CC BY
127
Русский советский театр 1921-1926. Л., 1975. С. 5-6.
8. Резолюция XII съезда ЦК РКП(б) «По вопросам пропаганды, печати и агитации» // КПСС в резолюциях... Т. 3. 9-е изд. М., 1984. С. 106.
9. Гиппиус 3. Красная смена // Газета-протест Союза русских писателей. 1917. 26 нояб.
10. Луначарский А.В. Свобода книги и революция // Печать и революция. 1921. Кн. 1. С. 7.
11. В.И. Ленин о литературе и искусстве. 4-е изд. М., 1986. С. 656-657.
12. Замятин Е.И. Они правы // Замятин Е.И. Я боюсь... С. 42-43.
13. Замятин Е.И. Пора // Там же. С. 67.
14. Луначарский А.В. Анри Барбюс // Из истории советской эстетической мысли 1917-1932 гг. М., 1980. С. 50.
15. Замятин Е.И. <0 творчестве> // Замятин Е.И. Я боюсь... С. 253.
16. Бердяев Н.А. Самопознание // Бердяев Н.А. Самопознание: Соч. М.-Х., 1998. С. 305. (Сер. Антология мысли).
17. Замятин Е.И. О сегодняшнем и современном // Замятин Е.И.. Я боюсь... С. 101.
18. Правдухин В. Литературная современность. 1920-1924. М., 1923. С. 43.
19. Бердяев Н.А. Философия неравенства // Бердяев Н.А. Судьба России: Соч. М.-Х., 2000. С. 500. (Сер. Антология мысли).
20. Бердяев Н.А. Русская идея // Бердяев Н.А. Самопознание... С. 39.
21. Замятин Е.И. Завтра // Замятин Е.И. Я боюсь... С. 49.
ФИЛОСОФИЯ ТЕХНИКИ НИКОЛАЯ БЕРДЯЕВА И ЕВГЕНИЯ ЗАМЯТИНА.
К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ1
И.И. Баранова
Baranova 1.1. Nikolai Berdyayev’s and Evgeni Zamyatin’s philosophy of technology: posing the issue. The article discusses N. Berdyayev’s and E. Zamyatin’s views of the technical revolution and its role in people’s life.
В начале XX века Россия вступила в стадию перехода к индустриальному обществу. Этот процесс получил название модернизации. Он включал в себя рост городов, постоянно нарастающее использование машин в производстве, демократизацию политических структур, быстрый рост знаний о природе и обществе, секуляризацию. Такой период развития прошли все ведущие державы, но в нашей стране модернизация имела свои особенности. Так как Россия вступила на этот путь позже других государств, то для того, чтобы не отстать от них, нужно было совершить переход к индустриальному обществу в короткие сроки. Процесс модернизации предполагал привлечение в сферу естественнонаучных знаний, обеспечивавших технический прогресс, новых сил. Большими
успехами были отмечены исследования во всех областях науки, что привело к пересмотру прежних представлений о строении мира, а также изменило систему ценностей человека и его представления о месте и роли в жизни.
Успехи науки были столь велики, что многие были готовы поверить в то, что наука всесильна. Возник своего рода культ научного прогресса, который наметил тенденцию к переносу принципов, по которым можно построить идеальную машину, на человеческое общество. Тема воздействия техники на жизнь человечества была одной из ведущих в творчестве русского философа Н.А. Бердяева (1874-1948). Свои мысли по этому вопросу он изложил в статьях «Человек и машина», «Смысл истории», «Царство духа и царство
1 Исследование проведено в рамках федеральной научной программы «Университеты России», грант У Р. 10.01.042 «Е.И. Замятин в контексте оценок истории русской литературы XX века как литературной эпохи».
кесаря» и других. Эта тема волновала людей и до Бердяева. Как отмечает Г.Х. фон Вригт, «<...> уже на ранней стадии Промышленной революции луддиты испытывали страх перед машинами, считая их угрозой своему заработку и предвосхищая социальное зло, ставшее бичом поздне-индустриального общества, - массовую безработицу» [1].
