CC BY
116
УДК 821.161.1(092)
Е.В. ЧЕРКУНОВА
ФИЛОСОФИЯ ЯЗЫКА И ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕКСТ: ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ (на основе творчества В.В. Набокова)
Ключевые слова: философия, язык, слово, знак, текст, игра, бытие, инобытие, сознание, мир, творчество.
Освещена проблема исследования философских аспектов функционирования языка в творчестве В.В. Набокова. Многие ученые указывают на тот факт, что сам вопрос взаимодействия философии языка и художественного текста мало изучен и требует детального рассмотрения. Эта тема особенно актуальна в современности, так как затрагивает многие ее ключевые моменты (взаимодействие языка и сознания, игровой потенциал языка, текст как многомерная реальность и др.). Изучение этой проблемы обогащает новым содержанием такие науки, как философия языка, философия текста, и расширяет горизонты самой философии в целом через раскрытие новых уровней реальности посредством языка.
Ye.V. CHERKUNOVA PHILOSOPHY OF LANGUAGE AND WORK OF ART: PROBLEMS OF INTERACTION (BASED ON V.V. NABOKOV’S WORKS)
Key words: philosophy, language, word, sign, text, game, existence, overexistence, consciousness, world, creation.
This article is devoted to the problem of investigation of language philosophical aspects in V.V. Nabokov’s works. Many specialists note that the interaction of philosophy of language and work of art is still not very good explored and needs detailed observation. This topic is especially actual today because it includes many problems of modern reality (interaction of language and consciousness, language as a game, text as multileveled reality etc.). The investigation of this problem enriches such disciplines as philosophy of language, philosophy of text, and broadens the field of philosophy itself by revealing of new levels of reality with the help of language.
...Язык - материал литературы(...), по отношению к литературе язык выступает как материальная субстанция, подобно краске в живописи, камню в скульптуре, звуку в музыке.
Ю.М. Лотман
Данное высказывание Ю.М. Лотмана весьма точно определяет статус языка по отношению к художественным текстам, а именно - как основного компонента литературного творчества, его основы, необходимого условия существования. Но ученый далее добавляет, что краска и камень социально индифферентны, в то время как язык «представляет особый материал, отмеченный высокой социальной активностью еще до того, как к нему прикоснулась рука художника» [6, с. 5]. Тем самым Лотман подчеркивает деятельностный, активный, созидающий характер языка, его способность быть не просто инертным материалом, но живой материей, пронизанной творческим духом.
Все эти качества языка приобретают новую жизнь и полноценно проявляются в таком явлении, как текст, а именно художественный текст, который словно создан для того, чтобы показать и раскрыть потенции человеческого языка, его неисчерпаемую красоту и глубину.
Множество подходов к изучению взаимодействия языка и художественного текста (семиотический, аналитический, структуралистский, формалистский, герменевтический и др.), на наш взгляд, в полной мере не раскрывают всю суть данной проблемы, ибо освещают только отдельные грани этого явления, в то время как философский подход способен создать целостное представление и выработать глубинное толкование функционирования языка в художественном тексте. Философский анализ позволяет рассматривать не только от-
дельные моменты «жизни» языка в тексте (сфера концептов, символов, метафор, именований и др.), но и представить язык как мир, космос, постигаемый чутким и внимательным сознанием.
Нужно заметить, что и современная философия языка в целом имеет тенденцию к переходу от лингвистики «факта» (Л. Витгенштейн) к лингвистике «мира», «космоса», к постижению роли языка в универсуме (В.С. Юрченко). Сегодня создается интегративный образ языка, переосмысливается его роль в познании мира и человека, вырабатывается подход, позволяющий раскрыть его роль в разнообразных процессах человеческой деятельности. Весьма точной оказывается мысль о том, что «язык сегодня представляет собой тот предмет, где происходит встреча науки и опыта человеческой жизни» [4, а 25].
Философия языка в последнее столетие активно развивается в различных направлениях и рассматривается как в онтологическом, так и в гносеологическом аспектах. Тем не менее мы не имеем в науке единой концепции языка. Выделение «наук о духе» как специфической области поставило вопрос об особом характере языка в гуманитарных науках, обострило проблему ценностей, смысла и выражения. Если в классической философии на первом плане была проблема возможности и выражения объективного бытия в языке, в неклассической - статус языка в бытии и познании человека, то в рамках современной философии - это проблема текста и языковой референции. Следовательно, меняются и акценты в изучении языка: от проблемы соответствия языка объективному содержанию знания до проблемы языка как «мироистолкова-ния», способа конструирования бытия как текста.
