CC BY
130НАУКА И ОБРАЗОВАНИЕ, 2012, №3
УДК 82(091) (4/9)
Философема «жизнь - сон» в поэтике И.С. Тургенева
О.В. Дедюхина
Идея иллюзорности земного бытия, занимающая заметное место как в русской, так и в западноевропейской литературе, оказала значительное влияние на творчество Тургенева. Рассматривается развитие мотива «жизнь - сон», начиная с ранних произведений писателя, где он наполняется социальным смыслом, и заканчивая поздними повестями, построенными на смешении сна и яви, в которых он способствует созданию философского подтекста. Выявляется, что философема «жизнь -сон», приобретая все большее значение, в позднем творчестве Тургенева становится доминирующей.
Ключевые слова: философема «жизнь - сон», мотив сна, философия природы, проблема человеческого ничтожества, ирреальное, «таинственные повести».
The idea of illusion of earthly existence which occupies a prominent place in Russian and West European literature, has had a significant influence on the creative work of Turgenev. The article is devoted to the development of the motif «life - a dream» since the early works of the writer where it is filled with social meaning and ending with later stories built on a mixture of a dream and the reality in which it helps to create a philosophical subtext. It is revealed that the philosopheme «life - a dream» gaining more important meaning in the later works of Turgenev becomes dominant.
Key words: philosopheme «life - a dream», motif of a dream, philosophy of nature, problem of human insignificance, surreal, «mysterious stories».
Тургенев является глубоким писателем-философом, стремящимся в своих творениях показать мир в его многоликости, сложности, противоречивости и одновременно гармонической целостности, пытающимся осмыслить место человека в системе мироздания. Однако Тургенев отрицательно относился к философствованию внутри художественного произведения, для него, как отмечает Г.М. Ребель, «специально философское в романе - это чужеродное вкрапление, грозящее разрушению или, по крайней мере, искажению, деформации художественного образа, утратой им самостоятельной полноты и выразительности» [1]. Писателю было чуждо абстрактное теоретизирование, он испытывал приверженность ко всему земному, именно оно было для него источником всего поэтического. Свои философские идеи Тургенев стремился выразить через зримые художественные образы.
Как известно, Тургенев не был приверженцем какой-то одной философской системы, но, обладая фундаментальной философской подготовкой, он синтезировал в своем творчестве воззрения разных мыслителей: Платона, Марка Аврелия, Лукреция Кара, Паскаля, Гете, Шеллинга, Гегеля, Фейербаха, Шопенгауэра и др. Одним из доминантных философских мотивов в произведениях Тургенева является мотив «жизнь
ДЕДЮХИНА Ольга Владимировна - к.ф.н., доцент СВФУ, [email protected].
- сон», красной нитью проходящий через все его творчество и в определенной степени соотносящийся с проблемой человеческого ничтожества, актуализировавшейся в сознании писателя после прочтения им «Мыслей» Паскаля. Подобно Паскалю Тургенев воспринимает человека дуалистически: видит в нем одновременно и ничтожество, и величие. Человек, по мнению писателя, как природное существо находится в полной власти неумолимых законов равнодушной и могущественной Природы и не может до конца постичь ее тайн и загадок, в этом состоит трагизм его бытия. Но в осознании им собственного ничтожества заключается его величие. «Духовная и познавательная беспомощность человека перед лицом начал и концов его существования и загадки смерти, неразрешимость им главных вопросов, его угнетающая затерянность во вселенной - именно подобный настрой личности, освобожденной от социальных одежд и условий иерархий, нередко овладевает Тургеневым и его персонажами» [2]. Осмысление соотношения сна и реальности яви также присутствует в трактате французского мыслителя. Паскаль, сопоставляя сон и действительность, отмечает большую устойчивость и неизменность яви; если бы человеку снился один и тот же сон, а пробуждался бы он в новой обстановке, то действительность показалась бы ему сном, а сон - действительностью. «Жизнь есть сон, лишь менее отрывистый», - утверждает философ [3].
