CC BY
87
илософия техники и технических наук. Проблемы преподавания
Д. М. ФЕДЯЕВ
Проблемы, вызванные развитием техники, становятся все более значимыми по мере расширения масштабов технически оснащенной деятельности. Техника вторгается в жизнь человека, во-первых, через посредство результатов ее применения, во-вторых, в силу того, что схемы технического действия выходят далеко за пределы техносферы, определяя организацию и распределение труда во многих областях деятельности, далеких от материального производства. «Философские проблемы техники и технических наук» - содержательный, живой, интересный курс, позволяющий преподавателю привлекать технико-научные, исторические и даже литературные источники, не теряя при этом философичности. Представленный материал в основном ограничивается вопросами первого раздела «Программы кандидатских экзаменов», опубликованной в 2004 г. Раздел включает онтологические, гносеологические и социокультурные проблемы. Далее (второй - четвертый разделы) программа предполагает углубленное рассмотрение гносеологической и эпистемологической проблематики, а завершается (пятый раздел)
I ||
щ
щщ
i ¡1
...
i
а
Ф
■е-
(О
а
Ф
■в" <0
социокультурными и аксиологическими вопросами. Поэтому при изучении первого раздела представляется целесообразным уделить главное внимание онтологической тематике, обозначив наиболее актуальные гносеологические и социокультурные проблемы, предполагающие последующее углубление. Что касается формы преподавания, то одним из возможных вариантов является следующий: онтологическая тематика дается в лекционной форме, гносеологическая и социокультурная - в смешанной форме, предполагающей не только монолог преподавателя, но и самостоятельную подготовку некоторых вопросов. Необходимость немодной ныне лекционной формы обусловлена спецификой аудитории, сочетающей способность к усвоению научных абстракций, умение «перевести» их в технически-чувственную конкретику и недостаточную (или несистематичную) гуманитарную подготовку.
Рассмотрение онтологических проблем следует начать, наверное, с вопроса о сущности техники, хотя нередко в литературе встречаются мнения, что, мол, технику нельзя определить сколько-нибудь однозначно, полно и точно. Это, однако, не означает, что не следует пытать-
ся выделить хотя бы основные значения, тем более что в любом определении предмета философии техники термин «техника» необходимо присутствует. При всей многочисленности дефиниций техники основных значений всего четыре. Исторически и «генетически» первое восходит к древнегреческому «технэ», что первоначально означало искусство или мастерство плотника и строителя, а в более общем плане - искусство во всякого рода производстве1. Основное содержание техники как искусства образует «мехос» - специально выработанная «уловка», позволяющая разрешить сложную ситуацию и обратить ее себе на пользу (отсюда пошли термины: «механика», «махина», «машина», «махинация»). Фактически следуя античной традиции, в наши дни непосредственную деятельность, подобную дыханию, движению, принятию пищи, не называют техникой, но, если эти процессы совершаются неверно (а для того чтобы выполнять их правильно, применяются преднамеренные действия, вырабатываются специальные приемы), тогда говорят о технике дыхания и т.п. Так и любая беспорядочная, стихийно протекающая деятельность не носит технического характера. Техника начинается с выработки
1 См.: Шадевальд В. Понятия «природа» и «техника» у греков // Философия техники в ФРГ. М., 1989.
«махинации». Прием деятельности является техническим, если он а) выработан специально; б) может быть многократно применен с одним и тем же результатом. В настоящее время синонимом древнегреческого «тех-нэ» как совокупности приемов деятельности является понятие технологии.
Технические приемы деятельности отличаются эффективностью и относительной простотой, а потому допускают овеществление. Так мы приходим ко второму значению понятия: техника есть совокупность материально-вещных средств деятельности. Уточнением их специфики (имеются в виду наиболее известные, традиционные версии) занимались многие авторы. Сегодня сохраняют актуальность версии Э. Каппа и К. Маркса. Э. Капп выдвинул идею органопроекции, согласно которой техника, будучи антропоморфной, повторяет строение и функционирование естественных органов человеческого тела в их действенно-трудовом применении, представляя собой их «проецирование» вовне, осуществление в природном материале. К. Маркс на примере рабочей машины показал, что способ «действия» технического средства воспроизводит способ действия человека, т.е. овеществляется не орган, а функция. Машина определяется им как такой механизм, который, получив соответственное движение, совершает своими орудиями те
самые операции, которые раньше совершал рабочий подобными же орудиями. Воспроизводство функции нередко (но не всегда) приводит к внешнему сходству машинного движения и человеческого действия. По мере технической эволюции начали овеществляться приемы интеллектуальной деятельности человека. Средство деятельности считается техническим, если оно а) носит искусственный характер, б) опредмечивает некоторую деятельностную функцию. Если техника в первоначальном смысле сводится к совокупности «махинаций», то вещное средство деятельности есть овеществленная махинация. Средство деятельности, будь то станок в заводском цеху, кухонный комбайн или компьютер, сохраняет признак повторяемости действий человека: раз созданная вещь задает приемы ее применения.
Следует отметить, что «произрастание» средства деятельности на почве простого и эффективного приема - типичный, но не единственный вариант создания техники. Так называемые неантропоморфные технологии не имеют ничего общего с действием человеческой руки, вооруженной инструментом, но овеществление трудовой функции имеет место.
Техника как особый вид знания в широком смысле слова есть «знание как» (в отличие от научного «знания что»), направленное в конечном счете на
8« Ш8
к й 11
1 i
1 i
а
с£ Ш
■е-
ш
осуществление эффективного действия, а не на поиск истины. Оно включает а) знание о приемах деятельности и способах их применения; б) знание о вещных средствах деятельности, их строении, функционировании и взаимосвязи строения и функционирования. Поскольку принцип действия технического средства основывается на использовании природных законов, техническое знание опирается на естественно-научное. Поскольку оно применяется человеком, техническое знание связано с гуманитарным. Техническими в широком смысле слова оказываются многие области знания, далекие от сферы материального производства. Например, юридические, педагогические, медицинские науки нацелены прежде всего на эффективность действия.
