CC BY
75
Филологическая наука и культура региона: проблемы теории и методологии
филологическая регионалистика в системе гуманитарных наук
о 00
научный доклад
Л. в. полякова
публикуется текст пленарного доклада Л. в. поляковой, прочитанного на Международной конференции «первые московские Анциферовские чтения», состоявшейся в ИМЛИ имени А. М. Горького ран в сентябре 2012 года. в докладе речь идет о методологических аспектах локально-исторического ракурса в литературоведении, о путях формирования, формах и причинах стабилизации в современной отечественной гуманитаристике филологического вектора краеведения, краезнания, местнографии, регионалистики как науки.
ключевые слова:
н. п. Анциферов, гуманитарные науки, филологическая регионалистика, полемический аспект.
Когда мы говорим о «локально-историческом методе» Н. П. Анциферова в науке о литературе, об «идеологии реального комментария исторического события или литературного памятника» (Н. В. Корниенко), следует учитывать, что, во-первых, автор труда «Проблемы урбанизма в русской художественной литературе. Опыт построения образа города — Петербурга Достоевского — на основе анализа литературных традиций» [Анциферов 2009: 10] имел в виду не просто «городской» фактор искусства, а выстраивал свою систему аргументов, философию и терминологию, формулировал методологию анализа с опорой именно на такой город, который, по словам исследователя, «в урбанической литературе принято называть монументальным городом» [Анциферов 2009: 16]. Потому вряд ли корректно его выводы и методику механически переносить на иного уровня художественную местнографию. Во-вторых, Анциферов называл предмет своего научного интереса то темой, то проблемой, то образом или целым направлением в культуре, а они, эти дефиниции, предполагают разные ракурсы исследования. По Анциферову, это важно подчеркнуть, городской образ и исторически конкретный образ города, например, «образ Петербурга» — разные эстетические знаки, у них разные художественные функции в произведении. Образ города — такая же литературно-художественная категория, как любое другое художественное обобщение: образы сада, луга, дома, солнца, конкретного литературного героя и т. п. В этом случае образ города выполняет функцию программного, концептуального синтезатора, который писателю позволяет преодолеть границу регионализма, создать литературную традицию, а литературоведу дает возможность для сравнительных писательских характеристик именно в плане общих миросозерцательных индивидуально-творческих подходов. Это преодоление местнографии можно проследить на основе анализа произведений писателей разных художественных пристрастий, представителей разных национальных литератур.
Приведу интереснейший историко-литературный факт. В 1986 году в Ростове-на-Дону состоялся советско-американский симпозиум «Михаил Шолохов и Уильям Фолкнер». Тогда П. В. Палиевский сопоставление двух классиков мировой литературы назвал «одной из самых интересных и неожиданных проблем литературы XX века». Оба родились в земледельческих обществах и в молодости сменили несколько профессий, начали свою творческую деятельность с писания рассказов, а главные
оо
Г\|
О
CM
го
Г0
Ol Œ
(К
го ^
<v
о о
произведения создали в 20-30-е годы. Оба — лауреаты Нобелевской премии, не получили систематического образования. Ничего не зная друг о друге, но имея много схожего в своих биографиях, социальном поведении, творческих принципах, они одинаково высказывались по ключевой проблеме современности, о самом существовании человека. Оба писателя исходили из опыта собственного народа и прочно держались за те идеалы, которые отражены в истории их народов.
Объединял двух писателей и демократизм в образе жизни («Ни тот, ни другой не стали коллекционерами дорогого фарфора, африканских масок или уникальных картин, не приобретали яхт со звучными именами и не переселились на виллу в Швейцарские Альпы. Они остались жить среди тех, кто был их друзьями; а ружье, удочки, трубка, лошадь и собака были единственной собственностью, которая была им нужна. Эта устойчивость привязанностей, конечно, светилась в каждой строчке их книг»).
