CC BY
109Преподавателю социально-гуманитарных дисциплин =
И.Н. ТЯПИН
доктор философских наук, кандидат исторических наук, профессор кафедры философии ФГБОУ ВО «Вологодский государственный университет»*
Философия и стратегия российской геополитики: история и современность
Главными особенностями современных международных отношений являются тенденция к ужесточению условий выживания государств, повышение накала конкуренции между цивилизациями, приближение к «точке бифуркации» утверждения в качестве доминирующей в мире модели социального устройства либо либерального тоталитаризма либо модернизированного национального авторитаризма. Политические, социокультурные и экономические изменения, имеющие место в современном мире, вовлекают фактически все без исключения страны в глобальную трансформацию существующего миропорядка. В этих условиях императивным принципом выживания является сохранение цивилизационной идентичности. Для России сегодня это становится одной из центральных проблем, определяющих вектор ее развития, ее конечные цели, а также стратегию и тактику их достижения. Наша страна находится в ситуации беспрецедентного политического и экономического давления, инструментами которого являются теория и практика репрессивных социальных проектов и гибридных войн.
В теоретическом плане достижение цели сохранения цивилизационной идентичности требует применения в качестве методологического принципа системного подхода, подразумевающего в том числе синтез научной и вненаучной (включая идеологическую) рациональности. Идеология выс-
* Тяпин Игорь Никифорович, е-таН: i.n.tyapin@mail.ru
тупает как объективный фактор государственного бытия, как форма самосознания народа на стадии государственности, призванная быть основой национально-государственной идентичности, охранять собою преемственность национально-исторического бытия1. Сегодня как никогда насущной необходимостью выступает консолидация научных, политических, экономических ресурсов с тем, чтобы осуществить прорыв в сфере не только национальной экономики и социальных отношений, но и духовной культуры, от чего будет зависеть эффективность всего механизма обеспечения национальной безопасности.
Геополитика представляет собой пример наиболее органичного соединения собственно научного знания и идеологических построений, теории и практики. Геополитические доктрины выступают прямым выражением национальных идей, национально-государственных идеологий, формируя геостратегию - выбор направлений внешнеполитической деятельности. Геостратегия государства зависит от понимания руководством страны национальных интересов и приоритетов, характера и географического распределения угроз безопасности страны, которые исходят из-за рубежа. Там, где нет жизнеутверждающей национально-государственной идеи, нет и геостратегии (равно как и наоборот).
Геополитический подход объективно имел громадное значение для определения целей внешней политики России в прошлом и настоящем. Как указывает А.И. Фурсов, «в русской истории пространство играет особую роль. По сути, именно оно (количество и качество, т.е. как тип ландшафта)
- одно из главных, если не главное, богатство (и оружие) русских. И уж точно главная русская субстанция, по поводу которой складываются властные и социальные отношения. С этой точки зрения защита русского пространства есть автоматически защита властной и социальной организации
- и наоборот»2. Действительно, континентальное евразийское ядро оставалось единым целым, какой бы ни была приписываемая ему роль в глобальной геополитической системе. Это свидетельствует о существовании некоторых фундаментальных свойств его геополитического положе-
1 Молотков А.Е. Миссия России. Православие и социализм в XXI веке. СПб., 2008, с. 23.
2 Фурсов А. Русский ковчег. Известный историк о будущем России // Завтра, 2007, № 5, с. 5.
ния. Ключевые черты такого региона - центральность и труднодоступность к морским коммуникациям. «В мире в целом, - писал Х. Маккиндер, - Россия занимает центральную стратегическую позицию... Она может наносить удары во все стороны; со всех сторон, кроме севера, может получать удары... Любая возможная социальная революция не изменит отношение России к географическим условиям ее существования»1. Среди наиболее неизменных геополитических императивов России - ее положение на стыке разных культурных миров: земледельческого и номадичес-кого, европейского и азиатского, христианского и мусульманского, католического и православного.
Исторически геополитика развивалась преимущественно в русле англосаксонской (X. Маккиндер, А. Мэхен, Н. Спайк-мэн) и германской (Ф. Ратцель, Р. Челлен, К. Хаусхофер) научных школ. Уже «классические» построения западных школ с их идеологией «господства над миром», «расширения жизненного пространства», «глобального доминирования», «стратегии анаконды» и т.п. выступают очевидным выражением агрессивного эгоизма, торжества антиценностей. Вытекающие из них всевозможные «планы» в отношении России (план Э. Хауза, план А. Даллеса, Гарвардский и Хьюстонский планы, идеи С. Хантингтона, Зб. Бжезинского и др.) предполагают изоляцию нашей страны, отпадение от ее территории важных в экономическом и геополитическом отношениях регионов, раскол оставшегося пространства на множество локальных образований, сокращение на порядок численности населения и перепрограммирование сознания экономически необходимой рабочей силы.
