CC BY
34
Несмотря на рост массового общества «радикальное» одиночество человека, по мнению, Ортеги только усиливается, моё «я» находится в одном мире, а его «я» в другом, в своём мире. Не только я нахожусь вне «другого», мой мир тоже лежит за пределами его мира. «Мы, - пишет философ, - вне положены друг другу и потому в корне друг другу чужды» [3, 531].
Итак, человек вновь - в который раз! - потерялся. И ничего удивительного здесь нет. На протяжении истории он терялся не однажды. Больше того, в отличие от остальных существ человеку вообще свойственно теряться в дебрях собственной жизни, исчезать внутри самого себя. Только благодаря этому небывалому чувству заброшенности человек неожиданно находит силы устремляться к себе навстречу. Чувство заброшенности - такое и трагический удел, и почетная привилегия человека.
Философ критикует физико-математический разум XX века, который не раскрывает подлинную природу человека и его проблемы. Физико-математический разум, считает он, даже не коснулся человеческих проблем. По самой сути своей он мог заниматься только поисками природы человека, но именно её, естественно, и не находил. Потому, что у человека нет природы. Человек не есть ни его тело, которое является вещью, ни его душа, психика, сознание, или дух, которое тоже суть вещь. Человек не вещь, а драма, каковой является его жизнь, универсальное событие, происходящее с каждым из нас, и в этой драме человек в свою очередь - всего лишь событие. Все вещи, какими бы они ни были, есть всего лишь интерпретации, которые дают тому, что в них обнаруживается. Человек же не обнаруживается, он сам полагает и предполагает вещи. Он лишь находит трудные и благоприятные обстоятельства существования. Существование человека не дано ему «готовым» как некий дар; оно не то же самое, что существование камня. Возвращаясь к началу наших рассуждений, скажем: единственное, что находит человек или то, что с ним происходит, когда он сталкивается со своим существованием, - это необходимость делать что-нибудь для того, чтобы не перестать существовать. Даже такой способ бытия жизни, как простое существование, не есть уже бытие, потому что единственное, что нам дано и что имеется, когда есть человеческая жизнь, - это необходимость создавать её, каждому свою собственную жизнь.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Хосе Ортега-и-Гассет. Восстание масс. Избранные труды. М., 1997.
2. Хосе Ортега-и-Гассет. Идеи и верования. Избранные труды. М., 1997.
3. Хосе Ортега-и-Гассет. Избранные труды. М: Весь мир, 1997. 704 с.
4. Хосе Ортега-и-Гассет. Человек и люди. Избранные труды. М., 1997.
Э.Р. Аразов
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ В ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
Еще в конце XIX века в философии возникли два направления, отстаивавшие тезис о том, что науки о культуре должны иметь свой собственный методологический фундамент, отличный от фундамента наук о природе. Это философия жизни в лице В. Дильтея, Г. Зиммеля и неокантианство в лице Г. Риккерта, В. Виндельбанда. Однако несмотря на то, что оба направления представляли антинатуралистическую линию, основания этой линии были разные. Представители философии жизни утверждали, что науки о культуре отличаются от наук о природе по своему предмету, неокантианцы же считали, что они отличаются по применяемому ими методу.
Если вообще говорить о начале науки или познания, то по мнению К. Поппера познание начинается не с восприятий или наблюдений, не со сбора данных или фактов, оно начинается с проблем. «Без проблемы нет и знания - но и без знания нет проблемы. Это значит, что познание начинается с напряжения между знанием и незнанием: нет проблемы без знания - нет проблемы без незнания. Ибо всякая проблема происходит из открытия, что в нашем предполагаемом знании что-то не в порядке; или, если сказать это логически, из открытия внутреннего противоречия между на-
шим предполагаемым знанием и фактами; либо, если выразить это еще точнее, из открытия видимого противоречия между нашим предполагаемым знанием и предполагаемыми фактами» [9, 66].
Наука в современном обществе имеет огромное значение. На мой взгляд можно согласиться с утверждение, что она во многом заменила религию. «Наука в секуляризированном мировоззрении в значительной мере стала играть роль религии, способной дать окончательный и безусловный ответ на все коренные проблемы устройства мира и человеческого бытия» [10, 91]. С одной стороны, безусловно это рост объективных знаний о действительности, развитие новых технологий и т.д., но вместе с тем это еще и «кризисы, порожденные технотронной цивилизацией» [2], «деструктивные антигуманные последствия научно-технической цивилизации» [10] и т.д.
В этой связи сегодня все чаще можно встретить приверженцев антисциентизма. Бесспорно сами ученые понимают всю сложность ситуации видят конфликты, кризисы и в этой связи на первый план выдвигается вопрос: какова роль случайности и закономерности в историческом процессе.
