CC BY
46
/V ГУМАНИТАРНЫЙ АСПЕКТ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА
УДК-167:39 ББК 87+63,5
ФИЛОСОФСКАЯ МЕТОДОЛОГИЯ ИЗУЧЕНИЯ ЭТНОСА: ВЫЗОВЫ XXI ВЕКА
Н.А.Беркович
Санкт-Петербургский государственный университет
сервиса и экономики (СПбГУСЭ) 191015, Санкт-Петербург, ул. Кавалергардская, 7, лит. А
В начале двадцать первого века в сопоставлении с предшествующим периодом по меньшей мере пятидесятилетней давности обоснованно констатировать несколько заслуживающих исследовательского внимания обстоятельств, актуализирующих философскую направленность изучения этноса.
Прежде всего, это заметное расширение предметной сферы междисциплинарного дискурса в результате радикальных сдвигов в раскрытии природы этничности и множественной идентичности под воздействием информационно-цифровой экспансии социума, модифицирующей все известные формы этнокультурного взаимодействия и раскрывающей тем самым безграничные возможности интерсубъективности. Востребованность философских универсалий отнюдь не спонтанна, она имеет по меньшей мере два предназначения. Во-первых, как необходимая составляющая обобщения социокультурного и социобиологического развития общества, с учетом воздействия новых конфигураций в этнокультурной динамике; затем этнополитические трансформации, предопределяющие в своей совокупности этническую кон-фликтогенность и, как следствие, этноге-ополитические переделы. Во-вторых, для осмысления междисциплинарной факто-логичности, поскольку пределы междисциплинарного дискурса непосредственно обусловливают философскую рефлексию.
Очевидно, что междисциплинарная, конкретно-научная и философская методологии не могут рассматриваться как равноценные по критерию понятийноконцептуального объема, что обусловлено различными способами истолкования
фактов и детерминации их эмпирической основы. Философское объяснение этноса и этничности не ориентировано на констатацию неповторимых видовых и локальных модификаций, оно направлено на «усечение» сложнейшей этнокультурной и популяционной иерархии этносов исключительно по признаку глубины ди-ахронных связей, их этнической преемственности.
Среди других обстоятельств следует учитывать имеющий немаловажную методологическую значимость фактор соперничества взглядов различной идейной направленности и теоретической ценности. В их перечень следует включить рецидивы анахроничной марксистско-ленинской теории нации.
У этой теории были свои официально признанные авторитеты «в законе», «мудрые толкователи расцвета и сближения всех наций и народностей». Рассматривая работы И.В.Сталина, имевшие тотальное влияние в советском обществоведении, подчеркнем, что они профессионально компилятивны и создают видимость научного поиска. Его определение нации фактически полностью заимствовано у Бауэра и Каутского, но дополнено собственными идеологизированными утопиями, исключающими обращение к этнической реальности, к богатому опыту исследования народов, как, например, в классической этнографии, представленной Морганом, Тейлором, Фрезером и др. Нынешние последователи марксистской теории нации продолжают культивировать и отстаивать именно сталинское суммативное определение, в котором налицо смешение условий, предпосылок и признаков в образовании на-
ции, в то время как надо различать историко-экономические детерминанты (фактически предпосылки, условия) и собственно процедуру социально-
философского объяснения.
Догматические рецидивы сталинизма странно, алогично сочетаются с обывательски модным и продолжающим длительное время культивироваться интересом к теоретическим построениям Л.Н.Гумилева, наподобие «теории этногенеза» и «концепции пассионарности». В оценке официозных рецидивов и охотно вопринимаемых массовым сознанием эпатирующих взглядов важна не их критика как самоцель, а ее позитивный результат, используемый для приращения философского постижения сущности этнической реальности.
Все сказанное, однако, не более как предварительные размышления о современной стратегии философского познания этноса. В чем ее действительные новации и приоритеты в сравнении с парадигмами исследования в прошлом XX веке? Напомним их.
Марксистская парадигма имеет свою поучительную историю и в своей эволюции никоим образом не может быть сведена к так называемой идеологизированной марксистско-ленинской теории нации.