Российская мысль имеет собственную (правда, зачастую игнорируемую властью) геополитическую традицию, основанную на глубокой нравственно-метафизической позиции и вместе с тем на трезвом анализе реальных долговременных тенденций мировой политики, вызовов, которые России приходилось (и приходится) принимать. Ситуация системного кризиса и необходимости адекватных ответов на глобальные вызовы стимулировала не только осмысление геополитической истории и современного состояния России с позиций обеспечения национальной безопасности
1 Mackinder H. The Geographical Pivot of History // Geographical Journal, 1904, vol. 23, p. 430.
и стратегических интересов (работы И.Ф. Кефели, М.В. Ремизова, В.В. Денисова, Н.С. Розова, А.С. Владыцкого, Л.Г. Ивашова, Н.В. Лукьяновича и др.), но и понимание важности обращения к наследию российской геополитической мысли и его современным трансформациям, что стало актуальной темой исследований отечественных философов и политологов. Результаты проведенной работы делают возможным переход к следующей ступени, а именно к целостному, в контексте истории внешней политики России, осмыслению установок и идеалов российского геополитического сознания, выступающих адекватной концептуальной основой для формулирования современной геостратегии Российской Федерации.
До начала формирования собственно геополитики в России у нее имелись предшественники, среди которых в XVIII в. выделяется М.В. Ломоносов (трактат «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» и другие сочинения), а в первой половине XIX столетия - мыслители славянофильской и охранительной школ, заложившие основы Русской идеи. Осознав же особость России в мире, консерваторы осознали и неизбежность ее противостояния Западу, того, что противоречия между Россией и Западом на уровне цивилизационных принципов имеют неразрешимый характер. Исходя из этого, они провозгласили тезис о возможности (и обязанности) для России стать духовно-политическим лидером человечества.
Отцом российской геополитики принято считать военного министра эпохи Александра II Д.А. Милютина, оформившего в качестве самостоятельной науки военную географию. Милютин определил геополитические приоритеты России, считая ее основным противником Британскую империю. Для поддержания равновесия в Европе и на Ближнем Востоке, по его мнению, нужен был военно-политический союз России и Германии. В Средней Азии Милютин сделал все для подчинения Туркестанского края, что давало возможность угрожать Индии - основе могущества Британской империи и одновременно ее ахиллесовой пяте. Он считал, что турок нужно было изгнать из Европы и создать Балканскую конфедерацию под общим покровительством континентальной Европы, а проливы должны были получить нейтральный статус. Персия и Китай получали бы гарантии Российской
империи от всех превратностей английской политики . В результате просчитанный геополитический ход - занятие Туркестана - нейтрализовал Англию. Военный союз с Германией дал последней возможность разгромить Францию и тем лишил ее возможности вмешаться в балканские дела. Ситуация Крымской войны не повторилась. Однако извлечь выгод из этой победы России не удалось. Уступки, сделанные на Берлинском конгрессе, стали преступным просчетом, показавшим слепоту и безыдейность высшей власти. Контроль над преимущественно славянскими, православными Балканами сделал бы Россию на века хозяином Римленда. Вместо этого Балканы превратились в регион, необратимо контролируемый Западом.
1860-1870-е гг. стали временем, когда во внешней политике России панправославие оказалось дополненным панславизмом. Как геополитическая доктрина панславизм нашел отражение в разработанном Н.Я. Данилевским проекте Всеславянской православной федерации, где Россия выступает движущей силой, ибо единственная из всех славянских народов «свои великие вселенские решения, которые становятся законом жизни народов на целые века, Россия решает сама, без всяких посредников»2. Причем объединение должно совершиться таким образом, чтобы «славянские ручьи не сливались в русском море», т.е. все славяне должны сохранить свое национальное своеобразие, политическую и культурную независимость. В качестве политического центра такой федерации Данилевскому виделся Царьград-Константинополь. Анализируя отношения России со странами Европы, мыслитель отмечал, что экспансия Запада - явление постоянное. Для безопасности России и всего славянского мира нужно уметь добиваться разобщенности целей государств Запада, так как их объединение всегда опасно для русских.