Таким образом, вопрос о сущности и роли языка в философии не имеет единого решения, и тем более сложной и неоднозначной является проблема философского анализа языка в художественном тексте, так как и само понятие текста имеет многочисленные спектры смыслов. Активно проблема текста начинает обсуждаться в научном сообществе второй половины XX в., хотя своими корнями она уходит в античность, где уже в текстах Платона и Аристотеля присутствуют рассуждения, имплицитно связанные с ней. Разработкой данной проблемы занимались Ф. Шлейермахер, В. Дильтей, а их работу продолжили в различных модусах М. Хайдеггер, Г.Г. Гадамер, Ф. де Соссюр, Р. Барт, Ю. Кристева, М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман и др. Благодаря деятельности ученых определения текста в современном научном мире расширились по объему и охватили все сферы деятельности. Текст, с одной стороны, стали рассматривать как первичную данность и исходную точку всякой гуманитарной дисциплины (М.М. Бахтин), а с другой стороны, к нему стали относить не только письменные или устные тексты, но и музыкальные произведения, объекты искусства, архитектурные ансамбли, театральные постановки, приватные разговоры, жизнь человека, т.е. все, что имеет знаковую фиксацию и наделено смыслом, который может быть расшифрован в акте прочтения.
В целом нужно заметить, что понимание текста как концепта на современном этапе не является окончательным и не позволяет говорить о нахождении однозначного толкования данного понятия. Категория «текст» изучается в рамках различных дисциплин и не может анализироваться в рамках одной научной области (литературоведения, стилистики, социологии, семиотики, филологии, философии и др.), но «на границах всех указанных дисциплин, на их стыках и пересечениях» [2, с. 197], что определяет междисциплинарный характер исследования текста.
Нашей задачей является изучение философских аспектов функционирования языка в художественном тексте, и такого рода подход подразумевает понимание и раскрытие смыслопорождающих и смыслорепрезинтирующих сущностей знаковых образований. Само понятие художественного текста также неисчерпаемо по сути и не имеет однозначных определений. Сущность и специфика
художественного текста исследовались различными школами и направлениями, которые уделяли внимание тем или иным особенностям, качествам художественного произведения. Здесь и системно-структурная парадигма, рассматривающая текст как целостную систему, как материал, в котором находят свое выражение языковые знаки (Ф. де Соссюр), и структурно-семиотический подход, признающий текст функционирующим произведением, а не суммой признаков (Ю.М. Лотман), и концепция М.М. Бахтина, раскрывающая текст как сферу диалогизма и полифонизма. Помимо этого существуют герменевтический анализ, целью которого является поиск тайных смыслов и кодов, глубинная интерпретация, а также постмодернистское понимание текста, которое рассматривает его уже не как целостность, но как феномен, с которым соотносится весь мир: реальность представляется наполненной разнообразными текстами, которым присущ хаос значений и кодов. Текст здесь способен вступать в коммуникацию с другими письменными произведениями, тем самым становясь интертекстом.
Многообразные лингвофилософские толкования данного феномена были даны в работах А.А. Потебни, М. Хайдеггера, Г.Г. Гадамера, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, М. Фуко, Р. Барта. В частности, А.А. Потебня приводит следующее определение: «...художественное произведение есть синтез трех моментов (внешней формы, внутренней формы и содержания), результат бессознательного творчества, средство развития мысли и самосознания.» [10, с. 252-253]. М.М. Бахтин говорит о литературе как художественном самосознании языка, «новом модусе жизни языка» [1, с. 287]. Структуралисты рассматривают текст как вариант языка, а тартусско-московская семиотическая школа во главе с Ю.М. Лотманом подходит к пониманию художественного произведения как одновременной манифестации нескольких языков, как к гетерогенной структуре. Для М.Хайдеггера именно в литературе язык раскрывает свое подлинное бытие, обретает истинную сущность, тем самым избегая неполноты, забвения, формализации, что в современную информационную эпоху характерно для языковых процессов [14, с. 271]. Сам язык наделяется Хайдеггером онтологическим статусом, а следовательно, не является для него просто знаком, но также, как замечает философ, тоном, звуком, ритмом, ландшафтом, пространством и временем, телом и душой, божеством и человеком. Мишель Фуко считает, что сущность языка - «быть познанием», а литературу определяет как «чистый язык, ставший в своем бытии и в своей функции загадочным» [13, с.144-145]. Р. Барт, в свою очередь, видит роль литературы в преодолении власти, воплощенной в механизмах языка, что позволяет художественному творчеству обрести полную и глубочайшую свободу.