Наконец, под техникой понимается специфический, культурно обусловленный процесс волеизъявления. Понимание техники как воления в настоящее время детально не разработано, но теоретическая основа такой интерпретации имеется в работах М. Хайдеггера2. По его версии, сущность техники сле-
дует искать вне сферы ее создания и применения. Техника - не простое средство, а вид «истин-ствования», и в этом смысле представляет собой про-из-ведение, область выведения че-го-либо из потаенности в открытость. Специфика современной техники раскрывается М. Хай-деггером при помощи понятия «постава», поскольку она не просто включается в природные процессы, а включает их в себя и таким образом ставит себе на службу. Так как техника всегда сопутствовала человеку, готовность про-из-вести нечто есть постоянно действующий фактор. В технике воля к активному воздействию на внешний мир получает вещественное выражение. В этом смысле техника есть овеществленная воля, а поскольку средство в структуре целеполагания играет активную роль, то наличная техника в известном смысле способствует расширению сферы активности человека, постановке новых целей, требующих технического воплощения. Выделенные версии определения понятия техники носят сущностный характер, определяя в своей совокупности системное качество «техника»1.
а *
Ш
-8-ш
М
" См., например: Хайдеггер М. Вопрос о технике // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.
3 Применительно к вопросу о сущности техники представляются весьма полезными и сохранившими актуальность следующие источники: Че-шев В.В. Техническое знание как объект методологического анализа. Томск, 1981; Новая технократическая волна на Западе. М., 1986; Философия техники в ФРГ. М., 1989; Философия техники: история и современность. М., 1997; Глобалистика: Энциклопедия. М., 2003.
В имеющихся определениях техники обнаруживается существенно общий смысловой аспект: по отношению к человеку техника является способом воспроизводства живой деятельности: специально выработанный прием предполагает многократное применение; овеществленный прием (техническое средство) определяет характер действий по его применению; техника как знание направлена на разработку средств деятельности и собственно действий; опредмечивание воли к преобразованию среды так или иначе закрепляет ее. Поскольку техника обусловливает характер воспроизводства деятельности, она обладает культуротворческой функцией. Сущность культуры, как бы ее ни определяли, связана с идеа-лообразованием. Тип воспроизводимости сам по себе является идеалом в смысле эталона, стандарта, а в качестве одного из существенных оснований деятельной жизни социума стандарт находит внешнее объяснение, превращается в идеал в смысле должного. Каждый тип культуры включает вполне целостную систему идеалов, так что сколь угодно «высокий» идеал так или иначе коррелирован с эталонами и стандартами трудовой, технически оснащенной деятельности. Смысложиз-ненный контекст техники как способа воспроизводства деятельности заключается, по-видимому, в том, что ни отдельный человек, ни человечество в
целом не смогли бы сделать ни одного шага вперед по пути развития, самореализации, выполнения «плана природы» (И. Кант), не закрепляя раз найденных решений повторяющихся задач, не превращая их, таким образом, в «дело техники».
В способе воспроизводства живой деятельности, формирующем элементы культуры в целом, реализуется определенный тип отношения человека к миру. Именно специфическое мироотношение определяет сущностные характеристики техники: способы деятельности, знание, воля суть модификации отношения человека к миру, а вещное средство - средний член отношения. Техническое мироотношение является предметом философии техники.
Отчасти совпадая по смыслу с такими категориями, как мировоззрение, миропонимание, мировосприятие, мироощущение, категория мироотношсния оказывается в этом ряду единственной, в которой отчетливо выражена материально-деятель-ностная, а не только духовно-рефлексивная составляющая, «отношение» имеет явный практический аспект. В технике же рефлексивная составляющая несомненно присутствует, но вне деятельностной компоненты она лишается своего смысла. Если философия науки осмысливает прежде всего определенный тип миропонимания, то философия техники имеет дело с мироотношением.
II й!
¡1
а ч о
■В-
(О
вря
ii ! -
1
«I
О.
ПС Ф
•е-
лв
Техническое мироотноше-ние отличается следующими особенностями. В ценностном аспекте для него характерна самоценность средства: для субъекта технической деятельности средство воздействия на объект привлекательно и ценно само по себе, почти безотносительно к целям и ценностям, формирующимся за пределами техносферы. Разумеется, создатели технических средств не живут в социальном и культурном вакууме, но нередко для них совершенство средства «перекрывает» неоднозначность последствий его применения. Последствия могут оказаться трагическими, но едва ли можно назвать безнравственными людьми, например, М.Т. Калашникова или А.Д. Сахарова. Самоценность средства очевидно и ярко демонстрируют тексты пионеров научной организации труда, для которых в самых разнообразных ситуациях главным и основным является вопрос о том, как сделать нечто с наибольшей эффективностью4.
В истинностном аспекте техническое мироотношение характеризуется «перевернутостью» отношения истины, ибо субъект технического познания и действия, создающий технические средства, задается в первую очередь не вопросом о соответствии некоторого знания объекту, а вопросом о соответствии
действительности идее, о том, будет ли вещное воплощение соответствовать конструктивно оформленной идее. В плане обоснования того или иного решения и действия техническому мироотношению свойственна поливариантность способов обоснования. Несмотря на то, что наиболее предпочтительным в силу сложившейся традиции считается физико-математическое обоснование принимаемых решений, оно, как правило, не может быть проведено достаточно строго и последовательно, поскольку, во-первых, техническая задача нередко ставится и решается независимо от наличия соответствующей научной теории, во-вторых, для деятельности в технической сфере характерна равная значимость общего и единичного: техническое средство оказывается неработоспособным, а прием деятельности несостоятельным и в том случае, если их создателями не учтены закономерности всеобщего характера, и в том, если в их разработке не учтены какие-либо «мелочи», совершенно несущественные в масштабе общего научного закона.
