CC BY
77
DOI: 10.15643/libartrus-2021.1.1
Философия кризиса: самосознание человечества в эпоху катастрофических перемен
© В. В. Ильин
Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт» Россия, 132182 г. Москва, площадь Академика Курчатова, 1.
Email: vvilin@yandex.ru
Переживаемая человечеством катастрофа расценивается как проникающее трагическое явление, вызванное взаимоусилением общесоциального и философского кризисов. Содержание первого - провал техноцентристских технологий; содержание второго - обвал рациоцентристских апологий жизнеорганизации. Сложившаяся ситуация влечет ревизию эксплуатируемой философией доктрины положения человека в мире. Предлагается проект нового типа цен-ностноориентированной всечеловеческой метафизики, посредством универсализации роли Wertswelt, подчиняющей себе реализуемые морфогенетические процессы. Оперативное наполнение проекта - согласование деятельности с конструктивными принципами созидания неорганического, органического, надорганического универсумов по типологичным законам красоты.
Ключевые слова: кризис, рациональность, homo aestimator, Wertswelt.
Ни человечество, ни философию кризисными потрясениями, натурально, не испугать: и кризис, и лизис - стандартные стадии объективнои периодики, отличающеи динамику слож-ноорганизованных многокомпонентных систем. Ход развития последних детерминирован пульсациями, влияющих на них факторов, порядок чередовании которых в промежутках времени обособливает внутренне связанные моменты, предобусловливающие потенциальные модификации тока процессов, характер определяемых ими своиств. Удостоверительно просматриваются последовательности, - обращающиеся принципы восстановления взаимосменяемых превращении одних агрегатных состоянии в другие.
Цикличность - общее место развертывания полифундаментальных явлений, автономи-зирующее причинно сцепленные самодостаточные части в составе целого.
Специфическое отличие циклики общечеловеческого прогресса и рефлективно отображающего ее существо философскои мысли - отсутствие закона порядка взаимосменяемости фаз: правило фазовости выполняется, но вне четко фиксируемого - устанавливающего интенсивность, продолжительность амплитуды воспроизведения черт изменении - номологического основания. Факт фазовости превращении - переходов (первого рода) идентифицируется эмпирически; в потенциале фазового анализа радикализуются методы качественнои оценки природы (параметров) идущего на смену один другому объектного антуража.
Элементы рядов человеческих и философских кризисов не сопряженны, лишены признаков союзности по причине разноплановости interna corporis. Общечеловеческие кризисы - фронтальные коренные ломки стратегии миропреобразования; общефилософские кризисы - радикальные сбои стратегии миропонимания. Провалы в одном не синхронизированы с обвалами в другом; - кризис рабовладения не провоцировал кризиса философии эпохи рабовладения; сходно мировоззренчески кризис в античности, вызванный обнаружением несоизмеримых
(не обладающих общеи мерои) величин, а значит, бессущностных (не выражаемых рациональными числами) сущностеи, не провоцировал общесоциального кризиса древнегреческого общества.
Не отменяет тезиса гуссерлевская потуга истолковать социальныи кризис европеискои части цивилизационнои оикумены первои трети ХХ в. дериватом духовного кризиса. Справедливо: в философском сообществе данного отрезка времени имели некую популярность кантианские, позитивистские взгляды, деформировавшие поисковую, профессиональную деятельность неадекватным субъективизмом, скептицизмом, нигилизмом, релятивизмом, инструментализмом. Однако, во-первых, они (взгляды, навеваемые ими тенденции) не были всепоглощающими; во-вторых, в полнои мере разлаживающими крепкии опытжизнеподдержания, вывереннои пролонгации вершения истории на началах не сомнительных умозрении, но высоко адаптивнои практики.
Сказанное дезавуирует линию Гуссерля совместно с предлагаемои диагностикои причин вирулентности ситуации европеиского человечества указанного периода, разрабатываемои спасительнои терапиеи; - контаминация в одном оборачивается дезориентациеи в другом: неверное определение существа болезни, истоков состояния болезнетворности исключает разработку вменяемои программы их профилактики и лечения (тем более в терминах насквозь субъективистскои трансцендентальнои феноменологии).
Непиквикскии смысл многострадальности нашего времени - неведомые прошлым временам совместность, взаимоусиливаемость общесоциального и общефилософского кризиса, логику направленного разворачивания которого позволительно уяснить блоком нескольких «сильных» мыслеи.
1. В стремлении жить только так, чтобы предъявлять «безмерные требования к жизни» (Блок), человечество вступило на путь природорасхищения: погрязая в обустроистве антро-посферы, род Homo сугубо занялся оборудованием враждебнои природе комфортнои контрприроды, тем самым подорвал собственные генеалогические корни. Возникли антагонизмы внешнего (а) и внутреннего (в) плана: а) - нереципрокность природы - культуры: естествен-нои - искусственнои среды обитания; в) - аутентичные дисбалансы, дисфункции, диспропорции налаженного жизневоспроизводственного постава.
2. Совершенство-несовершенство деиствительности светская досовременная философия семантизировала в фигурах возможностеи человечества - универсального миросозидателя, демиурга-архитектора, тотального творца сущего, подчиняющего креацию recta ratio - его удивительным способностям целеозначивать «выпуск» мира расчисляемым «рациональным» понятием потребного. Единство мира искали и, казалось, находили там, где его не было и быть не могло - в недрах (как выяснилось, - тенетах) калькулируемои расчетности. Пилюля рациональности глоталась без разжевывания - тщательного критико-аналитического согласования качества ближаиших целеи с качеством вызываемых их воплощением удаленных эффектов. Плачевныи итог - паушальное обесценение деятельности, - разобщение гипотетическои и ка-тегорическои императивности поведения, наводнение его небезобидными условностями, сложносочиненными некомпенсируемыми стратегиями (выполненная в отрешенном залоге de dicto универсальная парадигма профицитности жизнеобеспечения). Утвердилась картина exitus acta non probat: мир вступил в полосу ресурсно истощенного, конфликтного, турбулентного существования [9-12].