ДЕДЮХИНА
Особая приверженность Тургенева философеме «жизнь - сон» может быть связана с особенностями национального мировосприятия. Определяя своеобразие русского менталитета, Г.Д. Гачев отмечает, что для русского человека дневная деятельность иллюзорна, «это сон (жизнь - смерть)» [4], а ночь и сон - мир не бесплотного существования, а активного духовного труда. И сам ритм русской жизни, по мнению исследователя, характеризуется чередованием длительного периода спячки с периодом бурной деятельности, «сверхнормальной» духовной активностью.
Уподобление жизни сну, распространенное как в западноевропейской, так и в русской литературе, широко использовавшееся в эпоху романтизма, присутствует уже в ранней поэме Тургенева «Стено» (1834), в которой автор размышляет о краткости и иллюзорности жизни человека, земного мира вообще в сравнении с вечным небом:
... О, для чего нам жизнь дана? Как сон пустой, как легкое виденье, Рим перешел ... и мы исчезнем так же <...>
Что значит жизнь? Что значит смерть? Тебя Я, небо, вопрошаю, но молчишь Ты, ясное, в величии холодном! [5, т.1, с.370]
Развитие данного мотива в творчестве Тургенева 1840-1850-х годов может быть связано с именем П. Кальдерона, чья драма-притча «Жизнь есть сон» вызвала его восхищенные отклики. В письме к Полине Виардо от 7(19) декабря 1847 года Тургенев отзывается об испанском драматурге следующим образом: «Кальде-рон - гений в высшей степени необычайный и в особенности мощный» [6, т. 1, с.449]. В другом письме к Полине Виардо от 30 июля (11 августа) 1849 года Тургенев описывает ощущения, испытанные им при полете во сне, и вновь обращается к Кальдерону, отмечая, что его переживания доказывают тождественность сна и яви: «la vida es sueno, y el sueno es la vida»* [6, т.1, с.492-493]. В отличие от Кальдерона, восприятие Тургеневым философемы «жизнь -сон» лишено теологического смысла.
Мотив жизни - сна в повести «Затишье» (1854) наполняется социальным смыслом, жизнь всей России, глухая, бессобытийная, лишенная истинных страстей, предстает подобной сну. Позже, в стихотворении «Сон», включенном в роман «Новь» (1877), в несколько ином ракурсе
*Жизнь есть сон, и сон есть жизнь (исп.).
Тургенев уподобит жизнь России «ужасному» сну:
Все спит кругом: везде, в деревнях, в городах,
В телегах, на санях, днем, ночью, сидя, стоя...
<...>
Спит непробудным сном отчизна, Русь святая!
[XII, с. 230-231]
Образ героини повести Марьи Павловны резко выделяется среди других. Она натура самобытная, в ее облике автор подчеркивает природ-ность, связь со стихией земли, отсутствие шлифовки, в ее глазах «было что-то дикое, красивое и тупое, напоминавшее взор лани» [5, т.6, с.91-92]. Марья Павловна нисколько не похожа на светских барышень, не кокетничает, не носит перчаток, она естественна в поведении, прямодушна, серьезна. Глубина, страстность натуры приводят героиню к самоубийству, но именно ее жизнь предстает в произведении как истинная, не призрачная. Мотив жизни - сна в повести сопряжен и с образом «лишнего человека» Веретьева, необыкновенного, талантливого, но бесцельно проводящего дни, губящего себя пьянством. «Вы смеетесь да шутите, и прошу-тите так всю вашу жизнь», - говорит ему Марья Павловна [5, т.6, с.122].