Генерал Р.А. Фадеев выдвинул гипотезу единого центра концептуального управления миром и впервые предложил методы геополитического противоборства. Корень восточного вопроса заключается для него в исконных усилиях германской расы подчинить и онемечить славянство; отсю-
1 См./ Морозов Е.Ф. Последний фельдмаршал // Русский геополитический сборник, 1997, № 2, с. 36.
2 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995, с. 254.
да необходимость объединения разрозненных славянских племен под главенством России и неизбежность энергичной русской политики, направленной главным образом против Австрии1. Мысль о борьбе с коалицией западных держав - Австрии, Пруссии и Англии - нисколько не смущала генерала, известного также и в качестве геополитического практика, организатора панславянского движения, военного советника в египетской и черногорской армиях, командующего сербской армией в 1876 г.
К.Н. Леонтьев перенес акцент на анализ исторической связи России с византийской цивилизацией и на ближневосточные аспекты ее внешней политики, призывая отрясти «романо-германский прах с наших азиатских подошв». Леонтьев, в отличие от основателей славянофильства, сделал вывод о том, что большая часть славянства уже необратимо ушла в деградирующую западную цивилизацию, в ряды врагов России - единственного цивилиза-ционного субъекта, потенциально способного (и обязанного) явить миру новый, высший тип цветущей культуры, особого государственного мира, не нашедшего еще себе своеобразного стиля культурной государственности. «Царьград, - утверждал Леонтьев полтора века назад, -есть тот естественный центр, к которому должны тяготеть все христианские нации, рано или поздно... предназначенные составить с Россией во главе великий восточно-православный союз» . «Будут тогда две России...: Россия -империя, с новой административной столицей (в Киеве) и Россия - глава Великого Восточного Союза с новой культурной столицей на Босфоре»3, - мечтал консервативный мыслитель, не видя в создании колоссального царства на манер империи Македонского ничего утопического.
Внешняя политика Александра III (в русле которой неудачно пытался действовать и Николай II), состояла в отказе от конфликтов с европейскими державами во имя прочного закрепления своих позиций в Средней Азии, Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. По этой причине милютинское направление геополитической мысли стало на рубеже XIX-XX столетий основным, дав немало при-
1 См.: Фадеев Р.А. Мнение о Восточном вопросе // http://litresp.ru/chi-tat/ru/Ф/fadeev-rostislav-andreevich/kavkazskaya-vojna/6 .
2 Леонтьев К.Н. Храм и Церковь. М., 2003, с. 146.
3 Там же, с. 210.
мечательных имен (В.Ф. Головачев, А.И. Воейков и др.), среди которых особого внимания заслуживает фигура В.П. Семенова-Тян-Шанского.
Природу мирового господства и экспансии Тян-Шанский-младший объяснял в контексте синтеза морских и континентальных частей Земного шара (тезис британских географов о дихотомии и извечном противостоянии Суши и Моря представлялся ему упрощенным). Он выделил три формы «территориальных систем политического могущества», существовавшие в истории: 1) кольцеобразную систему (Средиземноморье под властью Римской империи, Византии, Османской империи и др.); 2) клочкообразную систему (разбросанные по морям и океанам отдельные острова и куски материков - колониальные империи Испании, Португалии, Голландии, отчасти - Англии), которая приводит к довольно быстрому истощению сил метрополии; 3) систему «от моря до моря», которую впервые реализовал А. Македонский, а в Новое время повторили Россия и США. Главными недостатками данного типа системы являются растянутость территории и неравномерность расселения. В ситуации с Россией выходом становится увеличение численности населения и экономическое развитие географических центров. Целостность Российского государства предполагает изменение дуалистического географического представления, согласно которому государство искусственно делят Уральским хребтом на Европейскую и Азиатскую части1. На пространстве между Волгой и Енисеем от Ледовитого океана до самых южных границ государства следует выделить Русскую Евразию как культурно-экономическую единицу, равноправную Европейской России. Сдвинуть культурно-экономический центр к истинному географическому центру можно двумя способами: либо перенести столицу (например, в Екатеринбург), либо образовать новые колонизационные оазисы (Байкальский, Алтайский и др.). При этом ученый выступал против административно-территориальной федерализации России как безусловно гибельного для нее пути.