3. Цель истории, полагал Августин, реализуется не в юдоли земной, но в царствие небесном - не от мира сего - в граде Божьем. Высшии помысел воити в него в жизни вечнои заменился мечтои создать обитель новую в граде земном - жизни бреннои. Разверзлось поднятие, как оказалось, далеко не счастливои нови. Мир сомкнулся, стал тщетным - человеко-образным. Объективная пружина самораскрытия сущего - глобальный эволюционизм вытеснился суррогатным рукотворящим орудием - универсальным конструктивизмом [6] с его подручным - калькулирующим техногнозисом.
Созидание антропного мегарельефа по лекалам последнего возымело единственный, впрочем, ожидаемый исход - оформление существовательного неудобья.
4. С грустнои ирониеи констатируем: в Шеа^ит mundi за 2.5 тысячи лет функционирования цивилизации было все. Кроме замены теодицеи - богооправдания вследствие несовершенности мироустроения «по образу и подобию» антроподицееи - человекооправданием вследствие ущербности мироустроения по рационально-расчетному самочинию. Тут мы дошли до заветнои точки: учитывая функциональные метаморфозы, философия из знания тотальности сущего выродилась в знание сущеи тотальности: погрязла в обслуживании интересов подчиненного частичным поставляющим иллюзиям человека в подавляющих обстоятельствах.
5. Respice йпет: поглощаясь сюжетом «выживание» сапиента в неудобном мире, философия перестала играть свою исконную роль духоподъемнои, идеалонесущеи метафизики. Масла в огонь подлила пандемия: на фоне неактуальности текущего освоения объемных тематических пластов, связанных с уяснением родовои перспективы; смысла, назначения истории; телеологии мирового процесса и т.п., философия содержательно обмельчала - утратила способность версификации непреходящего, вечного.
Мап^ тапит fricat.
Кризис человечности как невозможность всекосмическои силы, высшеи сферы мироздания обеспечить практическое совершенство совокупного сущего индуцировал философскии кризис как невозможность всекосмическои, высшеи интеллектуальнои силы обеспечить мыслительную сценографию совершенности совокупного сущего.
Мы оказались в непригляднои ситуации не локального кризиса жизни, не локального кризиса рациональности, но тотального кризиса рационализированнои жизни, - кризиса ан-тропоцентричного расчисления, техногенного постава; кризиса универсальнои креативнои цивилизационнои силы - рационального конструктивизма с фронтальнои проблематизациеи родового призвания и отсутствием надлежащеи философскои программы ее снятия. Небывалое дело! Невероятно, но факт! Впервые в истории мира философия не дает жизненного руководства попавшему в беду человечеству.
Решение острых объемных вопросов крепится на выработке взвешенных методологических (метатеоретических) решении; наш случаи взыскует капитальных доктринальныхпово-ротов-сдвигов.
Антропный принцип (АП). Реализацию концептуального антропоцентризма в современном знании осуществляет АП (в консолидированнои редакции), вводящии корреляцию эволюции Вселеннои с утверждением сапиента. Эксплуатация соображения привилегированности сознательно-социальнои человечности в мировом порядке, упрочение которои в нашем космическом локале жестко детерминирует объективные кондиции его естественного происхождения, проводит престабилизацию казуса «разумно организованнои жизни».
Не оспаривая позитивности, эвристичности расширения платформы каузализма введением реверсивных целевых связеи, будирующих трактовку причинных цепеи в терминах не основания (P (x) ^Q (x)), но мотива (P (x) ^ Q (x)) [7], обратим внимание на онтологическую ущербность оправдывающих применение АП скрытых допущении.
a) Тезис знания-понимания сути жизни. Это не соответствует деиствительности ввиду неприменимости стандартнои предикации «жизни» для промежуточных, переходных форм типа вирусов, фагов, не говоря о роли «мусорного» ДНК в геноме человека.
b) Тезис «превосходности», «привилегированности» геоцентричных форм жизни не может быть полноценно обоснован ввиду предположения теоретико-множественнои, метриче-скои, топологическои бесконечности-безграничности мира, потенциально способного породить экзотические не(сверх)социальные, не(сверх)сознательные, не(сверх)человеческие ее формы.
c) Тезис рациональности Homo - избирателен, утрирует важнеишее, однако же - в кругу важнеиших - измерение многомерного человека, являющегося существом чувственным, сознательным, бессознательным (в единстве сверх-, подсознания).
d) Тезис предпочтительности разумодеятельности, разоблаченный Монтенем: «Люди не замечают естественного недуга, терзающего их разум: он все рыщет да ищет, колобродит, что-то строит и путается в собственных построениях, как шелковичные черви, и под конец задыхается в них. Mus in pice» [16, с. 13].
Обозначенное колеблет фундируемую АП платформу cogito ergo mundus talis est.
Трансцендентализм. Идеиныи абрис трансцендентологии наметил Августин, осуществив-шии двоинои интеллектуальный маневр:
- по своиству приписал существование носителю своиства (принцип свертывания {х/фх}}): dubito ergo sum;
- по противопоставлению души телу маргинализировал плоть, сепарировал физическое и психическое: omne corpus figiendum est.
Позицию Августина воспроизвел Декарт, введшии cogito ergo sum (ego cogito, ergo sum) (впоследствии мультиплицировались дериваты: от bibo ergo sum; edo ergo sum (edit ergo est; ego manduca et bibo ergo sum); rideo ergo sum; до «я стыжусь», «меня тошнит» и другие харак-теризации «существования») и радикально разобщившии «психическое» и «физиологическое» (психо-физическии параллелизм, дуализм Картезия-картезианцев).
Правомерность трансцендентального хода ставилась под подозрение Гоббсом, указывавшим на онтологическую бивалентность принципа cogito: мыслящая инстанция есть телесная организация, иначе говоря: ego cogito ergo corpus est, - мыслящее есть не только мышление; Фихте, предполагавшим свести августино-декартовское соображение к более основательным (едва не тавтологичным) ego sum, qui sum; sum ergo sum, где прибавка cogitans «совершенно излишня»; Шиллером, подчеркивавшим: «мы не потому существуем, что мыслим... нет, мы мыслим... потому, что существуем. Мы существуем потому, что существуем; мы. мыслим. потому что помимо нас существует еще нечто иное» [18, с. 284].