О влиянии технической эволюции на развитие личности говорили многие. Ф. Ницше, А. Тойнби, А. Шопенгауэр, Т. Шпенглер, К. Маркс, Н. Бердяев считали, что технический прогресс оборачивается для человека и природы регрессом, так как в нем отсутствует духовная составляющая: «Не может быть технических целей жизни, могут быть только технические средства, цели же всегда лежат в другой области, области духа» [2].
Н. Бердяев полагал, что техника не является ни добром, ни злом, так как в ней отсутствует идея, и только человек способен придать технике смысл. Цивилизация развила технические силы, которые должны были обеспечить господство человека над природой, а получилось, что эти силы властвуют над самим человеком.
Философ, сравнивая организацию и организм, затрагивал проблему зависимости человека от созданной им техники: «Но организация имеет тенденцию и самого организатора превратить из организма в машину. Самый дух, создавший технику и машину, не может быть технизирован без остатка, в нем всегда остается иррациональное начало. Но техника хочет овладеть духом и рационализировать его, превратить в автомат, поработить его. И это есть титаническая борьба человека и технизируемой им природы» [2, с. 151].
Техницизм, проникая в жизнь человека, формирует прагматическое, потребительское отношение к миру, а духовная культура воспринимается как необязательное. Философ рассматривал технику как нечто, что освобождает дух человека, но в то же время он сумел разглядеть те последствия, которые связаны с вхождением ее в жизнь: «<...> техническая эпоха действительно многому несет смерть» [2, с. 153].
Имеются определенные точки соприкосновения во взглядах философа и писателя, Н. Бердяева и Е. Замятина на сущность творчества, роль техники в жизни общества, на отношение личности и коллектива. Философ
отмечал, что машина «не только в чем-то освобождает, но и по-новому порабощает <...>. Эта новая страшная сила разлагает природные формы человека. Она подвергает человека процессу расчленения, разделения, в силу которого человек как бы перестает быть природным существом, каким он был ранее» [2, с. 181-182]. Он считал, что техническая цивилизация провозглашает «культ жизни вне ее смысла» [3], а с развитием техники свобода превращается в тиранию. Бердяев не отрицал технику вообще, а считал, что поклонение машине делает из человека раба. Он пояснял, что, приспосабливая свои желания, действия, цели к возможностям машины, человек перестает быть высшей ценностью, начинает рассматриваться как средство технического прогресса, теряет свое «я», растворяется в массе, так как техника требует коллектива. Философа пугала тенденция, ведущая к технизации духа: «Техника порабощает человека, ослабляет его духовность, угрожает ему гибелью. Кризис нашего времени в значительной степени порожден техникой <...>. И это кризис, прежде всего, духовный» [4]. Но он сознавал, что «роль техники двойственна <...>. И романтическое отрицание техники бессильно и реакционно. Нужно не отрицать научные открытия техники, а духовно овладеть ими» [5]. Е. Замятин тоже был поглощен проблемами, порожденными воздействием техники на жизнь современного человека. Его отношение к технике было неоднозначным. Как талантливый инженер, он видел в технике творческий элемент, но в то же время писатель не мог не ощущать губительных последствий учреждения «культа техники». «Религия материалистическая <...> так же убога, как и всякая другая. И как всякая другая - это только стенка, которую человек строит из трусости, чтобы отгородиться от бесконечности, - писал Замятин Ю. Анненкову. - По эту сторону стенки - все так симплифицировано, монистично, уютно, а по ту - заглянуть не хватает духу» [6].
Писатель предостерегал от всеохватывающего распространения техногенного рационализма на жизнь человека и общества. В заметке «<0 творчестве>» Е. Замятин писал: «Есть исторический закон: завоеватели постепенно впитывают в себя все особенности покоренных племен. Люди, покорившие
племя машин, сами становятся все больше похожими на машины. На последней ступени механизации - искусства не будет: племя машин знает только рассудок, творческие процессы ему недоступны» [7].