1 См.: Семенов-Тян-Шанский В.П. О могущественном территориальном владении применительно к России. Очерк по политической географии // Пространственная экономика, 2008, вып. 2, с. 145.
Геополитические идеи И.А. Ильина перекликаются с теорией «отца» западной геополитики Р. Челлена. Как и последний, Ильин считал, что государство, страна с ее населением является «живым организмом». Россия складывалась веками не как «механическая сумма территорий» и «случайное нагромождение территорий и племен», а как не подлежащее произвольному расчленению органическое единство, в формировании которого решающую роль играет земля, географическая среда. По этому поводу он пишет: «С первых же веков своего существования русский народ оказался на отовсюду открытой и лишь условно делимой равнине. Ограждающих рубежей не было; был изд-ревне великий «проходной двор», через который валили «переселяющиеся народы» с востока и юго-востока на запад. Поэтому Россия была организмом, вечно вынужденным к самообороне»1. Ильин, определяя Россию как «географический организм больших рек и удаленных морей», считал вполне нормальной политику русских государей, заключающуюся в том, чтобы выйти к морям и «ногою твердой стать при море», овладеть низовьями рек. Отмечая, что «Россия... есть сущий оплот европейско-азиатс-
2
кого, а потому и вселенского мира и равновесия» , мыслитель подчеркивает, что попытки расчленения ее организма были симптомом всеобщего кризиса.
Евразийцы (Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, Н.Н. Алексеев, Г.В. Вернадский и др.) первыми в отечественной мысли стали использовать само понятие «геополитика». В отличие от предыдущих поколений русских философов евразийство сделало образы пространства основным углом зрения, помогающим лучше понять Россию как «организм естественного размера» на фоне иных цивилизаций. Евразийцы восприняли открытие X. Маккиндера о центральной оси истории и переработали его категорию «Сердца Земли» в понятие «Евразии в узком смысле» (в современной терминологии - «исторической Евразии» в отличие от «Евразии в широком смысле слова» (сейчас - «Евразии географической»). Под «Евразией в узком смысле слова»» понимается степная зона, протянувшаяся от Большого Хингана до Среднедунайской равнины, события в которой, по X. Маккиндеру, определяют судьбы
1 Ильин И.А. Наши задачи // Собр. соч., т. 2, кн. 1. М., 1993, с. 297.
2 Там же, с. 326-327.
мира («Степная полоса - становой хребет истории»). Это и есть месторазвитие (евразийский термин) Континентальной цивилизации, во всех своих основах противоположной цивилизации Океанской (европейской, романо-гер-манской). Границы евразийского месторазвития в основном совпадают с границами Российской империи и СССР, что не является случайностью. Это - естественные границы евразийского культурно-исторического типа.
Учитывая, что главным стимулом развития России, как правило, выступала внешняя угроза, евразийский проект предполагал отказ от подражания во всех сферах жизни, идею доктринального синтеза, т.е. сочетания открытости и динамизма с традицией и консерватизмом, где экономические формы и инструменты (автаркия, многоук-ладность, предпринимательская инициатива) должны служить развитию науки и искусства, укреплению солидарности и обороноспособности страны.
В связи с событиями Второй мировой войны повышающая волна геополитического цикла выводит к концу 40-х -началу 50-х гг. нашу страну на высший в ее истории геополитический максимум. Советский Союз, отрицая геополитику, вместе с тем был весьма геополитичен; в советский период сохранялась мессианская, идеалистическая сущность внешней политики страны, но на иной идеологической основе. Коммунистическая идеология, с одной стороны, позволила совершить гигантский геополитический рывок, но она же стала миной замедленного действия, подавив русское национальное самосознание и обосновав создание разного уровня полугосударственных образований, могущих стать суверенными. На всем протяжении границ Хартленда была создана система лимитрофных государств, служившая «своим» санитарным кордоном. СССР - один из двух центров двухполярной системы. Советская супердержава существовала в своих исторических границах как интегрированное и защищенное геополитическое пространство. Более того, СССР в 60-70-х гг. проявляет активность в поясе внутреннего и внешнего «полумесяца» (Египет, Сирия, Лаос, Йемен, Мозамбик, Эфиопия, Ангола, Афганистан). Реального эффекта для усиления геополитической безопасности эти действия не принесли, поскольку не опирались ни на экономический прагматизм, ни на стратегию (в отличие от американской «петли анаконды», когда
в береговой зоне Евразии (за исключением Индии) были созданы военные блоки НАТО, СЕАТО и СЕНТО и многочисленные военно-морские базы). Эта система воплотила в себе самые смелые проекты русских царей и геополитиков, но скоро утратила историческую динамику, так как объединяла слишком разнородные в социально-культурном и политико-идеологическом отношении государства, менталь-ность населения которых трансформировала коммунистическую идеологию. СССР был империей наоборот (когда периферия во многом живет за счет метрополии), а таковая долго существовать не могла.