В целом многие ученые пришли к выводу, что художественный текст обладает особым духовным измерением, и в этом смысле к нему применима характеристика, данная П.А. Флоренским символу: как и символ, текст есть «бытие, которое больше самого себя» [12, с. 5].
И можно с уверенностью сказать, что выход за рамки обыденного бытия в художественном тексте происходит благодаря языку, который не только играет ключевую роль в интерпретации и понимании произведения, но и расширяет границы сознания читателя, создавая целостные картины мира и бытия, открывая новые, уникальные возможности в выражении неповторимой авторской индивидуальности. Именно об этом пишут многие лингвофилософы, которые занимаются проблемой функционирования языка в художественном тексте. При этом на первый план выдвигается понимание сущности языка в интерпретации и истолковании художественного произведения, рассмотрение языковых знаков как источника, через который раскрывается глубинная суть произведения, таинственные сферы авторского сознания, а также новые уровни реальности. Все это позволяет рассматривать язык с точки зрения его ценностных и познава-
тельных возможностей, т.е. как в онтологическом, так и в гносеологическом аспектах. Огромный вклад в понимание сущности языка в процессе интерпретации художественного текста внесли такие русские мыслители, как С.С. Аверинцев, С.Н. Булгаков, Д.С. Лихачев, А.Ф. Лосев, А.А. Потебня, П.А. Флоренский, А.С. Хомяков, Г.Г. Шпет, а также русская школа символизма (А. Белый, О. Мандельштам). Среди зарубежных исследователей можно назвать В.В. Гумбольдта, М. Хайдеггера, Г.Г. Гадамера, Р. Барта, М. Фуко.
Важно отметить, что в XX в., в связи с прогрессивным развитием науки, происходит переворот в социокультурном познании, оформляется философия языка как отдельная исследовательская область, меняется взгляд на природу знания и сознания, а следовательно, и на языковые процессы, сущность мира деятельности человека. Бытие духа человека (Гадамер) - языки, тексты, символы, знаковые системы вообще - начинает осмысливаться с новых позиций синтеза, универсализма, полисемантичности, вариативности, нелинейности. Размываются границы наук, меняются формы и методы познания, при этом особое внимание уделяется принципу бессознательного, интуитивного в мышлении, по-новому разрабатываются и осмысливаются понятия «архетипа», «концепта», «реальности». В научных и философских представлениях эпохи «действительный мир» перестает занимать главенствующее положение, а в поэтике все большую роль начинает играть семантика возможных миров (ирреальные модальности - фантастика, сны), сама же действительность осмысливается как «совокупность языковых игр» (Л. Витгенштейн). Сама речь начинает пониматься не как рефлексия над реальностью, но как взаимодействие с ней, как «форма жизни». Современная картина мира предполагает тесное переплетение вымысла и реальности, а наиболее фундаментальная оппозиция «текст - действительный мир» характеризуется смещением границ в ней в сторону первичности сознания, вымысла, иллюзии. Осмысление языковых явлений в данной атмосфере получает новое развитие, а именно особый статус получает художественно воспроизведенная реальность, литература, которая становится объектом изучения не только филологии, но и философии языка, культурологии, метапоэтики, лингвопоэтики, теоретической поэтики, семиотики, лингвистической и философской прагматики. Сам текст становится эпистемологической моделью реальности и воспринимается не просто как рефлексия над окружающей действительностью, но как взаимодействие с ней, как ее органическая часть, как «форма жизни». В связи с этим особое значение приобретает философский анализ языка в художественных текстах, так как он помогает раскрыть те смыслы, которые могут быть недоступны при других видах исследования. Осознается тот факт, что язык в тексте - это не только отражение мышления автора, «рупор идей», способ передачи мыслей и чувств, но и совершенно особая субстанция, эстетически и онтологически совершенная, требующая своего собственного целостного изучения. Г. Маргвелашвили замечательно обосновывает эту мысль, приводя слова М. Хайдеггера о том, что «наибольшим зримостным планом экзистенции» является язык, и в первую очередь «поэтическое слово». Именно оно является «онтологически наиболее значимым и поэтому самым драгоценным выражением языка, то есть тем выражением, которое первично и наилучшим (наиболее ярким) образом проливает свет на сущее, показывая. его человеку как часть в системе четверицы как мирской открытости бытия» [7, с. 30].