Известна понятийно-терминологическая, семантическая многозначность в истолковании племени, народности, нации в трудах К.Маркса и Ф.Энгельса, понятия которых употребляются ими наряду с именованиями «национальность» и «народ». Важно отметить, что именно в рамках социальной философии марксизма впервые называется и объясняется триада «племя, народность, нация», в то время как начиная с эпохи Возрождения для изучения народов использовались малозначимые обозначения: нация, раса, племя. В контексте методологии историзма и диалектики племена, народности, нации оказываются включенными не столько в европейскую историю Старого Света и взаимосвязанными с пренебрежительно называемыми «колониальными народами», а соотнесенными с человече-
ством в целом, что безусловно способствовало углубленному осмыслению всемирной истории. Всемирность при этом трактуется как конечная цель поступательного развития народов, т.е. племен, народностей, наций, в так называемое обобществляющееся человечество.
О солидарности с методологией историзма и диалектики в национальной тематике заявили О.Бауэр, К.Реннер и К.Каутский. Вначале обратимся к Каутскому. У него есть прозорливые мысли, как, например, о том, что самые интернациональные элементы нации являются также и самыми национальными [1]. Однако Каутский игнорирует накопленный к его времени богатый этнографический материал и предлагает суммативный подход, выраженный в его известном тезисе: «Язык и территория. Главное. (Экономический признак). Исторический характер», - включающем, по его мнению, три определяющих признака нации. Затем этот тезис безоговорочно приписывался Ленину. В наследии Каутского есть еще одно принципиальное положение, которое затем будет всячески пропагандироваться и Лениным, и Сталиным, и всей официозной идеологией. Это умаление роли национальной (этнической) культуры во имя ускоренного сближения и слияния наций в высшем социалистическом единстве, т.е. фактическое забвение преемственности низшего и высшего в этнокультурном развитии общества.
Основополагающие работы Ленина по национальной тематике свидетельствуют о заимствованиях и повторениях из работ Каутского и Бауэра. Несмотря на то что этническая терминология и системный подход уже культивировались, у Ленина обращение к нации диктовалось исключительно востребованностью политической стратегии в решении национального вопроса в целях осуществления социалистической революции.
Очевидно, что марксистская парадигма неоднозначна по своим результатам. От методологии историзма и диалектики с присущим ей привлечением богатого этнографического материала в объяснении племени, народности, нации
произошел догматизированный переход к работам, написанным в русле линейно детерминированной историко-экономической методологии, что характерно для Каутского, Ленина, Сталина и для официозной марксистско-ленинской теории нации.
Формационная парадигма: этнос и общество. Формационные базисные типы общества: племя, народность и нация - возникают не как результат предрасположенности нашего мышления к трехсоставным умозаключениям, а в периоды смены общественных формаций. Подчеркнем, что формационное измерение этнической истории человечества исключает ее упрощенно-жесткую разметку, оно выражает прерывность диахронных связей, позволяя проследить качественно типологические этапы становления и формирования одного и того же этноса.
Обратим внимание, что методология формационной парадигмы позволяет объяснить взаимодействие племени, народности и нации в свете теории развития, используя понятия «низшее» и «высшее» для обозначения перехода от простого к сложному. Сложность является центральным понятием теории развития, обладая более многообразным содержанием, когда каждая последующая ступень развития имеет хотя бы на один признак больше, чем предыдущая ступень.
Формационная парадигма способна объяснить триадность этнической истории не как однообразно механический, аддитивный процесс, а как возникновение нового, более сложного в сравнении с предыдущим по степени интегрированного многообразия самодостаточного системного образования. Разумеется, что реальная этническая история и формационные типы этноса зеркально не совпадают между собою, между ними всегда есть несоответствия, расхождения или, выражаясь языком постмодернистской методологии, пролиферация различий.