С высоты современнои субстратнои трактовки и понимания (при всеи недостаточности знания взаимообусловленности «телесного-духовного») допущение автономии психического безотносительно соматическому в корне неадекватно. С многочисленными далеко идущими импликациями (от поисковои выверенности диспозиции «мыслящее есть телесно оформленное мышление»), главными в ряду которых оказываются
- бытие тела - предельная данность, сопоставимая по концептуальнои значимости с данностью духа, (если угодно) Бога;
- не может быть ни логическои, ни гносеологическои приоритетности самосознания - ре-флективнои интроспекции - в ответственном деле задания существования.
Скажем сильнее: нельзя допускать никакого самодостаточного механизма конституиро-вания внутреннего содержания ментального опыта, не могущего ни сложиться, ни состояться вне освоения содержания внешнего (телесное в физическом смысле). Ни в части диахронического (гуссерлевское эпохе, пакет трансцендентальных редукции), ни в части синхронического (нет мыслительного без телесного (телесное в физиологическом смысле)) фундирования (опосредование одного другим дальновидный Августин производил «памятью»).
Как бы то ни было, презумптивный трансцендентализм ad deliberandum должен быть дополнен презумптивным соматизмом (органицизмом, витализмом, рациовитализмом).
Рациональность. Тип расчетнои продуктивности через целепрограммирование результатов по калькуляции средств. Крепится на базовых диспозициях гармоничности, оптимальности, эффективности, сознательности, систематичности, планируемости получения конечных продуктов в противовес спорадичному, несогласованному, непреднамеренному их получению нетехнологичным случаиным образом путем проб и ошибок. Ядро рациональности - интел-лектообразность, аттестующая организацию экспектационного поведения, подчиненного преследованию четко поставленных целеи. Отсюда - синтагматическии ряд с характерным целеатрибутированием: целезаданность, целеоснащенность, целенаправленность, целеустремленность, целесообразность.
Рациональная деятельность: генерально - целезначима, целеопределенна; операционально - налажена по принципу минимакса: максимум результата с минимумом затрат; идеально - отвечает принципу полноты, совершенности: всесторонняя расчетность и расчетливость, предсказуемость, воспроизводимость, подконтрольность.
Во избежание логических несообразии - порочного круга, regressus in infinitum: рациональность конституируется рациональными основаниями рациональности; при понимании недостижимости, невыполнимости идеальных кондиции рациональности (всеобъемлемость расчисления фигур деятельности) практикуется контекстуализация - ситуативное приближение - аппроксимация, асимптотизация рационального применительно к случаям.
По видимости, оправданное мыслительное движение оборачивается бумерангом невосполнимых потерь: теория рациональности превращается в теорию рационализации; утрачивается универсальность философского рассмотрения: общечеловеческая «деятельность» неправомерно понижается до частного человеческого «деиствия». Место философии замещают десижионизм (со значительным привкусом конвенционализма, прагматизма моделирование принятия решения по аналитике, прогностике рисков, сведению балансов, просмотру активов-пассивов, учету облиго и т.д.), теории среднего уровня (типа теории Вебера, Парсонса).
Указанную предметную, концептуальную подмену, снижение философских тонических профессиональных реакции никак, ничем нельзя признать оправданнои. Квалификация получает дополнительное подкрепление оценкои «рационализации».
Рационализация. Ситуативная технологическая оптимизация предметных деиствии наращиванием гарантииности - предсказуемои упорядоченности. Подспуднои мотивациеи пред-ставительнои широкоформатнои тенденции выступает ограничение (в пределе - упразднение) хаоса в мироустроительном опыте, - налаживании человеко-природных, человеко-социаль-ных, человеко-человечных связеи.
Обуздание «неразумия» мира, борьбу со стихией обслуживают изощренные способы силового преобразования деиствительности в лице индустриализма (кластер технологии при-родообработки) и политизма (кластер технологии обработки людьми друг друга). Органон рационализации, следовательно, - цивилизационный постав, зиждущиися на насилии есте-ственнои (природа) и искусственнои (вторая природа - социум, культура) среды обитания.
Неотвратимость насилия предобусловлена объективно заданным сектором обзора: рациональность устанавливается отнесением к логике достижения утилитарного блага без вписа-ния его в контур общеродовых ценностеи. Отсюда - диссонансы: выигрыш в малом (разработка недр) - проигрыш в большом (подрыв биосферы). Отсюда и перекосы социальнои эволюции в лице совокупнои дегуманизации исторического процесса. И эпохальные кризисы ценностно (рационально) не ориентированного рационализирующего разума.
Обратим внимание лишь на капитальные провалы прогрессивнои поступи «высшеи» сферы мироздания по дорогам истории:
- Античность: кризис миропредставления;
- Ренессанс: кризис миросоздания;
- Просвещение: кризис мироустроения;
- Современность: кризис миротворения.
Возбуждающая причина кризисов - ценностно невыверенныи рационализируют^ титанизм, - титанизм всезнания, всесоздания, всеустроения, всетворения, вышедшии из-под опеки универсального базиса рациональности - мира человеческих ценностеи - Wertswelt [1].
Впервые за бытность в сущем человечество столкнулось с всеохватнои неспособностью обеспечить приемлемое (не говоря: восходящее, устоичивое) существование. Налицо обрушение выковываемых веками стратегии жизнеподдержания, связанных с нещадным потреблением (точнее, правильнее - истреблением) живого присутствия предметов. Как дрессированная белка, озабоченно барабанящая по клавишам, человечество автоматично (и методично) поставляет безумныи, бездушныи, бесчеловечный мир - мир техногеннои машинерии, тех-ногнозиса. Он-то - не склонная к сердечным откликам, не вызывающая ответных чувств, отчужденная, гуманитарно выхолощенная реальность как горизонт ближаишего собственного бытия человека в аутентичном ареале самореализации - является носителем патогенности.
Tetigisti acu - патогенность Umwelt - средоточия, скопища негодных мегатехнологии и ме-гаапологии - суть индуктор злокачественности человеческого саморазвития.