Прекрасно написанное литературное произведение уже само является воплощением чудесной магии языка, но не так часто можно найти художественные тексты, в которых бы отражалась сама философия языка. Мы имеем в виду ситуацию, когда автор целенаправленно делает язык одним из главных персонажей произведения, а само моделирование мира в тексте приравнивается писателем к его номинации. Язык в подобных текстах существует как самостоятель-
ная многомерная реальность, как то символическое пространство, через которое не только раскрывается глубинный авторский замысел, но и эксплицируются сами эстетические, философские свойства текста, и при этом сам язык выступает как творец, оживляющий и перестраивающий окружающий мир.
Именно в таком статусе предстает язык в произведениях В.В. Набокова, в которых семиотизация действительности, доминирующая роль языка и сознания, ориентация на лингвопоэтическое и философско-игровое восприятие мира достигают своего апогея. Все это позволяет многим современным исследователям говорить об особой актуальности произведений Набокова, образующих единую «семантическую вселенную» (А. Долинин). В частности, Л.Н. Рягузова прямо указывает на то, что «ощущается недостаток в исследованиях творчества Набокова в современной системе понятий - культурологии, метапоэтики и философии языка» [11, с. 4].
Действительно, тексты писателя не только являются проекцией философских и эстетических идей современности, воплощают специфические формы мироощущения, но и вбирают в себя основные положения научного мышления XX в. - мысли о панъязыковом характере сознания, познании мира в форме литературного дискурса, онтологизации понятия «текст», ставшего эпистемологической моделью реальности. Главное творческое устремление Набокова как писателя - «старание выразить свое отношение к вселенной, объятой сознанием» [8, с. 502] и подарить читателю мир своих осязательных и зрительных откровений. В «эру идентификации и классификации» он не утратил веру в существование чего-то безымянного и необыкновенного, по-своему именуя «недоназванный мир», проводя «радиусы от нежного ядра личного чувства к чудовищно ускользающим точкам вселенной» [9, с. 294] Этот «недоназванный мир» Набоков одаривает бытием в слове, наделяя его жизнью и энергией, словно подтверждая слова А.Ф. Лосева о том, что «имя есть жизнь», а «знать имя вещи значит быть в состоянии общаться и других приводить в общение с вещью» [5, с. 203].
Представитель русской формальной школы Виктор Шкловский заметил, что наше ощущение мира, его истинное познание превратилось в простое узнавание, и только подлинное искусство способно представить вещи в их настоящем бытии, а не такими, какими мы их привыкли видеть. Набоков так использует возможности языка, что мир, реальность постоянно создаются на наших глазах (искусство пересоздавать мир Набоков считал одним из важнейших качеств писателя), не теряя остроты и свежести («fresh perception» -так определяет метод Набокова американский исследователь С. Паркер) и возвращая нас к самым глубинным ощущениям, к скрытым уголкам не только сознательного, но и подсознательного бытия, причем и то, и другое бытие может оказаться абсурдным.
Эта особенность набоковского творчества позволила русскому писателю и критику А. Битову заметить, что он (Набоков) «восстановил в правах такое количество и качество подробностей жизни, что она и впрямь ожила под его пером.он соткал из всего этого паутину, сквозь дымку которой мы видим мир почему-то отчетливей, а не туманней» [3, с. 241-242].