Выступившая на симпозиуме Т. Л. Морозова вслед за П. В. Палиевским обратила внимание на решения Шолоховым и Фолкнером темы малой родины, отметила, что она не разъединяет, а объединяет человечество: земля «тихого Дона» Шолохова и «крошечная почтовая марка родной земли» Фолкнера имеют универсальный смысл. Т. Морозова подметила в произведениях писателей тихий мир природы, неторопливость, обстоятельность эпического повествования, даже сходство в названиях «тихий Дон» и «Йокна-патофа» (индейское слово, означающее «тихо течет река по равнине») [См.: Дон 1987: 128-138].
Русский и американский художники размыли границы между регионализмом и универсальностью в литературе.
Именно об этой функции образа города, функции преодоления регионализма, говорил и Н. П. Анциферов в Предисловии к своему диссертационному труду, когда описывал две возможности сопоставительного анализа, например, больших столичных городов: «разложить проблему Петербурга Достоевского на ряд отдельных проблем и каждую из них проработать на основе сопоставления с разрешением данной проблемы другими авторами (русскими и зарубежными)... Образ города в виду крайней его сложности определяется всем миросозерцанием создававшего его художника» [Анциферов 2009: 20-21].
Во Введении изданной ныне диссертации, которое называется «Материалы к исследованию проблем урбанизма в художественной литературе», среди множества работ о городах Н. П. Анциферов специально подчеркнул «двойную цель» исследований, посвященных проблемам урбанизма, связанным с изучением «образа города, отраженного в творчестве поэта или прозаика. Такого рода работы преследуют двойную цель,— уточнял ученый.— С одной стороны, урбани-ческая литература дает возможность через писателя
и художника изучать город, с другой стороны, через созданный образ открывается особый путь к изучению творческой индивидуальности самого автора». Он акцентировал и еще один тип урбанической художественной литературы и науки о ней: «В некоторых случаях выдвигается проблема изучения идейного осмысления данного города, его исторического пути, его значения для нашей эпохи и возможностей грядущих путей развития» [Анциферов 2009: 26].
Задача Анциферова, как он сам ее формулировал, таким образом, шире, чем задача литературного краеведения: «На примере Петербурга Достоевского я хочу попытаться раскрыть основную проблематику урбанизма в художественной литературе» [Анциферов 2009: 34]. В решении урбанической проблематики регионализм появляется при обращении писателя или литературоведа к конкретному историческому городу, и тогда они одновременно решают не только художественные задачи, но и вопросы конкретного литературного краезнания.
В науке о литературе хорошо известен факт исторической полемики Пушкина с Чаадаевым по поводу содержания его так называемого «первого философического письма». Пушкин и Чаадаев говорили об особенностях России и, обратим внимание, в своем послании от 19 октября 1836 года Пушкин акцентировал как самостоятельные и взаимосвязанные понятия «отечество» и «история» («...Quoique personnellement attaché de coeur à l'empereur, je suis loin d'admirer tout ce que je vois autour de moi; comme homme de lettre, je suis aigri; comme homme à préjugés, je suis froissé — mais je vous jure sur mon honneur, que pour rien au monde je n'aurais voulu changer de patrie, ni avoir d'autre histoire que celle de nos ancêtres, telle que Dieu nous l'a donnée...». «... Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками—я оскорблен,— но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал...») [Пушкин 1966: 598, 754, 875]. Собственно, стороны, Чаадаева, с другой — Пушкина русского человека, «жизнетворящего» «общего духа» народа, национальной истории, России, отечества и составляют ментальные черты географического, этнического, социально-бытового, психологического, характерологического, историко-культурного, экономического, политического, духовного пространства, которое вмещается в наши представления о крае, регионе, о нашем месте в нем. Оно, пространство, претендует на осмысление его не только в рамках особой науки, постижение которой ведет нас к пониманию того, что «история наших предков» — это и есть наша история, и мы являемся частью жизни того или иного локально-исторического края, но и в контексте целого спектра гуманитарных
наук и их отдельных специфических отраслей: этнологии, социологии, психологии, истории, культурологии, экономики, политологии, религиоведения.