Н. Бердяев и Е. Замятин поставили вопрос о дегуманизирующем влиянии технической цивилизации на судьбу личности. Предупреждая о трагических последствиях, философ отмечал, что техника наносит страшные поражения душевной жизни человека. «Техника, - утверждал он, - дает в руки человека страшную, небывалую силу, которой может быть истреблено человечество <...>» [4]. Многие представители интеллигенции чувствовали эту опасность.
Художественное осмысление получает этот вопрос в романе Е. Замятина «Мы». В этом произведении общество построено на основе естественнонаучных исследований. Жизнь в Едином Государстве механистична, рациональна, прямолинейна. Идеалом главного героя является «великая, божественная, точная, мудрая прямая - мудрейшая из линий...» [8]. Нумера живут по системе
Ф.У. Тейлора, который разработал теорию нормирования, управления и организации производственными процессами, направленную на повышение производительности и интенсивности труда. «Да, - записывает главный герой романа Д-503, - этот Тейлор был, несомненно, гениальнейшим из древних. Правда, он не додумался до того, чтобы распространить свой метод на всю жизнь, на каждый шаг, на круглые сутки - он не сумел проинтегрировать своей системы от часу до 24-х. Но все же, как они могли писать целые библиотеки о каком-нибудь там Канте - и едва замечать Тейлора - этого пророка, сумевшего заглянуть на десять веков вперед» [8, с. 35]. Противопоставление «Кант - Тейлор» - это противопоставление гуманистической и рационалистической, основанной на максимальном использовании сил и способностей человека в интересах производства, концепций мышления. Писатель прогнозирует будущее в несвободном технократическом мире, показывает не только перспективы развития техники, но и взаимоотношения
личности и государства. Он так объяснял идейный смысл романа одному из французских критиков: «Близорукие рецензенты
увидели в этой вещи не больше, чем политический памфлет. Это, конечно, неверно: этот роман - сигнал о двойной опасности, угрожающей человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства - все равно, какого. Американцы, несколько лет тому назад писавшие о нью-йоркском издании моего романа, не без основания увидели в нем критику фордизма. В своем последнем романе английский беллетрист Олдос Хаксли развивает почти те же самые идеи и сюжетные положения, которые даны в «Мы». <...> Что и подтверждает, что эти идеи витают в грозовом воздухе, которым мы дышим» [9].
Н. Бердяев и Е. Замятин не отвергали технику, понимая, что люди не могут вернуться к тому укладу жизни, который царил до наступления индустриальной эпохи. Они придерживались мнения, что человечеству нужно не отказываться от технического развития, а научиться управлять техносилой в интересах человека, тем самым нейтрализуя ее разрушительную силу.
1. Вригт Г.Х. Философия техники Николая Бердяева // Вопросы философии. 1995. № 4. С. 69-78.
2. Бердяев НА. Человек и машина // Вопросы философии. 1989. №2. С. 148.
3. Бердяев Н А. Смысл истории. М., 1990. С. 170.
4. Бердяев Н.А. Судьба человека в современном мире // Новый мир. 1990. № 1. С. 219.
5. Бердяев Н.А. Царство духа и царство кесаря. М., 1990. С. 252.
6. Анненков Ю.А. Дневник моих встреч. Т. 1. М., 1991. С. 258.
7. Замятин Е.И. <0 творчестве> // Замятин Е.И. Я боюсь: Лит. критика. Публицистика. Воспоминания / Сост. и коммент. А.Ю. Галушкина. М., 1999. С. 253.
8. Замятин Е.И. Мы: Роман // Замятин Е.И. Избранные произведения / Сост., вступ. ст., коммент. Е.Б. Скороспеловой. М., 1990. С. 16.
9. Лефевр Ф. Один час с Замятиным кораблестроителем, прозаиком и драматургом // Замятин Е.И. Я боюсь... С. 257-258.