В последней главе повести философема «жизнь - сон» начинает звучать явственнее и получает ряд значений. Спустя несколько лет Веретьев и Астахов встречаются в Петербурге, и Астахову все, когда-то происходившее с ним в «затишье», кажется таким далеким и нереальным, как сон. Веретьев ему возражает: «Как сон. нет, это был не сон, по крайней мере для меня. Это было время молодости, веселости и счастья, время бесконечных надежд и сил неодолимых, и если это был сон, так сон прекрасный. А вот что мы теперь с вами постарели, поглупели, да усы красим, да шляемся по Невскому, да ни на что не стали годны, как разбитые клячи, повыдохлись, повытерлись, не то важничаем и ломаемся, не то бьем баклуши, да чего доброго, горе вином запиваем, - вот это скорее сон, и сон самый безобразный. Жизнь прожита, и даром, нелепо, пошло прожита - вот что горько! Вот это бы стряхнуть как сон, вот от этого бы очнуться.» [5, т.6, с.156]. Со сном сопоставляется прошлая, далекая и оттого кажущаяся нереальной жизнь, с прекрасным сном ассоциируется молодость, бесцельно прожитая жизнь уподобляется одурманивающему сну.
В повести «Яков Пасынков» (1855) одной из ключевых тем является тема противопоставления действительности и идеала, поэтому в ней несколько по-иному, нежели в «Затишье», функционирует мотив «жизни - сна». Главный
герой Яков Пасынков обладает особым духовным складом, в нем Тургеневым воспеваются лучшие черты романтической натуры: возвышенность душевных порывов, способность мечтать, великодушие, верность своему идеалу, благородство. Все существо Якова Пасынкова как-то приподнято над обыденностью и устремлено к звездам. «В устах его слова: «добро», «истина», «жизнь», «наука», «любовь», как бы восторженно они ни произносились, не звучали ложным звуком. Без напряжения, без усилия вступал он в область идеала; его целомудренная душа во всякое время была готова предстать перед «святыней красоты»; она ждала только привета, прикосновения другой души...» [5, т.6, с.204]. Яков Пасынков изображен Тургеневым как настоящий рыцарь, свято исполняющий предназначение служить своей Прекрасной Даме. «Она все же осталась моей постоянной мечтой, моим идеалом., - говорит он о Софье Золотницкой, спустя семь лет после разлуки с нею. - А жалок тот, кто живет без идеала!» [5, т.6, с.222]. Яков - мечтатель, существуя прежде всего в сфере идеалов, он восхищается жизнью, поэтизирует ее, сопоставляя жизнь со сном: «Вся жизнь наша сон, и лучшее в ней опять-таки сон. И поэзия сон, только райский» [5, т.6, с.222]. Появление в предсмертных галлюцинациях Якова Пасынкова лазурного царства, рая означает разрушение его связи с земным миром и открытость для него инобытия. Смерть героя-мечтателя в финале повести воспринимается как его возвращение в родную стихию идеального.
В начале повести «Фауст» (1856) звучит элегический мотив скоротечности жизни, вспоминая былое, молодость, Павел Александрович замечает: «Но другие дни - другие сны.» [5, т.7, с.11]. Молодость, «как призрак», встает перед героем, который не может заснуть, и пробуждает в его сердце желания. Размышления приводят Павла Александровича к ключевой идее произведения о непостижимости мира, выраженной парафразой из «Гамлета» Шекспира: «. есть еще что-то такое на свете, друг Горацио, чего я не испытал, и это «что-то» чуть ли не самое важное» [5, т.7, с.12]. В «Фаусте» речь идет о многомерности мира, о беззащитности человека перед Неведомым, о странной неразрывной связи его со своим родом, с прошлым. Соприкосновение с миром воображения, фантазии пробуждает истинную натуру Веры, ее чувственность, ввергает ее в бездну мрачного, подземного мира, от которого прежде она была защищена своей невинностью, простым и ясным взглядом на окружающее.