Мироцелостная парадигма возникает в контексте представлений о двух тенденциях современного этнокультурного процесса: глобализации и множественной
идентичности. Ключевым понятием, характеризующим современность, была и остается глобализация. Формационная парадигма не способна адекватно объяснить глобализируемый мир, например, зарождающиеся в нем синхронные и ас-тадиальные модусы современности. Глобализация трансформирует идею всемир-ности, что позволяет выделять типы становления единого взаимосвязанного мира, т.е. мироцелостности, определяемой как процесс глобальной этнической интеграции человечества. Этнический аспект мироцелостности предлагает ответ по крайней мере на два вопроса: каков тип мироцелостности в субординации с этно-типологической триадой и какова рефлексия мироцелостности в самосознании племени, народности, нации?
Системная парадигма. Системное объяснение нации и этноса вообще ведет свою историю от фундаментальной работы О.Бауэра «Национальный вопрос и социал-демократия» (1906 г.). Бауэр
принципиально отказывается от сумма-тивного определения нации, столь близкого Каутскому, Ленину, Сталину, их тогдашним последователям и современным апологетам. Бауэр обосновывает системный подход к нации как общности естественной и культурной: «Естественная общность сама по себе, без общности культуры может интересовать антрополога как раса; нацию она собой не представляет» [2, с.135]. Бауэр дает фактически первый опыт обстоятельного для своего времени системного исследования нации, применимого также к племени и народности. Системный подход объясняет, что в пространстве территориально обособленной популяционной группы, в рамках формируемой культурной общности возникает этническое самосознание, опосредованное коммуникативными над-биологическими связями. Одним из удачных примеров приложения системной парадигмы является исследование этногенеза древнекитайского этноса, начинающееся с исследования его антропологических, языковых и этнических предков. Авторы тщательно исследуют неолитические популяционные и этно-
культурные истоки, включая формирование самосознания, в результате чего приходят к выводу, что древнекитайский этнос - общность «хуася» - сложился в первой половине первого тысячелетия до н.э. Из последних по времени работ системная парадигма оказалась востребованной, например, в раскрытии этногенеза и этнической истории татар [3], монголов и бурят [4]. Оказываются ли востребованными названные парадигмы во втором десятилетии двадцать первого века? Разумеется, они могут взаимодополнять-ся, но вопрос в том, насколько парадигмы прошлого века оказываются эффективными в своей сегодняшней методологической экспликации.
Если рассматривать бытующую периодизацию развития обществ как домо-дерн, модерн и постмодерн, вышесказанные парадигмы вписываются в проект модерна, выражая собою научные стратегии классической гносеологии.
Новейшая современность периода, начинающегося с последней трети двадцатого века, это, в отличие от модерна, постмодерная социальность. Социальное при наличии множества подходов оправданно определить как все то, что попадает в «силовое поле» человеческой деятельности как ценностно-содержательное, смыслоозначенное бытие. Постмо-дерная социальность характеризуется вы-зовной, антиномичной спецификой современности, темпорально многосложной и плюралистичной. Ее культурные коды и типы, диахронно-синхронные структурные профили изучены достаточно основательно [5, с.165-302]. Назовем лишь некоторые, преимущественно по масштабности своей значимости, властные вызовы современности.
Прежде всего, вызов глобализации, трактуемый как всеобъемлющая тенденция к детерриториальности, к формированию транскультурных и наднациональных ценностей, порождающий вместе с тем глокализацию, этнокультурную дифференциацию и партикуляризм. Затем информационно-коммуникативный вызов, предопределяющий антиномию между этнической мобилизацией, ростом эт-
нического самосознания, множественной идентичностью и опасностью омассовле-ния этнического сознания, его деиндивидуализации и обезличивания этнических потребностей. Еще одна сторона названной антиномии - угроза фундаментализма, включающего в себя этноконфессио-нальную составляющую, поддерживаемого огромными массами людей и категорически отрицающего этнокультурный диалог. И, конечно же, следует назвать становящийся все более значимым вызов популяционно-генетической миксации человечества, поскольку более тридцати процентов современного миронаселения, представляющего по своей этнической принадлежности главным образом крупные нации, численностью от одного миллиона человек и выше, являются смешанными по своему этнопопуляционно-му происхождению.
При необратимом воздействии вызовов современности реальность этноса становится гораздо более многомерной и специфичной в отличие от результатов применения прежних парадигм. В чем же привлекательность методологии постмодерна?