Следует обратить внимание на трактовку Анциферовым причин активизации в 1920-1930-х годах внимания к местнографическому, в частности, урба-ническому материалу. В Предисловии к своему диссертационному труду он писал следующее: «Этот разгоревшийся интерес к городам нужно поставить в связь с потрясениями, вызванными первой мировой войной, которая оказалась лишь репетицией к той ужасающей мировой войне, которую в наши дни зажег воинствующий германизм», и вместе с интересом к родным городам, истерзанным и разрушенным, ко всему уцелевшему после сокрушительного смерча, пронесшегося по нашей планете, «расцветет и интерес к "портретам" городов, по которым легче будет проникнуть в их существо, понять их "душу"» [Анциферов 2009: 15].
В наши дни, фиксируя в гуманитарных науках повышенный и особый интерес к местнографии, надо вести речь, конечно, не только о стремлении возродить в памяти человека разрушенное. Сегодня интерес к городам, к милой малой родине, в целом к отечественной истории обусловлен в большей степени, с одной стороны, острой необходимостью возрождения самого современного человека, порушившего свои исторические, духовные и нравственные скрепы, а также ситуацией в современном гуманитарном знании, когда, если говорить о литературе и науке о ней, литературоведение предельно формализовано, подпало под влияние абстрактно теоретического гипноза, и духовно-нравственный вектор потерял свои ориентиры (например, в исследованиях «образов местности» очевиден факт тотальной размытости понятия локальный «текст» и его границ, неопределенности трактовки этого исконно филологического, языкового явления, что значительно затрудняет процесс получения продуктивного научного результата: вторичным, т. е. «текстом» становится даже сам человек). С другой стороны, ни одна локальная проблема ныне не может разрабатываться без учета активизировавшихся к концу ХХ столетия процессов глобализации, в том числе своеобразной глобализации гуманитарного знания, нивелирования национальной и идеологической сущности искусства. Современный гуманитарный истеблишмент формируется во многом в соответствии с рецептами и прогнозами Джона Пайзера, изложенными в его статье 2000 года «Гетевская парадигма "мировой литературы" и современная культурная глобализация», где американский ученый субъективно трактует известное высказывание немецкого поэта и мыслителя, делает его как бы программным для своего утверждения о тенденции в развитии «глобальной литературы» как проявлении современного культурного транснационализма.
Мировая литература таким образом, опять по прогнозам Пайзера, представляет собой процесс распада дискретных национальных традиций, являет рождение «глобального рынка» и формирование «универсального мультикультурализма».
В 1835 году, спустя буквально восемь лет после известной беседы Гете с И. П. Эккерманом, главный теоретик «Молодой Германии» Л. Винбарг включил в сборник «К новейшей литературе» свою статью «Гете и мировая литература», где назвал гетевскую концепцию мировой литературы пророческой. Дж. Пайзер идею Гете тоже называет «пророческой», но совершенно в ином ее толковании: «Одновременно с глобализацией мировой экономики была создана и истинная мировая литература — глобальная литература» [См.: Р17ег 2000: 327-342; Цурга-нова 2006: 442-443; Шайтанов 2009: 15-22].
Американский исследователь мало учел не только концепцию Л. Винбарга, но и широту подхода самого И. В. Гете. А ведь известно, что великий немецкий поэт и мыслитель, в 1776 году содействовавший в получении должности суперинтенданта отцу европейской славистики И. Гердеру, не случайно восхищался оценкой этого деятеля немецкого Просвещения, сориентированной на способность национальных культур, исторических образов и эпох развиваться из самих себя, его теорией национальных культур как взаимосвязанных звеньев поступательного развития общечеловеческой культуры и мировой истории. Именно эту теорию подхватили в свое время романтики и переосмыслили ее. Творчески освоена она и Пушкиным, Гоголем, Белинским.