Что делать человеку в пучине бедствии? - размышлять; час испытании - час размышлении. Изощреннеишим инструментом размышления была и есть философия; философия - суть возделывание способности души к размышлению. Потому философии потребуется напрячь размышление, дабы выяснить: как так вышло, что причина деградации человечества - само человечество?
Опираясь на традиции размышления в снятии такого рода вопросов, оттолкнемся от известного: causa causae est causa causati.
Кризис человечества в переживаемые многострадальные дни - двоякии; это: кризис
- рациовоплотительных технологии - индустриальных (техницизм, технологизм), социальных (урбанизм, институционализм), политических (в особенности в условиях пандемии -этатизм, патернализм, автократизм, тоталитаризм, дирижизм);
- рациопоглотительных апологии - сухои оправдательнои логики инструментальнои модернизации через администрирование, унификацию общественных, человеческих связеи, - в
идеале - деиндивидуализацию, утрату гуманитарного, культурного разнообразия, дедемокра-тизацию.
Кризис двойственный, однако же - однопрофильный. Ядро неполноценности нашей ситуации, подготовленной прошлым, но проявленнои в настоящем - возвеличение, превознесение ratio - его утилизаторской насилующей миссии, открывшей перспективу инструментального постава, техногенного типа жизнеподдерживающей рациональности, переформатирующей существо мира под существо человека.
Декартовское «стать господами и владетелями» - метафизический апофеоз, вдохновение одического пафоса. Но не титанизма разумности, а деструктивизма неразумности завороженного громадьем собственных планов человека.
Настал момент высказаться a potiori.
Кризис конца XIX - первой трети ХХ в. - предгрозье, провозвестье будущего бурного ненастья, проникающего, наводящего ужас бедствия. Кризис прошлого века - продром серьезного недуга, именуемого рационализирующий эффективизм, сциентизм, техницизм (тейлоризм), стандартизация, конвейеризация (фордизм), вызывающего всеобесцвечивающую примитивизацию обмена деятельностью (что подчеркнул хоторнский эксперимент). Духовная реплика происходившему - прогрессирующий декаданс, развал высокой культуры, утверждение псевдоискусства в различных модификациях антихудожественности - на авансцене авангарда, модерна.
Кризис первой квинтили XXI в. - уже не преддверие бури, но сама буря, - доходящий до угнетенной подавленности, оцепенения страх. Страх беспомощности перед слепой грозной стихией. Какой? Во-первых, Молохом индустриализма, институционализма, техницизма - верных спутников инструментального разума. Во-вторых, моровым поветрием - инфекционной заразой.
В иную бытность панацеей избавления от напастей - перегибов, перекосов автопрогресса, ничем не сдерживаемых разрушительных природных, социальных сил - служила адресация к разуму, животворное компетентное включение которого избавляло от наката проблем. Так было с обузданием техногенных катастроф, нейтрализацией катаклизмов в неорганическом и органическом универсуме, смирением революций, укрощением вспышек массовых заболевании.
Теперь - не то. Произошло пренеприятнейшее из неприятного. Развенчался идеал ratio, разрушилась вера в его всеустроительные способности. Текущее потрясение - повальная болезнь - болезнь разума, заразная, как коронавирус.
Означает ли сказанное переход на нигилистическое разумоотступничество? Никоим образом. Оно означает переход на позицию критики разума. Критики не как проповеди иррациональности, но как отповеди панрациональности. С фокусировкой: respue, quod non est (отбрось то, чем не являешься).
Намечаемая критика разума, следовательно, выполняется в терминах не апофатической, но катафатической идеологии - в терминах не разрушения разумодеятельности, но разрушения зарвавшейся разумодеятельности. Как говорил Сенека: nemo regere potest, nisi qui et regi (никто не может повелевать, не умея подчиняться).
Человек - сапиент, носитель разумности, которая есть дар божий, величайшее завоевание творческой эволюции. Последнее утрировала традиционная философия, допускавшая универсализацию неуниверсализируемого, - сводившая существо человечности к ratio dux vitae (разум - вожатый жизни, ее свет). На данном резоне, отмечалось, в знание внедрялся АП (уни-
версализация геокосмической роли человека, что по далеко не выясненному положению его во Вселенной далеко не выверено); развивался трансцендентализм (универсализация рефлектирующего ego, что по полифундаментальнои стати человека не обосновано); гиперболизировалась рационализация (универсализация техноцентристскои расчетно-расчислимо-сти средств достижения потребных эффектов, что по игнорировании родовых перспектив человечности не приемлемо).
В данных коротких, скорых, облегченных интеллектуальных движениях - непростительная, невосполнимая ошибка, связанная с утратои печати промысла в результате досаднои подмены человеческои рациональности как родового отношения ее видовыми или даже персональными разновидностями.
Регулятивную насыщенность человеческого самоутверждения восстанавливает переход на родовую точку зрения.
Человек как самостииныи агент деиствия - конечен, эфемерен. Но как ставленник совокупного человечества - бесконечен, неэфемерен. Встраивание в родовои проект наполняет лицо самоощущением исполнения «общего дела» - причастного миссии: с ответственнои по-рученнои ему ролью лицо представляет человечество.
В человеке столько человеческого, сколько всечеловеческого; прорастание родового в индивидуальное демонстрирует явный абсолютизм одного в отношении другого. Без лишних детализации примем в расчет лишь следующее.
1. Человек - индуктор частных целеи, человечество - общих и всех целеи; только оно -необусловленный законодатель социально-историческои целесообразности.
2. Родовая организация - человечество - носитель всеобще-общезначимого (идеального), на объективацию которого направлены все цели; встроенность в родовую деятельность детерминирует согласование индивидуального деиствия с неи по целе-ценностным интенциям.
3. Согласование уникального (частно-эгоистического) с универсальным (обще-альтруистическим), погружение деиствия в деятельность тематизируется в языке не теодицеи, но антроподицеи - доктрины гуманитарного самостроения: разделяя, усваивая, присваивая общечеловеческие ценности, человек относится к сущему, себе, себе подобным через «мироотно-шение человечества». В последнем его существовательныи капитал подчиняется самооценке «что из себя сам я сделал» [17, с. 41].