Следует отметить, что сама философичность философии техники нередко вызывает сомнения, в том числе у авторов, продуктивно работающих в названном жанре (Ф. Рапп, Ж. Эл-люль и др.). Философское сооб-
См.: Научная организация труда и управления. М., 1966; У истоков НОТ. Забытые дискуссии и нереализованные идеи. Л., 1990.
щество, как правило, скептически реагирует на новые словосочетания типа «философия чего-то», справедливо опасаясь разрушения единства философии и ее «ггравестирования»: если сегодня, к примеру, предлагается философия техники, то не появится ли завтра философия электротехники; если кто-то сегодня ратует за философию образования, то не будет ли он завтра говорить о философии среднего специального образования или даже о философии довузовской подготовки? Тем не менее «философия истории», «философия искусства» не режут изощренного философского слуха, а их наличие позволяет сделать некоторые обобщения.
Чтобы «философия чего-то» действительно состоялась, она должна удовлетворять ряду условий. Первым является статус исследуемого феномена, он должен раскрывать одну из сущностных характеристик отношения человека к миру. Техника, несомненно, удовлетворяет этому условию. Вторым будет, наверное, известная традиционность и устойчивость того внимания, которое оказывается предмету «философии чего-то» философским сообществом. Здесь тоже можно констатировать, что в течение, по крайней мере, последних двух столетий внимание философии к технике - фактор постоянный. Наиболее очевидным и непосредственным результатом обращения философии в техниче-
ское инобытие является, образно говоря, некоторое приращение самосознания философии. Философия накапливает материал, оттачивает имеющийся в наличии теоретический инструментарий, ощущает потребность в новом - словом, поднимает себя на какой-то более высокий уровень, способствуя решению тех или иных практических (в широком смысле слова) проблем.
Оба условия необходимы, но не достаточны. «Философия чего-то» становится действительно философией, если результаты изучения ее предмета начинают «работать» на решение вечных философских проблем, как, например, результаты философского осмысления истории. Соответственно, техника может и должна быть обращена в философское инобытие, тем более, что в такой попытке нет ничего искусственного и слишком необычного. Если охарактеризовать технику в категориях, типичных для классической философии, она окажется для нас а) вещью в буквальном значении этого термина; б) средством по-лагания субъектом объекта, а следовательно, и средством по-лагания субъектом себя самого; в) границей субъекта и объекта в гегелевском смысле «иного обоих», определяющей в известном смысле взаимодействующие сущности. Как «средний член» субъектно-объектного отношения техника отчасти детерминирует исторически конкретные
МР
I
К
ш!>
#1
ШрО; ; '
ЩШ;;
|И
11«
а
с£
®
-В-
ш
йр II
<( а
ш
■е-
га
&
варианты решения известных кантовских вопросов: что я могу знать? что я должен делать? на что я могу надеяться? - подчиненных главному вопросу «что такое человек?» Технический аспект последнего не сводится к грубой констатации факта, что человек - животное, делающее орудия, но позволяет понять суть эволюции самосознания в той мере, в какой оно определено эволюцией делания. Таким образом, техника оказывается заметным фактором истории действования и мысли. В обращении техники к философии нет ничего необычного еще и потому, что оно, собственно, всегда имело место в классической философской традиции. Философия традиционно стремилась к выводам всеобщего характера, но построение предельных абстракций основывалось на богатом и разнообразном материале, поставляемом многочисленными областями знания и деятельности. Привлекался и технический материал, особенно философской наукой Нового времени. Но в силу той же традиции эмпирический (для философии) материал, как правило, оставался «за кадром» текстов, выносимых на суд читателя, так что суждения и умозаключения их авторов производили впечатление чисто спекулятивных, материал снимали, как снимают строительные леса после того, как строительство здания завершено. Применительно к фи-лософско-технической пробле-
матике их восстановление является не узкой историко-философской задачей, а восстановлением традиции. Тем не менее уже сейчас в учебном курсе во многих случаях технические «леса» философии можно легко обнаружить. Итак, главная или основная задача философии техники, состоящая в исследовании технического мироогношения, включает два аспекта: 1) осмысление сущности техники, перспектив развития, результатов ее применения; 2) выявление и разработка технических аспектов «вечных» философских вопросов. Очевидно, что второй является органичным развитием и продолжением первого.
Поскольку речь идет о «технических аспектах», следует оговорить границы технического. Вполне понятно, что мир техники составляет прежде всего сфера ее создания и систематического применения, т.е. сфера материального производства. В более широком значении техника имеет место везде, где происходит разделение целостной деятельности на отдельные операции («махинации», как сказали бы в древности), предполагающее оптимизацию каждой из них. Выделение элементарных операций открывает возможность их свободного комбинирования и, соответственно, создания нового, подобно тому, как из стандартных кирпичей строятся разнообразные здания.
Появление «махинаций» в их непосредственной или же овеществленной форме предполагает постановку и решение познавательных задач, тем более что число возможных комбинаций уже найденных элементов хотя и велико, но не безгранично. В мире техники познавательная задача подчинена проектировочной, задаче подготовки средств эффективного действия. Для соискателей, имеющих техническое образование, решение проектных задач является вполне привычным. Гносеологические аспекты технического проектирования могут быть частично раскрыты в лекционной форме, частично же в форме практического занятия, с использованием знаний и опыта соискателей. Поскольку исчерпывающую дефиницию понятия проектирования как такового найти нелегко, можно предложить простое рабочее определение: проектирование есть представление цели средствами ее достижения. Если, к примеру, наша цель состоит в строительстве дома, в котором жила бы семья такой-то численности в заданных климатических условиях, с определенным уровнем комфорта и степенью роскоши, то в готовом проекте дома цель уже «снята» и представлена в виде изображений стен, перегородок, системы отопления и пр.
