из ее исторических форм. В большинстве своем авторы «Современных Записок» полагали, что демократия как путь к справедливости не исчерпала себя, хотя и нуждается в определенном переформатировании. Спасти демократию должно было ее соединение с принципами социализма, благодаря чему справедливость из формальной возможности обретала все шансы стать реальностью социальной жизни.
Философско-правовые концепции были призваны ответить на вопрос о дальнейшем развитии общества, в основе которого личность была высшей ценностью. И мы можем выделить три основные темы, вокруг которых ведется диалог: это правой социализм С. Гессена, иерархический персонализм
Н. Лосского и правовые идеи Г. Гурвича, в основе которых лежит концепция «соборной собственности».
В «Современных Записках» напечатан один из основных трудов Гессена по философии права — «Правовое государство и социализм». В нем он говорит, что нищета и эксплуатация есть причина обездушивания человека. Коренное зло современного общества для него заключается не только в классовой эксплуатации и неравенстве, но в превращении человека в средство для удовлетворения потребностей, противоречащее правовой свободе. Для решения этой проблемы он создает концепцию правового социализма, в которой соединяет правовую идею классического либерализма, идею разделения властей (гильдейский социализм) и синдикализм, как идею соуправления работников предприятием. Собственность становиться частной собственностью коллективных лиц, одухотворяя государство и снимая с него несвойственные ему полномочия. И именно общество основанное на правовом социализме становится, по его мнению, идеальным, поскольку государство не монополизирует все сферы жизни, но является одним из правотворческих союзов. «Функциональный федерализм» способствует созданию нового общества, где индивиды и группы свободны [8].
Н. Лосский предлагает концепцию «иерархического персонализма», в котором личность, являясь высшей ценностью, оказывается одновременно и элементом системы. Под иерархическим персонализмом Лосский подразумевает монархическое строение Вселенной, где Бог, народ, человек онтологически связаны, и целостность — как Вселенной, так и государства — поддерживается за счет этой связи [13, с. 348]. Иерархический персонализм есть монархическое строение вселенной, но этот принцип не имеет отношения к монархии как политическому строю, поскольку и монарх, и гражданин равны в человеческом статусе, и над ними возвышается Душа народа. Конкретный правитель только может приблизиться к воплощению сверхчеловеческого единства. Это единство подрывается, если монарх имеет неограниченную власть, поэтому, следуя монархическому принципу строения вселенной, государственная жизнь должна строиться по соборному типу власти, где гасятся личные, эгоистичные устремления человека [13, с. 349-355]. Из этого можно сделать вывод, что Лосский отрицает абсолютную монархию как форму правления.
Г. Гурвич строит свою систему, основываясь на концепте «соборной собственности», которая, в свою очередь, является основой социализма, а социализм есть хозяйственная форма демократии. Будущее демократии неразрывно связано с будущим правовой сферы общества, которая требует рационализации, замирения идеала индивидуальной нравственности, а не механического уравнения, как считают противники демократии [10, с. 357]. Он критикует «иерархичность» Лосского, т. к. видит в его концепции разложение целого на элементы, что ведет к упразднению сущности демократии — подвижности всех трех ее составляющих.
Гурвич говорит, что равенство есть функция целого. Философской предпосылкой демократии является синтез индивидуализма и универсализма, и это есть связь между соборностью и свободой личности. Равенство преобладает больше в правовом аспекте, нежели в нравственном — и это является
основным аргументом противников демократии: обвинение в механическом уравнении гения и тупицы и торжество посредственности. Но право есть рационализация или замирение идеала конкретно — индивидуалистической нравственности, и в этом заключается основная проблема правотворчества. Будущность права и будущность демократии едины, и если суждено погибнуть демократии, то суждено погибнуть и праву. Будущность демократии заключается в ее универсальности и многогранности [9, с. 326-355].
Противниками демократии можно было назвать евразийское течение, и «Современные Записки» в лице П. Бицилли, С. Гессена, Ф. Степуна, Г. Фло-ровского и Л. Карсавина выступили с критикой этой новой оформившейся в начале века идеологической платформы. Критика была сосредоточена на приверженности евразийцев убежденности в смерти демократии и культуры современной Европы. Ф. Степун и С. Гессен отмечали националистический костюм [15, с. 400-407], в который было одето евразийство, и говорили, что оно уже является русским фашизмом [6, с. 498]. Бицилли говорит о значительных методологических пороках евразийства; так, одним из них является претензия на партийность евразийства, что плохо вяжется с православием и геополитическими мотивами, которые евразийцы ставили в центр своей теоретической конструкции [2, с. 421-434]. Г. Флоровский также, отойдя от евразийства, замечал неуместное смешение православного и национального в культуре.
Евразийство изначально, замечает Флоровский, должно было быть духовным обновлением, переосмыслением революции, а не преклонением перед исторической действительностью, в которое оно довольно быстро превратилось [17, с. 312-346].