В лирико-философской повести «Поездка в Полесье» (1857) Тургенев продолжает развивать
проблему человеческого ничтожества, занимавшую его на протяжении всей литературной деятельности. Повесть открывается философскими размышлениями о бытии человека, вызванными созерцанием Полесья. Лесной бор, представший взору рассказчика-охотника, сопоставляется с морем, как огромным, неизведанным пространством, обладающим первобытной, нетронутой силой. В повести реализуется философия природы Тургенева. Образ Природы в данном отрывке тождествен тому, что был создан писателем позже в стихотворении в прозе «Природа» (1879). Природа в обоих текстах - властительница, находящаяся вне созданных человеком этических норм, не ведающая ни добра, ни зла, равнодушная к человеку. «Мне нет до тебя дела, - говорит природа человеку, - я царствую, а ты хлопочи о том, как бы не умереть» [5, т.7, с.51].
Перед лицом Природы глубже проникает в сознание человека ощущение собственной ничтожности. «Трудно человеку, существу единого дня, вчера рожденному и уже сегодня обреченному смерти, - трудно ему выносить холодный, безучастно устремленный на него взгляд вечной Изиды; не одни дерзостные надежды и мечтания молодости смиряются и гаснут в нем, охваченные ледяным дыханием стихии; нет -вся душа его никнет и замирает; он чувствует, что последний из его братий может исчезнуть с лица земли - и ни одна игла не дрогнет на этих ветках; он чувствует свое одиночество, свою слабость, свою случайность.» [5, т.7, с.51]. Только мелкие заботы помогают человеку заблуждаться и верить в свою значимость.
Мотивы смерти и сна в «Поездке в Полесье» неразрывно связаны с поставленной в произведении проблемой. Сосновый бор, где все кругом было «немо, холодно и грозно» [5, т.7, с.59], навевает на рассказчика ощущение смерти, а дальше как бы подталкивает к воспоминаниям: «Я закрыл глаза рукою - и вдруг, как бы повинуясь таинственному повелению, я начал припоминать всю мою жизнь.» [5, т.7, с.59-60]. Эти воспоминания разворачиваются как некий сон жизни. Перед мысленным взором рассказчика промелькнули детство, молодость, «товарищи первых стремлений», «сверкнуло несколько светлых воспоминаний» [5, т.7, с.60], а далее побежали однообразные дни. Пессимистическая идея об иллюзорности, быстротечности, бессмысленности жизни пронизывает отрывок. Да и счастье человеческое, оказывается чем-то неуловимым, призрачным, словно сновидение, а смерть трактуется как вечный сон, несущий отдохновение. В финале Тургенев описывает закат дня, когда природа еще не за-
ДЕДЮХИНА
снула, но кругом уже все отдыхает, погруженное в успокоительную прохладу. «Все, казалось, говорило человеку: «Отдохни, брат наш; дыши легко и не горюй и ты перед близким сном» [5, т.7, с.69].
В конце 1870-х годов Тургенев пишет повесть «Силаев», оставшуюся незаконченной, в которой проблема соотношения жизни и сна получает дальнейшее философское осмысление. Маленький набросок несет в себе не только ощущение таинственного, но ужас от сознания присутствия где-то рядом того, что необъяснимо. Силаев наделен типичными для тургеневского героя-сновидца чертами. Он одинок, нездоров, нервен. Обладает непримечательной внешностью: «мал, худ, белокур, подслеповат» [5, т.13, с.319]. Для него сон и явь тождественны: «Я не знаю, <. > почему говорят: «Сон. Я это видел во сне». Не все ли равно, что во сне, что наяву? Да и что видишь во сне, что наяву - это трудно сказать. Я, по крайней мере, вижу такие ясные, такие определенные сны, что память о них во мне так же свежа, как и память о том, что я видел наяву; впечатление их так и врежется в меня; я их точно видел, эти сны, действительно видел.» [5, т.13, с.322]. В произведении ставится очень важный вопрос о природе сновидений: для героя они не столько отражение уже виденного наяву, они кусочки какой-то иной реальности открытой человеку в измененном состоянии сознания. Философема «жизнь - сон» получает иной ракурс: реальность сна и реальность яви уравниваются в своей значимости, что найдет продолжение в последующем творчестве Тургенева.