Кроме наличной технической практики поставщиком идей для успешного проектирования является фундаментальная
наука. Соискатели знакомы с основами естественных наук, прежде всего физики, но нередко реалии технического образования не побуждают их вполне осознать тот простой факт, что наука в своей теоретической форме имеет дело с идеальными, а не реальными объектами, а потому ее буквальное «применение», как правило, невозможно. Весьма полезной может оказаться работа соискателей с физическими энциклопедическими словарями. Чтение формулировки и разъяснения любого физического закона приводит к пониманию, что они применимы к объектам, которые реально не существуют и существовать не могут, являясь продуктом абстрагирования. Знание фундаментальных законов мало говорит о возможности их практического приложения. Так, электрические явления подчинены уравнениям Максвелла, но для решения большинства технических задач их прямое применение невозможно.
Затем может быть поставлен вопрос о том, с какими, собственно, объектами имеют дело технические науки. Его обсуждение неминуемо приведет к следующим выводам: а) эти объекты тоже несут на себе печать абстрагирования от реальности; б) степени абстрактности объектов технических наук существенно различаются, так что, например, теоретическая механика является более абстрактной наукой, чем теория механизмов
11 Ни
йвш Ш1Ш НпШ
и
о.
о
-8-
ф
зш®
и;;:;;;
3|1
Наш
1
11!
&
С*
ф
-8-
ш
и машин. Оказывается, что путь от технической задачи к научному знанию опосредован группой технических наук. Для разработки вопросов, раскрывающих их специфику, кроме известных работ В.Г. Горохова и В.М. Розина может быть использована уже упоминавшаяся монография В.В. Чешева.
Техническое знание образовано рядом более или менее теоретизированных научных дисциплин, оперирующих специфическими идеальными объектами. Если собрать воедино технические дисциплины, относящиеся к одной предметной области, мысленно расположив их по уровням общности и абстрактности идеальных объектов, образуется своеобразная «лестница», опосредующая связь между предельной абстрактностью родственной им естественной науки и конкретностью технических средств, применяемых в практической деятельности. Движение по ней возможно в обоих направлениях.
Допустим, наша задача относится к области электроники: следует разработать схему с та-кими-то параметрами. В простейшем случае мы опираемся на собственный опыт и опыт нашей проектной организации или же на так называемые «руководящие технические материалы» (РТМ), в которых представлены типичные применения элементов того или иного класса. Графическое изображение схемы будет первым шагом на
пути идеализации объекта. Если эти основания оказались недостаточными, приходится обращаться к специальной научной литературе по основам электроники, т.е. соотносить свою задачу с общими принципами построения электронных устройств, искать методы расчета схемы. Необходимость расчета схемы может вывести задачу на уровень более фундаментальной науки - теоретических основ электротехники (ТОЭ). В рамках ТОЭ схема может быть подвергнута дальнейшей идеализации, например, представлена как «двухполюсник», содержание которого (то, что между полюсами) совершенно условно и абстрактно. Наконец, следующим шагом будет переход к идеальным объектам электродинамики.
Возможны два варианта восхождения с низших уровней общности на высшие: переход с одного уровня на другой может быть осуществлен беспрепятственно или же через «разрывы» между уровнями. Допустим, мы переходим к ТОЭ и не находим методов расчета нашей схемы. Тогда их приходится создавать, т.е. решать познавательную задачу. Если разрыв обнаруживается между техническими дисциплинами высших уровней общности и естествознанием и выясняется, что естествознание не располагает материалом для решения поставленной проблемы, можно констатировать наличие технической потребности.
выступающей как «социальный заказ» по отношению к естествознанию. Если же такой материал есть, но не представлен в форме, пригодной для его использования в проектной деятельности, мы имеем дело с технической познавательной задачей, как и в тех случаях, когда разрывы имеют место между техническими дисциплинами разных уровней общности. Ликвидация одного из разрывов может вызвать появление другого, в свою очередь требующего устранения и т.д. Таким образом, техническая познавательная задача, взятая в общем виде, требует последовательного преобразования данных естествознания, пока они не примут форму знания, которое может быть непосредственно использовано для преобразования среды. Для этого необходимо выразить рациональное в чувственной форме.
Естественно-научное знание, как правило, стремится к абст-рактно-логической, рациональной форме. Чтобы реализовать его в техническом объекте, его следует трансформировать в особого рода предметно-чувственное, наглядное знание. Поэтому процесс решения технической задачи представляет собой переход от абстрактного к такому чувственному, которое одновременно обладает достоинством всеобщности и непосредственной действительности.
Представление абстрактных научных положений в чувственно-наглядных конструкциях оказывается возможным, поскольку сами абстракции создаются в конечном счете на основе обобщения наглядного эмпирического материала, что было показано еще И. Кантом в «Критике чистого разума». Кант отмечал, что чистые рассудочные понятия совершенно неоднородны с эмпирическими (и вообще чувственными) созерцаниями, их никогда нельзя встретить ни в одном созерцании. Связующим звеном оказывается схема -опосредствующее представление, которое является, с одной стороны, интеллектуальным, а с другой - чувственным. Схема понятия есть «представление об общем способе, каким воображение доставляет понятию образ» (например, схема «тысячи» есть представление о последовательном прибавлении единиц во времени). Схема необходима для познания, поскольку «категории без схем суть лишь функции рассудка, необходимые для понятий, но не представляющие никакого предмета. Свое значение они получают от чувственности»^. Многочисленные подтверждения кантовской мысли дает любой физический словарь. Сопоставление кантовской идеи схематизации абстракций с определениями, взятыми из спра-вочно-энциклопедической литературы, может представлять зна-
1
¡1! «
III
I
Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 3. М., 1964. С. 221-222.