Специфика творчества Набокова обусловила наличие разнообразных подходов к его изучению: идеи писателя соотносят с положениями структурной поэтики (тезис о взаимосвязанности элементов текста), с явлением неомифоло-гизма (обнаружение за каждым единичным проявлением текста глубинных и универсальных закономерностей), с теорией аналитической философии (текст не описывает реальность, а вступает с ней в сложные отношения) и т.д.
Одним из самых глубоких и целостных подходов к изучению творчества писателя является, на наш взгляд, рассмотрение его произведений с точки
зрения философии языка художественного текста, так как именно это направление позволяет раскрыть глубины реальности набоковских текстов, ибо пространство этого писателя - это в первую очередь пространство языка, которое определяет все основные смыслы его произведений. «Литература - не область общих идей, а область определенных слов и картин», - утверждал сам Набоков [1б, c. 6б3]. Данный лингвофилософский подход к текстам писателя осуществляется на стыке литературоведения, философии языка, семиологии, герменевтики, лингвистики, что обеспечивает полноту и целостность исследования. На наш взгляд, анализ философии языка Набокова имеет большое значение для ряда дисциплин, открывая в них новые горизонты и ракурсы видения своего предмета: в первую очередь для самой философии языка (анализ языковых игр, природы и сущности слова и буквенных знаков, проблема идеального, совершенного языка, представление языковой картины мира); во-вторых, для философии текста (в результате глубинной интерпретации раскрывается активный характер языка в процессе толкования литературного произведения); и, наконец, для самой философии в целом (познание мира через текст, обнаружение новых уровней реальности через язык - метафизической, игровой, иллюзорной, раскрытие экзистенциальной сущности бытия через языковые знаки). Все эти аспекты в полной мере представлены в творчестве Набокова и заслуживают самого детального и глубокого изучения.
В заключение можно отметить, что особое отношение Набокова к природе слова, а именно представление его не как «ярлыка», «указателя», «знака», но как «живого фрагмента описания, элемента метафоры, эха созидательных эмоций» (С. Паркер) позволило ему «соткать» удивительно тонкую, в то же время чувственно-осязательную вселенную своих произведений.
Литература
1. Бахтин М.М. Собр. соч.: в б т. I М.М. Бахтин. М.: Русская словесность, 1996. Т. б.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества I М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1986.
3. Битов А. Одноклассники. К 90-летию О.В. Волкова и В.В. Набокова I А. Битов II Новый мир. 1990. № б.
4. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного I Г.Г. Гадамер. М.: Искусство, 1991.
б. Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос I А.Ф. Лосев. М.: Мысль, 1993.
6. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии I Ю.М. Лотман. СПб.: Искусство, 2001.
7. Маргвелашвили Гиви. Труды I Гиви Маргвелашвили. Тбилиси, 1999. Т. 2.
8. Набоков В.В. Память, говори I В.В. Набоков II Собр. соч.: в б т. СПб.: Симпозиум, 1999. Т. б.
9. Набоков В.В. Другие берега I В.В. Набоков II Собр. соч.: в 4 т. М., 1990. Т. 4.
10. Потебня А.А. Мысль и язык I А.А. Потебня II Логос. Международный ежегодник по философии культуры. Кн. 2. М.: Мусагет, 1910.
11. Рягузова Л.Н. Концептуализированная сфера «творчество» в художественной системе В.В. Набокова I Л.Н. Рягузова. Краснодар: Куб. гос. ун-т, 2000.
12. Флоренский П.А. У водоразделов мысли II Художественный текст: онтология и интерпретация: сб. статей I П.А. Флоренский. Саратов: Сарат. гос. пед. ун-т, 1992.
13. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук I М. Фуко. М.: Прогресс, 1977.
14. Хайдеггер М. Путь к языку II Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993.
1б. Nabokov V. Die Kunst des Lesens Ii Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. М.: Школа «Языки русской культуры», 199б.
16. Parker S.J. Understanding Vladimir Nabokov I S.J. Parker. USA: University of South Carolina,
1987.
ЧЕРКУНОВА ЕВГЕНИЯ ВИКТОРОВНА - аспирантка кафедры философии, Московский государственный педагогический университет, Россия, Москва (lunohod3@rambler.ru).
CHERKUNOVA YEVGENIYA VIKTOROVNA - post-graduate student, Moscow State Pedagogical University, Russia, Moscow.