4. Causa finalis человеческого мира - сам человеческии мир, совокупное человечество, материализующее автономный целе-ценностныи абсолютизм в императивах гуманитарного роста: приобщенный к общеродовым ценностным значимостям (Wertswelt) человек per pedes apostolorum заявляет автономное ценностное самостояние.
Итак, есть серьезные сугубые поводы пересмотра положения дел, сложившегося в совре-меннои культуре, ее самосознающем ядре - философии.
Этиология кризисных явлении, захвативших человечество в начале 20-х гг. XXI столетия, -однозначна: это - самоисчерпание, расстроиство классическои рациональности, навязывае-мои ею универсализации расчисляемо-расчетного техноцентричного способа организации самоутверждения.
Констатация явления как факта бесспорна, но уточняема. Главное - в обход апокалиптики, финалистики - привести в соответствие дух времени, дух философии духу жизни. Величаишая забота, над которои бился еще Марк Аврелии, добивавшиися корреспонденции temporalia -spiritualia!
Выводя принципиальную мораль из происходящего, сойдемся на том, что востребуемая санация существования и (постигаемои философиеи) его сущности находится на пути
- всемерного поворота от рациовсеобщности к аксиовсеобщности, апологии Wertswelt как продуктивнои нивы жизнестроения;
- возвращения философии черт philosopia perennis - она была и остается фундаменталь-нои доктринои непреходящего, «ставного», вечного (вне тщедушных, скабрезных позитивист-ско-прагматистско-функционалистско-инструменталистских вивисекции) в родовои самореализации.
Через призму тезисов наполним новым содержанием выше охарактеризованные шибо-леты традиционного миропонимания.
Антропоморфизм. Выделенное положение человека в мире определяется не гносеологическими, но аксиологическими диспозициями. Играя роль законодателя-породителя сущего, ipso facto своеи креативности сапиент сообщает самосознанию доминанту «антропоморфизм» в специфическои активистскои редакции «универсальный конструктивизм».
Классика и неклассика крепились на подспуднои презумпции сверхчеловеческои благодати в откровенном теологическом (божии промысел) или натуралистическом (естественный отбор) толковании. Неонеклассика, завязанная на тематизацию свободно деиствующего производителя, подобную презумпцию отклоняет. Ревизия охватывает все отсеки платформы гуманитарного самоопределения с центровкои инновационного морфогенеза как орудия выпуска (производства) посессивнои реальности.
Апелляция к посессиву означает отказ от привычнои сценографизации деиствительности в ключе субстанциализма-эссенциализма [8]. Мы оказываемся участниками более или менее свободного (намеренно-нарочитого) задания существования по формостроительнои автономии в опоре на проективность.
Имеются ли унитарные начала творения нерукотворнои и рукотворнои материи? По-нашему, - имеются. И это - законы гармонии, симметрии, ладности, порядка, пропорциональности, - красоты. Красота в нерукотворнои и рукотворнои (естественнои и искусственно^ деиствительности - признак оптимальности, целесообразности, эффективности, правильности субстанциональнои организации порожденных структур. Красота в первои и второи природе - показатель качественности формообразовательного процесса, выступающего гарантом совершенства продукта выхода.
Понимание сказанного капитально в отношении активизации моделеи «природоподо-бие», «культуроподобие»:
- природоподобие - своеобразная космософия - теория порядка, строя конструируемого Umwelt по лекалам объективного telos - издателя морфогенетическои процедуры [15];
- культуроподобие - своеобразная антропософия - теория гуманитарного аутопоэсиса как устроительного самоопределителя на началах красоты, предобусловливающих посессив-ность бытия через открытость «подготовленною» свободы в явлениях.
Намечается магистраль разработки космодицеи как ветви антроподицеи с генеральным образом всерасширяющегося Umwelt (горизонт praxis), входящего в высокое соприкосновение с Sinnwelt, Lebenswelt, Wertswelt.
Трансцендентализм. Фундаментализация мыслеобразности - совершенно ясная, внятная гносеологическая позиция, центрирующая сугубо умственные интенции на концепционное моделирование, абстрактный универсализм, эссенциальность, номологию, неитрализацию
зеркальности и т.п. в противовес выдвинутой Аристотелем наивно-реалистическои, примитивно физикалистскои установки, надстраивающеися над ультрадоморощенном, некритическим визуализмом [2]. Разрушая невыверенные традиции «предметнои мысли», разводя условно значимые конструкции и объекты, отрицая выводимость «мира науки» из скопища визуальных протоколов, трансцендентализм закладывает основания адекватнои доктрины знания - неадекватнои доктрины жизни.
Поскольку достоинства-недостатки однои-другои хорошо известны [3], применительно к нашим сюжетам выскажемся обобщенно. Трансцендентализм не исполняет и не способен исполнить правомерную службу общеметодологическои платформы по причине узости, содер-жательнои худосочности, неполноты эксплуатируемого базового концепта «ментальность».
Ментальность многолика, конституируется, как теперь понятно, в т.ч. не мыслительными (классическое интроспективное ego) техниками.
Во-первых, есть нерационально мыслительные типы мыследеятельности [5], - язык чувств, тела, способы осмысления «другого» по его репрезентативным реакциям в коммуникации (что всецело дезавуирует декартовскии гносеологическии когитальньш абсолютизм и методологическии психо-физиологическии параллелизм).
Во-вторых, есть иномыслительные практики мирофиксации в опоре на некогитальные интуиции присутствия, восприятия собственнои и несобственнои телесности.
В-третьих, рационально-мыслительный ресурс фундирован неким совершенно капитальным (некогитальным) базисом - устоями жизненнои (лингвокультурнои) картины мира, позволяющими специфицировать коммуникативные стереотипы, национальные архетипы выражения сущего, - производящие разные прецедентные тексты - модификации ментальности. В ареале европеискои культуры: англичане почитают «приватность»; немцы - «пунктуальность»; французы - «умение жить»; русские - «общинность» и т.д. [4,13].