а =с
О
-8-
ш
<<1 а
ф
лз
чительныи интерес в ходе освоения курса философии техники. Оказывается, что практически любая дефиниция физического понятия «обременена» описанием средств и способов, которые привели к его появлению и могут быть использованы для его демонстрации. Вполне естественно встает вопрос: является ли процесс преобразования знания в ходе проектирования познавательным процессом в полном значении этого термина, или же правомерно говорить лишь о преобразовании формы знания без изменения его содержания? По-видимому, можно говорить о познании на основании следующих аргументов.
Если считать истиной соответствие знания действительности, то открытие закона в его «чеканной» абстрактно-логической форме не исчерпывает сути дела, поскольку действительность как совокупность объектов дана человеку прежде всего в чувственной форме. Пока абстрактно-логическое не представлено в чувственной форме, истина не установлена. «Представление» осуществляется на пути технического проектирования. Наука устанавливает сущность. Техника представляет ее в практически чистом виде. К примеру, свойство электропроводности принадлежит природным объектам. Оно присуще твердым телам, жидкостям, газам наряду с множеством других свойств, оно «разлито» в природе. В техническом же объекте -
электрической цепи - оно представлено в предельной, чувственной, практически чистой форме, поскольку другие свойства электрических цепей в аспекте их применения малосущественны. Здесь изменение формы оказывается вполне содержательным, а техника обнаруживает себя как вид «истинство-вания» (М. Хайдеггер). На стадии научного открытия истинст-вование не завершено. Лишь приняв техническую форму, знание может обнаружить соответствие (или же несоответствие) действительности - не как копия соответствует оригиналу, а как ключ соответствует замку. Технический объект несет в себе истину, представленную в чувственной форме, объединяет всеобщность с непосредственной действительностью.
Имеет место и прямое приращение содержания. Для естествоиспытателя схема — средство перехода к понятию или идее. Впоследствии нередко оказывается, что способ схематизации, найденный первооткрывателем, далеко не единственный и даже не самый типичный. Субъект технического познания схематизирует научное понятие, основываясь на тех условиях, которым должно удовлетворять проектируемое техническое средство. Если эти условия являются новыми, отличающимися от тех, при которых понятие было впервые выведено, в процессе схематизации оно получает новое содержание, а проекта-
философия техники и технических наук. проблемы преподавания
ровщик - первое приближение к решению поставленной задачи. К тому же нечто новое в содержании может появляться на каждой ступени, отделяющей научно-рациональное от техниче-ски-чувственного.
В настоящее время техническое проектирование во многом связано с выявлением закономерностей, общих для разных предметных областей. Развитие науки и техники XX столетия показало, что системам, какова бы ни была их природа, присущи общие сущностные характеристики и закономерности самоорганизации, а главные принципы управления являются общими, чем бы мы ни стремились управлять. Для XX столетия вообще характерна тенденция к объединению областей знания и действия, идущая от технической и научной конкретики. К примеру, в нашей стране в конце XX в. была сделана попытка создать «теорию решения изобретательских задач» (ТРИЗ), согласно которой имеются общие принципы изобретательства, практически не зависящие от принципа действия каждого отдельного технического объекта. Слушателям можно предложить самостоятельно ознакомиться с работами ее создателя Г.С. Альтшуллера. Они нередко вызывают более или менее скептическое отношение в инженерной среде, но зато последовательно проводят важ-
ную в данном случае мысль: наиболее характерные проблемы, как и способы их решения, не зависят от субстратной основы того или иного технического объекта. С развитием идеи общности можно познакомиться в работах Б.И. Кудрина. Несмотря на то, что математическая подготовка соискателей не всегда позволяет оценить его труды в полном объеме, основная идея вполне понятна каждому: техническая эволюция аналогична эволюции живой природы как в плане общих закономерностей, так и в плане результатов, так что биоценозы и техноценозы организованы в принципе одинаково''. Из этой аналогии следует интересный вывод применительно к социокультурной проблематике, на который стоит обратить внимание соискателей: человек, создающий технику, независимо от своих намерений, действует в принципе, как природа, если рассматривать общую тенденцию, или, иначе говоря, действует по-божески. Вывод звучал бы вполне оптимистично, если бы в эволюции живого не было тупиковых линий. Установление общности объектов, различающихся по субстрату, дополняется новыми тенденциями проектирования. X. Ленк отмечает, что «в общем смысле в технике существует всеобъемлющая тенденция к созданию модулей, функциональных строительных блоков и функцио-
I
11 I 1
49
№11 а®
' См.: Кудрин Б.И. Введение в технетику. Томск, 1993.
><
а ч:
ф
■в-
ю
нально интегрированных микропроцессоров. Они могут быть вложены... в другие модули и системы. Это невероятно ускоряет технический прогресс и развитие... Возрастают совместимость, гибкость и динамика развития, равно как множественная и универсальная применимость частных технических решений»7. Настало время, когда многолетняя работа по разделению и дроблению операций и функций привела к возможности объединения их в крупные блоки. Различные предметные области техники сближаются, находятся общие принципы и решения, что, в свою очередь, ускоряет экспансию техники в традиционно внетехнические сферы познания и деятельности. В частности, к многим проблемам социально-политического, гуманитарного характера сегодня решительно приступают с системно-технических позиций.