Попытка переосмысления революции и требование духовного обновления развивались в религиозно-философской плоскости. Здесь, отчасти продолжая правовую полемику, начинают дискуссию М. Вишняк (редактор), Н. Бердяев, Ф. Степун. Центром их внимания становится проблема свободы. По мнению Вишняка [3, с. 316-335], свобода может рассматриваться только как правовая категория, ведь, по сути, свобода как таковая появилась при секуляризации общества. Бердяев же замечает, что свобода — это категория Духа, и рассуждать о ней с точки зрения государства — органа принуждения — невозможно. Свобода может реализовываться в государстве через христианство, но государство никак не может реализовать через себя свободу. Он провозглашает смерть всех политических форм и замечает, что может существовать социальная демократия, но не политическая, но в социализме больше правды, чем в буржуазной демократии. Именно потому он и относит себя к сторонникам христианского социализма [1, с. 294].
По просьбе редакции ответ Бердяеву пишет Ф. Степун. Он утверждает, что отторжение вызывает принципиальный аполитизм Бердяева. Для Степуна нет и не может быть чистого аполитизма, а если бы он и существовал, то это было бы вредно для метафизики. Строя свой идеал, в данном случае — идеал Нового Средневековья (у Бердяева это некое новое, наступающее время), и защищая его, Н. Бердяев не разделяет симпатий к демократии не потому, что он правый, а потому, что он не сегодняшний. У него есть прошлое и будущее, но нет настоящего.
Отрицание Степуном бердяевского аполитизма снимает ту двусмысленность, которая появляется в построениях последнего: ведь право религиозного осмысливания может действовать только в борьбе со злом, но никак не при попустительстве ему. «Соблазнился свободой» Бердяев не из-за его религиозных воззрений, не из-за поиска сущности Бога, а из-за поиска ответа на загадку, что есть человек. Тема человека — это в первую очередь тема религиозной свободы человека, человека-творца. И для Степуна демократия выступает как попытка реализации образа такого человека [16, с. 304-320].
В эту полемику вступают так же С. Гессен, Г. Гурвич, Л. Карсавин, З. Гиппиус и Л. Шестов, но привести здесь их аргументы и контраргументы хоть и интересно, но невозможно.
Философия права, религиозная философия, философские аспекты русской литературы — все направления философской полемики, представленные в журнале, были направлены на преодоление кризиса, в котором оказалось современное им общество. Религиозные философы утверждали мистический источник свободы: Бога или веру; философы права стремились к воплощению свободы через правотворчество. Но и первые, и вторые обращаются к традиции, русской литературной традиции, как к источнику уже заданных вопросов и, возможно, найденных ответов.
Такое философское содержание представляют нам «Современные Записки». Этим, конечно, не ограничивается история философии русского зарубежья, но поднятые темы являются болевыми точками, которыми была пронизана вся эмиграция.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бердяев Н. А. В защиту христианской свободы: Письмо в редакцию // Современные Записки. — 1925. — Кн. 24. — С. 285-303.
2. Бицилли П. М. Два лика евразийства // Современные Записки. — 1927. — Кн. 31. — С. 421-434.
3. Вишняк М. В. Оправдание равенства // Современные Записки. — 1924. — Кн. 22. — С. 316-335.
4. Вокруг редакционного архива «Современных записок» (Париж, 1920-1940): сборник статей и материалов / Под ред. О. Коростелева и М. Шрубы. — М.: Новое литературное обозрение, 2010. — 552 с.
5. Гессен С. И. Борьба утопии и автономии добра в мировоззрении Ф. М. Достоевского и В. Соловьева // Современные Записки. — 1931. — Кн. 45. — С. 271-305; Кн. 46. — С. 321-351.
6. Гессен С. И. Евразийство // Современные Записки. — 1925. — Кн. 25. — С. 494-508.
7. Гессен С. И. Трагедия добра в «Братьях Карамазовых» Достоевского // Современные Записки. — 1928. — Кн. 35. — С. 308-338.
8. Гессен С. И. Проблема правового социализма // Современные записки. — 1924. — Кн. 22. — С. 257-292; 1925. — Кн. 23. — С. 313-341; 1926. — Кн. 27. — С. 382-429; Кн. 28. — С. 299-344; Кн. 29. — С. 308-341; 1927. — Кн. 30. — С. 380-408; Кн. 31. — С. 328-357.
9. Гурвич Г. Д. Будущность демократии // Современные Записки. — 1927. — Кн. 32. — С. 326-355.
10. Гурвич Г. Д. Социализм и собственность // Современные Записки. — 1928. — Кн. 36. — С. 346-382.
11. Ермичев А. А. Философское содержание журналов русского зарубежья (19181939 гг.). — СПб.: РХГА; Вестник, 2012. — 352 с.
12. Лосский Н. О. Л. Н. Толстой как художник и мыслитель // Современные Записки. — 1928. — Кн. 37. — С. 234-235.
13. Лосский Н. О. Органическое строение общества и демократия // Современные Записки. — 1925. — Кн. 25. — С. 343-355.
14. «Современные Записки» (Париж, 1920-1940). Из архива редакции: В 4 т. / Под ред. О. Коростелева, М. Шрубы. — М.: Новое литературное обозрение, 2014.
15. Степун Ф. А. [Рец.] «Евразийский временник» [Кн. 3. 1923] // Современные Записки. — 1924. — Кн. 21. — С. 400-407.
16. Степун Ф. А. По поводу письма Н. А. Бердяева // Современные Записки. — 1925. — Кн. 24. — С. 304-320.
17. Флоровский Г. В. Евразийский соблазн // Современные Записки. — 1928. — Кн. 34. — С. 312-346.