В-четвертых, есть богатеишии опыт человеческих культур, выводящих «рационально-мыслительное» на периферию самоощущения. Таковы радикализации животелесности - интуиции дыхания (древнеиндиискии психокосмос); растворение тела в потоке жизни (буддизм); вплетение тела в мировои процесс (китаиская культурная традиция); фигуративности сцепки «тело-дух» (японская культурная традиция); гармонии (античная доктрина совершенности телесных форм); символичности (христианское отношение к телу как оболочке души) [14].
Получает оправдание, следовательно, ранее высказанная мысль о неправомерности декартова обоснования приоритетности мыслительного из универсализации принципа cogito; на тех же резонах с тем же успехом обосновывается самоочевидная приоритетность телесного (вариации кинестез - опыт тела), - принцип corpus.
Рационализм. Уповая на логизацию, техно-, социомеханизацию, рационализм безнадежно обедняет, разрушает участливую человечность. Absit invidio, но универсализация ratio означает
- гносеологически: наращивание условности, а значит, удаленности (в согласии с теориеи корреспонденции не решаемся на «несоответственности») от деиствительности;
- антропологически: развал человекозначимости в прямом (конформизм) и переносном (лицо-маска как ролевая и гигиеническая подмена) смысле;
- политически: рафинированная тяга к выработке расчетно-расчисляемои человечности - граждан, избирателей народа («молчаливого большинства», «людеи») под фирмои
оптимального, эффективного управления влечет материализацию утопии Кампанеллы - не важно, в каких модуляциях - программы прогрессивных социальных преобразовании (просветители); этатизм (Гегель); ничем не ограниченнои в инициативах пролетарскои диктатуры (Маркс - Троцкии - Ленин); милитантных сдерживающих технологии (линия современных либерально-рыночных демократии по организации локдаунов);
- экзистенциально: расчетность-расчислимость выветривает из живого общения момент естественности, - чувственность требует непосредственности; мыслительность - отстраненности; встроика эговзаимодеиствия в горизонты «разум - единственный оракул человека» (Аллен) выводит из контура доверительного, неумышленного, бескорыстного человеческого сношения.
Кризисность XIX-XX вв. Гуссерль истолковывал в терминах недостаточности рационализации жизни, выразившеися в обрушении научнои, методологическои, художественнои культуры - всеевропеиском творческом декадансе.
С позиции перспектив общечеловеческого развития - error in re.
Причина потрясении - не недостаток, а переизбыток жизнерационализации. Именно с таким фокусом мы столкнулись спустя сотню лет, попав в ситуацию не творческого декаданса, а социально устроительного деграданса по наставительству ratio.
Император Марк Аврелии, вскрывая корни собственных великодержавных провалов, предавался философии. Лучшее занятие в постижении существа дела!
Кризисность ХХ-ХХ1 вв. непредвзятая философия усматривает в блоке разрушительных антагонистических тенденции, являющихся следствием безопорнои, безогляднои рационализации.
Здесь: простор терроризма, дефицитности, насилия, вандализма, неустроенности, безверия, дозирования доступа к информации, диспаритетов развития, бедности, цифрового принуждения, истощенности мира, истонченности человечности. Усиливаемых злым поветрием -разгульем, буиством вируса. С антирациональным причтом: новым видом социальнои агрессии (экспорт деструкции из бедленд - январская эпопея Бельгии); свертыванием демократии, введением тоталитарного контроля (присвоение QR - отслеживание пространственного перемещения, ограничение мобильности и т.п.); ростом анархических контрпродуктивных изъявлении ранее законопослушного лояльного населения гудленд (январская вашингтонская экивока, нидерландское, датское, итальянское обострение); реставрациеи автократизма, авторитаризма, патернализма (под фирмои гарантии стабильности), консервациеи власти.
Дистанция длиною почти в век. Проходя ее, человечество выверяло пути по бакенам: от декаданса к деградансу.
Не антиципируя возможность такого исхода, традиционная рационалистическая философия все же вводила острастку в виде обуздания разума верои (Кант), здравым смыслом (Пеин). Гуссерль уповал на развертывание строго научнои философии, стреножащеи рационализм новым видом рационализации - трансцендентальнои феноменологиеи.
Во-первых, паллиативно; во-вторых, вычурно. И - эфемерно.
Мы предлагаем более осмотрительный ход.
Глобализация практико-преобразующеи деятельности, превращение человека в creator mundi заставляют пересмотреть реперы рациональности. Рациональность человека в некоем вселенском масштабе должна конституироваться отнесением не к целям, но к ценностям.
Выстраивая теорию социального деиствия, Вебер подчеркивал локальную релевантность случаев аффективного (со значительными оговорками), традиционного (с оговорками),
целерационального типов деиствия, делая изъятие для случая ценностнорационального деи-ствия. Деиствительно: в стандартнои рутине обеспечения сермяжного жизнетока, отправления «медленных», малых трудов человек всегда деиствует по целям и никогда - по ценностям. Признание этого составляет костяк общепринятои философско-социологическои доктрины самореализации человека.
Между тем мир вступил в стадию, подрывающую оправданность подобных рассуждении.
Серьезные изъяны мироустроительства в глобальном плане заставляют санировать принятую схему социального деиствия с целевои локомоциеи по меньшеи мере в трех важных пунктах.
Первый: напрашивается расширение субъектнои проекции с человека до человечества, -глобально-тотально творит сущее не индивид, но род.
Второи: напрашивается расширение мотивнои проекции с цели до ценности, - глобально-тотально творить сущее надлежит не по частным (эгоистичным) запросам, но по всеобщим и притом благим побуждениям.
Третии: напрашивается расширение динамическои проекции с деиствия до деятельности, - глобально-тотально миросозидательнои силои сущего выступает не партикулярный акт, но консолидированная активность.
Эвристичныи триплекс делает предметным ядром размышлении не человека разумного, но человека ценностного. Доктрина homo sapiens замещается доктринои homo aestimator [7], -доктринои человеческого гуманитарно ориентированного, ценностно выверенного устроительного активизма.
Что же? Оттенки сливаются в один свет; acta est fabula (Пьеса сыграна.). Снабдим ее исполненный финал требуемым эпилогом.