В беседах с И. П. Эккерманом И. В. Гете, с одной стороны, говорил о своем интересе к культурной жизни других наций, что « национальная литература сейчас мало что значит, на очереди эпоха всемирной литературы», а с другой, подчеркивал именно национальную выразительность творца. Процитируем записанные Эккерманом слова Гете от 31 января 1827 года: «Манд-зони недостает только одного,— продолжал Гете,— понимания, какой он хороший поэт и на какие посему права может претендовать. Он не в меру преклоняется перед историей и в силу этого любит вставлять в свои вещи подробности, из коих явствует, как верно он придерживается даже ничтожных исторических мелочей. Но факты фактами, а вот персонажи его так же мало историчны, как мой Фоант и моя Ифигения. Ни один писатель не знал тех исторических лиц, которые выведены в его произведениях; а ежели бы знал, вряд ли остановил бы на них свой выбор. Писателю должно быть заранее известно, какого впечатления он хочет добиться; считаясь с этим, он и должен создавать свои персонажи. Изобрази я своего Эгмонта таким, каким он запечатлен в истории, то есть отцом целой кучи детей, и его легкомысленное поведение стало бы чистейшим абсурдом. Следовательно, мне пришлось
го
X X -D X
а
го
го
X ^
си X <v
со
го
го
Ol
а
к го
Ol
о о
го со
о ^
к ^
о
со
оо см
о
см
го
го
О!
а
(К
го ^
и О!
о о
создавать другого Эгмонта, дабы он лучше гармонировал и со своими поступками, и с моими намерениями. И вот этот-то человек, говоря словами Клерхен, и есть мой Эгмонт.
Да и на что нужны писатели, не просто же для того, чтобы повторять все записанное историками! Писатель должен идти дальше, создавая, по мере возможности, образы более высокие, совершенные. Все действующие лица Софокла несут в себе частицу высокой души великого поэта, так же персонажи Шекспира — частицу его души. Так оно и должно быть. Что касается Шекспира, то он идет еще дальше и своих римлян делает англичанами, опять-таки с полным правом, иначе его народ его бы не понял» [Эккерман 1986: 214-216].
В среде ученых, резонно учитывающих национальную специфику феномена художественного творчества, концепция Пайзера порождает смену призывов: вместо «Вперед, к глобализации!» — «Вперед, к глокали-зации!», предлагается внимательно изучать «локусы встреч», локальную особенность культуры во многом в противовес глобализации миросозерцания, проблематики и поэтики [См.: Высоцкая 2004].
В последние два-три десятилетия под воздействием во многом взаимообусловленных процессов глобализации общественного сознания и одновременно подъема национального самосознания, осознания цельности я, актуальными и методологически обоснованными становятся не только выявление общих, единых типологических характеристик, но и не в меньшей степени анализ специфических особенностей регионально-исторического развития, что и является одной из сфер гуманитаристики, краезнания. В этих условиях целесообразно ввести понятие «филологическая регионалистика», определить им целое научное направление, у которого есть свое место в парадигме гуманитарных наук. Задача филологической регионалистики как отрасли, с одной стороны, филологии, с другой — краезнания, состоит в системном исследовании и описании корней и генезиса литературно-художественных региональных явлений, духовной жизни социума и человека с использованием филологического инструментария. Филологическая регионалистика — гуманитарная ветвь прикладного научного многофункционального знания, краезнания, функция которой в период конфронтации глобализа-ционного и ментального особенно актуализируется. Она не сводится к литературному краеведению, предполагает изучение широкого спектра местнографиче-ских реалий, вплоть до национального и личностного менталитета, этнических проблем, живого разговорного языка, анималистики, ономастики или топонимики, способствует активизации междисциплинарных процессов в изучении специфики нации, страны, местнографии и сама является межкоммуникативным культурным феноменом.