Социокультурные аспекты техники могут быть рассмотрены как развитие темы проектирования. Сопоставление традиционной и проектной культур целесообразно рассмотреть в лекционной форме, поскольку оно предполагает оперирование
историческим материалом, с которым слушатели незнакомы. Техническое проектирование, предполагающее создание нового, далеко не всегда было ценностно осознанным. В течение длительного времени культура носила традиционалистский характер. В древности и средние века культура была ориентирована на раз установленный порядок, а для человека это означало точное следование традиции, применительно же к технической деятельности - установку на воспроизводство образца, характерное для ремесла8.
Способ деятельности по образцу был найден в глубокой древности, когда человек, познавая и преобразуя мир, был вынужден действовать методом проб и ошибок. Успешное действие вместе с его вещественным результатом закреплялось и воспроизводилось. Воспроизводились собственно изделия, принятые за эталон, раз найденные технологические операции, наглядно-образные объяснения того, почему действия осуществляются именно так, а не иначе, социально-технические объединения людей, в рамках которых осуществлялась ремесленная деятельность. Тем не менее об-
а
ЕС
Ф
■е-
ге
Ленк X. Техника// Глобалистика: Энциклопедия. М., 2003. С. 988.
8 Богатый материал, раскрывающий специфику ремесла, можно найти в академическом издании «Всемирной истории» и в ряде специальных работ, например: Кузищин В.И. Античное классическое рабство как экономическая система. М., 1990; Лукас А. Материалы и ремесленные производства Древнего Египта. М., 1958; Харитонович Д.Э. Средневековый мастер и его представления о вещи // Художественный язык средневековья. М., 1982 и др.
разцы постепенно менялись и заменялись другими под действием разнородных обстоятельств. Наиболее очевидно действие внешних факторов, например, расширение рынка и вследствие этого появление новых потребностей. Основными внутренними источниками изменений были наблюдение и фиксация случайных для данной операции явлений и эффектов, наблюдаемых при изготовлении и использовании какой-либо вещи. Характерные факты можно найти в книге Дж. Бсрнала «Наука в истории общества» (М., 1956), ставшей уже классической. Процесс грансформа-ции, «переливания» одной операции в другую или одного эталона в другой происходил постепенно, новое долго несло в себе отпечаток старой формы.
Ремесленный труд в известной степени препятствовал свободному развитию товарно-денежных отношений. Во-первых, ремесленник был господином производственного процесса. Применяемые им орудия просты, а следовательно, и недороги. Секрет производства заключался не в орудиях, а в умении ими манипулировать. Техническое знание - гносеологическое основание производства - было его безраздельной частной собственностью, ибо просто не существовало какого-то особого, институционализированного технического знания, каким не владели бы мастера. Поэтому подчинение ремеслен-
ника кому-либо обычно осуществлялось в формах личной зависимости. Во-вторых, для того чтобы товарно-денежные отношения проявились в полной мере, затраты труда на производство любого продукта должны получить точное измерение в единицах общественно необходимого рабочего времени. Для этого простой труд должен быть разделен на частичные операции, а сложный труд сведен к простому. Характерное для ремесла выполнение одним субъектом всей совокупности трудовых действий препятствует такому расчленению, а наличие индивидуальных особенностей в изделиях различных ремесленников, их личностная уникальность делает крайне трудным измерение ценности продуктов труда в общих единицах. Поэтому изделия ремесленников отличались в большей степени потребительной стоимостью, чем стоимостью. Относительно слабое развитие товарно-де-нежных отношений закрепляло общекультурную установку на стабильность и повторяемость.
Переход от традиционной к «проектной» культуре тесно связан со становлением машинной основы промышленного производства. Его предпосылкой была мануфактура, разделившая труд на элементарные операции -простые и совершенные, что способствовало специализации и оптимизации орудий труда. Кроме того, непосредственная взаимная зависимость отдель-
а
$ II
ш
и
о. ч ф
■В-
ГС
I Зак. 1287
113
ных работ и рабочих способствовала выработке общественно необходимого рабочего времени для каждой операции. Элементарные операции, сложившиеся в мануфактуре, а также последовательность их выполнения овеществляются и тем самым закрепляются в машинном производстве. Операцию выполняет теперь машина, а рабочий управляет машиной, превращаясь в ее придаток. В дальнейшем совершенствование технологии связано с выработкой новых элементарных операций и тем самым с развитием разделения труда, например, операций транспортировки предмета труда и управления его процессом. Одним из наиболее содержательных источников, раскрывающих специфику мануфактуры и машинного производства, по-прежнему остается первый том «Капитала» К. Маркса.
Элементарная, «базовая» операция является своего рода образцом, причем несравненно более жестким, чем образец ремесленный, не допускающим вариативности, но ее частичность, фрагментарность предполагает возможность многочисленных комбинаций. Ограниченный набор операций открывает возможность создания множества технических средств и использования множества са-\ мых разнообразных технологий, имеющих общей основой меха-Ф ническое «взятие» предмета "¡5 труда. Поэтому техника, ориен-Й2 тированная на базовую опера-
цию и ее овеществление, адекватна культурам, идеалом которых является прогрессирующее освоение природной среды. Правда, в основе этого идеала движения, осуществляемого за счет роста технической мощи и увеличения техномассы, лежит стандарт трудовой деятельности как ритмичной, повторяющейся частичной работы, т.е. динамика совокупного движения оплачивается статикой частичной работы - отчуждением труда.