Напомним о сужении российского геополитического пространства после краха СССР, о возникновении качественно нового характера и состояния межгосударственного разграничения в виде «ближнего» и «дальнего» зарубежья. Будучи оттеснена в северо-восточную часть Евразии, «независимая» РФ лишилась части выходов в Мировой океан, важнейших коммуникационных путей, связывавших ее с Западом и Югом. Резко уменьшились ее ресурсная база, производительная мощность и финансово-экономический потенциал. Россия оказалась окруженной государствами, находящимися под влиянием США и их союзников по НАТО, создающих на их территории военные базы. Чтобы диктовать свои условия России и свести к нулю ее геополитическое влияние, Западу нужна слабая и раздробленная страна, вытесненная на «обочину истории». Прежняя «стратегия анаконды» предполагает ныне постепенное сжимание петли на всем пространстве бывшего Советского Союза. Уже в «нулевые» ожидалось расчленение России по аналогии с СССР и превращение осколков российской государственности в колониальное экономическое пространство.
Идеологическое обоснование этой программы включало в себя несколько основных пунктов, из которых важнейшие: 1) презумпция виновности России как неисправимо имперского государства, несущего угрозу стабильности Европы и мира (в отличие от якобы постимперского Запада); 2) тезис о том, что время империй вообще закончилось (игнорируя то неоспоримое обстоятельство, что США, Европейский союз, ТНК - всё это варианты и модели «империи нового типа»); 3) призыв к «объективно необходимому» в связи с экономическими трудностями отказу от всяких внешнеполитических амбиций и геополитических притяза-
ний во имя сосредоточения сил и внимания исключительно на внутренних проблемах; 4) оперирование «объективным» законом, состоящим в том, что интенсивное расширение ареала проживания народа порождает и консервирует экстенсивные формы хозяйствования и экономической жизни в целом, что существенным образом негативно сказывается также на культурном и политическом развитии страны.
В такой внешнеполитической ситуации совершенно закономерной выглядит деятельность по возрождению отечественной геополитической школы, которую начали в 90-х гг. в рамках общественного Института геополитики А.Г. Дугин, А.М. Анисимов. С.А. Шатохин и др. Внешнее название учения - неоевразийство, а собственное - континентальная («цивилизационная») школа. В заданном направлении действовали также В.В. Кожинов, В.В. Малявин, А.С. Панарин, В.Я. Пащенко и др. Ориентация на стратегию национального антиглобализма, стремление к достижению строя «демотической идеократии», многополярности, циви-лизационно-исторической контекстуализации экономической деятельности в целом может обеспечить ту полноту социального бытия, о которой А.С. Панарин писал следующее: «Цивилизационный процесс имеет два взаимосвязанных аспекта: инструментально-прагматический, инфраструктурный, призванный обеспечить единое экономическое, информационное, правовое пространство, и духовно-ценностный, призванный сообщить этому пространству высший сакральный (ценностный) смысл»1. Миссия России заключается в осуществлении евразийского цивилизационного проекта, иными словами, в созидании евразийской цивилизации на постсоветском пространстве: «Русская идея в Евразии была связана с мессианизмом, готовностью взять на себя груз ответственности за состояние этой части ойкумены, разделить бремя существования с дружественными народами, сообща строить будущее»2. Вместе с тем Панарин надеялся, что евразийский проект может стать для всего мира консолидирующей силой в его сопротивлении глобализму.
1 Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. М., 1999, с. 239.
2 Панарин А.С. Вызов (Геополитический пессимизм против цивили-зационного оптимизма) // Политическая наука в России: интеллектуальный поиск и реальность. М., 2000, с. 88.