Начнем с того, что ее философским методом утвердилась деконструкция, возникшая под воздействием тенденции роста энтропии, т.е. неопределенности, беспорядочности и пролиферации различий в рамках соотнесенности смыслов и текста. Деконструкция категорически не приемлет присущую эпохе модерна ан-тропоцентричность мышления, логоцен-тризм и архетипичные бинарные центр-периферийные оппозиции, будучи ориентирована на преодоление неопределенности, присущей системным образованиям. Деконструкция как новый тип рациональности исключает линейно детерминированное истолкование системы, представляя собою «..способ определения меры нетождественного в тождественном, несистемного в системном, незавершенного в завершенном, несамодостаточного в самодостаточном, неприсутствующего в присутствующем и т.д.» [5, с.124].
Для системной организации этноса метод деконструкции оказывается при-
мемлемым, делающим акцент на преодолении неопределенности, множественности различий в становлении его завершенности, самодостаточности, что характерно, например, для этногенеза и этнических процессов, но не столько консолидации, сколько для межрасовой микса-ции и дивергентности в форме парциа-ции, сепарации и дисперсности.
Для объяснения аксиологии этнично-сти (самосознание, архетипы, менталитет, историческое сознание, историческая память) представляется уместным использовать опыт такой разновидности практик деконструкции, как поиск семантических корней слов и выражений текста для раскрытия затем исторических генеалогий. Метод деконструкции с присущим ему подчеркиванием возрастающей роли различий в определении меры незавершенности в завершенном, неприсутствующего в присутствующем и т.п. «неожиданно» синтезируется с концепцией единого мирового закономерного процесса, объясняющей, что формирование этнотипологической триады (племя, народность, нация) и этнически интегрируемого человечества происходит не как разовый акт, а выражает в качестве центрального момента взаимосвязь предыдущего и последующего, низшего и высшего состояний. Определяющая в названной концепции закономерность незавершенности развития констатирует, что подавляющая часть возможностей развития остается нереализованной, на много порядков больше фонда реализованных возможностей, и что высшее, например, нация, обладает своей особой этнокультурной и этнопопуляционной системностью, в которой низшее (племя, народность) существует в своем «снятом» состоянии.
Востребована, по нашему мнению, также и постмодернистская концепция истины, не приемлющая дисциплинарно идеологизированные и когнитивные запреты, способная стать эффективной в объяснении трансформации традиционных, модернизируемых и деструктивных форм этнической культуры.
Становление информационно-
коммуникативной целостности общества как одной из достаточно противоречивых модификаций плюралистической социальности предполагает, что этнические территории и границы местобытия сменяются детерриториальными сетями и пространствами, что открываются новые возможности более интенсивной, чем прежде, этнокультурной и популяционногенетической мобильности и тем самым актуализируется обращение к информационно-коммуникативной парадигме.
Отвечая на вопрос о современной стратегии философского познания этноса, поставленный в начале нашей работы, обоснованно утверждать, что взаимно востребованы как переосмысление наработанных парадигм, таких, например, как мироцелостная и системная, так и парадигм, формируемых постмодернистской методологией.
Казалось бы, в представленном исследовании можно поставить заключительную точку, поскольку обозначены методологические проблемы осмысления этноса в соотношении интересующих нас исследовательских стратегий. Тем не менее ко всему сказанному, на наш взгляд, необходимо дополнение, выходящее за пределы теоретико-познавательского дискурса, поскольку реальность этноса прежде всего предопределяется социально-политическими и ценностно-культурными детерминантами.
Для полиэтничной России подобная реальность этноса чрезвычайно важна. Именно об этом свидетельствуют следующие знаменательные слова В.В.Пу-тина: «Для России - с ее многообразием языков, традиций, этносов и культур -национальный вопрос, без всякого преувеличения, носит фундаментальный характер», включающий «формирование мировоззрения и ... такое понимание единства исторического процесса, в котором представитель каждого этноса ощущал бы себя наследником противоречивой, трагической, но великой России» [6].