Литературоведческое краезнание, о нем сейчас речь,— один из путей познания особенностей жизни региона, именно с опорой на тематические и жанровые классификации литературно-художественных произведений, структурно-поэтический анализ текстов, на литературно-критические, текстологические реалии, комментирование, толкование, издание, составление научной библиографии и написание научной биографии писателей. В процессе постижения филологической регионалистики возможно создать представление о месте того или иного края в истории всей отечественной культуры и литературы или литературы мировой. При этом надо иметь в виду, что отклики самих писателей о крае недостаточно лишь констатировать: следует в каждом отдельном случае учитывать ситуацию и обстоятельства, условия, в которых возникали те или иные характеристики и оценки. Тогда станет понятным, почему, например, А. Платонов оценивал тамбовскую жизнь однозначно негативно, а О. Мандельштам, спустя менее десятилетия, столь же однозначно пропел оду зимнему Тамбову.
В процессе исследования литературы, литературной жизни региона, региональной проблематики в художественной литературе предстоит преодолеть одно немалое препятствие, определить, какими критериями измерять степень причастности писателя и его творчества к литературе края, какими критериями определять региональный, локально-исторический колорит того или иного литературно-художественного текста? Достаточно ли одного факта его рождения или непродолжительного проживания на этой земле? Нужны ли более фундаментальные контакты творца с жизнью края?
Литературно-художественная, литературоведческая регионалистика, в том числе и как учебная дисциплина, предполагает изучение литературы, литературной жизни края в его исторических и современных географических границах. Методика исследования обязательно учитывает изучение междисциплинарных связей (литературы с историей, языком, фольклором, живописью, музыкой, архитектурой). В процессе выработки критерия отбора авторов и их произведений с целью выявления каких-то историко-литературных закономерностей для монографического исследования следует ориентироваться прежде всего на литературно-художественную классику, т. е. на писателей и их произведения, которые в те или иные историко-литературные периоды определяли и определяют ведущие направления в национальном искусстве в целом, служат базово-накопительным художественным «капиталом» для утверждения традиций или новаторских решений. И это еще одно затруднение на пути формирования литературоведческой регио-налистики как области гуманитарной науки.
В научной литературе понятие «классика», в том числе литературная, не имеет четкого, бесспорного
определения и остается проблематичным. Французский мыслитель XIX века Ш. Сент-Бёв в работе «Что такое классик?» уточнял: «Понятие "классик" заключает в себе нечто такое, что бывает длительным и устойчивым, что создает целостность и преемственность, что постепенно складывается, передается и пребывает в веках», классик отвечает «мудрости, умеренности, логичности», он «способен придать жизни очарование» [Сент-Бёв 1970: 310]. Сент-Бёв ввел понятия «высший разряд классиков», «писатель среднего ранга», даже «малюсенький классик». Современные исследователи оперируют понятиями «сверхклассик», «классик первого ряда», «классик второго ряда», «просто классик», «полуклассик» [Кормилов 2001: 310]. И, понятно, все эти обозначения весьма зыбки. Но понятно и другое: деятеля-классика, как правило, кроме выдающегося таланта, всегда отличает чувство родины, России, ее истории и национальной специфики. «Писатель,—утверждал М. Е. Салтыков-Щедрин,— которого сердце не переболело всеми болями того общества, в котором он действует, едва ли может претендовать на значение выше посредственного и очень скоропреходящего» [Салтыков-Щедрин 1933-1941: 163].
Кроме художественных классических произведений, не только составляющих историко-литературную базу, мощную опору для литературного краезнания конкретного региона, но и являющихся гордостью этого края и всей национальной литературы, следует не менее скрупулезно изучать такое явление, как «литературная жизнь» региона, представляющую собой своеобразную летопись деятельности литераторов, литературных групп и объединений. Она характеризуется исторически обусловленной спецификой литературного творчества, издательского дела, литературно-массовых мероприятий, творческими контактами писателей-современников.
Настоящим событием в современном литературоведении стали монография Д. С. Московской «Н. П. Анциферов и художественная местногра-фия русской литературы 1920-1930-х гг. К истории взаимосвязей русской литературы и краеведения» и защита ее докторской диссертации в ИМЛИ им. А. М. Горького РАН «Локально-исторический метод в литературоведении Н. П. Анциферова и русская литература 1920-1930-х гг.» (научный консультант Н. В. Корниенко) 1 [Московская 2001]. Не сказать о них на нашей конференции невозможно. Эти монография и диссертация, пожалуй, самые фундаментальные труды в области литературоведческой региона-листики за последние более чем полстолетия.