Наиболее развернутым вариантом геополитики неоевразийства стала концепция новой Евразийской империи, разработанная А.Г. Дугиным. Подобно М.Н. Каткову, переносившему гегелевскую историософскую концепцию на российскую действительность, Дугин пишет следующее: «Гегель развил интересную концепцию, что Абсолютная идея в эсхатологической ситуации должна проявиться в окончательном, «осознанном» виде в форме прусского государства. Однако в планетарном масштабе Пруссия, и даже Германия, взятые отдельно, геополитически недостаточны... Россия же, Третий Рим, и религиозно, и культурно, и пространственно, и стратегически прекрасно соответствует подобному телеологическому взгляду на сущность истории и явно стремится исполнить именно эту миссию», создать «континентальное Царство Абсолютной Идеи»1. Евразийская империя, «построение которой отвечало бы глобальной, планетарной циви-лизационной миссии русского народа», мыслится как многоуровневое образование, «империя империй», «конфедерация Больших Пространств», среди которых выделяются четыре основных - Европейская империя на Западе, Тихоокеанская империя на Востоке (вокруг Японии), Среднеазиатская империя на юге (вокруг Ирана) и собственно Русская империя в центре Евразии (вокруг России). Помимо этого предполагается существование ряда других «Больших Пространств» - вокруг Индии и Китая, на основе арабского мира, а также панафриканский союз. Континентальная интеграция Евразии с центром в России может гарантировать ее народам реальный суверенитет. Цивилизационный выбор России в политике есть утверждение себя «особым изолированным человечеством». Россия не должна сливаться с миром, пока мир не стал Россией.
Современные правые («православно-монархические», «белые») традиционалисты тяготеют к органическому пониманию общества и нации (каждый народ для них - это соборный исторический организм). Поэтому распад СССР нередко воспринимается ими в духе И.А. Ильина как противоестественное расчленение органического целого. Так, по мнению В.Н. Осипова, географически и территориально СССР и Россия - это одно и то же, а «Беловежский сговор декабря 1991 года есть преступление, но не в смысле
1 Дугин А.Г. Основы геополитики. М., 1997, с. 197-198.
ликвидации незаконного, нелегитимного, сочиненного большевиками Советского Союза, а в смысле расчленения органически единого и неделимого 1000-летнего государственного организма»1. Постулируется сущностная несовместимость российской и евроатлантической цивилизаций. К примеру, Е.С. Холмогоров связывает противоположность западной и российской цивилизаций с тем, что в их фундаменте лежат различные типы действия. Основу западного капитализма, согласно Холмогорову, составляет целе-рациональное действие: субъект ставит перед собой четкую цель и стремится ее достичь, внешний мир и другие люди являются для него только лишь средствами. «Русская цивилизация строится на другом типе действия - ценностно-рациональном, для которого безусловная ценность, заданный высокий социальный идеал, имеет первенствующее значение над целью и задает рациональной структуре определенное смысловое, а не только целевое содержание»2. Подчеркивается многовековое глубинное неприятие Западом России в двух ее ипостасях: как равновеликой Западу в целом геополитической силы и исторической личности с всегда собственным поиском универсального смысла мироздания - препятствия на пути сокрушения многообразного мира, превращаемого сегодняшним проектом глобализации в культурную и экономическую провин-
3
цию англо-американского мира .
Ключевая геополитическая идея современного социал-традиционализма (единство национальной власти и социальной справедливости) - функционирование России в качестве созидателя нового глобального порядка, в основу которого может быть положен принцип многополярного рассредоточения власти4. Главным геополитическим понятием у С.Н. Бабурина выступает «Русский мир», понимаемый как культурно-историческая общность, выходящая за рамки национальных государств и политических систем, основанная на отличной от других системе ценностей и интересов. С этих позиций пространством Русского мира определяется почти вся территория бывшего СССР, а также Сер-
1 Осипов В.Н. Русское поле. М., 1998, с. 119.
2 Холмогоров Е.С. Русский националист. М., 2006, с. 251.
3 Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. M., 2003, с. 214.
4 Бабурин С.Н. Мировой порядок как система обладания территориями // Наш современник, 2006, № 7, с. 217.
бия и Черногория (несмотря на произошедшую в этих странах смену элит). Политическим ядром Русского мира должно стать Союзное государство России и Белоруссии, превращенное из аморфного образования в дееспособный политический субъект, представленный в Совете Безопасности ООН, «великая держава, основанная на русской культуре и русском языке», способная отразить экспансию Запада и Востока, отвергающая глобалистическую унификацию. Как пишет Бабурин, российской имперской идее присущ сложный комплекс религиозно-идеологических представлений об эсхатологическом смысле и предназначении российской государственности. Имперский подход означает не только сильную власть, но и власть справедливую, при которой каждому человеку гарантируются все возможности для всестороннего развития и достойной жизни. Не за счет других
1
людей, а вместе с ними .