В цикле «таинственных повестей», к которому прежде всего относятся «Призраки», «Сон», «Песнь торжествующей любви», «После смерти», где грань между жизнью (явью) и сном оказывается размытой, происходит смешение сна и действительности, философема «жизнь - сон» становится ключевой. Это обусловлено различными факторами: спадом общественного движения в России конца 1870-х - начала 1880-х годов, неверием Тургенева в либеральные перспективы, ощущением катастрофичности мира, ухудшением здоровья (в 1880-е Тургенев в периоды обострения болезни не может спать без морфина), осознанием приближающейся смерти, общими для литературы данной эпохи тенденциями. В «таинственных повестях» жизнь уподобляется сну, а сон становится истинной жизнью.
«Призраки» (1864) являются первым опытом писателя в подобном роде. Повесть, как считается, родилась из сновидения, рассказанного писателем Полине Виардо в письме от 30 июля (11 августа) 1849 года, в котором Тургенев ощу-
щал себя парящей в небе птицей. Образы главных героев произведения отличаются какой-то аморфностью и неясностью. Единственное, что известно о герое-рассказчике, это то, что он, по-видимому, проявляет интерес к спиритизму. Вначале относясь скептически к возможности общения с призраками, постепенно герой начинает верить в реальность существования Эллис. После прикосновения к таинственному миру его жизнь меняется: начинаются болезни, и смутное ощущение чего-то неуловимо страшного не дает покоя, вызывая мысль о ничтожестве всего сущего. Образ Эллис столь же неопределенен: она то ли привидение, скитающаяся душа, то ли злой дух, сильфида, вампир, она появляется в свете луны, сквозя, как туман. У рассказчика возникает мысль, что Эллис - сатана, так как она не знает Бога. Голос Эллис - шепот или шелест, что полностью соответствует представлениям древних о голосе духов. Троекратно повторившийся жалобный звон струны, предшествовавший появлению Эллис, является звуковым образом, помогающим создать образ героини-пленницы потустороннего мира, желающей покинуть его. Эллис стремится напитаться жизнью, перейти из мира духов в земной мир, но ей это не удается, мешает Смерть.
Сюжет «Призраков» построен как ночные путешествия героя с Эллис сквозь пространство и время то ли во сне, то ли наяву и состоит из ряда видений, иногда контрастирующих друг с другом. Все картины человеческой жизни вызывают у рассказчика чувство отвращения. Размышления о ничтожестве человека подготавливают появление Смерти, могучей, слепой силы, вызывающей ужас и обладающей безграничной властью. В «Призраках» Тургеневу удается балансировать на грани сновидения и реальности, не давая однозначного ответа, происходили ли необычайные события с героем во сне или наяву. Сам автор, скорее, стремится подчеркнуть, что ночные полеты с Эллис - реальность, завершая описание каждого из них словами героя о том, что он добрался домой и заснул. Ирреальное помогает автору придать содержанию произведения обобщенный характер.
Повесть является художественным воплощением философемы «жизнь есть сон», которая однако может быть связана не только с Кальде-роном, но и с Шопенгауэром, философскими взглядами которого Тургенев был в это время увлечен. В письме к А.И. Герцену от 23 октября (4 ноября) 1862 года, размышляя о быстротечности жизни и неминуемости смерти, о бренности человеческого бытия, писатель подчеркивает: «Шопегауэра, брат, надо читать поприлежнее, Шопенгауэра» [6, т.5, с.64]. Шопенгауэр, как известно, обогативший европейскую фило-
софскую мысль ценностями древнеиндийской философии, считая буддизм самой значительной религией на земле, признавал родственность между жизнью и сном и утверждал, что «жизнь и сновидения - страницы одной и той же книги» [7, т.1, с. 154-155]. «Если стать на точку зрения вне жизни и сна, то мы не обнаружим в их существе определенного различия и должны будем признать, что поэты правы, утверждая, что жизнь есть длинное сновидение», - пишет философ [7, т.1, с.155]. Более того, размышляя об истории, мыслитель подчеркивает: «Все, о чем повествует нам история, в сущности лишь длинный, тяжкий и запутанный сон человечества» [7, т.2, с. 463]. Эта мысль Шопенгауэра, видимо, близкая и Тургеневу развивается в повести «Призраки», в которой вся жизнь человечества предстает как «многовеков-ный сон». Писатель поднимает в повести важный философский вопрос о смысле человеческого бытия. Изображая древний, грозный и величественный, мир и современный, не менее кровавый, но часто безоб-разный, пошлый, мелочный, вызывающий ужас и отвращение, автор противопоставляет иллюзорности существования человечества волшебный, чудный мир природы, полный загадок и тайн, стаю журавлей, олицетворяющую волю к жизни и цельность духа, чарующий мир искусства.