(1) Содержание переживаемого кризиса - эрозия подлинности человечности, обостряющая вопрошания: какова человечность? что она сама по себе такое? В менее напряженные времена пережитого кризиса дезавуировать подобные постановки (как и попытки наити рецептуру их снятия) тщился позитивизм, объявлявшии их псевдозаботами утратившеи чувство меры неуправляемои мысли. Позитивизма (и в наиболее одиознои назоиливои третьеи модификации) давно нет. Однако есть постановки, есть пытливыи мыслительныи поиск, есть обслуживание интересов откликающеися на человеческие тревоги заботливои философии. Отменить философию невозможно, как невозможно отменить человечность. Борьба с филосо-фиеи суть противоестественная борьба с самое человечностью.
(2) Differentia specifica текущего кризиса - фронтальность, всепроникаемость, захватывающая как жизнь, так и рефлективное представление жизни. Картина однако не может подаваться в духе: второстепенное следует за главным. Оба главных сводятся воедино с учетом того, что жизнь и рефлексия жизни - две стороны однои медали - рефлективно означенного жизнестроения. Здесь - камень преткновения, средоточие угрожающе-гибельного.
(3) Разыгрывая карту сакраментальнои печати Всевышнего, коеи отмечена копия, традиционная философия абсолютизировала черту разумности. Разумность вознеслась на пьедестал, обрела верховодительство в выработке жизненных правил, стала регулятором человеческих самоосуществлении. Между тем разумие сапиента - бледное подобие разумия его сотво-рителя.
По мере разукрупнения масштабов приложения человеческих разумных возможностеи обнажался их далеко не совершенный характер. Точками-абсорберами недостатков стали
обслуживающие меинстрим разумности техноцентризм, функционализм, акционизм, инструментализм, автоматизм.
(4) Наличный кризис - кризис снобизма гиперболизированнои традиционнои филосо-фиеи человеческои рациональности (разумности) совместно с ее индустриальными, социальными, экзистенциальными гуманитарно освежеванными имплементациями. Это - кризис не-одержаннои победы над природои, обществом, человеком от имени зарвавшегося разума, обещавшего обретение скорого беззаботного состояния «господства и владельчества». Мутная волна инфекции годичнои давности окончательно отретушировала долго готовившееся изображение: оппонирующие разумности слепые темные силы есть везде, и разумообразно они не приручаются. Это потому, что главным индуктором их возникновения выступает разум.
(5) Человеческая жизнь, полнота жизнеотправлении не вмещаются в прокрустово ложе разумнои повестки жизни. В противном случае - искажение существования неизбежными вывертами - имитациями функционалистского, кондиционалистского профиля. Гормя горение человечности происходит во всех гипертрофиях разумнои жизнеорганизации - в повсемест-нои технизации, директивнои регуляризации, тоталитарнои унификации. С непотребнои культивациеи дрессуры, умалением сложности, подрывом разнообразия, блокированием инициативы.
Корень зла - всеохватная рационализация, оправдывающая ее философская апология человека как носителя разума. Такая комбинация значимостеи исключает побуждение к новым формам деятельности в направлении ad sum vitae.
(6) Если сказанное справедливо, текущии кризис - кризис набирающего силу III тысячелетия, которое исходно заявляет себя утрированием канонов своего архетипа - разумоцен-тричнои цивилизации, то преодоление кризиса связано с проведением серьезнои корректировки философского взгляда на человека, перспективы его аутентичного прогресса.
Жизнь человеческая подчинена не разуму - жизни; последнии оплот человечности - ценности жизни.
Признание этого в качестве prius обязывает со всеи решительностью подчеркнуть не рационалистически^ но аксиологическии статус человека в качестве существа полноценно живущего. Отсюда противоядие натиску патогеннои деструкции правильно связывать с апелля-циеи к защитному поясу Wertswelt.
Панацея - не разум, - ценности.
(7) Сказанное высвечивает магистраль нового типа спасительнои ценностноориентиро-ваннои философии, подвизающеися на обслуживании потребностеи деиствующего человека как идеалоемкого, символического создания.
Применительно к разоблаченному виду дефектного миротворчества дело выглядит так.
Универсализируется роль Wertswelt, подчиняющего себе морфогенетические процессы. Ценности обслуживают опыт; идеалы - существующее. Стираются границы познания и преобразования сущего. Радикализируется рефлексия продуктивных актов - актов демиурга -«малого архитектора» (Леибниц), мастера-исполнителя, ваятеля-зодчего ближаишего мира (Umwelt).
В результате не разум - но ценностно окормленный, идеалоосвященный разум «двигает вещество». Двигает многоканальным формотворческим усилием с характерным деонтологиче-ским антуражем: космо-, натуро-, био-, антропофильство, где «фильство» получает операциональное наполнение в реализации законов красоты [8, с. 170]. Красота - в виде деятельностного
ее выражения - необходимое условие существа человеческого [18, с. 283]. И добавим - существа природного (по причине архитектонического единства неорганического, органического, надорганического универсумов, выполняемых по типологичным законам).
(8) Атрибут богоподобности - человеческая способность творить свободно - в креатив-нои своеи части дополняется богоугодностью. Последнее - от санирования отрешенных рациональных прожектов гуманитарными наполнениями Wertswelt.
(9) Искомые детализации находятся в развертывании аксиологии как нормативного проекта ценностноцентричнои цивилизации, уточняемого учениями
- гармонизации мира - аналектика;
- финализации судеб рода в мире - каталектика.
Литература
1. Ильин В. В. Аксиология:учебное пособие. 2-е изд. М.: Проспект, 2020. 192 с.
2. Ильин В. В. История и философия науки:учебник. 3-е изд. М.: Проспект, 2019. 336 с.
3. Ильин В. В. Новыймиллениум для России: путь в будущее. М.: изд-во МГУ, 2001. 224 с.
4. Ильин В. В. Теория познания. Герменевтическая методология. Архитектура понимания. М.: Проспект, 2017. 184 с.
5. Ильин В. В. Теория познания. Гносеология:учебник. М.: Проспект, 2018. 496 с.
6. Ильин В. В. Теория познания. Критика инструментального разума. Speciosa miracula: тотальный миро-вейник. М.: Проспект, 2020. 160 с.