Монография и диссертация Д. С. Московской написаны во многом в рамках общей проблематики филологической регионалистики именно как литературоведческой дисциплины. Самый большой вклад
в историко-литературную науку, профессиональный подвиг автора связаны не только с репродуцированием новаторского труда выдающегося литературоведа Н. П. Анциферова, как называет его Д. С. Московская, «филолога-краеведа» [Московская 2011: 4], его основополагающего труда, диссертационного исследования «Проблемы урбанизма в русской художественной литературе...», но, главное, с фундаментальным осмыслением его содержания и оценкой подлинных научных открытий ученого. На страницах трудов Московской актуализируется оригинальный историко-литературный подход классика литературоведческой мысли, а современная методология науки о литературе обогащается новым, на новом литературно-художественном материале созданном, исследовательским методом, «локально-историческим». В этом отношении особенно ценна вторая глава защищенной диссертации московского исследователя — «Локально-исторический метод в литературоведении Н. П. Анциферова. Научные предпосылки. Содержание», где излагается теория и определяется терминологический инструментарий анализируемого метода. Это важно для его внедрения в современную научно-исследовательскую практику, внедрения, которое успешно и осуществила сама Д. С. Московская, что сообщает ее исследованию очевидные черты новаторского филологического труда.
В развитии литературоведческой регионалистики значительна роль В. Г. Белинского и культурно-исторической школы, прежде всего А. Н. Пыпина и Н. С. Ти-хонравова. Однако именно в работах Н. П. Анциферова и прежде всего в его изданной ныне диссертации во многом разработана методология и общая характеристика филологической регионалистики как науки (без употребления этого термина). Филологическая регионалистика — гуманитарная ветвь прикладного научного многофункционального знания, краезнания. У нее есть свое место в системе гуманитарных наук. Если вспомнить остроумное сравнение М. Гаспаро-ва — естественные науки существуют для того, чтобы человечество не погибло от голода, гуманитарные — чтобы оно не погибло от самоистребления [См.: Новое литературное обозрение 1998: 446], то филологическая регионалистика способствует защите человека от «самоистребления», видимо, в большей степени, чем иные гуманитарные науки.
Регионалистика, в частности, филологическая — это не одна наука, она, как говорил в целом о литературоведении Д. С. Лихачев в работе «Еще раз о точности литературоведения», «целый куст различных наук» [См.: Лихачев 1989: 198-203], объединенных единым материалом, объектом научного изучения, жизнью региона, когда инструментом измерения служит слово, являющееся, с одной стороны, носителем образов исто-
го
X X -О X
а
го
го
X ^
си X
О!
и со
го
го
О!
а
к
го ^
и О!
о о
го со
о ^
к ^
о
со
1 Мою оценку диссертации Д. С. Московской см. в «Филологической регионалистике» (2011. № 1. С. 86-89).
оо
Г\|
О
гм
го
го
OI А
(К
го ^
(V
о о
рии, этнологии, этнографии, географии, культурологии, психологии, топографии и т. п., с другой — строительным материалом диалектологии, истории литературы, текстологии и других отраслей словесности. В свое время К. Маркс подчеркивал взаимосвязь истории человечества, страны, искусства с природой. Он даже предвидел рождение единой гуманитарно-естественной науки. « Сама история,— писал он,—является действительной частью истории природы, становления природы человеком. Впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука» [Маркс, Энгельс 1963: 124]. На эту объединительную перспективу естественных и гуманитарных наук активно работает гуманитарная синтетическая наука филологическая регионалистика.