Идеал прогресса предопределен также высокой производительностью машинного производства. Уже в начале XX столетия кризисы перепроизводства стали хроническим явлением. Как показал Ф. Бродель, перепроизводство случалось и раньше, но всегда оказывалось местным явлением. Доиндустриаль-ные культуры разрешали эту ситуацию при помощи производства предметов роскоши (пирамиды, китайские стены, дворцы и др.). Машина придала кризису всеобщий характер. Для его преодоления (после многих драматических коллизий) были найдены меры, актуальные по сей день. Во-первых, зарплата рабочих выросла до такой степени, что они превратились в полноценных потребителей, увеличив тем самым емкость рынка. Во-вторых, ассортимент предметов потребления (прежде всего - бытовой техники) начал стремительно расти. В-третьих, началась усиленная эксплуатация символического содержания
предметов потребления. Дело в том, что полезность вещи и отражение этой полезности в глазах потребителя могут существенно отличаться друг от друга. В его глазах вещь зачастую не только служит, но и что-то обозначает, т.е. за вещью в ее материальном бытии стоит некоторая символическая смысловая нагрузка - знак принадлежности к особой группе, отображение «престижного» стиля жизни. Символизация предметов потребления обеспечивается союзом дизайна и рекламы. Она ведет к быстрой смене поколений предметов потребления, расширению ассортимента и совершенствованию реальных технических характеристик вещей, которыми мы пользуемся в повседневной жизни. Не случайно В. Зомбарт охарактеризовал идеологию прогресса как мировоззрение человека техники9.
Стремительно прогрессирующая техника является одной из самых заметных составляющих типичных образов желаемого будущего. Оптимистический футурологический настрой связан именно с ней. Мы обычно не ожидаем и не хотим чрезмерных изменений собственного Я, охотно представляем себя более образованными, привлекательными, успешными и т.д.,
но все это нравится нам при одном существенном условии: если при этом мы не потеряем своего качества, своего лица. Гегель однажды даже написал об «интенсивной неподатливости личности». Отношения между людьми воспринимаются как естественное продолжение нашего Я. Проекты принципиально новых социальных отношений разрабатываются теоретиками, но обыденному сознанию будущие социальные отношения обычно представляются прямо производными от настоящих: а) такими же, как настоящие, только лучше; б) в принципе такими же, но с инверсией положения субъектов, например, «кто был ничем, тот станет всем»; в) по принципу инвертирования самих отношений, как «плохие - хорошие», «товарные - нетоварные», «эгоистические - коллективистские». Зато изменения в техносреде всегда представляются желательными как в теории, так и на уровне массовых футурологических представлений. Социальные утопии изобилуют техническими деталями, в чем можно убедиться, просмотрев любое произведение, в котором поднимается тема лучшего будущего. «Незнайка в солнечном городе» Н. Носова или же «Что делать?»
Исторически конкретные способы решения проблемы перепроизводства, природа идеологии прогресса рассматриваются в следующих источниках: Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм пятнадцатого - восемнадцатого веков. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М., 1986; Зомбарт В. Буржуа. Евреи и хозяйственная жизнь. М., 2004.
1|Р|
И
шею ¡8$
1 ш®
о.
«5
(V
-8-
т
4 1
Q.
О
■е-
я>
Н.Г. Чернышевского в этом смысле ничем не различаются. Самое слово «будущее» ассоциируется в первую очередь с технической средой, отличной от настоящей. Замеченные сегодня тенденции технической эволюции экстраполируются в будущее, образуя каркас футурологии, причем техническая составляющая футурологии усваивается и принимается более успешно, чем какая-либо иная, поскольку она удовлетворяет наше желание видеть себя в будущем в принципе такими же, как сейчас, но в более комфортной среде и с более широкими возможностями приложения активности. Технические аспекты футурологии могут быть рассмотрены в форме практического занятия.
Пессимизм по отношению к технике естественно дополняет оптимизм, ибо каждое сколько-нибудь принципиальное изменение техники «внезапно» вызывает изменения в привычном образе жизни, а значит, и в нашем неподатливом Я. Р.П. Зи-ферле констатирует, что критика техники является столь же древней, как и сама техника10. H.A. Бердяев не менее справедливо замечает, что критики техники по сути дела «противополагали более развитой технике и хозяйству технику и хозяйство менее развитое, отсталое и примитив-
ное» . На первый взгляд, ностальгия по прежней технике при активном повседневном пользовании техникой современной кажется какой-то нелогичной, но она отчетливо прослеживается и сопровождает всю историю техники. Устаревшая техника представляется по-домашнему уютной и привлекательной, причем ностальгическое отношение к техническому прошлому носит отнюдь не элитарный, а вполне массовый характер. Оно находит отражение в литературе самых разных жанров. К примеру, романы И. Флеминга об агенте 007 никогда не относили к высокой литературе. Герой «Человека с золотым пистолетом», бандит и убийца, устраивает прием для коллег, стремясь сделать его по возможности роскошным. Одним из элементов роскоши оказывается прогулка на отходящем от «старорежимной» станции паровозе в открытом пассажирском вагоне с тентом.
Жанр «фэнтези» (если говорить об общей тенденции) устремился к технике доиндустри-альной эпохи. Замечательные хоббиты Р.Р.Дж. Толкиена не пошли дальше кузнечных мехов, водяных мельниц и ручных ткацких станков, зато злые гоблины изобрели машины, которые предназначены для уничтожения большого числа людей
I См.: Зиферле Р.П. Исторические этапы критики техники // Философия техники в ФРГ. М., 1989. С. 257.
II Бердяев H.A. Судьба России. М., 1990. С. 234.
разом. Можно сказать, что к настоящему времени роли новой и старой техники распределились следующим образом: новая техника (точнее, бывшая новой еще вчера) является элементом повседневности, а старая - одним из атрибутов праздника. Туристический поход, в котором люди решительно удаляются от блат цивилизации, является формой отдыха, горящие свечи могут украшать романтический ужин. Такое взаимоотношение технических поколений вполне гармонично, если только новая техника внезапно не отказывает. Когда свечи приходится зажигать в силу необходимости, а экраны телевизоров и компьютеров гаснут вместе с электрическими лампами, романтика отходит на задний план.