Рассказ «Сон» (1877) построен на смешении сна и яви, реального и ирреального. Складывается впечатление, что «Сон» представляет собой описание сна, и тогда повторяющийся сон об отце, преследующий героя, - сон во сне. События рассказа развиваются в городе, лишенном какой бы то ни было бытовой определенности, пространство города тождественно пространству мира, он расположен на берегу моря, то есть словно в пограничном положении между Космосом и Хаосом. В рассказе Тургенев, опираясь на естественнонаучные открытия своего времени, ведет речь о таинственном влиянии наследственности на психологический склад человека, о феномене генетической памяти, о связи сновидения с реальной жизнью. Главными в обрисовке героя рассказа становятся его психофизиологические особенности, своеобразие мировосприятия. Он обладает слабым здоровьем, расстроенными нервами, одинок, замкнут, чуждается людей, верит в пророческую сущность снов. Именно реальность сна имеет для него первостепенное значение, он живет словно во сне, герой поясняет: «Я вообще спал много -сны играли в моей жизни значительную роль; я видел сны почти каждую ночь. Я не забывал их, я придавал им значение, считал их предсказаниями, старался разгадать их тайный смысл.» [5, т.11, с. 271]. Странный повторяющийся сон
предсказывает герою и обретение им настоящего отца, и его потерю. В этом сне присутствует мотив пути, и это путь героя внутрь самого себя, в глубины собственного подсознания. Герою «Сна» удается благодаря способности к интуитивному познанию прикоснуться к инобытию. В рассказе «Сон» Тургенев ведет речь о тайнах мироздания, которые бессильный человеческий разум не в состоянии осмыслить во всей полноте, о Хаосе, иногда вторгающемся в размеренное течение жизни.
О мировом Хаосе, прорывающемся в микрокосм души человека через любовь, страсть, повесть «Песнь торжествующей любви» (1881). В повести Тургенев обращается к изображению некоторых особенностей человеческой психики, ведет речь о таких явлениях, как гипноз, сомнамбулизм. Любовь показана как чувство стихийное, не подвластное доводам разума, не подчиняющееся нравственным законам, как власть, перед которой человек бессилен. В повести изображается как размеренная, спокойная жизнь Валерии нарушается вторжением в нее стихии страсти. Под воздействием звуков музыки, в гипнотическом сне она открывает для себя иную жизнь, может быть, более ценную и более реальную, чем ее прежнее безмятежное существование. Валерии сон открывает не только пугающие глубины собственного подсознания, но и возможность иной жизни.
Главным содержанием повести «После смерти» (1883) является внутренняя, духовная жизнь человека. В «После смерти» складываются два взаимопроникающих плана изображения: реальный, когда излагается авторский взгляд на происходящие события, и ирреальный, когда описывается субъективное видение тех же событий главным героем повести Аратовым. Причем героем в силу его особого душевного склада ирреальное воспринимается как реальное. Композиционно произведение можно разделить на две части: до смерти Клары и после смерти (первая часть - 1-У11 главы, вторая часть - УШ-ХУШ). Первая часть повести более реалистична, во второй же значительно усиливается иррациональное начало, важнейшими структурными компонентами в сюжетном развитии здесь становятся медитации героя, его пророческие сны, видения (чувство вины станет толчком к их возникновению). Автор выстраивает сюжет как развитие психического состояния Аратова. Сначала сон начинает руководить его поступками, а затем реальность вовсе перестает существовать для героя, и он уходит в мир видений, снов, таинственного шепота. Тургенев говорит в повести о трагизме человеческого бытия, противопоставляя пошлой обыденности таинственный, страшный и вдохновенный мир грез.