7. Ильин В. В. Теория познания. Философия как оправдание абсолютов. В поисках causa finalis. М.: Проспект, 2017. 272 с.
8. Ильин В. В. Теория познания. Эвристика. Креатология. М.: Проспект, 2018. 176 с.
9. Ильин В. В. Философское сегодня. Ч. I. Splendida vitia // Российский гуманитарный журнал. 2020. Т. 9. №2. C. 81-103.
10. Ильин В. В. Философское сегодня. Ч. II. Lux benigna // Российский гуманитарный журнал. 2020. Т. 9. №3. С. 151-164.
11. Ильин В. В. Философия и власть. Ч. I. Архитектура власти // Российский гуманитарный журнал. 2020. Т. 9. №4. С. 211-223.
12. Ильин В. В. Философия и власть. Ч. II. Аппретура власти // Российский гуманитарный журнал. 2020. Т. 9. №5. С. 277-296.
13. Карасик В. И., Прохвачева О. Г., Зубкова Я. В., Грабова Э. В. Иная ментальность. М.: Гнозис, 2005. 352 с.
14. Карпицкий Н. Н. Опыт тела и его судьба в истории культуры // Человек. RU. 2007. №3. С. 131-163.
15. Ковальчук М. В., Нарайкин О. С., Яцишина Е. Б. Природоподобные технологии - новые возможности и новые уровни // Индекс безопасности. 2016. Т. 22. №3-4. С. 455-465.
16. Монтень М. Опыты. Избранные произведения. В 2 т. М.: Голос, 1992. Т. 2. 560 с.
17. Тиллих П. Избранное. М.: Юрист, 1995. 479 с.
18. Шиллер И. Ф. Собрание сочинений. В 7 т. М.: Гослитиздат, 1957. Т. 6. 792 с.
Поступила в редакцию 27.01.2021 г.
DOI: 10.15643/libartrus-2021.1.1
The Philosophy of Crisis: the self-consciousness of humanity in the era of catastrophic changes
© V. V. Ilyin
National Research Center "Kurchatov Institute" 1 Akademik Kurchatov Square, 132182 Moscow, Russia.
Email: vvilin@yandex.ru
The catastrophe experienced by humanity is regarded as a pervasive tragic phenomenon caused by the mutual intensification of the general social and philosophical crises. The content of the first is the failure of technocentric technologies; the content of the second is the collapse of rationocentric apologies of life-organization. The current situation entails a revision of the doctrine of the position of man in the world, which is exploited by philosophy. A project of a new type of value-oriented universal metaphysics is proposed, through the universalization of the role of Wertswelt, which subordinates the morphogenetic processes being implemented. The operational content of the project is the coordination of activities with the constructive principles of creating inorganic, organic, and supra-organic universes according to the typological laws of beauty.
Keywords: crisis, rationality, homo aestimator, Wertswelt.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at edit@libartrus.com if you need translation of the article.
Please, cite the article: Ilyin V. V. The Philosophy of Crisis: the self-consciousness of humanity in the era of catastrophic changes // Liberal Arts in Russia. 2021. Vol. 10. No. 1. Pp. 3-17.
References
1. Il'in V. V. Aksiologiya: uchebnoe posobie [Axiology: textbook]. 2 ed. Moscow: Prospekt, 2020.
2. Il'in V. V. Istoriya i filosofiya nauki: uchebnik [History and philosophy of science: textbook]. 3 ed. Moscow: Prospekt, 2019.
3. Il'in V. V. Novyi millenium dlya Rossii: put' v budushchee [New millennium for Russia: a path to the future]. Moscow: izd-vo MGU, 2001.
4. Il'in V. V. Teoriya poznaniya. Germenevticheskaya metodologiya. Arkhitektura ponimaniya [Theory of knowledge. Hermeneutic methodology. Architecture of understanding]. Moscow: Prospekt, 2017.
5. Il'in V. V. Teoriya poznaniya. Gnoseologiya: uchebnik [Theory of knowledge. Epistemology: textbook]. Moscow: Prospekt, 2018.
6. Il'in V. V. Teoriya poznaniya. Kritika instrumental'nogo razuma. Speciosa miracula: total'nyi miroveinik [Theory of knowledge. Critique of instrumental reason. Speciosa Miracula: total anthill]. Moscow: Prospekt, 2020.
7. Il'in V. V. Teoriya poznaniya. Filosofiya kak opravdanie absolyutov. V poiskakh causa finalis [Theory of knowledge. Philosophy as a justification for absolutes. In search of causa finalis]. Moscow: Prospekt, 2017.
8. Il'in V. V. Teoriya poznaniya. Evristika. Kreatologiya [Theory of knowledge. Heuristics. Creatology]. Moscow: Prospekt, 2018.
9. Il'in V. V. Liberal Arts in Russia. 2020. Vol. 9. No. 2. Pp. 81-103.
10. Il'in V. V. Liberal Arts in Russia. 2020. Vol. 9. No. 3. Pp. 151-164.
11. Il'in V. V. Liberal Arts in Russia. 2020. Vol. 9. No. 4. Pp. 211-223.
12. Il'in V. V. Liberal Arts in Russia. 2020. Vol. 9. No. 5. Pp. 277-296.
13. Karasik V. I., Prokhvacheva O. G., Zubkova Ya. V., Grabova E. V. Inaya mental'nost' [Different mentality]. Moscow: Gnozis, 2005.
14. Karpitskii N. N. Chelovek. RU. 2007. No. 3. Pp. 131-163.
15. Koval'chuk M. V., Naraikin O. S., Yatsishina E. B. Indeks bezopasnosti. 2016. Vol. 22. No. 3-4. Pp. 455-465.
16. Montaigne M. Opyty. Izbrannye proizvedeniya [Essays. Selected works]. V 2 t. Moscow: Golos, 1992. Vol. 2.
17. Tillich P. Izbrannoe [Selected works]. Moscow: Yurist, 1995.
18. Schiller J. F. Sobranie sochinenii [Collected works]. V 7 t. Moscow: Goslitizdat, 1957. Vol. 6.
Received 27.01.2021.