Таким образом, геополитический идеал российской национальной мысли претерпел некоторую трансформацию по мере изменения исторической ситуации и государственной эволюции. Вместе с тем его сущностные черты за последние более чем полтора века остались прежними. Фундаментальным принципом выступает защита своего геополитического пространства от давления атлантистской цивилизации ради реализации модели справедливого социального устройства, национального освобождения и нравственного преображения человечества. Современная национально-ориентированная геополитическая мысль по сути вся проникнута убеждением о том, что в противостоянии с гло-балистским диктатом традиционные - деспотические или олигархические - режимы, опирающиеся на прежние формы государственности и практики социального управления, обречены на поражение в информационно-идеологической и технологической войне. Следовательно, существование России в будущем возможно только в качестве государства с имперскими чертами, отличающегося как от средневековых империй Востока и европейских колониальных держав Нового времени, так и от «империи наоборот» - СССР. Ведь несмотря на произошедшую геополитическую катастрофу и в настоящее время Россия остается континентальной силой, самостоятельным субъектом мировой политики, играющим
1 См. там же, с. 20.
роль геополитического балансира на просторах Европы и Азии, не сломив сопротивление которого «население евразийского хартленда нельзя превратить в человеческую мас-
1
су, лишенную настоящего достоинства» .
Отсюда проистекает видение геостратегии современной России как долгожданного цивилизационного форматирования в смысле «модернизационного возвращения к истокам».
Геополитическая задача минимум - интеграция постсоветского пространства. Вероятным начальным (требующим только минимальной политической воли) шагом может быть «конфедерация Русь» в составе Российской Федерации, Белоруссии и Новороссии (хотя бы в пределах сегодняшних ДНР и ЛНР). Сохраняя базовые элементы государственного суверенитета своих составных частей, конфедерация могла бы иметь публично действующие координирующие органы, оригинальную символику, общую денежную единицу, а также выступать единым субъектом в таких областях, как культура и спорт. Необходимо использование различных форм контроля над пространством бывшего СССР, внятное дипломатическое признание пророссийских автономий (Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия), реальная поддержка русских диаспор в Прибалтике, Украине, Казахстане, Средней Азии, обсуждение с руководством стран-членов ЕАЭС их русофобской идеологической политики, регулирование миграции из Ближнего и Дальнего Зарубежья.
Задача среднего уровня - формирование очагов геополитического контроля в пространстве Восточного и Западного полушарий (Латинская Америка: Куба, Венесуэла, Ближний и Средний Восток). Здесь очень важно: а) по возможности расшатывать единство организации геополитических противников (например, ЕС), пользуясь их реальными проблемами и противоречиями; б) укреплять отношения с теми странами, которые не позволяют «замкнуть кольцо» -Ираном, Индией, Китаем, Сирией, Вьетнамом и др.
Задача максимум (которую не решить без первой и второй задач) - объединение Евразийской, Африканской, Исламской, Индостанской и Дальневосточной цивилизаций в Евразийский континентальный блок для восстановления межцивилизационного баланса.
1 Панарин А.С. Стратегическая нестабильность. М., 2003, с. 345.
Тяпин И.Н. Философия и стратегия российской геополитики: история и современность. В статье исследуется проблема становления и эволюции российской геополитической школы в рамках XIX - начала XXI в. как реакции на глобальные внешнеполитические процессы. Доказывается, что фундаментальным принципом российского геополитического идеала выступает защита своего геополитического пространства от давления атлан-тистской цивилизации ради достижения справедливого социального устройства, национального возрождения и нравственного преображения человечества.
Ключевые слова: геополитика, национально-государственная идея, геополитическое сознание, евразийское пространство, геополитическое восстановление.
Tyapin I.N. The philosophy and strategy of the Russian geopolitics: history and modernity. The article examines the problem of formation and evolution of the Russian geopolitical school within the period of XIX - beginning of XXI century as a response to global political processes. It is proved that a fundamental principle of Russian geopolitical ideal acts to protect its geopolitical space of the pressure of Atlanticist civilization for the sake of achieving a just social order, national revival and moral transformation of mankind.
Keywords: geopolitics, national state idea, geopolitical consciousness, Eurasian space, geopolitical recovery.