ИВАНОВА
Как видим, философема «жизнь - сон» занимает важное место в поэтике Тургенева на протяжении всего творчества, наделяясь разной семантикой. Уподобление жизни сну в повестях «Затишье», «Призраки» наполняется социальным смыслом: жизнь России, глухая, лишенная движения, ассоциируется с непробудным сном, история всего человечества, идущего запутанными тропами, соотносится с «многовековным сном», жизнь человека, праздная, пустая, бесцельная, лишенная истинных, глубоких чувств, настоящего дела оказывается похожей на сон. Однако мотив «жизни - сна» призван прежде всего способствовать созданию философского подтекста в произведении. Сопоставляя индивидуальную человеческую жизнь со сном, Тургенев развивает мысль о ничтожестве человека перед лицом могущественной Природы, о быстротечности его существования в сравнении с вечностью. В «таинственных повестях» сон открывает иную реальность, именно в состоянии видений и снов герои обретают истинную жизнь.
Литература
1. Ребель Г.М. Бьющаяся в пену мысль - печальное зрелище! Философия в оценках и в творчестве И.С. Тургенева // Intuitus mentis русских писателей-классиков / Под ред. В.М. Головко. - Ставрополь, 2010. - С. 259.
2. Тарасов Б.Н. Мыслящий тростник: Жизнь и творчество Паскаля в восприятии русских философов и писателей. - М., 2004. - С. 471.
3. Паскаль Б. Мысли // Тарасов, Б.Н. «Мыслящий тростник»: Жизнь и творчество Паскаля в восприятии русских философов и писателей. - М., 2004. -С. 712.
4. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. - М., 1988. - С. 249.
5. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. Сочинения: В 15 т. - М.;Л., 1960-1968.
6. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. Письма: В 13 т. - М.;Л., 1960-1968.
7. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление: В 2 т. - М., 1993.
Поступила в редакцию 18.07.2012
УДК 81'36.512.157
Средства выражения микрополя собирательности, соприкасающиеся с данными микрополей единичности и множественности в якутском языке (в сравнении с материалом хакасского языка)
И.Б. Иванова
В настоящее время в современном языкознании изучение языка в функционально-семантическом аспекте представляется как одно из наиболее актуальных направлений, требующих особого внимания со стороны лингвистов. В связи с этим объектом данного исследования было выбрано функционирующее в зоне соприкосновения полей неопределенно большого количества и единичности понятие собирательного количества в якутском языке.
Ключевые слова: функциональная грамматика, функционально-семантическая категория количес-твенности, микрополе собирательности, единичности, множественности, языковые средства выражения, якутский язык.
At present in modern linguistics a language learning in the functional-semantic aspect seems to be one of the most topical directions requiring special attention from linguists. Because of it the chosen object of the study is the notion of collective quantity functioning in the area of a contact between fields of the uncertainly large quantity and the singular in the Yakut language.
Key words: functional grammar, functional-semantic category of quantitativity, microfield of collectivity, singularity, plurality, linguistic means of expression, the Yakut language.
По определению большинства8исследовате-лей категория собирательности обозначает множество предметов как единую совокупность (Потебня, Шахматов, Виноградов, Дегтярев и
ИВАНОВА Ирина Борисовна - к.ф.н., м.н.с. ИГИиПМНС СО РАН, [email protected].
др.), т.е. понятие собирательности - это представление говорящего о каком-либо множестве предметов как о едином понятии. Значение собирательности имен существительных выступает как связующее звено между понятиями «единичное» - «общее». Р.А. Будагов пишет: «собирательное значение, оказываясь как бы