Исторический процесс - это путь человечества к свободе. Ключевую роль в нем играет наука. Но появление самой науки есть следствие потребности человека. Революции, величайшие открытия были сделаны в результате того, что общество в соответствующий промежуток времени «зашло в тупик», для дальнейшего развития нужно было разрешить противоречия. То есть, приводя пример, можно сказать, что в определенный момент человечеству нужен был Ньютон или Эйнштейн. Перед их появлением создавалась почва, складывалась тупиковая ситуация, и, если б не появились именно эти люди, то нашлись бы другие. Общество все равно возродило бы гения. Роль случайности в данном случае исключается.
Говоря о случайности нам приходится иметь дело с такой категорией как «хаос». Хаос выдвигает на первый план случайность, поскольку именно в периоды хаоса явно доминирует случай. Наступает эпоха неустойчивости. Чем сложней и многообразней мир, тем значительней роль случайности в этом мире.
По мнению К.Х. Делокарова категории «хаос», «революция», «кризис» близки по смыслу. «По крайней мере у всех этих понятий есть общие черты. Так, революции происходят в тех случаях, когда сложившиеся социальные, экономические, технологические, познавательные и т.д. структуры консервируются и начинают мешать дальнейшему развитию человека. Революции, как и другие более частные формы столкновения интересов (конфликт, беспорядок, бунт и т.д.), являются своеобразным ответом на вызовы времени и культуры. Именно накопившиеся проблемы, необходимость их разрешения приводят к революции как форме радикального всеобщего протеста» [5, 113].
В похожем ключе объясняются им и кризисы, как свидетельство того, что прежние источники развития системы исчерпали свои ресурсы, и процессы разрушения, распада сложившихся структур стали преобладающими. Но вместе с тем кризис - это новые возможности, поскольку дезорганизация открывает шлюзы новой организации, процессу самоорганизации.
Что же является в истории закономерным, а что случайным. Вопрос дискуссионный. В природе все происходит стихийно. Это относится к небесным телам, растительному и животному миру. Биологические формы, какими бы высокоорганизованными они ни были, лишь приспосабливаются к среде. Люди активно воздействуют на природу, видоизменяют ее и приспосабливают к своим потребностям. История общества отличается от истории природы прежде всего тем, что первую творят люди, а вторая происходит сама. В своих действиях люди исходят из своих потребностей и мотивов, преследуют определенные цели, руководствуются идеями, т.е. действуют сознательно. Действия индивидов сливаются в поток действий масс, классов, партий, правительств. В ходе общественной жизни возникают и борются прогрессивные и реакционные, передовые и устаревшие, правильные и ложные идею. Сталкивается бесчисленное множество индивидуальных и классовых, национальных и межгосударственных целей и интересов.
Следует задаться вопросом: существует ли логика истории? Можно ли найти в чередовании отдельных событий какой-то порядок и направленность? Или социальная жизнь - это недоступный пониманию хаос? Вне общественной закономерности немыслима никакая жизнь людей, ибо тогда, не имея твердой точки опоры, ни в чем нельзя было бы быть уверенным, ничто нельзя было бы знать и предвидеть и ни за что нельзя было бы поручиться. Однако не надо представлять дело так,
будто история развивается вне и помимо деятельности человека. Люди своими совокупными усилиями, а не какие-то надличностные силы творят историю. Определенные общественные отношения точно также являются продуктом деятельности людей, как и станок, и компьютер. История не есть какая-то безликая сила, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История есть не что иное, как деятельность преследующих свои цели людей, их сообществ. Так в чем же суть общественной закономерности? Законы развития общества - это объективные, существенные, необходимые, повторяющиеся связи явлений общественной жизни, характеризующие основную направленность социального развития. Так, с увеличение материальных и духовных благ возрастают и потребности человека; развитие производства стимулирует потребление, а потребности определяют само производство; прогресс общества закономерно приводит к возрастанию роли субъективного фактора в историческом процессе и т.д.
История никогда не повторяется: она движется не по кругам, а по спирали, и кажущиеся повторы в ней всегда отличаются друг от друга, неся в себе что-то новое. Но в этой неповторимой индивидуальности и случайности конкретных событий есть всегда что-то общее. Индивидуальное в истории - это конкретная форма обнаружения существенно общего. Но в общественной жизни, в истории уникальность, неповторимость событий обретает наибольшую полноту. Общее здесь не нивелирует единичное, как бы обезличивая его, но, напротив, может осуществляться только при условии наибольшей полноты проявления уникального, выступая не как динамические законы природы (например, закон тяготения), а как статистические, как тенденция, допускающая отклонения в сторону от магистрального пути всемирной истории. При этом общественный закон выступает не просто как тенденция (которая и сама может оказаться случайной, скоропреходящей), а как ведущая, основная тенденция.