Итак, филологическая регионалистика — это одно из направлений, прежде всего филологической науки, с другой стороны — краезнания. Роль Н. П. Анциферова, а теперь и Д. С. Московской, в целом ИМ-ЛИ РАН в процессе возвращения научно-исследовательской классики, в актуализации филологической местнографии, занимающей свое яркое место в современной системе гуманитарных наук, значительна: приведена общая характеристика отрасли; сформирована и применена на практике новая методология; разработан научный инструментарий; максимально использованы потенциально заложенные в самой филологической регионалистике факторы, с одной стороны, сдерживания процесса механического транслирования локально-исторической методологии на анализ любого местнографического литературно-художественного текста, с другой — преодоления регионализма, т. е. универсализации миромоделирующих художественных и исследовательских решений.
ЛИТЕРАТУРА
Анциферов Н. П. Проблемы урбанизма в русской художественной литературе. Опыт построения образа города — Петербурга Достоевского — на основе анализа литературных традиций. М., 2009.
Высоцкая Н. А. Транскультура и культура в трансе? // Вопросы лит. 2004. № 2.
Дон. 1987. № 5.
Кормилов С. И. О соотношении литературных рядов (опыт обоснования понятия) // Известия Академии наук. Сер. лит. и языка. 2001. Т. 60. № 4.
Корниенко Н. В. От редактора. Филология прошлого и будущего // Анциферов Н. П. Проблемы урбанизма в русской художественной литературе. Опыт построения образа города — Петербурга Достоевского — на основе анализа литературных традиций. М., 2009.
Лихачев Д. С. Еще о точности литературоведения // Лихачев Д. С. О филологии: сб. статей. М., 1989. С. 198-203. (Серия: Классика литературной науки).
Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.: в 48 т. Т. 42. М., 1963.
Московская Д. С. Н. П. Анциферов и художественная местногра-фия русской литературы 1920-1930-х гг. К истории взаимосвязей русской литературы и краеведения. М., 2010.
Московская Д. С. Локально-исторический метод в литературоведении Н. П. Анциферова и русская литература 1920-1930-х гг.: дис. ... д-ра филол. н. М., 2011.
Московская Д. С. Локально-исторический метод в литературоведении Н. П. Анциферова и русская литература 1920-1930-х гг.: автореферат дис. ... д-ра филол. н. М., 2011.
Новое литературное обозрение. 1998. № 6.
Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: в 10 т. Т. 10 / пер. с фр. Н. Х. Кетчера. М., 1966.
Салтыков-Щедрин М. Е. Полн. собр. соч.: в XX т. Т. V. М., 1933-1941.
Сент-Бёв Ш. Литературные портреты. Критические очерки: пер. с франц. М., 1970.
Цурганова Е. А. Литературное произведение как предмет современной зарубежной науки о литературе // Введение в литературоведение. Хрестоматия. М., 2006.
Шайтанов И. О. Триада современной компаративистики: глобализация — интертекст — диалог культур // Литературоведение на современном этапе: Теория. История литературы. Творческие индивидуальности. Материалы международного конгресса литературоведов. К 125-летию Е. И. Замятина. 5-8 октября 2009 года / отв. ред. проф. Л. В. Полякова. Тамбов, 2009.
Эккерман И. П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни / пер. с нем. Н. Ман. М., 1986.
Pizer J. Goethe's «World Literature» paradigm and contemporary cultural globalization // Comparative literature: Eugene (OP), 2000. Vol. 52. № 3.
ФГБОУ ВПО «Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина».
Поступила в редакцию 30.09.2012 г.
UDC 82.0 PHUoloGIcAL REGioNALisM IN THE HUMANITIEs L. V. Polyakova
Published text of the plenary report L. V. Polyakova, delivered at the International Conference "The First Moscow Antsiferov reading", hold at the Institute of World Literature named after A. M. Gorky Russian Academy of Sciences in September 2012. The report deals with the methodological aspects of the local-historical perspective in literary studies, concrete assessment of the concept of N. P. Antsiferov and other specialists, the forms and causes of stabilization in modern domestic humanities (philological vector of local history), placenografii, regionalism as a science.
KEY WORDS: N. P. Antsiferov, humanities, philological regionalism, polemical aspect.