Поскольку внезапные отказы происходят не слишком часто, современная техника воспринимается как должное, а удивление от новинок достаточно быстро притупляется. Критика техники интеллектуалами зачастую сводится к одним и тем же идеям. В этом плане представляют интерес две «знаковые», как сегодня говорится, статьи: «Человек и машина» H.A. Бердяева (впервые издана в 1933 г. в Париже) и «Технологический блеф» Ж. Эллюля (впервые издана в 1988 г. тоже в Париже)12. Сопоставление этих статей на
практическом занятии может и должно привести соискателей к весьма неожиданным выводам. Вначале Ж. Эллюль безапелляционно заявляет, что философия техники невозможна, поскольку, мол, скорость изменения технических средств слишком велика, так что философия техники образца 1950 г. не будет иметь никакой ценности и смысла в 1980 г. Действительно, техническая «фактура» в этих двух статьях различается, но совпадение общих выводов столь точно, как если бы Ж. Эллюль «списывал» у H.A. Бердяева: 1) вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и культуры; 2) техника сама порождает ценности, она не повинуется человеку; 3) техника становится причиной себя и требует от человека, чтобы он принял ее образ и подобие; 4) технический рост предполагается обществом как что-то безоговорочное, так что человек становится орудием производства продуктов; 5) техника лишает действительность ее символического содержания, человек не может отдаться созерцанию, а вынужден действовать в условиях сиюминутности, здесь и теперь; 6) засилье техники требует компенсации, а потому человек ищет новые формы религиозности; 7) перспективой развития является новый космос, в котором человека ожидает без-
ЩШЙ
ЩО:
II«
ш
Iii;
ti
Iii
hl
" См.: Бердяев H.A. Человек и машина // Вопросы философии. 1989. № 2. С. 143-162; Эллюль Ж. Технологический блеф // Философские науки. 1991. №9. С. 150-178.
<3 CL сС
Ф
-е-
«о
Щ|| ¡¡¡И
Я!
о. ч ф
укоризненная интеграция в технической системе, полное подчинение духу техники. К сказанному стоит добавить, что лирика Александра Блока под техническим углом зрения выявляет те же самые идеи: «В сплетеньи проволок машины / Рука - мертвее рычага».
Те же идеи могли бы прозвучать и в наши дни, возможно с еще большим основанием. Обсуждение этого вопроса может быть построено на личном обыденном и профессиональном опыте соискателей. Технический пессимизм вызван в конечном счете тревогой по поводу перспектив современной технической цивилизации. В 70 - 80-е гг. XX столетия некоторые авторы отстаивали тезис, согласно которому техника развивается в силу социального заказа. Другие отстаивали идею развития в силу внутритехнических противоречий. В наши дни идея социального заказа представляется все менее актуальной, если только не считать заказом желание иметь все новое и новое. Бабушки тех, кому сегодня едва за пятьдесят, не могли мечтать о телевизоре, поскольку в массе своей даже не подозревали о возможности его существования. Чтобы представить современную бабушку, не пользующуюся телевизором, требуется очень уж пылкое воображение. Еще двадцать лет назад в нашей стране никто не испытывал ка-
ких-либо неудобств в связи с отсутствием сотовой связи. Сегодня же внезапно «севшая» батарея сотового телефона вызывает раздражение и неудобство. Как совершенно справедливо отмечает X. Ленк: «Часто только после обнаружения каких-то продуктов, процессов или процедур в ходе систематического поиска разрабатывается их применение или открывается, создается или даже навязывается новая «потребность», которая может быть удовлетворена только с помощью уже имеющего место технического достижения. В таких случаях техническое решение или изобретение предшествует потребности или проблеме, требующей разрешения»13.
Выше говорилось о том, что на каждой ступени, отделяющей идеальный объект естествознания от реального технического объекта, встают задачи, решение которых вызывает приращение знания. Сейчас можно добавить, что в каждом случае его приращения могут быть обнаружены новые возможности потребления. Поскольку потребность предпринимательски активной части социума в интенсивном расширении рынка остается неизменной, возможности, как правило, реализуются. Новые возможности потребления вначале представляются почти фантастическими, но «привыкание» происходит быстро, так что че-
13 Ленк X. Цит. соч. С. 987.
рез какое-то время (весьма незначительное) предмет потребления, еще вчера экзотический, начинает восприниматься как нечто совершенно необходимое. Затем обнаруживается новая возможность, появляется новый предмет потребления и т.д. Вопросы о том, куда мы, собственно, идем и как долго можно идти так, как мы идем сегодня, становятся все более актуальными, но не имеют определенных ответов. Двадцатое столетие выявило трагическую неуспешность ряда грандиозных социальных проектов, но техническое проектирование продолжает развиваться, ориентироваться на рынок и создавать его практически независимо от каких-либо «высших» ценностей.
Весьма характерно и то, что в типично гуманитарных сферах деятельности, например, в педагогике, вырабатываются всякого рода «технологии», стремительно усваивается технический язык. Самый термин «технология» расширяет свое содержание. В первоначальном смысле он означал описание последова-
тельности трудовых операций, необходимых для превращения предмета труда в продукт, и сам процесс, соответствующий описанной методике. В современных же работах «технология» превращается в универсальный термин, характеризующий дух эпохи, которая позволяет человеку желать какого угодно хода событий и находить средства реализации своего воления. Эволюция термина отображает реальные процессы. Иногда поднимающаяся тема ответственности за происходящее пока не является популярной. Едва ли стоит надеяться на то, что изучение философских проблем техники и ее истории в ходе подготовки к кандидатским экзаменам заставит инженеров кардинально «пересмотреть» свою деятельность, но уже достаточным можно будет считать понимание слушателями того, что каждая крупная техническая инновация в ее массовом распространении имеет глубокие общекультурные основания и определяет значимые для человека культурные следствия.