Общество в своем развитии проходит качественно определенные этапы. На каждом из них действуют и общие законы, характеризующие именно повторяющееся, устойчивое в истории, и специфические, проявляющиеся только в ограниченном историческом времени и пространстве. Общие и особенные законы взаимосвязаны и должны изучаться в единстве, поскольку последние характеризуют качественную определенность каждой общественно-экономической формации, показывая ее исторически преходящий, изменчивый характер. Общие же законы составляют как бы невидимую нить, которая связывает все этапы развития человечества в единое целое.
В истории стихийное проявляется часто в борьбе не столько «за», сколько «против», так сказать, в виде голого отрицания: протеста, отчаяния, ненависти, утраты веры в незыблемость существующих порядков, выражает как бы возмущение иррациональных глубин человеческого духа. Для стихийности исторического развития характерно то, что люди не осознают объективно складывающихся общественных последствий своей деятельности. Непременной чертой стихийной деятельности является то, что, даже осуществляясь на сознательном уровне, она преследует ближайшие цели, ближайший интерес либо при достижении цели недостаточно учитывает средства их достижения, наличные условия и тенденции общественного развития, содержащиеся в качестве возможностей в этих наличных условиях.
Сознательной деятельностью в истории является такая, которая строится на соответствии индивидуальных целей участвующих в ней людей общим целям всех членов социальной группы или общества. А это возможно только на основе познания общественных законов, взаимосогласования целей деятельности и средств ее с этими законами.
Социальное прогнозирование и планирование дают реальную возможность учитывать не только непосредственные, но и более отдаленные результаты деятельности. Но и сколь угодно развитое общество не преодолевает стихийности в своем развитии: жизнь слишком сложна, чтобы ее можно было всю без остатка уложить в формулы и цифры даже самых хороших планов, она непременно вносит в них свои коррективы. Имея ввиду, что в прогрессивном развитии общества, происходит как бы уменьшение доли стихийного и увеличение удельного веса сознательного, нельзя тем не менее не учитывать их объективной диалектики [8].
В течение последнего десятилетия все большее внимание в дискуссиях по методологическим аспектам исторических исследований привлекают концепции синергетики и тесно связанной с ней теории хаоса. Л.И. Бородкин в своей статье «"Порядок из хаоса": концепции синергетики в методо-
логии исторических исследований» ставит целью обсуждение методологических проблем применения концепций синергетики в исторических исследованиях и рассуждает о том, что широкое распространение концепций синергетики как общенаучной парадигмы конца XX века поставило вопрос не просто о расширении категориального аппарата социально-гуманитарных дисциплин, а и об использовании достаточно универсальных математических моделей, разработанных в рамках теории нелинейных динамических систем и математической теории хаоса, тесно связанных с концепциями синергетики. Последняя четверть XX века характеризуется противоречивыми тенденциями в поисках методологии исторического исследования. Доминирующей была тенденция к обособлению истории от других наук, в связи с чем отмечают поворот от объективистской к субъективистской концепции науки, от позитивизма к герменевтике. Но к концу века в работах историков чаще стал применяться междисциплинарный подход, активнее используются общенаучные методы.
«Синергетика исходит из того, что линейный характер развития процессов и равновесные состояния отнюдь не являются доминирующими в реальности; большего внимания исследователей заслуживает непредсказуемость поведения изучаемых систем в периоды их неустойчивого развития, в точках бифуркации, в которых малые случайные флуктации могут оказать сильные воздействия на траекторию процесса (в то время как в условиях «равновесия», обычно рассматриваемых традиционной наукой, большие флуктации мало влияют на ход процесса). Возникающий вблизи точки бифуркации «хаос» не означает, что порядок исчезает; он означает, что динамика процесса становится внутренне (а не в силу внешних причин) непредсказуемой» [1].
Для критики неклассической науки, да и науки вообще, в качестве социокультурного явления имеются и социологические, и методологические основания. Речь идет не только о таких социальных явлениях, как глобально-экологическая ситуация в мире, но и о необходимости расширения предметного мира науки с помощью включения в корпус ее мира нелинейности, стохастичности и неопределенности. Именно эти категории стоят в центре нового синергетического движения, которое, по мнению некоторых исследователей, позволяет задать рад вопросов, на которые не может ответить современная наука. К примеру, куда течет история? Как должна строиться будущая организация элементов мира? Какие формы приобретает единение различных областей науки и т.д. Некоторые сторонники синергетики считают, что именно она поможет найти ответы на них. В условиях усиливающегося кризиса современной культуры нет оснований игнорировать эвристические, философско-методологические возможности теории самоорганизации сложных систем. Таким образом, актуализируется вопрос о формировании социосинергетики не как редукции социального к естественно-научному, а как анализа социальных процессов с позиций самоорганизаций и нелинейности [6].
С другой стороны философ науки В. Циммерли считает, что именно герменевтика должна выступить в качестве всеобщей науки, занять то место, которое некогда принадлежало метафизике. Но тут, естественно, возникает вопрос: в силах ли герменевтика справиться с ролью «всеобщей науки»?
«Изучение науки в системе культуры, анализ развития науки как момента истории культуры - это, в сущности, и есть рассмотрение знания с точки зрения герменевтики. Сегодня очевидно, что такое изучение дает неплохие результаты... Однако, на мой взгляд, сегодня назрела необходимость сделать следующий шаг в анализе как оснований научного познания, так и оснований самой культуры. Об этой необходимости, видимо, как раз и свидетельствует в наши дни обостренное внимание к проблеме рациональности - неудовлетворенность слишком уж далеко зашедшей релятивизацией и «плюрализацией» «истин науки», а также невозможностью полностью объяснить, т.е. «вывести» науку (и особенно ее предмет - природу) из культуры и невозможностью преодолеть дуализм этих двух сфер. И потому я еще раз повторю свой вопрос: может ли герменевтика служить фундаментом всего человеческого знания? В силах ли она стать новой онтологией?» [2, 6].
Гайденко П.П. делает вывод, что герменевтика не в состоянии удовлетворительно решить проблему рациональности и не может быть «всеобщей наукой». Преодоление уже почти двухвекового дуализма природы и культуры требует философского переосмысления проблемы рациональности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бородкин Л.И. «Порядок из хаоса»: концепции синергетики в методологии исторических исследований. URL: http://www.hist.msu.ru/Labs/HisLab/html/chaos.htm
2. Гайденко П.П. Проблема рациональности на исходе XX века // Вопросы философии. 1991. № 6.
3. Гайденко П.П. Мартин Хайдеггер: изначальная временность как бытийное основание экзистенции // Вопросы философии. 2006. № 3.
4. Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. М.: Политиздат. 1991. 367 с.
5. Делокаров К.Х. Системная парадигма современной науки и синергетика // Общественные науки и современность. 2000. № 6.
6. Делокаров К.Х. Рационализм и социосинергетика // Общественные науки и современность. 1997. № 1.
7. Кун Т. Структура научных революций. М.: АСТ. 2009. 317 с.
8. Спиркин А.Г. Философия. URL: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Spirk/59.php
9. Поппер К. Логика социальных наук // Вопросы философии. 1992. № 10.
10. Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры // Вопросы философии. 1992. № 6.
К.А. Беляева
МОЛОДЕЖНЫЕ СУБКУЛЬТУРЫ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ ФЕНОМЕН
Субкультура - система норм и ценностей, отличающих группу от большинства общества. Субкультура (подкультура) - понятие, характеризующее культуру группы или класса, которая отличается от господствующей культуры или же является враждебной этой культуре (контркультура). Под субкультурой понимают также совокупность некоторых негативно интерпретированных норм и ценностей традиционной культуры, функционирующих в качестве культуры преступного слоя общества (делинквентная подкультура); особая форма организации людей (чаще всего молодежи) - автономное целостное образование внутри господствующей культуры, определяющее стиль жизни и мышления ее носителей, отличающееся своими обычаями, нормами, комплексами ценностей и даже институтами (М. Брейк, Р. Швендтер); трансформированная профессиональным мышлением система ценностей традиционной культуры, получившая своеобразную мировоззренческую окраску [2]. Для современного общества, которое основано на социальной стратификации и разделении труда, характерно наличие многообразных субкультур, находящихся в различных отношениях друг с другом.
Активное изучение субкультур началось в 60-х годах ХХ века в таких областях научного знания, как философия, социология, психология, педагогика, культурология, история и др. Исследователи выявляют различную этиологию возникновения субкультур, а так же их особенности. Так, Д. Даунс различает субкультуры, возникающие как позитивная реакция на социальные и культурные потребности общества (профессиональные субкультуры), и субкультуры, являющиеся негативной реакцией на существующую социальную структуру и господствующую в обществе культуру (делинквентные и некоторые молодежные субкультуры) [3]. Поскольку молодежь является неотъемлемой частью общества, её деятельность отражается на социуме в целом. Учитывая вышесказанное, исследователи обратились к изучению молодежных субкультур, под которыми понимается культура определенного молодого поколения, обладающего общностью стиля жизни, поведения, групповых норм, ценностей и стереотипов [1].
Молодежь развивает собственную культуру, в частности, создает свой жаргонный язык, моду, музыку, нравственный климат. Нередко она оказывается более богатой, нежели культура взрослых. Ее особенности объясняются, с одной стороны, избытком жизненной энергии, богатством воображения у молодежи, а с другой - отсутствием у большинства экономической и социальной самостоятельности.
Возникновение молодежной культуры связано с неопределенностью социальных ролей молодежи, неуверенностью в собственном социальном статусе. Представители данной группы счи-
